Оптимизация уголовного процесса как формы применения уголовного закона Муравьев Кирилл Владимирович

Содержание к диссертации

Введение

Глава 1. Теоретические представления о взаимосвязи уголовного материального и процессуального права

1. Уголовный процесс как форма применения уголовного закона 17

2. Процессуальные акты применения уголовного закона .33

3. Роль уголовного процесса в конкретизации уголовно-правовых отношений 45

4. Меры процессуального принуждения и применение уголовно-правовых норм. .65

5. Системно-структурная характеристика уголовного процесса как формы применения уголовного закона 83

Глава 2. Оптимизация уголовного процесса в интересах обеспечения правильного применения уголовного закона

1. Понятие и программа оптимизации уголовного процесса .113

2. Назначение, цели и задачи уголовного процесса 129

3. Корректирование системы принципов уголовного процесса 140

4. Компетенция органов, применяющих уголовный закон 173

Глава 3. Оптимизация процессуальной формы применения диспозиций уголовно-правовых норм

1. Этапы применения диспозиций норм УК и оптимизация предмета доказывания 197

2. Уголовно-правовая оценка содеянного при поступлении сообщения о противоправном деянии .218

3. Применение диспозиций норм УК в ходе предварительного расследования 251

4. Обеспечение правильного применения диспозиций уголовно-правовых норм в судебном производстве .268

5. Упрощенные порядки применения диспозиций уголовно-правовых норм. 296

Глава 4. Оптимизация процессуальной формы применения санкций уголовно-правовых норм

1. Система мер процессуального принуждения, применяемых при учете санкций уголовно-правовых норм 321

2. Условия законности и обоснованности применения мер процессуального принуждения 342

3. Обеспечение справедливости применения мер процессуального принуждения .375

4. Совершенствование регламентации мер процессуального принуждения в уголовно-исполнительном судопроизводстве 392

Заключение 406

Список использованных источников 413

Приложения 492

• Процессуальные акты применения уголовного закона
• Назначение, цели и задачи уголовного процесса
• Обеспечение правильного применения диспозиций уголовно-правовых норм в судебном производстве
• Обеспечение справедливости применения мер процессуального принуждения

Введение к работе

Актуальность темы исследования. Правильное применение положений Уголовного кодекса Российской Федерации (далее — УК) является важнейшей составляющей законности, выступает гарантией прав участников, вовлеченных в уголовный процесс.

Вместе с тем ежегодно значительное число приговоров и иных судебных решений отменяется и изменяется по основанию неправильного применения уголовного закона (п. 3 ст. 389¹⁵, ч. 1 ст. 389¹⁸ Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее — УПК)) или существенного нарушения уголовного закона, повлиявшего на исход дела (ч. 1 ст. 401¹⁵, ч. 1 ст. 412⁹ УПК). Например, в 2014–2016 гг. в порядке апелляционного производства отменено или изменено по основанию неправильного применения уголовного закона 13 265, 12 958, 14 743 решения соответственно, что составляет 51,6%; 52,8%; 54,7% от всех итоговых решений судов первой инстанции, признанных неправосудными ¹. Ошибочная квалификация судом фактически совершенного обвиняемым деяния, а потому неверное установление основания уголовной ответственности влечет неправильное и (или) несправедливое назначение наказания, необоснованное применение или неприменение иных уголовно-правовых институтов (амнистии, условно-досрочного освобождения, сроков давности), т. е. означает вынесение неправосудного приговора, что недопустимо в государстве, императивом которого является верховенство права ².

Не может осуществляться в противоречии с положениями уголовного закона и предшествующая приговору процессуальная деятельность. На протяжении досудебного и судебного производства выносится значительное число актов, в которых осуществляется правовая оценка содеянного на основании предварительно установленных фактических обстоятельств. Предположительная квалификация в ходе процессуальной деятельности влечет значимые последствия. Она выступает в качестве условия для диф-

¹Здесь и далее данные судебной статистики получены на официальном сайте Судебного департамента Российской Федерации. URL: . php?id=79 (дата обращения: 4.06.2017).

²По делу о проверке конституционности положений части 1 ст. 237 УПК РФ в связи с жалобой гражданина Республики Узбекистан Б. Т. Гадаева и запросом Курганского областного суда : постановление Конституционного Суда РФ от 2 июля 2013 г. № 16-П (п. 3.2) // Рос. газета. 2013. 12 июля.

ференциации формы уголовного производства, установления полномочий должностных лиц по ведению дела, применению мер процессуального принуждения. От нее зависит полнота обеспечения прав преследуемых лиц на квалифицированную юридическую помощь, на рассмотрение уголовного дела в суде и в составе, которые определены законом, и др. Согласие заинтересованных участников уголовного процесса с юридической оценкой содеянного является условием для использования ускоренных процедур.

В ситуации, когда гипотетическая квалификация на протяжении всего уголовного производства определяет возможность использования различных процессуальных институтов, особую актуальность приобретает задача обеспечения правильного применения норм УК. Компетентные должностные лица перманентно обязаны следить за тем, чтобы юридическая оценка содеянного, отраженная в процессуальных актах, соответствовала установленным фактическим обстоятельствам. Последствием изменения квалификации в сторону менее тяжкого преступления может явиться возмещение вреда лицу, незаконно подвергнутому мерам процессуального принуждения ³. Однако ее «занижение» ведет к ограничению детерминируемых правовой оценкой деяния прав участников процесса, а в отдельных случаях создает условия для незаконного освобождения от уголовной ответственности лиц, виновных в совершении более тяжкого преступления.

Развитие процессуальной формы без должного учета значимости правильного применения норм УК в ходе уголовного процесса привело к глубоким кризисным явлениям в практической деятельности. Так, зависимость порядка производства от тяжести предполагаемого преступления, чрезмерная дифференциация процесса по предметному признаку требуют от правоприменителей смещения доказывания на этап, который предшествует первоначальной уголовно-правовой оценке деяния в постановлении о возбуждении дела. Уголовный процесс перестает соответствовать критериям своевременности и наступательности, затрудняется доступ граждан к правосудию.

Разбалансированность уголовно-процессуальной формы проявляется в порядке уведомления преследуемых лиц о применении норм уголовного закона. С одной стороны, имеющиеся законодательные конструкции не способны в каждом случае своевременно обеспечить изобличаемым лицам должные процессуальные гарантии. С другой, УПК содержит процедуры, предназначенные для корректировки квалификации содеянного в соответствии с вновь установленными фактическими обстоятельствами, такие, как

³О практике применения судами норм главы 18 УПК, регламентирующих реабилитацию в уголовном судопроизводстве : постановление Пленума Верховного Суда РФ от 29 ноября 2011 г. № 17 (п. 4) // Рос. газета. 2011. 5 дек.

изменение и дополнение обвинения, возвращение уголовного дела прокурору. Они требуют существенных затрат, а потому не являются рациональными.

Руководствуясь интересами экономичности и целесообразности, законодатель предпринимает попытки оптимизации уголовно-процессуальной формы для случаев, когда лица, в отношении которых применяются нормы УК, высказывают согласие с обвинением, правовой оценкой деяния в постановлении о возбуждении уголовного дела. Ускоренные производства расширяются нормативно и в сфере правоприменения. Однако снижение уровня гарантий участников процесса, искажение сущности дифференцированных сокращенных форм в практической деятельности заставляет усомниться в правосудности значительного числа решений, выносимых судами в особом порядке.

Требует дальнейшей корректировки механизм взаимоотношений государственного обвинения и суда, при котором существенно ограничивается право органа судебной власти давать правильную юридическую оценку установленным фактическим обстоятельствам независимо от мнения сторон.

Высокая вероятность назначения наказания в отношении лиц, которые обоснованно подозреваются, обвиняются в совершении преступления, позволяет уполномоченным органам в ходе уголовного процесса применять меры пресечения и иные принудительные меры, которые по характеру ограничений практически не отличаются от средств уголовно-правового воздействия, исполняемых по результатам производства. Законодательная регламентация оснований, условий и порядка их применения характеризуется неполнотой и противоречивостью. Существенной является проблема продолжительных сроков содержания обвиняемых и подозреваемых под стражей. Основу принятия решения о продлении соответствующих сроков в большинстве случаев составляют материалы, на основании которых предъявлено обвинение. При вынесении данных решений не принимаются во внимание объективные данные о личности обвиняемых ⁴. Как итог, ежегодно из-под стражи освобождается значительное число оправданных по приговору суда и лиц, в отношении которых дела прекращены (в 2014, 2015, 2016 гг. — 18 781, 19 565, 17 486 лиц соответственно).

⁴Доклад Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации за 2014 год (параграф «Права человека в уголовном судопроизводстве») // Рос. газета. 2015. 7 мая ; Доклад Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации за 2015 год (параграф 2.2 «Резонансные дела») // Рос. газета. 2016. 24 марта ; Доклад о деятельности Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации за 2016 год (параграф 4.1 «Защита прав человека в уголовном судопроизводстве») // Рос. газета. 2017. 17 мая.

Уголовно-правовые последствия, которые возникают в результате применения мер процессуального принуждения, нельзя назвать справедливыми. Так, сроки домашнего ареста, в том числе без полной изоляции от общества в жилом помещении, исчисляются по правилам содержания под стражей (ч. 2¹ ст. 107 УПК) и засчитываются в сроки наказания (лишения свободы) из расчета один день за один день (ч. 3 ст. 72 УК). Претерпевание же запретов и обязательств изобличаемыми лицами в рамках исполнения других мер пресечения, не связанных с заключением под стражу, при назначении наказания и иных мер уголовно-правового характера никак не учитывается.

Исходя из обозначенных проблем, автор направил усилия на разработку теоретической концепции, призванной оптимизировать процессуальную форму применения уголовного закона. Потребность в этом приобретает особое значение в настоящее время, когда эффективная уголовная политика государства предполагает одновременное проведение реформ как в уголовно-правовом, так и в уголовно-процессуальном ее направлениях ⁵.

Степень разработанности темы исследования. Проблема применения правовых норм рассматривалась на общетеоретическом уровне в трудах С. С. Алексеева, В. М. Горшенева, В. В. Лазарева, В. Н. Карта-шова, П. Е. Недбайло и других ученых. Соответственно вопросы применения норм уголовного закона, в том числе квалификации преступлений, привлечения к уголовной ответственности, индивидуализации уголовно-правового воздействия, являлись предметом исследований представителей науки уголовного права З. А. Астемирова, В. Г. Беляева, Е. В. Благова, М. В. Бавсуна, Я. М. Брайнина, В. В. Векленко, Ю. С. Жарикова, Н. А. Лопа-шенко, В. Н. Кудрявцева, А. М. Марцева, А. В. Наумова, А. А. Нечепуренко, Л. И. Спиридонова, Т. А. Сулейманова, А. П. Фильченко и др.

В уголовно-процессуальной науке имеются работы, в том числе монографического уровня, связанные с процессуальными аспектами применения уголовного закона при производстве по делу. Это, в частности, относится к исследованиям, посвященным вопросам соотношения уголовного права и процесса (Я. И. Баршев, Е. Г. Васильева, В. Г. Даев, Я. О. Мотовиловкер, Н. Н. Полянский, А. Д. Прошляков, В. К. Случевский, М. С. Строгович и др.), уголовной (уголовно-процессуальной) политики (В. А. Азаров, А. И. Александров, Б. Я. Гаврилов, Л. В. Головко, О. А. Зайцев, А. В. Смирнов, И. Г. Смирнова, Н. Г. Стойко, А. А. Тарасов, О. З. Челохсаев, В. С. Шадрин и др.). Проводились исследования, сопряженные с необходимостью учета

⁵Матвиенко В. К реформированию уголовно-правовой политики надо подходить крайне аккуратно, системно и последовательно. URL: press-center/news/36909 (дата обращения: 12.03.2015).

материально-правовых норм при осуществлении доказывания (А. В. Боярская, З. З. Зинатуллин, В. В. Константинов, С. В. Лукашевич, С. Б. Россин-ский и др.), определении порядка уголовного преследования и установлении пределов производства по делу (Е. А. Бравилова, Е. И. Жидкова, В. В. Каль-ницкий, В. М. Савицкий, Ф. Н. Фаткуллин, М. А. Хохряков и др.), использовании в уголовном процессе диспозитивных начал и дискреционных полномочий должностных лиц (О. И. Андреева, А. С. Александров, Н. Н. Апо-столова, И. С. Дикарев, П. Г. Марфицин и др.), применении мер процессуального принуждения (Б. Б. Булатов, С. И. Вершинина, И. М. Гуткин, А. С. Дежнев, З. Ф. Коврига, Н. А. Колоколов, Ф. М. Кудин, А. В. Михайлов, И. Л. Петрухин, О. В. Химичева, О. И. Цоколова и др.). В работах ученых (А. М. Баранов, В. Н. Григорьев, А. П. Гуляев, Ю. В. Деришев, О. В. Качалова, В. В. Николюк, В. Т. Томин, Т. В. Трубникова, Ю. К. Якимович и др.) предпринимались попытки системно-структурной оптимизации уголовного судопроизводства при учете уголовно-правовых условий.

Отдавая должное значимости проведенных исследований, отметим, что проблема оптимизации уголовного процесса как формы применения уголовного закона на монографическом уровне не разрабатывалась.

Объект и предмет исследования. Объектом диссертационного исследования является система уголовно-процессуальных отношений, в рамках которых компетентные должностные лица и государственные органы при участии иных субъектов устанавливают фактические обстоятельства происшедшего, принимают решения и выносят акты, отражающие юридическую оценку деяния и (или) индивидуализирующие уголовно-правовое воздействие, уведомляют заинтересованных лиц о результатах этой деятельности.

Предмет исследования образуют: нормы российского и зарубежного законодательства, регулирующие правоотношения, связанные с юридической оценкой деяния и индивидуализацией уголовно-правового воздействия в ходе уголовного производства; относящиеся к этим вопросам решения Европейского Суда по правам человека, Конституционного Суда РФ и Верховного Суда РФ; содержащиеся в научных трудах воззрения ученых по концептуальным вопросам применения права, а также отражающие уголовно-процессуальные аспекты применения уголовного закона; правоприменительная деятельность органов предварительного расследования, прокуратуры и суда.

Цель и задачи исследования. Цель диссертационного исследования — разработать научную концепцию и сформировать на ее основе модель эффективной и рациональной процессуальной формы применения норм УК.

Достижение указанной цели обусловило необходимость постановки и решения следующих задач:

на основе анализа нормативных и доктринальных положений, правоприменительной практики выявить закономерности взаимосвязи уголовного права и уголовного процесса;

выработать критерии, позволяющие определить систему актов применения уголовного закона;

выявить место мер процессуального принуждения в системе уголовно-правовых последствий;

проанализировать объективно существующие систему этапов применения уголовного закона и структуру их образования в качестве основы для перспективной модели построения уголовного процесса;

предложить критерии и сформулировать понятие оптимизации уголовного процесса как формы применения уголовного закона;

определить программу для внедрения модели оптимальной процессуальной формы применения уголовного закона;

предложить критерии эффективности уголовно-процессуальной деятельности, для чего скорректировать формулу назначения, сформулировать цели и задачи уголовного судопроизводства для их закрепления в УПК;

подвергнуть анализу нормативную основу способа применения материального закона в системе принципов уголовного процесса;

дать оценку полномочиям должностных лиц, ведущих уголовный процесс, по применению норм УК и рекомендовать их оптимальную корректировку;

адаптировать к положениям УК перечень обстоятельств, подлежащих доказыванию при производстве по уголовному делу;

проанализировать нормативное правовое регулирование уголовно-процессуальных средств и гарантий обеспечения законного, обоснованного и справедливого применения уголовного закона в ходе процессуальной деятельности;

обосновать положения, призванные оптимизировать технологию обеспечения правильного применения диспозиций (и гипотез) уголовно-правовых норм в ходе уголовного производства;

аргументировать предложения по оптимизации системы, условий и порядка применения мер процессуального принуждения, обеспечивающих применение наказания и иных мер уголовно-правового характера.

Методология и методика исследования. В качестве методологической основы исследования выступает системный подход, принципы объективности и историзма. Использованы всеобщий диалектический метод, а также общенаучные и частнонаучные методы познания объективной действи-

тельности, среди которых — структурно-функциональный, сравнительно-исторический, социологический (в том числе, анкетирование и интервьюирование), сравнительно-правовой, фор мально-логические методы (анализ, синтез, аналогия, конкретизация, моделирование), а также статистический метод при анализе состояния качества досудебного и судебного уголовного производства. Руководящим началом стало соблюдение взаимосвязи общего, особенного и единичного, исторического и логического, абстрактного и конкретного.

Теоретическую основу диссертации составляют связанные с разрабатываемой проблемой труды по общей теории права, конституционному, уголовному, уголовно-процессуальному, уголовно-исполнительному праву, криминалистике и оперативно-розыскной деятельности, а также другим отраслям знаний. В работе широко использованы монографические и диссертационные исследования, научно-практические комментарии и научные статьи по вопросам, относящимся к теме диссертации.

Эмпирическая база исследования. Достоверность, научная обоснованность и аргументированность выводов, сделанных по результатам диссертационного исследования, обусловлены репрезентативностью полученных эмпирических данных, сбор которых проводился с 2006 по 2017 гг. в республиках Крым, Мордовия, Хакасия; Алтайском, Красноярском, Пермском краях; Кемеровской, Московской, Нижегородской, Новосибирской, Омской, Орловской, Свердловской, Томской, Тюменской, Иркутской, Челябинской областях; г. Москве; Ханты-Мансийском и Ямало-Ненецком автономных округах; Еврейской автономной области. Автором опрошено 77 судей, 118 сотрудников прокуратуры, 132 должностных лица органов предварительного следствия (руководители следственных подразделений и следователи органов внутренних дел и Следственного комитета РФ), 281 сотрудник органов дознания (начальники органов дознания и подразделений дознания, дознаватели органов внутренних дел), а также 55 адвокатов. Изучены 570 уголовных дел и 290 материалов об отказе в возбуждении уголовного дела; 350 приговоров, вынесенных судами первой инстанции. В работе использованы статистические данные, отражаемые в отчетах: о деятельности судов общей юрисдикции и мировых судей, об основных результатах прокурорской деятельности; о состоянии преступности; результаты эмпирических исследований других авторов.

Научная новизна исследования состоит в том, что на основе проведенных системных изысканий обоснован ряд теоретических положений, совокупность которых может быть квалифицирована как научное достижение, а также решена научная проблема, имеющая важное политическое и социальное значение. Впервые на монографическом уровне в результате

анализа нормативных и доктринальных положений, правоприменительной практики выявлены закономерности взаимосвязи уголовного материального и процессуального права, в том числе взаимозависимость уголовно-правовых и уголовно-процессуальных отношений; выработаны критерии, позволяющие определить систему актов применения уголовного закона; выявлено место мер процессуального принуждения в системе уголовно-правовых последствий; определена система этапов применения уголовного закона, исследована структура их образования, тем самым создана основа для перспективной модели построения уголовного процесса. Автором предложены критерии эффективности уголовно-процессуальной деятельности, скорректирована формула назначения уголовного судопроизводства, определены его цели и задачи для закрепления в УПК; проанализирована степень нормативной реализации способа применения материального закона в системе принципов уголовного процесса; дана оценка полномочиям должностных лиц, ведущих уголовный процесс, по применению норм УК, рекомендована их оптимальная корректировка. В работе приведены аргументы относительно адаптации к положениям УК перечня обстоятельств, подлежащих доказыванию при производстве по уголовному делу; проанализировано нормативное правовое регулирование уголовно-процессуальных средств и гарантий обеспечения законного, обоснованного и справедливого применения уголовного закона в ходе процессуальной деятельности; обоснованы положения, призванные оптимизировать технологию обеспечения правильного применения диспозиций (и гипотез) уголовно-правовых норм в ходе уголовного производства; аргументированы предложения по оптимизации системы, условий и порядка применения мер процессуального принуждения, обеспечивающих применение наказания и иных мер уголовно-правового характера. Таким образом, соискателем разработана научная концепция, позволившая сформировать оптимальную модель применения норм УК в ходе осуществления уголовного производства.

Научную новизну исследования отражают основные положения, выносимые на защиту:

1. Уголовный процесс как форма применения уголовного закона представляет собой деятельность уполномоченных государственных органов и должностных лиц, связанную с вынесением актов, которыми:

а) удостоверяется соблюдение или правомерность использования
уголовно-правовых норм;

б) устанавливается законность и целесообразность исполнения уголовно-
правовых норм, а также справедливость уголовно-правового воздействия;

в) разрешаются правовые вопросы, возникающие в связи с реализаци
ей уголовного закона.

1. Процессуальная форма обеспечивает принятие актов предварительного и итогового применения уголовного закона. Первые из них отражают промежуточные решения, результаты продолжающегося юридического процесса. Вторые констатируют состоявшуюся реализацию норм УК или выступают условием для этого. В актах применения уголовного закона оформляется вывод о конкретизации содержания уголовно-правовых отношений посредством: 1) установления сведений о лежащих в основе данных отношений юридических фактах и их субъектах; 2) индивидуализации их объектов.

2. Уголовный процесс как форма применения уголовного закона характеризуется системой и структурой.

Систему уголовного процесса (внешнее построение) составляют этапы, связанные с отражением решения о применении норм УК в процессуальных актах, объединяющихся в две подсистемы: 1) актов применения диспозиции (и гипотезы) уголовно-правовой нормы; 2) актов применения санкции нормы УК.

Структуру уголовного процесса на уровне каждого из этапов применения уголовного закона (внутренняя характеристика) образуют стадии: 1) установления предпосылок к принятию решения о применении уголовного закона, включающего исследование фактических обстоятельств и выбор уголовно-правовой нормы; 2) принятия решения о применении уголовного закона; 3) отражения решения о применении норм УК в процессуальном акте, с уведомлением о нем заинтересованных лиц.

4. Оптимизация уголовного процесса как формы применения уго
ловного закона — это осуществляемый государством при учете единства
законодательства уголовно-правового блока и национальных традиций
комплекс правовых и организационных мер, направленных на повышение
эффективности и рациональности деятельности уполномоченных государ
ственных органов и должностных лиц по применению норм УК.

Построение модели эффективной и рациональной процессуальной формы применения норм УК должно включать: а) уточнение формулировок назначения, цели и задач уголовного процесса; б) адекватное отражение в УПК его принципов; в) изменение компетенции органов по применению уголовного закона; г) модернизацию процессуальной формы применения норм УК на уровне подсистем применения диспозиции и санкции уголовно-правовой нормы.

5. Для ликвидации «разрыва» между уголовным материальным и про
цессуальным законодательством, определения ориентиров для правоприме
нителей в выборе оптимальных средств, ведущих к необходимому результа
ту, а для законодателя — предложения указанных средств целедостижения и

формирования эффективного механизма их действия следует скорректировать формулу социального назначения уголовного судопроизводства, а также закрепить его цели и задачи.

Назначением уголовного судопроизводства является: защита прав и свобод человека и гражданина, собственности, общественного порядка и общественной безопасности, окружающей среды, конституционного строя Российской Федерации от преступлений, укрепление законности и правопорядка, предупреждение преступлений; охрана прав и свобод личности при осуществлении уголовно-процессуальной деятельности.

Целью уголовного судопроизводства является результат применения норм УК, при котором лица, совершившие запрещенные уголовным законом деяния, подвергнуты справедливому уголовно-правовому воздействию и ни один невиновный не осужден и (или) ограничен в правах и свободах.

Задачами уголовного судопроизводства выступают: всестороннее, полное и объективное исследование обстоятельств деяния, выбор уголовно-правовых норм, принятие решений, с отражением в материалах производства и уведомлением заинтересованных лиц.

6. В установленной законодателем системе принципов уголовного
процесса не нашли отражения основополагающие начала, которые опреде
ляют способ применения уголовного закона. Главу 2 УПК целесообразно
дополнить принципами публичности уголовного процесса и всесторон
ности, полноты и объективности исследования обстоятельств, имеющих
значение для правильного применения уголовного закона. Необходимо
корректирование нормативной основы принципа законности уголовно-
процессуальной деятельности с учетом понимания ценности правильного
применения норм УК.

7. Оптимизация уголовного процесса должна включать организационно-
правовые мероприятия в виде: а) реорганизации органов предварительного
расследования в органы дознания — для последовательного применения дис
позиций (и гипотез) норм УК при надзоре и руководстве прокурора; б) изме
нения правил подследственности с распределением компетенции органов
дознания по признакам родового объекта преступления; в) отнесения к юрис
дикции суда применения мер процессуального принуждения, основанных на
содержании санкций уголовно-правовых норм (за исключением кратковре
менного задержания, осуществляемого в неотложном порядке).

8. Подлежащие доказыванию обстоятельства, характеризующие
состав преступления (пп. 1 и 2 ч. 1 ст. 73 УПК), целесообразно изложить
в редакции, соответствующей основанию уголовной ответственности
(ст. 8 УК) и вектору конкретизации знаний об уголовном правоотноше
нии. Это позволит сделать более определенными основания принятия про-

цессуальных решений, отражающих применение диспозиций уголовно-правовых норм.

9. Стадию возбуждения уголовного дела следует преобразовать в осу
ществляемое под надзором прокурора производство неотложных процессу
альных (следственных и иных процессуальных) действий, с вынесением по
его результатам акта о предварительной правовой оценке деяния.

10. Требуется унификация юридических оснований наделения процессуальным статусом субъекта, причастность к преступлению которого проверяется, посредством принятия решения о признании подозреваемым. Привлечение в качестве обвиняемого в ходе предварительного расследования необходимо ликвидировать. Утверждение о совершении определенным лицом деяния, запрещенного уголовным законом, должно выдвигаться по итогам досудебного производства.

11. Следует закрепить право суда на изменение уголовно-правовой квалификации (в рамках деяния) при установлении в судебном заседании обстоятельств, свидетельствующих о необходимости применения уголовного закона о более тяжком преступлении, с уведомлением об этом подсудимого и с предоставлением ему достаточного времени для подготовки к последнему слову с учетом новой квалификации деяния.

12. Целесообразно скорректировать ускоренные процессуальные формы применения диспозиций норм УК, с тем чтобы:

а) по заявлениям потерпевших о преступлениях, относящихся к кате
гории дел частного обвинения, которые не содержат подробного описания
обстоятельств преступного деяния, сведений о лице, его совершившем, ука
зания уголовно-правовой квалификации, а в случаях волеизъявления потер
певших и при соответствии заявлений данным требованиям, производилось
дознание по правилам, установленным для дел частно-публичного обвинения;

б) на дознании, проводимом по делу небольшой или средней тяже
сти, при отсутствии спора между сторонами относительно описания
обстоятельств преступного деяния и его уголовно-правовой оценки после
завершения процессуальных действий, непроизводство которых может
повлечь за собой невосполнимую утрату доказательств, составлялся обви
нительный акт и уголовное дело направлялось в суд для его рассмотрения
по существу;

в) по уголовным делам, рассматриваемым судьей единолично, при
отсутствии спора между сторонами относительно изложения фактических
обстоятельств преступного деяния, формулировки и формулы обвинения
после допроса подсудимого и проведения любых иных действий судья мог
принимать решение о применении диспозиции уголовно-правовых норм
без дальнейшего непосредственного исследования доказательств.

13. Необходимо внедрение новой модели мер пресечения, включающей: основные ограничения, дополнительные ограничения и обязательства, а также способы обеспечения исполнения ограничений и соблюдения обязательств; регламентацию процессуальных сроков применения ограничений и обязательств, определение справедливой формулы их зачета между собой и в сроки наказания.

14. В целях рационализации применения мер пресечения требуется изменение их нормативного регулирования с закреплением: а) в разделе IV УПК — видов ограничений, обязательств и способов обеспечения их исполнения; целей и общих условий применения; порядка взаимозачета их сроков; б) в разделах VIII, IX, XIV УПК, посвященных досудебному, судебному и уголовно-исполнительному производству, — оснований, частных условий, особенностей процессуального порядка избрания и сроков применения мер пресечения.

Теоретическая и практическая значимость исследования. Разработанные автором концептуальные положения об уголовном процессе как форме применения уголовного закона и о направлениях повышения его эффективности и рациональности позволили решить имеющую важное политическое и социальное значение крупную научную проблему, связанную с необходимостью оптимизации процессуальной формы применения норм УК. Соискателем обоснованы и сформулированы методологические и теоретические положения о взаимосвязи уголовного материального и процессуального права на уровне всей процессуальной деятельности и ее индивидуальных актов, а также правоотношений, на основе чего проанализировано системно-структурное построение уголовного процесса. Диссертантом сформулировано понятие, определены содержание, принципы и программа оптимизации уголовного процесса. Разработаны рекомендации, направленные на совершенствование назначения, целей, задач, принципов уголовного судопроизводства, полномочий должностных лиц, ведущих уголовный процесс, предмета доказывания, порядка рассмотрения сообщений о преступлениях, предварительного расследования и судебного разбирательства уголовных дел, системы мер процессуального принуждения и условий их применения в основном и уголовно-исполнительном судопроизводстве. Авторская концепция обогащает и углубляет теорию уголовного процесса, выступает теоретико-методологической базой для дальнейших научных изысканий.

Выводы, предложения и рекомендации соискателя могут быть реализованы для повышения эффективности деятельности суда, прокуратуры и органов предварительного расследования в рамках действующего УПК, а также для совершенствования уголовно-процессуального законодатель-

ства и ведомственного нормативного правового регулирования. Основные положения диссертации могут использоваться в научно-исследовательской работе и учебном процессе юридических вузов, а также в системе повышения квалификации работников, практикующихся в уголовном судопроизводстве.

Апробация результатов исследования. Теоретические и прикладные положения диссертации были предметом обсуждения более чем на сорока международных, всероссийских, региональных, межвузовских конференциях, научно-практических семинарах и «круглых столах», проводившихся в 2006–2017 гг. в Барнауле, Ижевске, Иркутске, Калининграде, Красноярске, Курске, Москве, Нижнем Новгороде, Омске, Орле, Рязани, Симферополе, Томске, Тюмени, Хабаровске.

Основные теоретические выводы и положения исследования изложены в семидесяти публикациях общим объемом более 94 авторских листов, подготовленных соискателем лично или в соавторстве. Среди них — две монографии, семь учебных пособий, авторские главы в учебниках, а также восемнадцать статей в научных журналах, включенных в перечень российских рецензируемых журналов, в которых должны быть опубликованы основные научные результаты диссертаций на соискание ученых степеней кандидата и доктора наук.

Результаты исследования внедрены в учебный процесс и научную деятельность ФГКОУ ВО «Нижегородская академия МВД России», ФГКОУ ВО «Омская академия МВД России», ФГКОУ ВО «Сибирский юридический институт МВД России», направлены в виде законопроекта в Государственную Думу Российской Федерации. Методические рекомендации «Дознание в сокращенной форме» удостоены диплома на Всероссийском конкурсе научных работ профессорско-преподавательского состава образовательных организаций МВД России, посвященном Дню основания Орловского юридического института МВД России имени В. В. Лукьянова (г. Орел, 2016 г.), внедрены в практическую деятельность МВД по Республике Мордовия, ГУ МВД России по Кемеровской области, ГУ МВД России по Свердловской области, ГУ МВД России по Челябинской области, УМВД России по Томской области, УМВД России по Еврейской автономной области, УТ МВД России по Сибирскому федеральному округу.

Структура и объем диссертации предопределены целями и задачами исследования и отвечают требованиям ВАК при Минобрнауки России. Рукопись диссертации включает введение, четыре главы, объединяющие восемнадцать параграфов, заключение, список литературы и приложения.

Процессуальные акты применения уголовного закона

Понимание уголовного процесса как формы применения уголовного закона требует уделить внимание исходному термину «форма». Данное понятие является одним из центральных в науке уголовного процесса, но его нельзя назвать устоявшимся. Сущность уголовно-процессуальной формы традиционно была и остается предметом дискуссий среди ученых. Обобщение основных позиций по данному вопросу позволяет прийти к выводам, что обозначенная категория, как правило, рассматривается в двух аспектах.

Согласно одному из подходов, процессуальная форма – это прежде всего правовая форма, призванная обеспечить законность производства по уголовному делу. В этом контексте она представляет собой совокупность требований к участникам процесса, направленных на достижение материально-правового результата, совокупность условий, установленных процессуальным законом для совершения его субъектами действий, которыми они осуществляют свои функции в области расследования и разрешения уголовных дел, а также для совершения гражданами, участвующими в производстве по уголовному делу, тех действий, которыми они осуществляют свои права и выполняют свои обязанности 1.

В соответствии с другой точкой зрения, процессуальная форма – это, главным образом, предусмотренный законом порядок производства по уголовным делам, производства процессуальных действий и принятия процессуальных решений, процедура уголовно-процессуальной деятельности 1. В связи с таким пониманием формы в её характеристике выделяются элементы, в совокупности охватывающие всё содержание процесса (процессуальные режимы, процессуальные производства и процессуальные стадии). С этой точки зрения форма как юридическая конструкция выполняет функцию структуры уголовного процесса.

С. C. Цыганенко объясняет имеющиеся среди правоведов расхождения о сущности рассматриваемого феномена изначальной направленностью в определении присущим процессуальной форме роли и назначению. Для тех авторов, которые вычленяют в качестве приоритетного признака уголовного процесса законность, процессуальная форма представляет собой соответствующий правовой механизм её обеспечения. В том случае, когда больше внимания уделяется характеру связи процессуальной формы с её содержанием, то на первый план выходит процессуальный порядок как выражение этой связи 2.

Обратим внимание на условность выделения приоритетности любого из направлений процессуальной формы. Распространение в науке получил подход, при котором отмечается комплексность и правового, и системного её назначения 3. Например, В. М. Горшенев и П. Е. Недбайло писали, что процессуальная форма представляет собой особую юридическую конструкцию, воплощающую принципы наиболее целесообразной процедуры осуществления определенных полномочий. Внедрение процессуальной формы обеспечивает строжайшее соблюдение законности на всех стадиях деятельности по применению норм материального права 4.

Под процессуальной формой понимаются как условия и последовательность производства отдельных процессуальных действий и принятия решений, так и условия производства по делу в целом, т. е. все формы судопроизводства в их совокупности, в их системе как единое целое 1. В контексте нашего исследования значимым является включение авторами в содержание формы установленных законом условий и правил принятия отдельных процессуальных решений 2. Например, П. А. Лупинская отмечала, что «порядок принятия решений, требования, которым они должны отвечать по содержанию и форме, входят в содержание уголовно-процессуальной процедуры (или процессуальной формы)» 3. При таком понимании процессуальная форма, являясь неотъемлемой стороной всего уголовного судопроизводства, предполагает отдельные формы актов применения уголовного закона. Соответственно, речь может идти о процессуальной форме и о процессуальных формах судопроизводства 4. В связи с этим уместными видятся суждения авторов о правоприменительном процессе (уголовном процессе), когда категория «форма» употребляется во множественном числе 5. Так, по мнению И. Я. Дюрягина, правоприменительный процесс представляет собой осуществляемую в специально установленных законом формах деятельность компетентных органов государства, заключающуюся в вынесении на основе норм права и соответствующих фактических обстоятельств индивидуально-конкретных правовых предписаний (индивидуальных правоприменительных актов). Применение права имеет место там, где есть властное решение компетентного органа по поводу конкретного жизненного случая 6.

УПК предусматривает значительное число индивидуальных актов, которые выносятся на основе уголовно-правовых норм. Например, в досудебном производстве указание пункта, части и статьи УК требуется в постановлении о возбуждении уголовного дела (п. 4 ч. 2 ст. 146 УПК), в актах уведомления лица об осуществлении уголовного преследования (п. 5 ч. 2 ст. 171, п. 5 ч. 2 ст. 2231 УПК), в решениях, которыми оканчивается досудебное производство (п. 4 ч. 2 ст. 213, п. 4 ч. 1 ст. 220, п. 5 ч. 1 ст. 225, ч. 1 ст. 2267 УПК). При производстве в суде первой инстанции квалификация преступления отражается в постановлении о назначении судебного заседания (ч. 3 ст. 231 УПК), в приговоре (п. 5 ст. 304, п. 3 ч. 1 ст. 308 УПК), других решениях. При этом ошибочная правовая оценка общественно опасного деяния, данная органами предварительного рас следования, подлежит в суде изменению (п. 3 ст. 307 УПК), а в ряде случаев вовсе препятствует рассмотрению уголовного дела по существу и служит основанием для возвращения дела в досудебное производство (п. 6 ч. 1 ст. 237 УПК). Неправильное применение уголовного закона в приговоре или ином итоговом акте, а также существенное нарушение уголовного закона, повлиявшее на исход дела, являются основанием для отмены или изменения судебного решения как неправосудного в последующих стадиях процесса (п. 3 ст. 38915 и ч. 1 ст. 38918, ч. 1 ст. 40115 и ч. 1 ст. 4129 УПК).

Термин «применение» (уголовного закона, его норм, положений) используется законодателем только по отношению к приговорам и иным итоговым судебным актам (ч. 2 ст. 349, ст. 38918, п. 16 ст. 397 УПК). В других случаях отражения норм УК в процессуальном решении употребляются иные выражения. Например, в обвинительном акте должна содержаться «формулировка обвинения с указанием пункта, части, статьи УК» (п. 5 ч. 1 ст. 225 УПК), «при утверждении обвинительного акта прокурор вправе своим постановлением исключить из него отдельные пункты обвинения либо переквалифицировать обвинение на менее тяжкое» (ч. 2 ст. 226 УПК) и т. п.

В УПК РСФСР 1960 г. категория «применение уголовного закона» использовалась как по отношению к итоговым судебным решениям, так и к некоторым предшествующим им актам, имеющим уголовно-правовые последствия. Однако такой подход вызывал критику отдельных авторов. Например, Е. В. Благов называл сомнительной редакцию ст. ст. 215 и 2331 УПК РСФСР, допускавших возможность применения закона о менее тяжком преступлении прокурором при утверждении обвинительного заключения и судьей при назначении судебного разбирательства, поскольку «применением уголовного закона», по его мнению, следовало бы называть не только решение о соответствии или несоответствии установленных фактических обстоятельств определенной уголовно-правовой норме, но и уголовно-правовых последствиях этого, а они выявляются в судебном разбирательстве 1. Мнение о том, что применение материального уголовного закона происходит только по окончании производства по делу, высказывал В. Н. Шпилев. Он отмечал, что меры уголовно-правового характера должны применяться только к лицу, совершившему преступление, поэтому применение материального закона по каждому делу – однократная деятельность, в отличие от применения процессуального закона – многократной, развивающейся деятельности 2. Аналогичной позиции придерживаются и другие авторы 1.

Значительное число ученых–юристов допускают, что применение уголовного закона осуществляется не только по окончании, но и в процессе производства по делу. Так, Н. Н. Полянский указывал, что применить уголовный закон – не значит только решить вопрос о виновности лица в совершении преступления и назначить наказание по уголовному закону. Орган расследования или суд применяют уголовный закон всякий раз, когда для решения того или иного вопроса им приходится обращаться к уголовному закону. Обязанность возбудить уголовное дело возникает лишь при условии, если орган расследования усмотрит в деянии, о котором распространено сообщение о преступлении, признаки преступления. Это можно сделать только руководствуясь уголовным законом. После чего возникает – еще до постановления приговора – целый ряд вопросов, которые разрешаются с применением уголовных, а не только уголовно-процессуальных законов 2. По мнению В. Н. Кудрявцева и А. И. Рарога, наиболее важным актом применения нормы уголовного права является судебный приговор. Однако до его вынесения уголовно-правовые нормы применяются и органом дознания, и следователем, и прокурором 3. Но характер, порядок, объем, цели и правовые последствия этой деятельности на различных стадиях уголовного процесса различны. Суд при вынесении обвинительного приговора в полном объеме применяет как диспозицию, так и санкцию нормы. Другие же органы (например, следователь) применяют лишь диспозицию уголовно-правовой нормы, но не её санкцию. При этом ссылка на диспозицию статьи Особенной части УК влечет определенные процессуальные последствия 4. Схожие воззрения высказаны и другими авторами 5.

Назначение, цели и задачи уголовного процесса

Уголовно-процессуальной деятельности присуща целеустремленность. Это следует из самой сущности деятельности, как специфически человеческой формы активного отношения к окружающему миру, содержанием которой является его целесообразное изменение и преобразование. Всякая деятельность включает в себя цель, средства её достижения, результат и процесс. Сознательно формулируемая цель всегда является основанием деятельности, хотя основание самой цели лежит вне этой деятельности, в сфере человеческих идеалов и ценностей 1.

Цель объективно свойственна уголовному процессу. Вместе с тем в текстах отечественных УПК традиционно отсутствует прямое указание на «цель», а в доктрине нет единства в подходах к определению главной детерминанты исследуемого вида деятельности.

Так, в УПК РСФСР использовалась категория «задачи уголовного судопроизводства» (ст. 2). Но в научной и учебной литературе данного периода одновременно характеризовались «цели» процесса. Например, А. М. Ларин помимо задач выделял два вида целей: непосредственную (специфическую) цель уголовного процесса по конкретным делам и совпадающую с целью всего государства и общества 2. В. Т. Томин при анализе ч. 2 ст. 2 УПК РСФСР помимо цели производства по каждому отдельному уголовному делу также выделяет детерминанты более высокого уровня, однако называет их задачами 3.

После принятия УПК РФ ситуация с разграничением фундаментальных положений усложнилась. Законодатель отказался от обозначения «задач» уголовного процесса и определил в ст. 6 УПК «назначение уголовного судопроизводства». Новая для уголовно-процессуальной доктрины категория используется учеными в различной интерпретации: как равная категории «цель» 4; как объединяющая и цели уголовного процесса, и его задачи 5. Такое разнообразие подходов объяснимо, поскольку в ст. 6 УПК содержит ся несколько положений различного «масштаба» 1. Кроме того, категории «назначение», «цель» и «задачи» близки друг другу этимологически 2.

Вместе с тем представляется правильным подход исследователей, считающих, что категория «назначение» имеет собственное содержание. Она может обозначать отправной момент, исходные предпосылки, а не результат уголовного процесса 3, в «назначении» сформулирован социальный заказ общества 4; оно представляет собой форму выражения общественных потребностей, демонстрирует, для чего нужна уголовно-процессуальная деятельность 5. Полагаем, что в УПК посредством использования термина «назначение» сделана попытка отграничить детерминанты уголовного процесса более высокого уровня, которые ранее выделялись как разновидность целей (или задач).

В соответствии с п. 1 ч. 1 ст. 6 УПК одним из направлений назначения уголовного судопроизводства обозначена защита прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений. Считаем, что социальная потребность, обусловленная совершением преступных посягательств, сформулирована неполно: «при ее буквальном толковании может возникнуть ошибочное представление, что уголовное преступление составляет конфликт исключительно частных лиц (потерпевшего и обвиняемого). На самом деле, во-первых, существуют уголовные преступления, где конкретного потерпевшего вовсе нет (преступления против интересов государства, налоговые преступления, некоторые экономические преступления). Во-вторых, любое преступление, даже если оно направлено против конкретного лица, общественно опасно. Иначе говоря, оно причиняет вред всему обществу, понижая в нем уровень безопасности, создавая дополнительные риски и угрозы, ослабляя государство и вынуждая его отвлекаться от реше ния насущных социальных проблем, повышая нагрузку на государственный бюджет, снижая инвестиционную привлекательность экономики, и т. п. Поэтому социальное предназначение уголовного судопроизводства проявляется не только в защите интересов конкретных потерпевших, как указано в ст. 6 УПК, но в защите интересов общества в целом, от имени которого и осуществляется уголовное преследование уполномоченными на то государственными органами» 1.

Отсутствие в действующем УПК принципиальных положений о том, что уголовное судопроизводство, а значит и его средства, направлены на обеспечение правильного применения положений УК, охраняющего интересы государства и общества от преступных посягательств, является недостатком современного нормативного регулирования. Многие исследователи обращают внимание на созданный законодателем «разрыв» между уголовным материальным и процессуальным правом, предлагают внести изменения в УПК с тем, чтобы наиболее полно отразить направленность уголовного процесса на защиту ценностей, указанных в ст. 2 УК 2.

А. П. Гуляев по этому поводу справедливо замечает, что едва ли была необходимость закреплять в п. 1 ч. 1 ст. 6 УПК цели уголовно-процессуальной деятельности в сильно усеченном виде (как мы понимаем, профессор имеет в виду цели высокого уровня. – М.К.). Они четко и развернуто обозначены в ч. 1 ст. 2 УК (т. е. охрана от преступных посягательств прав и свобод человека, собственности, общественного порядка и общественной безопасности и т. д.). Но то, что обозначено в Уголовном кодексе в качестве задач, для уголовно-процессуальной деятельности является целью. В сжатой форме она может быть сформулирована как поддержание законности, правопорядка в государстве и обществе, так она обозначалась в УПК РСФСР 1.

Обращение к ч. 2 ст. 2 УПК РСФСР действительно позволяет выделить здесь детерминанты высокого уровня, показывающие, для чего нужен уголовный процесс. Исключив излишнюю идеологизированность нормы, можно заключить, что уголовное судопроизводство должно способствовать укреплению законности и правопорядка, предупреждению преступлений, охране интересов общества, прав и свобод граждан, воспитанию граждан в духе соблюдения законов.

Задача укрепления законности и правопорядка, предупреждение правонарушений, формирования уважительного отношения к суду закрепляется в ст. 2 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации (далее – ГПК). Аналогичные задачи закреплены и в ст. 2 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации (далее – АПК). В УПК же задачи превенции и правового воспитания не обозначены, что нельзя признать правильным.

Итак, для адекватного отражения предметно-системных связей законодательства уголовно-правового блока, ликвидации «разрыва» между уголовным материальным и процессуальным законодательством целесообразно скорректировать назначение уголовного судопроизводства, поскольку оно предполагает: защиту прав и свобод человека и гражданина, собственности, общественного порядка и общественной безопасности, окружающей среды, конституционного строя Российской Федерации от преступлений; укрепление законности и правопорядка, предупреждение преступлений.

Подчеркнем, что указанные детерминанты являются именно назначением, а не целью уголовного судопроизводства. Уголовный процесс, как правило, начинается после совершения преступления, т. е. когда конкретные права и свободы уже ущемлены 2. То, что было нарушено общественно опасным деянием, в большинстве случаев уже невосстановимо в рамках производства по делу. Умершего не воскресить, пошатнувшееся здоровье не поправить, стоимость испорченного, утраченного имущества можно возместить, но этим его не восстановишь. Если отвлечься от последствий преступления и вспомнить, что любое преступление рвет сложившиеся в обществе связи и отношения, то и здесь о восстановлении правопорядка средствами уголовного процесса не прихо-1 дится говорить 1. Таким образом, защита субъективных личных прав граждан, интересов организаций и государства, охрана правопорядка, предотвращение совершения новых преступлений и прочее — возможные перспективные результаты более общего плана, обусловливаемые общей тенденцией признания лиц, совершивших преступление, виновными и применением к ним наказания 2.

В пункте 2 ч. 1 ст. 6 УПК вторым (условно) назначением уголовного судопроизводства провозглашена защита личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод. Полагаем, что данная формулировка также содержит недостатки. Рассматриваемое положение, на наш взгляд, должно быть сформулировано иначе: «охрана прав и свобод личности при осуществлении уголовно-процессуальной деятельности».

Ранее (в 4 гл. 1 настоящей работы) уже обращалось внимание на неоднозначность категорий «защита» и «охрана» в аспекте обеспечения прав личности. Термин «защита» предусматривает действия при наличии конкретного правонарушения, и он может употребляться для обозначения отправного момента уголовно-процессуальной деятельности в связи с высокой вероятностью состоявшегося посягательства, запрещенного уголовным законом. Однако при формулировании установки о недопустимости незаконного и необоснованного ограничения прав и свобод субъектов уголовно-процессуальных отношений в ходе применения норм УК правильнее использовать термин «охрана», охватывающий, в числе прочего, предупреждение потенциальных нарушений, закрепляющий ответственность и механизм привлечения к ней для возможных случаев ограничения.

Кроме того, охране подлежат права и свободы как личности, привлекаемой к уголовной ответственности, так и иных участников, попавших в орбиту уголовно-процессуальных отношений. При этом охрана прав и свобод пострадавших от преступлений, а также лиц, оказывающих государственным органам содействие в борьбе с преступностью, в современных реалиях правоприменения является не менее актуальной.

Обеспечение правильного применения диспозиций уголовно-правовых норм в судебном производстве

Применение уголовного закона в судебных стадиях производства имеет наиважнейшее значение. Только суд вправе осуществлять правосудие (ч. 1 ст. 118 Конституции РФ). Никто не может быть признан виновным в совершении преступления и подвергнут уголовному наказанию иначе как по приговору суда и в порядке, предусмотренном УПК (ч. 2 ст. 8 УПК). При этом правосудие по самой своей сути может признаваться таковым лишь при условии, что оно отвечает требованиям справедливости и обеспечивает эффективное восстановление в правах. Исходя из этого законодатель, устанавливая порядок его отправления, обязан предусмотреть механизм (процедуру), который гарантировал бы вынесение законных, обоснованных и справедливых судебных решений 1.

Центральной стадией судопроизводства считается этап судебного разбирательства, а главным актом применения уголовного закона – приговор, в котором суд разрешает вопросы о квалификации преступления и отражает решение о невиновности или виновности подсудимого 1. Применение диспозиций (и гипотез) норм УК может найти отражение и в акте о прекращении дела (ст. 254 УПК).

Уголовное дело поступает в суд с обвинительным заключением (актом, постановлением) после установления органами расследования всех необходимых признаков элементов состава преступления с предварительной юридической оценкой деяния 2. Таким образом, в судебном производстве осуществляется проверка правильности состоявшейся квалификации преступления на предыдущем этапе. В суде первой и вышестоящих инстанций можно не ограничиваться досудебной схемой установления признаков элементов состава преступления («объект объективная сторона субъект субъективная сторона»), а использовать любой иной алгоритм. Выяснение признаков отдельных элементов состава преступления не предполагает вынесения самостоятельных процессуальных актов, как это требуется в досудебном производстве. Применение диспозиций норм УК осуществляется в итоговом судебном решении после исследования наличия или отсутствия всех необходимых признаков всех элементов состава преступления.

Юридическую оценку требуется указывать и в отдельных промежуточных судебных решениях. Например, в стадии назначения и подготовки судебного заседания по поступившему делу судья должен выяснить, подсудно ли оно ему (п. 1 ч. 1 ст. 228 УПК), учитывая в числе прочего и предметный признак подсудности (чч. 1–3 ст. 31 УПК). Обращение к уголовно-правовой оценке деяния предполагают и решения по результатам предварительного слушания, проведенного в случаях, предусмотренных ч. 2 ст. 229 УПК (в частности, о проведении судебного разбирательства в отсутствие подсудимого, о рассмотрении дела с участием присяжных заседателей). Однако познание судом фактических обстоятельств, имеющих юридическое значение, и выбор уголовно-правовой нормы в данных случаях не производится. Суд использует юридическую оценку, содержащуюся в итоговом документе досудебного производства, как «готовый продукт». Обращение к формуле и формулировке обвинения, изложенным в обвинительном заключении (акте, постановлении), является достаточным, чтобы определить подсудность дела, констатировать возможность проведения судебного разбирательства в отсутствие подсудимого и т. п. Это косвенно подтверждается постановлением Пленума Верховного Суда РФ № 26, в котором закрепляется, что состав суда апелляционной инстанции определяется исходя из категории преступления поступившего в суд первой инстанции уголовного дела, в том числе, когда судом первой инстанции действия лица были переквалифицированы с особо тяжкого или тяжкого преступления на преступление небольшой или средней тяжести либо на основании ч. 6 ст. 15 УК изменена категория преступления 1.

Уголовное дело поступает в суд с закреплением в итоговом документе досудебного производства определенной формулы и формулировки обвинения в отношении каждого из обвиняемых. Тем самым устанавливаются пределы судебного разбирательства. В соответствии с чч. 1 и 2 ст. 252 УПК оно проводится только в отношении обвиняемого и лишь по предъявленному ему обвинению. Изменение обвинения допускается, если этим не ухудшается положение подсудимого и не нарушается его право на защиту. В пункте 9 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29 апреля 1996 г. № 1 указывается, что суд может изменить обвинение и квалифицировать действия подсудимого по другой статье уголовного закона при условии, если действия, которые вменялись подсудимому в вину, не содержат признаков более тяжкого преступления и существенно не отличаются по фактическим обстоятельствам от обвинения, по которому дело принято к производству суда, а изменение обвинения не ухудшает положения подсудимого и не нарушает его права на защиту. Здесь же разъясняется, какое обвинение считать более тяжким или существенно отличающимся от первоначального 2.

Рассматриваемые положения имеют охранительную направленность, являются важным элементом в режиме благоприятствования стороне защиты. Вместе с тем в рамках творческого судебного следствия могут быть выяснены новые фактические обстоятельства происшедшего, дана иная интерпретация имеющейся доказательственной информации, что может потребовать квалификацию содеянного, которая будет отличаться от предварительной, в том числе и в сторону ухудшения положения подсудимого. Существующая установка (ч. 2 ст. 252 УПК) ограничивает возможности суда выбирать подлежащую применению норму права при установлении в судебном разбирательстве предпосылок для квалификации деяния как более тяжкого преступления.

В советский период развития законодательства при выявлении указанных выше обстоятельств мог быть применен институт дополнительного расследования (ст.ст. 232, 258 УПК РСФСР). В числе оснований для возвращения дела (ч. 1 ст. 232 УПК РСФСР) различались случаи неполноты произведенного дознания или предварительного следствия, которая не может быть восполнена в судебном заседании (п. 1) и наличие оснований для предъявления другого обвинения, связанного с ранее предъявленным, либо для изменения обвинения на более тяжкое или существенно отличающееся по фактическим обстоятельствам от обвинения, содержащегося в обвинительном заключении (п. 3).

Масштабная деятельность Конституционного Суда РФ на рубеже XX – XXI вв. предопределила корректировку норм УПК РСФСР в направлении расширения границ действия принципа состязательности сторон и умаления принципов публичности и «объективной истины» в уголовном судопроизводстве. В результате ряда его решений, охарактеризованных профессором В. П. Божьевым как «тихая революция», существенно сокращены полномочия суда по возвращению уголовного дела прокурору 1. В частности, постановлением от 20 апреля 1999 г. № 7-П были признаны неконституционными положения пп. 1 и 3 ч. 1 ст. 232 УПК РСФСР, возлагающие на суд обязанность по собственной инициативе возвращать уголовное дело прокурору в случае невосполнимой в судебном заседании неполноты расследования, а также при наличии оснований для предъявления обвиняемому другого обвинения либо для изменения обвинения на более тяжкое или существенно отличающееся по фактическим обстоятельствам от обвинения, содержащегося в обвинительном заключении 2.

Важно учитывать, что поводом для рассмотрения указанного дела являлся запрос Иркутского районного суда Иркутской области, в котором ставился вопрос о соответствии Основному закону страны ст.ст. 232 и 258 УПК РСФСР применительно к случаям, когда предварительное следствие по уголовному делу проведено неполно и в содержание предъявленного подсудимому обвинения не включены указания на ряд тяжких последствий. В пункте 3 описательно-мотивировочной части анализируемого решения отмечается, что Конституции РФ (её части 3 ст. 123, а также ст.ст. 49 и 118) не соответствуют нормы УПК РСФСР, позволяющие суду без ходатайств сторон инициировать продолжение следственной деятельности по обоснованию обвинения при полной или частичной его недоказанности, а также сомнительности. Таким образом, вопрос о конституционности п. 3 ч. 1 ст. 232 УПК РСФСР самостоятельно, в отрыве от п. 1 ч. 1 ст. 237 УПК РСФСР, не ставился. Следовательно, Конституционным Судом РФ признано не соответствующим Основному закону страны возвращение дела в досудебное производство при наличии оснований для изменения обвинения применительно к случаям, когда это сопряжено с необходимостью восполнения неполноты предварительного расследования.

В этой связи следует признать справедливой позицию процессуалистов, отмечающих, что необходимость предъявления более тяжкого обвинения по возвращенному судом уголовному делу не всегда связана с восполнением неполноты проведенного расследования. Это может быть сопряжено с «ошибкой следствия», когда уголовно-правовая оценка содеянного дана неверно, хотя в ходе предварительного расследования и были собраны достаточные доказательства, дающие основание для обвинения лица в совершении более тяжкого преступления. Новые доказательства, влекущие увеличение объема предъявленного обвинения и изменение правовой оценки содеянного, могут появиться в суде и после «правильного» применения уголовного закона органом предварительного расследования. Например, свидетели могут изменить ранее данные показания; эксперт – дать новое заключение. После направления дела в суд может наступить смерть потерпевшего от причиненных телесных повреждений. Имеются случаи, когда подсудимый в судебном заседании признает себя виновным в совершении преступлений в большем объеме и заявляет ходатайство о вызове свидетелей, которые смогут это подтвердить. Или подсудимый, воспользовавшийся своим правом на молчание в ходе предварительного расследования, начинает изобличать в совершении преступления других лиц 1. Эти и другие ситуации требуют изменения квалификации содеянного. Но они возникают в результате действия объективных факторов либо субъективных причин, которых не мог предвидеть следователь. Органы предварительного расследования обязаны квалифицировать деяния на основе имеющихся сведений об обстоятельствах, требующих правовой оценки. Они не всегда могут предвосхитить ход судебного разбирательства и предугадать возможную будущую модификацию фактических обстоятельств. Поэтому указанные выше «ошибки» в работе органов предварительного расследования неизбежны, и должен существовать механизм их исправления 2.

Обеспечение справедливости применения мер процессуального принуждения

Установление компетентным органом, ведущим производство по делу, условий для избрания меры пресечения (а позднее и для ее продления) позволяет оказывать принудительное воздействие на лицо, преследуемое в совершении преступления. Подозреваемый (обвиняемый) вправе рассчитывать на применение к нему лишь тех запретов и ограничений, которые вызваны необходимостью.

При определении критериев справедливости решения об избрании меры пресечения (продлении срока ее применения) считаем возможным использовать аналогию к «мерилу» справедливости приговора, связанного с назначением наказания (ч. 2 ст. 38918 УПК). При таком подходе несправедливым можно будет признать решение о мере принуждения, в соответствии с которым применяемая мера воздействия не соответствует тяжести преступления, личности подозреваемого, обвиняемого, либо если ограничения, соответствующие конкретной мере принуждения, являются чрезмерно мягкими или чрезмерно суровыми. В таком контексте в качестве ориентира для выбора справедливой меры процессуального принуждения могут использоваться обстоятельства, характеризующие преступление и личность преследуемого субъекта (ст. 99 УПК).

Среди данных обстоятельств, в первую очередь, указывается тяжесть преступления. В уголовном законе (ст. 15) данный термин используется при разграничении криминальных посягательств на категории (выделяются преступления небольшой тяжести, средней, тяжкие и особо тяжкие преступления). Градация произведена законодателем по материальному признаку – характеру и степени общественной опасности. Характер общественной опасности зависит от значимости объекта посягательства и является его качественной характеристикой. Степень считается количественной характеристикой, на неё влияют величина ущерба (последствия), форма вины, способы совершения деяния, стадия совершения преступления и т. д. 1 Таким образом, учет тяжести преступления при избрании меры пресечения предполагает необходимость принятия во внимание качественных и количественных характеристик криминального посягательства.

В дореволюционном и советском законодательстве использовались формулировки, близкие категории «тяжесть преступления», однако имеющие отличие. Так, в соответствии со ст. 91 УПК РСФСР 1960 г. при выборе меры пресечения предлагалось учитывать тяжесть предъявленного обвинения. Современный подход в большей степени учитывает возможность избрания меры пресечения в отношении подозреваемого (ст. 100 УПК). Однако следует согласиться и с позицией О. И. Цоколовой в том, что «тяжесть предъявленного обвинения» определяется не только квалификацией преступления, позволяющей установить категорию в соответствии со ст. 15 УК, но и количеством преступных эпизодов, в совершении которых обвиняется (подозревается) соответствующее лицо 2. Авторы Научно-практического комментария к УПК отмечают, что под тяжестью преступления следует понимать не только определенную законом его категорию (ст. 15 УК), но также фактический его характер и степень общественной опасности, учитывать строгость предусматриваемого наказания, было оно окончено или же имели место приготовление к преступлению либо покушение на него, количество эпизодов преступной деятельности, вид соучастия (совершение преступления организованной группой или преступным сообществом), способ и последствия – характер и размер ущерба, наличие обстоятельств, смягчающих или отягчающих наказание, а также форму вины, мотивы и цели совершения преступления 1.

Акцентируем внимание на том, что в ч. 8 ст. 107 УПК закрепляется, что подозреваемый, обвиняемый при домашнем аресте подвергается предусмотренным ч. 7 ст. 107 УПК запретам и (или) ограничениям именно в зависимости от тяжести предъявляемого обвинения. Аналогичная формулировка использована и в пп. 5 и 21 постановления Пленума Верховного Суда РФ № 41, в которых при решении вопроса о заключении под стражу предлагается учитывать не «тяжесть преступления», а именно «тяжесть предъявленного обвинения и возможность назначения наказания в виде лишения свободы на длительный срок».

В соответствии со ст. 147 УПК РСФСР 1923 г. при выборе меры пресечения законодателем предлагалось учитывать «важность преступления». Полагаем, что термин «важный» (т. е. «имеющий особое значение, значительный» 2) требовал принимать во внимание, помимо характеристики тяжести преступления, силу общественного резонанса, вызванного преступным посягательством. Данное обстоятельство продолжает учитываться в правоприменительной практике при решении вопроса об избрании меры пресечения и в настоящее время. Именно общественным резонансом можно объяснить решение суда об оставлении под стражей В. Мартыненко, водителя снегоуборочной машины, из-за столкновения с которой произошла авиакатастрофа в аэропорту «Внуково» и погибли президент Total Кристоф де Маржери и три члена экипажа 3. В уголовном деле о гибели женщины при падении лифта в ЖК «Алые паруса», возбужденном по ч. 2 ст. 238 УК «Оказание работ, не отвечающих требованиям безопасности», в ходатайстве об аресте электромеханика А. Белоусова органы предварительного следствия прямо указали на то, что дело имеет большой общественный резонанс 1.

Наконец, обратим внимание на формулировку, которая использовалась дореволюционным законодателем. Согласно ст. 421 УУС при избрании меры к пресечению обвиняемому способов уклониться от следствия предлагалось принимать в соображение строгость угрожающего наказания 2. Более того, в ст.ст. 417–419 УУС все преступные посягательства были объединены в три группы и в каждой из них устанавливались высшие меры обеспечения.

Учитывая рассмотренный подход, ученые-процессуалисты неоднократно выдвигали предложения о необходимости увязать систему мер пресечения с санкциями уголовно-правовых норм.

Так, по мнению О. И. Цоколовой, установление формальных критериев зависимости мер пресечения от тяжести предъявленного обвинения и строгости уголовно-правовой санкции могло бы иметь решающее значение для укрепления законности в практике их избрания и применения. Ограничивая следователя и суд строгими рамками при выборе меры пресечения, закон поставил бы преграду произволу с их стороны, обеспечил бы гарантии прав обвиняемого на справедливую меру пресечения в зависимости от содеянного. Основания применения мер пресечения в таком случае стали бы ясными и четкими, даже очевидными, что привело бы к единообразию практики и само по себе стало гарантией законности. Например, по преступлениям небольшой тяжести возможно было бы применение только подписки о невыезде или личного поручительства; при посягательствах средней тяжести – подписки о невыезде, личного поручительства, залога, а в порядке исключения – заключения под стражу; по тяжким преступлениям – залога, домашнего ареста и заключения под стражу; по преступлениям особо тяжким – заключения под стражу 3.

Схожее мнение высказывалось и В. А. Михайловым: в УПК необходимо установить, что заключение под стражу в качестве обязательной меры пресечения применяется за преступления с санкцией – лишение свободы на срок не ниже семи лет; залог – при санкции в виде лишения свободы от трех до семи лет; личное поручительство – когда возможно лишение свободы сроком до двух лет; наблюдение командования воинской части и отдачу несовершеннолетнего под присмотр – за преступления с санкцией в виде лишения свободы сроком до трех лет. За остальные преступления предлагалось применять подписку о невыезде или обязательство о явке 1. Позицию автора поддерживает Е. Г. Шадрина 2.

Предложения ученых, несомненно, являются интересными. Однако в них не учитывается, например, что при подписке о невыезде к подозреваемому, обвиняемому предъявляются не менее масштабные ограничения, чем при залоге. Сами по себе залог или личное обязательство (подписка) являются лишь способами обеспечения возлагаемых на преследуемых лиц обязательств. Они не содержат в себе элементов дополнительного принуждения, даются добровольно. Поэтому мы не можем согласиться с суждениями о невозможности применения залога по преступлениям небольшой тяжести и подписки о невыезде – по тяжким преступлениям. Кроме того, позиция авторов о том, что в случаях посягательства особой тяжести должно избираться лишь заключение под стражу, исключает возможность применения «альтернативных» мер обеспечения, которые могут являться эффективными при учете иных обстоятельств, учитываемых при избрании меры пресечения (ст. 99 УПК). Справедливости ради отметим, что О. И. Цоколова допускает случаи избрания меры пресечения, не соответствующей тяжести преступления, как и вообще отказ от избрания меры пресечения. Гарантией законности, по ее мнению, здесь должно выступать мотивированное постановление правоприменителя 3. Вместе с тем следует учитывать, что любое решение об избрании меры принуждения должно быть мотивированным. Поэтому считаем, что данное исключение во многом нивелирует необходимость строгого соотношения тяжести преступления и мер пресечения.

В исследовании Е. В. Гусельниковой предложен подход, в соответствии с которым систему мер пресечения необходимо согласовывать с видами наказания. Она полагает, что мера пресечения не должна быть более тяжелой по своим последствиям, чем грозящее наказание. И поскольку органы предварительного расследования не могут быть уверены в том, какому наказанию будет подвергнут обвиняемый, допустимы лишь минимальные ограничения личной свободы. Обращая внимание, что по весьма большому числу составов преступлений УК определяет лишение свободы в качестве наказания наряду с другими его видами, автор отмечает, что при имеющей место в санкции альтернативы в виде штрафа представляется правомерным предусмотреть использование в качестве меры пресечения залога 1; при ограничении свободы, аресте, исправительных и обязательных работах – надзора милиции. В этих случаях заключение под стражу следует применять лишь в ситуациях, когда: обвиняемый не имеет постоянного места жительства; не установлена его личность; лицом нарушены условия ранее избранной меры пресечения; лицо скрылось от органов предварительного расследования и суда 2.