Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Особенности производства по уголовным делам о преступлениях в сфере экономической и предпринимательской деятельности как результат дифференциации уголовно-процессуальной формы в отечественном уголовном судопроизводстве 20
1. Единство и дифференциация уголовно-процессуальной формы в уголовном судопроизводстве России 20
2. Задачи, критерии и пределы дифференциации уголовно-процессуальной формы при производстве по уголовным делам о преступлениях в сфере экономической и предпринимательской деятельности 37
3. Общая характеристика особенностей производства по уголовным делам о преступлениях в сфере экономической и предпринимательской деятельности 61
Глава 2. Содержание особенностей производства по уголовным делам о преступлениях в сфере экономической и предпринимательской деятельности . 92
1. Особенности процессуальной деятельности на стадии возбуждения уголовного дела 92
2. Особенности использования в доказывании предметов, документов, электронных носителей информации 109
3. Применение мер пресечения при производстве по уголовным делам о преступлениях в сфере экономической и предпринимательской деятельности 133
4. Особенности прекращения уголовного преследования по делам о преступлениях в сфере экономической и предпринимательской деятельности 153
Заключение 178
Список литературы 187
Приложения 221
- Единство и дифференциация уголовно-процессуальной формы в уголовном судопроизводстве России
- Общая характеристика особенностей производства по уголовным делам о преступлениях в сфере экономической и предпринимательской деятельности
- Особенности использования в доказывании предметов, документов, электронных носителей информации
- Особенности прекращения уголовного преследования по делам о преступлениях в сфере экономической и предпринимательской деятельности
Единство и дифференциация уголовно-процессуальной формы в уголовном судопроизводстве России
Процессуальная форма сегодня стремительно меняется по двум основным векторам. Первый – магистральный, состоит в существенном упрощении и сокращении уголовно-процессуальных процедур, по мнению Ю.К. Якимовича, представляющем собой не что иное, как исключение «традиционных процессуальных гарантий»1 (главы 32.1, 40, 40.1, 50.1 УПК). Другой – «утяжеление» производства в целях решения локальных актуальных задач, возникающих перед государством (кардинальное расширение возможностей стадии возбуждения уголовного дела, введение суда присяжных в районных судах, создание многочисленных преференций для отдельных категорий лиц).
А.В. Победкин в этой связи констатирует факт: нестабильность и разновекторность развития уголовно-процессуальной формы создает опасность утраты ею тех имманентных черт2, которые обусловили обособление уголовного судопроизводства в самостоятельный вид государственной деятельности.
Дискуссия о пределах и самой возможности дифференциации уголовно-процессуальной формы имеет давнюю историю1, ее результаты сегодня вновь востребованы, они должны быть учтены и развиты в теории уголовного процесса, а также стать основной для законодателя в период его активности в части реформирования уголовно-процессуального права.
В последние десятилетия прошлого века утвердилась аксиома, что уголовно-процессуальная форма должна создавать детально урегулированный, устойчивый, юридически определенный, строго обязательный, стабильный правовой порядок производства по уголовному делу, отвечающий назначению судопроизводства и его принципам2.
Сегодня ряд специалистов не без оснований делают неутешительный вывод, что современное уголовное судопроизводство не отвечает его принципам (презумпции невиновности, принципу свободы оценки доказательств, законности, равенству всех перед законом и судом и др.)3.
Возникает вопрос об актуальности в настоящее время аксиоматичных представлений о значении уголовно-процессуальной формы; о причинах их игнорирования, путях научного осмысления категории «процессуальная форма».
Понятие «процессуальная форма» в науке уголовного процесса однозначного определения не получило. Данный термин не предусмотрен и в уголовно-процессуальном законодательстве и никогда в нем предусмотрен не был. При этом вопрос об уголовно-процессуальной форме очень важен, поскольку, как точно отмечает А.А. Давлетов, через это понятие раскрывается ряд существенных характеристик уголовного судопроизводства1, а само ее соблюдение и сегодня, рассматривается специалистами как условие законности производства по уголовному делу2.
Основные подходы к уголовно-процессуальной форме состояли в ее различном понимании: 1) последовательность определенных процессуальных действий, установленная законом3; 2) порядок производства и по делу в целом, и отдельных процессуальных действий, и требования к процессуальным документам4; 3) совокупность условий, установленных процессуальным законом для совершения участниками уголовного судопроизводства тех действий и принятия тех решений, которыми они осуществляют свои функции5; 4) процессуальный порядок, т.е. условия и последовательность производства отдельных процессуальных действий и принятия решений, а также условия производства по делу в целом, т.е. все формы судопроизводства в их совокупности, в их системе как единое целое6; 5) порядок, принципы и система уголовно-процессуальных действий7; 6) система уголовно-процессуальных институтов, и процедура, последовательность стадий уголовного процесса, и порядок принятия и оформления решений8; 7) система однородных процессуальных требований1 или требований, основанных на принципах уголовного судопроизводства2.
Использование понятия «уголовно-процессуальная форма» целесообразно только в том случае, когда оно не совпадает с другими понятиями и обозначает реально существующее явление.
Так, по справедливому мнению ряда ученых, понимание уголовно-процессуальной формы как совокупности требований уголовно-процессуального права, уголовно-процессуальных институтов, по своей сути, совпадает с понятием содержания уголовно-процессуального права или его отдельных элементов3.
Стоит различать уголовно-процессуальную форму и принципы уголовного удопроизводства. Процессуальная форма определяется принципами, выступающими по отношению к ней пусть и особо значимыми, но, все-таки, закрепленными в законе процессуальными требованиями.
Объяснение уголовно-процессуальной формы только через «систему отношений, возникающих в процессе деятельности субъектов процесса»4, позволяет посмотреть на данное понятие под другим углом. Однако в таком понимании она существует только в динамике, в «живом» уголовном процессе. На самом деле, уяснить ее содержание можно и нужно абстрактно, вне связи с конкретным уголовным процессом, поскольку процедура производства установлена уголовно-процессуальным законом для неопределенного количества уголовных дел.
Условия совершения процессуальных действий для реализации функций участников уголовного судопроизводства, в понимании М.С. Строговича – тоже процессуальные действия (например, вынесение постановления о привлечении в качестве обвиняемого и предъявление обвинения, совершаемые для привлечения в качестве обвиняемого)1. Данное определение, безусловно, способствует более глубокому пониманию уголовно-процессуальной формы, однако, по своей сути, приравнивает к данному термину понятие процессуальных действий, которое достаточно полно разработано в теории уголовного процесса.
М.Л. Якуб включает в определение «процессуальный порядок, т.е. условия и последовательность производства отдельных процессуальных действий и принятия решений»2. Согласимся, что порядок, последовательность – категории, которые определены процессуальным правом, но сами с ним не совпадают. В этом смысле уголовно-процессуальной формой является порядок и последовательность совершения не только отдельных процессуальных действий и принятия решений (как у М.Л. Якуба), но и последовательность самих процессуальных действий, решений (деятельности, в них протекающей), а также последовательность (но не совокупность) стадий, производств и т.д., то есть последовательность производства по уголовному делу в целом3. Акцент на «процедуре», «последовательности» в определении процессуальной формы делают В.Н. Григорьев, А.В. Победкин, В.Н. Яшин4.
Понимание уголовно-процессуальной формы как процедуры представляется верным с точки зрения лингвистики: «процедура – официальный порядок действий; порядок – правильное, налаженное состояние, расположение чего нибудь, последовательный ход чего-нибудь, правила, по которым совершается что-нибудь, существующее устройство, режим»5; а также соответствует философскому смыслу формы как «категории, отражающей способ существования и внешнего выражения содержания в различных модификациях»1. При этом форма – «устойчивая связь между элементами содержания, … способ существования, система организации, внутреннего строения и внешнего выражения какого-либо явления»2.
Общая характеристика особенностей производства по уголовным делам о преступлениях в сфере экономической и предпринимательской деятельности
Особенности производства по уголовным делам о преступлениях в сфере экономической и предпринимательской деятельности могут быть оправданы только в случае их обусловленности объективной причиной (созданием рисков для законной экономической и предпринимательской деятельности в результате влияния уголовного судопроизводства на общественные отношения, возникающие в ходе указанных видов деятельности), соответствия задаче обеспечения экономической безопасности государства путем создания условий для ведения законного бизнеса, основанности на объективно существующих обстоятельствах – влиянии уголовно-процессуальных отношений на общественные отношения в ходе законной экономической и предпринимательской деятельности. Учитывая подоплеку внесения в УПК отдельных изменений, выступивших формой реакции на многочисленные, в целом не подтвержденные, заявления о «недобросовестности правоприменителей», «экономической нецелесообразности» производства по «экономическим» преступлениям, использовании уголовного процесса как средства в недобросовестной конкурентной борьбе субъектов предпринимательства, вся совокупность особенностей производства по делам о преступлениях в сфере экономической и предпринимательской деятельности должна быть жестко проревизована на предмет соответствия вышеуказанным задачам и основаниям.
Дифференциация уголовно-процессуальной формы по рассматриваемой категории дел допустима только тогда, когда соответствует названным основаниям, критериям, пределам и обозначенной задаче.
В настоящее время бесспорной совокупности особенностей производства по уголовным делам указанной категории не существует. Нет даже единства взглядов на то, какие именно нормы относятся к дифференцированному порядку производства по уголовным делам данной категории.
Пленумом Верховного Суда Российской Федерации в постановлении № 48 была предпринята попытка определить круг правовых норм, касающихся порядка рассмотрения сообщения о преступлении (части 7 - 9 статьи 144 УПК), возбуждения уголовного дела (часть 3 статьи 20, часть 1.2 статьи 140 УПК (утратившая силу)), признания предметов и документов вещественными доказательствами (статья 81.1, УПК), применения меры пресечения в виде заключения под стражу (часть 1.1 статьи 108 УПК), освобождения от уголовной ответственности и прекращения уголовного преследования (статья 76.1 УК, статья 28.1 УПК)1.
Однако есть мнение, что Верховным Судом «учтены не все процессуальные особенности, а материально-правовая база такого производства шире, чем отмечено Пленумом Верховного Суда»2.
По мнению П.Г. Сычева, к указанным особенностям также относятся положения части 7 статьи 241 УПК, статья 116 УПК, статьи 42, 44, 45, 54, 55, 106, 139 УПК, статья 23 УПК3 и др.
А.С. Александров, И.А. Александрова к нормам, предусматривающим особенности производства по уголовным делам, совершенным в сфере экономической и предпринимательской деятельности, относят также положения УК (статьи 76.1, 76.2), ведомственные правовые акты (Приказ Следственного департамента МВД России от 26.10.2011 №55 «Об организации ведомственного контроля при рассмотрении материалов доследственной проверки в порядке статей 140-145 УПК РФ о преступлениях экономической и коррупционной направленности»), а также само постановление Пленума № 48, например, его пункт 204 (фактически речь идет о правовой основе).
По уголовным делам о преступлениях в сфере экономической и предпринимательской деятельности могут применяться как общие нормы, так и особенности, установленные именно для этой категории уголовных дел. Представляется, что именно они и могут составлять дифференцированную форму. В этой связи позиция, высказанная П.Г. Сычевым, спорна. Вред юридическим лицам (статья 139 УПК) может быть причинен и в результате расследования преступлений общеуголовной направленности. Положения УПК о гражданском истце (статьи 44, 45 УПК), гражданском ответчике (статьи 54, 55 УПК), потерпевшем (статья 42 УПК), о залоге (статья 106 УПК) могут быть применены по всем категориям уголовных дел.
Положения УК (статья 76.1) в совокупности со статьей 28.1 УПК действительно определяют основания и порядок прекращения уголовного дела по делам в сфере экономической и предпринимательской деятельности. Однако к таковым нельзя отнести статью 76.2 УК. Она предназначена для применения не только по уголовным делам в сфере экономической и предпринимательской деятельности.
Относительно постановлений Пленума Верховного Суда, ведомственных нормативных актов заметим, что, не отрицая право на существование разных взглядов по вопросу отнесения их к источникам уголовно-процессуального права1 (исследование этого вопроса не входит в предмет диссертационной работы), полагаем целесообразным исходить из традиционного представления о регулировании уголовно-процессуальных отношений исключительно нормативными правовыми актами уровня не ниже федерального закона (часть 1 статьи 1 УПК). Точному определению совокупности норм, которые устанавливают особенности производства по уголовным делам о преступлениях в сфере экономической и предпринимательской деятельности, препятствует недостаточная строгость терминологии УПК применительно к производству по уголовным делам о преступлениях в указанной сфере. Собственно, в УПК особенности производства определяются применительно к разным категориям дел: «преступлениям в сфере экономической деятельности» – часть 7 статьи 241 УПК; «преступлениям в сфере экономики», «преступлениям, совершенным в сфере предпринимательской деятельности»1 – статья 81.1 УПК, часть 13 статьи 107 и часть 1.1 статьи 108 УПК, часть 4.1 статья 164 УПК; «преступлениям, совершенным индивидуальным предпринимателем в связи с осуществлением предпринимательской деятельности и (или) управлением принадлежащим ему имуществом, используемым в целях предпринимательской деятельности», «преступлениям, совершенным членом органа управления коммерческой организации в связи с осуществлением им полномочий по управлению организацией либо в связи с осуществлением коммерческой организацией предпринимательской или иной экономической деятельности» – часть 3 статьи 20 УПК, «в сфере предпринимательской деятельности» – пункт 3.1 части 4 статьи 46, пункт 9.1 части 4 статьи 47.
Формы статистической отчетности также не вносят ясности. Так, в МВД России отчетность ведется по «преступлениям экономической направленности», а в Федеральной службе государственной статистики – по «преступлениям в сфере экономики»2. Совершение преступления в сфере предпринимательской деятельности, как правило, определяется исходя из статуса лица, совершившего преступление «экономической направленности» или в «сфере экономики». Согласно исследованию И.В. Четвериковой, К.Д. Титаева, социальное и должностное положение лиц, в отношении которых осуществляется уголовное преследование, может определяться правоприменителем как по формальным, так и по неформальным признакам. Так, например, от местной практики зависит учет в статистических показателях статуса лица как индивидуального предпринимателя на основании отражения этого факта в учредительных документах или на основании фактического ведения предпринимательской деятельности1.
В постановлении Пленума № 48 используется единый термин: «преступления в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности»2. Однако использование и этого термина вызывает нарекания.
Особенности использования в доказывании предметов, документов, электронных носителей информации
Уголовно-процессуальное доказывание занимает одно из центральных мест в ходе уголовного судопроизводства, является его сущностью. Важной гарантией правильного познания значимых для уголовного дела обстоятельств является то, что положения доказательственного уголовно-процессуального права основаны на выявленных наукой закономерностях. Напротив, нормы, не учитывающие данные закономерности, препятствуют установлению истины, надежной защите прав и свобод человека, вовлеченного в орбиту уголовного процесса.
Президентом Российской Федерации неоднократно поднимался вопрос о необходимости особых процессуальных гарантий при собирании доказательств в ходе уголовного судопроизводства, осуществляемого в связи с совершением преступлений в сфере экономической и предпринимательской деятельности. В частности, обращалось внимание на проблему изъятия и приобщения к материалам уголовного дела предметов и документов, электронных носителей информации, имеющих значение для доказывания1.
В связи с этим, особую актуальность приобретает изучение особенностей, предусмотренных статьей 81.1 УПК, в совокупности с Положением о порядке снятия копий с документов, изъятых в ходе досудебного производства по уголовным делам в сфере экономики2, устанавливающих правила и сроки признания предметов и документов в качестве вещественных доказательств, порядок копирования изъятых документов по изучаемой категории дел; частью 4.1 статьи 164, статьей 164.1, которые вводят запрет на применение мер, влекущих приостановление предпринимательской деятельности, а также вводят особые правила изъятия электронных носителей информации.
Введение в УПК указанных особенностей объяснялось в пояснительных записках законопроектов необходимостью создания благоприятного делового климата, защиты прав предпринимателей в период производства по уголовному делу, предотвращения злоупотреблений со стороны должностных лиц, осуществляющих уголовное преследование предпринимателей3. Результатом явилось обострение научной дискуссии4 о необходимости подобных изменений и формах их воплощения в законе. Неудивительно, поскольку связь внесенных изменений с поставленными задачами весьма неоднозначна.
Их спорность возрастает и потому, что нормы, регламентирующие процесс доказывания, должны обеспечивать эффективную уголовно-процессуальную деятельность по всем уголовным делам, обеспечивать охрану общественных и личных интересов1.
Познавательная сущность доказывания в ряде работ отрицается2. Однако социальная потребность общества не в том, чтобы было принято любое решение, устраивающее стороны, вне зависимости от его оснований. А.В. Победкин в этой связи замечает, что теория доказывания как наука, основанная на закономерностях, имеет право на существование только тогда, когда эти закономерности – закономерности познания. Иначе, суть и формы доказывания должны объясняться теорией игр, вероятностей, случайностей и т.д3. Такое доказывание не позволит реализовать публичность уголовного процесса, обеспечить безопасность общества от преступности и вряд ли вообще заслуживает права именоваться, видом государственной деятельности, имеющим конституционные основы.
Процессуальная форма доказывания должна обеспечивать правильное установление значимых для уголовного дела обстоятельств при условии соблюдения конституционных прав личности. По справедливому утверждению Л.В. Головко: «спор о доказательствах, их аутентичности – ключевой для уголовного процесса»4. Именно от эффективного доказывания и зависит, в первую очередь, насколько будет обеспечена публичность уголовного судопроизводства.
Нормами, дифференцирующими производство по уголовным делам о преступлениях в сфере экономической и предпринимательской деятельности, являются положения статей 81.1, 164.1, части 4 статьи 164 УПК.
Первой среди указанных норм была предусмотрена статья 81.1 УПК, согласно которой предметы, документы, указанные в части 1 статьи 81 УПК, электронные носители информации, изъятые по уголовным делам о преступлениях, предусмотренных частями 1-4 статьи 159, статьями 159.1-159.3, 159.5, 159.6, 160, 165 УК, совершенных в сфере предпринимательской деятельности, частями 5-7 статьи 159 УК, статьями 171, 171.1, 171.3 - 172.2, 173.1 - 174.1, 176 - 178, 180, 181, 183, 185 - 185.4 и 190 - 199.4 УК, должны быть признаны и приобщены к материалам уголовного дела в качестве вещественных доказательств в срок не позднее 10 суток, который может быть продлен еще на 30 суток, если для осмотра изъятых предметов и документов, ввиду их большого количества или по другим объективным причинам, требуется больше времени. Также в статье 81.1 УПК предусмотрена возможность снятия копий с изъятых документов их законным владельцем и установлен срок (5 суток), по истечении которого не признанные вещественными доказательствами объекты должны быть возвращены лицам, у которых они были изъяты. Если была назначена судебная экспертиза, срок принятия решения ограничивается 3 сутками с момента получения заключения эксперта.
Значение данной нормы, которое закладывалось законодателем при ее принятии, исходя из анализа паспорта законопроекта, должно было состоять в том, чтобы гарантировать «сохранность, скорейшее возвращение или свободный доступ законному владельцу к предметам и документам, без которых невозможно ведение предпринимательской деятельности»1. Тем самым должны были обеспечиваться условия для ведения законной предпринимательской деятельности. Особая важность данной нормы объяснялась разработчиками законопроекта известной причиной: «необоснованно долгое удержание органами предварительного расследования имущества, не являющегося вещественным доказательством, и распоряжение им по своему усмотрению»1.
В статье 81.1 УПК гарантии, тому препятствующие, обеспечены следующими мерами: установленными для должностных лиц конкретными сроками работы с изъятыми предметами и документами; сроками возвращения предметов и документов, доказательствами непризнанными; порядком снятия копий с изъятых документов2. В дальнейшем были усилены гарантии обоснованности изъятия электронных носителей информации, обеспечивающих продолжение законной предпринимательской деятельности (часть 4.1 статьи 164 и статье 164.1 УПК).
Нельзя отрицать, что законная предпринимательская деятельность может и в самом деле пострадать, если изъяты необходимые для нее средства, оборудование, документы. Следовательно, некоторые гарантии, снижающие риск необоснованного изъятия и удержания указанных предметов и документов, необходимы. Вместе с тем, они необходимы в связи с нормальным ходом производства по уголовному делу, где необоснованные решения далеко не редкость, в связи с чем и предусмотрены многочисленные средства, позволяющие обеспечивать законность действий и решений (прокурорский надзор, ведомственный и судебный контроль, институт обжалования, стадийность процесса и т.д.). Причина, объявленная основной, – презумпция правового нигилизма должностных лиц, осуществляющих досудебное производство, да еще и именно при производстве по уголовным делам в сфере предпринимательской и экономической деятельности, действительности не соответствует. А.В. Победкин верно заметил, что ориентация на неверную причину является благодатной почвой для того, чтобы введенная норма не достигла цели, противоречила смыслу ее существования3.
Особенности прекращения уголовного преследования по делам о преступлениях в сфере экономической и предпринимательской деятельности
Система норм, предусматривающая порядок прекращения уголовного преследования, является частью специфического, сложносоставного правового института прекращения уголовного дела и уголовного преследования (О.В. Волынская)1, направленного на реализацию назначения уголовного судопроизводства2, обеспечение прав и законных интересов его участников.
Г.П. Химичева верно отмечает, что нарушения закона, допущенные по уголовным делам, впоследствии прекращенным, более опасны, чем по делам, направленным в порядке статьи 220 УПК, поскольку прекращение уголовного дела (преследования) не всегда подвергается контролю суда3. Обосновано утверждение Л.В. Головко о том, что прекращение дела после расследования не менее ценное решение, чем направление уголовного дела в суд с обвинительным заключением4.
Президентом Российской Федерации особо подчеркнуто, что своевременное прекращение уголовных дел, которые не имеют судебной перспективы, может повысить качество работы правоохранительных органов5.
Согласимся с С.Н. Перетокиным в том, что уголовно-процессуальная форма должна наделять правоприменителя возможностью совершить такой комплекс процессуальных действий, которые были бы направлены на обеспечение законности и обоснованности решения о прекращении уголовного дела и уголовного преследования, а также которые гарантировали бы охрану прав и свобод человека и гражданина1.
Введение в УПК статьи 28.1, с учетом изменений, внесенных различными федеральными законами, обосновывалось необходимостью создания условий для исправления правонарушителей, повышения дисциплины налогоплательщиков, сохранения объема доходов бюджетной системы, стимулирования желания загладить причиненный правонарушением вред2, сокращения рисков ведения предпринимательской деятельности3, а также необходимостью противодействия злоупотреблениям со стороны должностных лиц правоохранительных органов4, обеспечения правовых гарантий сохранности капитала и имущества физических лиц, предоставления лицам, легализовавшим свои активы («амнистия капиталов»), гарантий, связанных с освобождением их от уголовной ответственности5. Заметим, что ни одна причина не связана с обеспечением продолжения именно законной экономической и предпринимательской деятельности, хотя именно эта причина и должна была бы быть определяющей.
Перечисленные законодателем причины, конечно, значимые, но при этом непременно должны обеспечиваться гарантии правильного установления обстоятельств преступления и лица, действительно виновного в его совершении.
Надо заметить, что законодатель в стремлении «сохранить доходы бюджетной системы» поступился даже принципом процессуальной экономии, фактически превратив всю работу органов предварительного расследования в понуждение к оплате недоимок, пеней, штрафов, которая, будучи возможной вплоть до назначения судебного заседания, влечет обязательное прекращение уголовного дела. Таким образом, как подчеркивает А.В. Победкин, фактически продолжительность уголовного судопроизводства контролируется обвиняемым (подозреваемым)1.
Относительно таких причин, как недобросовестность правоприменителя, было сказано выше. Неясно и то, как прекращение уголовного дела по нереабилитирующим основаниям должно содействовать исправлению правонарушителей. Так, лишь 33% опрошенных правоприменителей считают, что введение статьи 28.1 УПК было действительно необходимо, по мнению 43% опрошенных, в УПК достаточно оснований прекращения уголовного дела (уголовного преследования) и без указанной статьи, 16% опрошенных считают, что рассматриваемый механизм используется для вывода из-под уголовной ответственности предпринимателей. Таким образом, отношение правоприменителей к положениям статьи 28.1 УПК скорее отрицательное, имеется непонимание ее назначения и необходимости введения.
Расширяемые в последние годы возможности прекращения уголовного дела (уголовного преследования) по нереабилитирующим основаниям вызывают некоторые опасения. Невзирая на то, что Конституционный Суд не видит в этом нарушения принципа презумпции невиновности2, с чем согласны многие специалисты1, нельзя отрицать, что фактически прекращение уголовного дела по нереабилитирующим основаниям означает признание (в том числе и без решения суда) того факта, что лицо преступление совершило и именно на основании этого, – замечает А.В. Победкин, – подвергается в последующей жизни серьезным ограничениям2. Принцип презумпции невиновности является гарантией права подозреваемого (обвиняемого) на защиту от незаконного и необоснованного обвинения, – пишут А.А. Воронцов, М.В. Парфенова, и с этим нельзя не согласиться3. В этой связи вопрос о соответствии прекращения уголовных дел по нереабилитирующим основаниям указанном принципу нельзя считать закрытым.
Тем более что отечественной юриспруденции известны юридически значимые решения, отличные от правовой позиции Конституционного Суда. Так, позиция о несоответствии принципу презумпции невиновности прекращения уголовного дела по одному из нереабилитирующих оснований была отмечена в заключении Комитета конституционного надзора Союза Советских Социалистических Республик4.
По справедливому утверждению А.В. Победкина, не снимает сомнения относительно соответствия института прекращения уголовного дела (уголовного преследования) принципу презумпции невиновности и судебное решение о таком прекращении, если решение вопроса о виновности лица состоялось без непосредственного исследования доказательств по уголовному делу1. Именно так суд принимает решение о назначении меры уголовно-правового характера в виде судебного штрафа при освобождении от уголовной ответственности (глава 51.1 УПК).
Прекращение уголовного дела по нереабилитирующим основаниям является благодатной почвой для возможных злоупотреблений должностных лиц, осуществляющих уголовное судопроизводство, серьезным коррупциогенным фактором. Эти обстоятельства нужно непременно учитывать при создании системы процессуальных гарантий, сопровождающих прекращение уголовного дела (уголовного преследования) по нереабилитирующим основаниям.
Статья 76.1 УК и корреспондирующая ей 28.1 УПК содержат три группы преступлений, а соответственно, и три группы условий прекращения уголовного дела (уголовного преследования), а также ряд требований к порядку прекращения.
Так, по уголовным делам о преступлениях, предусмотренных статьями 198 -199.1, 199.3, 199.4 УК, законом определены следующие условия прекращения уголовного дела (уголовного преследования) в порядке статьи 28.1 УПК: 1) совершение впервые преступления, предусмотренного статьями 198 - 199.1, 199.3, 199.4 УК; 2) возмещение в полном объеме ущерба, причиненного бюджетной системе Российской Федерации в результате преступления; 3) возмещение ущерба до назначения судебного заседания.
По делам о преступлениях, предусмотренных частью 1 статьи 146, частью 1 статьи 147, частями 5-7 статьи 159, частью 1 статьи 159.1, частью 1 статьи 159.2, частью 1 статьи 159.3, частью 1 статьи 159.5, частью 1 статьи 159.6, частью 1 статьи 160, частью 1 статьи 1651,статьей 170.2, частью 1 статьи 171, частями 1, 1.1 статьи 171.1, частью 1 статьи 172, статьями 176, 177, частью 1 статьи 178, частями 1-3 статьи 180, частью 1, 2 статьи 185, статьей 185.1, частью 1 статьи 185.2, частью 1 статьи 185.3, частью 1 статьи 185.4, частью 1 статьи 185.6, частью 1 статьи 191, 192, частями 1, 1.1 статьи 193, частями 1, 2 статьи 194, статьями 195 -197 и 199.2 УК, в законе содержатся следующие условия прекращения уголовного преследования: 1) совершение впервые преступления, предусмотренного указанными статьями УК; 2) возмещение ущерба в полном объеме до удаления суда в совещательную комнату; 3) выполнение (в зависимости от преступления) одного из следующих дополнительных условий: а) возмещение ущерба, причиненного гражданину, организации или государству в результате совершения преступления, и перечисление в федеральный бюджет денежного возмещения в размере двукратной суммы причиненного ущерба; б) перечисление в федеральный бюджет дохода, полученного в результате совершения преступления, и денежное возмещение в размере двукратной суммы дохода, полученного в результате совершения преступления; в) перечисление в федеральный бюджет денежной суммы, эквивалентной размеру убытков, которых удалось избежать в результате совершения преступления, и денежное возмещение в размере двукратной суммы убытков, которых удалось избежать в результате совершения преступления; г) перечисление в федеральный бюджет денежной суммы, эквивалентной размеру совершенного деяния, предусмотренного соответствующей статьей Особенной части УК, и денежное возмещение в двукратном размере этой суммы.