Переосмысление мифа о Земле Обетованной в творчестве Джеймса Фенимора Купера Журавлева Анна Петровна

Содержание к диссертации

Введение

ГЛАВА I. Истоки американского мифа о земле обетованной (the promised land) 22

1.1. Дохристианские интерпретации мифа. Библейский миф .24

1.2. Индейские предания .35

1.3. Актуализация мифа в процессе освоения континента и влияние культуры Старого Света 46

Выводы по главе I 56

ГЛАВА II. Основные пути художественного воплощения мифа о земле обетованной в творчестве американских писателей-романтиков 57

2.1. Библейские аллюзии в творчестве современников Д.Ф. Купера (на материале рассказа «Два храма» Г. Мелвилла и поэм «Евангелина», «Сватовство Майлза Стэндиша» Г. Лонгфелло) 57

2.2. Специфика восприятия жизни индейцев авторами-романтиками (на материале произведений В. Ирвинга, Д.Ф. Купера, Г. Лонгфелло и Г. Мелвилла) 77

Выводы по главе II .100

ГЛАВА III. Особенности переосмысления мифа о земле обетованной в творчестве Д.Ф. Купера 102

3.1. Развенчание мифа об Америке как Земле Обетованной в пенталогии «О Кожаном Чулке» 104

3.2. Миф об американской избранности и художественный образ Нового Адама (на материале личной корреспонденции и романов «Следопыт, или На Берегах Онтарио» и «Прогалины в дубровах, или Охотник за пчелами») .117

3.3. Образ «Град на Холме» в системе образов «Эдемский сад» и «Новый Ханаан» (на материале романов «Долина Виш-тон-Виш», «Вайандотте, или Дом на холме», «Пионеры, или У истоков Саскуиханны») 138

3.4. Противопоставление образа Америки как Земли Обетованной идеалам Европы (на материале личной корреспонденции и романов «Шпион, или Повесть о нейтральной территории», «Красный Корсар», «Моникины», «Следопыт, или На берегах Онтарио») .152

Выводы по главе III 174

Заключение 176

Список литературы

• Актуализация мифа в процессе освоения континента и влияние культуры Старого Света
• Специфика восприятия жизни индейцев авторами-романтиками (на материале произведений В. Ирвинга, Д.Ф. Купера, Г. Лонгфелло и Г. Мелвилла)
• Миф об американской избранности и художественный образ Нового Адама (на материале личной корреспонденции и романов «Следопыт, или На Берегах Онтарио» и «Прогалины в дубровах, или Охотник за пчелами»)
• Противопоставление образа Америки как Земли Обетованной идеалам Европы (на материале личной корреспонденции и романов «Шпион, или Повесть о нейтральной территории», «Красный Корсар», «Моникины», «Следопыт, или На берегах Онтарио»)

Введение к работе

Актуальность работы связана с процессом глобализации, позицией США в современном мире, отчасти объясняет действия американцев и показывает эволюцию их самовосприятия: от «избранной» нации до мирового диктатора. Исследование взглядов писателя дает возможность изучить своеобразие американской национальной идентичности.

Системный методологический подход на основе сочетания интертекстуального понимания компаративистики, типологического вида сравнительно-исторического исследования, биографического и культурно-исторического методов исследования позволил рассмотреть изучаемые романы Д.Ф. Купера в контексте всего творческого наследия писателя.

Ведущим в нашем исследовании явился метод мифокритической герменевтики, идею которого составляет генетическая связь между мифологией и литературой. Одна из ветвей мифологической школы представлена работами У. Троя, Р. Чейза и Н. Фрая, где миф рассматривается в качестве главнейшего модуса художественной литературы. Нам ближе теория данного метода, предложенная канадским филологом Н. Фраем (N. Frye). Как одного из первых мифокритиков Северной Америки его концепция, аналогично теории У.Троя, заключает ритуально-мифологические модели К.Г. Юнга и Дж.Дж. Фрэзера. Во многом взгляды Н. Фрая совпадали с позицией его современника Р. Чейза, который в своих работах объяснял причины обращения к мифам современных авторов. Особый интерес для нас представляет теория

Н. Фрая об актуализации древних мифов в современном искусстве. Вслед за ученым миф видится нам «ядром, первичной клеточкой, из которой развивается вся последующая литература, возвращаясь на определенном витке к своим первоистокам»⁶. По мнению исследователя, автор художественного произведения не создает уникальные образы, а «бессознательно воспроизводит универсальные формулы, повторяющиеся в словесности испокон веков, начиная с древней мифологии»⁷. Так, в нашей работе показано функционирование образа Нового Адама, восходящего к образу библейского Адама. Благодаря ремифологизации ряда романов Д.Ф. Купера, которую Н. Фрай связывает с «дешифровкой скрытого мифологического содержания литературного произведения»⁸, нам удалось выделить мифы, являющиеся центральными для творчества писателя.

Целью настоящего исследования является изучение характера переосмысления мифа о Земле Обетованной в творчестве Д.Ф. Купера.

Для достижения поставленной цели было необходимо решить следующие

задачи:

1. Проанализировать библейскую составляющую мифа о Земле Обетованной в Америке, корпус индейских преданий с целью выявления схожих по содержанию с библейскими мифами и доказать актуальность мифа о Земле Обетованной в процессах освоения континента и отделения от Европы.

2. Рассмотреть творчество писателей-романтиков, современников и соотечественников Д.Ф. Купера, с точки зрения наличия библейских аллюзий и религиозных мифов.

3. Сопоставить характер обращения к индейской теме Д.Ф. Купера с аналогичной тематикой в произведениях его современников.

4. Определить характер развенчания мифа о Земле Обетованной в пенталогии «О Кожаном Чулке» Д.Ф. Купера.

5. Выявить художественное своеобразие реализации национальных образов Нового Адама и Града на Холме в составе мифологемы «Земля Обетованная» в творчестве Д.Ф. Купера.

6. Проанализировать образ Америки, противопоставленной Европе, в контексте библейского образа Земли Обетованной на материале личной корреспонденции и творчества писателя.

⁶ Современное зарубежное литературоведение (Страны Западной Европы и США): концепции, школы, термины.
Энциклопедический справочник [Текст] / ред. И.П. Ильин, Е.А. Цурганова. – М.: Интрада – ИНИОН, 1996. – С. 247.

⁷ Турышева О.Н. Теория и методология зарубежного литературоведения [Текст] / О.Н. Турышева. – М.: Флинта: Наука,
2012. – С. 67.

⁸ Там же, С. 71.

7. На основе полученных выводов исследования определить характер переосмысления мифа о Земле Обетованной в творчестве Д.Ф. Купера.

Положения, выносимые на защиту:

7. К истокам американского мифа о Земле Обетованной, с нашей точки зрения, относятся: дохристианская интерпретация и библейский миф, индейские предания, актуализация мифа в процессе освоения континента, а также влияние культуры Старого Света.

8. В творчестве американских писателей-романтиков (Д.Ф. Купера, В. Ирвинга, Г. Лонгфелло, Г. Мелвилла) мы выделяем два основных пути художественного воплощения мифа о Земле Обетованной: первый путь связан с обращением к библейской тематике, второй путь предполагает раскрытие индейской проблемы. Библейские аллюзии в творчестве писателей дают возможность представить исследуемую мифологему с полярных позиций: Земля Обетованная как не реализовавшийся американский миф и Земля Обетованная как рай на земле для колонистов. Специфика восприятия жизни индейцев в аспекте мифа о Земле Обетованной авторами-романтиками заключается в неоднозначности вопроса о том, кому была обещана Господом земля, «краснокожим» или колонистам. Индейцы представлены писателями как хранители американской земли в пример белым американцам.

9. Развенчание мифа о Земле Обетованной в пенталогии «О Кожаном Чулке» Д.Ф. Купера находится в русле идеи автора о несоответствии представления первых колонистов о Новом Граде реальному развитию событий на континенте в период с конца XVII по XVIII век.

4. На материале личной корреспонденции и романов Д.Ф. Купера «Следопыт» и «Прогалины в дубровах» можно говорить о тесной взаимосвязи мифа об американской избранности и художественного образа Нового Адама, наделенного автором мужественностью, любовью к природе, религиозностью, природным умом, искренностью и дружелюбием по отношению к индейцам. Д.Ф. Купером показана эволюция образа Нового Адама, приближение содержания этого образа к другому американскому идеалу: «self-made man».

5. В романах Д.Ф. Купера «Долина Виш-тон-Виш», «Вайандотте» и «Пионеры» образ «Град на Холме» предстает в системе образов «Новый Ханаан» и «Эдемский сад» и характеризуется: расположением в районе штата Нью-Йорк, плодородием почв, органичным сосуществованием достижений цивилизации с дикой природой, населенностью верующими христианами, а также реальными перспективами развития.

6. В личной корреспонденции и романах «Моникины», «Шпион» и «Следопыт» Д.Ф. Купер противопоставляет Европу Америке как Земле

Обетованной, которой свойственны непревзойденная красота природы, богатство ресурсами и плодородие почв.

Научная гипотеза работы. Тема переосмысления мифа о Земле Обетованной в творчестве Д.Ф. Купера может быть глубоко и последовательно раскрыта благодаря двум основным векторам исследования: истокам этого американского мифа и основным путям его художественного воплощения в творческом наследии романтиков-современников Д.Ф. Купера.

Писатель развенчивает основное содержание национального мифа об Америке как Земле Обетованной, сохраняя черты ветхозаветной трактовки образа. Д.Ф. Купер выражает миф об американской избранности посредством создания образа американского Адама и показывает реализацию образа «Град на Холме» на примере американских колоний в своих произведениях.

Теоретическая значимость. В нашем исследовании на конкретном материале анализа творческого наследия Д.Ф. Купера рассматривается теоретическая проблема формирования и функционирования мифа о Земле Обетованной в американском сознании к середине XIX века. Системное изучение данного мифа позволило выделить и всесторонне исследовать мифологему «Земля Обетованная» как единицу одноименного мифа, художественные образы Нового Адама и Нового Ханаана. В процессе исследования мы установили ключевые пути освоения Д.Ф. Купером данной темы: развенчание основного содержания мифа о Земле Обетованной, сохранение образа Америки, схожего с библейским описанием Земли Ханаанской, создание художественных образов Нового Адама и Града на Холме в произведениях писателя.

Практическое значение диссертационной работы заключается в возможности использования ее результатов для дальнейшего исследования библейской тематики в творчестве Д.Ф. Купера, его современников и соотечественников. Материалы исследования могут быть использованы в разработке лекционных курсов по Истории зарубежной литературы XIX века, Истории литературы США.

Объем и содержание работы. Общий объем диссертации составляет 206 страниц (из них 183 страницы основного текста). Структура диссертации определяется логикой изучения рассматриваемой темы и подчинена поочередному решению задач исследования. Работа состоит из Введения, трех глав, Заключения и Списка литературы, включающего 228 наименований, в том числе 120 на иностранных языках.

Актуализация мифа в процессе освоения континента и влияние культуры Старого Света

Представляет интерес и другая работа С. Мида: «The Old Religion in the Brave New World» (1977). В ней исследователь говорит о том, что религия в Америке – новая: «a new configuration of old ideas» [122, p. 28], отличная от религии Европы. Однако ученый подчеркивает, что американцы – нация христиан: «the United States is a post-Christendoom nation» [122, p. 5]. Как было отмечено выше, в колониальной Америке не было единства взглядов, и это ослабляло ее, вело к разрозненности («disagreement and dissension in the society» [122, p. 137]). Вера в поселениях была представлена различными ветвями христианства. В английских колониях преобладал протестантизм, в других – католичество, меньшинство отдавало предпочтение квакерству. И все же наиболее распространившейся на новой земле ветвью религии стал протестантизм, а точнее, пуританизм (ответвление протестантизма), требовавший полного очищения от римского католического наследия. Пуританизм привнес в американскую ментальность такие ценностные ориентиры, как «доктрина призвания, осуждение праздности, культ трудолюбия и делового успеха, жизненное упорство в преодолении неудач» [36]. Именно пуританизм считается важнейшим компонентом, определившим особенность американской культуры на том этапе развития. Как известно, Священное Писание можно толковать по-разному. Люди, читавшие Библию под гнетом королевской власти в Англии, нашли в ней путь избавления для себя, а их дети, став новыми англичанами, уже черпали в Писании иные послания. С. Мид отмечал, что переосмысление библейского текста было характерно именно для протестантов (коими являются пуритане) – они допускали индивидуальную трактовку Священного Писания («individuals had the right to private judgement in interpreting what the Bible meant and required» [122, p. 27]).

Первоначальное распространение мифа о Земле Обетованной связано с историей еврейского народа: исходом из Египта и его возвращением в Израиль. Земля Ханаанская представлялась землей, обещанной Господом завоевателям, а обитавшие на ней народы – опасными для нравственности избранных Богом. Судьба появления мифа в Древнем Израиле и в Америке имеет общие черты. По аналогии оправдания уничтожения инаковерцев-хананеев, миф об Америке как Земле Обетованной объяснял истребление «краснокожих». В Ветхом Завете Библии первых переселенцев Земля Обетованная – повторяющийся образ. Наиболее часто встречается его описание как «the land that / which floweth with milk and honey» [226 (Numbers 14: 8; Leviticus 20:24; Jeremiah 32:22; Ezekiel 20:6; Exodus 3:17)]. На страницах Писания существуют и более развернутые дескрипции Земли Обетованной: «a land of corn and wine, a land of bread and vineyards» [226, Isaiah 36:17], «a land of hills and valleys, and drinketh water of the rain of heaven» [226, Deuteronomy 11:11], «a good land, a land of brooks of water, of fountains and depths that spring out of valleys and hills; a land of wheat, and barley, and vines, and fig trees, and pomegranates; a land of oil olive, and honey; A land wherein thou shalt eat bread without scarceness, thou shalt not lack any thing in it; a land whose stones are iron, and out of whose hills thou mayest dig brass» [226, Deuteronomy 7:9]. Процитированное выше дает возможность представить собирательный образ Земли Обетованной как земли, дающей плоды, имеющей резервуары пресной воды и полезные ископаемые, что указывает на возможность развития на этой земле человеческого сообщества. Такой Америка виделась европейцам, в чьих родных странах происходили жестокие столкновения на религиозной почве: оставаться на родине для пуритан представлялось невозможным. Переселение на континент Северной Америки стало для них освобождением от консерватизма европейского общества («not freedom for but mostly freedom from» [115, p. 1]). Миф о Земле Обетованной стал для пионеров идейным «спасательным кругом». Христиане не могли покинуть родную землю без причины. В поисках истины они обратились к Священному Писанию. Библия действительно дала им разъяснение и подвигла к радикальным действиям. «If the LORD delight in us, then he will bring us into this land, and give it us; a land which floweth with milk and honey. Only rebel not ye against the LORD, neither fear ye the people of the land; for they are bread for us: their defence is departed from them, and the LORD is with us: fear them not» [226, Numbers 14: 8-9]. Пуритане уверовали в Америку как землю изобилия, данную им Господом, в свою избранность и благословение Божье на борьбу с коренными жителями Америки.

Библейский миф о Земле Обетованной привел колонистов на новую землю. Однако на этом его роль в судьбе американского народа не заканчивается. Переселенцы приспосабливаются к новой среде, а мифы с библейскими сюжетами помогают адаптации людей. В тексте Священного Писания, как единственном на то время источнике истин, были найдены ответы на возникавшие в процессе колонизации вопросы, поскольку оно было одной из немногих книг, привезенных колонистами из Старого Света.

При анализе художественных произведений американских романтиков, повествующих о периоде становления первых колоний в Северной Америке, было замечено, что текст Священного Писания занимал особое место в жизни героев-переселенцев. Так, на книжной полке главного героя поэмы «The Courtship of Miles Standish» («Сватовство Майлза Стэндиша») Г. Лонгфелло стояли всего три книги: о Цезаре, об артиллерийском мастерстве, а место между ними занимала Библия. Поставив именно эти три книги на полку героя, писатель формирует представление читателя о мировосприятии первых колонистов. Наличие в доме персонажа пособия об артиллерийском искусстве, учитывая то неспокойное время, в дополнительных разъяснениях не нуждается. Две другие книги являются отражением личности их владельца: Майлз Стэндиш пытался сочетать в себе талант военачальника и христианскую добродетель. Так и пуританская идеология предполагала религиозную чистоту, однако допускала применение насилия в борьбе с инакомыслящими. В статье «Пуританизм и формирование идеологических предпосылок войны за независимость в США» российский исследователь А.В. Питин отмечает: «Пуританство одобряло войны, если они были направлены во имя истинной веры» [42, c. 18]. Таким образом, можно рассматривать протестантизм, а точнее пуританизм, как мировоззренческую основу для большинства колонистов. Выдающийся американский исследователь Перри Миллер (Perry Miller) в работе «Errand into the Wilderness» говорит о взглядах колонистов-пуритан следующее: «The Puritans were assured that they alone knew the exact truth, as it was contained in the written word of God, and they were fighting to enthrone it in England and to extirpate utterly and mercilessly all other pretended versions of Christianity. When they could not succeed it at home, they came to America, where they could establish a society in which the one and only truth should reign forever» [125, p. 144]. Из данной характеристики следует, что пуританам было свойственно самовосприятие как избранных Богом людей, ведь именно они и только они владели истинным знанием. Так из библейского мифа о Земле Обетованной у первых колонистов Америки сформировалось представление о себе как об избранном народе. Идея избранности или исключительности, появившаяся в Северной Америке на этапе колонизации американских земель, была заимствована из мифологии древнего Израиля, народ которого был избран Господом для выполнения особой миссии («For thou art an holy people unto the LORD thy God: the LORD thy God hath chosen thee to be a special people unto himself, above all people that are upon the face of the earth» [226, Deuteronomy 7.6]). Успешное начало выполнения миссии (благоприятный исход путешествия на «новый» континент) стало для переселенцев доказательством правильности их действий, что укрепило в них чувство собственной избранности, впоследствии ставшее одной из главных характеристик американской нации.

Специфика восприятия жизни индейцев авторами-романтиками (на материале произведений В. Ирвинга, Д.Ф. Купера, Г. Лонгфелло и Г. Мелвилла)

Создание национальной литературы американскими романтиками было бы невозможным при отсутствии в их творчестве темы аборигенов. Обращение к ней писателей обусловлено, во-первых, тем, что для романтизма как литературного направления характерен интерес к природе, фольклору, мифу, сказке (восприимчивость романтизма к чудесному отмечается современным литературоведом Е.В. Беликовой в монографии «Магический реализм: традиция и современность» [28]), – то есть ко всему, что предполагает раскрытие индейской темы; во-вторых, тем, что индейцы – это для американцев не просто история, но и компонент национального самосознания. Индейская проблематика занимает особое место в творчестве ряда американских романтиков: Лидии Марии Чайлд (1802-1880) – автора памфлетов на тему прав индейцев, а также эссе «An Appeal for the Indians» (1868), которое вызвало большой отклик в американском обществе того времени и дало начало реформам; Генри Торо и Уолта Уитмена, чей интерес к индейцам был длиною в жизнь.

Индейская тема была ближе представителям раннего этапа романтизма в Америке: в первую очередь, В. Ирвингу и Д.Ф. Куперу. Писатели посвятили значительную часть своих произведений коренным американцам. Творчеству Ф. Купера посвящена третья глава настоящего исследования. Однако в данном параграфе мы остановимся на специфике восприятия Д.Ф. Купером образов индейцев для сопоставления с аналогичными образами в творчестве В. Ирвинга.

Исторически сложилось, что, по восприятию белых американцев периода колонизации, индейцы делились на две категории: the good and the bad Indian, – что продиктовало появление в мировом литературном наследии таких художественных образов, как «a noble savage» и «a bloodthirsty savage». Эти образы индейцев также встречались на страницах произведений американских романтиков. Например, Гайавата из широко известной поэмы Лонгфелло реализует образ благородного дикаря, а антагонист Магуа из романа «Последний из могикан» Ф. Купера является воплощением зла. Однако палитра персонажей-индейцев в творчестве американских романтиков не ограничивалась этими двумя полярными образами. Большинство писателей романтического периода, ощущая исчезновение племен «краснокожих», испытывали чувство сожаления и своим творчеством пытались возвысить индейцев, показать глубину и многослойность их культуры, выявить особенности их характера, показать способность к развитию. К таким авторам относятся Вашингтон Ирвинг, Джеймс Фенимор Купер, Генри Лонгфелло, Герман Мелвилл. Они изучали документальное наследие как своих современников, так и их предшественников, писали свои романы, опираясь на исторические события, и, конечно, добавляли в картину краски художественного вымысла.

Индейская тема развивается в произведениях В. Ирвинга (1783-1859) на протяжении всего творческого пути. Несмотря на тот факт, что в юности писатель уезжал в Европу на два года, а позже на целых 17 лет, он посвятил «краснокожим» не одну свою работу. Говоря о раннем периоде творчества писателя, нельзя оставить без внимания широко известное произведение Ирвинга «История Нью-Йорка» («A History of New York», 1809). Эта книга в «Литературной истории Соединенных Штатов Америки» определяется не иначе, как «первое значительное произведение нашей комической литературы» [161, с. 300]. Действительно, роман заключает в себе яркую сатиру на историю колонизации Америки. В начале повествования В. Ирвинг рассказывает о пришествии на землю инопланетян, якобы превосходящих обитателей нашей планеты во всех отношениях. Писатель проводит параллель с прибытием колонистов на территорию Северной Америки: «in much the same manner as the reformed and enlightened savages of this country are kindly suffered to inhabit the inhospitable forests of north, or the impenetrable wilderness of South America» [211, p. 39]. Тон повествования приобретает наигранную серьезность, в цитированном выше фрагменте чувствуется сарказм автора. Высмеивая взгляды пришельцев, он открыто иронизирует над убеждениями и действиями своих предков. Проза Ирвинга пестрит эпитетами и метафорами (a race of two-legged animals, miserable barbarians, ungrateful wretches, poor savages).

Писатель развенчивает миф о Земле Обетованной, доказывая, что цель строительства града на земле надежд («this land of promise» [211, p. 51]) достигалась любыми средствами. Действия колонистов выходили далеко за пределы дозволенного Священным Писанием. С точки зрения духовных пастырей, строительство града небесного заключалось в возведении богатых храмов: «Zealous and enlightened fathers, who accompanied the discoverers, for the purpose of promoting the kingdom of heaven, by establishing fat monasteries and bishopries on earth» [211, p. 34]. Ирвинг показывает, что Америка представлялась колонистам раем на земле, обещающим светлое беззаботное будущее его обитателям. Описание острова Манхеттен в книге Ирвинга «История Нью-Йорка» таково: «The island of Mannahata spread wide before them, like some sweet vision of fancy, of some fair creation of industrious magic. Its hills of smiling green swelled gently one above another, crowned with lofty trees of luxuriant growth, some pointing their tapering foliage towards the clouds, which were gloriously transparent; and others loaded with verdant burthen of clambering vines, bowing their branches to the earth, that was covered with flowers» [211, p. 42-43]. Писателем подчеркивается именно мифологическая природа восприятия земли колонистами. Дескрипция включает ряд олицетворений, что делает образ американской земли художественным. Интерес представляют описанные автором теории этимологии названия Манхэттена. Из множества версий автор склоняется к одной: «MANNA-HATTA – that is to say, the island of manna – or, in other words, a land flowing with milk and honey» [211, p. 56], – что также является параллелью с библейским описанием израильской земли, в которой течет молоко и мед. Однако автором отмечается, что раем на земле Америка была именно до появления на ней колонистов: «No signs of human thrift appeared to check the delicious wilderness of nature, who here revealed in all her luxuriant variety. Those hills, now bristled the fretful porcupine, with rows of poplars, were then adorned with rigorous natives of the soil; the lordly oak, the generous chestnut, the graceful elm – while here and there the tulip tree reared its majestic head, the giant of the forest» [211, p. 52]. Прием олицетворения говорит о высокой ценности природы и особой ее роли для переселенцев. Последние негодовали, что на земле не развито сельское хозяйство – это они ставили в вину коренным американцам: «they did not improve the talents Providence had bestowed on them – therefore, they were careless stewards – therefore, they had no right to the soil – therefore, they deserve to be exterminated» [211, p. 35]. В романе «История Нью-Йорка» мы видим насмешку автора над такой логикой переселенцев, считающих индейцев недостойными жить на американской земле

Миф об американской избранности и художественный образ Нового Адама (на материале личной корреспонденции и романов «Следопыт, или На Берегах Онтарио» и «Прогалины в дубровах, или Охотник за пчелами»)

Восприятие земли колонистами, как отмечалось выше, было иным. Приняв ее как дар Господний, первые американцы должны были соблюдать все заповеди Священного Писания. В пенталогии мы видим, что образ жизни колонистов Ф. Купера совершенно не соответствует законам Божьим. Первым доказательством может служить забвение заповеди «Не убий», что подтверждается жесточайшим истреблением коренных жителей континента. Автор не раз иронизирует по этому поводу, например, подчеркнуто называя европейцев христианами: «Before the Europeans, or, to use a more significant term, the Christians, dispossessed the original owners of the soil, all that section of country which contains the New England States, and those of the Middle which lie east of the mountains, was occupied by two great nations of Indians, from whom had descended numberless tribes» [201, p. 88]. Купер осуждает колонистов, лишивших земли ее исконных хозяев.

Идеологические лидеры внушили членам первой колониальной общины, что индейцы – это силы зла, препятствующие выполнению их «миссии», а посему должны быть «преодолены». Объяснения происходящего вокруг, как и своих действий, переселенцы находили, опираясь на тексты Библии. Но постепенно заповеди стали забываться, Д.Ф. Купер показывает, как происходит отход от религиозных догм, отношение к Священной книге становится крайне легкомысленным. В романе «Зверобой, или Первая тропа войны» героиня не расставалась со своей Библией, однако была не способна понять смысл Писания («poor Hetty had so much reverence for, and faith in, the virtue of the Bible, her intellect was too shallow to enable her fully appreciate its beauties, of to fathom its profound and sometimes mysterious wisdom» [193, p. 267]). Другим примером может служить позиция героя-антагониста Ишмаила Буша (Ishmael Bush) из романа «Прерия», который воспринимает Священное Писание как средство успокоения для своей жены: «woman, go you back to the rock, and read your Bible, a chapter in that book always does you good» [206, p. 176]. Герой романа «Шпион, или Повесть о нейтральной территории» Гарви Берч (Harvey Birch) посмел записать свое послание прямо на страницах Библии. Большинство героев романов Д.Ф. Купера хорошо знакомо с текстом Библии, особенно религиозными в его произведениях показаны женщины. Тем не менее автором показано, что со временем духовные пастыри колонистов описываемого периода впали в другую крайность: от популяризации Писания перешли к запрету на его прочтение. Так, в романе «Прерия» Библия была запрещенной книгой: «even the Bible itself was prohibited, with terrible denunciations, for the triumphant reason that it was liable to be misinterpreted» [206, p. 198]. Доступ к тексту Священного Писания был ограничен, возможен лишь для избранных.

Считаем целесообразным отдельно остановиться на вопросе взаимного восприятия «краснокожих» и колонистов, раскрытом в пенталогии Д.Ф. Купера. Автором был создан ряд незаурядных сюжетов, однако популярность писателя объясняется именно ярким описанием контраста между диким образом жизни индейцев и цивилизованностью переселенцев из Старого Света, заключенного в анализируемых нами произведениях. Это противопоставление легло в основу сюжета всех романов пенталогии «О Кожаном Чулке» и некоторых других произведений автора. В романах писателя есть нота сожаления о прошлом нации и ощущение чувства стыда за действия предшественников. Доказательством может служить реплика протагониста пенталогии Натти Бампо: «I m willing to own that my people have many ways, of which as an honest man, I can t approve» [196, p. 36]. Ф. Купер раскаивается, отвечая за ошибки своих предков, в том, как последние обошлись с «краснокожими», причисляя их существование к проявлению «нечистой силы во плоти». В романе «Долина Виш-тон-Виш» индейцев называют не иначе как черными магами: «They study deviltries and other wickedness more than aught else» [194, p. 107]. На страницах романов писателя можно встретить следующие наименования коренных жителей континента в устах колонистов: дети Сатаны («Sons of Belial»), язычники («murderous heathens»), краснокожие дьяволы («red-skin devils») и другие. Причем в большинстве случаев это не эмоциональная субъективная оценка одного из героев, а общественное мнение, бытовавшее в колониях Северной Америки описываемого автором периода (второй половины XVII века).

Как и его предшественники, Д.Ф. Купер противопоставлял две культуры. Однако он сумел найти у них и общие черты, даже в аспекте религии и некоторых традиций. Так, например, ритуал похорон, которым заканчивается роман «Последний из могикан», в двух культурах во многом схож. Убита дочь капитана Кора и сын индейского воина Ункас. На церемонии прощания каждый близкий погибшему произносит прощальную речь, у индейцев же есть плакальщицы. Автор использует анафору, чтобы подчеркнуть схожесть атмосферы, царившей у могил двух молодых людей: «The same grave expression of grief, the same rigid silence, and the same deference to the principal mourner were observed, around the place of interment, as have been already described» [196, p. 441]. Смерть двух любящих молодых людей – классический сюжет, для автора он важен, поскольку позволяет остальным героям увидеть печальный результат противоборства колонистов и аборигенов, понять нелепость своей вражды. Д.Ф. Купер мог бы «убить» одного из возлюбленных, но умирают оба: в творчестве Ф. Купера «смешанная» пара не может быть счастливой (как и в романе «Долина Виш-тон-Виш»). В описании сцены погребения молодых людей чувствуется толерантное отношение писателя к индейцам, мы видим параллели, которые он проводит между ритуалами аборигенов и белых американцев. Сцену похорон Коры автор описывает как печальную, грустную, однако не столь трогательную, как прощание с Ункасом – последним из могикан («but sad and melancholy as this group may easily be imagined, it was far less touching than another, that occupied the opposite space of the same area» [196, p. 430]). Погребальный обряд «краснокожего» воина вызывает у автора большее сожаление и сострадание, чем похороны Коры. Таким образом, писатель отдает долг своих предков коренному населению континента.

Индейские племена из произведений Купера нельзя однозначно назвать языческими. Многократно герои его романов делают вывод о единстве Бога, отмечая, что Великий Дух – лишь индейское наименование христианского Бога: «Manitou, or Jehovah; God, or King of Kings, and Lord of Lords! It mattereth little which term is used to express his power» [194, p. 402].

Земля североамериканского континента – это то, что объединяет две культуры, с другой стороны, она и причина их конфликта. Индейцы могли адаптироваться к окружающему природному миру, а переселенцы «подгоняли его под себя». Любимый герой Ф. Купера, Натти Бампо, негативно отзывается о плодах человеческого прогресса в Америке: «it is not needed to live in towns to hear all the devilish devices that the conceit of men can invent to upset his own happiness. What does it prove, except indeed it may be said to prove that the garden He made was not after the miserable fashions of our times, thereby directly giving the lie to what the world calls it civilizing? No, no! The garden of the Lord was the forest then, and is the forest now, where the fruits do grow, where the birds do sing, according to his own wise ordering» [206, p. 246].

Противопоставление образа Америки как Земли Обетованной идеалам Европы (на материале личной корреспонденции и романов «Шпион, или Повесть о нейтральной территории», «Красный Корсар», «Моникины», «Следопыт, или На берегах Онтарио»)

Такая точка зрения писателя прямо противоположна библейской трактовке, поскольку в Писании территория, именуемая «wilderness», не может быть плодородной, более того, не может нести положительной коннотации, скорее наоборот. В Библии «wilderness» – это «a land of deserts and of pits», «a land of drought», «the shadow of death», «a land that no man passed through, and where no man dwelt» [226, Jeremiah 2:6]. Непригодная для жизни человека пустынная земля, по которой израильтяне блуждали сорок лет, перед тем как достичь Земли Обетованной.

Следует добавить, что, в соответствии с Библией, Земля Обетованная также раньше была «wilderness». Господь наполнил ее многочисленными благами для комфортного существования человека. В произведениях Д.Ф. Купера такое перевоплощение также имеет место, однако оно совершается руками человека, а точнее, тяжелым трудом, тогда как в Библии это невозможно без участия чудесной божественной силы.

В тексте Ветхого Завета мы видим и обратный процесс, когда в наказание людям Господь превратил данную им ранее землю (Содом и Гоморру) обратно в «wilderness». В романе Д.Ф. Купера «Следопыт» можно обнаружить сходную идею превращения прежде благодатных земель в бесплодные прерии. Полагаем, что ее можно рассматривать как библейскую аллюзию. «I mean the spots marked by the vengeance of Heaven, or which, perhaps, have been raised up as solemn to the thoughtless and wasteful hereaways. They call them prairies» [200, p. 77]. Эта фраза принадлежит центральному персонажу пенталогии «О Кожаном Чулке» Натаниэлю Бампо – любимому герою Д.Ф. Купера. Устами Натти писатель предостерегает свой народ от неразумного использования природных ресурсов, угрожая страшными последствиями.

Таким образом, в Библии и в творческом наследии Д.Ф. Купера мы видим тесную взаимосвязь понятий «wilderness» и «the Promised land», и более того, процесс перехода земли из состояния «wilderness» в состояние «the Promised Land», а также обратный процесс.

Рассмотрим подробнее функциональное значение понятия «wilderness» в творчестве Д.Ф. Купера. Оно встречается практически в каждом романе автора и несет в себе сложное противоречие. В частности, в анализируемом романе («Следопыт, или на Берегах Онтарио») «wilderness» использовано автором 34 раза, что дает нам основание рассматривать этот образ в качестве лейтмотива произведения. Чаще всего в тексте романа «wilderness» имеет значение «лесная глушь». Автор постоянно подчеркивает ее огромный размер, применяя эпитеты: «howling», «vast». Д.Ф. Купер не устает напоминать о том, что местность, именуемая «wilderness», непредсказуема и полна опасностей. «Wilderness» характеризуется им как место, где не ступала нога человека («where the feet of men seldom go» [196, p. 284]), однако она с давних пор заселена индейцами.

Точка зрения Д.Ф. Купера, безусловно, отличается от ветхозаветной: если в Библии «wilderness» противопоставляется понятию Земля Обетованная, у писателя, наоборот, эти понятия сливаются в один образ, главными чертами которого стали красота первозданной природы и богатство земли ресурсами. Для иллюстрации данной гипотезы приведем следующую цитату: «the entire scene was one of a rich and benevolent nature, before it had been subjected to the uses and desires of man; luxuriant, wild, full of promise, and not without the charm of the picturesque, even in its rudest state» [200, p. 46]. Таким образом, Ф. Купер на основе приема психологического параллелизма создает образ Америки, сходный с образом Земли Обетованной и включающий компонент «wilderness».

По мнению Д.Ф. Купера, коренное население Северной Америки неотделимо от «wilderness». Это отразилось в том, как по-разному автор описывает процесс передвижения колонистов и индейцев в «wilderness»: колонисты «push through the wilderness», а «краснокожие» «travel in it». Индейцы органично вписывались в дикую местность и смотрели на окружающий мир как бы изнутри. Себя они считали частью природы, которая находилась с ними в постоянном взаимодействии. «Краснокожим» реки, озера, леса – братья и сестры, а все вместе они дети Великого Духа. В роман «Следопыт» автор вводит образы индейцев, подчеркивая их право на земли Северной Америки: «Two of the party, indeed, a male and female, belonged to the native owners of the soil» [200, p. 2]. Для «белых» людей (в особенности женского пола) эта земля чужая. Автор отмечает, что любой шаг в неверном направлении грозит им смертью.

В соответствии с текстами романов Д.Ф. Купера («Последний из могикан», «Прерия», «Зверобой, или Первая тропа войны») у индейцев, в отличие от колонистов, было право на внесение изменений в природный ландшафт. Следующий пейзаж предваряет описание индейской деревни: «The trees of many acres had been felled and the glow of a mild summer s evening had fallen on the clearing, in beautiful contrast to the gray light of the forest» [196, p. 277]. Как правило, в своем творчестве Ф. Купер осуждал вырубку деревьев, однако в процитированном фрагменте мы видим, что автор удовлетворен описываемой картиной: вырубка была сделана коренными жителями, потому казалась автору органичной. В тех же случаях, когда подобные изменения были внесены в ландшафт колонистами, вырубка часто осуждалась автором («your betterments and clearings have druv the knowing things out of the country, and instead of beaver-dams which is the nater of the animal, and according to Providence, you turn back the waters over the low grounds with your mill-dams, as if twas in man to stay the drops from going where He wills them to go» [201, p. 427]).