Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Преступления, связанные с причинением смерти, их система, общие черты и виды 24
1. Преступления, связанные с причинением смерти, в аспекте ценности человеческой жизни 24
2. Система преступлений, связанных с причинением смерти 44
3. Классификация преступлений, связанных с причинением смерти, по характеру и степени общественной опасности 61
4. Гомицид как отдельная классификационная группа преступлений, связанных с причинением смерти 76
Глава II. Методологические основы криминологического исследования гомицидальных преступлений 102
1. Методологические принципы комплексного исследования и системного анализа гомицида 102
2. Методы и методики изучения гомицидальных преступлений 124
3. Критерии оценки уровня гомицида в Российской Федерации и международной практике 137
Глава III. Общая теория причинности и оценка причинно-следственных связей в следственно судебной практике по преступлениям, связанным с причинением смерти 166
1. Общая теория причинности в уголовном праве и ее применение к оценке гомицидальных преступлений 166
2. Правовая оценка причинно-следственных связей в гомицидальных преступлениях 177
3. Судебно-медицинская оценка причинно-следственных связей в гомицидальных преступлениях и ее конкуренция с правовой 212
Глава IV. Уголовно-правовой и криминологический анализ гомицидальных преступлений и лиц, их совершающих 232
1. Уголовно-правовой анализ гомицидальных преступлений 232
2. Особенности личности осужденных за умышленное и неосторожное причинение смерти 254
3. Мотивы и мотивация преступлений, связанных с причинением смерти 283
4. Гомицид и суицид: причинный комплекс 315
Глава V. Проблемы предупреждения гомицидальных преступлений 336
1. Основные организационно-правовые аспекты предупреждения гомицидальных преступлений 336
2. Проблемы судебной практики предупреждения гомицидальных преступлений 354
3. Пути повышения эффективности предупреждения гомицидальных преступлений 373
Заключение 408
Список литературы 417
Приложения 492
- Преступления, связанные с причинением смерти, в аспекте ценности человеческой жизни
- Методы и методики изучения гомицидальных преступлений
- Уголовно-правовой анализ гомицидальных преступлений
- Пути повышения эффективности предупреждения гомицидальных преступлений
Преступления, связанные с причинением смерти, в аспекте ценности человеческой жизни
Если в советский период считалось, что убийства относятся к низколатентным преступлениям, то в настоящее время этот тезис ставится под сомнение. Действительно, очень сложно объяснить беспрецедентное, более чем трехкратное уменьшение убийств в России за последние 18 лет – с 34,2 тыс. в 2001 году до 8,6 тыс. в 2018 году. Этому факту в криминологической литературе нет однозначного пояснения.
Профессор Я.И. Гилинский, в частности, высказал предположение о том, что, «возможно, существуют некие общемировые тенденции, обусловливающие «волны» преступности – сложного социального феномена, развивающегося по собственным законам…»8, поскольку с конца 1990-х – начала 2000-х гг. уровень насильственной преступности имел тенденцию к сокращению во многих странах (Великобритании, Германии, Испании, Канаде, Латвии, Литве, Нидерландах, США, Швейцарии, Швеции).
Версия Марсело Аеби и Антонии Линде, авторов одного из новых исследований убийств в Европе, похожа на вышеприведенную. По их мнению, убийства подчиняются такому статистическому явлению, как «регресс к среднему значению», то есть рост числа убийств в начале 1990 гг. был настолько значительным, что не удивительно их сокращение впоследствии (уровень убийств в 2008 году для 28 европейских государств был ниже, чем в 1995 году (исключение – Ирландия, Шотландия и Дания)9. Снижение убийств в мире многие ученые обоснованно связывают с существованием своего рода «цивилизационного процесса», проходившего на фоне сокращения войн, уменьшения использования насилия государством, запрета межличностного физического насилия, изменения социально-демографической структуры общества, укрепления акцента на самоконтроль и консервативные культурные ценности, развития информационных технологий (Интернет), значительно снизивших виктимизацию населения10. Несмотря на существование и, безусловно, положительное влияние многих факторов общественного развития на сокращение насилия, тенденции убийств во многих странах остаются неоднозначными. В частности, с 2007 по 2011 гг. наблюдается рост числа убийств, например, в Австрии – на 47 % (с 1,5 до 2,2 убийств на 100 тысяч населения), в Норвегии – на 61 % (с 2,3 до 3,6), в Нидерландах – на 152 % (с 9,8 до 24,6), в Исландии – на 16 % (с 1,6 до 1,9), в Испании – на 15 % (с 2,3 до 2,6), в Бельгии – на 12 % (с 8,6 до 9,6)11, то есть в странах с достаточно благоприятными социально-экономическими условиями.
Одновременно компаративными исследованиями установлено, что уровень убийств в Восточной Европе, в частности в России, всегда был выше и снижался медленнее, чему способствовал комплекс социально-экономических причин, не наблюдавшихся в западноевропейских государствах (стихийная смена политического режима, локальные войны, нестабильность, высокий уровень бедности и неравенства)12, значительная часть которых, по мнению не только зарубежных13, но и отечественных ученых, сохраняется в настоящее время. В связи с этим большинство криминологов пишут об отсутствии в России объективных предпосылок столь стремительного снижения убийств (коренного изменения причин и условий преступности) и утверждают о росте их латентности14.
Так, В.С. Овчинский, анализируя работы специалистов по проблемам криминальной смертности (криминологов, социологов, медиков, экономистов), пришел к выводу о том, что существует вопиющее несоответствие официальной уголовной статистики с реальностями жизни, а убийства (скрытые и зарегистрированные) – главная причина смерти от травм в России15.
Любую тенденциозность и предвзятость последнего из выводов исключает тот факт, что негативные характеристики преступности отмечают, в том числе, коллективы ученых правоохранительных ведомств, по понятным причинам не заинтересованные в драматизации ситуации. «Принимая во внимание усиление в стране негативных характеристик в социально-экономической, нравственно-психологической и иных сферах общественной жизни, – пишут авторы научного доклада, подготовленного на базе Академии Генеральной прокуратуры РФ, – представляется затруднительным объяснить причины такого снижения корыстно-насильственной преступности. Предположительно снижение числа зарегистрированных преступлений происходит из-за увеличения латентной части преступности...»16. Авторы утверждают, что, несмотря на улучшение официальных показателей, криминальная нагрузка на население не снижается.
Сомневаются в положительных тенденциях динамики убийств опрошенные нами судьи, судебно-медицинские эксперты и оперуполномоченные отделов, отделений уголовного розыска по раскрытию преступлений против личности, организации разыскной работы, розыску без вести пропавших. На вопрос: «Считаете ли Вы, что в стране число убийств ежегодно снижается?», утвердительно ответили 29,4 % судей, 26,3 % судебно-медицинских экспертов и 34,6 % оперуполномоченных. Остальные полагают, что снижается только статистика, а реальная преступность остается на высоком уровне.
Отчеты правоохранительного ведомства о том, что раскрываемость убийств в 2018 году составила 92,3 %, умышленного причинения тяжкого вреда здоровью – 94,4 % на фоне современных криминальных реалий выглядит неубедительно17. Почти стопроцентная раскрываемость тяжких насильственных преступлений может представиться весьма благоприятной для обывателя, но у специалистов она вызывает сомнения, обусловленные манипуляциями при регистрации неочевидных (замаскированных) убийств. Дело в том, что даже в благополучных, экономически развитых демократических странах с хорошо обученной и обеспеченной полицией раскрываемость убийств значительно ни же, например, в Канаде – 67 %18, в Японии – 75,9 %19. Отмечаются и высокие показатели раскрываемости убийств, например, в Австралии – 88 %, Северной Ирландии – 89,5 %, в Англии и Уэльсе – 91 %, однако средняя раскрываемость убийств в 41 стране мира не превысила 62 %, а конкретно по европейскому региону – 82 % (из 22 стран, 2013 г.)20.
По официальным данным на начало 2019 года в России оставались нераскрытыми 7,7 млн преступлений. Из них тяжких и особо тяжких преступлений – 3,3 млн; убийств – 86,2 тыс.; умышленного причинения тяжкого вреда здоровью – 95,9 тыс., в том числе повлекшего смерть потерпевшего – 39 тыс. (Приложение № 3). За этими бездушными цифрами стоят сотни тысяч жертв: люди, не защищенные государством до преступления (в результате чего посягательство стало возможным) и не получившие действенную помощь от государства после посягательства, фактически оставленные наедине с непосильной проблемой. Нужно учесть, что массив нераскрытых преступлений, кроме того, поощряет безнаказанность и способствует эскалации преступности в обществе.
Одним из важнейших вопросов, связанных с предупреждением гомицида, является сокращение количества неразысканных без вести пропавших лиц. Сопоставление сведений о лицах без вести пропавших с данными, отражающими результаты деятельности в этом направлении, несмотря на некоторую положительную динамику, тем не менее, не позволяет признать работу удовлетворительной. Во-первых, число без вести пропавших, находящихся в розыске с возбуждением уголовного дела, с 2004 по 2018 гг. выросло практически в 2 раза. Во-вторых, эффективность розыска за последние годы критически ухудшилась: с 2004 года почти в 36 раз выросло число лиц, судьба которых так и осталась не установлена, но поиск окончен в связи с истечением сроков давности (с 278 до 9632). Массовое прекращение разыскных дел по указанным основаниям вскрывает существующие проблемы в организации розыска без вести пропавших граждан21. Дело в том, что в условиях автоматизированных криминалистических оперативно-справочных учетов, систем видеонаблюдения, возможностей международного сотрудничества неустановление судьбы разыскиваемых лиц (особенно детей или лиц, не имеющих возможности сменить документы и уехать в другую страну) даже за пять лет может свидетельствовать только об одном – человек стал жертвой преступления.
Методы и методики изучения гомицидальных преступлений
Между методологией, представляющей собой своего рода механизм конкретного криминологического исследования, и методикой существует тесная взаимосвязь. Здесь в роли связующего звена выступают методы исследования241. Считается неоспоримым, что методы универсальны, междисциплинарны и общенаучны. Ни у одной науки «нет монополии на эти методы»242. А вот что было достигнуто с их помощью, какие конкретные результаты использования этих методов обогащают знания определенной науки – характеризует объект (предмет) исследования, в данном случае группу гомицидальных преступлений.
Существуют многократно апробированные и дающие высокий результат методики изучения отдельных видов преступлений. Их можно рассматривать как инвариативное ядро, базу построения новых исследовательских программ. Одной из устоявшихся методик изучения преступлений против жизни и здоровья является совокупность таких методов, как: изучение статистических данных, изучение материалов бюро судебно-медицинской экспертизы о результатах освидетельствования живых лиц и экспертизе трупов, опрос граждан, изучение материалов больниц, травматологических пунктов, опрос работников органов здравоохранения и правоохранительных органов, изучение материалов страховых компаний и опрос их сотрудников243. Изучение документов, анкетирование и интервью (в том числе метод «виктимологизации»), наблюдение, эксперимент, моделирование, факторный анализ, сопоставление данных уголовной статистики различных ведомств, опросы населения, специалистов, сотрудников правоохранительных органов, метод экспертных оценок составляют основу методики изучения латентных убийств244.
Применительно к задачам нашего исследования в качестве основных использовались такие методы познания, как: восхождение от абстрактного к конкретному, моделирование, сравнение, анализ и синтез, индукция и дедукция, исторический метод. Последние были дополнены эмпирическими методами, среди которых статистические (статистическое наблюдение, сводка и группировка, статистический анализ), социологические (изучение документов, опросы в форме анкетирования, наблюдение, метод экспертных оценок), социально-психологические (тестирование) и математические методы245.
Метод исследования «восхождение от абстрактного к конкретному» состоит «в движении теоретической мысли ко все более полному, всестороннему и целостному воспроизведению предмета. Абстрактное в диалектической традиции понимается в широком смысле как «бедность», односторонность знания, а конкретное – как его полнота, содержательность»246. В этом смысле принцип позволяет не столько расширить, сколько целенаправленно углубить, развить знания о преступности посредством обособления для изучения новой криминологической группы – преступлений, связанных с причинением смерти (гомицида). Этому процессу сопутствует выдвижение и верификация гипотез. Последняя должна согласовываться с теоретическими положениями криминологии и иметь достаточную вероятность подтверждения247. Так, в ходе изучения гомицида выдвинута гипотеза о том, что истинная мотивация некоторых преступлений не устанавливается, вследствие чего умышленные деяния оцениваются как совершенные по неосторожности. Подтверждение гипотезы позволило классифицировать изучаемые преступления на: 1) собственно гомицид, 2) сопутствующий гомицид; 3) псевдосопутствующий гомицид; 4) неосторожный гомицид; 5) псевдонеосторожный гомицид.
Моделирование является методом исследования объектов познания на их моделях, в целях изучения реально существующих предметов и явлений для определения либо улучшения их характеристик, рационализации способов их построения, управления ими. Формы моделирования разнообразны248.
Для криминологических исследований характерно применения знакового (информационного, мысленного) моделирования, которое может являться методом исследования частной проблемы, но и самостоятельной методикой, подходом. Образ мысленно формируемого явления должен соответствовать следующим критериям: во-первых, упрощать исследовательский процесс, разделяя его на этапы; а во-вторых, по сущностным характеристикам он должен соответствовать оригинальному объекту249. В нашем исследовании подлежали изучению, в частности, такие объекты, как: модель гомицидального преступления с учетом уголовно-правовых и криминологических признаков; модель официального и фактического состояния преступности; модель системы гомицидальных преступлений; модель, отражающая место изучаемых преступлений в системе криминального насилия; модель, отражающая современные уголовно-политические и научные подходы к предупреждению преступлений, изучаемой группы. Применение метода преломлялось через детерминистский, аксиологический, антропологический и синергетический подходы.
Исторический метод предполагает изучение гомицидальных преступлений в темпоральном (временном) разрезе. Исследованию подлежали статистические криминологические показатели в их динамике. Отмечаемые изменения сопоставлялись с генезисом уголовно-правового регулирования в соответствующие годы, состоянием и тенденциями развития общественных процессов, изменением личностных особенностей преступников, вопросами деятельности правоохранительных органов и других госучреждений по профилактике и предупреждению гомицидальных преступлений.
В частности, был сделан вывод о том, что наблюдаемая непоследовательность и фрагментарность современной уголовной политики, отсутствие действенной системы профилактики преступлений (по выражению проф. Э.Ф. Побегайло, бездушно разрушенной к началу 90-х годов250), воспроизводство причин преступлений (социально-экономических, культурных, нравственных, политических и пр.), на которые в силу разных обстоятельств не оказывается должного воздействия – все это не способно переломить негативные тенденции реальной преступности и повысить уровень безопасности личности.
Криминологическими исследованиями, проводимыми в мире, многократно доказано, что успехи в борьбе с гомицидом можно достичь только системно воздействуя на детерминанты преступности через общие и специальные меры, но с упором на общесоциальную профилактику особенно необходимую в обществах, переживающих динамичные социально-экономические преобразования и сопровождающиеся социальным расслоением, безработицей, высоким уровнем бедности, напряженностью, аномией и фрустрацией, характерными для многих постсоветских государств Восточной Европы, в том числе для России251.
Аналитический подход (анализ) используется в большинстве научных методик: при формулировании гипотез, обработке криминологически значимых данных, оформлении выводов. Отдельные виды анализа являются самостоятельными методиками: статистический анализ; анализ деятельности государственных органов по борьбе с преступностью; сравнительный анализ статистических данных из разных источников252. Так, например, в Форме «3-ЕГС» (493)
«Книга 1 Сборник по Российской Федерации. Раздел 1. Сведения о зарегистрированных, раскрытых и нераскрытых преступлениях» отражена соответствующая информация по категориям преступлений, по всем статьям уголовного закона, указано количество предварительно расследованных, зарегистрированных в отчетный период, переданных по подследственности, прекращенных за отсутствием состава, приостановленных преступлениях. В Книге 4 «Сборник по Российской Федерации. Раздел 4. Сведения о количестве потерпевших» указано число потерпевших по категориям преступлений, по статьям УК РФ; физических и юридических лиц; погибших и здоровью которых причинен вред разной степени тяжести; потерпевших несовершеннолетних, сирот, детей, оставшихся без попечения родителей, женщин; лиц, пожилого возраста; инвалидов, мигрантов, иностранцев, безработных, лиц без определенного места жительства, беженцев.
Уголовно-правовой анализ гомицидальных преступлений
При разграничении смежных составов гомицидальных преступлений «субъективный критерий в силу законодательно закрепленного принципа виновной ответственности и психологической теории вины является главным»451. Неоспоримо также, что в процессе установления вины лица следует «опираться» на единство объективного и субъективного в преступлении.
Соответствующую рекомендацию дает и Пленум Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)», в котором указано, что при решении вопроса о направленности умысла виновного, в частности, следует исходить: 1) из совокупности всех обстоятельств содеянного учитывать, в частности, способ и орудие преступления, количество, характер и локализацию телесных повреждений, 2) из предшествующего преступлению и последующего поведения виновного и потерпевшего, их взаимоотношений452.
На значимость объективных обстоятельств при определении формы вины лица в преступлениях против личности обращали внимание многие известные криминалисты. Так, С.В. Бородин отмечал, что действия лиц, совершивших убийство, отличаясь по фактическим обстоятельствам дела, имеют общие для всех признаки:
1) направленность действий виновного на нарушение функций или анатомической целостности жизненно важных органов (головы, шеи, левой стороны груди, печени, паха);
2) применение таких орудий или средств, которыми может быть причинена смерть;
3) интенсивность действий виновного, достаточная для нарушения функций или анатомической целостности жизненно важных органов453.
Г.А. Злобин, Б.С. Никифоров выделяли: характер орудия преступления (и вообще наличие или отсутствие смертоносного орудия); локализацию повреждений (нанесены они в жизненно важные центры или нет); наличие или отсутствие предшествующих преступлению угроз со стороны виновного лишить потерпевшего жизни454.
П.С. Дагель и Д.П. Котов полагали, что установление субъективной стороны преступления возможно при анализе таких обстоятельств, как: объективные признаки самого преступления, объективные признаки обстановки совершения преступления, характеристика обвиняемого, устные и письменные высказывания обвиняемого о субъективной стороне преступления455.
А.Н. Попов обоснованно указывает, что «обстоятельствами, свидетельствующими о предвидении виновным неизбежности смерти потерпевшего, являются:
1) совершение действий, объективно опасных для жизни потерпевшего (поражение жизненно важных центров потерпевшего, сталкивание с высоты, удерживание под водой и т. д.);
2) наличие фактической возможности причинить потерпевшему смерть (вооруженность, подходящая обстановка, наличие специальных познаний, умений, навыков и т. д.);
3) осознанный, не случайный характер действий (выражающийся в их направленности, силе, интенсивности, количестве ударов и т. д.)»456.
Профессор Э.Ф. Побегайло пишет, что в пользу умысла на убийство могут свидетельствовать направленность действий виновного на нарушение функций или анатомической целостности жизненно важных органов потерпевшего, применение таких орудий или средств, которые по своему характеру способны причинить смерть, достаточная интенсивность действий виновного, множественность причиненных потерпевшему ранений, сознание несовместимости причиняемых повреждений с жизнью, сознательное использование обстановки, заведомо исключающей быстрое оказание медицинской помощи, угрозы о лишении жизни и иные подобные обстоятельства457.
Профессор А.И. Коробеев особо отметил, что «необходимо также учитывать динамику умысла виновного: преступление, начатое им как умышленное причинение тяжкого вреда здоровью потерпевшего, может перерасти в убийство»458.
Позиции известных ученых, безусловно, правильны, хотя и содержат заведомо излишние требования к действиям, позволяющим расценивать их как убийство (покушение), а их применение на практике зачастую доводится до абсурда. Причины такого положения в разное время отмечали на страницах научной литературы.
Изучая направленность умысла в тяжких бытовых преступлениях, профессор Д.А. Корецкий в 80-х годах прошлого века обратил внимание на два основных обстоятельства:
- во-первых, часто переоценивается значимость позиции обвиняемого, который, как правило, утверждает, что стремился причинить вред меньший, чем наступивший;
- во-вторых, по-разному понимается жизненная важность поражаемых органов, опасность для жизни применяемых орудий преступления и других обстоятельств, относящихся к объективной стороне преступления.
Согласно исследованию ученого, нанесение проникающих ранений в живот чаще всего рассматривалось в зависимости от фактически наступившего результата как причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшего или не повлекшего смерть и только менее чем одна треть как покушения на убийство. Нанесение проникающих ранений грудной клетки расценивалось по-другому: в большинстве случаев как покушение на убийство. Такое различие, как замечает профессор Д.А. Корецкий, основано на предположении, что, поскольку в грудной клетке находится сердце, повреждение ее причиняется с намерением лишить потерпевшего жизни, нанесение же ранений в живот при своевременном медицинском вмешательстве не приводит к смертельному исходу, а, значит, умысел виновного направлен не на лишение жизни, а на причинение вреда здоровью потерпевшего. «Между тем, – продолжает ученый, – многочисленны факты смерти от удара ножом в живот и, напротив, благополучный исход при ранении грудной клетки с повреждением сердца»459.
Проведенное нами исследование показывает, что камнем преткновения при разграничении составов убийства, умышленного причинения тяжкого вреда здоровью, причинения смерти по неосторожности наряду с оценкой локализации повреждений на теле потерпевшего по-прежнему выступают подходы к учету способа (орудия) причинения вреда. Результаты изучения материалов уголовных дел по ст. 105, 109, ч. 4 ст. 111 УК РФ можно представить в виде таблиц (табл. 8, 9). Основываясь на полученных данных, можно сделать вывод, что в массе деяний, квалифицированных по ст. 105 УК РФ, первое место по степени распространения занимают повреждения, локализованные в области головы (1); на втором месте – травмы брюшной полости (2); на третьем – травмы грудной клетки (3); на четвертом месте – сочетанные травмы (4), на пятом – травмы шеи (5). При квалификации по ч. 4 ст. 111 УК РФ наблюдается иная иерархия локализации повреждений, а именно: меняются «местами» позиции 1 и 4 от вышеприведенной: 1) сочетанная травма; 2) травма брюшной полости; 3) травма грудной клетки; 4) травма головы.
Пути повышения эффективности предупреждения гомицидальных преступлений
Обозначенные в работе вопросы состояния преступлений, связанных с причинением смерти, требуют пересмотра системы мер, направленных на их предупреждение. Руководящее значение в организации этого процесса приобретают международные стандарты противодействия преступлениям, разрабатываемые ООН, Советом Европы и другими международными организациями. Их анализ показывает, что залогом эффективной борьбы с преступностью и го-мицидом, в частности, априори признается улучшение образа жизни и нравов людей, то есть общее профилактическое воздействие на общественную среду. Так, на XI Конгрессе ООН по предупреждению преступности и уголовному правосудию указывалась важность инвестирования профилактики преступности и разработки ее эффективной стратегии (п. 22)723. Приоритетность профилактических мероприятий обсуждалась и на предыдущих международных семинарах, где подчеркивалось, что «достижение подлинной социальной справедливости в области распределения материальных и духовных благ среди всех членов общества, ликвидации всех форм эксплуатации и социального и экономического угнетения и неравенства, а также реальная гарантия всех основных прав и свобод человека – главный залог успеха борьбы с преступностью и ее полного искоренения из жизни общества»724. Все аспекты мер общего предупреждения преступности включены в Дохинскую декларацию725.
Компоненты социально-психологического благополучия связаны между собой и взаимозависимы. Не может быть улучшения морали, если общество находится в тисках социально-экономических проблем. Поэтому реализация программ по оказанию действенной социальной помощи малоимущим, многодетным семьям, одиноким матерям, адресное финансирование домов-интернатов и организация досуга детей и подростков, преодоление бедности, организация занятости населения, возрождение культурного наследия страны, гарантированность здравоохранения, вне сомнений, окажет мощное влияние на становление личностных идеалов в духе миролюбия, уважения, взаимопомощи, милосердия, сострадания, что значительно снизит уровень насилия в обществе. Улучшение морали должно быть стратегическим направлением общего предупреждения гомицида, которое формирует уважение к правам и свободам другого человека, понимание неприкосновенности его жизни, целесообразности правовых предписаний и верховенства неписанных правил человеколюбия. По этому поводу в международных документах подчеркивается, что «изменение только в правовых системах не приводит к установлению верховенства права в обществах, если в них отсутствуют необходимые традиционные и культурные ценности»726.
Важнейшее место в предупреждении гомицида, таким образом, занимает теория интериоризации, «в соответствии с которой при рождении человек вступает в мир ценностей, охраняемых и поддерживаемых системой социальных предписаний, запретов и санкций... Ценностно-нормативная система личности служит внутренним механизмом управления социальным поведением. По мере развития личности и обогащения внутренней нормативной системы она приобретает все большую самостоятельность от внешних воздействий, становится более устойчивой»727. Иными словами, законопослушное поведение должно основываться не на боязни правовой ответственности, а на уважении прав и свобод другого человека, неприкосновенности его жизни и здоровья, понимании целесообразности правовых предписаний и верховенства неписанных правил человеколюбия. Это глобальная задача и к ней нужно стремиться.
Линии приоритета профилактики преступлений четко следует мировая и отечественная криминология728, что не позволяет согласиться с теми авторами, которые считают, что российские криминологи, в отличие от западных коллег, сосредотачивают свое внимание главным образом на борьбе с преступностью уголовно-правовыми средствами729. Проблема, как свидетельствует и наше исследование, всегда заключалась в том, что, несмотря на декларации и «… учитывая реалии нашей жизни, социальная политика государства пока что остается «остаточным принципом» его стратегической линии»730. Приведенное более пятнадцати лет назад замечание академика В.Н. Кудрявцева всецело распространяется на жизнь в современной России.
Мы отмечали, что законодателем последнее десятилетие немало предпринято для выполнения международных обязательств по общей профилактике преступности. Многие концепции, стратегии и программы отличаются качеством проработки. Но основная проблема остается: очень нужные и, в целом, правильные мероприятия реализуются недостаточно эффективно из-за вопросов финансирования или контроля над распределением бюджетных средств, а также недостатков планирования и взаимодействия.
Ситуация осложняется проведением социально-экономических реформ (например, пенсионной), способных, по мнению ученых, усилить влияние главных факторов преступности: неравенства и бедности, подорвать антикриминогенный потенциал российского общества. Доктор юридических наук В.С. Ов-чинский уже сегодня предупреждает, что «без стратегического планирования Россия очень быстро может стать маргинальным государством»731.
Конечно, обозначенные проблемы есть и в других государствах, причем не только в развивающихся. Так, Ирвин Уоллер, президент Международной организации помощи жертвам (США), модератор обсуждения вопроса о восстановлении прав жертв преступлений в рамках XIII Конгресса ООН по предупреждению преступности и уголовному правосудию, а также разработчик программ ВОЗ, в своих работах утверждает: снижения темпа убийств достичь вполне возможно, однако для этого следует «преодолеть политическую инерцию и ложные мифы» о том, что милитаризация полиции и увеличение ее штата позволит эффективно бороться с насилием. Полицейская деятельность не в состоянии повлиять на многие факторы гомицида, поэтому, по мнению ученого, если 10 % того, что тратится на полицейскую деятельность, будет дополнительно вложено в развитие системы образования, работу социальных служб, участие общественности в борьбе с девиантным поведением и здравоохранение, то это позволит снизить число насильственных преступлений в городах до 2030 года до 50 % и более. Несмотря на то, что программы И. Уоллера успешно прошли пробацию во многих городах мира, он с сожалением отмечает недостаточное внимание и даже игнорирование уполномоченными органами США мер по повышению эффективности профилактических мероприятий732.
Тем не менее сегодня, на пути к успешной профилактике гомицида, нашей стране следует стремиться к полной реализации мероприятий, закрепленных в Резолюции Генеральной ассамблеи ООН «Повестка дня в области устойчивого развития на период до 2030 года», а также продолжать работу, начатую в период действия целей в области развития, сформулированных в Декларации тысячелетия ООН733. В соответствии с Резолюцией 1 января 2016 года вступили в силу новые 17 целей (169 задач) в области устойчивого развития, акцентирующие внимание на таких аспектах, как повсеместная ликвидация нищеты во всех ее формах, ликвидация голода, улучшение питания; обеспечение здорового образа жизни и содействие благополучию для всех в любом возрасте; обеспечение всеохватного и справедливого качественного образования; обеспечение гендерного равенства и расширение прав и возможностей всех женщин и девочек; содействие поступательному, всеохватному и устойчивому экономическому росту и достойной работе для всех; содействие всеохватной и устойчивой индустриализации и инновациям; сокращение неравенства внутри стран и между ними; обеспечение открытости, безопасности, жизнестойкости и экологической устойчивости городов и населенных пунктов; содействие построению миролюбивого и открытого общества в интересах устойчивого развития, обеспечение доступа к правосудию для всех; активизация работы в рамках Глобального партнерства в интересах устойчивого развития. Цели носят комплексный и неделимый характер и обеспечивают сбалансированность всех трех компонентов устойчивого развития: экономического, социального и экологического. Наша страна как государство-участник выразила решимость «способствовать построению миролюбивого, справедливого и свободного от социальных барьеров общества, в котором нет места страху и насилию. Не может быть устойчивого развития без мира и мира без устойчивого развития»734 и должна стремиться к достижению глобальных целей как лучшей профилактике гоми-цидального поведения.