Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Трактовка связи моды и преступности в отечественных науках о человеческом поведении с. 12-106
Параграф 1. Эпистема советской криминологии с. 12-29
Параграф 2. Трактовка понятия «мода» в отечественной науке с. 29-58
Параграф 3. Моды в криминологии с. 56-106
Глава 2. Мода и преступность в зарубежных странах с. 107-187
Параграф 1. «Двойная связь» моды и преступности в аспекте представлений о «коллективном бессознательном» с. 107-137
Параграф 2. Понятие Системы Моды. Система Моды и Порядок/беспорядок с, 137-187
Глава 3. Связь моды и преступности в современном российском обществе с: 188-263
Параграф 1. Значение традиции и моды для поддержания в состоянии порядка российского общества с. 188-207
Параграф 2. Фактор моды в причинном комплексе современной российской преступности с. 207-247
2.1. Женская преступность и мода с. 247-257
2.2. Криминогенное значение моды в молодежной среде с. 258-263
Заключение с. 264-269
Библиография с. 270-290
- Эпистема советской криминологии
- Трактовка понятия «мода» в отечественной науке
- «Двойная связь» моды и преступности в аспекте представлений о «коллективном бессознательном»
- Значение традиции и моды для поддержания в состоянии порядка российского общества
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Феномены моды и преступности неизбежно привлекают внимание любого» кто задумывается о закономерностях существования и развития человеческого общества. Атрибутивная принадлежность этих явлений всякой социальной структуре кажется бесспорной: она может быть прослежена на протяжении всей истории социума, вплоть до времени самого зарождения его.
Однако, объективно, роль моды и преступности в общественной системе бывает различной. Тем более различными могут быть субъективные оценки влияния этих явлений на порядок социальной структуры. Потребность в переоценке указанного влияния особенно велика в переходные для общества периоды, сопровождающиеся нарастанием беспорядка
Сегодня, когда Россия, переживая глубочайший социально-экономический и культурный кризис, столкнулась с глобальной криминализацией, которая ставит под угрозу само существование государства и общества, необходим поиск принципиально новых подходов в осмыслении того, что есть порядок применительно к социальной структуре, каковы механизмы, поддерживающие его. Пришло время переосмыслить и роль элементов беспорядка, неизбежно присутствующих во всякой структуре. Это расширяет возможности по поиску новых средств социального менеджмента, которые при авторитарном реясиме не использовались.
В этом плане требуется по-новому рассмотреть природу моды и ее значение для происходящих в Российской Федерации социальных процессов, включая ее влияние на преступность. Особую актуальность в настоящее время имеет выявление взаимосвязи данных феноменов, потому что возврат к открыто репрессивным методам борьбы с преступностью, вряд ли возможен в
условиях демократии. Необходимо опираться не на репрессию я грубое насилие, а использовать более тонкие, неявные методы управления общественными процессами, в том числе криминологического характера. Предстоит освоить использование тех средств социального инжиниринга, которые показали свою эффективность в демократических странах. Построение гражданского общества в России делает крайне своевременным изучение антикриминогенной роли моды, а также связанных с нею рекламой, кредитом, поп-искусством чрезвычайно важное стабилизирующее значение в постиндустриальных обществах потребления.
Если мода относится к тем социальным факторам, которые связаны каким-то образом с упорядочиванием общественных процессов, с порядком в общем смысле, то преступность есть результат сбоя в работе механизма социального регулирования, т.е. связана с беспорядком.
Однако и здесь предстоит по-новому определиться с тем, что присутствует в. преступности от биологического естества человека и поэтому в качестве элементов беспорядка неизбежно наличествует в общественной структуре. Выяснить каково значение психологического механизма подражания в распространении асоциального поведения, действие которого подвержено социальной коррекции. Поэтому понимание роли биологического начала в виде сексуального инстинкта, в равной степени присущего и преступному, и модному поведению, необычайно важно. Пришло время осмыслить это обстоятельство с ранее отвергавшихся по идеологическим причинам неофрейдизма и ряда других научных течений.
Своевременность научного исследования, есть, если угодно, его модность. Сейчас, когда наше общество лихорадочно ищет идеи, которые могли бы объединить его, предотвратить разложение социальных тканей, необходимы новые интерпретации знаков национальной культуры. Конфликт традиции и моды переживается в постсоветской России весьма остро.
Необходимо своевременно понять как угрозы, исходящие от моды, как либидиалъного аппарата, провоцирующего, катализирующего криминогенные процессы, так и оценить возможные преимущества от формирования Системы Моды, которая является мощным фактором поддержания порядка в обществе.
Актуальность настоящего исследования определяется и общим состоянием отечественных наук, занимающихся изучением человеческого поведения. Есть все основания полагать, что в современной криминологии после отказа от единой идеологии отмечается повышенный интерес к учениям, которые раньше были если не под прямым запретом, то во всяком случае маргинальными.
Полагаем, что актуальность рассмотрения взаимосвязи моды и преступности обусловлена и тем, что в отечественной социологии и криминологии отмечается появление моды на биологические интерпретации природы человеческого поведения, в том числе на различного рода учения о бессознательном, коренящемся в инстинктах человека.
Таким образом, актуальность темы настоящего исследования обуславливается как социальными процессами, объективно происходящими в российском обществе, так и познавательной ситуацией, сложившейся в отечественной криминологии.
Цель и задачи диссертационного исследования. Основная цель работы состоит в том, чтобы на основе новой методологической базы, опыта развития советской и в целом отечественной криминологии, теоретических исследований и эмпирического материала дать объяснение значения моды в системе криминогенных факторов, роли моды в выработке научного знания криминологией, а также выработать предложения по использованию Системы Моды в качестве средства социального менеджмента.
*
Эта цель опосредуется более конкретизированными задачами исследования:
изучение природы преступности и моды с позиции неофрейдизма;
осмысление роли языка в природе моды и преступности, как знаковых систем;
формулирование понятия «либидиалъяый аппарат моды»;
- рассмотрение влияния моды, как либидиального аппарата, на
распространение образцов асоциального поведения;
- познание нормативной функции моды, выступающей в'виде средства
социального означивания;
осмысление истории развития советской криминологии в аспекте проявлений научной моды;
понимание фактора моды в системе криминогенных детерминант современной российской преступности;
изучение криминогенного влияния моды на примере женской преступности;
анализ фактора моды в формировании поведения молодежи и несовершеннолетних, включая антисоциальное поведение.
Объект и предмет исследования. Объектом исследования являлись мода и преступность как социальные явления в аспекте их взаимодействия, а также само криминологическое научное знание, отражающее их.
Предмет исследования включает в себя научные работы по философии, социологии, психологии, криминологии, количественные и качественные показатели преступности, показатели социальных процессов, связанных с проявлениями моды в российском обществе.
Методология и методика исследования. Методологической основой исследования являются комплекс интеллектуальных течений в виде пост структурализма, неофрейдизма и других, которые формируют теорию познания постмодернизма.
Нормативную базу исследования составляют Конституция РФ, действующее уголовное и уголовно - процессуальное законодательство.
Теоретическую основу исследования составили работы основателя психоанализа 3. Фрейда, неофрейдистов К.Г. Юнга, А. Фрейд, К. Хорна, структуралистов и постструктуралистов М. Фуко, Р. Барта, Ж.. Лакана, постмодернистов Ж. Бодрийяра, Ф. Гваттари, Ж. Дилеза, дореволюционных отечественных криминологов М.Н. Гернета, ДА. Дриля, Е.Н. Ефимова, Е.В. Тарновской, современных отечественных криминологов Ю.М. Антоняна, К.Е. Игошева, И.И. Карпеца, В.Н. Кудрявцева, Н.Ф. Кузнецовой, С.Л. Лебедева, И.С. Ноя, В.А. Серебряковой, B.C. Устинова, А.С. Шляпочникова, A.M. Яковлева. Зарубежных криминологов, таких как Д. Абрахамсон, П. Кайзер, Д, Колемон, Д. Митз, Р.Х. Нагасава, У. Реклесс, Г. Сайекс, Д.О. Фридрихе, М.Д. Шварц, У. Уайт.
Кроме того, использовались работы по криминологии, социологии, психологии, педагогике, семиотике, философии, уголовному праву, принадлежащие другим авторам, которые указаны в библиографическом разделе диссертации.
В процессе подготовки диссертации использовались также формально логический, диалектический, социологический методы, статистическая и другие методики.
Эмпирическая база исследования. Достоверность и обоснованность выводов, сделанных по результатам диссертационного исследования, обеспечены в первую очередь комплексным подходом в сборе эмпирического
материала.
В целях выявления общих статистических закономерностей, касающихся проблемы взаимосвязи моды и преступности в современном российском обществе, проводились сбор и изучение статистических данных в
- Волго-Вятском регионе:
Нижнем Новгороде, Дзержинске, Павлове, Чебоксарах, Шумерлях, Ижевске;
г. Ростове-на-Дону;
г. Санкт-Петербурге.
При проведении социологических исследований автор особое внимание уделил таким социальным группам, как женщины, совершившие преступления; несовершеннолетние, состоящие на учете в инспекциях по делам несовершеннолетних, а также студенты вузов и учащиеся средних учебных заведений. В связи с этим, с декабря 1996 г. по февраль 1998 г. было проинтервьюировано 217 учащихся и студентов, 119 несовершеннолетних, состоящих на учете в ИДН, 123 женщины, отбывающие наказание в виде лишения свободы. Кроме того, были взяты интервью у 40 экспертов, ЧЬИ ответы использовались при анализе эмпирического материала. .
Научная новизна исследования состоит в том, что впервые в отечественной криминологии исследована проблема взаимосвязи моды и преступности, понимаемых как явления, в равной степени коренящиеся в области индивидуального и коллективного подсознательного. При этом также впервые анализ материала осуществлялся с антипозитивистских позиций через применение методов постструктурализма, семиологии, неофрейдизма.
Положения, выносимые на защиту:
1. На подсознательном уровне индивидуальный психический механизм
модного поведения приводится в действие сексуальным инстинктом, т. е. либидо. Либидиальный аппарат моды составляют вроэюдениая способность человека к подсознательному копированию чужого поведения, обладающего сексуальной значимостью, а также его постоянная тяга к новизне и одновременно страх перед ней, основанные на комплексе неполноценности, которые ориентируют субъекта при поиске оптимального сексуального партнера на соблазненное.
Криминогенное значение моды как либидиалъного аппарата заключается в возможности подражания, которое моэ/сет привести к распаду общества.
Мода делает подсознательную предрасположенность человека к нарушению запретов социальной реальностью, ибо придает ей массовую степень. И если на уровне единичного поведенческого акта следование модному преступному образцу не всегда человеком осознается, то на уровне общественной закономерности, как фон и как катализатор относительно массового поведения, мода, безусловно, формирует преступность, являющуюся относительно массовым антисоциальным феноменом.
Преступность следует расценивать в качестве явления, составляющего неотъемлемую принадлежность правопорядка. Поэтому «искоренение» преступности невозможно. Поскольку бытие структуры с необходимостью предполагает наличие энтропии (беспорядка), постольку наличие преступности, как проявление беспорядка есть подтверждение бытия структуры. Отсутствие же преступности означает ту пустоту, которая равнозначна отсутствию самой социальной структуры.
Антикриминогенные свойства Системы Моды основаны на том, что в
содержательном Плане она представляет собой знаковую систему, образованную языком. Благодаря тому, что между системой человеческих реальных потребностей и системой действительных объектов их
удовлетворения вклинивается абстрактная система манипулируемых знаков, происходит сублимация агрессивной энергии инстинктов человека в сумму активностей экономического, идеологического, социального характера.
6. Существующая в современной российской институциональной системе
Система Моды находится только в стадии формирования. Отсутствует
культурный иммунитет, который бы защищал социальный организм от
вредных модных новаций, начиная от религиозных сект, заканчивая
стандартами потребления.
7. Подчиненное положение женщины в современном обществе не
позволяет в полной мере раскрепоститься подсознательному механизму в ее
поведении. Этим объясняется то, что женщины совершают меньше
преступлений, чем мужчины. Но по мере эмансипации будет происходить
выравнивание уровней женской и мужской преступности.
Теоретическое и практическое значение диссертационного исследования заключается в следующем:
Настоящая работа выходит из ряда традиционных исследований в области криминологии и показывает, что возможны и другие подходы в понимании социальных, в том числе криминогенных явлений. По сути, это первая попытка реализации в криминологии постмодернистских идей.
Результаты предпринятых изысканий позволили по-новому посмотреть как на самое криминологическое знание, так и на такие его объекты, как мода и преступность. Методологическая база, которая использована в работе, расширяет горизонты познания криминологии.
Теоретические и практические рекомендации по результатам исследования могут быть использованы практическими работниками в профилактической деятельности.
Диссертация представляет интерес в качестве учебного материала при
подготовке практических работников правоохранительных органов.
Апробация и внедрение в практику результатов исследования
Основные положения диссертационного исследования изложены автором в трех научных статьях.
Отдельные результаты исследования доложены и обсуждены на научных конференциях, проведенных в НЮИ МВД РФ и ННГУ в 1996 и 1997 годах.
Выводы и предложения исследователя нашли отражение в аналитической справке, направленной в УВД Нижегородской области.
Материалы диссертационного исследования применяются при подготовке лекций, проведения семинарских и практических занятий по криминологии и социологии в НЮИ МВД РФ.
Структура диссертации и способ изложения материала. Структура диссертации обусловлена целью исследования и вытекающими из нее задачами. Диссертация состоит из введения, трех глав, включающих восемь параграфов, заключения, списка использованной литературы,
Исследовательский характер работы определяет изложение материала в виде отражения процесса познания моды и преступности, как явлений, находящихся в сложных отношениях взаимодействия.
Эпистема советской криминологии
Под термином эпистема понимают совокупность базовых мировозренческих положений, составляющих познавательную парадигму данной науки. Есть все основания говорить о существовании советской эпистемы криминологии, которая осталась без существенных изменений по настоящее время, не смотря на некоторую смену акцентов при интерпретировании тех или иных объектов. Методологическая основа унаследована современной криминологией от советской. Поэтому в дальнейшем мы не будем проводить различие между советской и постсоветской криминологическими практиками, полагая, что они объединены одной дискурсивной формацией.
Мы полагаем, что конечный результат смыслопроизводства советской криминологии в известной степени был детерминирован теми идеями, которые вырабатывались смежными науками, имевшими для нее базовый характер: философией, социологией, психологией, физиологией, генетикой, этикой и пр.
Научные положения, выработанные другими науками, криминология перерабатывала для своих нужд объяснения природы криминального поведения, личности преступника, преступности и системы ее детерминант. Мы полагаем, что развитие знаний как о самих моде и о преступности, так увязка их на определенном этапе в единое смысловое единство происходило под непосредственным влиянием научных дискуссий по более фундаментальным проблемам, имевшим выход на указанную криминологическую проблематику.
Поэтому, чтобы восстановить весь комплекс смысловых составляющих, которые обуславливали то или иное представление о сущности этих объектов и их взаимосвязи надо поместить «основной вопрос» криминологии - «о причине преступности» в контекст более принципиальной, фундаментальной дискуссии о соотношении социального и биологического, которая имела и имеет место в социологических и антропологических науках. От исхода этой дискуссии, полагаем, зависит то, как в криминологии рассматривается значение моды в системе детерминирующих преступность факторов.
Рассмотрим коротко те . основополагающие представления, на базе которых сформировалась познавательная парадигма советской криминологии. Методологической базой любой советской науки являлся диалектический материализм. Последний представляет собой одну из модернистских концепций натурфилософии, основанную на допущении того, что объяснения природы явлений не могут включать ссылок на духовные элементы или божественное вмешательство, а должны основываться на уверенности в существовании исключительно нечто» называемого материей или материей-энергией, в максимальной мере подтверждаемого человеческими ощущениями, воспринимаемыми при помощи различных органов чувств.
Советская интерпретация диалектического материализма представляет собой в известной степени преувеличение этих допущений, возведенных политической властью в непререкаемые догматы. Полагаем, что эта идеологизированность, политическая ангажированность марксистско-ленинского варианта материализма определили в главном эпистему советской криминологии, К числу непререкаемых истин, которые непосредственно оказали влияние на понимание рассматриваемой нами проблематики, относятся следующие постулаты:
- человеческое знание формируется объективно существующей реальностью (как природной, так и социальной); бытие определяет сознание; - сущность человека - это совокупность общественных отношений; - человеческое знание прирастает со временем, однако это приращение осуществляется путем аккумулирования относительных истин и в конечном итоге, ведущих к достижению истины абсолютной;
- сознательными усилиями можно изменить окружающий мир: воспитать нового «советского человека», полностью ликвидировать преступность.
Поддержка диалектического материализма со стороны бюрократического, авторитарного, репрессивного государства мешала его восприятию как одной из возможных версий объяснения мира и превращала его в догму, невосприимчивую к механизму модного смыслопроизводства.
Речь идет не столько о сути постулируемых диалектическим материализмом положений, которые нельзя ни опровергнуть, ни доказать, а в их авторитарной форме, которая мешала криминологии развиваться естественным образом. Государственная власть применяла криминологию, как и науку в целом, в качестве средства легитимизации своей уголовной политики. И надо сказать, что советские ученые - криминологии позволяли себя использовать в таком виде.
Идеологический момент, партийность сказались сильнее всего прочего именно в криминологии по сравнению с другими гуманитарными науками. И вполне понятно почему - требовались доказательства того, что препятствия усилиям власти по формированию нового бесконфликтного декриминализированного общества, нового «советского человека» носят не внутрисистемный, а внешний и преходящий характер. Советская идеология исходила из того, что в результате социалистической революции созданы условия для перехода к новой социально-экономической формации, в которой якобы отсутствуют причины для совершения преступлений.
Трактовка понятия «мода» в отечественной науке
На формировании понятия моды сильно сказалась традиция решения проблемы социального в формировании поведения человека, которая сложилась в российской психологии и физиологии. Альтернативные объяснения природы человеческой психики через бессознательное, которые на западе разрабатывались в русле фрейдизма и неофрейдизма, в отечественной литературе не получили широкого признания. Этим объясняется тот, получивший наибольшее распространение, специфический взгляд на психологический механизм моды, согласно которому модное поведение носит сознательный характер. Безусловно, на трактовку моды в обществоведческой научной литературе самым непосредственным образом повлияли и идеологические предубеждения, связанные с методологией марксизма-ленинизма. В силу указанных причин мода, как социальное явления и как проявление массовой психологии, стала предметом специального научного исследования только в 60-е годы, когда, как отмечалось исследователями, «образовался ощутимый разрыв между практическим влиянием моды на социальную жизнь и ее теорией».1 Как правильно отмечает З.Б. Элькина, научное исследование моды долгое время в СССР недооценивалось и не проводилось.
Кстати, это утверждение справедливо и по сей день. Поскольку мода не может стать объектом научного исследования, пока в таковом нет потребности со стороны общества. Между тем мода может быть исследована с различных позиций. В отечественной научной литературе еще до революции сложилось несколько подходов в ее изучении. При этом нетрудно заметить, что общий тон рассуждений о моде (как правило, морализаторского свойства) бьхл скорее осуждающим.
В 19 веке в России мода воспринималась как легкая простуда, которая периодически поражает общество, но не затрагивает его основ. В.И, Даль в своем «Толковом словаре» давал следующее понятие: «Мода - временная изменчивая прихоть в житейском быту, покрое одежды и в наряде»,1 На этом этапе отношение к моде было утилитаристским. Мода рассматривалась как неофициальное приложение к эстетическим категориям. Критика моды с этической и эстетической стороны имеется в произведениях А. Ключарева, А.Н. Радищева, В,Г. Белинского, Н.В. Гоголя, М.Е. Салтыкова-Щедрина, Ф.М. Достоевского, А.П. Чехова, Л.Н. Толстого.2
Таким образом, первый опыт исследования моды имел ярко выраженную этическую и эстетическую форму и достаточно негативную окраску. Надо отметить, что эстетический аспект (который, пожалуй, свидетельствует о наиболее низком уровне теоретического осмысления моды) в освещении моды оказался, пожалуй, одним из самых устойчивых и преобладал в России вплоть до 60-х годов. Правда, до революции читатель был знаком и с исследованиями моды в биологическом, а также экономическом планах. Сторонниками объяснения природы моды через действие биологического принципа подраэюания были Г. Михайловский, Н. Рейнгардт и даже в какой-то мере Г, Плеханов.
В частности, российский исследователь Н.В. Рейнгардт, развивая идеи Кабаниса, Г. Спенсера, О. Конта, писал, что главный фактор в проявлении моды заключается в духе нововведения, в стремлении людей к обновлению; подражание же есть только, так сказать средство, через которое мода от одного лица или группы лиц распространяется во всей массе.1 По мнению этого автора, дух нововведения имеет весьма сложный характер; он обусловлен не одними личными эгоистическими инстинктами, но также симпатическими чувствами и идеями, господствующими в данном обществе в известную эпоху. Стремление к обновлению проявляется, прежде всего, в немногих личностях, героях, затем толпа воспринимает новое в силу подражания.
Для исследователей моды 19-ого и начала 20-ого веков была уже вполне очевидной экономическая связь моды с капиталистическим способом производства. Те, кто считал этот способ производства несправедливым, к моде относились негативно.3 К числу критиков моды, как социально -экономического явления относятся К. Маркс, Ф. Энгельс, В.И. Ленин.4
Негативное отношение основоположников марксизма-ленинизма к моде, в котором отражались представления политической экономии 19-ого века, наложило на понятие моды негативный отпечаток, как символа пороков буржуазии.
«Двойная связь» моды и преступности в аспекте представлений о «коллективном бессознательном»
Переживаемый ныне постмодернистский этап в развитии социальных наук неразрывно связан с постулатом психоанализа о коллективном бессознательном. Поэтому прежде чем непосредственно перейти к рассмотрению заявленной в данном параграфе проблематике необходимо указать место "бессознательного" в научной традиции "биологического" объяснения природы человеческого поведения.
Следует сказать, что постановка вопроса о связи преступности и моды именно в плоскости "коллективного бессознательного", на наш взгляд, позволяет указать на то, что в равной степени присуще обоим этим явлениям, а именно: лежащей в их основе пан сексуальности. Причем конфликтная форма, в которой проявляются импульсы эротического Желания и в преступности и в моде, позволяет говорить как о далеко не случайном пересечении векторов развития, как того, так и другого феноменов.
Конфликт, о котором идет речь, в своей основе имеет подавление бессознательных импульсов социальными запретами. Психоанализ не претендует на исчерпывающее объяснение социально-психологической природы преступности и моды. Однако его постулат об автономном значении бессознательного, наряду с сознательной стороной психологического механизма поведения человека, позволяет по-новому взглянуть на природу моды и преступности, дает оригинальную интерпретацию характера связи этих явлений. Вспомним выявленную американскими криминологами корреляционную связь между длиной женских юбок и коэффициентом преступности, Объяснение этой зависимости в аспекте перераспределения сексуальной энергии, либидо» о котором говорит неофрейдизм, представляется весьма интересной.
Полагаем, что многие научные разработки в области изучения подсознательного, которые, кстати, составляют ныне неотъемлемую часть научного аппарата западных ученых, позволяют и нам взглянуть под иным углом зрения на многие социальные явления, бывшие и ранее объектами изучения отечественной криминологии, но рассматривавшиеся с других методологических позиций. Это значит, что наше представление о "старых объектах" расширится.
Итак, мы полагаем, что реальность, которая объединяет моду и преступность, и в которой они реализуются - это сфера либидо. К этому надо добавить то обстоятельство (характерное для постмодернистского видения социальных явлений), что понимание этой реальности - единственно возможно через язык. Более того, сама бессознательность, как показывают исследования Ж. Лакана, имеет языковую структуру.
Конечно, природа преступного поведения и поведения модного не сводится исключительно к инстинктивным импульсам. Тем не менее, не только для нас становится очевидным тот факт, что коллективное бессознательное, в основе которого лежит пан сексуальность, нуждается в учете со стороны криминологов, которые в контексте новой познавательной ситуации задаются вопросом о природе преступности и ее причинах.
Укажем в связи с этим недавно опубликованную работу В.М. Антоняна "Психология убийства", в которой совершенно однозначно среди факторов, обуславливающихгрост количества убийств в современной России, указывается высвобождение ранее подавляемой различными социальными институтами агрессии, внутренне присущей человеку. По Юнгу влечение к разрушению составляет один из базовых инстинктов человека, то, что образует его биологический архетип. В.М Антонян вполне разделяет психоаналитическое представление о том, что для любого человека характерно наличие подсознательных, скрытых в глубинах психики, "забытых", но не исчезнувших биологических побуждений поведенческой активности.1
Будучи по своему биологическому генотипу животным, человек запрограммирован на уровне подсознательного к агрессивности, так как через обладание чужим (в конечном смысле - телом) проявляются инстинкты самосохранения, удовлетворения голода, сексуальный. Однако человек животное общественное и это обстоятельство наложило противоречивый отпечаток на его психологический архетип, поскольку существование в сообществе себе подобных требует соблюдения ограничений, без которых беспредельное желание Эго ведет к подавлению всего "иного", стоящего на пути его реализации.
Вся история цивилизации - это история модификации, усложнения системы запретов, которая призвана адаптировать биологические позывы к обладанию другим применительно к изменяющимся условиям общежития.
Полагаем, что язык стал средством коммуникации для того, чтобы в формируемой сфере запретов - т.е. социальной среде способствовать выживанию человека и продлению его рода.
Таким образом, запреты - имеют социальное происхождение. Их осознание и усвоение отражается в языковых процессах. Развитие языка связано с вытеснением Желания в область подсознательного. Поскольку язык -основное средство социализации, как и средство понимания, осознания себя человеком как общественного существа. В известном смысле преступность есть продукт культуры и, если уж договаривать до конца - языка. Ведь, чтобы какое-то явление стало преступным, его следует назвать, поименовать таковым.
Значение традиции и моды для поддержания в состоянии порядка российского общества
Выводы сделанные в предыдущем параграфе по поводу социальной значимости Системы Моды, очевидно, должны быть справедливы и в отношении России. Поскольку Россия является частью "цивилизованного мира", организованного по Западному образцу. Правда лишь настолько, насколько она реально стала частью западной цивилизации. Кроме того, несомненно, надлежит сделать поправку на специфику культурного архетипа, а также социально-экономический кризис, который переживает страна,
В качестве самых общих и предварительных замечаний отметим, что своеобразие культуры России проявляется в том, что европейское начало в ней носит вторичный, производный характер от оригинальной европейской культуры. Что объясняется вторичностью нашей культуры в отношении европейской. Поэтому по большому счету нам всегда труднее адаптироваться к новым модным европейским веяниям. Все идеи заимствованы нами у европейцев. На русской почве они приобретают новый вид, новый смысл. Но происхождение их - инородное. Этим объясняется запоздалость, искаженность, вторичность русских культурных моделей. Это есть проявление типичных недостатков копии.
Конечно, западная социально-культурная модель соблазнительна для интеллектуальной элиты. Однако вопрос в том, способна ли страна адекватно воспринять эту модель. Требуется ответить на вопросы: что определяет особенность способа функционирования российской культуры - обычай или мода? Каково значение того и другого в арсенале средств нормативного регулирования в обществе?
Что касается социально-экономического кризиса, то его общее негативное влияние на социальные, культурные процессы, в том числе и связанные с модой, вполне очевидны. В этой связи мы не оспариваем того очевидного обстоятельства, что основной причиной роста преступности в Российской Федерации является социально-экономический кризис. Однако в стране имеет место и кризис культурный, идеологический, Именно на него мы хотели бы обратить внимание. По нашему мнению, сердцевину этого кризиса составляет противоречие между модой и традицией (как двумя различными механизмами нормативного регулирования), переживаемого в остро конфликтной форме. Полагаем, что этот конфликт создает неблагоприятный общий нравственный криминогенный фон. На этом фоне сама мода зачастую приобретает роль спускового крючка для совершения противоправных проявлений.
Известно, что некоторые социальные системы сумели выработать защитные механизмы вроде Системы Моды, другие - нет. Последние склонны пользоваться неприкрытым насилием в качестве средства социальной защиты. Очевидно, что использование или не использование методов соблазна, совращения и подкупа зависит не столько от желания Власти, сколько от целого комплекса обстоятельств: генотипа нации, культуры, истории, географии и пр. В общем, всего того, что составляет национальный архетип. Причем одно из важнейших значений имеет, очевидно, этнолингвистический, культурологический фактор.
Россия делает попытки интегрироваться в западную систему последние триста лет. Эти попытки инициируются во многом благодаря усилиям сверху. "Западная Мода" как явление культуры питается определенными традициями. Доминирование в Мире европейской моды означает, что в основе ее лежат, подчас очень глубоко спрятанные, европейские духовные ценности. Можно предположить, что они весьма отличны от русских национальных традиций.
Как уже отмечалось, мода и обычай - это две противоположные, взаимодополняющие формы социальной регуляции. Ранее указанные нами общие и особенные моменты обычая и моды говорят о том, что они имеют одну и ту же сущность, но взятую на разных стадиях своей зрелости. Еще не устоявшиеся, потенциальные обычаи или зачаточная фаза в процессе их генезиса и есть моды.
Таким образом, в каждый данный момент соотношение между модой и обычаем можно представить в виде оппозиции двух несводимых друг к другу элементов. Базовая оппозиция Мода/Обычай позволяет за знаками культурных явлений видеть их преходящую и постоянную сторону, указание на двуединство противоположных элементов культурного архетипа. Обычай закрепляют статику, механизм накопления позитивного опыта. Мода -динамику, она генерирует образование новых, альтернативных идей, их отбор. Для европейской цивилизации характерна мобильность, видоизменяемость, приспособляемость. Для азиатской, склонной к консерватизму, стагнации в социо - культурном плане, характерно доминирование механизма обычая. Более замедленный ритм социальной жизни, отбора вариантов поведения, замедленность смены социокультурных стандартов присущи для континентальных стран, расположенных в глубине материка. Приморская или морская цивилизация имеет склонность к переменам, обладает способностью быстро перенимать и вырабатывать, усваивать новые социокультурные стандарты. Отсюда - ее мобильность, подвижность. В этом коренятся предпосылки для институализации в социальной структуре Системы Моды. В жизни жителей внутриконтинентальных равнин сказывается влияние стабильных погодных условиях. Их образ жизни более традиционен, в нем менее задействован такой механизм приспособления к окружающей среде, как мода.