Основания и уголовно-процессуальные процедуры государственной защиты участников уголовного судопроизводства со стороны обвинения Соколов Дмитрий Сергеевич

Содержание к диссертации

Введение

Глава 1. Теоретические и правовые основы государственной защиты участников уголовного процесса со стороны обвинения 17

1. Категориальная характеристика государственной защиты участников уголовного судопроизводства со стороны обвинения 17

2. Система государственной защиты участников уголовного процесса со стороны обвинения по отечественному законодательству 39

3. Постановка проблемы государственной защиты участников уголовного судопроизводства со стороны обвинения 60

Глава 2. Основания обеспечения государственной защиты участников уголовного судопроизводства со стороны обвинения 78

1. Фактические основания государственной защиты участников стороны обвинения в уголовном процессе 78

2. Юридические основания государственной защиты участников уголовного процесса со стороны обвинения 100

3. Единство фактического и юридического основания как базовое условие применения процедуры государственной защиты участников уголовного судопроизводства со стороны обвинения 117

Глава 3. Уголовно-процессуальные процедуры государственной защиты участников стороны обвинения в уголовном процессе 136

1. Классификация процедур государственной защиты участников уголовного судопроизводства со стороны обвинения 136

2. Уголовно-процессуальные процедуры государственной защиты лиц, представляющих сторону обвинения по факту совершенного преступления 150

3. Уголовно-процессуальные процедуры государственной защиты должностных лиц, представляющих сторону обвинения в уголовном процессе 167

Заключение 181

Список литературы 183

Список иллюстративного материала 215

Приложения 216

• Система государственной защиты участников уголовного процесса со стороны обвинения по отечественному законодательству
• Фактические основания государственной защиты участников стороны обвинения в уголовном процессе
• Классификация процедур государственной защиты участников уголовного судопроизводства со стороны обвинения
• Уголовно-процессуальные процедуры государственной защиты должностных лиц, представляющих сторону обвинения в уголовном процессе

Введение к работе

Актуальность темы исследования. В последние годы проблемы становления и развития государственной защиты участников уголовного судопроизводства в Российской Федерации существенно обострились. Причины понятны: в нашем государстве противоправному воздействию и давлению ежегодно подвергаются около 300 тысяч участников уголовного судопроизводства. По данным российской криминологической ассоциации, в 2007 году было совершено 13 791 преступление против правосудия (глава 31 УК РФ), в 2012 году – 11 786, в 2016 году – 16 065¹.

Ежегодно правоохранительными органами реализуются различные меры государственной защиты в отношении участников уголовного судопроизводства. Так, подразделениями собственной безопасности ГУ МВД России по Нижегородской области за 2014 год было применено 157 мер безопасности, из которых 82 – это личная охрана, охрана жилища и имущества, 72 – обеспечение конфиденциальности сведений о защищаемом лице, 3 – перевод на другое место службы²; за 2015 год – 182 меры безопасности, из которых 96 – личная охрана, 84 – обеспечение конфиденциальности сведений о защищаемом лице, 2 – перевод на другую службу³; за 2016 год – 71 мера безопасности, из которых 36 – личная охрана, 35 – обеспечение конфиденциальности сведений о защищаемом лице⁴.

¹ См.: Проблемы детерминации и предупреждения преступности / под ред. профессора
А.И. Долговой. М., 2017. С. 554–555. (Статистические данные о том, сколько
преступлений было совершено против судей и должностных лиц со стороны обвинения,
сколько и каких решений было принято подразделениями госзащиты МВД России, имеют
ограничительный гриф.)

² См.: Отчет о результатах деятельности ОРЧ (собственной безопасности) ГУ МВД России
по Нижегородской области по обеспечению государственной защиты за 2014 год.

³ См.: Отчет о результатах деятельности ОРЧ (собственной безопасности) ГУ МВД России
по Нижегородской области по обеспечению государственной защиты за 2015 год.

⁴ См.: Отчет о результатах деятельности ОРЧ (собственной безопасности) ГУ МВД России
по Нижегородской области по обеспечению государственной защиты за 2016 год.

Прошло 15 лет с момента принятия принципиальных положений и рекомендаций круглого стола на тему «Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации: защита потерпевших и других участников процесса». В комитет Совета Федерации по правовым и судебным вопросам Российской Федерации были приглашены члены Совета Федерации, депутаты Государственной Думы, представители Министерства внутренних дел, Министерства юстиции, Федеральной службы безопасности, Генеральной прокуратуры, Верховного Суда, Государственного таможенного комитета (с 9 марта 2004 г. – Федеральной таможенной службы), Администрации Президента, ученые и юристы. По результатам круглого стола сформулирован ряд правотворческих и правоприменительных задач:

1. устранить неясности нормативного урегулирования мер безопасности, содержащиеся в УПК РФ;

2. дополнить УПК РФ новыми мерами уголовно-процессуальной защиты (в соответствии с международными стандартами);

3. Верховному Суду РФ провести анализ и истолковать в постановлении Пленума Верховного Суда РФ проблемы, которые связаны с обеспечением безопасности участников уголовного процесса;

4. рекомендовать Генпрокуратуре РФ, вместе с иными правоохранительными органами, разработать методические рекомендации по использованию в правоприменении норм УПК РФ, обеспечивающих безопасность участников уголовного процесса¹.

Некоторые положения и рекомендации были восприняты законодателем, и в УПК РФ были внесены изменения и дополнения: меры безопасности, предусмотренные ч. 9 ст. 166, ч. 2 ст. 186, ч. 8 ст. 193, п. 4 ч. 2 ст. 241, ч. 5 ст. 278, а также иные меры безопасности, предусмотренные законодательством Российской Федерации (в ред. Федеральных законов № 141-ФЗ от 29.06.2009, № 404-ФЗ от 28.12.2010).

URL: (дата обращения: 13.02.2016).

Существенно, что все изменения касались только свидетелей, потерпевших и их близких родственников. Относительно должностных лиц стороны обвинения ни одна из рекомендаций Совета Федерации в УПК РФ не была реализована. Если буквально толковать ст. 11 УПК РФ, то «охрана прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве» не относится к должностным лицам со стороны обвинения – они не указаны в качестве объектов и субъектов государственной защиты.

Одновременно оказалось, что научные разработки в этом направлении не имеют значительных перспективных заделов. Ни один из известных авторов-исследователей положительно не оценил действующие юридические основания и уголовно-процессуальные процедуры государственной защиты участников уголовного судопроизводства со стороны обвинения. Изучение практики применения законодательства о государственной защите участников уголовного процесса свидетельствует о том, что с каждым годом увеличивается количество участников уголовного судопроизводства со стороны обвинения, которые нуждаются в мерах государственной защиты. В то же время выявляются многочисленные проблемы правоприменительного характера, относящиеся к юридическим и фактическим основаниям доказывания и принятия решения о процедурах государственной защиты в отношении участников уголовного процесса со стороны обвинения.

Указанные обстоятельства свидетельствуют об актуальности избранной темы диссертационного исследования и подтверждают ее научную и практическую направленность.

Степень научной разработанности проблемы. Проблему государственной защиты участников уголовного судопроизводства со стороны обвинения исследовали многие ученые и практики, а именно: С.Л Марченко (1993), А.А. Юнусов (1998), В.А. Булатов (1999), Т.К. Агузаров (2004), Т.И. Джелали (2004), Е.В. Жариков (2004), Е.В. Евстратенко (2004), В.В. Ким (2004), О.А. Нурутдинов (2005), С.В. Маркелов (2006), Д.А. Воронов (2008), Л.А. Гребенчикова (2008),

М.А. Авдеев (2009), В.И. Крайнов (2009), Н.С. Томилова (2009), Е.С. Азарова (2010), И.В. Матвиенко, Р.З. Ишмухаметов (2012), Г.А. Скрипилев (2013), А.А. Дмитриева (2016), Я.И. Бобков (2015), А.Ю. Афанасьев (2016) и др.

Существенный вклад в изучение института государственной защиты участников уголовного судопроизводства внесли докторские диссертации О.А. Зайцева (2002), А.Ю. Епихина (2004), Л.В. Брусницына (2010) и Г.П. Лозовицкой (2014).

Однако проблемы института государственной защиты участников уголовного судопроизводства со стороны обвинения – особенно должностных лиц – остаются на периферии научного анализа. Акцент исследователей направлен, главным образом, на свидетелей и потерпевших, поэтому существует объективная необходимость в дополнительных научных разработках фундаментальных и прикладных проблем доказывания и принятия решений государственной защиты участников уголовного процесса со стороны обвинения.

Объект и предмет исследования. В качестве объекта исследования выступают общественные отношения, складывающиеся в результате применения уголовно-процессуальных мер защиты участников уголовного процесса со стороны обвинения в ходе досудебного производства, судебного разбирательства, направленные на обеспечение их личной и имущественной безопасности.

В качестве предмета исследования выступают нормы права, регламентирующие вопросы обеспечения личной и имущественной безопасности участников уголовного судопроизводства со стороны обвинения, практика реализации норм в правоприменительной деятельности, а также доктриналь-ные позиции по исследуемой проблематике.

Цель и задачи исследования. Цель диссертационного исследования заключается в том, чтобы, основываясь на анализе принципов и стандартов международного права, правовых систем зарубежных стран, законодательства Российской Федерации, практики реализации функций уголовно-процессуального доказывания и принятия решений в механизме государ-

ственной защиты участников уголовного судопроизводства со стороны обвинения, разработать правовую регламентацию юридических и фактических оснований процедур и решений о государственной защите участников уголовного судопроизводства со стороны обвинения, а также предложить рекомендации для практической деятельности правоприменителей.

Реализация поставленной цели обусловила формулирование и решение автором следующих задач диссертационного исследования:

1) дать категориальную характеристику государственной зашиты
участников уголовного судопроизводства со стороны обвинения;

2. разработать систему государственной защиты участников уголовного процесса со стороны обвинения по отечественному законодательству;

3. раскрыть фактические основания государственной защиты участников уголовного процесса со стороны обвинения;

4. изложить юридические основания государственной защиты участников уголовного процесса со стороны обвинения;

5. обосновать единство фактического и юридического основания как базовое условие применения процедуры государственной защиты участников уголовного судопроизводства со стороны обвинения;

6. классифицировать процедуры государственной защиты участников уголовного судопроизводства со стороны обвинения;

7. предложить уголовно-процессуальные процедуры государственной защиты лиц, представляющих сторону обвинения по факту совершенного преступления, и должностных лиц, представляющих сторону обвинения в уголовном процессе.

Научная новизна исследования предопределена актуальностью темы исследования, методикой его проведения и авторским подходом к разработке структуры и содержания правового регулирования мер государственной защиты в отечественном уголовном судопроизводстве. На основе анализа механизма правового обеспечения безопасности участников уголовного судопроизводства со стороны обвинения, действующего российского уголовно-

процессуального законодательства, системного представления об институте защиты участников уголовного судопроизводства сформулированы актуальные проблемы и дано их авторское решение. В частности, уточнен терминологический и понятийный аппарат исследования проблем государственной защиты участников уголовного процесса со стороны обвинения (даны авторские определения некоторых ключевых понятий); разработаны юридические и фактические основания государственной защиты участников уголовного процесса со стороны обвинения; обосновано единство фактического и юридического основания как базовое условие применения процедуры государственной защиты участников уголовного судопроизводства со стороны обвинения; впервые классифицированы и раскрыты процедуры государственной защиты участников уголовного судопроизводства со стороны обвинения.

Теоретическая значимость исследования. Полученные в ходе исследования результаты могут стать весомой теоретической базой для последующих научных исследований по уголовно-процессуальной тематике. Кроме этого, положения диссертации могут быть применены при разработке методических рекомендаций по доказыванию и принятию решений о государственной защите участников уголовного процесса со стороны обвинения в самых различных ведомствах и учреждениях.

Практическая значимость исследования определяется по нескольким основаниям:

– во-первых, авторский проект федерального закона «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации» может быть полностью либо частично учтен законодателем при совершенствовании уголовно-процессуального закона. Предлагается включить в УПК РФ новую главу 11.1 под названием «Доказательства и доказывание угроз, поступающих к участникам уголовного процесса» (приложение № 5 к диссертации);

– во-вторых, авторская методика по доказыванию и принятию законных и обоснованных решений о государственной защите участников уголовного процесса со стороны обвинения может быть использована как при ана-

лизе положений норм УПК РФ, так и иных нормативных правовых актов учеными-процессуалистами и практиками;

– в-третьих, разработанные образцы постановлений о процедурах государственной защиты могут быть использованы правоприменителями (приложения № 3, 4 к диссертации).

Методология и методы диссертационного исследования. Методологической основой диссертации послужили такие методы научного познания, как диалектико-материалистический, а также общенаучные методы (в частности, анализ, синтез, индукция, дедукция, сравнение, системный анализ, структурно-функциональный анализ и др.) и ряд частнонаучных методов познания (исторический, сравнительно-правовой анализ, социологический – метод экспертных оценок).

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Государственная защита должностных и физических лиц – участников уголовного процесса со стороны обвинения (гл. 6 УПК РФ) определяется как система правовых оснований, юридических и организационных процедур предупреждения и блокирования угроз физического, имущественного и иного характера, которые реализуются определенным кругом должностных лиц уголовного процесса, а также специальными органами госзащиты.

2. Правовые основы государственной защиты участников уголовного процесса со стороны обвинения по российскому законодательству представляют собой сложную многоуровневую структуру, которая имеет существенные недостатки: 1) между уровнями правовой системы госзащиты нет согласованности по терминам, задачам и процедурам; 2) каждый уровень имеет ссылки на неопределенный круг правовых источников, которые регламентируют госзащиту; 3) уровни правового регулирования, которые напрямую связаны с конкретикой госзащиты, свидетельствуют о неопределенности порядка оценки ситуации угроз и принятия решения о госзащите, а также о возможности коррупционных соглашений в условиях дискреционных полномочий и юридико-лингвистических неопределенностей.

3. Имеются достаточные обоснования разработки проекта единого комплексного федерального закона «О государственной защите участников уголовного судопроизводства». В этом законе должны предусматриваться: 1) реализация методологического условия о том, что в государственной защите нуждается принцип бифункциональности – единство доказывания обвинения и принятия соответствующих уголовно-процессуальных решений; 2) критерии оценок результативности деятельности правоохранительных органов вообще и результативности применения мер безопасности участников уголовного процесса со стороны обвинения в частности; 3) устранение диспропорции государственной защиты свидетелей обвинения и должностных лиц со стороны обвинения; 4) гармонизация уголовно-правовых норм с уголовно-процессуальными положениями о государственной защите участников уголовного процесса со стороны обвинения; 5) полномочный «орган-диспетчер», который дает поручения конкретному органу (споры недопустимы) оценить сложившуюся ситуацию об угрозе, принять оперативное решение о виде госзащиты, реализовать меры госзащиты.

4. Фактическое основание госзащиты участников уголовного процесса со стороны обвинения – это совокупность доказанных (установленных) и вероятных обстоятельств, свидетельствующих о наличии опасных противоправных угроз, направленных в отношении представителей стороны обвинения (их близких) по поводу их участия в уголовном деле как по факту совершенного преступления, так и в силу должностных обязанностей.

5. Предмет доказывания для применения процедур государственной защиты участников уголовного процесса со стороны обвинения: событие угрозы; содержание угрозы; поступление угрозы лицу в связи с его участием в уголовном деле; цель угрозы; степень опасности заявленной угрозы; объект угрозы; субъект угрозы; вид угрозы; способ заявления угрозы; иные обстоятельства, указывающие на наличие и реальность угроз.

6. Следственные и иные правоохранительные органы, включая органы прокуратуры, не вправе давать юридическую оценку заявлению о пре-

ступных угрозах (ст. 141 УПК РФ) с целью уклониться от его рассмотрения и разрешения именно в уголовно-процессуальном порядке.

7. Собирание, проверка и оценка фактических и юридических оснований для принятия решения об отказе или принятии положительного решения о госзащите есть проявление универсальной функции доказывания. Участники уголовного процесса со стороны обвинения реализуют свою функцию доказывания, а уполномоченные органы также выполняют функцию доказывания наличия или отсутствия фактических обоснований на принятие положительных или отрицательных решений о госзащите.

8. Возможны три варианта: 1) доказывание обвинения может опережать доказывание оснований для госзащиты; 2) доказывание обвинения может идти параллельно с доказыванием оснований для госзащиты; 3) доказывание оснований для госзащиты может опережать доказывание обвинения. Деятельность органов госзащиты по собиранию, проверке и оценке обоснований не «во след», а «наперехват» должна считаться позитивной. Она позитивна даже в случае, когда «тревога» оказывается ложной.

9. Для запуска процедуры госзащиты необходимо учитывать не только особую опасность заявляемых угроз, но и явные признаки остроты противостояния сторон по конкретному уголовному делу (обстановку, следственную ситуацию), характеристику личностей с той и другой стороны. Только комплекс всех фактических данных может доказать наличие и реальность угроз как обязательного элемента фактического основания госзащиты.

10. Доказывание наличия и реальности угроз, поступающих к участни
кам уголовного процесса со стороны обвинения, необходимо производить
по правилам уголовно-процессуального доказывания. Перечень обстоятель
ств, подлежащих установлению в целях подтверждения факта поступления
угроз и определения степени реальности, необходимо включить в УПК РФ.
Предлагаем в раздел III УПК РФ «Доказательства и доказывание» включить
главу 11.1 под названием «Доказательства и доказывание угроз, поступаю-

щих к участникам уголовного процесса» со ст. 90.1 – 90.12 (см. приложение № 5 к диссертации).

11. Необходимо выделять следующие процедуры госзащиты участни
ков уголовного процесса со стороны обвинения:

1. в зависимости от этапа госзащиты: процедуры доказывания обстоятельств угрозы; процедуры принятия решения о применении госзащиты (мер госзащиты); процедуры осуществления госзащиты; применение меры госзащиты как процедуры;

2. в зависимости от средств госзащиты процедуры подразделяются на: специальные, уголовно-процессуальные, оперативно-розыскные, административно-процессуальные, административные (организационные), иные.

12. Предлагаются следующие изменения и дополнения в УПК РФ:
– дополнить ст. 185 УПК РФ частью 2.1 следующего содержания: «При

наличии угрозы совершения опасных противоправных действий в отношении участников уголовного процесса или их близких родственников и близких лиц в случаях, не терпящих отлагательства, по письменному заявлению указанных лиц допускаются наложение ареста на почтово-телеграфные отправления, их осмотр и выемка с обязательным получением судебного решения в течение 48 часов»;

– дополнить ст. 186.1 УПК РФ частью 1.1 следующего содержания: «При наличии угрозы совершения опасных противоправных действий в отношении участников уголовного процесса или их близких родственников и близких лиц в случаях, не терпящих отлагательства, по письменному заявлению указанных лиц допускается получение информации о соединениях между абонентами и (или) абонентскими устройствами с обязательным получением судебного решения в течение 48 часов»;

– ч. 2 ст. 186 УПК РФ изложить в следующем в виде: «При наличии угрозы совершения опасных противоправных действий в отношении участников уголовного процесса или их близких родственников и близких лиц в случаях, не терпящих отлагательства, по письменному заявлению указанных

лиц допускаются контроль и запись телефонных и иных переговоров с обязательным получением судебного решения в течение 48 часов»;

– ч. 5 ст. 165 УПК РФ изложить в следующем виде: «В исключительных случаях, когда производство осмотра жилища обыска и выемки в жилище, личного обыска, а также выемки заложенной или сданной на хранение в ломбард вещи, наложение ареста на почтово-телеграфные отправления, их осмотр и выемка, получение информации о соединениях между абонентами и (или) абонентскими устройствами, контроль и запись телефонных и иных переговоров, наложение ареста на имущество, указанное в ч. 1 ст. 104.1 УК РФ, не терпит отлагательства, указанные следственные действия могут быть произведены на основании постановления следователя или дознавателя без получения судебного решения»;

– в п. 3 ч. 1 ст. 97 УПК РФ слова «может угрожать свидетелю, иным участникам уголовного судопроизводства» необходимо заменить на «может угрожать совершением опасных противоправных действий в отношении участников уголовного процесса… или их близких родственников, близких лиц»;

– дополнить ст. 97 УПК РФ ч. 1.2, где необходимо указать следующее: «При наличии угрозы совершения опасных противоправных действий подозреваемыми или обвиняемыми в отношении участников уголовного процесса или их близких родственников в качестве меры пресечения избираются исключительно домашний арест или заключение под стражу в порядке, предусмотренном ст. 107 и 108 настоящего Кодекса»;

– ч. 1 ст. 107 УПК РФ изложить в следующем виде: «Домашний арест в качестве меры пресечения избирается по судебному решению в отношении подозреваемого или обвиняемого при невозможности применения иной, более мягкой, меры пресечения, а также при наличии основания, указанного в п. 3 ч. 1 ст. 97 настоящего Кодекса, и заключается в нахождении подозреваемого или обвиняемого в полной либо частичной изоляции от общества в жилом помещении, в котором он проживает в качестве собственника, нанимателя либо на иных законных основаниях, с возложением ограничений и (или) за-

претов и осуществлением за ним контроля. С учетом состояния здоровья подозреваемого или обвиняемого местом его содержания под домашним арестом может быть определено лечебное учреждение»;

– дополнить ч. 1 ст. 108 УПК РФ п. 5 следующего содержания: «наличие угроз совершения опасных противоправных действий в отношении участников уголовного процесса или их близких родственников, родственников, близких лиц»;

– внести изменения в ст. 91 УПК РФ, а именно ч. 1 дополнить п. 4 следующего содержания: «в случае установления угроз совершения опасных противоправных действий в отношении участников уголовного процесса»;

– дополнить ч. 1 ст. 140 УПК РФ п. 5 следующего содержания: «постановление о помещении под государственную защиту». Данное обстоятельство позволит исключить проблемы перехода материалов проверки угроз в материалы проверки сообщения о преступлении и, следовательно, дублирования множества как процессуальных, так и организационных действий; приведет к возможности маневрирования как уголовно-процессуальными, так и специальными средствами госзащиты участников уголовного процесса; повысит роль уголовно-процессуального закона в регламентации процедур госзащиты участников уголовного процесса; уменьшит риски уголовно-процессуальной деятельности и, следовательно, приведет к повышению уровня защищенности в уголовном процессе.

Степень достоверности исследования подтверждается:

– во-первых, теоретической и методологической основой диссертационного исследования, в качестве которой послужили работы А.В. Агутина, А.В. Азарова, А.И. Александрова, А.С. Александрова, В.Д. Арсеньева, В.М. Баранова, А.М. Баранова, Б.Т. Безлепкина, Р.С. Белкина, А.Р. Белкина, В.П. Божьева, А.Д. Бойкова, В.М. Быкова, Б.Я. Гаврилова, Ю.П. Гармаева, В.Н. Григорьева, Н.А. Громова, С.И. Давыдова, С.В. Власовой, Л.П. Ижниной, Н.Н. Ковтуна, Г.Н. Королева, Н.П. Кузнецова, А.Ф. Лубина, В.З. Лукашевича, П.А. Лупинской, В.П. Малкова, Н.С. Мановой,

А.Г. Маркелова, А.Г. Маркушина, П.Г. Марфицина, В.В. Николюка, Л.Б. Обидиной, И.Л. Петрухина, А.В. Победкина, М.П. Полякова, H.H. Полянского, В.М. Савицкого, А.Б. Соловьева, М.С. Строговича, В.В. Терехина, В.Т. Томина, Ф.Н. Фаткуллина, И.Я. Фойницкого, Ю.В. Францифорова, А.Г. Халиулина, М.А. Чельцова, П.С. Элькинд, Р.Х. Якупова, В.Н. Яшина и др.;

– во-вторых, работами процессуалистов, направленными на изучение проблем правового обеспечения доказывания и принятия решений о государственной защите участников уголовного процесса со стороны обвинения. Это исследования М.А. Авдеева, Т.К. Агузарова, Е.С. Азаровой, Л.В. Брусницына, Я.И. Бобкова, В.А. Булатова, Д.А. Воронова, Л.А. Гребенчиковой, А.А. Дмитриевой, А.Ю. Епихина, Т.И. Джелали, Е.В. Евстратенко, Е.В. Жарикова, О.А. Зайцева, Р.З. Ишмухаметова, В.И. Крайнова, Г.П. Лозовицкой, С.В. Маркелова, С.Л. Марченко, И.В. Матвиенко, Г.А. Скрипилева, Н.С. Томиловой, А.А. Юнусова и др.

– в-третьих, эмпирическими данными в виде судебно-следственной практики, результатами экспертной оценки, а также статистическими данными, размещенными в официальных источниках. В экспертной оценке участвовало более 20 сотрудников подразделений государственной защиты МВД России.

Кроме того, при подготовке диссертации использовался 11-летний личный опыт работы автора в практических подразделениях МВД России, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность.

Апробация результатов исследования. Полученные в процессе исследования результаты послужили основой для научных докладов и статей, а также выступлений на различных научно-представительских мероприятиях и международных конференциях:

1. Международной научно-практической интернет-конференции «Расследование экономических и иных преступлений: проблемы уголовного процесса и криминалистики» (г. Нижний Новгород, 2016 год);

2. Всероссийской научно-практической конференции (в режиме онлайн) с международным участием «Криминалистические средства обеспечения деятельности по выявлению и расследованию преступлений экономической и коррупционной направленности» (г. Казань, 2017 год);

3. Всероссийской научно-практической конференции «Актуальные проблемы совершенствования тактико-специальной подготовки сотрудников правоохранительных органов» (г. Чебоксары, 2017 год);

4. Международной научно-практической конференции, посвященной 15-летию применения Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации: «Научная школа уголовного процесса и криминалистики СПБГУ: уголовная юстиция XXI века», Санкт-Петербургский государственный университет (г. Санкт-Петербург, 2017 год);

5. Научно-практическом семинаре «Деятельность правоохранительных органов в системе противодействия современным угрозам», Московский университет МВД России имени В.Я. Кикотя (г. Москва, 2017 год);

6. Межвузовском межведомственном научно-практическом круглом
столе по обсуждению учебного пособия профессора И.М. Мацкевича «При
чины экономической преступности: выявление, обучение, противодействие»,
НА МВД России (г. Нижний Новгород, 2017 год).

Структура диссертационного исследования, обусловленная объектом и предметом исследования, а также его целью и задачами, состоит из введения, трех глав, объединяющих девять параграфов, заключения, списка литературы, списка иллюстративного материала и 5 приложений.

Система государственной защиты участников уголовного процесса со стороны обвинения по отечественному законодательству

В уголовных законах древнерусского права, в первый век существования русского государства (конец IX и в первой половине X века), уже запрещалось самоуправство при разборе обид и преследовании преступников. В ст. 2–5 и 12 Олегова договора с греками «явно и прежде всего выступает суд как главное основание общественного благоустройства»1. Закон и тогда допускал оспаривать имеющиеся улики: лицо подвергнутое обвинению могло выдвигать требование о не правоте имеющихся улик. Четвертая статья упомянутого договора свидетельствует, что личные обиды, а именно побои и раны, в современном Олегу русском обществе подчинялись суду2. Только суд (сами князья, княжеские мужи, наместники, тиуны и вообще судьи) решали правовой спор и принимали законное, обоснованное и справедливое решение. При этом суд был наделен правовой возможностью применения принуждения – «правежа» – принудительного исполнения судебного решения, в том числе и битьем батогами. И.Д. Беляев делает вывод: «Настойчивое судебное преследование преступников даже за пределами Русской земли служит явным свидетельством могуществом власти и закона в тогдашнем русском об-ществе»3.

Быть может, впервые в нормативном акте отечественного законодательства было закреплено, что функция доказывания и принятия справедливого судебного решения охраняется, невзирая на лица4. «…Своим вымыслом в судных делах по дружбе и по недружбе ничего не прибавляти, ни убавляти, и ни в чем другу не дружите, а недругу не мстите, и никому ни в чем ни для чего не норовите, делати всякие Государевы дела, не стыдяся лица сильных, и избавляти обидящего от руки неправеднаго». В Соборном Уложении 1649 г. предусматривался отвод судьи или «отняти честь или торговая казнь», если он был заинтересован в исходе дела (ст. 3, 5). В случае же ложного обвинения судьи челобитчика «бити кнутом нещадно» (ст. 9). В судебных документах не допускалось «чернения бы и меж строк приписки и скребления» не было (ст. 11). А если дьяк или подъячий, «норовя кому по посулам или по дружбе», напишет не так, как в суде было, то дьяку – торговая казнь и «бити кнутом», а подъячего – «казнити, отсечи рука» (ст. 12).

Известно, что первым типом местного управления была система кормления. По этой системе первая обязанность населения – «даваться под суд» кормленщиков1. Законность, справедливость и обоснованность судебных решений здесь вне обсуждения. У кормленщиков не было достаточных средств, ни серьезных побуждений к сыску лихих людей, которые не могли обеспечить посулы (взятки). В свою очередь, «лихие люди» не имели мотивов противодействовать правосудию.

Единообразно было развитие процессуальной идеи и судебной деятельности практики XV–XVII вв. и выражалось в постепенном увеличении удельного веса розыска в ущерб состязательному принципу. Одна из причин – усиление противодействия правосудию. По словам М.А Чельцова, «последние остатки состязательного процесса («старинного суда») исчезают при Петре I»2. Действительно, в начале своего царствования Петр I совершает решительный поворот в сторону розыска – «для устрашения». Именной указ от 21 февраля 1697 г. делает ссылку на то, что при очных ставках и при допросах в судах «бывает многая неправда и лукавство», нанимают, «забыв страх Божий» подставных свидетелей и «душевред-цев», что ябедникам и ворам составляет «поживки»3.

Заметим, что всякое противодействие правосудию, как правило, каралось «казнью смертною» (ст. 9, 10 Именного указа)1. Вообще говоря, ставилась задача устрашения преступников и всех граждан от совершения преступных деяний тяжестью и жестокость наказаний: «чтобы на то смотря, другим неповадно так чинить». Речь даже шла о полном истреблении преступников – «чтобы лихих людей извести или изувечить их». За должностные преступления, например, подделку документов-доказательств подъячим отсекали пальцы, «чтобы впредь к письму были непотребны». Московское и петровское уголовное законодательство изобиловало санкциями, предусматривающими смертную казнь: таковых в Уложении имелось 60 статей, в Воинском уставе – 122 статьи. Самые мелкие преступления (обман, нерадение, поклеп) карались смертною казнью. Во многих указанных случаях имелась в виду только угроза2.

Развитие абсолютизма в России и господство розыска в уголовном процессе имели свои плоды. По-видимому, по этой причине не было в уголовном законодательстве специальной статьи относительно угроз, например, наместнику, губному старосте, воеводе или судье3.

Наказом Екатерины II открывается новая эпоха в русского уголовного права. Вся действовавшая система наказаний, действовавшая на одном устрашении, подвергнута резкому осуждению. Русское законодательство «сочло лучшим залогом и ручательством правильности приговоров, лучшей гарантией уголовного правосудия многочисленность инстанций, взаимно себя контролирующих – и сложность процессуальных форм»4. Функции доказывания и принятия процессуальных решений были сквозными: всякое уголовное дело должно пройти, по крайней мере, три инстанции: полицейское дознание, суд первой инстанции, уголовная палата. Но уголовное дело могли рассматривать Сенат и Комиссия прошений с Государственным советом. Многочисленность судебных инстанций, очевидно, несовместима со скоростью принятия решений. Судопроизводство в России было медленным, но его многоступенчатый и коллегиальный характер служил некоторым барьером для внешних влияний на субъектов со стороны обвинения. Однако специальных статей, посвященных охране этих субъектов, в 56 объемных томах собрания законов Российской империи, не имелось1.

История советской прокуратуры также не знает специальных нормативных актов о государственной защите прокуроров или иных участников уголовного процесса2. Но история знает трагические судьбы прокуроров и следователей, которые не были согласны ни с доказательствами по уголовному делу, ни с судебным решением. В ноябре 1918 г. Всероссийский Чрезвычайный VI съезд советов вынес постановление «О точном соблюдении законов», в котором предусматривалось принятие обвинительного решения и в случаях, когда было недостаточно доказательств или же они вообще отсутствовали. Это называлось «экстренными мерами».

В декабре 1934 г. Президиумом Верховного совета СССР были приняты изменения в процессуальное законодательство, которые запрещали:

1) фиксацию нарушений законности в следственных материалах;

2) принимать во внимание замечания и заявления подследственных лиц;

3) жалобы и обжалования3.

Многие следователи и прокуроры, пытавшиеся добросовестно реализовать функцию доказывания и принятия обоснованных решений по уголовному делу зачастую обвинялись в «троцкизме» («правотроцкизме»)4.

Для российского уголовного законодательства периода 1917-1991 гг. был присущ приоритет государства над интересами личности1. Так, УК РСФСР 1926 г. вообще не предусматривал ни одной нормы об ответственности за угрозу, обусловленную особым социальным статусом субъекта уголовного судопроизводства. Справедливости ради, все же существовала ст. 731 УК РСФСР 1926 г., которая предусматривала уголовную ответственность за угрозу убийством, насилием, истреблением имущества в отношении должностных лиц или общественных работников, «примененную в целях прекращение или изменения их общественной или служебной деятельности» и лишь только при наличии особых обстоятельств2. В УК РСФСР, введенного в действие с 1 января 1961 г., эти ограничения были сняты (гл. Х, ст. 119, 193, 207, 241).

Только действующий УК РФ (ст. 296 «Угроза или насильственные действия в связи с осуществлением правосудия или производством предварительного расследования») в определенной степени взял под государственную защиту деятельность органов правосудия, а также правоохранительных органов, содействующих правосудию3. В ч. 2 ст. 296 УК РФ установлена ответственность за преступные деяния, которые совершены относительно либо прокурора, либо следователя, либо лица, производящего дознание, либо защитника, либо эксперта, либо судебного пристава, либо судебного исполнителя, а также в отношении их близких в связи с производством расследования, рассмотрением дел или материалов в суде либо исполнением приговора, решения суда или другого судебного акта.

Фактические основания государственной защиты участников стороны обвинения в уголовном процессе

Существует определенное единство мнений относительно понятия «основание». Так, по Д.Н. Ушакову, основание есть «существенная часть, отношение или условие, порождающее какое-нибудь явление» или же «разумная причина, повод, то, что оправдывает, делает понятным какое-нибудь явление, действие, сужде-ние»1. По С.И. Ожегову и Н.Ю. Шведовой – это «причина, достаточный повод, оправдывающие что-нибудь»2.

Согласно философским трактовкам, «основание – это аргумент, предложение, на которое опирается доказательство». В качестве аргументов-доказательств могут выступать предложения о достоверных фактах, определения, аксиомы, ранее доказанные положения. Общие требования к основаниям-аргументам: истинность, доказанность, достоверность, однозначность3. Так называемый, «закон достаточного основания» гласит: «всякое суждение, исключая суждения о непосредственном восприятии, аксиом и определений, чтобы стать правдивым, строится должно на проверенном (доказанном) значит, о необходимости приведения достаточных оснований истинности этого суждения. Основание, если коего не представляется возможным вывести обосновываемого суждения, нельзя называть ос-нованием»4.

Понимание соотношения «основания» и «условия» приводил Г. Гегель в своем фундаментальном труде «Наука логики», где указывал: «… то непосредственное, с чем основание соотносится как со своей существенной предпосылкой, есть условием»1. Аналогичное мнение высказывали и отечественные теоретики права. Применительно к юридической ответственности, P.Л. Хачатуров и Д.А. Липинский предусматривали три условия: наличие нормы права, правонарушение (юридический факт) и решение компетентного органа (должностного лица), которые собой представляли формальное, фактическое и процессуальное основания юридической ответственности соответственно2.

Заметим, что сведения о достоверных фактах обосновывают тезис лишь в пределах конкретной системы, определенной связи фактов, найденных для его подтверждения. Иначе говоря, не все варианты толкования понятия «основание» должным образом ложатся в смысловую плоскость проводимого исследования. На наш взгляд, применительно к основаниям государственной защиты следует использовать трактовку в виде некоторой совокупности условий, порождающих какое-нибудь явление. Именно в таком ракурсе и раскрывается вся сущность оснований госзащиты участников уголовного процесса со стороны обвинения, поскольку условие есть не что иное как «обстоятельство, от которого что-нибудь зависит»: в нашем случае зависит решение, будет ли осуществляться госзащита или нет.

В.А. Виноградов предлагал применительно к конституционной ответствен ности выделять три основания: нормативное, фактическое, процессуальное3. Не которые авторы ограничивались лишь двумя основаниями: фактическими и нор мативными (правовыми или юридическими)4. Н.В. Щедрин выделял криминоло гические, юридические и фактические основания индивидуально-профилактических мер1, А.С. Бондаренко говорил о правовых и фактических (материальных) основаниях установления административного надзора2 и т. д.

В уголовно-процессуальной науке существуют определенные представление о том, что должно является основой для различных процессуальных явлений, уголовно-процессуальной деятельности, следственных, судебных и иных процессуальных действий и решений. Подтверждением этого является наличие фактических и правовых оснований для принятия решений в уголовном процессе3, фактические и правовые основания необходимы и для проведения следственных действий4, аналогичная ситуация при принятии решения о применении мер государственного принуждения5 и т. д.

Можно сказать, что в уголовно-процессуальной науке разработкам условий и оснований конкретных видов действий (решений) было уделено достаточное внимание6. Однако, по нашему мнению, не все авторы корректно определяли связь между данными понятиями. В частности, Е.В. Жариков, при рассмотрении условий следственных и судебных действий, указывал лишь на правила осуществления этих действий, а под основаниями – процессуальные решения, которые необходимо применять для осуществления различных следственных, а также судебных действий1. На наш взгляд, подобная трактовка не полностью охватывает их сущность, поскольку условия – это не только правила, но и обстоятельства, порождающие чего-либо, а основание включает в себя и иные элементы.

А.Ю. Епихин началом правоотношений, связанных с госзащитой, характеризовал двумя основаниями: поступление государственным органам или уполномоченным должностным лицам информации о наличии угрозы лицу (лицам), которая свидетельствует об уже реализованном или подготавливаемом преступном деянии, и поиск совместно с фиксацией таких сведений, указанными органами и лицами2. Притом он считал, что основание может быть фактическим и процессуальным3.

О.А. Зайцев указывал на наличие формального и фактического оснований госзащиты участников уголовного процесса4. Ряд процессуалистов приходили к выводу, что основания для госзащиты бывают юридические и фактические5.

Как можно заметить, большинство авторов сходятся во мнении, что на осуществление госзащиты, главным образом, влияют два основания: фактическое и юридическое (правовое, формальное). Не вызывает удивления, что по этому вопросу имеются различные позиции. Приведем ряд определений, сформированных в теории права и в уголовно-процессуальной науке. Так, например, под фактическим основанием конституционной ответственности понимают конкретное правонарушение, когда в действиях (бездействиях) субъекта конституционных правоотношений содержатся признаки состава конституционного деликта6, под фактическим основанием административной ответственности – совокупность юридических фактов, т. е. состав правонарушения и индивидуальный акт1 и т. д. Н.В. Щедрин отметил, что материальное или фактическое основание является юридическим фактом, в связи с которым закон олицетворяет возникновение, изменение и прекращение правоотношений безопасности2.

Если говорить о фактических основаниях процессуальных решений, то по мнению П.А. Лупинской, это «…совокупность фактического материала дела, которая в результате его проверки и оценки признана судом допустимой, достоверной и достаточной для принятия решения»3, по мнению В.Я. Колдина, это – «…совокупность установленных расследованием взаимосвязанных фактических данных»4. Схожей позиции придерживался и М.А. Гурвич, который полагает, что фактическое основание решение формируется из фактического материала дела, то есть из так называемого «юридического сырья»5.

В дополнение к фактическим основаниям для процессуальных решений были также выделены фактические основания для производства следственных действий, применения мер государственного принуждения и других процессуальных действий. В частности, по фактическим основаниям для производства следственных действий они понимают «...сочетание информации, предусматривающей необходимость и возможность проведения следственных действий в конкретных условиях, в соответствии с результатами оперативно-розыскной деятельности и другими данными»6, а под фактическими основаниями применения мер государственного принуждения определяют «…юридические факты – противоправные деяния, соответствующие предписаниям правоохранительной нормы и установленные в индивидуально-правовом акте…»1.

Разумеется, можно привести ряд и иных интерпретаций фактических оснований. Однако от простого перечисления и цитирования предшественников не произойдет ожидаемого результата. Требуется анализ составных элементов понятия «фактическое основание», выяснение его ключевого и в то же время универсального набора элементов.

Классификация процедур государственной защиты участников уголовного судопроизводства со стороны обвинения

Исходя из этимологического значения слова «процедура» – это «официальный порядок действий, выполнения, обсуждения чего-нибудь»2, «порядок выполнения, ряд последовательных действий, необходимых для выполнения чего-нибудь»3 и др. На сегодняшний день, сфера использования понятия «процедура» получила значительное распространение. Говорят о медицинских процедурах, финансовых процедурах, регистрационных процедурах, юридических процедурах и о многих иных.

Применительно к правовым процедурам, также имеется определенная научно-исследовательская практика. Традиционно значение процедуры в праве связывают с официально установленным порядком действий при обсуждении, ведении какого-либо дела, деятельности и т. п.4. Подобная трактовка понятия «процедура» и легла в основу ряда авторских определений, в которых правовую процедуру понимают, как порядок (условия) совершения определенных действий в юридической сфере5, как составную часть процессуальной формы6, как нормативно установленный порядок осуществления юридической деятельности, т.е. определенной юридической формы7 и др. Как можно заметить, в данных подходах основной акцент сделан в сторону понимания процедуры как некого порядка юридических действий. Также необходимо обозначить, что не всегда процедура обозначает порядок действий, в некоторых случаях – это и есть само действие1.

Относительно обеспечения госзащитой представителей стороны обвинения, на наш взгляд, следует говорить о процедуре, как о порядке действий, так и о самих действиях.

Во-первых, порядок действий присущ этапу принятия решения о применении госзащиты, то есть речь идет об уже проанализированной процедуре принятия решения о запуске госзащиты (установление фактического и юридического оснований).

Во-вторых, порядок действий свойственен деятельности по осуществлению самой госзащиты, то есть этапу после принятия решения о применении госзащиты, который характеризуется применением конкретных мер госзащиты, в свою очередь, в комплексе образующих процедуру госзащиты; в-третьих, помимо указанных порядков действий обособленное место в этой системе процедур госзащиты занимают сами меры госзащиты (меры безопасности) как самостоятельные действия – процедуры. Именно таким образом необходимо понимать всю проце-дурность госзащиты участников уголовного процесса.

Можно сформулировать определение процедуры госзащиты участников уголовного процесса со стороны обвинения как установленный законодательством порядок действий, а также сами действия уполномоченных должностных лиц по осуществлению мер, направленных на выявление, установление (доказывание), документирование, предупреждение и пресечение опасных противоправных угроз, поступающих лицам, представляющим в уголовном процессе сторону обвинения, как в силу должностных полномочий, так и по факту совершенного преступления.

Следовательно, процедуре осуществления анализируемой деятельности характерны такие признаки, как:

– законодательная регламентация;

– наличие порядка действий и (или) самих действий;

– осуществление уполномоченными должностными лицами;

– меры направлены на выявление, установление (доказывание), документирование, предупреждение и пресечение опасных противоправных угроз;

– угрозы должны поступать лицам, представляющим в уголовном процессе сторону обвинения, как в силу должностных полномочий, так и по факту совершенного преступления.

Применительно к госзащите, необходимо говорить о процедуре принятия решения, процедуре самой госзащиты, а также об осуществления мер госзащиты как о самостоятельных процедурах. Следуя данной логике, можно говорить о процедуре доказывания, которая предшествует процедуре принятия решения. Но, обращаясь к указанной ранее бифункциональной природе госзащиты, разделять доказывание от решения, а решение от доказывания недопустимо, поскольку процедура доказывания входит в процедуру принятия решения, которая, в свою очередь, входит в процедуру доказывания. Это подтверждается тем, что «процедура принятия процессуальных решений представляет собой комплекс мер, направленных на отбор цели установленных действий и преждевременном разборе определенной правовой и фактической информации»1.

Но мы, несмотря на их неразрывную взаимосвязь, должны иметь в виду, что все-таки процедура доказывания существует и у нее свое определенное содержание, связанное с установлением обстоятельств поступившей угрозы. Тем самым, можно выделить такие виды процедур госзащиты как: процедура доказывания обстоятельств угрозы; процедура принятия решения о применении госзащиты (мер госзащиты); процедура осуществления госзащиты; применение меры госзащиты как процедура.

Подобное разграничение процедур госзащиты, пожалуй, имеет право на существование, но это не единственно возможная классификация. И не последнее место в этом занимают имеющиеся классификации юридических процедур. Так, например, В.Н. Протасов усматривает возможность выделения таких процедур в праве, как материальных, процессуальных и правотворческих. Первая – подразумевает регулятивное правоотношение, в котором осуществляется обычное позитивное поведение участников, вторая – материальное охранительное правоотношение, в рамках которого реализуются правовые нормы, а третья – все составляющие в правовом регулировании (нормы, носящие юридический характер, право реализующие акты, ответственность в юридическом аспекте и пр.)1. Аналогичные процедуры в праве выделяет и М.М. Рассолов2. Ряд авторов предлагает выделять процедуры правосоздающие, правоприменительные процедуры и организационно-технические процедуры3.

Ключевое место в системе процедур госзащиты участников уголовного процесса, представляющих сторону обвинения, занимают специальные процедуры госзащиты, а именно те процедуры, которые специально разработаны и направлены исключительно на обеспечение госзащиты. В данную группу следует поместить все процедуры, предусмотренные уже приведенными неоднократно ФЗ «О государственной защите судей…» и ФЗ «О государственной защите потерпевших…». Разумеется, меры безопасности в данных законах и образуют основные процедуры госзащиты. В рамках и первого и второго ФЗ одними из самых популярных процедур госзащиты являются личная охрана, охрана жилища и имущества, обеспечение конфиденциальности сведений о защищаемых лицах, а также временное помещение в безопасное место. Например, в рамках ФЗ «О государственной защите судей…» указанным процедурам по результатам экспертной оценки определили частоту применения должностными лицами по 96%, 91%, 88% соответственно. Помимо приведенных ФЗ, специальные процедуры по госзащите содержат и иные нормативные правовые акты.

На наш взгляд, необходимо указать на процедуры, предусмотренные постановлением Правительства РФ от 17 июля 1996 г. № 831 «О порядке выдачи оружия лицам, подлежащим государственной защите»1; постановлением Правительства РФ от 27 октября 2006 г. № 630 «Об утверждении Правил применения отдельных мер безопасности в отношении потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства»2; постановлением Правительства РФ от 13 июля 2013 г. № 586 «Об утверждении Государственной программы «Обеспечение безопасности потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства на 2014–2018 годы»»3, а также на специальные процедуры по иным нормативным правовым актам. Каждый из этих документов содержит в себе регламентацию порядка действий по госзащите, а также законодательную возможность самих действий. Например, постановление Правительства РФ от 27 октября 2006 г. № 630 включает в себя особенности применения отдельных мер безопасности, их порядок применения (п. 11 – замена документов, удостоверяющих личность, иных документов защищаемого лица в связи с изменением его фамилии, имени, отчества и других сведений о нем, а также изменение внешности защищаемого лица осуществляются только по уголовным делам о тяжких и особо тяжких преступлениях и т. д.), постановление Правительства РФ от 17 июля 1996 г. № 831 регламентирует процедуру выдачу оружия как меры безопасности и др.

Уголовно-процессуальные процедуры государственной защиты должностных лиц, представляющих сторону обвинения в уголовном процессе

По УПК РФ представители обвинительной власти остаются незащищенными от угроз. К ним не относятся ни специальные уголовно-процессуальные процедуры по ч. 3 ст. 11 УПК РФ, ни следственные, иные процессуальные и судебные действия, ни меры принуждения. Следовательно, возможностей госзащиты должностных лиц стороны обвинения уголовно-процессуальными средствами в ходе их непосредственного участия в производстве по уголовному делу (расследования уголовного дела, руководство расследованием и обвинением) практически не имеется. Законодатель предусмотрел средства госзащиты следователей, дознавателей, прокуроров и других представителей обвинительной власти только в иных нормативных правовых актах. В частности, в уже не однократно приведенном ФЗ «О государственной защите судей…», ФЗ «О выдаче оружия…» и т. д.

Тем самым уголовно-процессуальный закон может применяться только в тех случаях, когда должностное лицо стороны обвинения будет выступать в уголовном процессе в качестве потерпевшего, свидетеля и т. д. Иными словами, уголовно-процессуальные средства госзащиты не могут быть использованы в отношении указанной категории участников до тех пор, пока угрозы, поступающие им, не достигнут своего логического завершения (посягательство на жизнь, угроза убийством, причинение вреда здоровью, повреждение имущества и т.д.) и не будет в результате этого возбуждено уголовное дело.

Можно сформулировать исследовательскую гипотезу: государственная защита должностных лиц стороны обвинения может осуществляться уголовно-процессуальными средствами только после возбуждения уголовного дела по фактам поступления угроз совершения опасных противоправных деяний. Речь идет об уголовно-наказуемых деяниях, предусмотренных, главным образом, статьями 295 и 296 УК РФ, то есть посягательство на жизнь лица, осуществляющего правосудие или предварительное расследование и угроза или насильственные действия в связи с осуществлением правосудия или производством предварительного расследования, а также не подпадающие под указанную квалификацию деяния, за которые установлена ответственность статьями из глав 16-21 УК РФ и т. д. Судебная практика содержит значительное количество решений по уголовным делам о преступлениях, связанных с посягательством на жизнь представителей обвинительной власти и угрозами в их отношении1, не говоря уже об иных преступлениях.

Данное обстоятельство свидетельствует: во-первых, о повышенных рисках в деятельности прокуроров, следователей, лиц, производящих дознание и иных представителей обвинительной власти; во-вторых, о недостаточном уровне предупредительных мер госзащиты в отношении данных лиц; в-третьих, о низкой защищенности должностных лиц стороны обвинения именно уголовно-процессуальным законом и об отсутствии согласованного взаимодействия между специальными и уголовно-процессуальными мерами госзащиты. Если первая группа факторов практически не поддается воздействию, не считая усиления внимания со стороны должностных лиц к собственной безопасности, то вторая и третья группы – всем своим содержанием призывают к изменению имеющейся ситуации, к созданию системы опережающего реагирования на угрозы с помощью единой уголовно-процессуальной и специальной системы процедур госзащиты.

Создание подобной единой системы процедур госзащиты в нашем случае сводится не к принятию единого акта, в которых бы содержались и уголовно-процессуальные, и специальные, и иные процедуры (хотя в идеале такой акт был бы гораздо удобен в применении), а к установлению прочных гармоничных связей между процедурами госзащиты по специальному законодательству и по УПК РФ. Данные связи должны заключаться в возможности беспрепятственного перехода от одних мер госзащиты к другим и последующего выбора той или иной процедуры в зависимости от ситуации угроз.

Основным препятствием для использования всех средств в госзащите должностных лиц стороны обвинения, является возбуждение уголовного дела по фактам угроз. Разумеется, это не говорит о том, что, например, меры госзащиты по ФЗ «О государственной защите судей…» могут применяться исключительно после возбуждения уголовного дела. Напротив, именно эти меры и применяются в самом начале при поступлении угрозы в отношении, например, следователя в ходе расследования им уголовного дела.

Так, подразделениями собственной безопасности ГУ МВД России по Нижегородской области за 2014 год было применено 157 мер безопасности, из которых 82 – это личная охрана, охрана жилища и имущества, 72 – обеспечение конфиденциальности сведений о защищаемом лице, 3 – перевод на другое место службы1; за 2015 год – 182 меры безопасности, из которых 96 – личная охрана, 84 – обеспечение конфиденциальности сведений о защищаемом лице, 2 – перевод на другую службу2; за 2016 год – 71 мера безопасности, из которых 36 – личная охрана, 35 – обеспечение конфиденциальности сведений о защищаемом лице3. При том преступлений по этим угрозам выявлено, то есть возбуждено уголовных дел по признакам преступления, всего лишь по 1-2 в каждом из представленных периодов. Следовательно, госзащита указанных подразделений в основном ограничивается лишь применением мер безопасности, что нельзя сказать о подразделениях госзащиты ГУ МВД России по Нижегородской области, которые, например, за 2012 год выявили 28 деяний преступного характера, связанных с реализацией угроз в отношении защищаемых лиц, 13 из которых были раскрыты1. Разумеется, речь идет о преступлениях не только в отношении потерпевших, свидетелей, но и следователей СК России, судей, их близких лиц.

Приведенные данные, в первую очередь, показывают, что производство по уголовным делам об угрозах должностным лицам стороны обвинения относятся к юрисдикции не указанных подразделений, а к уполномоченным следственным органам. Например, забота о безопасности следователя органа внутренних дел, при возбуждении уголовного дела по фактам поступления угроз в его отношении, лежит на плечах следователя Следственного комитета России (далее – СК России), которые наделены полномочиями по расследованию этой категории дел (пп. «а», п. 1, ч. 2 ст. 151 УПК РФ). Тем самым и уголовно-процессуальными процедурами госзащиты в подобных случаях будут «управлять» именно указанные должностные лица. Аналогичная ситуация складывается и при совершении опасных противоправных деяний в отношении прокурора, дознавателя, начальника подразделения дознания, руководителя следственного органа и иных должностных лиц, представляющих в уголовном процессе сторону обвинения, в том числе самих следователей СК России.

Приведем ряд примеров, когда по фактам поступления угроз в отношении этой категории должностных лиц возбуждались и расследовались уголовные дела.

Так подсудимым Ж. в ходе судебного заседания государственному обвинителю М. были высказаны угрозы в грубой нецензурной форме о причинении вреда здоровью и угрозу убийством ее и ее близких родственников при помощи своих знакомых, находящихся на свободе, а также лично после своего освобождения из-под стражи. Данные угрозы были восприняты М., как реальные, с учетом личности Ж. и характера угроз, высказанных в нецензурной и агрессивной форме1; подозреваемый Н. с целью устрашения старшего следователя следственного отдела следственного управления Следственного комитета при прокуратуре РФ В. умышленно отправил письменное текстовое sms-сообщение: «Смерть твоя!!! Близко даже на краю земли!!!» на ее мобильный телефон, тем самым выразил угрозу убийством последней, которую она восприняла реально2. Данные случаи показывают, насколько разнообразны угрозы, которые заявляются следователям как в ходе производства по уголовному делу, так и по ее итогам.

Помимо следователей, угрозы могут заявляться и прокурорам. Зачастую это происходит при их участии в суде в качестве государственных обвинителей. В частности, в ходе судебного заседания, гр. А. умышленно, публично, из мести, с целью запугать государственного обвинителя старшего прокурора М. высказал угрозы причинением вреда здоровью в адрес старшего помощника прокурора М., после освобождения из мест лишения свободы, выразившиеся в совершении с ней иных насильственных действий сексуального характера. Подобные выражения А. были восприняты старшим помощником прокурора М., как реальная опасность для своего здоровья3.