Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Теоретико-правовые основы уголовной ответственности за жестокое обращение с животными 18
1.1 Основания и принципы криминализации жестокого обращения с животными 18
1.2 История развития законодательства об ответственности за жестокое обращение с животными 63
1.3 Уголовно-правовая охрана животных от жестокого обращения с ними по зарубежному законодательству 74
Глава 2. Уголовно-правовая характеристика состава жестокого обращения с животными 96
2.1 Объективные признаки состава жестокого обращения с животными 96
2.2 Субъективные признаки состава жестокого обращения с животными 134
2.3 Квалифицирующие признаки состава жестокого обращения с животными 151
2.4 Отграничение жестокого обращения с животными от иных преступлений и административных правонарушений, смежных с ним по со ставу 167
Заключение 192
Список литературы 204
Приложение 246
- Основания и принципы криминализации жестокого обращения с животными
- История развития законодательства об ответственности за жестокое обращение с животными
- Объективные признаки состава жестокого обращения с животными
- Отграничение жестокого обращения с животными от иных преступлений и административных правонарушений, смежных с ним по со ставу
Основания и принципы криминализации жестокого обращения с животными
Проблема криминализации деяний является важным вопросом уголовной политики, поскольку ее решение имеет существенное значение в деле укрепления законности и поддержания правопорядка.
Остановимся на понятийном аппарате, используемом при исследовании особенностей и проблем криминализации деяний. С точки зрения В. Н. Кудрявцева, криминализация – термин, охватывающий процесс и результат признания конкретных видов общественно опасных деяний уголовно-противоправными и – наказуемыми1. Как отмечал П. С. Дагель, криминализация общественно опасных деяний осуществляется посредством установления основания и условий уголовной ответственности, случаев ее исключения, а равно закрепления в уголовном законе признаков составов преступлений2.
Познание механизма криминализации жестокого обращения с животными возможно на основе введенного в научный оборот российскими учеными-криминалистами понятийного аппарата: «основания криминализации», «крими-нализационный повод», «принципы криминализации»3.
В частности, Г. А. Злобин, А. В. Наумов, И. И. Карпец, М. В. Бавсун, Е. В. Епифанова и другие авторы обосновывают подход о множественности оснований криминализации деяний. При этом указанные ученые к основаниям криминализации относят социальные причины возникновения или изменения нормы уголовного закона1. Криминализационными поводами, по мнению Г. А. Злобина, следует считать конкретные события, приведшие к криминализации того или иного вида деяний безотносительно к адекватности выражения в них социальной необходимости2.
Под основаниями криминализации, с точки зрения Р. Б. Осокина, понимаются общественные процессы и явления, создающие действительную социальную потребность использовать регулятивные и предупредительные возможности нормы уголовного закона относительно охраны общественных отношений3.
Правила принятия уголовно-правовой нормы, устанавливающей, отменяющей или изменяющей уголовную ответственность за то или иное деяние, именуются принципами криминализации и не являются ни криминализационными основаниями, ни криминализационными поводами.
Выявив соотношение оснований, поводов и принципов криминализации, представляется целесообразным проанализировать процесс их реализации применительно к возникновению и изменению уголовно-правовой нормы о жестоком обращении с животными.
С точки зрения Г. А. Злобина, под основаниями криминализации в целом понимаются социальные причины возникновения или изменения уголовно-правового запрета1. Предложенная Г. А. Злобиным точка зрения о множестве оснований криминализации была поддержана А. И. Коробеевым, который поставил принятие правильного решения о введении той или иной уголовно-правовой нормы в зависимость от суммарной оценки множества оснований криминализации2. Напротив, Н. А. Лопашенко утверждает о существовании одного основания криминализации, которым является общественно опасное поведение, требующее уголовно-правового запрета3.
Изучение точек зрения ученых-криминалистов на понятийный аппарат, составляющий базу концепции криминализации деяний, свидетельствует о недостаточно полной разработанности теоретических основ криминализации. Во-первых, не разработана единая классификация оснований криминализации. Во-вторых, одни и те же обстоятельства учеными-криминалистами рассматриваются в качестве оснований, критериев и принципов криминализации деяний4. Указанная ситуация свидетельствует об отсутствии единообразного подхода в уголовно-правовой доктрине к оценке тех или иных обстоятельств в качестве оснований, принципов и поводов криминализации, что осложняет работу не только законодателя, но и правоприменителя.
Разделяя позицию Г. А. Злобина, следует отметить, что он к числу оснований криминализации относит следующие:
1) негативную динамику общественно опасных деяний, ранее не составляющих специального состава преступления;
2) появление или развитие новой группы общественных отношений на основе экономического, научно-технического и технологического прогресса;
3) коренное изменение экономического базиса и политической надстройки в результате каких-либо событий;
4) такое развитие общества в целом или отдельной сферы социальных отношений, которое определяет нетерпимость, особую опасность действий, которые не составляли особой опасности;
5) выполнение обязательств по международным договорам1.
Безусловно, не все из сформулированных Г. А. Злобиными оснований криминализации применимы по отношению к жестокому обращению с животными.
Так, одним из объективных оснований криминализации жестокого обращения с животными в целом и внесения изменений в состав преступления, предусмотренный ст. 245 УК РФ, в частности, является общественная опасность подобного рода деяний.
С точки зрения Ю. И. Ляпунова, общественная опасность – это не правовая, а социальная категория, представляющая негативное состояние, в основе которого лежат взаимодействующие друг с другом реальные явления материального мира, порождающие угрозу наступления для личности, общества и государства негативных последствий, иногда граничащих с непоправимым уроном2.
Общественная опасность – это гипотетическое понятие, отражающее вероятность, угрозу появления в будущем нежелательных явлений, событий, обстоятельств.
Ю. И. Ляпунов характеризовал общественную опасность в двух смыслах – объективном и субъективном1. В объективном смысле общественная опасность означает, что в социальном мире или в природе реально существуют явления, создающие при развитии причинно-следственных связей состояние реальной возможности наступления негативного результата. В субъективном смысле общественная опасность – это представление о возможности совершения отсутствующих в реальной действительности преступлений в будущем.
Как видно, общественная опасность – объективно-субъективное понятие, в котором объективное начало составляет определяющий базис.
Анализ точек зрения Ю. И. Ляпунова, С. А. Бочкарева, А. В. Бриллиантова позволяет сформулировать вывод о том, что сущность общественной опасности деяний состоит в их объективной способности нарушать сложившуюся систему общественных отношений, а содержание общественной опасности деяния – совокупность отрицательных свойств реально существующих объективных и субъективных событий, образующих преступление2. При этом формой существования и выражения содержания общественной опасности является структура состава преступления.
Именно из этой научно-методологической позиции к пониманию сущности, содержания и формы общественной опасности следует исходить при определении общественной опасности жестокого обращения с животными, под которой следует понимать определенное антисоциальное состояние преступления, обусловленное всей совокупностью его отрицательных свойств и заключающее в себе реальную возможность причинения вреда общественной нравственности в сфере гуманного отношения к животным. Акт совершения преступления с неизбежностью превращает реальную возможность в действительность причинения вреда общественной нравственности в сфере гуманного отношения к животным. Совершенное преступление – это реализованная опасность. В факте совершения деяния, предусмотренного ст. 245 УК РФ, опасность как возможность причинения вреда полностью исчерпала себя и приобрела по сути новое состояние – реальное нарушение системы общественных отношений.
История развития законодательства об ответственности за жестокое обращение с животными
Как отмечал Н. С. Таганцев, «…у народов Древнего мира, животное, являясь символом религиозных обрядов и предметом поклонения, выступало в качестве объекта преступления, наряду с человеком»1. Не случайно ряд ученых-криминалистов обратил внимание на то, что в течение многих веков жестокость по отношению к животным влекла совершение других преступлений, что обусловливало необходимость криминализации деяний, сопряженных с жестоким обращением с животными2.
Анализ уголовного законодательства об ответственности за жестокое обращение с животными с периода его становления и развития до настоящего времени позволит реализовать прогностическую функцию права с целью поиска технико-юридических приемов совершенствования состава жестокого обращения с животными, адекватных современным социально-правовым реалиям российского общества и государства. Исторический метод изучения социальных и правовых явлений является важнейшим в методологии средств борьбы с преступностью и может быть реализован посредством анализа специфики развития той или иной нормы, действовавшей в различные периоды уголовного законодательства.
В юридической науке имеются разнообразные точки зрения о периодизации российского уголовного законодательства3. С учетом этих мнений наиболее подходящей для исследования является периодизация, предложенная Р.Б. Осо-киным, а следовательно, закономерности становления и развития норм об ответственности за жестокое обращение с животными познаны посредством анализа четырех исторических периодов: некодифицированного (до 1845 г.), «уложенче-ского» (с 1845 г. по 1917 г.), советского (с 1917 г. по 1991 г.) и постсоветского (с 1991 г. по настоящее время). При этом некодифицированный и «уложенческий» периоды следует отнести к досоветскому периоду развития уголовного законодательства.
Уголовная ответственность за жестокое обращение с животными устанавливалась законодательством Древней Руси, такие нормы содержались в Русской Правде, являвшейся важнейшим источником древнерусского права, регулировавшим различные сферы общественных отношений.
В начале XX века в рамках научной дискуссии была высказана точка зрения, что древнейшую часть Русской правды необходимо отнести к IX или VIII столетию1. Такое мнение поддержали Б.Д. Греков2, И.В. Петров3, И.А. Исаев4. К примеру, Б.Д. Греков считал даже, что древнейшая часть Русской Правды была написана в VII – VIII вв., но каких-либо убедительных аргументов в пользу этого суждения не привел5.
Со времени вступления в силу Русской правды за жестокое отношение к домашним животным было предусмотрено имущественное наказание. Статья 28 Краткой редакции по Академическому списку «Правды Роськой» содержала норму, устанавливающую, к примеру, денежное взыскание за хищение или уничтожение княжеского коня – в размере 3 гривен, за те же действия в отношении коня смерда – 2 гривен1. Таким образом, за похищение или уничтожение княжеского скота и скота смерда устанавливались различные размеры штрафов.
По мнению некоторых авторов, различия в размере штрафа за коня князя и коня смерда объясняются не только целями их использования: княжеский – для военных целей, смердий – для пахотных2. Более вероятно, что в соответствии с требованиями закона имущество князя имело более высокий уровень уголовно-правовой охраны со стороны государства, нежели имущество смерда, зависимого сельского населения в Древней Руси3. Однако тот факт, что в норме, регулирующей охрану имущества князя, затронуты и регламентированы вопросы о коне смерда, свидетельствует о важном значении, которое придавалось коням смерда в войске, а также о том, что у смердов имелось свое собственное имущество, хозяйство, в хорошем состоянии которого был заинтересован и князь4.
В Пространной редакции Русской Правды содержались уголовно-правовые запреты некоторых способов уничтожения домашних животных.
Статья 98 Пространной редакции Русской Правды предусматривает наказание в виде продажи в размере 12 гривен и возмещения причиненного вреда того, кто зарежет коня или скотину5.
Анализ этой нормы показывает, что умышленное истребление коня другого человека или рогатого скота влекло за собой уплату продажи в высшем размере, предусмотренном законом, а также заглаживание причиненного вреда.
Несоответствие мер наказания по своей тяжести за уничтожение животного (продажа) и за кражу коня (значительно более тяжкое наказание – поток) объясняется тем, что украденный конь мог быть продан. Это принесло бы вору выгоду. В случае, если конь зарезан, материальная выгода отсутствовала.
Следующим историческим нормативным правовым актом, предусматривающим нормы об уголовном наказании за жестокое обращение с животными, является Соборное Уложение, принятое в 1649 г. в период правления Алексея Михайловича.
Российское законодательство с введением в действие данного документа вступило в очередной важный этап своего развития, т.к. именно Соборное Уложение 1649 г. стало первым в России систематизированным источником права. Глава 10 «О суде» Соборного Уложения 1649 г. содержала ст. 282, согласно которой лицо, убившее собаку, обязано возместить истцу (потерпевшему) стоимость животного1.
Таким образом, Соборное Уложение 1649 г. предусматривает норму об исключительно имущественной ответственности за уничтожение животных.
Воинский артикул, принятый в 1715 г., в главе 7 «О смотре», в артикуле 63 содержит положение о том, что тот, кто причинит вред своей лошади, испортит ее, чтобы избежать воинской службы, подлежит телесному наказанию и ссылке на каторгу2.
Следует обратить внимание на то, что артикул указывает на причинение вреда здоровью лошади с целью уклонения от службы военнослужащим.
Артикул 90 главы 11 «О квартирах и лагерях» предусматривает, что лицо, которое вне установленного места подвергнет избиению скотину, должно произвести уборку этого места, а также подлежит жесткому наказанию3. Эту норму права следует толковать в качестве запрета избивать животных, а нанесение животным увечий, калечение их представляло достаточно распространенный способ жестокого обращения с ними.
Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г., Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями 1864 г. не содержали уголовно-правовых требований, предусматривающих уголовную ответственность за жестокое обращение с животными1.
В главе 13 «О нарушении постановлений о надзоре за общественной нравственностью» Уголовного уложения 1903 г. содержалась статья 287, предусматривающая, что лицо, причинившее необоснованные и неоправданные мучения домашним животным, подлежит аресту на срок не свыше 7 дней, либо с него взыскивается денежная пеня в размере не свыше двадцати пяти рублей2.
В Уголовном уложении 1903 г., как считал Таганцев Н.С., ст. 287 имеет объектом преступления не само животное, а интересы народной нравственности, а именно: оскорбление чувств сопереживания, сострадания, вероятность огрубления нравов и т.д., о чем свидетельствует само место статье в законе и контекст, поскольку данная норма содержала уголовно-правовой запрет напрасных мучений, причиняемых животным, в то время как физическое уничтожение животного законом не запрещалось3.
Подводя итог генезису российского уголовного законодательства об ответственности за жестокое обращение с животными в досоветский период, необходимо сформулировать вывод о применении к виновному мер исключительно имущественной ответственности за жестокое обращение с животными в некоди-фицированный период развития уголовного законодательства, и криминализации деяний, влекущих применение мер уголовной наряду с гражданской ответственностью – в «уложенческий» период.
Объективные признаки состава жестокого обращения с животными
Анализу объективных признаков деяния, сопряженного с жестоким обращением с животными, посвящены работы таких ученых, как Р. Б. Осокина1, Е. В. Бочарова2, В. С. Мирошниченко3, И. И. Лобова4, Е. В. Богатовой5, Н. А. Косоло-повой6, О. В. Саратовой7. Однако в настоящее время объективные признаки состава жестокого обращения с животными представляются недостаточно изученными, поскольку ст. 245 УК РФ8 была изложена с учетом принятого и вступившего в силу Федерального закона от 20 декабря 2017 № 412-ФЗ «О внесении изменений в статьи 245 и 258.1 Уголовного кодекса Российской Федерации и статьи 150 и 151 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» в новой редакции1. В частности, действовавшая ранее ч. 1 ст. 245 «1. Жестокое обращение с животными, повлекшее их гибель или увечье, если это деяние совершено из хулиганских побуждений, или из корыстных побуждений, или с применением садистских методов, или в присутствии малолетних» приобрела следующую редакцию: «1. Жестокое обращение с животным в целях причинения ему боли и (или) страданий, а равно из хулиганских побуждений или из корыстных побуждений, повлекшее его гибель или увечье»2. Данные изменения требуют пристального исследования объективных признаков жестокого обращения с животными исходя из современной редакции изучаемой статьи. В частности, необходимость их рассмотрения обусловлена отсутствием определения понятия «животные» (т.е. законодательного определения предмета преступления, предусмотренного ст. 245 УК РФ) и дискуссиями о непосредственном объекте рассматриваемого преступления. Кроме того, автором подчеркивается необходимость конструирования части первой ст. 245 УК РФ без указания на последствия в виде гибели или увечья животного, а равно с использованием приема учета административной преюдиции, так как данные действия нередко встречаются в материалах судебной практики, а также правоприменитель, квалифицируя действия виновного лица, совершившего преступление, предусмотренное ст. 245 УК РФ, указывает признаки, которые отсутствуют в ст. 245 УК РФ, например, «избавление от материальных затрат»3.
Кроме того, отношение к животным является показателем культурного и нравственного уровня современного общества. Преступления, связанные с жестоким обращением с животными, в большинстве случаев вызывают широкий общественный резонанс (например, дело «хабаровских живодерок»1, дело об убийстве кота в стиральной машине2, дело об убийстве фазанов в Парке Горького3), поскольку данные деяния затрагивают чувства множества людей и подрывают основы общественной нравственности.
В свою очередь, объективные признаки состава данного преступления позволяют отграничить преступление, предусмотренное ст. 245 УК РФ, от смежных преступлений и правонарушений. Как отмечает Р. Б. Осокин4, вопросам уголовно-правовой оценки общественно опасных деяний, предусмотренных ст. 245 УК РФ, должно уделяться повышенное исследовательское внимание в связи с ростом тяжких преступлений, а также ввиду отсутствия в Кодексе об административных правонарушениях Российской Федерации5 (далее КоАП РФ) самостоятельной статьи, предусматривающей административную ответственность за жестокое обращение с животными.
Объект и предмет состава жестокого обращения с животными
Исходя из проанализированных точек зрения, выявлено понимание объекта преступления в целом как блага и как общественного отношения. В частности, по мнению В. Б. Боровикова, А. А. Смердова, объект преступления – это благо, которому преступление причиняет вред либо по отношению к которому существует непосредственная угроза причинения вреда1.
Традиционно в уголовно-правовой теории объект преступления рассматривается как охраняемые уголовным законом общественные отношения. Так, по мнению А. Н. Попова, Л. С. Аистова, Н. И. Коржанского, объект преступления представляет собой охраняемое уголовным правом общественное отношение, которому причиняется вред или создается угроза его причинения2. С точки зрения Л. Д. Гаухмана объект преступления представляет собой охраняемые уголовным правом общественные отношения, на которые, в конечном счете, посягает преступление3. По мнению В. А. Краснопеева4, объектом преступления является то, на что посягает преступление, чему оно причиняет или может причинить вред; в качестве признаков объекта преступления автор обозначает совокупность общественных отношений, предмета преступления и лица, потерпевшего от преступления. Однако применительно к рассматриваемой теме, данный перечень признаков объекта преступления представляется не совсем корректным, поскольку понятие «лицо» не может быть применимо к животному. Исходя из данных признаков, в качестве лица, потерпевшего от жестокого обращения с животным, может выступать его собственник или очевидец преступления, которому увиденное причинило моральный вред; в таком случае непосредственно само животное как живое существо, испытывающее страдания, не рассматривается. Поэтому на сегодняшний день при изучении объекта преступления необходимо более детально изучить группу признаков, характеризующих объект преступления.
Классификация объектов преступления – это их разграничение на разновидности в зависимости от объема охраняемых общественных отношений. В теории уголовного права представлена классификация объектов преступления по вертикали и горизонтали. По вертикали объекты подразделяются на общий, родовой, видовой и непосредственный, а по горизонтали в числе непосредственных выделяют основной, дополнительный и факультативный объекты1.
Указанная дифференциация объекта имеет важное правовое значение, позволяя разграничивать смежные преступления, а также отграничить преступление от административного правонарушения или гражданско-правового деликта.
С учетом доктрины уголовного права общим объектом преступления является вся совокупность общественных отношений, охраняемых уголовным законом в целом. Родовым объектом преступления является совокупность однородных общественных отношений, охраняемых уголовным законом. В российском уголовном законодательстве родовые объекты определены в наименованиях разделов Особенной части УК РФ. Так, родовым объектом преступлений, связанных с жестокостью в отношении животных, является общественная безопасность и общественный порядок (раздел IX Особенной части УК РФ).
В свою очередь, как отмечают В. Б. Боровиков и А. А. Смердов, под видовым объектом преступления понимается более узкая группа общественных отношений, интересов и ценностей одного вида, входящая в состав более общего родового объекта2. Поскольку видовому объекту преступления соответствует наименование главы Особенной части УК РФ, видовым объектом рассматриваемых преступлений являются отношения, обеспечивающие здоровье населения и общественную нравственность (глава 25 Особенной части УК РФ). Несмотря на то, что видовым объектом преступления, предусмотренного ст. 245 УК РФ, является общественная нравственность, здоровье населения в данном контексте упомянуто не случайно; необходимо понимать, что лицо, являющееся как непосредственно соучастником, так и очевидцем проявлений жестокости по отношению к живым существам, испытывает психологическую деформацию, воспринимая агрессивное и насильственное поведение в качестве приемлемого. При этом, с точки зрения В. Н. Бурлакова, преступление, предусмотренное ст. 245 УК РФ, относится в целом к преступлениям против общественной нравственности1.
Понятие непосредственного объекта преступления означает конкретное общественное отношение, которому преступным посягательством причиняется ущерб. По мнению Е. В. Бочарова, в рассматриваемой области непосредственным объектом выступают общественные отношения в области содержания животных2. К. П. Семенов полагает, что основным непосредственным объектом являются те общественные отношения, которые обеспечивают здоровье населения путем создания условий безопасного содержания животных3. Согласно мнению С. И. Даниловой, объект рассматриваемого преступления – это общественная нравственность, предусматривающая гуманное отношение к животным4. Однако более правильными представляются иные позиции ученых5, согласно которым применительно к преступлениям, предусмотренным ст. 245 УК РФ, непосредственным объектом является общественная нравственность в сфере гуманного отношения к животным.
Как было отмечено выше, жестокое обращение с животными неразрывно связано с понятием нравственности. Исходя из анализа доктринальных точек зрения1, общественная нравственность представляет собой общественные отношения, основанные на обычаях, традициях и взглядах, господствующих в обществе, и отражающих представления людей о добре и зле, поощряемом и порицаемом, чести и бесчестии и т.п. Учитывая это, следует сформулировать вывод, что гуманное отношение к животным как элемент нравственности является основным непосредственным объектом рассматриваемой группы преступлений.
Отграничение жестокого обращения с животными от иных преступлений и административных правонарушений, смежных с ним по со ставу
Как правильно отмечает Р. Б. Осокин, повышение уровня криминогенной ситуации в сфере гуманного отношения к животным обусловлено не только ла-тентностью жестоких действий в отношении них1, но и соответствующими проблемами квалификации.
В ходе исследования было выявлено наличие проблемных вопросов квалификации жестоких действий с животными при одновременном наличии признаков иных схожих преступлений (ст. 119, ст. 167, ст. 256, ст. 258 УК РФ) либо административных правонарушений, предусмотренных законами об административных правонарушениях ряда субъектов Российской Федерации. Отсутствие теоретико-правовых основ и сформированной правоприменительной практики по данному вопросу обусловливают отсутствие четкого понимания, в каких конкретных случаях надлежит квалифицировать деяние по ст. 245 УК РФ в совокупности с преступлениями, предусмотренными ст. 119, ст.167, ст. 256, ст.258 УК РФ.
Для установления общих и отличительных черт вышеуказанных преступлений следует соотнести их составообразующие признаки, т.е. проникнуть и познать сущность жестокого обращения с животными, незаконной добычи биологических ресурсов, незаконной охоты и на этой основе выявить критерии их разграничения, в том числе отграничения жестокого обращения с животными от с смежных административных правонарушений (ч. 2 ст. 8.17; ст. 8.29; ч. 1 ст. 8. 37; ч. 2 ст. 8.37 КоАП РФ).
Анализ научных позиций ряда ученых-криминалистов (Е. В. Бочарова1, С. И. Даниловой2, В. В. Дорошкова3, Р. Б. Осокина4, А. И. Рарога5, М. В. Талана6, А. И. Чучаева7) свидетельствует о схожести их точек зрения относительно непосредственного объекта преступления, предусмотренного ст. 245 УК РФ, в целом понимаемого как область общественной нравственности, в основе которой лежат взаимоотношения человека с животными, квинтэссенция которых состоит в гуманном отношении людей к животным.
Что касается непосредственного объекта уголовно наказуемых деяний, предусмотренных главой 26 УК РФ, то им считаются общественные отношения, связанные с охраной окружающей среды в определенной ее части8. В частности, по мнению М. Г. Абдулмуталибова, под непосредственным объектом незаконной охоты (ст. 258 УК РФ) необходимо понимать отношения, связанные с использованием и сохранением находящихся в естественной среде обитания диких животных и птиц, а также обеспечением их численности на необходимом уровне1. Автор также предлагает отнести к дополнительному объекту отношения в сфере экономической деятельности государства, поскольку в силу ст. 4 Федерального закона от 24 апреля 1995 г № 52-ФЗ «О животном мире» животный мир является собственностью государства2. Посягательство на иные факультативные непосредственные объекты, не являющиеся обязательными, например, отношения, связанные с обеспечением режима особо охраняемых природных территорий и с обращением взрывчатых веществ, свидетельствует о повышенной степени общественной опасности деяния в случае причинения этим территориям ущерба3.
Общим признаком жестокого обращения с животными (ст. 245 УК РФ) и незаконной охоты (ст. 258 УК РФ) является предмет посягательства.
Е. Н. Федик под предметом преступления, предусмотренного ст. 245 УК РФ, понимает животных любых видов, а именно: диких, бездомных, домашних (лошадей, собак, кошек и т.д.)4. По мнению Р. Б. Осокина, А. В. Чибизова, животные как предмет преступления, предусмотренного ст. 245 УК РФ, имеют нервную систему и обладают способностью испытывать боль настолько, что восприятие человеком таких страданий является посягательством на общественную нравственность1. Кроме того, по справедливому замечанию Н. В. Краева, С. И. Минькова, при применении насилия рыбы или пресмыкающиеся ощущают боль наравне с человеком2.
В отличие от предмета указанного деяния (ст. 245 УК РФ) предметом незаконной охоты, по мнению Э. Н. Жевлакова3, А. И. Чучаева4, Т. И. Ваулиной5, Ю. И. Ляпунова, Л. Ю. Родиной6, считаются только дикие животные, которые обитают в условиях естественной среды.
Итак, различие в предметах жестокого обращения с животными и незаконной охоты сводится к соотношению части и целого соответственно (философских категорий, выражающих отношение между совокупностью предметов и отдельными предметами, образующими эту совокупность), поскольку предметом преступления, предусмотренного ст. 245 УК РФ, следует считать домашнее, дикое (предмет незаконной охоты), или бездомное животное, либо пресмыкающихся, земноводных или рыб, поскольку все эти представители животного царства могут испытывать боль и (страдания) в ходе жестокого обращения с ними.
В официальном разъяснении Пленума Верховного суда Российской Федерации дано определение охоты7. Учитывая позицию высшей судебной инстанции, а также исходя из доктринальных точек зрения, которых придерживаются Т. И. Ваулина1, Ю. И. Ляпунов, Л. Ю. Родина2 и Е. В Бочаров3, представляется целесообразным под охотой считать действия человека, направленные на выслеживание с целью добычи, преследование, и непосредственно добычу диких птиц и зверей, а также пребывание человека в охотничьих угодьях с огнестрельным оружием либо другими предметами, используемыми для охоты.
В Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации отмечено, что незаконной признается охота, осуществляемая в нарушение соответствующего отраслевого законодательства (в отсутствие разрешения, за пределами отведенных мест, после истечения сроков ее осуществления и т.д.)4.
При осуществлении охоты должны использоваться орудия и способы, которые не противоречат принципу гуманности5. Отлов и отстрел животных в период охоты возможен с применением способов, не допускающих жестокого обращения с ними6.
М. В. Талан полагает, что, если в процессе незаконной охоты одновременно совершались жестокие действия (с использованием механического транспортного средства, взрывчатых веществ, газа и т.д.), то имеет место совокупность преступлений, предусмотренных ст. 245 и 258 УК РФ1.
По замечанию Э. Жевлакова, использование взрывчатых веществ и прочих подобных способов добычи носит опасный характер, т.к. эти способы охоты могут повлечь массовое уничтожение животных2.
Е.В. Бочаров полагает, что признак жестокости имеет место только в случае использования транспортного средства, а также взрывчатых веществ и иных опасных способов (п. «б» ч. 1 ст. 258 УК РФ). Такие действия свидетельствуют о совокупности преступлений (ст.ст. 245, 258 УК РФ). Аналогичным образом дается оценка браконьерству с участием малолетнего3.
Разделяем точку зрения, что совокупность указанных преступлений имеет место во всех случаях, когда в процессе незаконной охоты совершаются действия, входящие в объективную сторону ст. 245 УК РФ4. Так, если умысел лица, осуществляющего незаконную охоту, одновременно направлен на достижение специальной цели – причинение боли и (или) страданий животному, либо совершено из хулиганских или корыстных побуждений, и при этом такие действия повлекли гибель животного либо его увечье, имеет место идеальная совокупность преступлений, поскольку одним действием совершается одновременно два преступления (идеальная совокупность). Такой же подход к квалификации следует применить в случае одновременного применения садистских методов; с публичной демонстрацией, в т.ч. в СМИ; а также в отношении нескольких животных. 447 (87,65%) респондентов высказались в поддержку квалификации данных действий по идеальной совокупности преступлений.