Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Жизнь и творческая деятельность Махмуда Шабистари 12
1. Биография Махмуда Шабистари 12
2.Творческое наследие 34
2.1 Поэтические произведения 35
2.2 Произведения в прозе 38
2.3 Произведения, приписываемые перу Шабистари 43
Глава II. Композиция и содержание поэмы «Гул1пан-и роз» 46
2. 1 Композиция поэмы 46
2. 2 Идейное содержание 55
Глава III. Художественные особенности «Гултттан-и роз» 87
3.1. Суфийские символы и терминология 87
3.2. Словесные художественные фигуры 103
3.3. Образные фигуры 112
3.4. Цитирование аятов Корана и изречения пророка Мухаммада 122
Глава IV. Место поэмы «Гулшан-и роз» в истории персидско-таджикской литературы 131
4.1 Комментарии «Гулшан-и роз» 131
4.2 Вопросы творческой преемственности в создании поэмы 142
4. 2.1 Влияние Мухаммада Газали на мировоззрение Шабистари 143
4. 2.2 Соответствие взглядов Ахмада Газоли и Шабистари 147
4. 2.3 Влияние суфийских воззрений Санаи Газнави в творчестве Шабистари 150
4.3 Влияние «Гулшан-и роз» Шабистари на творчество последующих поэтов 155
Заключение 172
Библиография 181
- Произведения, приписываемые перу Шабистари
- Суфийские символы и терминология
- Комментарии «Гулшан-и роз»
- Влияние «Гулшан-и роз» Шабистари на творчество последующих поэтов
Произведения, приписываемые перу Шабистари
Среди трактатов, которые некоторые составители включили в сборник сочинений Махмуда Шабистари и считают его произведениями, есть доля сомнения в принадлежности их к этому автору. К ним относятся следующие сочинения:
1. «Маратиб ул- орифин» или «Мир ат ул- арифин»
Несмотря на то, что настоящий трактат зачислен в «Собрание сочинений Шабистари» редактором и составителем его творчества Самадом Муваххидом, но наличие в нем шиитских терминологий вызывает большое сомнение о принадлежности этого трактата перу Шабистари.
2. «Канз ал-хакаик»
Это компилятивное маснави до недавного времени относили к числу произведений Шабистари. Но современные исследователи выявили его настоящего автора, которым является Пахлаван Махмуд Хоразми (Пурия Вали), современник Шейха Махмуда Шабистари. Абдулхусайн Зарринкуб в книге «В поисках суфизма» пишет: ««Канз ал-хакаик» - произведение, написанное в подражании «Гулшан-и роз» Шабистари, но оно совсем иного уровня. В некоторых строках этого сочинения повествование ведется из уст человека по имени Махмуд, современника Пурия Вали, т.е. Пахлавана Махмуда Хоразми, что и послужило его приурочиванию к перу Шабистари [135: 353].
Атрибуция данного трактата показывает, что в действительности данная работа не принадлежит Шейху Махмуду Шабистари.
3. Трактат «Гаят ул-макан фи ма рифат уз-заману макан»
Настоящее сочинение, известное также под названием «Рисала дар баяни заман ва макан» («Трактат о времени и месте»), находится в перечне списков микрофильмов Центральной Библиотеки Тегеранского университета, а также в списке подаренных книг в фонд библиотеки этого университета покойным Алиасгаром Хикматом. Но, по словам Джами в «Нафахат ал-унс» («Дуновения святых») [стр. 355] автором этого трактата является Шейх Таджаддин Махмуд Ашнави (Ашнахи), с чем нельзя не согласиться.
4. «Шахед» или «Шахед-наме»
Данный трактат повествует о любви, влюбленных и возлюбленных. В пятой главе трактата «Хакк ул-Якин» Шабистари пишет следующее: «Секреты последовательности и градации названных чувств более отчетливо отображены в известном трактате «Шахед» [41: 303]. С.Муваххид и Л.Льюисон об этом произведении ничего не говорят.
Казим Дезфулиян, преподаватель персидского языка и литературы Тегеранского университета им. Шахида Бехишти в предисловии к «Комментариям Гулшан-и роз» выражает сомнения относительно принадлежности данного трактата перу Шабистари: «Не известно тот ли это трактат, о котором говорит Шабистари в пятой главе «Хакк ул-Якин»?» [131: 15]. Таким образом, атрибуция данного произведения до сих пор окончательно не решена.
5. Иные трактаты
В некоторых источниках, в том числе в сборнике рукописных произведений Центральной библиотеки Тегеранского университета, хранящийся под номером №3654 наблюдаются произведения, которые также относят к числу трудов Шабистари. Но некоторые исследователи опровергают их принадлежность Шабистари. Этими произведениями являются: «Толкование суры «ал-Фатиха», «Джаме Джаханнама» («Чаша, в которой можно созерцать все на свете»), трактат «Ми раджия» («Восхождение»), трактат «Ахадият ва шарху тафсири асмо-и Аллох» («О единстве Всевышнего и толкования его атрибутов и имен»). Почитатели и исследователи творчества Шабистари могут более подробно ознакомиться с этими трудами в предисловии книги «Собрание трудов Шабистари» (41:8-12), автором которого является Самад Муваххид.
Суфийские символы и терминология
Иогансон Томас Питер де Бруйн (Johannes Thomas Pieter de Bruijn), известный преподаватель Лейденского университета Нидерландов о языке поэзии и проявлении в ней большой силы воображения, а также применении суфиями и мистиками скрытых смыслов убежден в следующем: «С XII века язык поэзии был полностью соединен с суфийской терминологией и понятиями. Хорошим примером течения поэтической силы и воображения в рамках и формате более или менее официальной и утвердившейся лексики можно считать произведение Махмуда Шабистари «Гулшан-и роз». В своей небольшой дидактической поэме Шабистари применил ряд известных метафор из газелей, в основном интерпретировал поэзию Аттара. Эта книга стала пользоваться огромной популярностью в последующих веках. В более поздние времена, обретя известность, она, несомненно, оказала большое влияние на формирование суфийской терминологии» [214: 99-100].
Мехди Мухиббати в книге «Украшающий Вселенную локон» («Зулфе оламоро») также по этому поводу высказывает свое мнение, которое сводится к следующему: «При интерпретации и толковании мистических скрытых символов и знаков, следует учитывать ряд обстоятельств, играющих важную роль в мотивировании намерения мистика- арифа. Важным моментом является то, что каждый из этих знаков не должен интерпретироваться в отдельности, так как знаки должны рассматриваться в рамках общей системы мышления и языка поэта-суфия. Следует также обратить внимание на место и значимость этих знаков в произведениях других поэтов-суфиев. Также следует следить за совокупностью идей и мышлений поэта, исходящих и черпающихся из источника его разума и интеллекта, открыв тем самым для себя основы смысла его стиха. Несмотря на то, что каждый поэт-суфий суверенен и свободен в своем стихе и мысли, он все же находится под влиянием общего потока мысли, являющегося куратором его основного мыслительного потока, ориентирующего его подлинное и основное русло мысли. Это касается в особенности Ирана и иранской культуры, в которой культурные течения, как правило, зависят от общих переменных исламского мира. И, как правило, все эти движения относятся к двум важным источникам - Корану и сунне (хадисы и сира). Кроме того, при толковании и выявлении тайн следует прослеживать и следовать основной линии поэтической таинственности, заложенной в мыслях и языке великих суфиев и мистиков, совместить их совместные предметы и устои и сопоставить их друг с другом, и посредством этого сравнения достичь «общих принципов и сводов» скрытых смыслов поэзии, обнаружить регулирующие правила в области изменений поэтических кодировок, а также функции, находящиеся под влиянием основных переменных [188:150-152].
Следуя сказанному, станет возможным расшифровать более поздние суфийские произведения XIII и XIV веков, относящиеся к периоду развития суфийской персидской поэзии.
Это обстоятельство поднимает более фундаментальный для нас вопрос и тему, а именно указывает на усилия самих мистиков, которые на протяжении всех времен были направлены на пояснение смысла тайного языка их поэзии. К числу лучших работ в области декодирования скрытых смыслов суфийской терминологии относятся книги "Китаб ал-Лума " Абунасра Сарраджа и «Гулшан-и роз» Махмуда Шабистари. Исходя из этого, при интерпретации скрытых смыслов и тайн того или иного произведения рекомендуется всегда иметь при себе книги и трактаты автора этого произведения. Согласно утверждению: «Домочадцы и близкие лучше осведомлены о том, что у них есть дома».
Поэма «Гулшан-и роз» Махмуда Шабистари служит достойным справочником и источником переполненным символами, тайнами, метафорами и метонимиями. В этом исследовании мы постарались провести краткое и ссылочное исследование в области скрытых смыслов и тайн, отраженных в «Гулшан-и роз».
В действительности с точки зрения исторической эволюции, «Гулшан-и роз» имел свои переломные моменты, исходя из чего, это произведение следует изучать в двух разных периодах: до Шабистари, а также в его эпоху, и после Шабистари, так как до Шабистари персидская проза и поэзия переживали начальный этап вникания мистических тайн и смыслов. Это продолжалось вплоть до эпохи Мавлоно Джалаладдина Мухаммада Руми. Эпоха Руми прославилась периодом зрелости и совершенства суфизма. Именно этот период признан кульминационным в применении скрытых смыслов и знаков в произведениях поэтов-суфиев и поэтов в целом. Изменения и последствия этого периода имели восходящий характер. После Шабистари эти показатели постепенно стали меняться, в результате чего постепенно стали предаваться забвению, или же, другими словами, потеряли свою прежнюю актуальность. Это длилось вплоть до эпохи Хафиза, период, когда повторные знаки и сгоревшие и потускневшие символы предстали в другом облике.
В этой связи мы убеждены, что никто не способен расшифровать скрытые мистические и засекреченные смыслы, в особенности, бейты и закодированные сочетания слов, как сами поэты, шифрующие свои высказывания, так как другим не под силу в точности объяснить их мистические идеи и концепции, а также суть их слова. Подобно тому, как копия никогда не сможет соответствовать своему оригиналу, так или иначе тень и полумрак будут всегда видны в белизне оригинала. Следовательно, исследования и изучения в этой связи, приводящиеся другими, всего-навсего служат поверхностной презентацией того, что имел в виду мистик.
В любом случае, в области интерпретации смысла и значений таинственной поэзии мы располагаем в общей сложности тремя произведениями. Первое - это произведения самих поэтов и суфиев, стремящихся открыть тайну своим близким и посвященным людям. Второе -это знания, познавших Истину и духовных путников, не имеющих никакого отношения к поэзии, они доверенные лица и хорошо знакомые с тайнами Пути, их мысли и знания близки с мыслями и знаниями великих суфиев. Третье -обозреватели и комментаторы, стремящиеся дать мудрое и рассудительное толкование суфийским произведениям мистиков». [188: 166]
При толковании суфийской терминологии и тайнописи в «Гулшан-и роз» согласно предшествующим обычаям и традиции суфиев и мистиков Шабистари для интерпретации своих намерений использовал слова с двояким значением, укрепившиеся в суфийской терминологии.
Сопоставляя части человеческого тела с компонентами Вселенной, он обращался к элементам воображения. Порою его слово проявляется в таком блеске и сиянии, что кажется его применил не простой поэт, а опытнейший иллюстратор слова, или складывается мнение, что он умышленно использовал в своем стихе эти элементы воображения, придав своему слову особый образ. Он считает человека полной безусловной копией Божественного лика:
Ты являешься копией Божественного изображения
Ищи в себе все то, что хочешь знать.
Он также делает акцент на том, что человек - это полный, универсальный и элитарный образец вселенной. Он сравнивает его тело с землей, голову с небом, чувства, ощущения и восприятия, благодаря которым он познает неизвестное с яркими и наставляющими звездами:
Твое тело подобно земле, голова - небу, Твои чувства подобны звездам, а душа солнцу Твои кости тверды как гора, Волосы подобны растениям и дереву.
Все, что он наблюдает во Вселенной, он считает тенью и образом небесного царствия, и для постижения скрытых смыслов и значений, пользуясь своим духовным положением и пребывая в состоянии духовного экстаза, использует аллегорию, метафору и иносказание, так как он убежден:
Когда здесь смыслы приходят в упадок,
Возрастает необходимость в аллегориях.
Все, что созерцаемо в этом мире,
Подобно отражению Солнца того мира.
Таким образом, Шабистари соблюдая асимметрию и соответствие между значением и словом, а также уподобляя объекты Вселенной с частями человеческого тела, выражает свои мысли. Будто его язык и разум изначально был соединен и спаян со скрытыми тайнами Вселенной. Он стремится растолковать абстрактные и умозрительные представления значений, сравнивая их в рамках простых слов, обозначающих реалии материального мира.
Большинство экспертов полагают, что распространенные среди суфиев слова и фразы были предназначены изначально для выражения восприятий и чувств, но по истечении времени соблюдая пропорциональность и соответствие, следуя правилам «связи и аналогии», стали употребляться в других значениях. Следовательно, в своем первичном значении эти слова указывают на реалии материального мира, но их отвлеченное значение обозначает духовные понятия, которых достиг суфий
Комментарии «Гулшан-и роз»
Согласно утверждениям всех исследователей и по результатам наших собственных изысканий «Гулшан-и роз» являясь уникальным суфийским произведением, имеет богатое содержание. В нем море мудрости, знания и философских рассуждений о теории единства бытия. Поэтому в прошлом и в настоящее время многие думающие люди взялись за комментарии этого произведения.
Вопреки тому, что наряду с трудами профессиональных исследователей, наблюдается большое количество незрелых и малоопытных работ в области толкований и интерпретаций «Гулшан-и роз», которые в свою очередь пополняют под видом ценных исследований ряды тривиальных рассуждений, повторных и примитивных работ. Но все же следует признать, что наличие большого числа комментариев, несмотря на их имитативный характер, повторы и подражания предшествующим трудам, свидетельствуют о энтузиазме и увлеченности почитателей мистицизма.
Нельзя недооценивать значимость существующих комментариев к «Гулшан-и роз». Именно благодаря им, учитывая конкретные потребности сегодняшних и завтрашних поколений можно устранить двусмысленность и пролить свет на существующие сомнения.
Учитывая то, что число существующих комментариев не является столь важным вопросом способным помочь читателю или исследователю в научном направлении, но принимая во внимание то, что настоящее исследование является академическим, мы посчитали целесообразным изучить и подсчитать количество некоторых из них. Казем Дезфулиян о числе и наличии комментариев к «Гулшан-и роз», хранящихся в библиотеках Ирана пишет: «Ахмад Гульчин Маони в «Вестнике Центральной библиотеки Тегеранского университета» (том 4, стр. 54-122) насчитывает около 40 комментариев к «Гулшан-и роз», некоторые из которых являются анонимними» [131: 41].
Изучив каталоги и антологии, этот исследователь утверждает, что при сравнении комментариев он пришел к выводу, что помимо нескольких важных ранних комментариев, позднее составлены другие комментарии, которые являются повтором предществуюших и не представляют собой значимую научную ценность.
Самыми ценными и комплексными комментариями являются: комментарий Саинаддина Али Турке Исфахани (ум.836/1432), комментарий Шаха Даиуллаха Ширази (ум.870/1465) «Насаим-и Гулшан», комментарий Шейха Мухаммада Лахиджи (ум.912/1506) «Мафатих ал-иджаз фи шархи Гулшан-и роз», комментарий Илахи Ардабили (ум.950/1543) и комментарий Баба Ниматуллаха Нахдживани (ум.920/1514).
Мухаммад Али Тарбият в книге «Ученые Азербайджана» насчитывает 17 комментариев к «Гулшан-и роз» (117:334). Доктор Кейван Сами и в предисловии к комментарию «Мафатих ал-иджаз фи шархи Гулшан-и роз» признает достоверность лишь 9 комментариев (65:23). Доктор Саййид Хасан Садат - 17 комментариев к «Гулшан-и роз» (156:130). Доктор Барзегяр Халеги со ссылкой на мнение Гульчина Маони насчитывает около 50 комментариев к этому произведению (33:44). В данной части исследования, учитывая важность и научную обоснованность, мы отметим наиболее важные и подробные комментарии, лишенные повторов и воспроизведенных переоформлений:
1. «Мафатих ал-иджаз фи шарх-и "Гулшан-и роз"» («Ключи от чудесного в толковании «Цветника тайн»)
Данная работа принадлежит Шамсаддину Мухаммаду ибн Яхя ибн Али Лахиджи, великому суфию XV в., творящему свои поэтические произведения под псевдонимом «Асири». Казем Дезфулиян об особенностях этого комментария пишет: «Мафатих ал-иджаз» - самое популярное произведение Шейха Мухаммада Лахиджи. Эта книга является самым содержательным, известным и лучшим комментарием к «Гулшан-и роз», благодаря которому ее автор приобрел популярность. Ему как никому другому удалось дать наиболее содержательные комментарии к «Гулшан-и роз». Несмотря на то, что к «Гулшан-и роз» было написано большое число комментариев, но уникальность и образцовость комментария Лахиджи до сих пор остается вне конкуренции [131:53].
Об особенностях «Мафатих ал-иджаз фи шарх Гулшан-и роз» можно отметить, что книга по праву может претендовать на звание самого лучшего комментария к «Гулшан-и роз», о чем свидетельствуют комментарии, сделанные к каждому бейту. Автор комментария не обошел без внимания почти ни один бейт из этого произведения. Он строго следовал научно-литературным предписаниям, а именно, первым делом давал описание терминологии каждого бейта, и только затем приступал к его комментированию. В соответствие со значением каждого бейта для его полного и глубокого постижения читателем, Лахиджи после толкования каждого бейта в конце каждого двустишия приводит аяты, хадисы, изречения авторитетных суфийских шейхов и ученых, порою также ссылается на мнения мыслителей и философов. Более детальные комментарии он обосновывал и аргументировал стихами великих поэтов-суфиев подобных Санаи, Аттару, Аухади Марагаи, Руми, Ираки, Шамсу Магриби, «Саадат-наме» Шабистари и даже маснави «Асрар аш-шухуд» (толкователя Мухаммада Лахиджи), что и в этом плане подчеркивает его преимущество над другими комментариями.
2. Комментарии к «Гулшан-и роз» Саинаддина Али Турке Исфахани Это произведение принадлежит перу Ходжи Али ибн Мухаммад ибн Афзаладдин Мухаммад Турке Худжанди Исфахани известного как Саинаддин Али Турке Исфахани. Он был знаменитым ученым Исфагана. Скончался в 836/1432 г. Его произведение является обладателем следующих особенностей: наличие арабских слов, терминологии и словосочетаний, соблюдение краткости в толковании бейтов, ссылка на стихи поэтов и высказывания великих людей, а также на коранические аяты и хадисы при толковании стихотворных значений «Гулшан-и роз».
Казем Дезфулиян, детально изучивший этот комментарий нашел в нем некоторые недостатки и упущения. Из его анализа следует, что данный комментарий не охватывает толкования всех бейтов, в особенности в заключительной части книги, где толкования 12, 13, 14 и 15 вопросов ограничиваются лишь несколькими короткими заметками [131: 48].
Однако, несмотря на свою краткость, данные толкования носят весьма полезный характер. Вопреки комментариям Лахиджи, разъяснившим в отдельности каждый бейт маснави, Саинаддин рассматривал два или более бейтов одновременно.
3. Комментарий «Гулшани роз» - «Насаим-и Гулшан» {«Дуновения цветника»)
Это произведение является результатом труда Низамаддина Махмуда ибн Хасана Мухсини, известного под псевдонимом «Шах Дай, Эльдаи Илаллаху Дай», жившего в 810-870/1407-1465 годы. Вслед за этапом перехода к высокой нравственности, морали и прохождения духовного пути, а также достижения научного и литературного звания, он стал учеником и последователем Шах Ниматуллаха Вали. Он был знаменитым, совершенным и мудрым человеком своей эпохи. Шах Дай является автором многих трудов, к числу его важных и лучших произведений следует отнести «Насаим-и Гулшан», комментарий к «Гулшан-и роз» Шейха Махмуда Шабистари. Характерные особенности его комментария заключаются в том, что он подобно другим толкователям использовал и ссылался в своем комментарии на аяты и хадисы, а также на поэзию некоторых поэтов, в особенности - Руми и Ираки. Он знал как разумно и уместно подобрать суфийский термин и изречение при толковании каждого бейта «Гулшан-и роз», и прокомментировал это произведение весьма тонким и изящным образом.
4. Комментарий «Гулшан-и роз» известный как «Комментарий Баба Ниматулла Нахичевани
Автор этого комментария еще известен как Шейх Алван. Дата его смерти в разных источниках отмечается по-разному - 902/1496 или 920/1514 годы. Он был знаменитым нахичеванским ученым и шейхом, который в старости лет совершив путешествие в Турцию, в город Агшахр, центр Конийского султаната нашел пристанище в нем и спустя некоторое время ушел из жизни в этом городе. Он оставил после себя полезное и драгоценное литературное наследие, в числе которого имеется комментарий к «Гулшан-и роз» Шабистари. В своем комментарии он подобно другим толкователям не раз обращался к кораническим аятам и хадисам, а также изречениям авторитетных суфийских шейхов. Комментируя каждый бейт он неоднократно ссылался на поэзию Аттара, Руми и Ираки, изречения Ибн аль-Араби, Абусаида Абулхейра, Ибрагима Адхама и Мансура Халаджа.
Несмотря на то, что настоящий комментарий к «Гулшан-и роз» изложен весьма сжатым и лаконичным образом, он в отличие от некоторых комментариев, в которых большинство вопросов остались без ответа, или же в которых отсутствуют полные определения, существующие терминологии, составлен весьма безукоризненно и лишен всяких недостатков. В нем даны краткие и содержательные ответы на все вопросы.
Влияние «Гулшан-и роз» Шабистари на творчество последующих поэтов
Исследуя вопрос о влиянии «Гулшан-и роз» Шабистари на творчество последующих поэтов, можно с уверенностью утверждать о том, что Шабистари был проводником двух течений мышления суфийской школы. С одной стороны, он находился под влиянием теоретического суфизма, основанного на доктрине «Единства бытия» Ибна аль-Араби, о чем неоднократно упоминалось в предыдущих главах настоящего исследования. Однако, в любом случае следует обратить внимание на суфизм и мистику Шабистари, основывающихся на доктрине Единства бытия, а также постараться коснуться его мысли и воззрений относительно вопроса «Бытия» и Вселенной, которые в свою очередь являются теми важными и в то же время утерянными вопросами в поисках, в которых он находился. Эти свои чувства и поиски в «Саадат-наме» он называет термином нашу б» - смятение и волнение:
Оживляющие народ и религию слова шейха Мухйи
Не могли снять ношу с моего сердца.
Я верил в истину и силу этих слов,
Однако сердце мое держал в смятение.
Тайну своего состояния я спросил у учителя своего
И он ответил мне: шейх старался писать
Обо всем, что видят его глаза.
Однако содержание и смысл всего увиденного были велики,
При написании его перо скользило по бумаге не уверено.
И так как в начале пути перу его мыслей не удалось изначально постичь суть Истины, в его душе появилось некое внутреннее смятение.
В действительности он желал поделиться своими чувствами и открытиями, которых он достиг на протяжении сулука (духовного продвижения), он хотел преобразовать все то, что не является из мира слов и предложений в слова и фразы, тем самым передавая этот метод и традицию другим. Следовательно, когда он начинает преодолевать этот этап, этап передачи и преобразования достигнутых духовных чувств в слова и фразы, от волнения его начинает трясти, он перестает ожидать помощи и поддержки от своего пера.
По поводу влияния мышления Шабистари на творчество последующих поэтов и суфиев Париса Курбанинежад в своей книге «Суфизм в Азербайджане» пишет следующее: «Шейх Махмуд Шабистари имел глубокое воздействие на последующих суфиев, следующих концепции Ибна аль-Араби. Об этом свидетельствует развивающаяся традиция в сложении стихотворных и суфийских трудов, заложенная в начале восьмого века в Азербайджане, настолько, что в Азербайджане появились поэты-приверженцы доктрины и школы Ибна аль-Араби. В своем поэтическом творчестве они зачастую обращались к таким терминам как единство бытия, любовь, свет, отражение, сближение, отдаление и прочие понятия, которые использовал и комментировал Шабистари. В истории персидской литературы они составляют плеяду великих поэтов, чьи творчества организуют своего рода литературное течение (173:192).
Следующий этап нашего исследования мы посвятили изучению влияния Шабистари на мышления и произведения поэтов и суфиев последующих столетий. Хотя мы убеждены в том, что Шабистари, несомненно, имел глубокое влияние на творчество и мышление персоязычних поэтов-суфиев, однако мы в настоящем разделе вкратце рассмотрим наиболее известные фигуры, которые в истории персидско-таджикской классической литературы оставили неизгладимый след.
Аухади Марагаи
Самый ближайший, по хронологическим рамкам, поэт на творчество, которого повлиял Шабистари - это Шейх Аухададдин Марагаи, поэт-суфий XIII-XIV вв. (1294-1338), Он, как и Шабистари является известным представителем суфийской литературы Тебризской школы. В его творчестве особое место занимает поэма «Джам-и Джам» («Чаша Джамшида»), которая, согласно утверждениям самого поэта, создана в 733/1332 году, т.е. спустя два десятилетия со времени появления «Гулшан-и роз» Шабистари (1:264).
Несмотря на то, что Аухади Марагаи создал маснави «Джам-и Джам» в подражание «Хадикат ал-Хакикат» Санои, однако классификацию глав и тематику своего маснави он осуществил согласно «Гулшан-и роз» Махмуда Шабистари. Достаточно длинную главу он посвятил Единобожию, теологии и воспеванию пророка Мухаммеда, последующие главы он посвятил воспеванию разума и интеллекта. И наконец, завершающими главами его маснави стали такие вопросы, как повествование о тайнах мироздания, истины Бытия, корнях пяти основных положений исламского вероучения - усул ад-дин, жизни людей в этом и потустороннем мире и пр. Уместно заметить, что ныне покойный таджикский литературовед Акрамали Хасанов специально исследовал «Джам-и Джам» Аухади, к тому же он в 1994 г. издавал эту поэму на кириллице. Однако, нигде не замечает влияния «Гулшан-и роз» Шабистари в создании данной поэмы.
Интересен тот факт, что Аухади перед началом основного текста своей поэмы, подражая методу Шабистари, перечисляет множество вопросов, на которые хочет ответить. Такая манера написания поэмы, которую безсомненно он унаследовал у Шабистари, дала возможность поэту конкретизировать все проблемы, которые он хотел рассмотреть в своей поэме. Поэзия Аухади по своему направлению и содержанию близка к «Гулшан-и роз» Махмуда Шабистари, она словно повторяет и шепчет мотивы «Гулшан-и роз»:
Мало, кто оценивает и прислушивается к словам любви В то время, как Возлюбленный в достаточной мере виден всем Результат всех слов и восхищений это Он Все нуждаются в Нем и Он есть всё. Пока с чувством Его единства (таухид) не опьянеешь, Ты не сможешь созерцать Возлюбленного.
Единомыслие и единодушие Шабистари и Аухади Марагаи отчетливо проявляются при воспевании вопроса Единства бытия. Так, Аухади пишет:
Одинаковы и равны шахская и простая монеты,
Цифры в них как в дирхамах, так и в динарах.
Поставь пред собою воду и зеркало, и смотри
Как одно раздвоится в них на два?
Это поможет тебе понять, что есть лишь один свет,
Все остальное, что видишь, ничего кроме тени Его.
Все что есть на свете - это отражение лика Возлюбленного
О люди! Ищите и найдите Его.
Шейх Махмуд Шабистари в «Гулшан-и роз» повествуя о том, что все создания Вселенной имеют не созерцаемую сущность, и то, что единственной Истинной Вселенной является Единство бытия и Абсолют, приводит изящные примеры в виде зеркала, света, тени, которые подобно зеркалу отражают его мышление в словах и поэзии Аухади. Шабистари говорит:
Поставь пред собою зеркало,
И ты увидишь в нем отражение другого человека.
Еще раз взгляни на свое изображение в зеркале,
Это не ты, не другой, тогда кто отражен в нем?
Поскольку моя сущность предопределена
Я не могу понять значение своей тени.
Как могут воссоединиться воедино небытие и бытие?
Невозможно чтобы свет и тьма были вместе. Так как прошедшее время это не грядущие месяца и годы, Тогда, что остается кроме точки текущего мгновения.
Я только тогда понял суть и принцип всех творений мироздания,
Когда я постиг суть приверженности и искренности в служении.
Воистину кроме Творца нет другого Истинного бытия,
Скажи: Он есть Бог или же - Я есть Бог.
В следующих бейтах Шабистари объясняет связь небосвода, райской высоты с человеческим сердцем. Он убежден в том, что сердце человека, ищущего Истину является кладезью и его место на божественном престоле. И как говорит пророк Мухаммед: «Место Аллаха в верующем сердце»