Уголовно-правовая охрана личности в условиях вооруженного конфликта (сравнительно-правовое исследование) Бадло Марина Сергеевна

Содержание к диссертации

Введение

Глава 1. Исторические и социальные предпосылки криминализации посягательств против личности в условиях вооруженного конфликта 19

1.1 Становление норм международного права о защите личности в условиях вооруженного конфликта 19

1. 2 Исторический аспект уголовно-правовой охраны личности в условиях вооруженного конфликта в России 33

1.3 Понятие и социальная обусловленность криминализации посягательств против личности, совершаемых в условиях вооруженного конфликта 44

Глава 2. Юридический анализ преступлений против личности, совершаемых в условиях вооруженного конфликта по УК РФ 62

2.1 Объективные признаки посягательств на личность, совершаемых в условиях вооруженного конфликта 62

2.2 Субъективные признаки посягательств на личность, совершаемых в условиях вооруженного конфликта 94

Глава 3. Международный и зарубежный опыт регламентации ответственности за преступления против личности в условиях вооруженного конфликта и перспективы его использования в Уголовном кодексе РФ 103

3.1 Зарубежный опыт уголовно-правового противодействия преступлениям против личности, совершаемым в условиях вооруженного конфликта 103

3.2 Проблемы имплементации в отечественное законодательство международных соглашений об ответственности за преступления против личности, совершаемые в условиях вооруженного конфликта 116

3.3 Совершенствование института ответственности за преступления против личности, совершаемые в условиях вооруженного конфликта, с учетом норм международного и зарубежного уголовного законодательства 137

Заключение 151

Список использованных источников 162

Приложение 182

• Исторический аспект уголовно-правовой охраны личности в условиях вооруженного конфликта в России
• Объективные признаки посягательств на личность, совершаемых в условиях вооруженного конфликта
• Зарубежный опыт уголовно-правового противодействия преступлениям против личности, совершаемым в условиях вооруженного конфликта
• Совершенствование института ответственности за преступления против личности, совершаемые в условиях вооруженного конфликта, с учетом норм международного и зарубежного уголовного законодательства

Введение к работе

Актуальность темы исследования. Вооруженные конфликты представляют собой большую опасность для всего человечества. В XXI в. мировое сообщество столкнулось с проблемой все возрастающего их числа, как внутригосударственного, так и международного уровней, которые охватили все континенты и не один десяток государств. Сложившаяся обстановка выдвигает на первый план вопрос о правовом урегулировании охраны прав граждан в период вооруженных конфликтов, в том числе и посредством уголовно-правовых норм. Неоспоримым является факт, что в условиях вооруженных конфликтов наблюдается беспрецедентное нарушение прав и законных интересов мирного населения. Так, только в Африке за послеколониальный период, т. е. с начала 1960-х гг., в ходе вооруженных конфликтов погибло более 10 млн. африканцев¹. Представители правозащитной организации «The Syrian Observatory for Human Rights» сообщают, что присутствие боевиков Исламского государства на территории Сирии обозначилось 3207 казнями. Что касается жертв ИГИЛ на территории Ирака, то общее количество мужчин, женщин и детей, казненных боевиками Исламского государства, составило 7700 чел. При этом речь идет только о казненных военнослужащих и мирных жителях (исключая тех, кто погиб во время боевых столкновений)².

Согласно данным Стокгольмского международного института исследований проблем мира (СИПРИ), в 1994 г. происходил 31 вооруженный конфликт в 27 точках земного шара³. В 2011 г. в мире было отмечено 20 войн, что является рекордом, начиная с 1945 г.⁴ Кроме того, в этот период произошло 338 военных конфликтов, 38 из которых были причислены к категории

¹ URL: (дата обращения: 2 февраля 2017 г.).

² Правозащитники сосчитали количество жертв ИГИЛ // URL:
(дата обращения: 12 февраля 2017 г.).

³Смирнов М. Г. Защита жертв вооруженных конфликтов немеждународного характера: международно-правовое регулирование: дис. … канд. юрид. наук. М., 2007 // URL: (дата обращения: 11 февраля 2015 г.).

⁴ Военный Обозреватель // URL: (дата обращения: 21 января 2017 г.).

особо жестоких⁵. Особенно неблагоприятные тенденции роста вооруженных конфликтов проявились в 2014 г. Среди наиболее масштабных вооруженных конфликтов современного периода следует назвать гражданскую войну на Украине против населения ДНР и ЛНР, войну ИГИЛ и правительственных войск Сирии и Ирака, обострение затяжного противостояния Израиля и Палестины, конфликт в Центральноафриканской республике между правительством и исламскими повстанцами, вооруженное противостояние в Южном Судане, противостояние правительства Сомали и исламистов движения «Аш-Шабаб», религиозный конфликт между христианами и мусульманами в Нигерии, конфликт в нагорном Карабахе.

Негативные тенденции в развитии вооруженных конфликтов проявляются также и в том, что появилась новая категория внутреннего вооруженного конфликта – интернационализированный конфликт немеждународного характера⁶. Его особенность проявляется в том, что военные действия, происходящие на территории одного государства, приобретают международный характер в связи с поддержкой участников конфликта иностранным государством, принимающим, таким образом, опосредованное активное участие в данном противостоянии (например, конфликты в Ливии, Сирии, Йемене).

Несмотря на то, что на территории Российской Федерации вооруженные конфликты отсутствуют, опыт первой и второй чеченской компаний отчетливо свидетельствует о важности правовой регламентации уголовно-правовой охраны прав личности в условиях вооруженного конфликта и для нашего государства. Помимо этого, являясь полноправным членом мирового сообщества, Россия принимает активное участие в установлении мира, как на территории Украины, так и на территории Сирии и выступает последовательным гарантом защиты прав мирного населения.

Отечественное уголовное законодательство вводит полный запрет на насилие, человеческие жертвы и причинение страданий мирному населению

⁵ Там же.

⁶ Pictet J. Le Droit humanitaire et la protection des victimes de la guerre. Leiden, 1973.
P. l1; Les dimension internationals du droit humanitaire. P., 1986.

в условиях вооруженных конфликтов. Выступая участницей большинства международных договоров, регламентирующих ведение вооруженных конфликтов внутригосударственного и международного характера, РФ импле-ментировала нормы этих договоров в отечественное уголовное законодательство. Вместе с тем, остается еще целый ряд дискуссионных вопросов, требующих научного осмысления. Прежде всего, это проблемы квалификации деяний, совершенных в отношении мирного населения в условиях вооруженного конфликта, дифференциации уголовной ответственности и отграничения от смежных составов преступлений. Вместе с тем, научный анализ указанных вопросов в отечественной уголовно-правовой доктрине не получил должного развития, и в целом носит фрагментарный характер.

Вышеприведенные доводы подчеркивают не только актуальность исследования уголовно-правовых основ защиты мирного населения в условиях вооруженных конфликтов, но и практическую необходимость научного изучения теоретических и практических аспектов квалификации преступных деяний, посягающих на личность, в условиях вооруженного конфликта.

Степень научной разработанности темы диссертационного исследования. Международным аспектам уголовно-правовой защиты личности были посвящены труды Р.А. Адельханяна, А.И. Бойко, П.В. Волосюка, Н.В. Генрих, Л.В. Иногамовой-Хегай, А.Г. Кибальника, И.Я. Козаченко, В.П. Ко-няхина, Н.А. Лопашенко, И.И. Лукашука, А.В. Наумова, В.Н. Орлова, А.Н. Трайнина, Е.Н. Трикоз, И.В. Фисенко и др.

В последние годы в РФ были осуществлены монографические исследования в сфере международно-правовых аспектов защиты личности в условиях вооруженных конфликтов: М. Бисмиллах «Международно-правовые механизмы урегулирования внутригосударственных конфликтов как юридическая основа политики национального примирения в Афганистане»; В.В. Алешина «Правовое регулирование вооруженных конфликтов и его роль в обеспечении безопасности Российской Федерации»; Н.И. Сафи «Правовая защита жертв вооруженных конфликтов»; Т.В. Кувырченковой «Кон-5

ституционно-правовая защита прав человека в условиях вооруженного конфликта немеждународного характера»; А.В. Лелькова «Внутренний вооруженный конфликт и проблемы его урегулирования: политико-правовой аспект»; М.А. Рыльской «Внутренний вооруженный конфликт - проблемы урегулирования: организационно-правовой аспект»; В.А. Боженко «Международно-правовые основы участия России в урегулировании вооруженных конфликтов на территории Содружества Независимых Государств»; М.Г. Янаевой «Применение запрещенных средств и методов ведения войны» и др.

Непосредственно уголовно-правовой анализ указанной проблематики нашел отражение в диссертациях Ф.В. Короткого «Наемничество: уголовно-правовые и криминологические аспекты»; А.Д. Изъянова «Наемничество по российскому уголовному праву»; А.Г. Новикова «Уголовно-правовые средства борьбы с преступлениями в условиях внутренних вооруженных конфликтов» и др.

Труды перечисленных и иных отечественных ученых создали теоретическую базу диссертации.

Вместе с тем названные авторы не осуществляли специального полномасштабного исследования преступлений, посягающих на личность в условиях вооруженных конфликтов. В этой связи возникла насущная потребность в комплексном анализе указанных вопросов в рамках отдельной монографической работы.

Объектом диссертационного исследования выступают общественные отношения, складывающиеся в сфере формирования уголовно-правовых основ противодействия преступлениям, посягающим на неприкосновенность личности в условиях вооруженных конфликтов, а также в процессе практической реализации соответствующих законодательных установлений.

Предметом исследования являются: правовые основы уголовно-правовой охраны личности в условиях вооруженных конфликтов; совокупность действующих нормативных предписаний, регламентирующих уголов-6

ную ответственность за преступления, посягающие на неприкосновенность личности в условиях вооруженных конфликтов; нормативные установления международного законодательства о противодействии насилию в отношении мирного населения в условиях вооруженного конфликта; теоретические положения уголовно-правовой доктрины, относительно правовой охраны личности, ее прав и свобод; обобщенные результаты социологического опроса практических работников по различным аспектам исследуемой темы; результаты исследований уголовно-правовых проблем противодействия насилию в условиях вооруженного конфликта, полученные в ходе исследований других отечественных и зарубежных авторов.

Целями настоящего диссертационного исследования выступают разработка концептуальных основ уголовно-правовой охраны личности в условиях вооруженных конфликтов внутригосударственного и международного характера, а также формирование новых подходов, предложений и рекомендаций по совершенствованию уголовного законодательства Российской Федерации.

Основные задачи диссертационного исследования, вытекающие из указанных целей, могут быть сформулированы следующим образом:

- осуществить комплексный анализ действующих многосторонних
международных договоров и соглашений, проектов международных конвен
ций, рабочих материалов дипломатических конференций;

определить основные тенденции в становлении уголовно-правовых основ защиты личности в условиях вооруженного конфликта;

установить отличительные черты и систему преступлений против личности, совершаемых в условиях вооруженных конфликтов;

определить содержание объективных и субъективных признаков преступлений, посягающих на личность в условиях вооруженных конфликтов;

провести анализ отечественного законодательства с целью выявления коллизий и пробелов в сфере регламентации уголовной ответственности за названные преступления;

- определить основные проблемы имплементации международных
норм в отечественное законодательство;

обобщить опыт уголовно-правовой регламентации ответственности за преступления, посягающие на личность в условиях вооруженных конфликтов, в зарубежных государствах;

изучить материалы судебной практики по делам, связанным с посягательством на личность в условиях вооруженного конфликта.

Методологической основой исследования выступили универсальный диалектический метод познания, совокупность известных общенаучных и частнонаучных (формально-юридический, сравнительно-правовой, конкретно-социологический, лингвистический, статистико-математический и др.) методов исследования.

Научная новизна исследования заключается в том, что на монографическом уровне был впервые проведен комплексный анализ международного, зарубежного и российского законодательства в сфере уголовно-правовой охраны личности в условиях вооруженного конфликта внутригосударственного и международного характера, с учетом изменений, осуществленных в УК РФ за период 2003-2017 гг. Автором предпринята попытка системного исследования проблем, касающихся целого ряда вопросов урегулирования уголовно-правовой охраны личности в период вооруженных конфликтов внутригосударственного и международного характера. Проведен компаративистский анализ уголовного законодательства Российской Федерации, норм международного гуманитарного права и зарубежного уголовного законодательства в области охраны личности от преступных посягательств в период вооруженного конфликта.

В диссертационной работе представлена уголовно-правовая характеристика посягательств на личность в условиях вооруженного конфликта внутригосударственного и международного характера.

Полученные результаты исследования позволили обосновать комплекс предложений по оптимизации содержания ст. 356 УК РФ и выработать новые

подходы к толкованию объективных и субъективных признаков этого состава преступления:

- обоснована необходимость унифицированного подхода к криминали
зации посягательств на личность в условиях вооруженного конфликта как
внутреннего, так и международного характера в нормах гуманитарного меж
дународного права и в УК РФ;

выработана дефиниция преступления, посягающего на личность, в условиях вооруженного конфликта;

обоснована недопустимость отождествления таких категорий как «война» и «вооруженный конфликт»;

сформулированы критерии описания в диспозиции ч. 1 ст. 356 УК РФ объективной стороны преступления;

уточнено содержание субъективной стороны указанного состава преступления;

предложены направления дифференциации ответственности за посягательства на личность в условиях вооруженного конфликта;

систематизирован международный и зарубежный опыт криминализации посягательств на личность в условиях вооруженного конфликта;

- разработана новая редакция ст. 356 УК РФ.
Научная новизна находит отражение и в положениях, выносимых на

защиту.

Положения, выносимые на защиту:

1. Периодизация истории становления уголовной ответственности за посягательства на личность в условиях вооруженного конфликта:

I. становление норм о правовом статусе военнопленных (XVII-XIX вв.);

II. начало криминализации насилия над гражданским населением в
условиях военных действий (Воинский устав 1716 г. (Арт. 105, 167);

III. формирование системы воинских преступлений, как самостоятель
ной отрасли уголовного права (Воинский устав о наказаниях 1868 г., Поло
жение о военных преступлениях 1924 г.);

IV. криминализация посягательств на личность в условиях военных
действий в уголовных кодексах (1926 г. РСФСР, 1960 г. РСФСР) и в воин
ских законах (Положение о военных преступлениях 1924 г., в редакции 1927 г.,
Закон об уголовной ответственности за воинские преступления 1958 г.);

V. становление системы преступлений против мира и безопасности че
ловечества в уголовном законодательстве РФ, органичным элементом кото
рых стала криминализация посягательств против личности в условиях во
оруженных конфликтов (УК РФ 1996 г.).

1. Дефиницию преступления против личности во время вооруженного конфликта различного характера можно представить следующим образом – это общественно опасное деяние, посягающие на жизнь, здоровье, половую свободу и неприкосновенность, права и свободы человека, совершенное в условиях вооруженных конфликтов внутригосударственного и международного характера.

2. Обоснование несостоятельности применения абстрактной категории «жестокое обращение», поскольку она имеет оценочный характер и необходимости перехода к «перечневому» способу изложения диспозиции ч. 1 ст. 356 УК РФ, путем четкого указания конкретных деяний, наказуемых в рамках этой нормы.

3. Вывод о том, что положения ч. 1 ст. 356 УК РФ не применимы к внутреннему вооруженному конфликту, поскольку они употребляются в связке с такими категориями как военнопленные, оккупированные территории. И лишь в отношении применения средств и методов, запрещенных международными договорами РФ, возможно применение ч. 1 ст. 356 УК РФ в условиях внутреннего вооруженного конфликта, что требует внесения уточнения в рассматриваемую норму путем дополнения ее указанием на внутренний вооруженный конфликт.

5. Обоснование необходимости отказа от использования как равно
значных в диспозиции ст. 356 УК РФ категорий «война» и «вооруженный

конфликт», а также необходимости изложения в новой редакции примечания к ст. 359 УК РФ:

«1. Дефиницию наемничества оставить в прежней редакции.

4. Под вооруженным конфликтом немеждународного характера следует понимать вооруженное противостояние в пределах одного государства между силами правительства и антиправительственными отрядами (повстанцами) или другими организованными вооруженными группами на территории одного государства.

5. Вооруженным конфликтом международного характера является вооруженное противостояние между вооруженными силами двух или более государств».

6. Дополнительное обоснование вывода о том, что посягательства на личность в условиях вооруженного конфликта могут быть совершены как с прямым, так и с косвенным умыслом. Лицо, посягающее на личность в условиях вооруженного конфликта, должно осознавать не только общественную опасность, противоправность совершаемого им деяния, а именно, что оно направлено на военнопленного либо гражданское лицо, на оккупированной территории. Оно также должно желать, сознательно допускать, либо безразлично относиться к противоправным последствиям в виде причинения лицу физического или психического вреда здоровью, нарушение права неприкосновенности и половой свободы личности, права на справедливое правосудие, на уважение чести и достоинства личности и т.д.

7. Результаты компаративистского исследования зарубежного законодательства свидетельствуют о том, что криминализация посягательств против личности в условиях вооруженного конфликта осуществлена в большинстве государств ближнего зарубежья и лишь в некоторых странах дальнего зарубежья (Великобритания, Польша, Финляндия, Франция). Ее рамки не имеют унифицированного характера, равно как и способ изложения признаков указанных преступлений в конкретных нормах уголовного закона. В большинстве своем криминализация осуществлена в отношении таких деяний как:

насилие, убийство, изнасилование, обращение в рабство, незаконное задержание, применение пыток, депортация, изъятие детей, геноцид.

8. Обоснование необходимости использования при оптимизации УК
РФ положительного зарубежного опыта, а именно:

- выделение в структуре преступлений против мира и безопасности че
ловечества группы военных преступлений (УК Беларуси, УК Эстонии);

дифференциация ответственности, за посягательства на личность в условиях вооруженного конфликта (ст. 411 УК Грузии);

конструирование диспозиции норм, криминализирующих указанные посягательства не абстрактно, а через перечень конкретных преступных деяний (УК Грузии, УК Польши).

9. Вывод о существовании определенных проблем имплементации
норм международного гуманитарного права и их систематизация на две
группы: общие проблемы и специфические. К общим относятся:

стремительное увеличение числа международных норм, регламентирующих сходные общественные отношения, в результате особое значение приобрела проблема соотношения договоров, заключенных в разное время, но касающихся одного и того же вопроса;

в отличие от международных преступлений список конвенционных преступлений достаточно обширен, поэтому назрела необходимость в их классификации и систематизации;

в законодательстве России на сегодняшний день усматривается пробел в регламентации порядка включения в Уголовный кодекс Российской Федерации ратифицированных и вступивших в силу Конвенций Организации Объединенных Наций и Совета Европы.

Среди специфических проблем имплементации преступлений, посягающих на личность в условиях вооруженного конфликта, установлены:

- в международных источниках нет четкой дефиниции «вооруженного
конфликта», что затрудняет регламентацию указанного вопроса в нацио
нальном законодательстве, а, следовательно, формирует неопределенность в

таком конструктивном признаке состава преступления как обстановка его совершения;

в различных международных договорах перечень запрещенных посягательств на личность, совершаемых в условиях вооруженных конфликтов, не унифицирован, что также формирует проблемы имплементации указанных установлений в национальное законодательство;

в ст. 356 УК РФ установлена защита личности в условиях международного вооруженного конфликта, тогда как население, страдающее от посягательств во внутреннем вооруженном конфликте, осталось за рамками действия этой нормы, что не соответствует международным правовым предписаниям, устанавливающим защиту гражданского населения от любых вооруженных конфликтов.

10. По итогам осуществленного исследования предложена новая редакция ст. 356 УК РФ: «Нарушение норм международного гуманитарного права во время вооруженного конфликта»:

«1. Нарушение норм международного гуманитарного права во время вооруженного конфликта внутригосударственного или международного характера, выразившееся в:

а) нападении на гражданское население или гражданских лиц;

б) нападении на сооружения или установки, представляющие повы
шенную опасность, создающем угрозу наступления жертв среди гражданско
го населения или повреждения гражданских объектов;

в) нападении на лиц, прекративших участие в военных действиях;

г) перемещении государством-оккупантом своего гражданского насе
ления на территорию оккупированного государства;

д) необоснованном воспрепятствование репатриации военнопленных
или гражданских лиц;

е) апартеиде или иных основанных на расовой дискриминации негу
манных деяний, унижающих человеческое достоинство;

ж) депортации -

наказываются….

2. Нарушение норм международного гуманитарного права во время во
оруженного конфликта внутригосударственного или международного харак
тера, направленное против лиц, не участвующих в военных действиях, а рав
но против раненых, больных, медицинского или духовного персонала, сани
тарных частей, санитарных транспортных средств, военнопленных, граждан
ских лиц, гражданского населения, находящегося в зоне военных действий,
выразившееся в:

а) принуждении военнопленных или пользующихся защитой иных лиц
к службе в вооруженных силах противника;

б) лишении военнопленных или пользующихся защитой иных лиц пра
ва на беспристрастное рассмотрение дел судом;

в) захвате в качестве заложника;

г) присвоении или уничтожении имущества, не вызванное военной
необходимостью, -

наказываются …

3. Действия, направленные против лиц, указанных в ч. 2 настоящей
статьи, если они выразились в:

а) пытках;

б) проведении медицинских опытов, создающих опасность для жизни и
здоровья человека;

в) совершении половых преступлений, предусмотренных ст. 131 и 132
УК РФ;

г) причинении вреда здоровью;

д) убийстве -
наказываются…».

Предлагается также введение в УК РФ новой ст. 356 УК РФ «Применение запрещенных средств и методов ведения войны»:

«1. Применением в вооруженном конфликте средств и методов, запрещенных международными договорами Российской Федерации, -

наказывается на срок от шести до десяти лет.

2. Применение оружия массового поражения, запрещенного международным договором Российской Федерации, -

наказывается лишением свободы на срок от десяти до двадцати лет».

Теоретическое и практическое значение диссертации заключается в том, что содержащиеся в ней положения и выводы развивают отечественную уголовно-правовую доктрину в сфере защиты личности от преступных посягательств в условиях вооруженного конфликта. Сформулированные в работе конкретные предложения по оптимизации диспозиции ч. 1 ст. 356 УК РФ, а также по дифференциации ответственности за указанные посягательства, могут быть использованы в процессе дальнейшего совершенствования отечественного уголовного законодательства.

Выводы и рекомендации, сформулированные в диссертации, могут быть использованы при подготовке методических рекомендаций для практических работников по соответствующим вопросам, работниками судебно-следственных органов при квалификации посягательств на личность в условиях вооруженного конфликта.

Результаты исследования могут найти применение в правовой деятельности внешнеполитических органов Российской Федерации, международных организаций с целью совершенствования работы в сфере уголовно-правовой охраны личности в условиях вооруженных конфликтов внутригосударственного и международного характера; в учебно-педагогической деятельности, в частности, в процессе преподавания курса «Уголовное право», «Международное уголовное право», «Международное гуманитарное право» и в научных исследованиях в области российского и международного уголовного права.

Степень достоверности и апробация результатов исследования. Достоверность результатов диссертационного исследования обеспечена, во-первых, использованием совокупности общенаучных и частнонаучных методов познания. Во-вторых, анализом широкого круга нормативных правовых

актов (Международных конвенций и протоколов к ним, Конституции Российской Федерации; Уголовного кодекса РФ; уголовного законодательства 15 зарубежных государств: Австрии, Австралии, Аргентины, Грузии, Молдовы, Республики Беларусь, Республики Казахстан, Республики Узбекистан, Польши, Турции, Украины, Франции, ФРГ, Эстонии, Японии). В-третьих, изучением значительного числа научных трудов названных ранее авторов в области уголовного права, криминологии, социологии и некоторых других наук. В-четвертых, эмпирической базой диссертации, которую составили статистические данные о посягательствах на личность в условиях вооруженного конфликта за период с 1941 по 2017 гг.; результаты изучения опубликованной судебной практики Европейского суда по правам человека; материалов следственной практики; обобщенные результаты проведенного соискателем анкетирования.

Апробация результатов исследования. Диссертация выполнена на кафедре уголовного права и криминологии Кубанского государственного университета, где проводилось ее рецензирование и обсуждение.

Теоретические положения и выводы диссертации изложены в 15 научных работах, четыре из которых опубликованы в рецензируемых журналах, включенных в перечень ВАК Министерства образования и науки Российской Федерации.

Результаты научного исследования обсуждались на международных и всероссийских научно-практических конференциях:

1) V Международной студенческой электронной научной конференции
«Студенческий научный форум» (Москва, 15 февраля 1 апреля 2013 г.);

2. Международной научно-практической конференции «Современные проблемы уголовного права, уголовного процесса и криминалистики» (Краснодар, 29 марта 2013 г.);

3. Международной научно-практической конференции, посвященной 55-летию образования юридического факультета КубГУ «Правовая система России: традиции и модернизация» (Краснодар, 20 апреля 2013 г.);

4. XVII научной конференции «Research Journal of International Studies» (Екатеринбург, 1 июля – 1 августа 2013 г.);

5. IV Международной научно-практической конференции «Современные проблемы уголовной политики» (Краснодар, 27–28 сентября 2013 г.);

6. Всероссийской научно-практической конференции молодых ученых, аспирантов, соискателей и магистрантов «Актуальные проблемы уголовного права, уголовного процесса и криминалистики» (Краснодар, 27 февраля – 03 марта 2014 г.);

7. VI Международной студенческой электронной научной конференции «Студенческий научный форум 2014» (15 февраля – 31 марта 2014 г.);

8. V Международной научно-практической конференции «Современные проблемы уголовной политики» (Краснодар, 3 октября 2014 г.);

9. IV Международной научно-практической конференции (Белгород, 31 октября 2014 г.);

10) XXVII Международной конференции: «Актуальные проблемы в со
временной науке и пути их решения» (Москва, 23 июня 2016 г.).

Результаты проведенного исследования внедрены в учебный процесс в ходе преподавания уголовного права РФ и производных от него спецкурсов Кубанском государственном университете и в Краснодарском университете МВД России.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, восьми параграфов, объединенных в три главы, заключения, списка использованных источников и приложения.

Исторический аспект уголовно-правовой охраны личности в условиях вооруженного конфликта в России

История российского уголовного законодательства неразрывно связана с историей российской государственности. Оно всегда четко отражало специфику политического и социального содержания основных государственно-правовых институтов определенного периода1.

Регламентация уголовной ответственности за посягательства на личность в условиях вооруженного конфликта в отечественном законодательстве напрямую коррелирует с международно-правовыми нормами соответствующего содержания. Следовательно, активный процесс становления подобных норм в российском законодательстве начался лишь после возникновения международно-правовых основ защиты личности в условиях вооруженных конфликтов в XIX и XX вв. Однако это не означает, что зачатки подобных норм не нашли отражения в отечественном законодательстве более раннего периода. Россия прошла сложный исторический путь становления своей государственности, в том числе и путем отстаивания своего суверенитета в многочисленных войнах, что не могло не повлиять на необходимость решения вопроса о судьбе мирного населения, вынужденного существовать в условиях вооруженных конфликтов. Кроме того, многие авторы обращают внимание на то, что международное уголовное право стало формироваться в основном в конце XIX в., имеет давние исторические корни2.

Исторический экскурс к «памятникам» отечественного уголовного права позволит определить истоки правовой регламентации уголовной ответственности за посягательства на личность в условиях вооруженных конфликтов, поскольку именно в глубинах истории мы находим ответы на вопросы настоящего и будущего. В полной мере данное утверждение, как представляется, применимо и в вопросах нормотворчества.

Ранние источники российского уголовного права не содержали норм, регламентирующих уголовно-правовую охрану личности в период вооруженных конфликтов, поскольку социально-политическое устройство государства и общества этого периода не оперировало подобными категориями, а во главе угла стоял вопрос о государственной и экономической целесообразности. Однако важной вехой следует признать тот факт, что уже в Русской правде Ярославичей, составленной в XI в., ввиду частых конфликтов между варягами и новгородцами уже устанавливалась уголовная ответственность за преступления против личности.

Значительный прогресс в развитии отечественного уголовного законодательства происходит в период становления единого централизованного российского государства. Так, в 1497 г. был принят Судебник, основывающийся на первоисточниках – Русской правде, уставных и судных грамотах (Псковской и Новгородской), а также судебных решениях. В отличие от Русской правды, в Судебнике 1497 г. были предусмотрены наказания за преступления против государства и порядка управления. Особенно важной новеллой рассматриваемого закона в рамках проводимого исследования является то, что в Судебнике была существенным образом расширена система преступлений против личности. В частности, в нем предусматривалось наказание не только за убийство человека, но и похищение, а также оскорбление делом или словом1. Таким образом, следует констатировать, что уже с начала формирования российской государственности наблюдается последовательное развитие уголовно-правовой охраны личности в отечественном законодательстве. В последующем рассматриваемые нормы стали фундаментом для формирования системы специальных уголовно-правовых предписаний, призванных обеспечивать охрану личности в условиях вооруженных конфликтов. Указанная тенденция сохранилась и в Судебнике 1550 г1.

Формирование специальных составов преступлений, отражающих специфику военного времени, получило развитие в период становления в России абсолютной монархии. Так, в 1649 г. Земским собором было принято Соборное уложение, в котором законодателем впервые предусматривалось наказание за мародерство: «…а будет кто ратные люди, едучи на государеву службу, или з государевы службы по домом, учнут ставится по селом и подерев-ням во дворех, или в гумнах для воровства, и станут грабити, и учинят смертное убойство, или женъскому полу насильство, или в гумнех хлеб потравят, или ис прудов и из садов насилством рыбу выловят, или иное какое ни буди насильство кому зделают, и в том на них будут челобитчики, и по суду и по сыску про то их воровство сыщется допряма, и тех за смертное убойство и за насильство женскому полу казнити смертию. А за иное за всякое насильство и за грабежь чинити им наказание, смотря по вине. А что они у кого грабежем возмут, и то на них правити вдвое и отдавати тем людем, у кого они что грабежем возмут. А будет про то дело сыскати нечем, и в том деле дати суд, и по суду и по сыску в том во всем учинити вера, крестное целование» (п. 30 Соборного уложения)2.

Особую значимость в развитии специальных норм об охране личности в условиях военного времени играет законодательство Петра I. Так, Воинский устав 1716 г. в гл. 14 впервые устанавливает наказание за уголовные преступления против личности в период военных действий – убийство младенцев, женщин, детей и стариков (Арт. 105)3. Помимо этого, в гл. 20 предусмотрено наказание за изнасилование женщины в период военных действий на неприятельской земле (Арт. 167)1. В рассматриваемом источнике права получили дальнейшее развитие и нормы о мародерстве, в отношении которого был установлен абсолютный запрет (Арт. 104, 196)2.

В рамках настоящего диссертационного исследования заслуживает внимания вопрос о правовом регулировании военного плена в России. Его основы стали формироваться в ходе русско-турецких вооруженных конфликтов конца XVII – начала XX в. Как отмечено В.В. Познахиревым, к исходу XVII столетия в Московском государстве сформировались два самостоятельных подхода к режиму военного плена, обусловленные различным характером его отношений с Востоком и Западом. Так, если соглашения России с Литвой, Польшей и Швецией «о недержании пленных в темницах и оковах» были достигнуты уже к началу XVII в., то турецкие пленники содержались в колодках наравне с преступниками вплоть до конца русско-турецкой войны 1735–1739 гг. Если по заключению мирных договоров с перечисленными государствами полный размен пленными без выкупа стал правилом уже в XVI–XVII вв., то аналогичная норма в отношениях с Турцией впервые появляется лишь в Прутском договоре 1711 г.3 До вступления в силу Женевской конвенции от 22 августа 1864 г. «Об улучшении участи раненых и больных в действующих армиях» и Гаагской конвенции от 18 октября 1907 г. «О законах и обычаях сухопутной войны» правовой режим турецких военнопленных в России регулировался исключительно нормами внутреннего российского законодательства. В 1807 г., т.е. в Русско-турецкую войну 1806-1812 гг., в военном ведомстве было составлено нечто вроде Положения о военнопленных4. Эти нормы стали фундаментом для формирования в России уголовно-правовых основ охраны личности в условиях вооруженного конфликта.

В первом кодифицированном источнике уголовного права России – Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. - специальные нормы о защите личности в период военных действий не нашли закрепления. И это несмотря на то, что в Уложении 1845 г. был выделен Раздел 6 «О преступлениях и проступках против постановлений о повинностях государственных и земских», в главе первой которого «О преступлениях и проступках против постановлений о повинностях военной службы» выделялись специальные составы преступлений о дезертирстве, нарушении приема в рекруты и т.п.1 Однако нельзя не обратить внимания на детальную регламентацию уголовно-правовой охраны личности в рассматриваемом источнике. Так, в Разделе десятом Уложения «О преступлениях против жизни, здоровья, свободы и чести частных лиц» содержались составы таких преступлений, как убийство (глава 1 «О смертоубийстве»), о самоубийстве (глава 2), о нанесении увечья, ран и иных повреждений здоровью (глава 3), о поединках (глава 4), об оставлении в опасности и неоказании помощи (глава 5), о посягательствах на честь и достоинство личности (глава 6), о незаконном задержании или ограничении свободы (глава 7), о нападениях с насилием (глава 8), об угрозах (глава 9). Все это свидетельствует о прогрессивном развитии уголовно-правовых основ охраны личности в отечественном законодательстве.

Вместе с тем, в рамках проводимого исследования особое внимание заслуживает Петербургская декларация об отмене употребления взрывчатых и зажигательных пуль 1868 г. В ней, в частности, указывалось на недопустимость нападения воюющих сторон на мирное население, и единственная законная цель воюющих заключается в ослаблении военных сил неприятеля. Это положение получило дальнейшее развитие в нормах, регламентирующих право вооруженных конфликтов2. Развитие указанных положений нашло воплощение в Воинском уставе о наказаниях 1868 г. В IV Разделе «О преступлениях и проступках общих военнослужащих с лицами гражданского звания, независимо от службы» Устава содержалась ст. 285, предусматривающая лишение всех прав состояния и смертную казнь за умышленное убийство, изнасилование, разбой, грабеж и умышленное зажигательство или потопление чужого имущества в военное время1.

Объективные признаки посягательств на личность, совершаемых в условиях вооруженного конфликта

Объективные признаки преступления против личности, совершаемого в период вооруженных конфликтов, являются основополагающим элементом состава преступления и определяют квалификацию преступного деяния.

Криминализация указанных посягательств в УК РФ осуществлена в гл. 34 «Преступления против мира и безопасности человечества» в ст. 356 УК РФ «Применение запрещенных средств и методов ведения войны».

Общественная опасность применения запрещенных средств и методов ведения войны заключается в том, что при их применении в ходе военных действий попираются не только нормы международного права о законах и обычаях войны, но и причиняются неоправданные страдания участникам вооруженного конфликта и мирному населению в регионе военных действий, увеличиваются человеческие жертвы, уничтожаются и разрушаются народнохозяйственные объекты, обеспечивающие жизнедеятельность населения, безвозвратно утрачиваются культурные ценности и другие достижения человеческой цивилизации1. Именно поэтому рассматриваемое преступление отнесено законодателем РФ к категории особо тяжких.

Содержание общественной опасности предопределяет и суть родового объекта рассматриваемой группы преступлений, который определяется в отечественной доктрине как совокупность общественных отношений, складывающихся в процессе выполнения норм международного права в сфере обеспечения основ существования государств и народов, а также реализации принципов международного права, которые в целом обеспечивают мирное урегулирование споров и конфликтов между народами и государствами, направлены на охрану безопасных условий существования человечества1.

Состав преступления, криминализованного в ст. 356 УК РФ в качестве основного объекта, предполагает безопасность мирного населения, раненых, пленных, а равно неприкосновенность имущества, гарантированные Женевскими конвенциями от 12 августа 1949 г.

Непосредственный же объект указанного состава преступления - это общественные отношения, обеспечивающие выполнение государством, взятых на себя международных обязательств в части неиспользования запрещенных международными документами средств и методов ведения военных действий. Таковыми являются общественные отношения, обеспечивающие безопасность существования человеческого общества, а также его дальнейшего благоприятного развития, включая регламентированное, с правовой точки зрения, проведение боевых действий в ходе вооруженных конфликтов внутригосударственного и международного характера.

Дополнительным объектом применения запрещенных средств и методов ведения войны выступают: безопасность военнопленных; безопасность гражданского населения во время ведения войны или военных конфликтов2. Дополнительным объектом также может выступать и национальное достояние покоренного народа (культурные, исторические, духовные ценности), при условии, что агрессор осуществляет разграбление национального имущества на оккупированной территории. Таким образом, общественные отношения, касающиеся защиты неприкосновенности военнопленных, гражданского населения, а также имущества на оккупированной территории, образуют дополнительный объект рассматриваемого состава преступления.

Объект рассматриваемого преступления в качестве обязательного признака включает категорию потерпевшего. В качестве таковых в диспозиции ч. 1 ст. 356 УК РФ названы военнопленные и гражданское население.

Согласно I Дополнительного протокола (ст. 44) военнопленным признается любой комбатант, попавший в плен к противнику. К военнопленным также отнесены: личный состав вооруженных сил; партизаны; ополченцы; участники добровольческих отрядов; члены организованных движений сопротивления; некомбатанты. Помимо этого, к рассматриваемой категории международное право относит и участников стихийного восстания, при условии открытого ношения оружия1. Режим военного плена регламентирован Женевской конвенцией 1949 г. В ней, в частности определено, что к военнопленным следует применять гуманное отношение, установлен запрет на применение физического насилия, равно как и проведение медицинских опытов. В названном источнике также запрещена дискриминация военнопленных по каким-либо признакам.

Соответственно, нормы международного права выделяют категории лиц, захваченные противоборствующей стороной вооруженного конфликта международного характера. К данной категории относятся лица из состава вооруженных сил, а также лица, принимающие участие в партизанском движении, силах ополчения и других отрядах добровольцев. Также, в международных источниках к категории военнопленных относятся гражданские лица, фактически предоставляющие профессиональное содействие. В категории военнопленных также выделяется особая группа, в которую входят члены экипажей судов торгового флота (капитаны, юнги и лоцманы) а также гражданская авиация противоборствующих сторон вооруженного конфликта, не подпадающие под какие-либо привилегии норм международного законодательства1.

В своих трудах, А.Г. Кибальник приходит к мнению, что международное право отличает две категории военнопленных лиц:

- военнопленные в собственном смысле этого слова (комбатант, попавший под власть противной стороны);

- лица, приравненные по своему статусу к военнопленным (ст. 4 III Женевской конвенции, ст. 43 и 44 I Дополнительного протокола)2.

Статья 4 Конвенции о защите гражданского населения приводит понятие гражданского населения, под которым следует понимать граждан, находящихся в условиях конфликта или оккупации во власти чужой противоборствующей стороны или государства-оккупанта3.

Рассматривая объективную сторону применения запрещенных средств и методов ведения войны, необходимо отметить основные действия, характеризующие вышеуказанное преступление - жестокое обращение с военнопленными или гражданским населением; депортация гражданского населения; разграбление национального имущества на оккупированной территории; применение в вооруженном конфликте средств и методов, запрещенных международным договором Российской Федерации4.

Соответственно в ч. 1 ст. 356 УК РФ объективная сторона состава преступления представлена рядом альтернативных действий:

- жестокое обращение с военнопленными или гражданским населением;

- депортация гражданского населения;

- разграбление национального имущества на оккупированной территории;

- применение в вооруженном конфликте средств и методов ведения войны, запрещенных международным договором1.

На наш взгляд, содержание указанных деяний не вполне соответствуют названию ст. 356 УК РФ, что позволяет предположить о необходимости ее корректировки. Все вышеуказанные деяния являются проявлением нарушения норм международного гуманитарного права в условиях вооруженного конфликта различного характера.

В рамках данного диссертационного исследования обратимся к более пристальному анализу деяний, посягающих на личность, в условиях вооруженного конфликта.

Среди вышеперечисленных деяний указано жестокое обращение с военнопленными или гражданским населением. Термин «жестокость», по сути, имеет оценочную характеристику и связан с эмоциональной оценкой совершаемых виновным лицом действий. Легального толкования этого термина в отечественном законодательстве не представлено. Использование терминологии «жесткое обращение» применяется отечественным законодателем для описания объективной стороны целого ряда составов преступлений: доведение до самоубийства путем жестокого обращения, неисполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего ребенка родителем и др.

Зарубежный опыт уголовно-правового противодействия преступлениям против личности, совершаемым в условиях вооруженного конфликта

В основных принципах и руководящих положениях, закрепляющих права человека на защиту и максимальное возмещение ущерба для пострадавших от серьезных нарушений уголовного законодательства в сфере прав человека, обозначенных Генеральной Ассамблеей, установлена обязанность уважительно относиться к личности, а также «проводить эффективные, незамедлительные, тщательные и беспристрастные расследования по фактам нарушений и, когда это целесообразно, принимать меры против предполагаемых виновных лиц в соответствии с нормами национального законодательства и международного права»1. Немаловажным является установление в ст. 64 Конвенции (IV) о защите гражданского населения во время войны, что «уголовное законодательство оккупированной территории остается в силе, за исключением случаев, когда оно может быть отменено или приостановлено оккупирующей державой, если это законодательство представляет собой непосредственную угрозу безопасности оккупирующей державы или препятствует применению настоящей Конвенции»2.

Применение уголовного законодательства в период вооруженного конфликта подразумевает под собой определенную правовую основу, гарантирующую соблюдение охраны в особых, зачастую экстремальных условиях. Использование норм международного права создает предпосылки для предотвращения преступлений, являющихся обычной практикой в условиях вооруженного конфликта как внутригосударственного, так и международного уровня. Существование «права вооруженных конфликтов» должно обязывать стороны к соблюдению прав человека, в первую очередь, в сфере уголовно-правового характера, так как развитие и продолжение вооруженных конфликтов и военных действий как таковых также приносит дестабилизацию в различных сферах жизни, затрагивающих основные потребности населения.

Уголовно-правовая защита личности и максимально возможное уменьшение страданий человечества – главная цель национального законодателя в период военных действий, влекущих за собой большое множество людского горя, великих потерь, уничтожения целых семей, включая маленьких детей и беззащитных стариков1.

Женевские конвенции 1949 г., а также I и II Дополнительные протоколы от 1977 г., предусматривают обязанность государств-участников разрабатывать и принимать нормы уголовного законодательства, предполагающие квалифицированное наказание для лиц или командования, совершивших или отдавших приказ совершить нарушения договоров международного сообщества2. Принцип универсальной юрисдикции национальных судов в отношении серьезных преступлений содержится в ст. 49, 50, 129 и 146 четырех Женевских конвенций3. Согласно вышеуказанному принципу, обязанностью каждого государства-участника является поиск лиц, виновных и подозреваемых в совершении или отдавших приказ совершить какие либо серьезные правонарушения, а также привлечение к национальному суду вне зависимости от гражданской принадлежности обвиняемого или жертвы, и места совершения преступления1. При определенных обстоятельствах, а именно при наличии непреложных оснований для предъявления обвинения лицам, совершившим преступное деяние, государства могут выдавать обвиняемого другому государству2.

При исследовании уголовного законодательства стран ближнего зарубежья, возникает мнение, что вопрос уголовно-правовой охраны личности в условиях вооруженного конфликта решен вполне стандартизировано. В УК Беларуси, Грузии, Молдовы, Казахстана, Узбекистана в системе Особенной части уголовных законов выделена глава о преступлениях против мира и безопасности человечества. Вместе с тем, пределы криминализации деяний, образующих имплементированные нормы международного гуманитарного права, различны.

Так, Особенная часть УК Беларуси начинается с раздела «Преступления против мира и безопасности человечества и военные преступления». Система преступлений, связанных с насилием над гражданским населением в рассматриваемом источнике имеет сложный характер, поскольку они расположены в двух главах: «Преступления против мира и безопасности человечества» - ст. 128 и «Военные преступления» - ст. 134, 135, 136. В указанных нормах содержатся следующие составы преступлений, обеспечивающих защиту личности в условиях вооруженного конфликта: преступления против безопасности человечества (ст. 128); применение оружия массового поражения (ст. 134); нарушение законов и обычаев ведения войны (ст. 135); преступные нарушения норм международного гуманитарного права во время вооруженных конфликтов (ст. 136)1. Таким образом, в УК Беларуси криминализирован широкий круг деяний: депортация, незаконное содержание в заключении; обращение в рабство; похищение людей; пытки; применение оружия массового поражения; принуждение к службе в вооруженных силах; причинение тяжких телесных повреждений, истязание, проведение медицинских опытов над гражданским населением; умышленное убийство; использование голода. На примере УК Беларуси можно наблюдать гармоничную им-плементацию норм международного права, чего нельзя сказать, к сожалению, об УК России.

Особенная часть УК Эстонской Республики также начинается с главы «Преступления против человечности и военные преступления». В ней содержатся три состава преступления, в которых сосредоточена уголовно-правовая охрана личности от посягательств во время вооруженного конфликта: ст. 61.1 «Преступление против человечности»; ст. 61.2 «Насилие над населением в районе военных действий»; ст. 61.3 «Нарушение правового режима обращения с военнопленными»2. В них криминализированы следующие деяния, посягающие на личность: геноцид, убийство, насильственное отобрание детей, депортация, применение насилия, небрежное отношение к раненому военнопленному. Обращает на себя внимание то, что в УК Эстонии осуществлено разграничение преступлений военных и иных преступлений против «человечности», чего нет в УК РФ.

Не менее интересны положения уголовного законодательства Грузии. Уголовный кодекс этого государства содержит главу «Преступления против мира, безопасности человечества и международного гуманитарного права»3, содержащую девять статей, в которой также как и в отечественном законодательстве присутствуют составы преступлений, предусматривающие ответственность за изготовление, приобретение или сбыт химического, биологического или иного оружия массового поражения; участие наемников в вооруженном конфликте или военных действиях1. Также законодательство Грузии содержит статьи, предусматривающие наказание за преступления, совершенные в период вооруженных конфликтов внутригосударственного и международного характера. Статья 411 УК Грузии предусматривает наказание за умышленное нарушение норм международного гуманитарного права во время вооруженного конфликта в виде нападения на гражданское население или гражданских лиц; недифференцированного нападения на гражданское население или гражданские объекты, когда известно, что это повлечет жертвы среди гражданского населения или повреждение гражданских объектов; нападение на сооружения или установки, представляющие повышенную опасность, когда известно, что это повлечет жертвы среди гражданского населения или повреждение гражданских объектов; нападение на неохраняемые местности или демилитаризованные зоны; нападение на лиц, когда известно, что ими прекращено участие в военных действиях; вероломное использование знаков Красного Креста и Красного Полумесяца либо признаваемых международным гуманитарным правом иных защитных знаков или сигналов; перемещение государством-оккупантом своего гражданского населения на территорию оккупированного государства либо депортация или иное неправомерное выселение гражданского населения или гражданских лиц оккупированного государства в пределах или за пределы этой территории; необоснованное воспрепятствование репатриации военнопленных или гражданских лиц; апартеид или иные основанные на расовой дискриминации негуманные деяния, унижающие человеческое достоинство; нападение на памятники истории, произведения искусства или места отправления культа как часть культурного наследия народов, повлекшее их уничтожение2.

Совершенствование института ответственности за преступления против личности, совершаемые в условиях вооруженного конфликта, с учетом норм международного и зарубежного уголовного законодательства

В соответствии с принципом гуманизма, как в международном, так и уголовном праве РФ, как в случае международного вооруженного конфликта, так и в случае вооруженного конфликта немеждународного характера необходимо строгое соблюдение норм международного уголовного и гуманитарного права, поскольку их нормы создают основу для соблюдения прав человека1.

Российское уголовное законодательство на современном этапе не дает определения вооруженного конфликта. Вместе с тем, как было отмечено ранее, эта категория является важным элементом составов преступлений, связанных с посягательством на личность в условиях вооруженного конфликта. При принятии Женевских конвенций о защите жертв войны в 1949 г. в международном праве впервые появилось понятие вооруженного конфликта, не носящего международного характера.

Вместе с тем, правовая доктрина и по сей день пока еще не выработала унифицированного понимания категории «немеждународный вооруженный конфликт». Одни ученые под немеждународным вооруженным конфликтом предлагают понимать гражданскую войну. Другие авторы - внутригосударственную ситуацию коллективного использования силы, а также внутренние беспорядки высокой интенсивности.

Достаточно сложным был и остается вопрос об отличительных критериях вооруженного конфликта немеждународного характера. Особенно актуален этот вопрос был при формулировании ст. 1 Протокола II.

В результате научной дискуссии были выделены два основных требования в качестве критерия вооруженного конфликта:

1) повстанцы должны осуществлять контроль над частью государственной территории1;

2) основная политическая цель боевых действий, продолжительность конфликта во времени, высокая интенсивность боевых действий, поддержка основной массой населения определенной стороны конфликта2.

Необходимо отметить, что немеждународным вооруженным конфликтом не считаются разовые случаи вооруженных столкновений различного характера, т.к. основным из признаков конфликтов является наличие продолжительности и интенсивности боевых действий3.

Апелляционная палата Международного трибунала по бывшей Югославии по делу Душко Тадича подчеркнула важность применения принципа защиты гражданского населения от военных действий, а также нападений неизбирательного характера и уничтожения культурных ценностей в немеждународном вооруженном конфликте4.

Необходимо также обозначить все признаки немеждународного вооруженного конфликта. В соответствии с Протоколом II, основным признаком рассматриваемого понятия выступает характер вооруженного конфликта, а также различие между внутренними беспорядками и немеждународными вооруженными конфликтами5.

Вторым признаком, раскрывающим внутреннее происхождение конфликта, является его протекание на территории одного из государств1.

Также к признакам относится характеристика восставшей стороны, ее организованный характер, а также система командования. Вместе с одной из форм внутреннего вооруженного конфликта, такой как гражданская война, в системе международного права нередко можно встретить и такие понятия, как «мятеж», «восстание»2.

Термин «восстание» применяется в отношении мятежа более широких масштабов, который обычно представляет собой войну между законным правительством страны и отдельными частями или провинциями этой страны, причем восставшие стремятся свергнуть неугодное правительство и привести к власти новое3.

В отличие от отношений межгосударственного характера, запрещающих применение государством силы или угрозы ее применения, согласно п. 4 ст. 2 Устава Организации Объединенных Наций, государство во внутренних конфликтах имеет право применять свои военные силы в целях предотвращения или пересечения внутренних беспорядков4.

В п. 2 ст. 1 Дополнительного Протокола II регламентируется различие между международными конфликтами и внутренними беспорядками, согласно которому юридические нормы данного документа не применяются «к случаям нарушения внутреннего порядка и возникновения остановки внутренней напряженности, таким, как беспорядки, отдельные и спорадические акты насилия и иные акты аналогичного характера, поскольку таковые не являются вооруженными конфликтами»1.

Думается, что международная регламентация вооруженного конфликта должна повлиять на внесение изменения в УК РФ в виде примечания 2 к ст. 359 «Наемничество». Именно диспозиция части первой названной нормы оперирует такими понятиями как «военные действия» и «вооруженный конфликт», что формирует необходимость их законодательной регламентации, для оптимизации правоприменительной практики.

Оптимальным представляется дополнение примечания к ст. 359 УК РФ п. 2 и 3 следующего содержания:

«2. Под вооруженным конфликтом немеждународного характера следует понимать вооруженное противостояние в пределах одного государства между силами правительства и антиправительственными отрядами (повстанцами) или другими организованными вооруженными группами на территории одного государства.

3. Вооруженным конфликтом международного характера является вооруженное противостояние между вооруженными силами двух или более государств».

Как представляется, закрепление данных определений будет способствовать более правильной квалификации преступлений, совершаемых в условиях вооруженного конфликта.

Развитие концепции приоритета права в XXI в. привело к формированию категории «право войны». Именно стремление обеспечить права и свободы гражданского населения в условиях конфликтов побудило мировое сообщество и большинство цивилизованных государств к законодательной регламентации ведения военных (вооруженных) действий. Правовой основой регламентации вооруженных конфликтов являются принципы права, действующие в любой период времени, повсеместно и при любом стечении обстоятельств. Особенностью применения данных принципов является то, что если одна из воюющих сторон эти нормы не соблюдает, вторая обязана их соблюдать. Международно-правовые акты, содержащие запрет применения в военных действиях определенных видов оружия, а также различных методов и способов ведения войны являются весьма актуальными в современный период стремительного развития общества1.

Статья 4 Дополнительного Протокола II содержит ряд ограничений, применяющихся сторонами конфликта в отношении подвластных им лиц, с целью уголовно-правовой охраны личности на территории вооруженного конфликта. Содержание статьи составляют положения ст. 3, значимой для всех четырех Женевских конвенций, ст. 33 Четвертой Женевской конвенции 1949 г. (запрещение терроризма и грабежа), а также ст. 8 Пакта о гражданских и политических правах 1966 г. (запрещение рабства и работорговли во всех их формах). Специфическая защита, имеющая свое особое значение, предусмотрена ст. 4 вышеуказанного Пакта, где вводится запрет на уничтожение маленьких военнослужащих, не достигших пятнадцатилетнего возраста, даже при их участии в военных действиях2.