Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Исторический генезис и современное состояние понятий терроризма и террористического акта в российском и белорусском законодательстве 21
1. История развития понятий терроризма и террористического акта в российском и белорусском законодательстве 21
2. Понятия терроризма и террористического акта в действующем российском и белорусском законодательстве 50
Глава II. Уголовно-правовая характеристика террористического акта по законодательству Российской Федерации и Республики Беларусь .79
1. Объективные признаки террористического акта .79
2. Субъективные признаки террористического акта 111
3. Квалифицирующие и особо квалифицирующие признаки террористического акта 137
Глава III. Проблемы совершенствования уголовного законодательства об ответственности за совершение террористического акта и практики его применения в Российской Федерации и в Республике Беларусь 163
1. Проблемы квалификации террористического акта и его отграничения от смежных составов преступлений .163
2. Проблемы совершенствования уголовного законодательства об ответственности за совершение террористического акта 194
Заключение .218
Библиографический список 221
Приложение 261
- История развития понятий терроризма и террористического акта в российском и белорусском законодательстве
- Объективные признаки террористического акта
- Квалифицирующие и особо квалифицирующие признаки террористического акта
- Проблемы совершенствования уголовного законодательства об ответственности за совершение террористического акта
Введение к работе
Актуальность темы диссертационного исследования. На рубеже ХХ-
ХХI веков в условиях глобализации сформировались новые виды угроз
общественной безопасности. Наиболее опасной из них стал терроризм,
который эволюционировал от политически мотивированного преступления в
сторону формирования идеологии, отрицающей основные гуманитарные
ценности, оправдывающей применение жестокого насилия и
предполагающей готовность к устрашению населения и дестабилизации деятельности органов власти. Сегодня террористическая деятельность угрожает самим основам безопасного существования общества и государства, а ее интенсивность и модификация не могут не вызывать обеспокоенность как отдельных государств, так и всего мирового сообщества.
Вместе с тем соотношение понятий «терроризм» и «террористический акт» в течение долгого времени не получало сравнительной характеристики. В Российской Федерации такая ситуация имела место вплоть до принятия в 2006 г. Федерального закона «О противодействии терроризму»1. В Республике Беларусь с 2002 г. действует закон «О борьбе с терроризмом»2, а в 2014 г. был принят специальный нормативный правовой акт, направленный на противодействие отдельным проявлениям террористической деятельности и ее финансированию3. В стратегических документах, разработанных в Российской Федерации4 и Республике Беларусь5, террористическая угроза получила надлежащую взвешенную оценку, а меры противодействия ей приобрели системный характер.
Отметим, что количество террористических актов (актов терроризма), совершенных в России и Республике Беларусь, относительно невелико. По материалам Единого государственного банка данных о правонарушениях, за период 2002-2017 г.г. в Республике Беларусь было совершено 20
1 О противодействии терроризму: Федер. закон от 06.03.2006 № 35-ФЗ [принят Гос. Думой
26.02.2006] (по сост. на 06.07.2016) // Рос. газ. – 2006. – 10 мар.
2 О борьбе с терроризмом : Закон Республики Беларусь от 03.01.2002 № 77-З [принят
Палатой представителей 11.12.2001] (по сост. на 30.06.2016) // Звязда. – 2002. – 4 янв.
3 О мерах по предотвращению легализации доходов, полученных преступным путем,
финансирования террористической деятельности и финансирования распространения
оружия массового поражения : Закон Республики Беларусь от 30.06.2014 № 165-З [принят
Палатой представителей 05.06.2014] // Национальный правовой Интернет-портал РБ. –
2014. – № 2/2163.
4 Стратегия национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года :
[утверждена Указом Президента РФ от 31 декабря 2015 г. № 683] // Рос. газ. – 2015. – 31
дек.
5 Концепция национальной безопасности Республики Беларусь : утв. указом Президента
РБ от 09.11.2010 № 575 // Национальный реестр правовых актов РБ. – 2010. – № 276. –
1/12080.
преступлений, квалифицированных как акты терроризма или иные преступления террористического характера6. В Российской Федерации количество террористических актов сократилось с 257 в 2005 г. до 71 в 2014 г. За 2015 г. террористических актов в России выявлено не было, но зарегистрировано 1531 преступление террористического характера, а в 2016 г. - 25 и 2214 таких уголовно наказуемых деяний соответственно7.
Вместе с тем тревогу вызывают два обстоятельства.
Во-первых, террористические акты, пусть и при относительной
малочисленности, существенно нарушают основы общественной
безопасности, угрожают жизни и здоровью людей, подрывают их доверие к
способности институтов государственной власти обеспечить порядок и
безопасность. Даже при условии реализации комплекса мер
антитеррористической защищенности риск пострадать в результате террористического акта не снижается. Примерами этого могут служить самоподрывы террористов-смертников в общественных местах (Волгоград,
2013 г.), нападение террористов на организации и учреждения (Грозный и
другие районы Чеченской республики, 2014, 2016, 2017 гг.), взрывы в
метрополитене (Москва, 2004 и 2010 гг.; Санкт-Петербург, 2017 г.; Минск,
2011 г.).
Совершение террористического акта может быть существенно
облегчено при несоблюдении требований антитеррористической
защищенности объектов, печальными примерами чего стали взрывы на
территории аэропорта «Домодедово» в 2011 г., крушения российских
самолетов летом 2003 г. и осенью 2015 г. Количество жертв
террористических актов заставляет критически оценить состояние
законодательства о противодействии терроризму. Кроме того, в
международном рейтинге «Глобальный индекс терроризма», составляемом на основе совокупности нескольких критериев (количество актов терроризма, погибших и пострадавших, сумма причиненного ущерба), Российская Федерация и Республика Беларусь не занимают позиции, свидетельствующие о достаточной защищенности граждан от посягательств данного вида: так, в
2014 г. Российская Федерация заняла в нем 11 место из 124 (рейтинг – 6,76),
а Республика Беларусь – 53 (рейтинг – 2,85)8.
Во-вторых, основная тенденция развития уголовного законодательства Российской Федерации и Республики Беларусь в сфере совершенствования
6 Республика Беларусь: Единый государственный банк данных о правонарушениях // МВД
Республики Беларусь [электронный ресурс] – Режим доступа: URL:
(дата обращения – 11.10.2017)
7 Состояние преступности в России: январь-декабрь 2016 года. – М.: ФКУ ГИАЦ МВД
России, 2017. – С. 50.
8 См.: Глобальный индекс терроризма // Центр гуманитарных технологий:
информационно-аналитический портал [электронный ресурс] – Режим доступа: URL:
(дата обращения - 21.07.2017)
уголовной ответственности за совершение террористических актов связана с обособлением в рамках самостоятельных составов преступлений различных видов содействия террористической деятельности. На этом фоне информация о количестве зарегистрированных преступлений выглядит тревожной. Так, за 2010-2016 годы в России произошел почти четырехкратный рост числа преступлений террористического характера – с 581 до 2214 преступления9. При этом пик роста пришелся на 2014-2016 г.г., когда произошли обострение международной обстановки и активизация деятельности иностранных и международных террористических организаций.
В целом уголовно-правовые средства противодействия совершению
террористических актов, разработанные наукой уголовного права и
имеющиеся в законодательстве Российской Федерации и Республики
Беларусь, следует признать удовлетворительными. Однако до настоящего
времени применение некоторых положений статей 205 УК Российской
Федерации и 289 УК Республики Беларусь не получило теоретико-
практического обоснования. Нерешенными в законодательстве остались
проблемы недостаточной разработанности критериев соотношения понятий
террористического акта и терроризма, террористического акта и содействия
террористической деятельности, содержания целей дестабилизации
деятельности органов власти и международных организаций и воздействия на принятие ими решений.
В декабре 2017 г. в статьи 205 и 2051 УК РФ были внесены изменения, в соответствии которыми произошло определенное разграничение целей террористического акта и угрозы его совершения, а также дифференциация уголовной ответственности за вовлечение в различные виды преступлений, относящихся к террористической деятельности. Эти положения требуют научного анализа в контексте состава террористического акта.
Не получили научного осмысления новейшие изменения, внесенные в
действующее законодательство Российской Федерации10 и Республики
Беларусь11, существенно расширившие перечень преступлений
террористического характера. За рамками научных исследований остались
решения российского законодателя, в соответствии с которыми в составе
заведомо ложного сообщения об акте терроризма установлен
9 См.: Зарегистрировано преступлений террористического характера // Портал правовой
статистики Генеральной прокуратуры РФ [электронный ресурс] – Режим доступа: URL:
(дата обращения - 11.09.2017)
10 О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-
процессуальный кодекс Российской Федерации в части установления дополнительных
мер противодействия терроризму и обеспечения общественной безопасности : Федер.
закон от 06.07.2016 [принят Гос. Думой 24.06.2016] // Рос. газ. – 2016. – 11 июля.
11 О внесении дополнений и изменений в некоторые законы Республики Беларусь по
вопросам борьбы с терроризмом : Закон Республики Беларусь от 30.06.2016 № 388-З
[Принят Палатой Представителей РБ 25.05.2016] // Национальный реестр правовых актов
РБ. – 2016. – № 2/2386.
составообразующий признак «из хулиганских побуждений» и
квалифицирующие признаки «в отношении объектов социальной
инфраструктуры» и «в целях дестабилизации деятельности органов
власти»12. Между тем, в правоприменительной деятельности могут возникать
различные коллизии, затрудняющие процесс доказывания и позволяющие –
при недостаточном внимании органов предварительного следствия и судов к
установлению признаков субъективной стороны преступления –
квалифицировать содеянное по норме, предусматривающей менее строгое наказание. Нуждается в научном осмыслении установление наказания в виде пожизненного лишения свободы за вовлечение в наиболее опасные преступления террористической направленности13. В современный период недостаточно исследованы правовые позиции высших судебных инстанций по вопросам квалификации террористических актов. В практике Верховного Суда Республики Беларусь вообще отсутствует опыт обобщения особенностей рассмотрения таких уголовных дел.
Вышеизложенное дает основания сделать вывод об актуальности избранной темы диссертационного исследования.
Степень научной разработанности темы диссертационного
исследования. Проблемы противодействия терроризму, определения
понятия террористического акта как одной из составляющих
террористической деятельности, особенности формирования идеологии
терроризма получили подробное научное осмысление в работах
В.М. Видьманова, К.Г. Горбунова, Ю.С. Горбунова, С.И. Иванова,
Т.Б. Исаевой, С.А. Кокорина, С.Е. Метелева, А.П. Новикова, Л.В. Пащенко,
В.Е. Петрищева, В.П. Ревина, А.Г. Сидоренко, С.А. Солодовникова,
Ю.В. Тихомирова, Н.А. Чернядьевой и др.
Уголовно-правовые аспекты противодействия совершению
террористических актов освещались в работах П.В. Агапова, Ю.М. Антоняна,
А.А. Аслаханова, С.В. Борисова, Г.А. Василевича, Л.Д. Гаухмана,
С.И. Грачева, С.Д. Гринько, Ю.Н. Дерюгиной (Маториной), С.У. Дикаева,
А.И. Долговой, В.П. Емельянова, Н.Г. Кадникова, М.П. Киреева,
В.С. Комиссарова, С.М. Кочои, В.В. Лунеева, В.В. Мальцева,
В.В. Меркурьева, А.А. Мордовца, В.С. Овчинского, В.А. Осипова,
М.Ю. Павлик, И.Л. Трунова, В.В. Устинова и др.
Различные аспекты противодействия террористической деятельности, в том числе, совершению террористических актов, исследовались на диссертационном уровне в работах М.Н. Косарева (2007 г.), М.Ф. Мусаеляна
12 О внесении изменений в статьи 205 и 207 Уголовного кодекса Российской Федерации и
статью 151 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации : Федер. закон от
31.12.2017 № 501-ФЗ [принят Гос. Думой 20.12.2017] // Рос. газ. – 2018. – 9 янв.
13 О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации в целях
совершенствования мер противодействия терроризму : Федер. закон от 29.12.2017 № 445-
ФЗ [принят Гос. Думой 14.12.2017] // Рос. газ. – 2017. – 30 дек.
(2007 г.), В.П. Алехина (2008 г.), А.Б. Коноваловой (2008 г.), А.В. Темираева (2009 г.), И.П. Кравца (2010 г.), Д.М. Минязева (2010 г.), И.О. Кошевого (2011г.), А.А. Григорьева (2012 г.), А.С. Шуйского (2012 г.), С.Ю. Алиевой (2014 г.), З.Ф. Матчановой (2016 г.), Ф.А. Мирзоахмедова (2016 г.), С.Ю. Богомолова (2017 г.) и др.
Вместе с тем подробное сравнительно-правовое исследование уголовного законодательства Российской Федерации и Республики Беларусь в названной сфере не проводилось. Труды перечисленных авторов не в полном объеме учитывают новеллы современного законодательства.
Объектом исследования являются общественные отношения,
возникающие в связи с установлением и реализацией уголовной
ответственности за террористический акт (акт терроризма) по
законодательству Российской Федерации и Республики Беларусь.
Предмет исследования составляют положения международного права, нормы конституционного права, уголовного законодательства Российской Федерации и Республики Беларусь, регламентирующие уголовную ответственность за совершение террористического акта (акта терроризма) и иные преступления террористической направленности, доктринальные представления о терроризме и противодействии ему, официальная статистическая информация, опубликованные в открытой печати материалы судебной практики.
Цель и задачи исследования. Целью работы является разработка научно обоснованных предложений по совершенствованию уголовного законодательства Российской Федерации и Республики Беларусь об ответственности за террористический акт (акт терроризма) и практики его применения.
Для достижения данной цели были поставлены и решены следующие задачи:
– проанализированы исторические особенности развития российского и белорусского законодательства в части определения понятия терроризма и террористического акта;
– исследованы нормативные определения терроризма и
террористического акта в российском и белорусском законодательстве;
– исследованы объективные и субъективные признаки состава террористического акта (акта терроризма) в науке уголовного права и уголовном законодательстве Российской Федерации и Республики Беларусь;
– осуществлен сравнительный анализ квалифицирующих и особо квалифицирующих признаков террористического акта по уголовному законодательству Российской Федерации и Республики Беларусь;
– выявлены основные проблемы квалификации террористических актов и смежных с ними преступлений и предложены рекомендации по их более точной уголовно-правовой оценке;
– проанализированы проблемы, имеющие в судебном толковании признаков преступлений данной категории, и предложены пути их решения;
– обоснованы предложения по совершенствованию уголовного законодательства в части ответственности за террористический акт и иные преступления террористической направленности по законодательству Российской Федерации и Республики Беларусь.
Методологическая основа и методы диссертационного
исследования. Методологическую основу исследования составил метод диалектического познания процессов и явлений, позволяющий рассмотреть их в статическом и динамическом состояниях. Кроме того, диссертантом использовались иные общенаучные методы (исторический, сравнительно-правовой, системно-структурный, логический, анализ и синтез), а также применялись некоторые частные социологические (анкетирование, опрос) и криминологические (статистическое наблюдение) методики.
Теоретическую основу исследования составили труды российских и
белорусских правоведов: Ю.И. Авдеева, П.В. Агапова, Ю.М. Антоняна,
Н.Ф. Ахраменки, Н.А. Бабия, А.В. Баркова, А.Г. Безверхова, С.В. Борисова,
А.В. Бриллиантова, Н.И. Ветрова, Г.А. Василевича, Б.В. Волженкина,
Л.Д. Гаухмана, Я.И. Гилинского, А.Я. Гришко, С.У. Дикаева,
А.П. Дмитренко, А.И. Долговой, О.Л. Дубовик, С.В. Дьякова, В.А. Жабского,
А.Э. Жалинского, Л.В. Иногамовой-Хегай, Н.Г. Кадникова, Е.А. Климовой,
И.Я. Козаченко, В.С. Комиссарова, А.И. Коробеева, Ю.А. Красикова,
В.А. Круглова, Н.Ф. Кузнецовой, В.Н. Кудрявцева, Л.Л. Кругликова,
Г.Ю. Лесникова, Н.А. Лопашенко, В.В. Лунеева, Ю.И. Ляпунова,
В.В. Меркурьева, А.С. Михлина, А.В. Наумова, И.И. Пляхимовича,
Э.Ф. Побегайло, Ю.Е. Пудовочкина, А.И. Рарога, В.П. Ревина,
И.М. Тяжковой, З.Р. Хановой, А.И. Чучаева, Д.А. Шестакова и др.
Нормативной базой исследования являются общепризнанные
принципы и нормы международного права, положения Конституции Российской Федерации и Конституции Республики Беларусь, российское и белорусское законодательство в части регламентации ответственности за совершение террористических актов и противодействия терроризму.
Эмпирическая база исследования сформирована за счет: 1) результатов анкетирования 135 респондентов, из них 56 сотрудников следственных и оперативных подразделений МВД Российской Федерации и МВД Республики Беларусь, 14 судей и 18 прокуроров, 47 представителей профессорско-преподавательского состава вузов системы МВД Российской Федерации и Республики Беларусь; 2) обобщения статистических данных и материалов ГИАЦ МВД России и Единого государственного банка о правонарушениях МВД Республики Беларусь за 2001-2016 гг.; 3) анализа материалов 119 уголовных дел и тех их частей, которые с учетом ограничений, обусловленных установленным порядком расследования дел данной категории, не были ограничены доступом (обвинительных
заключений, приговоров, определений, постановлений), рассмотренных в
1999-2016 гг. Верховным Судом Российской Федерации, Верховным Судом
Республики Беларусь, судами ряда субъектов Российской Федерации
(Республики Дагестан, Республики Кабардино-Балкария, Чеченской
Республики, Красноярского края, Волгоградской, Кемеровской, Московской, Ростовской, Ульяновской областей, городов Москвы и Санкт-Петербурга).
Научная новизна исследования состоит в том, что в нем впервые на
диссертационном уровне проведено комплексное сравнительно-правовое
исследование положений науки уголовного права и уголовного
законодательства Российской Федерации и Республики Беларусь об
ответственности за совершение террористического акта. Состав
террористического акта и проблемы его квалификации рассмотрены с учётом изменений и дополнений, внесенных в статьи 205, 2051, 2052 и 207 УК Российской Федерации в декабре 2017 г. В ходе исследования выявлены достоинства и недостатки действующей уголовно-правовой регламентации ответственности за совершение террористического акта, обосновано внесение изменений в действующее законодательство, уточнены критерии разграничения понятий терроризма и террористического акта.
Обоснованы предложения о включении в состав террористического акта новых квалифицирующих признаков и о самостоятельной криминализации угрозы совершения террористического акта.
Предложены рекомендации по квалификации террористического акта и иных преступлений террористической направленности и отграничению их от смежных преступлений.
На защиту выносятся следующие положения:
1. Вывод о том, что в науке уголовного права Российской Федерации и
Республики Беларусь сформировались, несмотря на отдельные
терминологические различия, родственные определения терроризма,
террористической деятельности и отдельных ее проявлений. В
законодательстве данных стран провозглашен приоритет предотвращения
террористической деятельности, разработаны во многом идентичные
уголовно-правовые нормы, позволяющие эффективно противодействовать
наиболее опасным проявлениям террористической деятельности. При этом в
Российской Федерации сформирована еще и правовая база для
противодействия деятельности террористических групп. Создание такой
базы в законодательстве Республики Беларусь должно стать актуальной
правотворческой задачей, при решении которой в полном объеме может быть
использован российский опыт.
2. Вывод о том, что элементами общественной безопасности в
уголовном законодательстве Российской Федерации и Республики Беларусь
обоснованно признаются общественный порядок (как состояние нормального
функционирования государственных и общественных институтов, при
котором обеспечивается возможность реализации прав и законных интересов
граждан, отсутствуют признаки манипуляции населением в части
формирования панических настроений) и здоровье населения (как состояние
безопасной жизнедеятельности, ведущейся при отсутствии
объективированной угрозы жизни и здоровью). В этой связи они входят и в
структуру объекта террористического акта (акта терроризма). Вследствие
сложившихся особенностей нормативного конструирования уголовно-
правовых запретов и совокупности предпочитаемых в законотворческой
деятельности юридико-технических приемов в законодательстве Российской
Федерации и Республики Беларусь используется тождественная по сущности,
но лексически отличающаяся терминология. Ее унификация не
представляется необходимой, поскольку она отражает в целом идентичное понимание общественной опасности террористической деятельности. Кроме того, при установлении уголовной ответственности по ст. 361 УК РФ законодатель использовал определение «акт международного терроризма», что также подтверждает терминологическое единство названных понятий.
3. Вывод о том, что террористический акт (акт терроризма) совершается
с умышленной формой вины, охватывающей неизбежную или вероятную
гибель людей. В этой связи предложено исключить из ч. 2 ст. 205 УК РФ
пункт «б», в соответствии с которым при совершении данного преступления
возможно причинение смерти по неосторожности. Кроме того, обоснована
необходимость установления в ч. 3 ст. 205 УК РФ ответственности за
террористический акт, повлекший умышленное причинение смерти двум или
более лицам.
4. Предложение о дополнении квалифицированного и особо
квалифицированного составов террористического акта следующими
признаками:
а) в ч. 2 ст. 205 УК РФ: совершение террористического акта лицом,
использующим свое служебное положение (так как в уголовном
законодательстве Российской Федерации и Республики Беларусь получили
отражение ситуации, когда такое лицо выступает организатором,
подстрекателем или пособником преступления, но однозначно не решена
проблема усиления ответственности его как исполнителя); совершение
преступления в месте проведения массового мероприятия (это необходимо в
связи с особым риском наступления тяжких последствий в виде массовой
гибели людей); уничтожение или повреждение объектов культурного
наследия (памятников истории и культуры), что необходимо по причине их
возможной утраты для будущих поколений);
б) в ч. 3 ст. 205 УК РФ: совершение преступления организованной
группой (в целях более точной дифференциации ответственности);
использование человека в целях его самоподрыва (в связи с особым
цинизмом данного способа и заведомой гибели лица, которое может при
этом и не являться субъектом преступления в силу малолетства или
невменяемости).
5. Вывод о том, что включение в ч. 1 и ч. 2 ст. 205 УК РФ указания на
последствие в виде значительного имущественного ущерба является
необоснованным, поскольку вследствие высокой общественной опасности
террористического акта, его состав поглощает любой имущественный вред, в
том числе посредством отнесения такового к квалифицирующему признаку в
виде причинения более тяжких последствий. В этой связи предложено
исключить из диспозиций ч. 1 и ч. 2 ст. 205 УК РФ указание на причинение
значительного имущественного ущерба.
6. Вывод о необходимости внесения изменений в уголовное
законодательство Российской Федерации и Республики Беларусь,
направленных на разграничение деяний различной степени общественной
опасности, которые в настоящее время имеют идентичную правовую оценку.
В связи с этим предложено установить уголовную ответственность за угрозу совершением террористического акта в рамках отдельной статьи Уголовного кодекса Российской Федерации следующего содержания:
«Статья 2057. Угроза совершения террористического акта
1. Угроза совершения взрыва, поджога или иных действий,
устрашающих население и создающих опасность гибели человека, либо
наступления иных тяжких последствий, в целях дестабилизации
деятельности органов власти или международных организаций либо
воздействия на принятие ими решений, -
наказывается принудительными работами на срок до пяти лет, либо лишением свободы на срок до шести лет с ограничением свободы на срок до двух лет или без такового.
2. То же деяние, совершенное публично или группой лиц по
предварительному сговору, -
наказывается принудительными работами на срок до пяти лет, либо лишением свободы на срок до восьми лет с ограничением свободы на срок до двух лет или без такового.
3. Деяния, предусмотренные частями первой и второй настоящей статьи,
совершенные организованной группой, –
наказываются лишением свободы на срок до десяти лет с ограничением свободы на срок до двух лет или без такового.».
Предлагается дополнить ч. 2 ст. 289 УК Республики Беларусь следующими квалифицирующими признаками: акт терроризма, повлекший наступление тяжких последствий, либо совершенный в месте проведения массового мероприятия, либо совершенный лицом с использованием своего служебного положения, либо сопряженный с уничтожением или повреждением историко-культурных ценностей или материальных объектов, которым может быть присвоен статус историко-культурной ценности.
Дополнить ст. 2902 УК Республики Беларусь частью 3 следующего содержания:
«3. Пособничество в совершении преступления, предусмотренного статьей 289 настоящего Кодекса, наказывается лишением свободы на срок от восьми до двадцати лет».
7. Вывод о том, что отсутствие официального толкования целей
совершения террористического акта затрудняет единообразное применение
статьи 205 УК РФ. Для решения данной проблемы предложены следующие
определения:
– дестабилизацией является прекращение или приостановление деятельности органов государственной власти на определенной территории (например, при разрушении занимаемых ими зданий и сооружений, выдвижении требований о сложении полномочий должностными лицами, нападении на места их дислокации), воспрепятствование деятельности международных организаций (в частности, требование ее прекратить под угрозой физического уничтожения их должностных лиц или волонтеров);
– воздействие на принятие решений органами государственной власти или международными организациями – это выдвижение требований о принятии определенного решения (например, об освобождении из-под стражи лиц, причастных к террористической деятельности) или о воздержании от его принятия.
В целях единообразного применения закона предложено дополнить приведенными определениями действующее постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 9 февраля 2012 г. «О некоторых вопросах судебной практики по делам о преступлениях террористической направленности».
8. Вывод о том, что примечание к ст. 205 УК РФ характеризуется
недостаточной правовой определенностью вследствие отсутствия в нём
конкретизации условий освобождения от уголовной ответственности. В этой
связи предложено дополнить постановление Пленума Верховного Суда РФ
от 9 февраля 2012 г. «О некоторых вопросах судебной практики по делам о
преступлениях террористической направленности» пунктом 121 следующего
содержания:
«121. Решая вопрос об освобождении от уголовной ответственности
лица, участвовавшего в подготовке террористического акта, но
своевременным предупреждением органов власти или иным способом
способствовавшего предотвращению осуществления данного преступления
(примечание к статье 205 УК РФ), судам надлежит установить содержание,
своевременность и достаточность сообщения и (или) иных действий
(бездействия) данного лица, направленных на предотвращение
террористического акта, а также отсутствие в совершённых им деяниях иного состава преступления. Если террористический акт предотвращён не был, что связано с несвоевременностью или недостаточностью сообщения или иных действий данного лица, а равно с иными, зависящими от него обстоятельствами (например, сокрытие каких-либо сведений, продолжение
содействия совершению этого преступления), оно не подлежит
освобождению от уголовной ответственности».
9. Рекомендации по более точной уголовно-правовой оценке
террористического акта (особенно его квалифицированных видов) и его
отграничению от смежных преступлений. Так, предложена классификация
иных тяжких последствий, наступающих в результате террористического
акта и отличающих его от иных, внешне сходных по объективной стороне,
преступлений; обосновано наличие коллизии между составом
террористического акта, сопряженного с умышленным причинением смерти
человеку, и квалифицированными составами убийства, и доказано, что
решение этой коллизии, предложенное в постановлении Пленума Верховного
Суда РФ от 9 февраля 2012 г., является неполным; рассмотрены отличия
террористического акта, совершенного в соучастии, от террористической
деятельности организованных групп (банды, преступного сообщества,
террористической организации). Предложенные рекомендации позволяют
дополнить постановление Пленума Верховного Суда РФ от 9 февраля 2012 г.
«О некоторых вопросах судебной практики по делам о преступлениях
террористической направленности» более полными и точными
разъяснениями о квалификации террористических актов и критериях их
отграничения от смежных преступлений.
10. Авторский проект постановления Пленума Верховного Суда
Республики Беларусь «О судебной практике по делам о совершении актов
терроризма», изложенный в приложении к диссертационному исследованию.
11. Авторская редакция ст. 205 УК РФ:
«Статья 205. Террористический акт.
1. Совершение взрыва, поджога или иных действий, устрашающих
население и создающих опасность гибели человека, либо наступления иных
тяжких последствий, в целях дестабилизации деятельности органов власти
или международных организаций либо воздействия на принятие ими
решений, -
наказываются лишением свободы на срок от десяти до пятнадцати лет.
2. Те же деяния:
а) совершенные группой лиц по предварительному сговору;
б) повлекшие наступление тяжких последствий;
в) совершенные в месте проведения массового мероприятия;
г) совершенные лицом с использованием своего служебного положения;
д) сопряжены с уничтожением или повреждением объектов культурного
наследия (памятников истории и культуры) -
наказываются лишением свободы на срок от двенадцати до двадцати лет с ограничением свободы на срок от одного года до двух лет.
3. Деяния, предусмотренные частями первой или второй настоящей
статьи, если они:
а) совершены организованной группой;
б) сопряжены с посягательством на объекты использования атомной энергии либо с использованием ядерных материалов, радиоактивных веществ, источников радиоактивного излучения, ядовитых, отравляющих, токсичных, опасных химических или биологических веществ, а равно иных опасных веществ, которые могут повлечь массовые заболевания, отравления или гибель людей;
г) сопряжены с использованием человека в целях его самоподрыва;
д) повлекли умышленное причинение смерти человеку либо двум или
более лицам, -
наказываются лишением свободы на срок от пятнадцати до двадцати лет с ограничением свободы на срок от одного года до двух лет, либо пожизненным лишением свободы.
Примечание. Лицо, участвовавшее в подготовке террористического акта, освобождается от уголовной ответственности, если оно своевременным предупреждением органов власти или иным образом способствовало предотвращению осуществления террористического акта, и если в действиях этого лица не содержится иного состава преступления».
Теоретическая значимость исследования определяется возможностью
использования его положений в ходе дальнейшего научного обоснования
основных направлений совершенствования законодательства об уголовной
ответственности за совершение террористического акта. Полученные
диссертантом результаты вносят определенный вклад в дальнейшее развитие
уголовно-правовой науки в направлении дальнейшего осмысления
противодействия террористической деятельности. Кроме того, комплексное
сравнительно-правовое исследование положений уголовного
законодательства Российской Федерации и Республики Беларусь об ответственности за совершение террористических актов позволило выработать рекомендации, направленные на снижение террористической активности и повышение качества противодействия терроризму.
В диссертации разработаны отдельные уголовно-правовые категории, введение которых в научный оборот позволит в дальнейших научных исследованиях обратить внимание на проблемы соучастия в преступлениях террористического характера, ответственности за приготовление к террористическому акту, отграничения от иных преступлений, совершаемых с насилием.
Представляют интерес для дальнейшей научной разработки
диссертационной проблематики полученные автором результаты,
касающиеся мотивации и целевых установок лиц, принимающих участие в совершении террористических актов.
Практическая значимость исследования связана с тем, что его
результаты могут использоваться в целях повышения качества
правоохранительной деятельности в сфере противодействия терроризму. Сформулированные рекомендации о внесении изменений в постановление
Пленума Верховного Суда РФ от 9 февраля 2012 г. № 1 позволят обеспечить
единство правоприменительной практики и раскрыть смысл отдельных
дефиниций, содержащихся в диспозициях ст. ст. 205, 2051-2055 УК РФ.
Разработанные предложения по совершенствованию уголовного
законодательства направлены на оптимизацию правового регулирования положений об ответственности за совершение террористического акта и обеспечение неотвратимости наказания за данное преступление.
Результаты диссертационного исследования могут быть реализованы в: 1) законотворческой деятельности органов государственной власти Российской Федерации и Республики Беларусь; 2) практической деятельности правоприменительных органов двух стран; 3) учебном процессе при преподавании курсов Общей и Особенной части уголовного права; 4) деятельности государственных органов, осуществляющих противодействие терроризму.
Апробация, достоверность и внедрение результатов исследования. Диссертация выполнена на кафедре уголовного права Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя, где осуществлялось ее обсуждение и рецензирование.
Сформулированные концептуальные положения докладывались
диссертантом на научно-практических конференциях и семинарах:
Московская научно-практическая конференция (г. Москва) по теме:
«Развитие понятий терроризма и террористического акта в российском и
белорусском законодательстве на современном этапе» (2014);
XII Международная научно-практическая конференция (г. Санкт-Петербург) по теме: «Служебное положение как признак специального субъекта террористического акта (акта терроризма) по законодательству Российской Федерации и Республики Беларусь (2015); в Ставропольском филиале Краснодарского университета МВД России по теме: «Форма вины, мотив и цель преступления в структуре субъективной стороны террористического акта (акта терроризма) по законодательству Российской Федерации и Республики Беларусь (2016).
Положения диссертации нашли свое отражение в 6 публикациях автора общим объемом 2,6 печатных листов, 3 из которых – в журналах, рекомендованных ВАК при Министерстве образования и науки Российской Федерации.
Результаты диссертационного исследования внедрены в учебный
процесс Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя, в
практическую деятельность Главного управления по противодействию
экстремизму МВД России, Главного управления по борьбе с организованной
преступностью и коррупцией МВД Республики Беларусь, что
подтверждается актами внедрения.
Структура работы определена целями и задачами исследования. Работа состоит из введения, трех глав, объединяющих семь параграфов, заключения, библиографического списка и приложения.
История развития понятий терроризма и террористического акта в российском и белорусском законодательстве
Проблема противодействия терроризму осознается сегодня во всех странах мира. Процессы глобализации привели к тому, что терроризм приобрел трансграничный характер, специфические разновидности идеологии, повышенную степень организованности и общественной опасности1. В современный период терроризм создает угрозу для безопасности всего человечества. Активизация деятельности террористических сообществ во многом связана с недостатками в эффективности противодействия терроризму. Последняя же зависит, главным образом, от того, насколько адекватные и разумные законодательные меры предусмотрены в государстве, и какими стратегическими ресурсами располагают правоохранительные органы для их реализации.
История развития российского и белорусского уголовного законодательства в части определения понятий «терроризм» и «террористический акт» начинается, по сути, с 1917 г. До этого времени ответственность за преступления, которые впоследствии стали признаваться террористическими актами, наступала в соответствии с отдельными уголовно-правовыми нормами без использования указанной терминологии2.
Так, в памятниках российского права (Судебники: «Великокняжеский судебник» 1497 г. и «Царский судебник» 1550 г., Соборное уложение 1649 г., Артикул воинский 1715 г., Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г., Уголовное уложение 1903 г.) содержались нормы о посягательстве на жизнь, здоровье или неприкосновенность монарха и членов его семьи. В том числе – по Уголовному уложению 1903 г. – наказуемым был эвентуальный умысел: приготовление или покушение на цареубийство, не реализовавшееся в конкретных действиях1. Вместе с тем, термин «террористический акт» в дореволюционном законодательстве не использовался.
В рамках настоящего исследования представляется необходимым уточнить правовые категории «терроризм», «террористический акт» и «преступления террористического характера». В результате может быть создана классификация отдельных уголовно наказуемых деяний внутри системы преступлений террористического характера. Кроме того , будет возможным установление соотношения понятий терроризма и террористического акта. Решение названных теоретических задач позволит произвести систематизацию части положений уголовного законодательства. Чтобы проследить эволюцию белорусского и российского законодательства в части определения понятий терроризма, террористического акта и преступлений террористического характера, необходимо обратиться как к его источникам, так и к док-тринальным представлениям, сложившимся в советской и современной российской и белорусской юридической науке.
Для этого можно предложить условную периодизацию развития законодательства, разделив этот процесс на три этапа. Первый этап охватывает советский период, в котором РСФСР и БССР были частями одного государства. Второй этап – постсоветский – начался после образования России и Республики Беларусь как независимых государств и продолжался до ратификации Конвенции Совета Европы «О пресечении терроризма» (2005-2006 гг.). Третий этап начался после этих событий и продолжается до настоящего времени.
В качестве отправной точки выглядит оптимальным обращение к лингвистическому толкованию термина «терроризм» и некоторым определениям, данным в таких отраслях знания, как философия, политология и психология.
Лингвистическое толкование понятия «терроризм» восходит к лексическому значению слова «террор». В переводе с латинского языка «terror» означает «ужас» или «страх»1. В связи с этим терроризм определяется как жестокое запугивание, насилие, физическое уничтожение, запугивание смертными казнями или убийствами (В.И. Даль, С.И. Ожегов)2. Однако с уголовно-правовых позиций все вышеперечисленное может, как образовать, так и не образовывать составов преступлений террористического характера.
Например, подобные события адекватно отражают деятельность сторонников Исламского государства (ранее Исламское государство Ирака и Леванта, так называемое ИГИЛ, также в арабской аббревиатуре – ДАИШ), или организации «Боко Харам», признанных международными террористами. Установив контроль над определенной территорией, они применяют насилие в отношении гражданских лиц, стараясь не просто удержать их в повиновении, но и привлечь к рабскому труду, запретить под угрозой расправы определенную манеру поведения и т. д. Эти действия совершаются для сохранения контроля над агломерацией (деревнями, небольшими городами). Кроме того, гражданские лица используются для обеспечения бандформирований и шантажа местных властей и международного сообщества3.
В то же время, нередки случаи, когда совершение насильственных преступлений лишено террористической мотивации. Так, осенью 2010 г. в Краснодарском крае пресечена деятельность криминального анклава , члены которого совершали в течение нескольких лет различные преступления против жизни, здоровья, собственности. П ри расследовании уголовного дела были выявлены коррупционные связи с представителями власти, многочисленные случаи приостановления уголовных дел о совершении тяжких и особо тяжких преступлений против личности. При этом рассматривалась версия о признаках эк стремистской деятельности, но она не получила своего подтверждения (в частности, суд восстановил в занимаемой должности начальника ЦПЭ ГУ МВД России по Краснодарскому краю, не усмотрев связи преступлений, совершенных членами банды, с экстремизмом)1. По сути, члены банды контролировали определенную территорию, совершали дл и-тельное время преступления против местного населения, в том числе убий-ства2. Террористическая мотивация у них отсутствовала3.
В юридической науке общепринятым является утверждение, согласно которому терроризм – это систематическое, социально или политически мотивированное, идеологически обоснованное применение насилия либо угрозы применением такового, посредством чего через устрашение физических лиц осуществляется управление их поведением в выгодном для террористов направлении и достигаются преследуемые террористами цели (А.Г. Безвер-хов, К.В. Жаринов, С.И. Илларионов, В.В. Ткаченко, С.В. Ткаченко и др.)4. Такое определение отражает и идеологический компонент терроризма, и особенности террористической деятельности. В целом р оссийские и зарубежные исследователи в целом солидарны в том, что исчерпывающее определение терроризма дать невозможно из-за многообразия его проявлений (такого мнения придерживаются, в частности, Л.Х. Батагова, А.И. Долгова, А. Пфаль-Траугзер)1.
В зарубежных исследованиях используются два основных подхода: определение терроризма как систематического применения насилия, с помощью которого осуществляется запугивание населения, а также достигаются политические цели (В. Маллисон, С. Маллисон, П. Уилкинсон), или же, как политически мотивированного насилия (Дж. М. Поланд, Л. Ричардсон)2. Однако в современный период терроризм может иметь не только политическую мотивацию, но также и этническую или религиозную, либо человеконенавистническую, не подразумевающую достижения каких-либо специальных целей, кроме дестабилизации обстановки (такая мотивация была установлена, например, при расследовании уголовного дела о террористическом акте в минском метро, произошедшем в 2011 г., что было отражено в приговоре Верховного Суда Республики Беларусь)3.
Объективные признаки террористического акта
Учение о составе преступления выступает одним из наиболее важных исследовательских векторов в науке уголовного права. В структуре состава преступления традиционно выделяются объективные и субъективные эле-менты1. Их совокупность позволяет дать подробную характеристику отдельных видов преступного поведения, запрещенных уголовным законом. В свою очередь, ст. 8 УК РФ оперирует термином «признаки состава преступления», не приводя их базовой правовой регламентации и не используя приведенную выше структуру2. Тем не менее, учение о составе преступления получило глубокое развитие не только в научном направлении, но и в практической деятельности, оказавшись востребованным в ряде постановлений Пленума Верховного Суда РФ, в частности, в тех, где даны разъяснения о применении положений уголовного законодательства об ответственности за террористическую и экстремистскую деятельность3, либо раскрыты отдельные положения, применимые и к составу террористического акта4. Аналогично высшие судебные инстанции Республики Беларусь широко используют матрицу, разработанную в теории уголовного права1.
Анализ объективных и субъективных признаков состава террористического акта необходим в целях исключения квалификационных ошибок, а равно в целях определения актуальных направлений совершенствования законодательства.
Объективные признаки террористического акта необходимо исследовать, начав с тех, что относятся к объекту преступления. Постановка под уголовно-правовую охрану конкретных групп и видов общественных отношений является одним из приоритетных направлений криминализации противоправного поведения2.
В связи с этим расширение перечня охраняемых отношений представляет собой процесс, обусловленный тремя обстоятельствами: эволюционным развитием общества, динамической модернизацией преступности как изменчивого социаль ного явления и совершенствованием законодательства как средства реакции на появление новых форм преступного поведения. На примере уголовного законодательства Российской Федерации и Республики Беларусь видно, что обособление понятия «террористический акт» з аняло достаточно длительное время и прошло собственный эволюционный путь.
В научной литературе объект преступления традиционно рассматривался через призму общественных отношений, которым в результате совершения общественно опасного деяния наносится ущерб либо создается угроза причинения вреда (Н.А. Беляев, Я.М. Брайнин, Н.Д. Дурманов, Б.С. Никифоров, А.А. Пионтковский1). Указанная тенденция сохранилась и в современный период.
Вместе с тем в досоветский период использовались трактовки объекта преступления через системную взаимосвязь правовой нормы и защищенных ею субъективных интересов (Н.С. Таганцев2), нарушенных публичных и частных интересов (Н.А. Неклюдов3), личность жертвы (В.Д. Спасович4). Критическая оценка таких подходов к пониманию объекта преступления основана на том, что до совершения преступления отсутствуют уголовно-правовые отношения, вследствие чего не существует и объекта посягательства (В.П. Ревин5), либо на обращении к исследованию социальной сущности преступления (М.Д. Шаргородский6).
В современных исследованиях сформулирована концепция сложной структуры объекта, подразумевающая включение в него не только общественных отношений, предмета преступления и потерпевшего, но и преступных последствий (В.А. Краснопеев, С.Н. Павлов7), а также подход, в соответствии с которым анализ объекта преступления подразумевает не только обособление соответствующего вида общественных отношений, но и оценку состояния охраняемого блага (А.И. Сахарчук1). С учетом изложенного, придерживаясь традиционного понимания объекта преступления как общественного отношения, последовательно остановимся на характеристике объекта террористического акта.
Наиболее распространенная классификация объектов преступления построена по вертикальному2 (общий, родовой, видовой, непосредственный) и горизонтальному3 (основной, дополнительный, факультативный) направлениям. Вертикальная классификация учитывает степень детализации общественных отношений и структуру уголовного закона, горизонтальная кач е-ственно характеризует общественные отношения, дифференцируя глубину причинения им вреда.
В силу того, что общим объектом преступления выступает вся совокупность общественных отношений, охраняемых уголовным законом, он не претерпевает существенных видоизменений в зависимости от того, применительно к какому из них его рассматривают. Высокая степень обобщенности понятия, с помощью которого раскрывается общий объект преступления, дает основания полагать только о некоторых его специфических вариациях, обусловленной общественной опасностью преступления. Логическая об у-словленность связи общего объекта с категорией общественной опасности обоснована в отечественной литературе несколько десятилетий назад (Н.Д. Дурманов, А.Н. Трайнин4).
Вместе с тем, особая общественная опасность террористического акта дает основания полагать, что в ее структуре общий объект рассматривается с учетом признания терроризма особым видом угрозы национальной и гос ударственной безопасности, как это уже было констатировано в стратегических документах, разработанных в России1 и Республике Беларусь2. Достаточно однозначно это изложено в преамбуле постановления Пленума Верховного Суда РФ от 9 февраля 2012 г. № 1, в которой перечислены основные блага, поставляемые под угрозу в связи с осуществлением террористической деятельности: международный мир и безопасность, сохранение территориальной целостности государств и развитие дружественных отношений между ними, политическая, экономическая и социальная стабильность, а также реализация основных прав и свобод человека и гражданина, включая право на жизнь3. Как представляется, общий объект террористического акта может получить научное осмысление и с учетом того, что активизация террористической деятельности препятствует положительной оценке обществом авторитета государственной власти, судебной и правоохранительной системы. Именно поэтому в большинстве случаев террористический акт влечет и высокий негативный общественный резонанс, и качественный пересмотр установленных в государстве способов противодействия терроризму.
Так, после совершения террористического акта в московском метро (2010 г.) были разработаны нормативные документы, реализация которых способствует усилению антитеррористической защищенности (например, разработана комплексная система обеспечения безопасности населения на транспорте4, утверждены правила разработки требований к антитеррористической защищенности объектов (территорий)5). Аналогичные тенденции можно наблюдать и в зарубежных странах: в январе 2015 г. после серии преступлений террористической направленности во Франции были проведены не только мероприятия, цель которых состояла в выявлении лиц, причастных к террористической деятельности, но и внесены изменения в антитеррористическое законодательство, увеличен штат сотрудников Министерства внутренних дел, на которых возложено выявление и пресечение преступлений террористического характера1. В Республике Беларусь уровень террористической преступности намного ниже, чем в России, и поэтому в течение длительного времени большое внимание уделяется противодействию организованной преступности2, а также попытке выстроить иерархию норм об ответственности за различные аспекты террористической деятельности3.
Квалифицирующие и особо квалифицирующие признаки террористического акта
Квалифицирующие и особо квалифицирующие признаки террористического акта – это признаки, находящиеся за рамками основного состава в связи с существенным повышением общественной опасности соответствующих действий. В теории уголовного права разделение составов преступлений по признаку повышения общественной опасности является традиционным1. Все дополнительные обстоятельства, влекущие изменение квалификации преступления, изменение санкции, дифференциацию наказания, предложено именовать квалифицирующими (Л.Л. Кругликов)1. Кроме того, наличие квалифицирующих и особо квалифицирующих признаков может признаваться средствами дифференциации уголовной ответственности (О.Г. Соловьев, Е.С. Дмитриев)2.
Установление квалифицирующих и особо квалифицирующих признаков в составе конкретного преступления должно отвечать критериям разумности и справедливости и точно характеризовать степень повышения общественной опасности. Особенно это необходимо при установлении уголовной ответственности за особо тяжкие преступления.
При отнесении отдельных признаков к квалифицирующим или особо квалифицирующим, как справедливо утверждают некоторые исследователи, анализировавшие положения уголовного законодательства России и Республики Беларусь, недопустимо использовать характеристику типичных способов совершения рассматриваемого деяния3. В равной степени недопустимым представляется отнесение к числу квалифицирующих признаков таких о б-стоятельств совершения деяния, которые имеют меньшую степень общ е-ственной опасности, чем те, которые положены в структуру основного состава.
Между тем, в законодательстве России такая ситуация имела место. Так, при принятии УК РФ в перечень признаков состава терроризма, указанных в ч. 2 ст. 205 было включено совершение преступления с применением огнестрельного оружия. В этой редакции п. «в» ч. 2 ст. 205 УК РФ действовал в период с 1 января 1997 г. по 11 января 2009 г., когда вступила в силу новая редакция ч. 2 ст. 205 УК РФ1.
Указанное положение вызывало обоснованную критику исследователей состава террористического акта, выражавших недоумение в связи с тем, что совершение преступления путем взрыва, образующее одну из разновидностей основного состава, наказывается мягче, нежели использование при совершении террористического акта огнестрельного оружия2. Его исключение из диспозиции ст. 205 УК РФ спустя длительное время после его вступления в силу свидетельствует о недостаточном внимании законодателя к конструированию уголовно-правовых норм . В данном контексте полностью справедливым выглядит утверждение о том, что «нивелирование опасности ведет, с одной стороны, к недооценке вредоносности террористических действий, а с другой, - к переоценке опасности»3.
Обращаясь к структуре уголовного законодательства России и Республики Беларусь в части, относящейся к установлению уголовной ответственности за совершение террористического акта (акта терроризма), можно отметить некоторую общность как в юридической технике, использованной для установления квалифицирующих и особо квалифицирующих признаков, так и тенденцию к обособлению части наказуемых действий в рамках составов смежных преступлений (содействие террористической деятельности, организация террористического сообщества и участие в нем). Кроме того, в законодательстве обеих стран для характеристики этих признаков используются оценочные конструкции1.
На наш взгляд, это связано с родственными направлениями развития антитеррористического законодательства, а также общим происхождением уголовного законодательства обеих стран, сформировавшегося на базе одной модели, характерной для государств-участников СНГ.
Так, и ст. 205 УК РФ, и ст. 289 УК Республики Беларусь состоят из трех частей, две из которых содержат описание квалифицирующих и особо квалифицирующих признаков рассматриваемого преступления. Кроме того, в отдельных статьях установлена ответственность за содействие террористической деятельности (ст. 2051 УК РФ, ст. 2902 УК Республики Беларусь) и за создание террористического сообщества (организации для осуществления террористической деятельности) и участие в нем (ст. 2054 УК РФ, ст. 2904 УК Республики Беларусь).
Следует отметить, что в уголовном законодательстве России избран более корректный термин – «террористическое сообщество», а в законодательстве Республики Беларусь имеет место определенное смешение понятий. Так, ст. 2905 УК Республики Беларусь оперирует понятием «террористическая организация» (аналогично со ст. 2055 УК РФ), и в этой связи использование достаточно близких по смысловому содержанию дефиниций, обозначающих разные виды преступных групп2, выглядит не очень удачным.
Перечень квалифицирующих признаков террористического акта (акта терроризма), закрепленных в ч. 2 ст. 205 УК РФ (ч. 2 ст. 289 УК Республики Беларусь), имеет определенное сходство. Так, в ч. 2 ст. 205 УК РФ законодатель объединил три квалифицирующих признака:
- соучастие (группа лиц по предварительному сговору или организованная группа);
- наступление общественно опасного последствия – смерти человека, причиненной по неосторожности;
- наступление иных общественно опасных последствий (значительного имущественного ущерба или иных тяжких последствий).
В свою очередь, ч. 2 ст. 289 УК Республики Беларусь содержит такие квалифицирующие признаки, как:
- повторность;
- соучастие (группа лиц по предварительному сговору)
- специальный рецидив (совершение лицом, ранее судимым за аналогичное преступление или иное преступление террористической направленности);
- последствие в виде причинения тяжкого вреда здоровью человека, при этом использование слова «сопряженных» для характеристики связи акта терроризма и наступившего последствия свидетельствует о том, что сами преступные действия заключались в применении насилия в террористических целях.
Из приведенного перечня квалифицирующих признаков акта терроризма в ч. 2 ст. 289 УК Республики Беларусь можно отметить такие, которые объективно не могут появиться в диспозиции ч. 2 ст. 205 УК РФ. Это повтор-ность и специальный рецидив, поскольку от использования родственных понятий российский законодатель отказался еще в 2003 г.1. При этом в ст. 205 УК РФ последний из указанных признаков никогда не использовался, а первый (в терминологии УК РФ – неоднократность – был исключен в декабре 2003 г.). В практике российских судов имеются прецеденты приведения приговоров, вынесенных по делам о террористических актах , в соответствие с действующим законодательством. Например, в 2003 г. гражданин был осужден к 21 году 10 месяцам лишения свободы за совершение террористического акта неоднократно. В 2014 г. приговор был приведен в соответствие с действующей редакцией ст. 205 УК РФ, наказание снижено на один месяц1.
В свою очередь, разделение отдельных форм соучастия в ст. 205 УК РФ имело место, однако российский законодатель пришел к выводу о необходимости объединить их в одном квалифицирующем признаке состава террористического акта2.
Применительно к другим квалифицирующим признакам, закрепленным в ч. 2 ст. 205 УК РФ и ч. 2 ст. 289 УК Республики Беларусь можно отметить их оригинальность по отношению друг к другу. Несмотря на это, квалифицирующие признаки в составе террористического акта (акта терроризма) в ст. 205 УК РФ и ст. 289 УК Республики Беларусь можно объединить в следующие группы: 1) квалифицирующие признаки, относящиеся к соучастию в преступлении; 2) квалифицирующие признаки, относящиеся к последствиям преступления.
Квалифицирующие признаки, относящиеся к соучастию, в законодательстве Российской Федерации и Республики Беларусь совпадают, но не до степени идентичности. Российский законодатель, как уже отмечалось выше, объединил их в рамках ч. 2 ст. 205 УК РФ. В УК Республики Беларусь совершение акта терроризма группой лиц по предварительному сговору является квалифицированным составом, а организованной группой – особо квалифицированным.
Проблемы совершенствования уголовного законодательства об ответственности за совершение террористического акта
Модернизация уголовного законодательства в Российской Федерации и в Республике Беларусь ведется в современный период активными темпами. Например, по состоянию на 1 ноября 2015 г. было принято 183 федеральных закона, изменяющих и дополняющих УК РФ; в начале 2018 г. их количество увеличилось до 209. В ряде случаев изменения и дополнения в одни и те же уголовно-правовые нормы вносились многократно. Многие изменения, по мнению ученых, носили хаотичный и бессистемный характер, что придало уголовному законодательству в целом разбалансированный вид1.
Частично соглашаясь с этим утверждением, необходимо отметить, что вопросы совершенствования правовой регламентации уголовной ответственности за преступления террористического характера всегда получали не только научное обоснование, но и криминологический прогноз относительно практического применения положений закона. Нормы об уголовной ответственности за совершение террористического акта корректировались законодателем, начиная с февраля 1999 г. и заканчивая декабрем 2017 г. в общей сложности 14 раз. Как уже упоминалось в первой главе настоящего исследования, это было связано с совершенствованием антитеррористического законодательства, увеличением количества смежных с террористическим актом составов преступлений, становлением правовой категории «преступления террористической направленности».
Сбалансированный подход позволил создать систему норм, в которых установлена ответственность за содействие террористической деятельности, самостоятельную криминализацию получили отдельные виды соучастия в совершении террористических актов, несообщение об их совершении, акт международного терроризма. Вследствие этого опрошенные диссертантом практические работники полностью согласились с тем, что положения об уголовной ответственности за террористический акт полностью отвечают характеру и степени общественной опасности данного преступления. В связи с проведенными в период действия УК РФ преобразованиями можно предположить, что процесс становления основы уголовно -правового противодействия терроризму в целом завершен.
В свою очередь, УК Республики Беларусь за годы действия был изменен 62 законами, т.е. интенсивность внесения изменений и дополнений в данном случае в три раза ниже, чем в России. Количество изменений и дополнений, внесенных в правовую регламентацию уголовной ответственности за совершение акта терроризма, не превысило трех, и все из них были связаны с расширением перечня преступлений террористического характера и обособлением законодательства о противодействии терроризму. При этом белорусские ученые отмечают стабильность национального законодательства (в том числе, уголовного) в качестве критерия надлежащего правового регулирования общественных отношений1.
В УК Республики Беларусь за совершение террористического акта при особо отягчающих обстоятельствах (ч. 3 ст. 289 УК Республики Беларусь) предусмотрена смертная казнь. В связи с этим можно отметить наличие научной дискуссии о целесообразности его сохранения и применения в отношении осужденных за совершение данного преступления. В белорусской юридической науке эта целесообразность получила серьезное осмысление в контексте особой общественной опасности террористического акта2. Однако в современный период с учетом низкого превентивного значения смертной казни вносятся предложения о ее отмене, в том числе, за совершение террористического акта. В этой связи более важной становится разработка таких законодательных конструкций, которые позволяют эффективно выявлять готовящиеся преступления террористического характера3. Кроме того, Конституционный Суд Республики Беларусь сформулировал несколько правовых позиций, в силу которых такая уголовно-правовая регламентация признается излишней. Так, в заключении Конституционного Суда Республики Беларусь указывалось на необходимость установления в положениях Уголовного кодекса четкого определения исключительности смертной казни, назначаемой только за некоторые особо тяжкие преступления (в том числе, за совершение акта терроризма)1. Поэтому можно предположить, что в перспективе возможен отказ от назначения смертной казни в том случае, если на ее применение будет объявлен мораторий.
Следует отметить, что в современном российском законодательстве исключительный характер смертной казни признан при принятии УК РФ в 1996 г. на основании положений ст. 20 Конституции РФ, и за совершение террористического акта данный вид наказания не предусматривался ни в одной из редакций ст. 205 УК РФ. Однако большинство статей Особенной части УК РФ об ответственности за преступления террористической направленности в качестве наиболее строгого наказания предусматривают пожизненное лишение свободы, что позволяет адекватно учитывать характер и степень их общественной опасности.
В целом государства, образовавшиеся на постсоветском пространстве после распада СССР, избрали в отношении смертной казни общий вектор развития уголовного законодательства, ориентированный на сокращение ее применения (Россия, Беларусь, Казахстан, Таджикистан, Туркменистан), либо полный отказ от него (Азербайджан, Армения, Грузия, Кыргызстан, Латвия, Литва, Молдова, Узбекистан, Украина, Эстония).
Тенденция к ужесточению наказания за террористический акт не получила единодушного одобрения . Среди основных точек зрения можно отм е-тить предложения о применении смертной казни за «социально значимые» преступления, в том числе, террористические акты (А.В. Яшин1), формирование особых списков террористических организаций и постановку вне закона их членов с последующим физическим уничтожением (Д.А. Корецкий2). Однако обе приведенные позиции не отличаются реалистичностью и потому вряд ли будут восприняты законодателем. В связи с этим более обоснованной представляется позиция П.В. Агапова, полагающего, что ужесточение наказания не будет иметь превентивного эффекта, вследствие чего совершенствование законодательства за совершение террористического акта должно ре а-лизовываться в других формах3. Кроме того, можно отметить, что в современных условиях установление смертной казни за совершение террористического акта противоречило бы конституционным положениям. Часть 2 ст. 20 Конституции РФ говорит о возможности ее установления только за совершение особо тяжких преступлений против жизни. В равной степени такая мера расходилась бы с позицией Конституционного Суда РФ, провозгласившего формирование в России механизма «устойчивого неприменения смертной казни»4.
Выявленные тенденции не исчерпывают проблематику совершенствования законодательного закрепления основ противодействия террористической деятельности. Следует отметить, что 100% опрошенных диссертантом респондентов полагают установление уголовной ответственности за террористический акт социально обусловленным в силу особого положения этого преступления в системе угроз национальной безопасности. Из этого можно заключить, что необходимость сохранения статьи об уголовной ответственности за террористический акт обуславливается высокой степенью общественной опасности данного преступления1. Однако, несмотря на ряд изменений, внесенных непосредственно в ст. 205 УК РФ, и дополнение перечня преступлений террористического характера, различными видами содействия террористической деятельности, совершенствование уголовного за конода-тельства в данном направлении себя не исчерпало.
В связи с изложенным необходимо отметить, что ряд научно обоснованных предложений оказались востребованными в законодательной де я-тельности.
Во-первых, учеными вносились предложения об исключении из числа квалифицирующих признаков террористического акта его совершения с применением оружия2. В 2008 г. квалифицирующий признак «с применением огнестрельного оружия» был исключен из ч. 2 ст. 205 УК РФ, а сама она изложена в новой редакции3.