Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Концептуальные аспекты правовой организации уголовно-процессуального доказывания в условиях применения мер безопасности в отношении участников уголовного судопроизводства 24
1. Теоретико-методологические основания современной правовой организации обеспечения безопасности участников доказывания в уголовном процессе 24
2. Основные положения современной доктрины доказательственного права, определяющие специфику доказывания при необходимости применения меры безопасности в отношении участников уголовного судопроизводства 58
3. Теоретико-методологические подходы к совершенствованию правового регулирования доказывания по уголовным делам, по которым принимаются меры безопасности в отношении участников уголовного судопроизводства 85
Глава 2. Особенности доказывания в досудебном и судебном производствах по уголовным делам, по которым принимаются меры безопасности в отношении участников уголовного судопроизводства 117
1. Особенности досудебного доказывания по уголовным делам, по которым принимаются меры безопасности в отношении участников уголовного судопроизводства 117
2. Особенности судебного доказывания с участием лиц, в отношении которых приняты меры государственной защиты для обеспечения их безопасности 152
3. Авторская теоретическая модель уголовно-процессуального доказывания с участием лиц, в отношении которых реализуются меры государственной защиты 187
Заключение 217
Список литературы 226
Список иллюстративного материала 263
- Теоретико-методологические основания современной правовой организации обеспечения безопасности участников доказывания в уголовном процессе
- Теоретико-методологические подходы к совершенствованию правового регулирования доказывания по уголовным делам, по которым принимаются меры безопасности в отношении участников уголовного судопроизводства
- Особенности судебного доказывания с участием лиц, в отношении которых приняты меры государственной защиты для обеспечения их безопасности
- Авторская теоретическая модель уголовно-процессуального доказывания с участием лиц, в отношении которых реализуются меры государственной защиты
Теоретико-методологические основания современной правовой организации обеспечения безопасности участников доказывания в уголовном процессе
Угроза безопасности участникам уголовно-процессуальной деятельности доказывания может быть в любом уголовном процессе любого государства. Она была, есть и будет актуальной проблемой уголовного правосудия, пока посредством него будет осуществляться борьба с преступностью2.
Идея о том, что уголовное судопроизводство любого типа и формы как правовая организация противодействия преступности генерирует опасности для его участников, и прежде всего участников доказывания, красной нитью проходит через исследования ведущих специалистов по данной тематике1. Это закономерно, так как преступники и их пособники не признают правил и пытаются избежать уголовной ответственности любыми способами, в том числе через неправомерное воздействие на свидетелей обвинения, потерпевших, заявителей, но также и на следователей, судей, других участников процесса.
Задача государства состоит в том, чтобы так организовать уголовный процесс, чтобы правовыми средствами обеспечить надлежащий порядок уголовно-процессуальной деятельности по доказыванию и принятию процессуальных решений, связанных с разрешением главного вопроса – о применении уголовного закона, установлении основания уголовной ответственности преступника. Обеспечение безопасности личности в сфере уголовного процесса – важнейшая функция каждого государства вне зависимости от специфических форм организации этого обеспечения 2 . Любые препятствия для надлежащего порядка уголовно-процессуальной деятельности/доказывания должны быть преодолены с применением компетентными государственными органами правовых средств.
Как правильно указывается в науке, правовая организация обеспечения безопасности участников процесса является вторичной по отношению к самому процессу противодействия преступности3. Верно и то, что эти самые правовые средства обеспечения безопасности составляют неразрывное целое с уголовно-процессуальной, уголовно-правовой и другими составляющими правовой системы противодействия преступности4.
Поскольку проблемы с обеспечением безопасности участников уголовного процесса были всегда, постольку уголовно-процессуальные меры обеспечительного характера, вроде мер процессуального принуждения, наложения ареста на имущество, имеют давнюю традицию в отечественном уголовно-процессуальном праве. Между тем, институт государственной защиты участников процесса является сравнительно новым. Прежде, если угрозы участникам доказывания (главным образом свидетелям обвинения) случались, то решались они вне уголовно-процессуального правового поля, как, например, во времена функционирования жандармерии, НКВД и других репрессивных органов.
Необходимость в создании специального уголовно-процессуального института государственной защиты участников процесса появилась в постсоветский период истории российского государства, когда уровень уголовно процессуального регулирования и вообще уровень правовой культуры существенно повысился. По этому поводу в процессуальной литературе отмечается, что государство, провозгласившее себя демократическим и правовым, должно четко и неукоснительно выполнять соответствующие этому высокому статусу функции, в том числе реально гарантировать участникам уголовного судопроизводства необходимые меры защиты1.
Разделяем мысль о том, что условия для создания возникли тогда, когда наше уголовно-процессуальное право и правовая культура достигли такого уровня развития, когда появилась потребность дать правовую форму деятельности по обеспечению безопасности участников процесса доказывания. По этому поводу С.А. Рябов справедливо указывает на то, что при решении масштабной задачи противодействия преступности в условиях демократизации общества и укрепления правовых гарантий прав личности важное значение имеет обеспечение правовой защищенности граждан, попавших в сферу уголовного судопроизводства1. Согласимся и с тем, что, с одной стороны, демократизация всех сфер общества, включая уголовно-процессуальную, с другой – появление организованной, профессиональной преступности стали предпосылками для создания анализируемого уголовно-процессуального инструмента достижения целей уголовного судопроизводства, закрепленных в статье 6 УПК РФ.
Полагаем, что институт государственной защиты участников процесса явля ется закономерным последствием развития отечественного уголовно процессуального права и органичным элементом смешанного типа уголовного процесса, то есть процесса, в котором состязательное начало получило системное развитие, обвиняемый признан стороной в деле, которая получила большие права в осуществлении функции защиты – легального противодействия обвинению. С предоставлением законных средств защите для оппонирования обвинению за кономерно возникает вопрос и о пресечении попыток злоупотребления обвиняе мым своими правами и воспрепятствования достижения истины.
Как писал И.Л. Петрухин, обеспечение безопасности лиц, содействующих уголовному правосудию, является гарантией современного правосудия по уголовным делам. Причем гарантией не менее важной, чем иные основополагающие традиционные институты уголовного судопроизводства. В наполнении реальным содержанием этой гарантии обеспечения как публичных, так и личных интересов состоит обязанность государства2.
Полезно с самого начала определиться с терминологией, чтобы в дальнейшем избежать путаницы и непонимания. В законодательстве нет четкости в разграничении значений терминов «меры государственной защиты» и «меры (обеспечения) безопасности». Это порождает глубокомысленные рассуждения ученых об их соотношении1. По мнению одних ученых, меры безопасности являются одним из видов государственной защиты; другие, напротив, полагают, что меры государственной защиты – это лишь часть мер безопасности2. Для нас подобные споры представляют мало интереса. Термины «меры государственной защиты» и «меры безопасности» мы будем применять в одном значении. Для нас это одно и то же – предусмотренные законом меры государственной защиты, применяемые к участникам уголовного процесса доказывания с целью обеспечения их безопасности.
За время существования уголовно-процессуального института государственной защиты участников уголовного процесса в науке было высказано много точек зрений относительно правовой природы этого института, его назначения; было дано множество определений понятий этого правового явления. Выделялась «превентивная» сущность мер безопасности3, а также такие требования к их применению, как обоснованность (наличие достоверных оснований применения) и законность4. С этим воззрением согласовывается точка зрения на обеспечительную природу мер государственной защиты и неразрывную связь их с функцией обеспечения безопасности личности в уголовном судопроизводстве5. Не менее важна мысль о разумном балансе между государственным интересом, который состоит в привлечении виновного к уголовной ответственности, с одной стороны, и необходимостью обеспечения прав личности и безопасности участников уголовного процесса, но также и обеспечение безопасности их родственников, близких лиц1, выступающие как необходимое условие не только эффективности правоприменения, но и самой правовости уголовно-процессуальной деятельности2.
Проблема, однако, в том, что нахождение такого баланса в условиях следственной правовой организации досудебного производство затруднительно. Да, пожалуй, и невозможно, что будет показано далее.
Некоторые исследователи особо подчеркивают то, что применение мер безопасности в отношении участников процесса неразрывно связано с получением информации, которой располагает защищаемое лицо3. Мы также разделяем мнение, что первоочередным назначением применения мер государственной защиты по уголовным делам является обеспечение нужд доказывания в сохранении источников личных доказательств. Анализируемый институт обслуживает уголовно-процессуальное доказывание. Поскольку доказывание осуществляется в следственной форме, постольку следственную правовую организацию имеет и правовой механизм применения мер государственной защиты к участникам процесса. Эта мысль проходит в рассуждениях некоторых наших коллег4 . В уголовно-процессуальной теории уже нашла обоснование позиция, согласно которой одним из основных предназначений анализируемого института является обеспечение уголовного преследования, которое должно приводить к неотвратимости наказания преступников, а это в свою очередь связано с формированием обвинительных доказательств, то есть получением достаточной «совокупности доказательств, подтверждающих виновность лица в совершении преступления»5.
Теоретико-методологические подходы к совершенствованию правового регулирования доказывания по уголовным делам, по которым принимаются меры безопасности в отношении участников уголовного судопроизводства
В отечественной уголовно-процессуальной науке, равно как и во всем отечественном правоведении, господствует нормативистский, юридико-позитивистский подход к пониманию правовых явлений. Его исходной установкой является отождествление (в той или иной степени) права с действующим законом – позитивным правом. Это в полной мере справедливо как в отношении теории доказательств, так и по отношению к учению о мерах государственной защиты участников уголовного судопроизводства, которые мы проанализировали в предыдущих параграфах.
Такой подход, на наш взгляд, ограничивает исследователей в разработке предложений по изменению конструкции того или иного правового института, процедуры, так как методологическим полем, на котором происходит работа с предметом исследования, является только правовая модель, закрепленная в действующем законодательстве. Большинством исследователей даже не рассматривается возможность альтернативы этой модели. Такая методология априори делает невозможным саму постановку вопроса о возможности принципиальной иной (неследственной) правовой организации того или иного процессуального конструкта. Она отторгает как неприемлемые, идеологически вредные ненаучные предложения, идущие в разрез с существующей правовой конструкцией. Остается только менять, модернизировать, оптимизировать только то, что имеется в позитивном праве, то есть закреплено в законодательстве.
В настоящее время в уголовно-процессуальном кодексе закреплена смешанная уголовно-процессуальная модель. Состязательность в этой модели присутствует в той мере, которая не затрагивает конструктивных основ следственной уголовно-процессуальной системы. Следственная модель проявляется в двух главных уголовно-процессуальных институтах: обвинении и доказывании. И тот и другой находятся во власти следственной и имеют следственную правовую организацию, которая, в свою очередь, находит продолжение и в правовой организации иных институтов судопроизводства: через систему отношений суда со стороной обвинения по предмету обвинения (например, ст. 237, 252 УПК РФ), судебном доказывании (ст. 276, 281 и другие статьи УПК РФ). Это касается и правовой организации государственной защиты участников уголовного процесса (доказывания).
Именно в пределах этой общей уголовно-процессуальной модели, то есть на догматическом методологическом поле1, развивается научная мысль как о самом правовом механизме государственной защиты участников уголовного процесса, так и его составляющей – в виде особенностей доказывания при применении мер государственной защиты для обеспечения безопасности субъектов доказывания. По этой причине большая часть исследований, в которых исследовалась данная проблематика, развивалась в следственной парадигме, хотя и с некоторыми отступлениями от нее по той причине, что сам по себе этот институт был заимствован (исходным образцом служил процессуальный аналог из американской правовой системы).
В целом, можно констатировать, что с самого начала учение о правовом механизме государственной защиты участников уголовного1 судопроизводства возникло как часть более общего научного направления, связанного с темой обеспечения прав и законных интересов личности участников следственного уголовного процесса. Правозащитный аспект нашел свое достойное раскрытие еще в научных работах процессуалистов досоветского периода2, хотя и в отсутствии проблематики государственной защиты участников доказывания в ее современном понимании. В полной мере традиция выражать озабоченность правами человека и признание необходимости обеспечения безопасности личности участников процесса, включая тех, кто участвует в доказывании, сложилась в позднесоветский период3. И именно она (судя по ссылкам в авторефератах и диссертациях) стала методологической основой для изысканий в современной процессуалистике, посвященной тематике государственной защиты участников уголовно-процессуального доказывания4.
Ритуальное воспроизведение общих мест о процессуальных гарантиях прав личности выдается за «методологию» в исследованиях, посвященных применению уголовно-процессуальных мер безопасности участников уголовного судопроизводства, начиная с 90-х годов прошлого столетия: еще в контексте УПК РСФСР, затем уже в контексте российского Уголовно-процессуального кодекса – в разработках теоретических и прикладных проблем государственной защиты участников уголовного судопроизводства1.
Возникшее на советской методологической основе следственное учение о правовой организации применения мер защиты унаследовало в качестве методологической базы следственную идеологию, упакованную в нормативистскую оболочку.
Следственная идеология, которая составляет мировоззрение ученых-процессуалистов, предопределяет следственное решение всех проблем, поэтому не только на уровне кандидатских, но и на уровне докторских диссертаций вся новизна предложений находится в пределах следственной парадигмы2.
Поэтому, как будет показано далее, значительная часть научных разработок носит описательный характер и сводится к предложению очередного варианта авторского определения института государственной защиты, того или иного его структурного элемента.
Прежде всего, к методологической основе этого учения надо отнести рассуждения о том, что такое «безопасность»3, «опасность», «безопасность в уголовном судопроизводстве» 1, «угроза безопасности»2. При этом исходным пунктом такого рода рассуждений служат опять-таки нормативное определение понятия «безопасность»3.
Дефиниция понятия «безопасность участников уголовного судопроизводства», которая, с точки зрения многих авторов, является «методологической базой для разработки системы средств обеспечения безопасности, а также порядка и оснований их применения»4. И если в тексте первопроходцев темы определение исходных понятий было вполне уместным «новаторским» ходом, то последующие упражнения такого рода какую-либо методологическую значимость, на наш взгляд, в значительной мере утратили, так что выхода из догматической нормативно-правовой схемы не происходит и проблематика получает одностороннее освещение.
Особенности судебного доказывания с участием лиц, в отношении которых приняты меры государственной защиты для обеспечения их безопасности
Как уже неоднократно ранее заявлялось нами при освещении отдельных аспектов общей и специальной проблематики особенностей доказывания по уголовным делам, по которым принимаются меры по обеспечению безопасности в отношении участников уголовного судопроизводства, судебное доказывание является центральным вопросом этой проблематики.
К раскрытию этого вопроса мы пришли с убеждением в том, что именно в судебных стадиях, где имеет место судебное следствие (то есть в стадиях судебного разбирательства и апелляционного производства), происходит формирование личного доказательства. И второе принципиальное положение состоит в том, что судебные допросы являются тем главным способом, посредством которого происходит это формирование, поэтому получается, что особенностями производства судебных допросов главным образом и определяется специфика не только судебного, но и вообще – уголовно-процессуального доказывания с участием лиц, в отношении которых приняты меры государственной защиты для обеспечения их безопасности.
Разумеется, к особенностям проведения исключительно допросов эта проблематика не сводится, однако все остальное, а именно: участие лиц, взятых под государственную защиту, в других следственных действиях так и или иначе связано с получением сведений от этих лиц и является производным от техники допроса. Отдельно, но также в неразрывной связи с проблематикой формирования личного доказательства в суде, стоит вопрос о пределах допустимости оглашения показаний этих лиц в порядке статьи 281 УПК РФ. Это одно из наиболее распространенных на практике, но весьма спорных техник подмены непосредственного использования в суде показаний этих лиц производным источником личного доказательства1. И данный вопрос неразрывно связан со становлением правового стандарта представления и исследования показаний лиц, взятых под государственную защиту, в состязательном судопроизводстве. Соотношение и взаимосвязь судебного допроса и оглашения ранее данных показаний в контексте необходимости обеспечения безопасности свидетельствующего по уголовному делу лица является принципиальным, и потому мы будем к ней постоянно обращаться с тем, что бы определиться с критерием, по которому оглашение показаний может стать средством обеспечения безопасности «свидетеля обвинения» в суде, исключающим его допрос. Это одна из самых острых тем современной судебно-следственной практики, в развитие которой мы попытаемся внести посильный вклад.
Поскольку тема проведения судебных допросов свидетелей, потерпевших, иных лиц, взятых под государственную защиту, является приоритетной, логичным будет сделать освещение специфики данного следственно-судебного действия центром нашей авторской концепции.
Предварительно скажем о состоянии разработки проблем правовой организации государственной защиты лиц, участвующих в судебном доказывании по уголовному делу, и обозначим нашу оценку. В теории эта проблематика освещается в научно-учебной литературе гораздо реже, чем применительно к досудебному доказыванию: сказывается следственная традиция1.
В ряде диссертаций проблемы обеспечения безопасности участников судебного доказывания затрагивались, прежде всего, в части реализации принципа конфиденциальности, в частности, предлагались меры по совершенствованию мер, обеспечивающих ограничение сведений о защищаемом лице при разбирательстве уголовного дела в суде, в протоколах судебных заседаний2.
Обсуждалась в науке такие меры по совершенствованию обеспечения безопасности участников судебного доказывания, как невключение в список лиц, подлежащих вызову в судебное заседание, действительных данных о защищаемом лице; вызов в суд защищаемых лиц через органы, осуществляющие защиту; изменение редакции статей 278, 2781, 281 и других статей действующего Уголовно-процессуального кодекса1.
Значительный интерес представляют теоретико-научные наработки в области оснований правовой организации государственной защиты субъектов судебного доказывания, произведенные профессором Л.В. Брусницыным. Нельзя не согласиться с его выводами о том, что для защиты содействующих правосудию участников судебного доказывания надо признать допустимым ограничение непосредственности исследования доказательств в стадии судебного разбирательства. Допустимость таких мер признана на уровне прецедентов Европейского суда по правам человека.
Для устранения противоречий в отечественной судебной практике надо обеспечить единый подход правоприменителей к оценке допустимости конкретных мер безопасности, что позволит исключить проблему для правоприменителя о допустимости того или иного потенциально возможного защитного средства, обеспечении соответствия международному праву судебно-следственной практики, соблюдении законных прав участников уголовного процесса2.
Из решений Европейского Суда вытекает, что решающим условием использования в данной стадии показаний лиц, остающихся неизвестными для суда и защиты (псевдонимом), является то, что сообщаемые ими фактические данные подтверждаются другими доказательствами3.
В отечественных исследованиях приводятся такие европейско-правовые стандарты использования в судебном доказывании данных, получаемых от лиц, взятых под государственную защиту, в виде предоставления им статуса анонимного свидетеля:
– только исключительные обстоятельства могут позволить обвинению полагаться на показания свидетеля, которого обвиняемый не имел возможности допросить в суде1;
– показания анонимных свидетелей могут использоваться для защиты интересов попавших под угрозу свидетелей и жертв преступления. В таких обстоятельствах принципы справедливого судебного разбирательства требуют, чтобы интересы защиты соизмерялись с интересами тех свидетелей или жертв, которых вызвали в суд для дачи показаний2;
– интересы потерпевших, заключающиеся в обеспечении их безопасности или трудоустройства, не могут значительно ограничить права обвиняемого на защиту и исключить полностью возможность подвергнуть перекрестному допросу потерпевших3;
– использование в качестве доказательств показаний анонимных свидетелей возможно путем их допроса в отсутствие подсудимого, их личности для него остались нераскрытыми, а были сообщены лишь его защитнику «под обязательство сохранять тайну»4.
Авторская теоретическая модель уголовно-процессуального доказывания с участием лиц, в отношении которых реализуются меры государственной защиты
Проведенный в предыдущих частях нашей работы анализ теоретических и практических проблем производства доказывания по уголовным делам, по которым в отношении субъектов доказывания применяются меры государственной защиты, приводит к выводу о том, что требуется концептуально иная правовоая организация доказывания и выдвижения обвинения для того, чтобы решить эти проблемы. Она и будет предметом обдумывания в свете исследования нашей проблематики в даном параграфе.
Разумеется, в рамках нашего диссертационного исследовнаия мы не беремся за то, чтобы дать подробное описание того, какой должна быть реформа предварительного расследования и к каким результатам она должна привести, поэтому мы не будем входить в обсуждение того, какие из стадий в уголовном процессе России останутся, и останутся ли вообще; какие цели и задачи они будут выполнять, в какой процессуальной форме, при помощи каких итоговых актов, как должно предъявляться обвинение (кем, в какой процессуальной форме, на каком именно этапе), на основе каких данных это обвинение будет реализовано, в форме какого процессуального акта и т.д. и т.п.
В концептуальном плане и исчерпывающим образом ответы на эти вопросы даны в публикациях, посвященных правовой организации досудебного производства в состязательном уголовном процессе2.
Не секрет, что имено эта модель досудебного уголовного производства в различных модификациях воплощена в законодательство Украины, Казахстана, Кыргызстана, многих государств ЕС.
Мы будем исходить из того, что специалисту основные параметры подобной модели правовой организации досудебного уголовного расследования хорошо известны. Тем более, что этот проект многократно обсуждался в среде нижегородских процессуалистов с подачи некоторых сторонников состязательной идеологии, включая автора диссертации и ее научного руководителя. Sapienti sat1. Исходя из этого, мы сочли возможным оставить без подробного описания этот проект.
Не менее важно подчеркнуть то, что даже и без проведения такой реформы, но исходя из уже достигнутых рубежей в создании состязательного правового стандарта формирования личных доказательств можно констатировать (1) приоритет судебного фазиса в формировании личных доказательств на основе показаний лиц под государственной защитой, (2) перенос акцента в оптимизации существующей правовой модели доказывания с участием лиц под государственной защитой на их судебные допросы. Для нас принципиальным является именно этот переход с досудебного на судебный аспект формирования этой разновидности личных доказательств.
Итак, считаем, что вполне достаточной теоретико-методологической основой для разрешения интересующих нас проблем является новая теория уголовно-процессуального (судебного) доказывания, которая создана нижегородской школой процессуалистов 2 и предложена в виде Доктринальной модели уголовно-процессуального доказательственного права Российской Федерации3.
В этих документах спроектирована новая нормативно-правовая основа регулирования порядка получения и формирования личных доказательств в судебном следствии. Речь идет о прямом, перекрестном и иных разновидностях судебных допросов. На наш взгляд, это главная предпосылка и для создания системы правил допросов в суде лиц, в отношении которых применяются меры государственной защиты. В этом заключается заглавная идея об реорганизации процессуального порядка формирования личных доказательств обвинения на основе показаний засекреченных свидетелей обвинения в числе иных лиц, взятых под государственную защиту для обеспечения их безопасности.
Мы разделяем основные положения доктринальной модели и нижегородского учения об уголовно-судебных доказательствах в целом и полагаем возможным положить их в основу нашей авторской концепции уголовно-процессуального доказывания с участием лиц, в отношении которых реализуются меры государственной защиты. Изложим их с учетом ранее проведенного анализа эффективности существующего правового механизма регулирования особенностей доказывания с участием лиц, в отношении которых применяются меры государственной защиты.
Приступить к преобразованию анализируемой уголовно-процессуальной системы надо, очевидно, с вопроса о власти, точнее, о разделении власти и балансе полномочий субъектов судебного доказывания на проведение судебного допроса. Его решение должно быть последовательным и основано на общих положениях. Таковыми надо считать общие условия судебного разбирательства, а именно: состязательность, равноправие сторон (в доказывании, прежде всего), непосредственность, обеспечение прав и законных интересов участников судебного процесса, гласность (открытость). Есть и другие, но они для нашей темы не так важны, поэтому ограничимся выше названными.
Сразу надо оговориться, что важнейшими особенностями процедуры судебных допросов интересующей нас категории свидетелей являются два момента: во-первых, ограничение открытости и, во-вторых, ограничение права стороны защиты на проведение перекрестного допроса этих лиц. Разумеется, это накладывает отпечаток на правовую организацию судебного следствия в целом по тем делам, где свидетельствуют лица, взятые под государственную защиту, а от этого зависит и тактический рисунок проведения судебных допросов и следствия по такому делу.
Начнем с состязательности и равенства сторон как основы проведения следственных действий в судебном заседании, включая судебные допросы. В них заложен ответ на вопрос, кто главный субъект в судебном доказывании – стороны или председательствующий судья. Мы считаем, что в состязательном судебном разбирательстве стороны, а не судья активны в доказывании. Каждая из сторон является хозяйкой своих доказательств, сторона обвинения – обвинительных, сторона защиты – оправдательных. Поскольку меры государственной защиты принимаются по общему правилу в отношении свидетелей обвинения, постольку инициатива в реализации норм, обеспечивающих защиту этих лиц на суде, при проведении судебных допросов, должна лежать на государственном обвинителе. Он должен быть активным и через него должны запускаться все процедуры, влияющие на правовой режим судебных допросов.
Констатируем, что на практике сейчас все совершенно наоборот, а именно: принято, чтобы председательствующий полностью брал на себя организацию и проведение всего комплекса действий, связанных с проведением судебных допросов этих лиц и их охрану. Сотрудники оперативных подразделений по обеспечению государственной защиты, непосредственно осуществляющие защиту данного лица, напрямую взаимодействуют с судьей и зачастую – помимо прокурора1.
Именно судья, ведущий уголовное дело, играет главную роль и считается ответственным за получение показаний в условиях применения мер государственной защиты к лицу, доставляемому в суд и допрашиваемому в суде. Именно судье, а не назначенному для поддержания государственного обвинения прокурору предоставляются личные данные лица, находящегося под защитой, и судья решает каким образом организовать дачу им показаний. При этом в полном соответствии с действующим законодательством1 судья получает оперативную информацию от органов, уполномоченных на осуществление оперативно-разыскной деятельности, в том числе от оперативных подразделений по обеспечению государственной защиты.
Зачастую подготовка к проведению судебных допросов указанных лиц происходит при пассивности гособвинителя, который не только не имеет в своем распоряжении сведений о личности подлежащего допросу лица, значении его показаний в расследуемом деле, его роли в преступлении, отношениях с подсудимым, характере и источнике угрозы его безопасности и пр., что является весьма важным для построения обвинителем тактики прямого допроса, а еще более – тактики участия в допросе перекрестном.
Здесь, конечно, негативно проявляет себя сложившаяся система прокурорского надзора за предварительным расследованием, в которой надзирающий прокурор отстранен от непосредственного участия в расследовании, включая разрешение вопросов, связанных с обеспечением безопасности участников процесса. Еще менее бывает ознакомлен с этими обстоятельствами прокурор, назначаемый для поддержания государственного обвинения в суде, который не надзирал за органами предварительного расследования по делу.