Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Ответственность за незаконные получение и разглашение сведений, составляющих коммерческую, налоговую или банковскую тайну: историко-правовой и сравнительно-правовой анализ .18
1. История установления и развития уголовной ответственности за незаконные получение и разглашение сведений, составляющих коммерческую, налоговую или банковскую тайну .18
2. Сравнительный анализ уголовного законодательства Российской Федерации и других государств об ответственности за незаконные получение и разглашение сведений, составляющих коммерческую, налоговую или банковскую тайну 35
Глава II. Юридический анализ составов и проблемы квалификации незаконных получения и разглашения сведений, составляющих коммерческую, налоговую или банковскую тайну 70
1. Особенности объекта незаконных получения и разглашения сведений, составляющих коммерческую, налоговую или банковскую тайну .70
2. Специфика объективной стороны незаконных получения и разглашения сведений, составляющих коммерческую, налоговую или банковскую тайну .104
3. Особенности субъекта и субъективной стороны незаконных получения и разглашения сведений, составляющих коммерческую, налоговую или банковскую тайну .124
4. Проблемы квалификации незаконных получения и разглашения сведений, составляющих коммерческую, налоговую или банковскую тайну .141
Глава III. Вопросы назначения наказания и иных мер уголовно-правового характера за незаконные получение и разглашение сведений, составляющих коммерческую, налоговую или банковскую тайну 164
1. Особенности назначения наказания за незаконные получение и разглашение сведений, составляющих коммерческую, налоговую или банковскую тайну .164
2. Иные меры уголовно-правового характера, назначаемые за незаконные получение и разглашение сведений, составляющих коммерческую, налоговую или банковскую тайну .176
Заключение .195
Список литературы .208
Приложения .238
- История установления и развития уголовной ответственности за незаконные получение и разглашение сведений, составляющих коммерческую, налоговую или банковскую тайну
- Особенности объекта незаконных получения и разглашения сведений, составляющих коммерческую, налоговую или банковскую тайну
- Проблемы квалификации незаконных получения и разглашения сведений, составляющих коммерческую, налоговую или банковскую тайну
- Иные меры уголовно-правового характера, назначаемые за незаконные получение и разглашение сведений, составляющих коммерческую, налоговую или банковскую тайну
История установления и развития уголовной ответственности за незаконные получение и разглашение сведений, составляющих коммерческую, налоговую или банковскую тайну
Доктринальное осмысление действующего уголовно-правового запрета и общественных отношений, связанных с его установлением и реализацией, а также выявление тенденций развития и определение направлений совершенствования соответствующей статьи уголовного закона и практики её применения должны основываться на результатах последовательного ретроспективного исследования поставленных при этом вопросов. То есть касательно избранной темы исследования следует рассмотреть истоки и процесс криминализации нелегальных получения, разглашения или использования сведений, относящихся к коммерческой, налоговой или банковской тайне, в настоящее время образующих преступления, посягающие на установленные и гарантированные законом отношения в сфере экономики.
Отметим, что вопросы, связанные со становлением и последующим генезисом законодательства, направленного на защиту указанной информации, обстоятельно исследованы в науке уголовного права1, в связи с чем в настоящем параграфе нами акцентируется основное внимание на тенденциях, проблемах и актуальных направлениях дальнейшего совершенствования рассматриваемого уголовно-правового запрета, вытекающих из особенностей его генезиса.
Информация является неотъемлемой частью экономической деятельности, которая неразрывно связана с ней. Во все времена люди всячески оберегали информацию от других лиц, которые в свою очередь старались любыми способами завладеть необходимыми для них сведениями, касающимися коммерческой и банковской деятельности, а также сферы налогообложения. Высокий ценностный критерий изначально был присущ указанным сведениям до того момента, пока они сохраняли свою неизвестность для посторонних людей и организаций. Быстрое развитие рыночных отношений, включая создание и деятельность коммерческих организаций, актуализировало и усилило конкурентную борьбу, в ходе которой усиливались меры по обеспечению сохранности различной конфиденциальной информации, объём которой неизменно возрастал. С течением времени нарушения режима конфиденциальности соответствующей информации приводили всё к более ощутимым размерам потенциальных и фактических вредоносных последствий. В связи с этим, как отмечают В. И. Гладких и П. Н. Сбирунов, постепенно сложились условия для криминализации действий, нарушающих общественные отношения, обеспечивающие информационную безопасность в экономике1.
Стремительный рост и расширение отношений капиталистического характера во второй половине XIX в. обусловили внесение определённых изменений в уголовное и иное законодательстве нашей страны и других государств. В частности, Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г.2 – первый в нашей истории кодифицированный нормативный уголовно-правовой акт – включало ряд норм, охраняющих коммерческую тайну. В первую очередь охране подлежала тайна в сфере производства. В соответствии со ст. 1355 Уложения 1845 г. уголовное наказание устанавливалось за разглашение тайной информации о средствах, используемых для выполнения работ. Ответственность наступала при условии, что такая информация была вверена лицу в связи с его работой и была разглашена, несмотря на отсутствие согласия лиц, располагавших соответствующими сведениями на правовом основании. Должностные лица, разгласившие тайну, связанную с правительством или частным лицом, подлежали ответственности по ст. 424 данного Уложения. Соответствующие сведения касались характеристик определённых изделий, способов выполнения тех или иных работ и т.п.
В ст. 1187 Уложения 1845 г. предусматривалась ответственность за нарушение торговой тайны, допущенное продавцом, разгласившим соответствующую информацию, либо биржевым маклером, раньше положенного времени огласившим сведения о торговых сделках, заключённых против воли их сторон1.
Активное развитие банковской сферы в тот же период также обусловило внесение необходимых изменений в российское законодательство, в том числе в целях обеспечения уголовно-правовой охраны общественных отношений, связанных с банковской тайной. По ст. 11572 Уложения 1845 г. уголовная ответственность наступала за действия по оглашению сведений касательно имущественного положения, долговых обязательств, оборотов и прибылей плательщиков. Наказание за это деяние усиливалось при его совершении с целью причинить вред «чести или кредиту лица», в отношении которого совершалось это деяние.
В ст. 419 данного Уложения устанавливалась ответственность за небрежное отношение лица к своим обязательствам, что являлось служебным проступком и заключалось в действиях, аналогичных указанным в ст. 1157. Субъектами преступления выступали чиновники и должностные лица, которые работали в государственном кредитном установлении, общественном или частном банке и нарушившие режим тайны информации, относящейся согласно соответствующим уставам к конфиденциальной информации1.
В связи с ускорившимся развитием экономической сферы Уложение 1845 г. не успевало соответствовать реалиям наступающего ХХ века и требовало внесения коренных изменений. В частности, в 1903 г. Н. С. Таганцевым, И. Я. Фойницким и иными именитыми научными деятелями был подготовлен проект Уголовного Уложения2, необходимость разработки которого обусловливалась стремительным генезисом экономической сферы государства, а также значительными изменениями в других общественных отношениях. При этом при подготовке проекта Уложения 1903 г. учёные активно использовали достижения науки и юридической техники своего времени.
В главе XXIX Уложения 1903 г., получившей наименование «Об оглашении тайны», предусматривались статьи, охраняющие различные виды тайных сведений. Например, в ст. 541 запрещались умышленно совершённые действия, разглашающие информацию без уважительных причин, если они причинили имущественный вред или унизили честь и достоинство потерпевших, которые были связаны с данными сведениями1.
Статьи 542-546 главы XXIX Уложения 1903 г. были посвящены охране таких же видов тайны, что и в Уложении 1845 г. Вместе с тем наказание было усилено за те деяния, которые преследовали цель причинить ущерб либо извлечь личную имущественную выгоду. Субъектами этих преступлений признавались лица, которые состояли в доверии у потерпевших, а также лица, занимавшие положение, содержавшее в себе потенциальный риск причинения вреда вследствие осуществления соответствующих действий.
Уложение 1903 г. не получило полного отражения в действовавшем законодательстве. Статьи 541-546 также не стали применяться в практической деятельности.
На основе анализа указанных выше статей Уложения 1903 г. можно сделать вывод о том, что в этом нормативном правовом акте противоправные действия, посягающие на торговую, промышленную, банковскую и другие виды тайны в экономике, рассматривались как проявления незаконной конкуренции различных хозяйствующих субъектов. Одновременно был расширен круг уголовно наказуемых деяний и их субъектов, а равно усилено наказание за совершение таковых. Вместе с тем уголовная ответственность за данные деяния не была дифференцирована с учётом группового способа их совершения и возможного причинения вреда, относящегося к тяжким последствиям2.
В последовавший советский период нашей истории общественные отношения, связанные с тайной в области экономики как элемент прошлого, характеризующий буржуазное государство, не рассматривались как нуждающиеся в уголовно-правовой охране1.
Особенности объекта незаконных получения и разглашения сведений, составляющих коммерческую, налоговую или банковскую тайну
В связи с тем, что нормы об уголовной ответственности за преступления в сфере экономической деятельности имеют многоуровневую бланкетную природу1 и направлены на охрану многогранных общественных отношений, одним из наиболее сложных и актуальных вопросов является раскрытие особенностей объектов данных уголовно наказуемых деяний, необходимое не только для уяснения характера и степени их общественной опасности, но и для правильной квалификации, в том числе для разграничения этих преступлений между собой и их отграничения от смежных составов преступлений.
В настоящем параграфе характеристика объекта преступлений, предусмотренных ст. 183 УК РФ, даётся с учётом господствующей теоретической позиции, понимающей под этим элементом состава преступления общественные отношения, которые охраняются уголовным законом и нарушаются в результате совершения уголовно наказуемого деяния2. При этом выделяются такие виды объекта преступления, как общий, родовой, видовой и непосредственный (основной, дополнительный и факультативный)3. Анализ юридической литературы свидетельствует о применении данного подхода к изучению объекта конкретных видов преступлений1.
Отдельное внимание мы уделим предмету данных преступлений, выступающему обязательным, ключевым признаком их объекта.
Если под общим объектом преступления понимаются все общественные отношения, которые охраняются уголовным законом, то определение родового и видового объектов выводятся с учётом наименований раздела и главы Особенной части УК РФ, содержащих статью об ответственности за соответствующее деяние.
Статья 183 включена в главу 22 «Преступления в сфере экономической деятельности» раздела VIII «Преступления в сфере экономики» УК РФ. В связи с этим родовым объектом преступлений, предусмотренных этой статьёй, следует признавать общественные отношения, обеспечивающие надлежащее функционирование сферы экономики2, экономический правопорядок3. Видовым объектом здесь являются общественные отношения, обеспечивающие нормальную (легальную) экономическую деятельность4.
В ст. 183 УК РФ предусмотрена ответственность за две группы общественно опасных действий, имеющих незаконный характер и совершаемых в отношении информации, относящейся к коммерческой, налоговой или банковской тайне. Первая группа незаконных действий входит в состав преступления, предусмотренный ч. 1 ст. 183 УК РФ, и состоит в незаконном собирании указанных сведений путём похищения документов, подкупа или угроз, либо иного способа, также имеющего нелегальный характер. Согласно ч. 2 ст. 183 УК РФ наказываются незаконные разглашение либо использование соответствующих сведений, если их совершило лицо, которому эта информация была доверена вследствие его службы или работы.
В учебной уголовно-правовой литературе непосредственный объект этих преступлений, как правило, рассматривается обобщённо1, без детализации, учитывающей то, что в ст. 183 УК РФ содержатся два основных состава преступлений, объективная сторона которых включает альтернативные действия, имеющие значение не сами по себе, а лишь в системе и в контексте общественных отношений в сфере экономической деятельности, которые могут быть существенно нарушены посредством незаконных действий с указанными конфиденциальными сведениями.
Так, А. В. Наумов отмечает, что объект данных преступлений образуют отношения, которые регулируют коммерческую, налоговую или банковскую тайну2. Полагаем, что объектом преступления выступают те общественные отношения, которые обеспечивают какое-либо благо, а не регулируют его. Другие авторы определяют непосредственный объект рассматриваемых преступлений как общественные отношения, которые складываются в сфере коммерческой, налоговой и банковской деятельности касательно сохранения соответствующих конфиденциальных сведений3. В этом определении подчеркивается важный момент, касающийся сущности тайны, существующей лишь тогда, когда соответствующая информация сохраняет свою неизвестность для посторонних лиц. Вместе с тем при совершении преступлений, предусмотренных ст. 183 УК РФ, нарушаются общественные отношения, обеспечивающие не столько коммерческую, налоговую и банковскую деятельность, сколько экономическую деятельность, основанную на сохранности соответствующей тайны.
В. В. Артёмов рассматривает преступления, предусмотренные ст. 183 УК РФ, как многообъектные, в которых основным непосредственным объектом выступают общественные отношения, формирующиеся в процессе экономической деятельности, базирующейся на конкуренции, являющейся свободной и добросовестной, обеспечиваемой за счёт сохранения соответствующих конфиденциальных сведений; дополнительный объект – общественные отношения, обеспечивающие установленный законом порядок обращения таких сведений, а факультативные – общественные отношения, обеспечивающие неприкосновенность частной жизни, жизнь и здоровье человека, честь и достоинство, неприкосновенность жилища, порядок доступа к компьютерной информации и т.д.1.
Полагаем, что это чрезмерно широкое понимание непосредственного объекта данных преступлений, не вытекающее из буквального содержания ст. 183 УК РФ. Если отношения собственности ещё могут нарушаться в результате данного преступления и охватываться ст. 183 УК РФ, в том числе при причинении крупного ущерба или тяжких последствий, то посягательство на иные отношения, указанные В. В. Артёмовым, например, жизнь и здоровье, выходят за рамки рассматриваемых преступлений на уровне частей 1-3 ст. 183 УК РФ. Представляется, что данный автор не учёл, что факультативным объектом допустимо признавать только те общественные отношения, которые могут нарушаться в отдельных случаях совершения какого-либо преступления и не вызывать необходимость дополнительной квалификации. Поэтому указанные выше общественные отношения не во всех случаях могут являться факультативными объектами рассматриваемых преступлений.
Например, причинение смерти или вреда здоровью человека не вытекает из содержания нелегальных собирания, разглашения или использования сведений, предусмотренных ст. 183 УК РФ.
По мнению В. И. Гладких и П. Н. Сбирунова, непосредственным объектом рассматриваемых преступлений являются общественные отношения, регулирующие осуществление охраны соответствующей тайны, посягательства на которые способны подорвать информационную безопасность в сфере экономической деятельности1. Здесь мы видим выделение такой составляющей, как информационная безопасность в сфере экономической деятельности, а также указание на взаимосвязь непосредственного и видового объектов преступлений, предусмотренных ст. 183 УК РФ. В связи с этим нами учитывается обоснованная позиция М. А. Ефремовой, по мнению которой информационная безопасность как объект уголовно-правовой охраны является открытой динамической системой общественных отношений, которые обеспечивают реализацию личностных, социальных и государственных интересов в информационной сфере, в том числе реализацию права на информацию и её защиту от нелегального доступа, защищённость информационных ресурсов и использования соответствующих технологий2.
Проблемы квалификации незаконных получения и разглашения сведений, составляющих коммерческую, налоговую или банковскую тайну
При рассмотрении термина «квалификация» следует руководствоваться тем, что это понятие более обширное, чем может первоначально показаться. Его следует рассматривать не столько как результат правоприменительной деятельности, но и как процесс, направленный на получение этого результата. При квалификации противоправных действий правоприменитель сталкивается с рядом вопросов, зачастую носящих проблемный характер. Некоторые из них сопряжены с необходимостью надлежащего уяснения содержания и объема используемых уголовно-правовых понятий, указывающих на признаки состава преступления, а также содержания взаимосвязанных с ними нормативных правовых актов, что характерно при бланкетном характере диспозиций уголовно-правовых норм.
Наибольшую сложность при квалификации уголовно-правого деяния в соответствии со ст. 183 УК РФ, предусматривающего уголовную ответственность за незаконные получение и разглашение сведений, составляющих коммерческую, налоговую или банковскую тайн, вызывает толкование бланкетных и оценочных признаков, содержащихся в диспозиции уголовно-правовой нормы1.
Следует отметить, что понимание содержания и объема понятий таких бланкетных признаков, как коммерческая, банковская и налоговая тайна, особого труда не составляет, так как указанные понятия нашли достаточно широкое освещение в других отраслях права. В указанном случае уголовный прямо ссылается на другие нормативные источники, в которых раскрываются соответствующие признаки.
Отметим, что в ряде случаев уголовный закон не содержит чёткую и непротиворечивую отсылку к определённым нормативным правовым актам, которые регулируют общественные отношения в соответствующей сфере, например, в ч. 1 ст. 183 УК РФ указывается иной незаконный способ собирания сведений без какого-либо уточнения отраслевой принадлежности запрета, нарушаемого посредством описываемого способа. По этой причине в юридической литературе ученые-криминалисты в качестве незаконного способа понимают методы и приёмы, противоречащие закону и (или) подзаконному нормативному правовому акту1.
Так, Л. Р. Клебанов определяет, что о признаке незаконности в рассматриваемом деянии можно говорить только при условии, что при собирании конфиденциальных сведений тем или иным способом лицо не обладает действительным или предполагаемым правом на применение соответствующего способа и осведомлено о данном обстоятельстве2. Понимание содержания и объема понятия «незаконный способ» Л. Р. Клебановым заключается не только в акцентировании внимания на замене термина «незаконный» на слово «противоправный», но и уяснения этого объективного признака с помощью субъективной стороны состава этого преступления.
Изучение правоприменительной практики и теоретических источников по указанному проблемному вопросу позволяет заключить, что при квалификации преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 183 УК РФ, по способу совершения собирания соответствующих сведений, правоприменители обращают внимание на то, что виновные не только похищают документы, подкупают других лиц или угрожают им, но также широко используют несанкционированный доступ к компьютерной информации, сопряженный с её незаконным копированием, то есть похищением конфиденциальной информации.
Особенность толкования понятия «похищения», описываемого в ч.1 ст.183 УК РФ, представляет его расширение в сравнении с иными уголовно-правовыми нормами, т. к. оно распространяется как на предметы, имеющие материальную форму, так и не имеющие таковой.
В диспозиции анализируемой статьи речь идет о похищении исключительно документов без конкретизации формы последних. Особую сложность представляет собой юридическая оценка деяний, совершаемых в сфере коммерческих, банковских или налоговых отношений, где используется не только бумажная, но и электронная форма документации, совершить похищение которой возможно и без непосредственного изъятия материального носителя информации. При удаленном похищении электронных сведений, содержащих конфиденциальную информацию, также нарушается информационная безопасность в сфере экономических отношений, что ставит потерпевшее лицо в уязвимое положение перед его партнерами или конкурентами1. Также похищаться могут и предметы, не относящиеся к категории документов, однако содержащие конфиденциальные сведения (копии документов, черновики, проекты). В этом случае наиболее правильным было бы исключить из диспозиции ч. 1 ст. 183 УК РФ понятие «документы» или дополнить ее «иными источниками хранения информации», распространив подобным образом похищение на любые предметы, а не только документы.
Д. Гончаров утверждает, что непосредственно в диспозиции ч. 1 ст. 183 УК РФ необходимо исчерпывающим образом перечислить все способы собирания конфиденциальных сведений2. Данная точка зрения направлена на придание правовой определенности описываемой проблеме, однако ее реализация необоснованно бы сузила область применения уголовно-правовой нормы, что отразилось бы на снижении уровня охраняемых ею общественных отношений. Как отмечает Л.Р. Клебанов, из-за научно-технического прогресса и усложнения производственных отношений конфиденциальные сведения могут быть собраны многообразием способов1. При этом к указанным способам можно отнести не только похищение, подкуп и угрозу, но также и обман или копирование конфиденциальной информации без согласия ее владельцев (при обмане лицо, располагающее сведениями, носящими конфиденциальный характер, вводится в заблуждение; копирование же является типичным способом дальнейшей передачи информации третьим лицам, либо ее использования).
При похищении сведений виновные могут задействовать и другие способы, в том числе и с применением средств фиксации, электронных устройств записи, обработки информации, средств наблюдения.
Однако дискуссионной представляется точка зрения М. А. Ефремовой, приводящей аргументы в пользу обоснованности действующей редакции ч. 1 ст. 183 УК РФ в части отсутствия в диспозиции способов незаконного собирания конфиденциальных сведений2. В этом случае полагаем целесообразным на законодательном уровне предусмотреть ещё и другие наиболее типичные способы собирания соответствующих сведений с указанием на незаконность способов этого собирания.
Определенную сложность в толковании представляет и норма, содержащаяся в ч. 2 ст. 183 УК РФ. В частности, бланкетный характер здесь присущ и описанию специального субъекта указанного состава преступления.
К специальному субъекту преступления законодателем отнесено лицо, которому соответствующая тайна была доверена или стала известна по службе или работе. Таким образом, при квалификации данного преступного деяния, совершенного указанным лицом, следует определить, какими правами и обязанностями это лицо обладало в связи с исполнением служебных обязанностей или доверенного ему фронта работы; как и в каком объёме данным лицом получен доступ к указанным сведениям; является ли правомерным получение либо разглашение такой информации.
При отсутствии или невозможности фактического доказывания обстоятельств совершения противоправного деяния лицом, характеризующимся формальными признаками специального субъекта, деяние можно квалифицировать как преступление, предусмотренное ч. 1 ст. 183 УК РФ, либо как соучастие в деянии, описанном в ч. 2 рассматриваемой статьи, без признаков соисполнительства. Установление признака специального субъекта возможно посредством обращения к различным нормативным правовым актам1, включая федеральные законы, ведомственные, локальные правовые акты, трудовые и дополняющие их договоры, должностные инструкции, которыми предопределяют природу осведомлённости лица о сведениях, составляющих коммерческую, налоговую или банковскую тайну.
Иные меры уголовно-правового характера, назначаемые за незаконные получение и разглашение сведений, составляющих коммерческую, налоговую или банковскую тайну
В нормах Общей части УК РФ за совершение общественно опасных деяний предусмотрены не только наказания, но и иные меры уголовно-правового характера, к которым, в первую очередь, следует относить те, что указаны в статьях раздела VII данного Кодекса, имеющего соответствующее наименование – «Иные меры уголовно-правового характера». В этом разделе содержится три главы (15, 151 и 152), каждая из которых регламентирует отдельные виды таких мер: принудительные меры медицинского характера, конфискация имущества, судебный штраф.
В главе 15 УК РФ регламентированы принудительные меры медицинского характера, применяемые судом к лицам, совершившим общественно опасные деяния в состоянии невменяемости или ограниченной вменяемости, а равно к лицам старше 18 лет, совершившим преступления против половой неприкосновенности малолетних и страдающим расстройством сексуального предпочтения, или к лицам, заболевшим психическим расстройством после совершения соответствующего деяния, в целях их излечения или улучшения психического состояния, а также в целях предупреждения совершения ими новых деяний, предусмотренных статьями Особенной части УК РФ.
Изучение статистической информации, опубликованной судебной практики применения ст. 183 УК РФ, а также 112 уголовных дел о деяниях, предусмотренных данной уголовно-правовой нормой, а также результатов опроса судей, прокуроров и сотрудников органов внутренних дел не выявил ни одного факта применения принудительных мер медицинского характера в отношении лиц, совершивших деяния, предусмотренные ст. 183 УК РФ, в том числе фактов прекращения уголовных дел в связи с признанием лица, осуществившего соответствующее деяние, невменяемым1.
Отсутствие таких примеров следует признать закономерным, поскольку в силу специфики экономических преступлений их совершение лицами, страдающими теми или иными психическими заболеваниями, слабоумием или иным болезненным состоянием психики, может являться редким исключением из общего правила. Рассматриваемые незаконные действия по собиранию, разглашению или использованию сведений, как правило, совершают лица, работающие в соответствующих сферах, что предполагает определённый уровень образования, квалификации и выполнение возложенных на них служебных или иных обязанностей. Перед началом и в процессе обучения по программам бакалавриата, специалитета или магистратуры, а также в дальнейшем данные лица проходят ряд медицинских обследований, в том числе у психиатра и психолога, что в свою очередь служит дополнительным препятствием к поступлению на учёбу и службу (работу) и осуществлению последних. Если же говорить о лицах, похищающих или иным образом незаконно собирающих такие конфиденциальные сведения, то в данном случае сам механизм осуществления данных противоправных действий и характер информации, относящейся к предмету преступления, существенно затрудняют участие в этой криминальной деятельности лиц, имеющих различные психические отклонения.
Кроме того, согласно ч. 2 ст. 97 УК РФ данные принудительные меры могут применяться только в тех случаях, когда психическое состояние данных лиц может обусловить причинение ими иного существенного вреда или с их опасностью для себя или других людей. Это предполагает направленность соответствующей личности на антиобщественное поведение, их готовность к совершению новых деяний, предусмотренных нормами Особенной части УК РФ, что не свойственно лицам, совершающим незаконные действия, предусмотренные ст. 183 УК РФ, преимущественно действующих на основе корыстной мотивации и стремящихся завладеть такими сведениями, разгласить их или использовать, что, как правило, предполагает узкую направленность и избирательность криминальной активности, чаще всего прекращающейся после утрату доступа к этой конфиденциальной информации.
В главе 151 УК РФ регламентирован институт конфискации имущества как иной меры уголовно-правового характера, введённый в уголовное законодательство в 2006 г. в контексте реализации международно-правовых обязательств Российской Федерации в области противодействия терроризму1.
Вплоть до 8 декабря 2003 г.2 конфискация имущества являлась одним из видов уголовного наказания, который мог назначаться в качестве основного или дополнительного за тяжкие или особо тяжкие преступления, совершённые по корыстным мотивам, в случаях, предусмотренных нормами Особенной части УК РФ, и представляла собой принудительное безвозмездное полное или частичное изъятие в собственность государства имущества осуждённого. В ст. 183 УК РФ на момент действия ст. 52 этого Кодекса о конфискации имущества и в дальнейшем содержалась только одно тяжкое преступления, - те же деяния, повлекшие тяжкие последствия (ч. 4 ст. 183 УК РФ). Однако в санкции ч. 4 ст. 183 УК РФ конфискация имущества предусмотрена не была, что исключало возможность её применения.
Конфискация как иная мера уголовно-правового характера определена в ч. 1 ст. 1041 УК РФ как принудительное безвозмездное изъятие и обращение в собственность государства на основании обвинительного приговора суда перечисленного в данной норме имущества. В первую очередь речь идёт о деньгах, ценностях или ином имуществе, полученных в результате совершения преступлений, статьи об ответственности за которые перечислены в п. «а» ч. 1 ст. 1041 УК РФ, а также любых доходах от этого имущества, за исключением того, что подлежит возвращению законному владельцу.
Отметим, что первоначально статья 183 УК РФ не была указана в п. «а» ч. 1 ст. 1041 УК РФ в перечне уголовно-правовых норм, предусматривающих ответственность за преступления, по которым возможно назначение конфискации имущества, но была добавлена в него в 2008 г. в связи с имплемента-цией международно-правовых норм о противодействии коррупции и активизацией борьбы с данным негативным социально-правовым явлением в Российской Федерации1. При этом в отношении отдельных преступлений, указанных в п. «а» ч. 1 ст. 1041 УК РФ (например, относительно торговли людьми и использования рабского труда), законодателем сделана оговорка о том, что конфискация имущества по ним может быть назначена только в случаях их совершения из корыстных побуждений, тогда как ст. 183 УК РФ указывается без такого дополнительного условия. То есть законодателем признаётся, что преступлениям, предусмотренным ст. 183 УК РФ, изначально присуща корыстная мотивация, что также служит аргументом в пользу нашего предложения об исключении из ч. 3 ст. 183 УК РФ такого квалифицирующего признака, как совершение соответствующих действий из корыстной заинтересованности.
Возвращаясь к рассмотрению конфискации имущества как иной меры уголовно-правового характера, которая может быть применена к лицам, осуждённым за совершение преступлений, предусмотренных ст. 183 УК РФ, отметим, что суд вправе распространить её не только на имущество, полученное в результате совершения преступлений, перечисленных в п. «а» ч. 1 ст. 1041 УК РФ, но и на деньги, ценности и иное имущество, в которое указанное выше имущество и доходы от него были частично или полностью превращены или преобразованы. Также подлежит конфискации имущество, предназначенное или используемое для финансирования различных организованных преступных объединений (пункты «в» и «г» ч. 1 ст. 1041УК РФ); орудия, оборудование и иные средства совершения преступления, которые принадлежат обвиняемому (п. «г» ч. 1 ст. 1041 УК РФ).
Кроме того, в ч. 3 ст. 1041 УК РФ и статьях 1042 и 1043 УК РФ регламентированы особенности конфискации указанного выше имущества в случаях, когда оно перешло во владение другого лица или имеются препятствия для его изъятия в натуре либо обнаруживается отсутствие или недостаточность денежных средств, подлежащих конфискации.