Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Теоретическая, правовая основы и нравственные начала особого производства по уголовному делу в отношении умершего обвиняемого, подозреваемого, лица, подлежащего привлечению к уголовной ответственности . 22
1. Понятие особого производства, его место и значение в системе уголовного судопроизводства .22
2. Соответствие производства в отношении умершего обвиняемого, подозреваемого или лица, подлежащего привлечению к уголовной ответственности, критериям особого производства (теоретико-правовой аспект) 48
3. Нравственные начала уголовного судопроизводства в отношении умершего лица .69
Глава 2. Современное состояние, проблемы и перспективы развития производства по уголовному делу в отношении умершего обвиняемого, подозреваемого, лица, подлежащего привлечению к уголовной ответственности 96
1. Смерть обвиняемого, подозреваемого, лица, подлежащего привлечению к уголовной ответственности, как юридический факт 96
2. Охрана и защита прав и законных интересов умершего лица, его близких родственников и иных заинтересованных лиц 120
3. Процессуальный порядок производства по уголовному делу в случае смерти обвиняемого, подозреваемого, лица, подлежащего привлечению к уголовной ответственности (теоретико-правовая модель) .159
Заключение .186
Список литературы 189
Приложения 216
- Понятие особого производства, его место и значение в системе уголовного судопроизводства
- Нравственные начала уголовного судопроизводства в отношении умершего лица
- Смерть обвиняемого, подозреваемого, лица, подлежащего привлечению к уголовной ответственности, как юридический факт
- Процессуальный порядок производства по уголовному делу в случае смерти обвиняемого, подозреваемого, лица, подлежащего привлечению к уголовной ответственности (теоретико-правовая модель)
Понятие особого производства, его место и значение в системе уголовного судопроизводства
Одной из форм окончания уголовного судопроизводства является прекращение уголовного дела. Решение о прекращении уголовного дела, как любое процессуальное решение, характеризуется наличием фактического основания, условий, юридической формы и правовыми последствиями. Особые правовые гарантии закон предусматривает при прекращении уголовного дела по нереабилитирующему основанию, одним из которых является смерть подозреваемого или обвиняемого (п. 4 ч. 1 ст. 24 УПК РФ). Вместе с тем возникновение этого обстоятельства не является безусловным основанием для решения о прекращении уголовного дела. В целях реабилитации умершего лица в исключительных случаях производство по уголовному делу может быть продолжено. В то же время в законе отсутствует правовая конструкция этого производства.
В теории уголовного процесса предпринимаются попытки исследовать особенности производства по уголовному делу в случае смерти подозреваемого или обвиняемого, но в большинстве своем анализу подвергаются проблемные вопросы: о круге лиц, которые вправе возражать против прекращения уголовного дела на основании п. 4 ч. 1 ст. 24 УПК РФ, их уголовно-процессуальном статусе и об участии защитника1.
В результате опроса сотрудников органов внутренних дел, осуществляющих предварительное следствие и дознание, об особенностях производства по уголовному делу в случае смерти подозреваемого или обвиняемого установлено, что им представляется в большинстве случаев особенным в производстве по указанной категории уголовных дел: заочное привлечение в качестве обвиняемого умершего лица путем объявления постановления близкому родственнику (19,4 %), обязательное участие защитника, если он ранее участвовал по делу (15,9 %), обеспечение близкому родственнику (родственнику) умершего лица права пользоваться помощью защитника (12,4 %).
Имеются основания полагать, что эти вопросы к тому же вызывают у правоприменителей наибольшие трудности в ходе предварительного расследования по уголовным делам в отношении умершего лица.
В части решения указанных проблем и оценки особенностей производства по такой категории уголовных дел, других связанных с ними вопросов значительный вклад в проработку производства по уголовному делу в отношении умершего внесла Ю.О. Мещерякова. Ею впервые на диссертационном уровне в результате комплексного исследования судопроизводства в отношении умершего во взаимосвязи с презумпцией невиновности и порядком освобождения от уголовной ответственности сделан вывод о необходимости внесения ряда изменений в законодательство и продолжения формирования нового особого производства в отношении умершего1.
В последующих работах В.А. Лазаревой и Ю.О. Мещеряковой предлагается модель такого производства2, которая представлена в виде определенных правил производства. Не принижая значения результатов исследований названных авторов, все же полагаем целесообразным и логичным исследовать модель производства в отношении умершего подозреваемого или обвиняемого сквозь призму уголовно-процессуальной формы, что позволит более глубоко и всесторонне изучить данное правовое явление и доказать тезис о том, что оно является самостоятельным уголовно-процессуальным производством.
В этой связи представляется своевременным и необходимым обращение к вопросам уголовно-процессуальной формы, которым посвящено достаточно исследований (монографий, диссертаций, научных статей). Это свидетельствует о том, что уголовно-процессуальной форме придается большое значение. Вместе с тем единое понимание по тому вопросу отсутствует.
Некоторые авторы определяют процессуальную форму как точно регламентированный законом порядок осуществления уголовно-процессуальной деятельности1. Другие включают в определение процессуальной формы, кроме порядка совершения процессуальных действий, еще условия2, требования3, систему правоотношений4, гарантий5. Например, А.Н. Качур под уголовно-процессуальной формой понимает совокупность форм процессуальной деятельности и ее результатов, выражающихся в уголовно-процессуальных отношениях6.
Процессуальная форма в научных трудах исследуется применительно к судопроизводству по уголовным делам в целом, его отдельным этапам, отдельным уголовно-процессуальным действиям, принятию процессуальных решений, форме рассмотрения и разрешения всех вопросов в сфере уголовного судопроизводства, форме производства в отношении лиц, обладающих специфическими признаками, которые также называют частными дифференцированными формами7.
Отмеченные различия понимания уголовно-процессуальной формы свидетельствуют, с одной стороны, о многогранности понятия, а с другой — о её дифференциации.
Создание оптимальной формы всего уголовного процесса — это основная и фундаментальная проблема науки уголовного процесса, которая отражается в научных дискуссиях о дифференциации и унификации уголовного судопроизводства.
В советской науке уголовного процесса особо остро обсуждался вопрос о том, должен ли порядок уголовного судопроизводства, его процессуальные формы строиться одинаково по всем категориям дел (унификация) или необходимы различия в построении процесса в связи с особенностями различных категорий дел (дифференциация).
Одни ученые — сторонники унификации — создания единой оптимальной формы уголовного судопроизводства, другие — отмечают необходимость по некоторым категориям дел более сложной уголовно-процессуальной формы (указанные формы уголовного судопроизводства рассматриваются в последующем тексте диссертации). Единая форма не содержит систему гарантий для отдельной категории участников уголовного судопроизводства, в то время как усложненная уголовно-процессуальная форма, наоборот, предполагает усиление таких гарантий прав. Сторонниками создания единой универсальной формы уголовного судопроизводства являлись: М.С. Строгович1, Ц.М. Каз2. В то время как приверженцами дифференциации уголовного процесса выступали: В.Д. Арсеньев, А.П. Гуляев, С.А. Маршев, И.Ф. Метлин, Р.Д. Рахунов, А.В. Смирнов, П.С. Элькинд, М.Л. Якуб3. Справедливости ради, следует отметить, что в научных спорах по этому вопросу доминирует позиция сторонников дифференциации уголовно-процессуальной формы.
Активные дискуссии о необходимости дифференцированного подхода к уголовно-процессуальной форме в научной литературе возрождаются с принятием Концепции судебной реформы в Российской Федерации1 и продолжаются до настоящего времени. Высказываются разные суждения и предлагаются разные подходы (Д.П. Великий2, И.И. Гусева3, Д.Р. Гимазетдинов, З.З. Зинатуллин4, Ю.В. Деришев, В.В. Николюк5, Л.И. Малахова6, Н.С. Манова7, Х.У. Рустамов8, С.С. Цыганенко9, А.В. Ленский, Т.В. Трубникова, Ю.К. Якимович10 и другие ученые).
Несмотря на то, что дискуссии на эту тему продолжаются, представляется очевидным, что с принятием Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации и его последующим реформированием законодатель ориентирован на дифференциацию уголовного судопроизводства. В Кодексе реализованы положения концепции, и, таким образом, самостоятельное место в системе уголовно-процессуальных производств уже получили: дознание в сокращенной форме (гл. 32.1), производство по уголовным делам в отношении несовершеннолетних (гл. 50), производство о применении принудительных мер медицинского характера (гл. 51), производство о назначении меры уголовно-правового характера при освобождении от уголовной ответственности (гл. 51.1), особенности производства по уголовным делам в отношении отдельных категорий лиц (гл. 52).
В судебном производстве законодателем предусмотрены: особый порядок принятия судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением (гл. 40), особый порядок принятия судебного решения при заключении досудебного соглашения о сотрудничестве (гл. 40.1), производство по уголовным делам, рассматриваемым судом с участием присяжных заседателей (гл. 42), и др.
О тенденции выделения обособленных производств рассуждает М.Т. Аширбекова, отмечая, что «на периферии внимания законодателя осталась особая группа интересов, носителями которых являлись лица, умершие в ходе производства в отношении них уголовного дела» 1.
Идея о дифференциации форм уголовного судопроизводства нами разделяется, и она является исходным тезисом, положенным в основу предлагаемой концепции производства в целях реабилитации умершего. В науке, наряду с исследованием форм уголовного процесса, имеют место достаточно активные дискуссии относительно видов производств, приводятся их классификации и конкретные примеры. Среди них выделяют особые производства как самостоятельный элемент в структуре уголовного процесса. Вместе с тем дефиниция особого производства приводится не всегда, а если приводится, то авторы и в это понятие вкладывают разное содержание. Вряд ли необходимо доказывать, что особые производства представляют собой один из видов уголовно-процессуальных производств. В то же время процесс в целом осуществляется в рамках единой уголовно-процессуальной формы, под которой следует понимать единство основных теоретических положений о понятии преступления, судебной системы, назначения и основных принципов уголовного процесса, которые, в свою очередь, определяют границы внутренней дифференциации единой уголовно-процессуальной формы.
Дифференциацию и унификацию следует рассматривать как методы организации уголовного судопроизводства. Казалось бы, этот тезис неоспорим. Однако существуют и другие подходы. Так, например, А.А. Сычев рассматривает унификацию как некий принцип процесса1, который нацелен на создание совершенного уголовного судопроизводства, на формирование общих универсальных правил, при этом дифференциацию он рассматривает как этап становления качественно новой унифицированной формы2.
Дифференциация зависит от практических потребностей на том или ином историческом этапе развития общества и права. Потребность в системном регулировании новых общественных отношений является «толчком» для образования дифференцированных форм уголовного процесса, неоднократная потребность в урегулировании влечет появление общего правила для такой группы общественных отношений. По нашему мнению, очевидно, что изложенное относится и к будущей модели дифференцированного производства, осуществляемого в целях реабилитации умершего подозреваемого, обвиняемого, лица, подлежащего привлечению к уголовной ответственности, которую нам предстоит сформировать.
Нравственные начала уголовного судопроизводства в отношении умершего лица
При рассмотрении проблем обеспечения прав и законных интересов участников уголовного судопроизводства бесспорным является то, что нравственные и правовые нормы уголовно-процессуального закона взаимосвязаны и оказывают прямое влияние друг на друга. Интерес к изучению нравственных начал уголовного судопроизводства проявлялся и в дореволюционный период становления и развития науки уголовного процесса, и в советский, и постсоветский периоды. Актуален он и в настоящее время. Развитие гражданского общества и генезис права в современной России, а также требования о соблюдении Российской Федерацией общепризнанных норм и принципов международного права (международных стандартов в области уголовного судопроизводства) влекут изменения представлений российского общества о праве и дискуссии о необходимости совершенствования уголовного судопроизводства сквозь призму категорий нравственности.
По нашему убеждению и по мнению многих авторов1, нравственные начала в качестве основы российского уголовного судопроизводства отражены в принципах уголовного процесса. В свою очередь принципы, как известно, влияют на определение типа уголовного процесса и вместе с тем его форму и, в частности, на такой структурный элемент, как особые производства. Иными словами, нравственные начала, закрепленные в принципах, являются важной составной частью всего российского уголовно-процессуального законодательства.
Нравственные начала уголовного судопроизводства связаны с такими исходными понятиями, как признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина; неумалимость достоинства личности; право каждого на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, защиту своей чести и доброго имени. Эти понятия уголовного судопроизводства основываются на таких нравственных категориях, как справедливость, честь и достоинство, ответственность.
Соблюдаемые в области судопроизводства нравственные правила не могут быть отделимы от процессуальных норм, так как они выступают содержанием последних. Это отражает нравственный характер уголовного судопроизводства. Такого мнения придерживаются отечественные ученые-процессуалисты: Г.Ф. Горский, Л.Д. Кокорев, Д.П. Котов, А.Ф. Кони, Т.Н. Москалькова, И.Д. Перлов, В.Т. Томин1.
Под нравственностью нами в настоящей работе понимаются внутренние, духовные качества, которыми руководствуется человек; этические нормы; правила поведения, определяемые этими качествами. Мораль же — от латинского moralis — нравственные нормы поведения, отношений между людьми, а также сама нравственность, поэтому зачастую мораль употребляют как синоним нравственности1.
Норма УПК РФ, закрепленная в п. 4 ч. 1 ст. 24 УПК РФ и регламентирующая как прекращение уголовного дела (отказ в возбуждении уголовного дела), так и предусматривающая возможность продолжения производства по уголовному делу в целях реабилитации умершего, не может быть проанализирована вне связи с нравственными началами уголовного судопроизводства. Нравственная составляющая проблем, связанных с производством в отношении умершего подозреваемого, обвиняемого или лица, подлежащего привлечению к уголовной ответственности, в первую очередь обусловлена деликатностью такого явления, как смерть человека.
Исследование нравственных аспектов позволит избежать негативных последствий, например, ввиду преждевременного принятия решения о прекращении уголовного дела по нереабилитирующему основанию. В этой связи О.И. Цоколова, В.М. Карпенко2, Н.А. Богданович3 пишут о морально-этических последствиях прекращения уголовного дела на основании п. 4 ч. 1 ст. 24 УПК РФ, которые могут опорочить или как минимум поставить под сомнение честь, достоинство и доброе имя умершего.
При этом мы исходим из того, что отсутствие в УПК РФ норм, регламентирующих порядок производства по уголовному делу в отношении умершего, свидетельствует и о наличии некоего пробела в части нравственного понимания (восприятия, осознания) такого производства следователями, дознавателями, судьями, осуществляющими производство в отношении умершего.
Данный пробел отчасти восполняет Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 14.07.2011 № 16-П, которым действующие нормы УПК РФ признаны не соответствующими Конституции Российской Федерации в той мере, в какой позволяют прекратить уголовное дело в связи со смертью подозреваемого (обвиняемого) без согласия его близких родственников. Реформирование уголовного судопроизводства, по справедливому мнению Н.С. Мановой и М.А. Барановой, должно продолжаться с учетом присущих ментальности российских граждан нравственных ценностей, которые будут преобладать в любых формах реализации права1.
Следует вспомнить, что такое основание прекращения уголовного дела, как смерть подозреваемого (обвиняемого), не является новеллой УПК РФ. По УПК РСФСР 1960 г. уголовное дело подлежало прекращению в отношении умершего за исключением случаев, когда производство необходимо для реабилитации умершего или возобновления дела в отношении других лиц по вновь открывшимся обстоятельствам (п. 8 ст. 5)2.
Осмелимся предположить, что в период действия УПК РСФСР применение данного основания не вызывало особой сложности ввиду ограниченного действия принципов состязательности сторон и презумпции невиновности. Действующий же уголовно-процессуальный закон основан на иных принципах, из-за чего вызывает недоумение, что только по истечении 10 лет применения УПК РФ остро встал вопрос о порядке прекращения уголовного дела по данному основанию.
В настоящее время именно вышеназванное решение Конституционного Суда является ориентиром правильного понимания нравственной составляющей производства по уголовному делу в случае смерти обвиняемого или подозреваемого, лица, подлежащего привлечению к уголовной ответственности.
В этом решении неоднократно делается акцент на охраняемых государством нравственных ценностях: достоинстве, чести и добром имени человека после его смерти, — принципам и назначению уголовного судопроизводства отведена охранительная функция в отношении этих ценностей. Помимо того, практическими работниками продолжение производства по уголовному делу в отношении умершего лица с точки зрения нравственности также оценивается положительно, большая часть респондентов — 87,7 % — ответила, что продолжение производства в отношении умершего не противоречит нормам нравственности (морали)1.
Из числа основных категорий философского понимания нравственности: добро, зло, честь, совесть, достоинство, справедливость, ответственность, долг, — только некоторые из них используются в уголовно-процессуальном законе. Такие, как честь, достоинство, справедливость и ответственность, в УПК РФ законодателем упоминаются в назначении и принципах уголовного судопроизводства, частично прописаны в статьях, касающихся обвинительного приговора. Наряду с этим такие категории, как добро, зло, долг, совесть, являются ориентирами всей уголовно-процессуальной деятельности и уголовно процессуальной политики государства. Не будучи отраженными «в букве» закона, они выражают его «дух».
Производство по уголовному делу в случае смерти обвиняемого, подозреваемого, лица, подлежащего привлечению к уголовной ответственности, как нам представляется, основано на таких нравственных категориях, как честь, достоинство, справедливость, а также связано с понятием «доброе имя умершего».
Смерть обвиняемого, подозреваемого, лица, подлежащего привлечению к уголовной ответственности, как юридический факт
В науке достаточно много исследований, посвященных юридическим фактам1. В разные периоды развития российского права ученые проявляли интерес к юридическим фактам в отраслевых науках права2. В науке уголовного процесса одной из значимых работ, по нашему мнению, является монография И.В. Кутюхина «Юридические факты в механизме уголовно-процессуального регулирования»1.
В русском языке лексическое значение слова «факт» определяется как действительное, невымышленное происшествие, событие, явление, действительность, реальность, то, что объективно существует2. Факт в философском толковании есть нечто реальное в противоположность вымышленному; конкретное, единичное в отличие от абстрактного и общего3.
В правовой теории под юридическим фактом принято понимать определенное в гипотезе правовой нормы жизненное обстоятельство, с которым закон связывает наступление различных юридически значимых последствий4.
Р.О. Халфина характеризует юридический факт как реальный жизненный факт, предусмотренный нормой права5. В.Н. Синюков определяет юридический факт как «соответствующую реальному явлению систему его специальных признаков (состав), выделенных на основе нормы права, служащих юридическим условием наступления правовых последствий»6. Таким образом, в устоявшемся понимании юридический факт — объективно существующее в действительности явление (событие), предусмотренное нормой права и влекущее юридические последствия.
Одновременно юридический факт — это один из элементов механизма уголовно-процессуального регулирования1. И.В. Кутюхин отмечает, что термином «уголовно-процессуальные юридические факты» должны именоваться только те обстоятельства, которые влекут любые уголовно-процессуальные последствия2. Вопрос о том, какое место в структуре правоотношения и правового регулирования в целом занимает юридический факт, до сих не имеет в науке однозначного ответа.
Ю.С. Жариков считает, что юридические факты имеют двойственную природу. С одной стороны, они являются элементом состава уголовного правоотношения, выступают началом и движущей силой. С другой — юридические факты выступают самостоятельным элементом механизма уголовно-правового регулирования3. Иначе выражаясь, в одном случае конкретный юридический факт может породить (прекратить) правоотношение, а в другом — только конкретное право, воспользовавшись которым, можно вступить в конкретные правоотношения.
С этим нельзя не согласиться. Так, например, факт примирения с потерпевшим не может повлечь последствия в виде прекращения уголовного дела, если должностное лицо, в чьем производстве находится уголовное дело, правом прекратить производство по уголовному делу не воспользуется. В этой связи С.С. Алексеев справедливо указывает, что неправильно связывать юридические факты с каким-либо элементом механизма правового регулирования и им не соответствует какая-либо стадия в процессе правового регулирования4.
Под механизмом уголовно-процессуального регулирования понимается система уголовно-процессуальных средств, при помощи которых воля законодательного органа воплощается в фактическое поведение субъектов, заставляет их методами стимулирования и процессуального принуждения совершить действия, предусмотренные алгоритмом уголовного процесса1. Иными словами, юридический факт — это тот элемент механизма уголовно-процессуального регулирования уголовного судопроизводства, без которого невозможно развитие, изменение, прекращение уголовно-процессуальных правоотношений.
Тот или иной юридический факт, который может повлечь правовые последствия в уголовном судопроизводстве, подлежит анализу, так как правильное его понимание способствует более точному представлению в частности о развитии уголовно-процессуальных правоотношений, которые он порождает (или может породить) в ходе уголовного судопроизводства, раскрывает механизм реализации прав участников уголовного судопроизводства и других заинтересованных лиц.
В этом смысле верно отмечает Н.И. Полищук, что признание за конкретными обстоятельствами значения юридических фактов необходимо для установления их связи с поведением субъектов правоотношения, действиями (бездействием) государственных и приравненных к ним органов. Автор считает недопустимыми любые нормы права, которые способны препятствовать гражданам в реализации их конституционных прав и обязанностей2. Очевидно, что с этим стоит согласиться.
В частности, требует анализа как юридический факт в уголовном судопроизводстве и такое обстоятельство как смерть обвиняемого, подозреваемого, лица, подлежащего привлечению к уголовной ответственности, поскольку он влечет значимые правовые последствия. Согласно официальным статистическим данным ежегодно на основании п. 4 ч. 1 ст. 24 УПК РФ органами предварительного расследования принимается коло 15 тыс. решений: 2019 г. — 14 261, 2018 г. — 14 577, 2017 г. — 15 031, 2016 г. — 16 3331. При этом судами по указанному основанию прекращено 3 673 уголовных дела в 2019 г., 3 680 — в 2018 г., 3 765 — в 2017 г.2 Следователями и дознавателями органов внутренних дел прекращено в связи со смертью подозреваемого или обвиняемого в 2019 г. — 4 370 уголовных дел, в 2018 г. — 4 408, в 2017 г. — 4 4293. Эти данные свидетельствуют не только о современном состоянии преступности, результатах расследования и рассмотрения уголовных дел, но и о значении такого жизненного обстоятельства, как смерть обвиняемого, подозреваемого в механизме уголовно-процессуального регулирования.
Нередко в уголовно-процессуальном праве факт используется в значении «доказательство» или как обстоятельство, подлежащее установлению по уголовному делу. Очевидно, что смерть лица, подозреваемого или обвиняемого в преступлении, не является доказательством по уголовному делу, но как обстоятельство, исключающее уголовную ответственность и наказание, подлежит установлению в соответствии со ст. 73 УПК РФ.
Смерть подозреваемого или обвиняемого в качестве одного из оснований прекращения уголовного дела (уголовного преследования) упомянута в УПК РФ. Наступление смерти подозреваемого, обвиняемого влечет такое юридическое последствие, как прекращение уголовного дела (уголовного преследования). При этом следует отметить, что хотя название ст. 24 УПК РФ предполагает, что смерть лица является основанием не только прекращения уголовного дела, но и отказа в возбуждении уголовного дела, упоминание в п. 4 ч. 1 ст. 24 таких субъектов, как подозреваемый и обвиняемый, позволяет предположить, что это основание относится только к прекращению уголовного дела.
Такая неясность вызывает до сих пор дискуссию в науке уголовного процесса. Так, О.В. Волынская и О.Н. Грашичева полагают, что решение об отказе в возбуждении уголовного дела по п. 4 ч. 1 ст. 24 УПК РФ в случае смерти лица, подлежащего уголовному преследованию, не должно приниматься по данному основанию. Авторы связывают эту ситуацию с невозможностью реализации участниками уголовного судопроизводства своих прав и законных интересов в полном объеме1. Они считают правильным в случае смерти лица, подлежащего уголовному преследованию, принимать решение об отказе в возбуждении уголовного дела не в соответствии с п. 4 ч. 1 ст. 24 УПК РФ, а в связи с отсутствием в деянии состава преступления (п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ).
Авторы, видимо, исходят из того, что на момент возбуждения уголовного дела отсутствует субъект как обязательный элемент состава преступления. Вместе с тем, очевидно, что уголовное дело возбуждается по признакам преступления (курсив наш — О.А.).
Процессуальный порядок производства по уголовному делу в случае смерти обвиняемого, подозреваемого, лица, подлежащего привлечению к уголовной ответственности (теоретико-правовая модель)
Как уже неоднократно обращалось внимание в нашей работе, уголовно-процессуальным законом не установлен порядок производства по уголовному делу в случае смерти обвиняемого, подозреваемого, лица, подлежащего привлечению к уголовной ответственности в целях его реабилитации. В законотворческой деятельности активности в этом вопросе не наблюдается, на что в диссертации неоднократно обращалось внимание.
Ввиду этого следственная и судебная практика отличается разнообразием, несмотря на то, что правовой пробел частично восполнен Конституционным Судом РФ: его правовая позиция относительно близких родственников умершего, без согласия которых невозможно прекратить уголовное дело по п. 4 ч. 1 ст. 24 УПК РФ, должна обязательно учитываться следователем (дознавателем), судом.
На теоретическом уровне предпринималась попытка разработать правила такого производства (Ю.О. Мещерякова), ее следует признать довольно таки успешной. С целью предложить собственную модель производства в отношении умершего еще раз обратимся к условиям. В науке уголовного процесса обстоятельства, «второстепенным» образом влияющие на принятие решения о прекращении уголовного дела (отказа в возбуждении уголовного дела), называют условиями. Определив в первом параграфе второй главы критерии разграничения оснований и условий, во втором параграфе настоящей главы мы установили конкретные обстоятельства — условия принятия итоговых решений по такой категории уголовных дел.
До 2011 г. органы предварительного расследования и суды принимали решения о прекращении уголовного дела (уголовного преследования) в случае смерти подозреваемого, обвиняемого в безусловном порядке, т. е. в отсутствие каких-либо сопряженных с основанием условий. Не лишним будет заметить, что и в теории уголовного процесса данное основание относилось к безусловным1 и исключающим производство по уголовному делу2.
Условия прекращения уголовного дела (уголовного преследования) можно разделить на две группы. Первую составляют условия, относящиеся к предмету доказывания; вторую — условия, относящиеся к принятию решения. Требование о получении согласия близких родственников, наследников, а при их отсутствии — защитника, относится к принятию решения о прекращении уголовного дела (уголовного преследования).
Высказывается точка зрения, что в классификации на юридические и фактические условия смерть обвиняемого, подозреваемого следует отнести к юридическим, в то время как к фактическим, например, можно отнести неубедительность доводов по существу дела3.
Несмотря на то, что такая точка зрения высказывалась учеными как в дореволюционный период развития науки уголовного процесса (И.Я. Фойницкий), так и в советский (М.А. Чельцов), нами она не разделяется. Смерть лица, в отношении которого осуществлялось (или должно было осуществляться) уголовное преследование, как установленный юридический факт, следует рассматривать в качестве фактического основания прекращения уголовного дела (уголовного преследования). Юридическим основанием прекращения производства по уголовному делу является постановление о прекращении уголовного дела на основании п. 4 ч. 1 ст. 24 УПК РФ.
Прекращение уголовного дела — одна из форм окончания уголовного судопроизводства и состоит из структурных элементов. В науке уголовного процесса отсутствует единое мнение об этих элементах, а также критериях их разграничения. Немногими авторами включается в эту структуру получение согласия на прекращение уголовного дела от участников процесса1, а также разъяснение им оснований прекращения и права возражать против прекращения уголовного преследования2.
В свою очередь О.В. Волынская исключает такой структурный элемент (этап), как разъяснение прав, аргументируя это тем, что, как правило, при приобретении гражданином процессуального статуса он получает информацию о своих субъективных правах и обязанностях3. Такой подход нами не разделяется.
Следует учитывать условность деления элементов (этапов), так как в процессе правоприменения приходится возвращаться то к фактам, то к юридическим нормам. Поэтому этапы принятия решения о прекращении уголовного дела в случае смерти обвиняемого, подозреваемого, лица, подлежащего привлечению к уголовной ответственности, в ходе предварительного расследования выделяются нами (впрочем, как и другими авторами1) условно с целью их теоретического осмысления и формулирования предложений по совершенствованию уголовно-процессуального закона и оптимизации правоприменительной практики.
Не нуждается в доказательствах тезис о том, что каждому участнику процесса должны быть разъяснены его права, обязанности и ответственность. Наряду с этим право подозреваемого, обвиняемого возражать против прекращения уголовного дела по нереабилитирующему основанию может быть им реализовано только тогда, когда он уведомлен о наличии основания прекращения уголовного дела и, соответственно, когда должностным лицом произведены действия, направленные на выяснение его мнения. Эти обстоятельства предполагают обязанность должностного лица дополнительно разъяснить подозреваемому, обвиняемому данное право и правовые последствия его реализации.
При этом не оставляет сомнений, что реализовать субъективное право возражать (согласиться) относительно прекращения уголовного дела по нереабилитирующему основанию подозреваемый или обвиняемый вправе на определенном (заключительном) этапе производства по уголовному делу.
В структуру этапа принятия решения о прекращении уголовного дела включаются систематизация и анализ материалов уголовного дела, выдвижение гипотезы о прекращении уголовного дела по тому или иному основанию, после чего, как правило, следует проверка выдвинутой гипотезы. В случае смерти подозреваемого или обвиняемого, на предварительном расследовании начинается этап окончания производства по уголовному делу. Деятельность должностного лица, в производстве которого находится уголовное дело в отношении умершего, представляет собой собирание доказательств (если смерть наступила на первоначальном этапе предварительного расследования), их проверку с целью установления всех обстоятельств совершенного преступления и одновременно проверку гипотезы о необходимости прекращения уголовного дела по основанию, предусмотренному п. 4 ч. 1 ст. 24 УПК РФ.
Аксиоматичной является мысль о том, что наличие любого основания прекращения уголовного дела, в частности, такого как смерть обвиняемого, подозреваемого, лица, подлежащего привлечению к уголовной ответственности, должно быть доказано теми же процессуальными средствами (доказательствами), как и обстоятельства, входящие в предмет доказывания (ч. 1 ст. 73 УПК РФ).
При возникновении основания для прекращения производства по уголовному делу, предусмотренного п. 4 ч. 1 ст. 24 УПК РФ, перед вынесением постановления о прекращении уголовного дела необходимо обеспечить реализацию прав и законных интересов участников уголовного судопроизводства (близких родственников, наследников умершего, при их отсутствии — защитника, других подозреваемого, обвиняемого (соучастников преступления). Поэтому представляется важным установить момент выяснения позиции указанных лиц относительно прекращения уголовного дела. Он должен иметь место, когда собраны достаточные доказательства, устанавливающие обстоятельства, подлежащие доказыванию. В противном случае близкие родственники, наследники могут выразить несогласие с прекращением уголовного дела (уголовного преследования). Кроме того, прекращение уголовного дела по п. 4 ч. 1 ст. 24 УПК РФ при недоказанной виновности умершего подозреваемого или обвиняемого является незаконным.