Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Разделение властей и разграничение уголовно-процессуальных функций в ходе предварительного расследования: общие подходы 18
1. Конституционный принцип разделения властей 18
2. Разграничение функций обвинения, защиты и разрешения дела 36
3. Разграничение функций обвинения, предварительного следствия и разрешения дела 50
4. Разграничение полицейской, прокурорской и судебной функций 53
5. Разграничение следственно-разыскных и юрисдикционных функций 61
6. Иные подходы к разграничению уголовно-процессуальных функций в условиях действия системы разделения властей 72
Глава II. Разграничение уголовного преследования и предварительного следствия 79
1. Французская модель предварительного производства: теоретические корни отечественного подхода 80
2. Устав уголовного судопроизводства 1864 г.: от разграничения функций к разделению властей 92
3. Советский период развития отечественной модели досудебного производства: от разделения властей к разграничению функций 104
4. Современная российская модель досудебного производства: поиск баланса 131
Глава III. Разграничение уголовного преследования и разрешения дела (досудебное производство) 149
1. Германская модель предварительного производства: начало трансформации функции уголовного преследования в функцию разрешения дела (правосудия) 153
2. Модель досудебного расследования США: конвергенция уголовного преследования и разрешения дела (правосудия) 158
Заключение 191
Список используемых источников и литературы 196
- Разграничение функций обвинения, защиты и разрешения дела
- Французская модель предварительного производства: теоретические корни отечественного подхода
- Современная российская модель досудебного производства: поиск баланса
- Модель досудебного расследования США: конвергенция уголовного преследования и разрешения дела (правосудия)
Введение к работе
Актуальность темы исследования
В Российской Федерации до настоящего времени продолжается переход от советского уголовного процесса к современному российскому уголовному судопроизводству.
В последние несколько десятилетий, как отмечается в литературе 1 ,
неоднократно предпринимались попытки интегрировать в российское
законодательство отдельные элементы уголовного процесса англо-американского
типа. В то же время эти попытки не сопровождались полным отказом от
исторически присущего России уголовного процесса континентального (романо-
германского) типа. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации
сохранил почти всю традиционную российскую уголовно-процессуальную
инфраструктуру, формировавшуюся на протяжении полутора столетий
(институты предварительного следствия, следователя, следственных действий,
привлечения в качестве обвиняемого, потерпевшего, гражданского иска в
уголовном процессе, судебного следствия и судебных прений, профессионального
судьи в первой инстанции, кассации и т.д.). Это в полной мере отразилось и на
организации досудебных стадий уголовного процесса, в частности,
предварительного расследования.
Смешение двух моделей в российском уголовном процессе привело к нестабильности и концептуальной противоречивости уголовно-процессуального законодательства в сфере предварительного расследования, что не способствует повышению эффективности уголовного судопроизводства, а также обеспечению прав граждан. Отсутствие понятного вектора развития отечественной модели уголовного судопроизводства в целом и предварительного расследования в частности является сегодня одной из основных проблем, затрудняющих его развитие. Решение проблемы смешения различных моделей уголовного
1 См., например: Spence M.J. The Complexity of Success: the U. S. Role in Russian Rule of Law Reform // Carnegie Papers. 2005. № 60. Р. 4–18; Курс уголовного процесса / под ред. Л.В. Головко. – М.: Статут, 2016. С. 170–173.
судопроизводства видится в формировании отсутствующих сегодня единых логически выверенных общепризнанных концептуальных подходов.
Специально уполномоченные государственные органы и должностные
лица, осуществляющие процессуальную деятельность в сфере уголовного
судопроизводства, нуждаются в такой системе правовых предписаний, которая
позволяла бы четко, последовательно и максимально точно определять
направления их деятельности, исключая пробелы, противоречия, несоответствия в
содержании корреспондирующих между собой правовых положений,
возможность неоднозначного понимания и толкования их смысла и содержания.
Представляется, что одним из таких концептуальных подходов,
позволяющих снять ряд противоречий, существующих сегодня в отечественном
уголовном судопроизводстве (в досудебных стадиях)2, может стать рассмотрение
разграничения основных процессуальных функций уполномоченных
государственных органов и их должностных лиц, осуществляющих
процессуальную деятельность в сфере уголовного судопроизводства, через призму конституционного принципа разделения властей. Это необходимо также с точки зрения реализации в досудебных стадиях уголовного судопроизводства конституционных ценностей (например, ч.3 ст. 55 Конституции РФ)3.
Можно предположить, что в современных (постинквизиционных) моделях уголовного судопроизводства в продолжение конституционного принципа разделения властей досудебная деятельность уполномоченных государственных органов и их должностных лиц должна строиться на основе некоторого баланса полномочий (принципа «сдержек и противовесов»). При этом возложение той или
2 См.: Аналитический доклад «К вопросу о концепции уголовной политики в Российской
Федерации: системность, научность, стабильность». Совет Федерации Федерального Собрания
Российской Федерации. 2013. С.41.
3 См.: «Сильное Российское государство должно иметь сильную прокуратуру» (интервью с
Генеральным прокурором Российской Федерации Ю.Я. Чайкой) // Прокурор. 2012. № 1; Доклад
Генерального прокурора Российской Федерации Ю.Я. Чайки на парламентских слушаниях в
Совете Федерации Федерального Собрания Российской Федерации на тему: «Уголовная
политика в Российской Федерации: проблемы и решения» 18 ноября 2013 г. [электронный
ресурс] – Режим доступа: URL: (дата обращения 10.02.2017).
иной процессуальной функции на государственный орган и его должностных лиц
должно учитывать специфику (природу) данного органа. Так, например, вполне
очевидным представляется тезис, что крайне нежелательно возложение функции
уголовного преследования на суды, а функции осуществления правосудия – на
органы исполнительной власти. Однако также очевидно, что в досудебных
стадиях уголовного судопроизводства разделение властей часто носит более
сложный характер, чем простое разграничение функций уголовного
преследования (когда суды по собственной инициативе не могут самостоятельно возбудить и (или) осуществлять уголовное преследование) и осуществления правосудия (когда решения органов исполнительной власти и их должностных лиц, принятые ими в ходе предварительного производства, не могут подменять собою приговоры судов, в которых решаются вопросы о виновности и наказании). Особенно остро вопрос разграничения функций в условиях действия системы разделения властей стоит в моделях уголовного судопроизводства, в которых в рамках предварительного производства проводится не простое полицейское расследование под руководством прокурора, а предварительное судебное следствие, в ходе которого собираются доказательства. В последнем случае проблема сводится к разграничению уголовного преследования и предварительного следствия. Именно в моделях, допускающих проведение предварительного судебного следствия в ходе предварительного производства, статусы4 прокурора и следователя (следственного судьи, судебного следователя) наиболее сложны и вызывают вопросы. Вместе с тем место этих органов в системе разделения властей и их полномочия не статичны и постепенно меняются даже в весьма консервативных правопорядках (например, во Франции), не нарушая при этом логики процесса в целом. Вопрос о соотношении статуса следователя и прокурора в условиях поиска новой российской модели
4 Под «статусом» в настоящей работе будет пониматься установленное нормами права положение субъекта в системе разделения властей, а также совокупность его прав, обязанностей и ответственности.
досудебного производства крайне актуален и для уголовного судопроизводства Российской Федерации.
В последнее время в мире также нарастает тенденция, направленная на прекращение производства по делу (в тех случаях, когда формальные основания для передачи дела в суд имеются) в досудебных стадиях по инициативе прокурора с применением различных альтернатив уголовному преследованию. Более того, например, в уголовном судопроизводстве США если дело не прекращено до суда, то более чем в 97% случаев5 по такому делу прокурор заключает сделку, условия которой, включая вопросы вида и размера наказания, будут обязательны для суда, лишь формально ее утверждающего. Это говорит о том, что вопрос разграничения функций уголовного преследования и осуществления правосудия приобретает более сложный характер, в том числе в досудебных стадиях уголовного процесса, отчасти размывая даже разграничение досудебного и судебного производств.
Сказанное говорит о том, что изучение функции уголовного преследования в соотношении с другими функциями, возлагаемыми в ходе досудебного производства по уголовному делу на разные по своему статусу органы государственной власти (в системе разделения властей), является крайне актуальным особенно в условиях поиска современной российской модели досудебного производства.
Степень научной разработанности темы
Вопросы уголовного преследования в системе разделения властей рассматривались преимущественно в трудах дореволюционных юристов. Здесь можно выделить работы Н.А. Буцковского, С.И. Викторского, Н.Н. Розина, В.К. Случевского , И.Я. Фойницкого и др. Однако в этот период вопросы уголовного преследования часто рассматривались в контексте разграничения
5 См.: Rakoff Jed S. Why Innocent People Plead Guilty. [электронный ресурс] – Режим доступа:
URL: (дата
обращения 10.02.2017).
обвинительной и судебной деятельности без учета специфики предварительного следствия (так как оно относилось доктриной к деятельности судебной власти).
В отечественной доктрине советского и постсоветского периодов
различные проблемы уголовного преследования (в досудебном производстве)
рассматривались в трудах С.А. Альперта, С.А. Голунского, Ю.В. Деришева, О.Д.
Жука, З.Ф. Ковриги, Н.Н. Ковтуна, С.В. Круглова, Ю.В. Козубенко,
Г.Н. Королева, В.А. Лазаревой, А.М. Ларина, Я.О. Мотовиловкера, В.
П. Нажимова, Р.Д. Рахунова, В.М. Савицкого, М.С. Строговича, Х.С. Таджиева, А. А. Тимошенко, М.А. Чельцова, М.Л. Якуба, Н.А. Якубовича, В.Б. Ястребова, А.Г. Халилулина и др. Особое место в рассмотрении теории уголовного преследования как публичного (уголовного) иска занимают труды Н.Н. Полянского, охватывающие как дореволюционный, так и советский периоды. Однако, при несомненной значимости всех этих трудов во многих случаях вопросы уголовного преследования рассматривались не всегда с учетом специфики статуса того или иного органа государственной власти и их должностных лиц, на которых данная функция возлагалась.
Среди прочих можно выделить работу А.И. Трусова «Уголовный процесс в системе разделения властей», в которой раскрыты отдельные вопросы разделения властей в уголовном судопроизводстве.
Ряд проблем организационно-функциональной эволюции статусов органов дознания, следствия и прокуратуры в отечественном уголовном судопроизводстве подробно рассмотрены в монографии О.Л. Васильева.
Отдельные аспекты концепции публичного иска применительно к
российскому уголовному судопроизводству затронуты в трудах
А.С. Александрова, Е.И. Жидковой., Л.Н. Масленниковой, А.И. Трусова и др.
Некоторые вопросы разделения властей освещены в Курсе уголовного процесса, подготовленном коллективом кафедры уголовного процесса, правосудия и прокурорского надзора МГУ имени М.В. Ломоносова под редакцией Л.В. Головко (автор параграфа – С.В. Романов), в работах Л.А. Воскобитовой.
Проблема организационно-функционального статуса прокуратуры и следователей в рамках концепции полноты судебной власти рассмотрена в работе «Великая реформа: к 150-летию Судебных Уставов : в 2 т. Т. II: Устав уголовного судопроизводства» под редакцией Л.В. Головко (автор параграфа – С.В. Романов).
Вопросы конституционного статуса прокуратуры подробно рассмотрены в докторской диссертации М.С. Шалумова. Вопросам конституционного статуса Следственного комитета Российской Федерации посвящено большое количество работ А.М. Багмета и Ю.А. Цветкова. Из последних комплексных работ, посвященных перспективам развития «следственного аппарата» в России, можно выделить «Аппарат власти следственной» по общей редакцией Н.А. Колоколова.
Проблемы разграничения уголовно-процессуальных функций в условиях действия системы разделения властей в уголовном судопроизводстве Франции затронуты в работах Л.В. Головко. Ключевые вопросы статуса французских прокурорских и судебных магистратов раскрыты в работах В.А. Туманова. Эволюция статусов судебных и прокурорских магистратов во Франции затрагиваются в готовящейся к выходу рукописи монографии «Суд и государство» под редакцией Л.В. Головко и Б. Матьё (авторы параграфов – К. Рэйсёгье, Л. Фонтэн).
В зарубежной литературе последних лет проблемы уголовного преследования в системе разделения властей в основном исследуются в контексте так называемой «прокурорской дискреции». В качестве примера могут быть приведены работы Дж. Гвладиса (G. Gwladys), Э.Луна (E. Luna), М. Вейда (M. Wade).
В литературе, посвященной англо-американскому уголовному
судопроизводству, подробное внимание уделяется разграничению уголовного преследования и разрешения дела на стадии досудебного расследования. Данному вопросу посвящены работы таких авторов, как Р. Барков (R. Barkow), С. Блох (S. Bloch), С. Дангел (S. Dangel), А. Дершовиц (А. Dershowitz), Мур Дикерсон (Moore Dickerson), А. Гольдштейн (A. Goldshtien), Г. Крент (H.Krent), Г. Линч (G. Lynch),
М. О’Хеар (М. O’Hear), У. Стунц (W. Stuntz ), Б. Уильям (B. William), Р. Райт (R. Wright) и др.
Однако комплексного исследования, посвященного уголовному
преследованию в системе разделения властей, учитывающего генезис уголовного преследования в системе разделения властей в отечественном уголовном судопроизводстве (доктринальный и исторический аспекты), а также генезис уголовного преследования в системе разделения властей в зарубежном уголовном судопроизводстве (сравнительно-правой аспект), на сегодняшний день нет.
Цель и задачи исследования. Цель диссертационного исследования заключается в проведении комплексного анализа функции уголовного преследования в системе разделения властей на досудебных стадиях уголовного судопроизводства.
Обозначенная цель достигается путем постановки и решения следующих
задач диссертационного исследования:
проанализировать наиболее распространенные в теории уголовного процесса подходы к разграничению основных уголовно-процессуальных функций на предмет их соотношения с принципом разделения властей;
выявить наиболее соответствующие отечественному уголовному судопроизводству подходы к разграничению основных уголовно-процессуальных функций, учитывающие специфику действия принципа разделения властей в досудебном производстве;
в рамках выявленных подходов проанализировать специфику статусов государственных органов, на которых возлагается та или иная функция в ходе досудебного производства (доктринальный и легальный аспекты);
проанализировать генезис уголовного преследования в отечественном уголовном судопроизводстве через призму разделения властей в досудебном производстве;
изучить основные проблемы, связанные с осуществлением государственными органами и их должностными лицами уголовного
преследования в условиях действия системы разделения властей в отечественном и зарубежном уголовном судопроизводстве;
- проанализировать перспективы развития уголовного преследования с
учетом действия конституционного принципа разделения властей в досудебных стадиях уголовного судопроизводства.
Объект и предмет исследования. Объектом исследования являются общественные отношения, складывающиеся в досудебных стадиях уголовного судопроизводства в условиях действия принципа разделения властей.
Предмет исследования – отечественное и зарубежное уголовно-процессуальное законодательство, практика его применения, а также теоретические разработки отечественной и зарубежной доктрины, связанные с указанным объектом исследования.
Методология исследования. При проведении исследования
использовались общенаучные и специальные (применимые в рамках
юридических наук) методы, в частности, системный подход к изучению
анализируемых проблем с применением исторического, сравнительно-правового
и юридико-технического методов. При этом автор опирался на
общетеоретические подходы, существующие в европейской и американской уголовно-процессуальной науке, не ограничивая свой анализ, в том числе на понятийном уровне, исключительно российским уголовно-процессуальным правом и законодательством.
Нормативную базу исследования составляют Конституция Российской
Федерации, международно-правовые акты, действующее российское
законодательство, российское и зарубежное уголовно-процессуальное
законодательство в их историческом развитии
Эмпирическая база исследования состоит из опубликованных
постановлений и определений Конституционного Суда России, решений Верховного Суда России и других российских судов, Европейского суда по правам человека, прецедентных решений Верховного суда США и иных американских федеральных судов, а также некоторых опубликованных решений
французских судов, затрагивающих вопросы разделения властей в уголовном судопроизводстве.
Научная новизна диссертационного исследования обусловлена тем, что оно является одним из первых в юридической науке исследованием, в котором на комплексном монографическом уровне анализируются отечественные и зарубежные модели уголовного судопроизводства по вопросу о сущностных проблемах уголовного преследования в условиях действия системы разделения властей в досудебных стадиях уголовного процесса в доктринальном и легальном аспектах.
Впервые в отечественной уголовно-процессуальной науке полномочия
органов, действующих от имени государства, рассматриваются не только через
призму уголовно-процессуальных концепций разграничения уголовно-
процессуальных функций, но и через призму фундаментального конституционно-правового принципа разделения властей.
Научная новизна исследования определяется положениями, выносимыми на защиту:
1. Построение досудебного производства на основе разделения участников
процесса в соответствии с принципом состязательности (например, по
действующему УПК РФ) учитывает наличие отстаиваемого интереса (публичного
или личного) в исходе дела, но не учитывает наличие или отсутствие властных
полномочий и возможность принятия участником досудебного производства
уголовно-процессуальных решений. Само понятие власти имманентно связано с
публично-правовой деятельностью, в силу чего власть не может осуществляться
частными лицами и теми, кто оказывает им юридическую помощь. Таким
образом, этот подход к разделению уголовно-процессуальных функций
(обвинение, защита и разрешения дела) при всей его важности и ценности решает
другие задачи. Он непосредственно не связан с принципом разделения властей и
не отражает его идеи.
2. Истоки современной отечественной модели досудебного производства
следует искать в Судебной реформе 1864 г., на которую непосредственно
повлияло французское уголовное судопроизводство того времени, для которого
было и остается сегодня характерно разделение функций уголовного
преследования (функции прокурора), предварительного следствия (функции
следственного судьи) и разрешения дела (функции суда), отражающее специфику
разделения властей в уголовном судопроизводстве смешанного
(постинквизиционного) типа.
3. В отличие от действующей российской модели досудебного
производства, для континентальных моделей предварительного производства
характерно разграничение полномочий органов полиции, прокуратуры и суда,
которое проявляется в следующем. В рамках уголовно-процессуальной
деятельности полицейские органы (органы дознания) не вправе без решения суда
по своей инициативе применять меры принуждения, за исключением
кратковременного задержания. При этом исполнительная и судебная власть
разделены. Прокуратура формулирует обвинение (предварительное или
окончательное), но лишена права собирать доказательства. Судебная власть не
вправе инициировать расследование. Прокуратура уполномочена распоряжаться
производством только до возбуждения публичного иска перед судебной властью,
после чего полномочие распоряжаться обвинением переходит к судебной власти,
которая реализует ее путем осуществления функции правосудия.
4. В советский период взамен классификации уголовно-процессуальных
функций на основе принципа разделения властей наукой были разработаны
концепции классификации уголовно-процессуальных функций на основе
принципа разделения труда. В рамках концепции «трех основных
процессуальных функций», которые, по мнению ряда ученых, соединялись в
деятельности следователя, дознавателя и прокурора, в советской доктрине
формируется новое понимание функции уголовного преследования, которое
основывается не на разделении процессуальных функций, а на их единстве. В
связи с этим проблема разграничения функций уголовного преследования и
предварительного следствия как функций, возложенных на разные по своей
природе, целям и задачам органы государственной власти, в современной науке подробно не исследовалась.
5. В советский период была сформирована новая модель предварительного
производства – предварительное расследование, осуществляемое под надзором
прокурора при одновременном сохранении института предварительного
следствия. Однако следователь сохранил ряд полномочий, характерных для
модели предварительного расследования, где следователь является
представителем судебной власти. При этом смена модели предварительного
расследования проходила непоследовательно. Не были решены насущные
вопросы установления оперативного судебного контроля в предварительном
производстве. В ходе реформы законодатель полностью отказался от концепции
полноты судебной власти (прокуроры и следователи, переподчиненные в 1936 г.
непосредственно прокурору СССР, перестали быть вспомогательными органами
суда, содействующими целям осуществления правосудия). Все это заложило
основы для будущих споров о статусе следователя и прокурора.
-
Особенностью предварительного судебного следствия в модели предварительного расследования, от которой отказалось советское уголовно-процессуальное право, является, прежде всего, организационно-процессуальная независимость судебных следственных органов и их беспристрастность. Эта идея непосредственно взаимосвязана, с одной стороны, с конституционным принципом разделения властей, а с другой – с уголовно-процессуальным принципом разделения функций предварительного следствия и уголовного преследования.
-
Сформулированный советской доктриной подход к пониманию уголовного преследования практически дословно воспроизведен в ст. 5 действующего УПК РФ, несмотря на провозглашенный Конституцией России и УПК РФ принцип разделения властей. В отечественной доктрине проблемы уголовного преследования в условиях разделения властей преимущественно рассматриваются в плоскости разделения функций уголовного преследования и
осуществления правосудия, но вопросы разграничения функций уголовного преследования и предварительного следствия, как правило, не исследуются.
-
В доктрине предварительного производства континентального типа уголовное преследование традиционно рассматривается как обвинительная функция или деятельность, возложенная на уполномоченный орган (прокуратуру) и осуществляемая перед лицом судебной власти. При этом прокуратура может принадлежать как к исполнительной власти, так и занимать промежуточное положение между судебной и исполнительной властями. В любом случае гарантии независимости, аналогичные гарантиям судей, ей для осуществления функции уголовного преследования не предоставляются. Изменение характера деятельности прокуратуры (превращение ее из органа уголовного преследования в орган расследования, близкий по значимости к следственному судье) может ставить вопрос о предоставлении ей дополнительных гарантий независимости, как это, например, происходит в последние годы во Франции, где активно обсуждается данная проблема. Эти закономерности необходимо иметь ввиду при обсуждении возможности имплементации в российскую уголовно-процессуальную систему опыта европейских континентальных правопорядков.
-
Уголовное преследование в континентальных моделях, сохранивших предварительное следствие, непосредственно связано с концепцией неперсонифицированного публичного иска. Это означает, что уголовное преследование (уголовное дело) возбуждается прежде всего не в отношении конкретного лица, а по факту совершенного деяния (in rem), вследствие чего следователь (дознаватель) в ходе предварительного расследования связан только кругом деяний, но не кругом лиц, которым он впоследствии предъявит обвинение. Отечественная конструкция публичного иска имеет свои особенности, существенно отличающие ее от зарубежных аналогов. Применительно к отечественной модели досудебного производства необходимо выделять моменты возбуждения публичного иска (возбуждение уголовного дела) и его предъявления (предъявление обвинения), когда формируются относительные границы
производства по делу, и момент его окончательного направления в суд, когда формируются процессуальные границы производства по делу.
10. Возможность возбуждения следователем публичного иска по
собственной инициативе, имевшая место в некоторых случаях в Уставе
уголовного судопроизводства 1864 г. и окончательно укоренившаяся в советский
период, когда следователь наряду с прокурором был наделен полномочием по
возбуждению публичного иска (уголовного дела), принципиально отличает
российскую модель досудебного производства от подхода к разграничению
функций уголовного преследования и предварительного следствия, основанному
на разделении властей. Это отличие еще больше проявляется в действующем
УПК РФ, согласно которому полномочие по возбуждению уголовного дела у
прокурора – основного лица, уполномоченного на осуществление уголовного
преследования, – отсутствует, что является негативной тенденцией.
11. Расширение прокурорской дискреции и частичная деформализация
предварительного производства в Германии в целях повышения эффективности
уголовного судопроизводства привели к совмещению прокуратурой функций
уголовного преследования и отчасти разрешения дела в установленных законом
случаях. На практике это ограничило право потерпевших на доступ к правосудию,
которые не могут обжаловать решение об отказе в возбуждении публичного иска,
принятое прокурором в соответствии с принципом целесообразности, в судебном
порядке, либо по примеру французской модели предварительного производства
инициировать судебное производство по уголовному делу самостоятельно путем
подачи гражданского иска, что следует принимать во внимание при обсуждении
направлений совершенствования досудебного производства в России.
12. В уголовном судопроизводстве США практически полная
деформализация досудебного расследования совместно с конституционным
положением Take Care Clause (обязанности президента заботиться, чтобы законы
исполнялись надлежащим образом) дали основание для развития доктрины
неограниченной прокурорской дискреции, следствием которой стало совмещение
в руках прокурора функций уголовного преследования и разрешения дела, т.е.
правосудия (de facto), и их конвергенции. Поэтому (с учетом также отмеченного германского опыта) деформализация досудебного производства в современном российском уголовного судопроизводстве (в случае реализации высказываемых в науке предложений) приведет к возникновению у органов расследования широких дискреционных полномочий, в силу чего они начнут отчасти выполнять функцию правосудия (de facto), что недопустимо с точки зрения принципа разделения властей.
Теоретическая значимость исследования определяется его новизной и актуальностью. Основные выводы исследования могут служить основанием для дальнейшей теоретической разработки отечественной модели досудебного производства.
Практическая значимость исследования состоит в возможности
использования полученных выводов для дальнейшей работы по
совершенствованию уголовно-процессуального законодательства;
законотворческой деятельности; повышения эффективности деятельности
правоохранительных органов; преподавания уголовно-процессуальных
дисциплин в образовательных организациях высшего образования юридического профиля.
Степень достоверности и апробация результатов исследования
Степень достоверности результатов исследования определяется
комплексным анализом отечественных и зарубежных нормативных и
доктринальных источников по теме диссертации, рассмотрением отечественной и
зарубежной судебной практики, постановкой целей исследования и
формированием необходимого набора научных задач, избранной методологией исследования, верификацией выводов диссертации посредством сопоставления нормативной, доктринальной и эмпирической основ исследования.
Результаты исследования доложены автором, обсуждены и одобрены на заседании кафедры уголовного процесса, правосудия и прокурорского надзора юридического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова, а также были использованы им при проведении семинарских занятий по учебной дисциплине
«Уголовный процесс» на юридическом факультете МГУ имени М.В. Ломоносова. Основные положения и выводы исследования нашли отражение в публикациях автора, в том числе в трех статьях в рецензируемых научных изданиях, рекомендованных Высшей аттестационной комиссией при Министерстве образования и науки Российской Федерации, причем две статьи опубликованы в журнале, входящем в перечень Russian science citation index (RSCI).
Структура диссертации определяется поставленными задачами и целью, а также необходимостью отделения друг от друга тех правопорядков, где существует предварительное следствие (Франция, Россия и др.), и где возникает необходимость его разграничения с уголовным преследованием, от тех правопорядков, где такой проблемы не существует, ввиду отсутствия предварительного следствия (Германия, США и др.), но, в свою очередь, возникает проблема разграничения уголовного преследования и разрешения дела (осуществления правосудия).
Диссертация состоит из введения, трех глав, охватывающих двенадцать параграфов, заключения и списка используемой литературы.
Разграничение функций обвинения, защиты и разрешения дела
Функции обвинения, защиты и разрешения дела на современном этапе традиционно рассматриваются российскими процессуалистами в контексте принципа состязательности и равноправия сторон 59 , который сводится к следующим основным положениям:
1. Функции обвинения, защиты и разрешения уголовного дела отделены друг от друга и не могут быть возложены на один и тот же орган или одно и то же должностное лицо (ч.2 ст.15 УПК РФ).
2. Участники, выполняющие функции обвинения и защиты, занимают положение сторон, равноправных между собой в отношениях с судом в вопросах представления и исследования доказательств, а также в иных вопросах, возникающих при судебном рассмотрении дела (ч. 4 ст. 15, ст. 244 УПК РФ).
Что касается роли суда в состязательном процессе, то в данном вопросе в науке нет единой точки зрения. Так, суд может лишь руководить процессом, не вмешиваясь в процесс доказывания по делу, что в настоящий момент закреплено в ч. 3 ст. 15 УПК РФ, либо суду, разрешающему дело по существу, все же может быть предоставлено право руководить исследованием доказательств в судебном разбирательстве, а при необходимости и право собирать доказательства для вынесения законного и обоснованного п риговора (Франция, Германия, Швейцария).
Если рассматривать принцип состязательности и равноправия сторон в рамках континентальной модели уголовного судопроизводства, которая носит «смешанный» характер (постинквизиционное предварительное расследование и состязательное рассмотрение дела в судебном разбирательстве), то о данном принципе можно говорить лишь применительно к судебным стадиям процесса60.
Если бы на предварительном расследовании его участники занимали положение сторон (обвинения и защиты), то пре дварительное расследование следовало бы признать состязательным, а стороны наделить равными правами по отстаиванию их позиций, в том числе и по представлению и исследованию доказательств перед судом, чего требует Конституция России (ч. 3 ст. 123), а также практика Европейского суда по правам человека61.
Традиционно выделение функций обвинения и защиты, возложенных на участников в ходе досудебного расследования, характерно для англоамериканской модели уголовного судопроизводства. В рамках данной модели принцип состязательности принято распространять в том числе на досудебное расследование. При этом, как было отмечено выше, досудебное расследование носит там в значительной степени непроцессуальный характер, для которого чужды институты предварительного следствия, следственных действий, судебных доказательств, единого дела, а также принцип материальной истины. Тем более странным выглядит то, что вопрос классификации основных процессуальных функций на функции обвинения, защиты и разрешения дела (в контексте разделения властей) возник в отечественном уголовном судопроизводстве после принятия УПК РФ 2001 г., который отнес следователя к стороне обвинения, осуществляющую функцию уголовного преследования в ходе предварительного следствия (п. 47, 55 ст. 5 УПК РФ). При этом УПК РФ 2001 г . сохранил всю инфраструктуру (предварительное следствие, следственные действия, единое дело и т.д.), характерную для досудебного производства инквизиционного типа. Более того, на следователя по -прежнему одновременно возложен ряд обязанностей 62 , направленных на защиту прав и законных интересов подозреваемых (обвиняемых), оказание им юридической помощи, содействие в собирании оправдательных доказательств, что свидетельствует о том, что помимо функции обвинения следователь на предварительном следствии выполняет и функцию защиты63.
В рассматриваемых нами французской и германской моделях предварительного производства подобного деления процессуальных функций в рамках предварительного следствия (расследования) нет. Тезис об инквизиционной природе предварительного производства в континентальной модели уголовного судопроизводства споров не вызывает.
Отметим, что изначально постановка вопроса об отнесении следователя к стороне обвинения или защиты, допустимости совмещения этих функций, с точки зрения классической французской модели предварительного следствия, признаки которой сохранило и российское предварительное следствие, некорректна.
В х оде предварительного производства французский следственный судья выполняет функцию предварительного следствия с целью всестороннего, полного и объективного установления обстоятельств дела (ст. 81 УПК Франции). Данная функция не относится ни к функции обвинения, которая во Франции возложена на прокурора и судебную полицию, ни к функции защиты.
В контексте данной проблемы рассмотрение германской модели предварительного производства представляется нецелесообразным, ввиду того что вместо предварительного следс твия там осуществляется прокурорское дознание, т .е. сегодня фигура следователя в предварительном производстве Германии отсутствует в принципе, в силу чего говорить о его функциях просто невозможно.
Так как отечественный законодатель отнес следователя к стороне обвинения, одновременно возложив на него функции защиты, то в свете запрета возложения различных уголовно -процессуальных функций на одно и то же должностное лицо (ч. 2 ст . 15 УПК РФ) данный вопрос стал предметом рассмотрения Конституционным Судом РФ.
Конституционный Суд РФ пришел к выводу, что «по своему конституционно-правовому смыслу в системе норм положения ч. 2 ст. 15 УПК РФ не исключают необходимость использования прокурором, следователем, дознавателем в процессе уголовного преследования всего к омплекса предусмотренных уголовно-процессуальным законом мер по охране прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве. Осуществление указанными лицами своей процессуальной функции именно в таком объеме, гарантируемое особым процессуальным статусом и полномочиями прокурора, следователя, дознавателя… обеспечивает в рамках уголовного судопроизводства выполнение государством своей обязанности по признанию, соблюдению и защите прав и свобод человека и гражданина, их обеспечению правосудием»64.
Таким образом, Конституционный Суд объяснил полномочие следователя осуществлять действия по защите прав подозреваемого (обвиняемого), выходящие за рамки функции обвинения, его особым процессуальным статусом.
Интерес для целей нашего исследования в связи с этим представляет позиция С.В. Романова, который отмечает следующее: во -первых, в предварительном производстве уголовное преследование в отсутствии суда, разрешающего дело и равноправных «сторон», не может осуществляться на основе состязательности; во-вторых, в предварительном производстве уголовное преследование не может являться единственным направлением деятельности дознавателя, следователя и прокурора, так как они обязаны разъяснять подозреваемому и обвиняемому их права, обеспечивать возможность осуществления прав всеми способами, не запрещенными УПК (ч. 1 ст. 11, ч. 1–2 ст. 16 УПК РФ). Следовательно, осуществление указанной обязанности (осуществление функции защиты) нарушает запрет возложения различных уголовно-процессуальных функций на одно и то же лицо65.
Стоит отметить, что некоторые российские процессуалисты, распространяют принцип состязательности и равноправия сторон, в том числе и на предварительное следствие66.
Среди прочих представляет интерес позиция Л .А. Воскобитовой, которая считает этот принцип производным от принципа презумпции невиновности. По ее мнению, только необходимость преодолеть презумпцию невиновности порождает потребность в противопоставлении сторон обвинения и защиты, предполагает распределение их процессуальных задач и обусловливает соответствующий задачам объем прав и обязанностей для каждой из сторон: «Для стороны обвинения одной из определяющих задач являются преодоление презумпции невиновности и доказывание всех юридически значимых обстоятельств дела с целью осуществления уголовного преследования (ст.73 УПК РФ). На этой стороне лежит бремя доказывания обвинения, а равно бремя опровержения доводов защиты (ч. 2 ст. 14 УПК РФ), что и определяет ее объем прав, больший по сравнению с объемом прав стороны защиты»67. .
Поэтому под равноправием сторон в состязательном процессе стоит понимать не математическое тождество объема предоставленных им прав, а содержательное равенство их возможностей, необходимых для достижения поставленных перед ними целями и решения соответствующих этим целям задач68.
Французская модель предварительного производства: теоретические корни отечественного подхода
Как было отмечено выше, в действующем УПК Франции 1958 г. содержится норма, что в уголовном процессе должно обеспечиваться разделение государственных органов, ответственных за публичный иск и судебную деятельность.
Применительно к предварительному производству организационно это достигается за счет того , что в ходе него ответственность за публичный иск возложена на органы прокуратуры, а функция предварительного следствия (судебная деятельность) – на специальные с ледственные органы. При этом последние обладают в значительной степени организационной и процессуальной независимостью, характерной для судебной власти.
Производство предварительного следствия во Франции относится именно к компетенции судебных органов, к которым организационно относятся и следственные магистраты.
Содержание функции предварительного следствия раскрыто в ч. 1 ст. 81 УПК Франции: «Следственный судья в соответствии с законом производит все следственные действия, которые он сочтет необходимыми для установления истины. Он производит следствие объективно, собирая доказательства против и в пользу обвиняемого».
Органами предварительного следствия первой инстанции являются следственные судьи – члены трибунала большой инстанции, назначаемые президентом Франции по представлению Министра юстиции. При этом кандидатура каждого претендента на должность следственного судьи должна быть предварительно одобрена Высшим советом магистратуры.
Надо отметить, что во французском судоустройстве магистратура состоит из магистратов прокуратуры и судейских магистратов. Все они являются магистратами, но осуществляют различные функции и имеют отчасти различный статус.
Таким образом, следственный судья обладает двойным статусом: следственного судьи и судейского магистра. Последнее особенно важно, так как на следственного судью, так же как и на любого другого члена судейского корпуса, распространяются гарантии независимости. На практике это выражается в том, что «следственные судьи назначаются на должность с учетом обязательного к исполнению заключения Высшего совета магистратуры и пользуются несменяемостью; после назначения они могут быть переведены на другую должность, даже в порядке повышения, только в том случае, когда сами выдвинули свою кандидатуру на ее занятие»145.
Функция предварительного следствия неоднородна по содержанию и включает в себя как юрисдикционные, так и собственно следственные полномочия (см. 5 гл.1). По общему правилу, следственные полномочия могут быть делегированы следственным судьёй, например в виде поручения совершить определенное следственное действие, в то время как юрисдикционные полномочия являются исключительной прерогативой следственного судьи, в производстве которого находится дело, и делегированы быть не могут. В ходе реформ 2000-х годов , направленных на разграничение следственных и юрисдикционных полномочий следственного судьи, в уголовном процессе Франции появилась должность судьи по свободам и заключению. Этот судья назначается на должность председателем трибунала большой инстанции и имеет полноценный статус судьи. Он может принимать участие в рассмотрении любых гражданских и уголовных дел, по которым он не осуществлял функцию судебного контроля. Полномочия данного органа в последнее время постоянно расширяются (см. 5 гл.1). Помимо решения вопроса об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу в ходе предварительного следствия сегодня в ходе дознания, по представлению прокурора, судья по свободам и заключению дает еще и санкции на совершение действий, ограничивающих конституционные права граждан, многие из которых могли быть совершены ранее исключительно в ходе предварительного следствия по решению следственного судьи, принимаемому им самостоятельно.
Несколько слов стоит сказать о «следственной камере» апелляционного суда, которая является органом предварительного следствия второй инстанции.
По общему правилу, юрисдикционные решения следственного судьи могут быть обжалованы сторонами в инстанционном порядке. Вышестоящей инстанцией по отношению к следственным судьям как раз и является следственная камера.
Основной задачей данного органа является контроль за деятельностью следственных судей, хотя на этом его функции не ограничиваются. До реформы 2000 г . «следственные камеры», которые тогда назывались «обвинительными камерами», также осуществляли предание суду по делам, рассмотрение которых подпадало под юрисдикцию судов ассизов. Однако после 2000 г. следственные судьи стали осуществлять предание суду по данной категории дел самостоятельно146. В ходе предварительного следствия следственные камеры уполномочены: рассматривать жалобы на подлежащие обжалованию постановления следственного судьи и рассматривать вопросы, связанные с признанием недействительными следственных актов с последующим их изъятием из материалов уголовного дела. Любое постановление следственной камеры, принятое ею в рамках вышеназванных полномочий , может быть обжаловано в инстанционном (кассационном) порядке – в Кассационный суд Франции, с определенной спецификой по основаниям обжалования (ст. 591–600 УПК Франции)147.
Таким образом, во Франции логика обжалования юрисдикционных решений следственного судьи в целом аналогична логике обжалования приговоров, вынесенных по итогам судебного рассмотрения дела.
После того, как нами были рассмотрены общие вопросы, связанные с организацией деятельности органов предварительного следствия, целесообразно перейти к рассмотрению организации французской прокуратуры, на которую в ходе предварительного производства возложена функция уголовного преследования.
Прокуратура во Франции занимает промежуточное положение между исполнительной и судебной властью. Так же как и следственные судьи, прокуроры назначаются президентом Франции по представлению Министра юстиции с согласия Высшего совета магистратуры. Каждый прокурор действует при определенном суде. Организационно прокуратура образует иерархическую систему во главе с Министром юстиции Франции. Однако, с точки зрения статуса, прокуроры наряду с судьями входят в состав м агистратуры, вследствие чего обладают определенной степенью независимости, которая, конечно, не равноценна независимости судей с учетом подчинения прокуроров Министру юстиции148.
Подчеркивая принадлежность прокуроров во Франции к судейскому корпусу, их иногда называют «стоящими судьями», в то время как собственно судей называют «сидящими судьями»149.
Отличие статуса прокуроров от статуса следственных судей проявляется в том, что они не пользуются несменяемостью, а также, назначаются на должность с учетом простого (а не обязательного) заключения Высшего совета магистратуры. Это означает, что Министр юстиции вправе сам выбирать, кто займет ту или иную должность в прокуратуре. Однако эта «особенность прокурорской магистратуры по сравнению с судейской магистратурой заметно нивелирована практикой, так как по факту министр юстиции уже в течение нескольких лет более не идет наперекор отрицательным заключениям Высшего совета магистратуры»150.
Основная задача прокуратуры в предварительном производстве – осуществление уголо вного преследования. С этой целью она руководит деятельностью полиции (дознанием), принимает решение о возбуждении публичного иска, заявляет различные ходатайства в ходе предварительного следствия151.
Двойственное положение прокурора определяет и его роль в ходе предварительного следствия: с одной стороны, он обращается с ходатайствами к представителю судебной власти152, с другой – он отстаивает публичный интерес в ходе предварительного следствия и , поэтому, обладает рядом дополнительных полномочий, которые где-то можно даже считать контрольными153.
Современная российская модель досудебного производства: поиск баланса
Постсоветский период развития отечественного уголовного процесса тесно связан с поиском новой нормативно-правовой модели уголовного судопроизводства. Работа по поиску более современной модели началась еще до распада СССР и была направлена на решение уже давно возникших проблем257. Однако распад СССР эту работу значительно ускорил.
Одной из структурных проблем советской модели досудебного производства было отсутствие оперативного судебного контроля при административном характере предварительного производства258.
В этой связи представляется важным принятие Закона РФ от 23 мая 1992 г. № 2825-I «О внесении изменений и дополнений в Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР», заложившего основы оперативного судебного контроля в досудебном производстве. Названный закон предусмотрел право лица, в отношении которого с санкции прокурора была избрана мера пресечения в виде заключения под стражу, обжаловать в суд законность и обоснованность данного решения, а также допустил участие защитника с момента задержания подозреваемого либо с момента предъявления обвинения обвиняемому.
Важную роль в формировании оперативного судебного контроля сыграли и постановления Конституционного Суда России.
Так, например, в соответствии с постановлением Конституционного Суда РФ № 13-П от 13 ноября 1995 г., постановлением № 13-П от 29 апреля 1998 г. и постановлением № 5-П от 23 марта 1999 г. заинтересованные участники процесса в ходе предварительного производства получили право обжаловать в суд помимо решения о заключении под стражу, постановления о прекращении и отказе в возбуждении уголовного дела, о приостановлении предварительного расследования, продлении срока предварительного расследования, наложении ареста на имущество и обыске.
Таким образом, работа по формированию оперативного судебного контроля и как следствие по разделению следственно-розыскных и юрисдикционных функций была начата в России еще задолго до принятия УПК 2001 г.
Другим важным направлением, повлиявшим на современное российское уголовное судопроизводство, стали изменения, направленные на разграничение судебной и исполнительной властей259. В основном проблемы, связанные с этим вопросом затрагивали стадию судебного разбирательства, а потому выходят за рамки настоящей работы. Здесь необходимо отметить, что Конституционный Суд РФ в постановлении от 14 января 2000 г № 1-П признал обязанность суда в предусмотренных законом случаем возбуждать уголовное дело противоречащей Конституции, однако применительно к аналогичному полномочию следователя вопрос в такой плоскости никогда не ставился. Полномочие возбуждать уголовное дело стало неотъемлемым атрибутом процессуального статуса следователя. При этом, как нами неоднократно отмечалось в настоящей работе, по УУС 1864 г. начатие производства по инициативе судебного следователя считалось существенным отступлением от принципа отделения власти судебной от власти исполнительной. Таким образом, в очередной раз вопрос о функции предварительного следствия, как самостоятельной функции, отделенной от функции уголовного преследования, был обойден стороной.
Третьим важным направлением модернизации досудебного производства стали реформы 2007–2010 гг. 260, направленные, по мнению их инициаторов, на обеспечение независимости следователя, разграничение полномочий прокурора по руководству за предварительным следствием и надзору за ним. По результатам проведенных реформ прокурор потерял не только руководящие полномочия, но и значительную часть надзорных. В ходе реформ 2007–2008 гг. были даже временно изъяты такие важные надзорные полномочия прокурора, как отмена незаконного и необоснованного постановления следователя об отказе в возбуждении уголовного дела261, о приостановлении и прекращении уголовного дела, которые, однако, были возвращены прокурору в 2010 г.
В настоящее время прокурор в ходе предварительного следствия не имеет права самостоятельно прекратить уголовное дело даже после того, как дело передано ему для утверждения обвинительного заключения; отмена прокурором постановления об отказе в возбуждении уголовного дела не ведет автоматически к его возбуждению, а его указания об устранении нарушений закона не носят для следователя и руководителя следственного органа обязательного характера262.
Ослабление процессуального положения прокурора продолжилось в 2015 г.263 уже применительно к дознанию. Так, дознаватель, по аналогии со следователем, получил право с согласия начальника органа дознания обжаловать решение прокурора о возвращении уголовного дела дл я производства дополнительного дознания либо пересоставления обвинительного акта или обвинительного постановления о направлении уголовного дела дознавателю для производства дознания в общем порядке.
Проведенные реформы не соответствуют общемировой тенденции усиления роли прокуратуры на досудебных стадиях уголовного судопроизводства и , в частности, идут вразрез с рекомендацией № R (2000) 19 Комитета министров Совета Европы «О роли прокуратуры в системе уголовного правосудия» и рекомендацией Парламентской Ассамблеи Совета Европы № Rec 1604 (2003) «О роли прокуратуры в демократическом обществе, основанном на верховенстве закона», которые говорят о том, что прокуроры должны «во всех системах уголовного правосудия решать вопрос о возбуждении или продолжении уголовного преследования».
Представляется, что в ходе реформ было произведено искусственное деление принадлежавших прокуратуре функций руководства расследованием и надзора за ним без должного анализа истории развития и становления отечественного института прок уратуры и анализа места и роли прокуратуры в континентальной модели уголовного судопроизводства.
О связи функции руководства предварительным следствием и надзора писали многие процессуалисты советского постсоветского периодов264, а сама модель предварительного расследования c «руководящей» ролью прокурора при усилении функции судебного контроля нашла отражение в новом УПК РФ 2001 г.
Более того, как неоднократно отмечалось, в зависимости от модели предварительного производства (Франции, Германии) выделяют д ва разных подхода к наделению прокурора «руководящими» полномочиями. Если речь идет о предварительном следствии, которое носит судебный характер, то прокурор не вправе руководить деятельностью представителя судебной власти – следственного судьи. Наоборот, если предварительное расследование носит административный характер, то прокурор не только может, но и обязан руководить расследованием. Данные подходы в том числе подразумевают разную степень обязательности предписаний прокурора и порядок их обжалования.
Модель досудебного расследования США: конвергенция уголовного преследования и разрешения дела (правосудия)
Наибольшими полномочиями по решению вопроса о судьбе уголовного преследования по делу, переданному прокурору для принятия решения о направлении в суд, обладает прокурор в уголовном судопроизводстве США. С точки зрения континентальных моделей предварительного производства прокуратура США при решении вопроса о судьбе уголовного преследования часто подменяет деятельность судебной власти , предопределяя вопросы вины и наказания лица, обвиняемого в совершении преступления. На наш взгляд, это абсолютно недопустимо, по крайней мере, с точки зрения имплементации в российское уголовное судопроизводство. Однако в США дискреционные полномочия прокуратуры неоднократно подтверждались Верховным Судом США через призму конституционного принципа сдержек и противовесов , как полномочия, принадлежащие органу исполнительной власти.
Ввиду того что теория дискреционных полномочий прокурора тесно связана с организационной ст руктурой органов исполнительной власти США, коротко остановимся на месте прокуратуры в системе этих органов.
Вследствие федеративного устройства особенностью организации прокуратуры в Соединённых штатах Америки (США) является ее многоуровневый характер. Т ак, в доктрине выделяются обычно два абсолютно самостоятельных 298 уровня прокуратур, поддерживающих государственное обвинение, – федеральная прокуратура (носит централизованный характер)299 и прокуратуры штатов (децентрализованные); иногда в науке называется е ще и третий уровень – местные прокуратуры300.
Федеральные прокуроры (U.S. attorneys) принадлежат к исполнительной власти и организационно входят в структуру Министерства юстиции США (Department of Justice – DOJ). Министерство юстиции возглавляет Генеральный прокурор (attorney general), который назначается президентом США с согласия Сената. Соответственно генеральный атторней в своей работе подотчетен президенту США, возглавляющему исполнительную власть.
Федеральные прокуроры осуществляют уголовное преследование по федеральным преступлениям. Должности Генерального прокурора и федеральных прокуроров учреждены Судебным Актом (Judiciary Act) в 1789 г.
Президент США назначает федерального прокурора в каждый из 94 федеральных судебных округов сроком на 4 года по согласованию с Сенатом.
Федеральные прокуроры США подотчетны Генеральному прокурору США – Министру юстиции США. При этом федеральные прокуроры не могут быть привлечены к дисциплинарной ответственности или отправлены в отставку Министерством юстиции США без согласия президента США301.
Подобное внимание назначению федеральных прокуроров на должность и их месту в системе исполнительной власти США уделено потому, что, как будет показано ниже, большинство современных дискреционных полномочий прокурора являются производными от полномочий президента США, замыкающего вертикаль исполнительной власти, и его конституционной обязанности «следить за надлежащим исполнением законов» – Take Care Clause.
В отличие от федерального уровня, на уровне штатов система прокуратуры сильно децентрализована. Внутри каждого штата существуют собственные округа (county), каждый из которых имеет собственный офис окружного прокурора со своей собственной организацией, который полностью независим от других офисов.
В зависимости от штата окружной прокурор может избираться на должность или назначаться на нее. В первом случае он подотчетен только своим избирателям и может быть удалён с должности только вследствие нарушения этических правил через специальную дисциплинарную процедуру, что обеспечивает ему независимость от служебной иерархии302.
В любом случае прокуроры штатов организационно автономны от федеральных прокуроров и не образуют с ними единой иерархической системы органов исполнительной власти, которую возглавляет президент США. Однако они, как и федеральные прокуроры, обладают широкими дискреционными полномочиями, которые также обосновываются через доктрину Take Care Clause, несмотря на отсутствие единой иерархии. Во многом это связано с тем, что в уголовном судопроизводстве федеральные прокуроры и прокуроры штатов выполняют одни и те же задачи, ввиду чего должны обладать одинаковыми полномочиями303.
До того, как дело передано прокурору полицией (агентством), проводившей расследование, по общему правилу прокурор лишен каких-либо полномочий влиять на ход расследования (см. 6 гл. 1). Остановимся на данном вопросе более подробно ввиду того, что судьба уголовного преследования и, собственно, дела в США, в отличие от континентальных моделей предварительного производства, может быть разрешена на уровне полиции без передачи дела прокурору.
На федеральном уровне, несмотря на то, что прокуратура и федеральные агентства, осуществляющие расследования, принадлежат к исполнительной власти, они полностью независимы друг от друга. Агентств, уполномоченных проводить досудебное расследование, в США достаточно много304.
В США нет федеральной полиции. Вместо этого полиция функционирует на уровне штатов и местном уровне305. Подразделения полиции в своей деятельности независимы друг от друга и действуют исключительно в своем районе. То же характерно и для взаимоотношений полиции и прокуратуры. Полиция и прокуратура принадлежат разным правительственным учреждениям и работают автономно на разных стадиях расследования преступлений.
По общему правилу, решения о про ведении расследования и задержании подозреваемого всецело зависят от полиции и не подконтрольны прокурору. Если прокурор получил жалобу от граждан о совершенном преступлении, то он должен переслать эту жалобу полиции для дальнейшего расследования.
Таким о бразом, прокурор не играет никакой роли на этапе полицейского расследования, более того , он не способен влиять на политику расследования преступлений, проводимую полицией. Только после того, как полицейское расследование завершено, дело передается прокурору.
В зависимости от штата вопрос о предъявлении обвинения может решаться по-разному. В ряде штатов полномочия предъявлять обвинение находится в руках полиции, и дело поступает к прокурору, когда обвинение уже предъявлено. В других штатах предъявление обви нения является исключительной прерогативой прокурора, в таких случаях полиция не может прекратить расследование дела по своей инициативе. Существует и комбинированная модель, когда по тяжким преступлениям (фелониям) обвинение предъявляется полицией с согласия прокурора, в то время как по менее тяжким преступлениям (мисдиминорам) такой консультации не требуется306.
Только после того, как дело передано полицией (агентством) прокурору, он приобретает широкие полномочия по распоряжению судьбой уголовного преследования. В частности, он может прекратить дело, решить, какие обвинения предъявлять, а какие нет, предложить обвиняемому сделку о признании вины (plea bargain) и т.д. Даже если какое-то решение прокурора по закону должно быть одобрено судом, на практике такое одобрение является лишь формальностью.
Как отмечают американские ученые, причинами, обусловившими развитие практики прокурорской дискреции, были: рост преступности, ограниченность различного рода ресурсов (кадровых, финансовых, временных и т .д.), а также необходимость индивидуализации наказания307. Последнее также связано с тем, и это отмечается в американской литературе, что американское уголовное право столкнулось с проблемой пролиферации (разрастания) уголовного законодательства308.
Обычно решение прокурора о направлении обвинения в суд и об его объеме зависит от ряда факторов: от серьезности преступления, предыдущих судимостей обвиняемого, интереса потерпевшего в уголовном преследовании обвиняемого, достаточности доказательств , вероятности осуждения, загрузки прокуратуры и возможности применения альтернативных уголовному преследованию мер.
Что касается объема обвинения, то прокурор может выбрать, по какому преступлению предъявлять обвинение: более тяжкому или менее тяжкому. Например, при одних и тех же обстоятельствах прокурор может предъявить обвинение в квартирной краже со взломом (фелония) или во взломе и проникновении (мисдиминор).
Часто одно и то же деяние охватывается сразу несколькими составами преступления. В этом случае прокурор может пр едъявить обвинение как по совокупности преступлений, так и по части из них. Более того, одно и то же преступное деяние может одновременно быть запрещено разными уголовными законами и , как следствие, иметь разные уголовно-правовые последствия. В данном случ ае дискреционные полномочия прокурора позволяет ему выбрать закон, подлежащий применению в рассматриваемом им деле.