Содержание к диссертации
Введение
Раздел 1. Содержание и сфера действия принципа экономии репрессии 19
Глава 1. Принцип экономии репрессии в системе принципов уголовного права 19
1. Объективные предпосылки принципа экономии репрессии 19
2. Сущность и содержание принципа экономии репрессии 45
3. Соотношение принципа экономии репрессии с другими принципами уголовного права 65
Глава 2. Репрессия в системе мер уголовно-правового воздействия 88
1. Репрессивные меры уголовно-правового характера 88
2. Нерепрессивные меры уголовно-правового характера 111
3. Проблема репрессии вне ответственности 126
4. Параметры строгости репресии 143
5. Экономия репрессии и механизм обеспечения реализации репрессии 153
Раздел 2. Реализация принципа экономии репрессии в системе мер уголовной ответственности и правилах их назначения по уголовному законодательству Российской Федерации 183
Глава 1. Реализация принципа экономии репрессии в системе, содержании и правилах назначения уголовных наказаний 183
1. Направления оптимизации системы наказаний в соответствии с принципом экономии репрессии 183
2. Оптимизация репрессивности отдельных видов уголовных наказаний 205
2.1. Реализация принципа экономии репрессии в качественном параметре репрессивности наказания 205
2.2. Реализация принципа экономии репрессии в интенсивности наказания 217
2.3. Реализация принципа экономии репрессии в количественном параметре наказания 221
2.4. Реализация принципа экономии репрессии в универсальности наказания 233
2.5. Реализация принципа экономии репрессии в условности наказания 247
3. Реализация принципа экономии репрессии в специальных правилах назначения наказания 256
3.1. Социальная обусловленность смягчения репрессии специальными правилами назначения наказания 256
3.2 Проблема обеспечения экономии репрессии при применении специальных правил назначения наказания 266
3.3. Универсальность специальных правил назначения наказания 282
Глава 2. Реализация принципа экономии репрессии в содержании и правилах назначения других мер уголовной ответственности 295
1. Реализация принципа экономии репрессии в условном осуждении и правилах его применения 295
2. Реализация принципа экономии репрессии в отсрочке отбывания наказания и правилах её применения 341
2.1. Экономия репрессии при применении отсрочки отбывания наказания к беременным женщинам и лицам, имеющим малолетних детей 341
2.2 Экономия репрессии при применении отсрочки отбывания наказания к лицам, больным наркоманией 351
Заключение 378
Библиографический список 389
Приложение 1 484
Приложение 2 514
Приложение 3 515
Приложение 4 522
- Объективные предпосылки принципа экономии репрессии
- Параметры строгости репресии
- Социальная обусловленность смягчения репрессии специальными правилами назначения наказания
- Экономия репрессии при применении отсрочки отбывания наказания к лицам, больным наркоманией
Объективные предпосылки принципа экономии репрессии
Фундаментальной проблемой права, в то числе уголовного, является проблема принципов: их понимания, системы, социальной обусловленности, содержания, значения, реализации. За последние десятилетия реализованы диссертационные исследования, посвящённые системе принципов уголовного права (законо-дательства)3, а равно и принципам отдельных правовых институтов, в большей степени – назначению наказания и уголовно-правового поощрения.
В вопросе принципов уголовного права (законодательства, ответственности), как верно отмечает Л.Л. Кругликов, УК РФ 1996 г. осуществил значительный прорыв: во-первых, реализована идея закрепления непосредственно в законе вопроса о принципах уголовной ответственности; во-вторых, определён их круг; наконец, в-третьих, самим законодателем раскрыто содержание каждого из этих принципов (ст. 3-7 УК)4.
Современная доктрина демонстрирует многообразие подходов к пониманию и определению уголовно-правовых принципов. Даже закреплённые в ст. 3-7 УК, они именуются по-разному: принципы уголовного законодательства5, уголовного права6, уголовного права и уголовной ответственности7, уголовно-правового регулирования8, уголовной ответственности9. Показательно, как заметил Л.Л. Кругли-ков, что в Основах уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1991 г. речь шла о принципах уголовного законодательства, в проекте УК редакции 1992 г. – о принципах Уголовного кодекса, а в последующих проектах – о принципах уголовной ответственности. В Модельном Уголовном кодексе государств – участников СНГ ст. 4 именовалась как принципы Уголовного кодекса и уголовной ответственности10. При этом в Уголовном кодексе, в названии гл. 1, говорится о принципах Уголовного кодекса. Логично предположить, что описанные в этой главе принципы как раз и являются принципами Уголовного кодекса, или уголовного законодательства. Однако в тексте статей первой главы УК речь идёт уже о других принципах: в ч. 2 ст. 1 УК – об общепризнанных принципах и нормах международного права и в ч. 2 ст. 2 УК – о принципах уголовной ответственности, о которых более законодатель не вспоминает11, что дало основания В.А. Якушину сказать – и справедливо – о «юридическом жонглировании законодателем приведенными терминами»12. Это же отмечает и Н.А. Лопашенко, вер-но указав: для того, чтобы ответить на вопрос, совпадают ли принципы уголовного права, принципы уголовного законодательства, принципы уголовной ответственности и принципы уголовно-правового регулирования, необходимо, хотя бы в общих чертах, решить другой – насколько сопоставимы между собой уголовное право, уголовное законодательство, уголовная ответственность и уголовно-правовое регулирование13. П.Н. Панченко полагает, что «...система принципов права формируется в несколько иной плоскости, чем система принципов законодательства», при этом принципами уголовного законодательства, по мнению автора, являются те, которые закреплены в ст. 3-7 УК, а принципами уголовного права – такие как целенаправленность, прагматичность, экономичность (рациональное расходование выделяемых средств и обеспечение максимально высоких результатов за счёт минимально достаточных средств), практичность, научность14.
Л.Л. Кругликов считает, что оперирование в гл. 1 УК принципами «Уголовного кодекса» и «уголовной ответственности» как взаимозаменяемыми понятиями вряд ли верно15. В.П. Малков замечает, что принципы уголовного права и принципы уголовной ответственности «различаются и по содержанию, и по сфере приложения, хотя, несомненно, содержат пересекающиеся положения»16. И.Э. Звечаров-ский пишет: «Увязка принципов, закреплённых в ст. 3-4 УК РФ, только с уголов ной ответственностью означает, например, что о справедливости в уголовном праве следует говорить лишь в связи с оценкой соотношения содеянного с мерой ответственности за него, в то время как справедливость должна проявлять себя уже на стадии решения вопроса о криминализации того или иного общественно опасного деяния... Поэтому в данном случае более обоснованно говорить о принципах именно Уголовного кодекса в целом»17. Мы разделяем такой подход и основываемся на нём в настоящем исследовании.
В академических словарях принцип (лат. principium – начало, основа) трактуется как основное исходное положение какой-либо теории, учения, науки, мировоззрения, политической организации и т. д.18. Такое понимание разделяется большинством учёных-правоведов, также определяющих принцип через категорию идеи (предельно обобщённой идеи, начала, образующего элемента и т. п.), концентрирующей и формулирующей содержательную сторону правового института, его сущность19.
Г.А. Кригер полагал принципами права «вытекающие из социально-экономической природы, общественного строя и закреплённые в праве идеологические, политические и нравственные начала (руководящие идеи), направляющие регулятивную и охранительную функцию права и определяющие характер, основания и объём применения государственного принуждения и иных мер воздейст-вия»20. «Принцип в праве, – пишет В.А. Якушин, – есть руководящая идея, основополагающее начало, отражающее сущность социально-правовой действительности и закрепляющее основные философские, нравственно-этические и социально правовые положения, на основе которых строятся и формируются правовая доктрина, законотворчество, правоприменительная практика и поведение людей»21.
Другие учёные точнее, на наш взгляд, определяют принципы права (законодательства) через более конкретизированное понятие требования (совокупности требований)22; как объективно-субъективное сущностное свойство права, выражающееся в требовании общества к государству по обеспечению прав и свобод человека и гражданина23; предельно обобщённые идеи, выражающие обязательные требования, на которых строятся уголовное право и уголовно-правовая политика24. В.Д. Филимонов рассматривает принципы уголовного права как выраженные в уголовном законодательстве требования к законотворческой, правоприменительной деятельности и к поведению граждан, обусловленные указаниями международно-правовых актов о правах человека, Конституции Российской Федерации, а также задачами борьбы с преступностью и представляющие собой положения, определяющие содержание всей или значительной совокупности правовых норм и интегрирующие их в единую систему уголовного права»25. Б.Т. Разгильди-ев определяет уголовно-правовой принцип как выраженную в уголовно-правовой форме совокупность нравственных требований, предъявляемых обществом, его членами к государственной власти по принятию ею уголовных законов, их применению, исполнению гражданами в части обеспечения уголовно-правовой охраны прав, свобод, не противоречащих закону интересов личности, законных интересов общества и государства26. Отмечается также идеологическая и политическая составляющие принципов27.
Параметры строгости репресии
Кара в словаре В.И. Даля определяется как «казнь, наказанье, строгое взысканье», а репрессалии – как «меры принудительныя и притеснительныя»487. В современном словаре русского языка кара определяется как суровое наказание, возмездие, а репрессия – как карательная мера, наказание488. В контексте настоящего исследования репрессия и кара также используются как синонимичные понятия, и в таком качестве эти термины заключают в себе основное отличие мер ответственности от иных мер уголовно-правового воздействия. Уголовно-правовая доктрина демонстрирует относительное единство в понимании сущности кары применительно к наказанию как совокупности правоограничений карательного характера, налагаемых на преступника489. Кара проявляется в необходимости претерпевания осуждённым определённых ограничений, тягот в процессе исполнения назначенного наказания. Она предполагает «…принуждение к страданию, причём к такому, которое по своему характеру и длительности пропорционально, соразмерно совершенному злому делу, преступлению»490. Но, как отмечалось ранее, следует учитывать, что требования экономии репрессии (достаточности и необходимости) и справедливости значительно шире идеи соразмерности.
Репрессия (кара) заключается в предусмотренных уголовным законом лишениях или ограничениях прав и свобод адресата. Содержание и, соответственно, строгость кары обычно характеризуется двумя показателями: качественным и количественным491.
Однако репрессия – более сложное и многогранное явление, изученное недостаточно полно. Качество и количество неоднородны и не являются линейными характеристиками: они изменчивы, находятся во взаимодействии. Эти свойства могут быть конкретизированы другими параметрами – как объективного, так и субъективного свойства492. К числу субъективных прежде всего следовало бы отнести восприятие суровости наказания самим осуждённым, определяемое, преимущественно, значимостью для него тех ограничений и лишений, которые неизбежно повлечёт реализация назначенного наказания. Этот важнейший аспект наконец-то оказался в поле зрения ведущих представителей науки493.
Выделенные ниже параметры репрессивности – это также взаимодействующие качественно-количественные характеристики. Возможно, их и больше, но в качестве критериев, отражающих характер и, следовательно, строгость репрессии, выбраны те, которые: 1) фактически нашли или могут найти отражение в УК и УИК; 2) характерны для всех или большей части мер уголовно-правового характера; 3) подлежат формализации и могут быть учтены в правилах применения наказания и других мер; 4) юридически значимы, их игнорирование приводит к многочисленным судебным ошибкам (например, при сложении штрафов, предполагающих разные последствия уклонения).
Предлагаемые наименования выделенных параметров (критериев, показателей) репрессивности не претендуют на бесспорность, хотя автор попытался максимально учесть специфику современного терминологического инструментария. Так, выделенный критерий интенсивности репрессии можно было бы назвать степенью строгости, условность – гибкостью или эластичностью репрессии. В данном случае приоритетно выявление соответствующего свойства репрессивности и последующая оптимизация содержания уголовно-правовых мер и правил их применения, обеспечивающая реализацию, в частности, принципов справедливости, дифференциации индивидуализации наказания с учётом требования экономии репрессии.
Ведущей (но далеко не всегда определяющей) выступает качественная характеристика репрессии. Чем важнее право (совокупность прав), которого осуждённый лишается или в котором ограничивается, тем более строгим признаётся соответствующий вид наказания. Кроме того, как отмечалось ранее, игнорирование «места», занимаемого соответствующим правом в иерархии ценностей государства, общества, потерпевшего и самого виновного, может привести к чудовищной диспропорция между восприятием меры ответственности как справедливой разными участниками уголовно-правовых отношений, оказать определяющее воздействие и на исполнение (отбывание) этой меры, и на её эффективность.
Именно по качественным признакам прежде всего осуществляется сопоставление различных мер ответственности, в том числе относящихся к одной группе, например, видов наказания. Так, именно качественные параметры позволяют отличать, допустим, обязательные работы от исправительных или принудительных. Анализ качественных характеристик предусмотренных уголовным законом мер ответственности позволяет выявить неоправданное дублирование, т. е. наличие элементов, совпадающих качественно.
Но качественные показатели значительной части мер ответственности, включая наказание (лишение права занимать определённые должности или заниматься определённой деятельностью, ограничение свободы, лишение свободы и др.), неоднородны, они существенно разнятся. При равных качественно-количественных показателях может существенно отличаться сама интенсивность репрессии. Очевидно, например, что отбывание лишения свободы в колонии-поселении и в тюрьме по существу не просто разные подвиды лишения свободы, а разные виды наказаний.
Поэтому качеством репрессии следует признавать не всю совокупность ограничений, предусмотренных действующим законодательством, а только минимальную совокупность правоограничений, т. е. лишений и ограничений конкретных прав и свобод, присущих общему правовому статусу человека и гражданина, включая судимость, и возлагаемых на виновное лицо конкретных специальных обязанностей. По существу – и к сожалению – лишь этот показатель репрессии используется, в частности, при ранжировании видов наказаний в перечне ст. 44 УК РФ и санкциях норм Особенной части УК, сопоставлении строгости других мер ответственности. Помимо минимальной совокупности правоограничений, которые определяют качественный показатель репрессии, содержание репрессии может включать и дополнительные ограничения (лишения) прав, предусмотренные как уголовным, так и уголовно-исполнительным законодательством (ограничение свободы, лишение свободы).
При этом важно учитывать, что одна и та же мера ответственности, в том числе один вид наказания, могут предусматривать различные комплексы правоог-раничений (например, лишение права заниматься определённой деятельностью и, с другой стороны, лишение права занимать определённые должности). Так, справедливо признаётся, что исправительные работы вне основного места работы представляют собой более строгую разновидность данного наказания494. Таким образом, анализ качественной характеристики репрессии позволяет выделить подвиды мер ответственности, не совпадающих по содержанию и, соответственно, строгости, что важно учитывать при оценке необходимости и достаточности определяемой к назначению меры.
Качество репрессии включает в себя и судимость, коль скоро судимость – неотъемлемый признак наказания, а применение иных мер ответственности (условного осуждения и отсрочки отбывания наказания) предваряется назначением наказания. А.А. Нечепуренко отмечает, что судимость выступает основным компонентом уголовной ответственности. Она играет роль своеобразной правовой «платформы», в рамках которой только и могут применяться иные правоограниче-ния, содержащиеся в мерах наказания и испытания495. Но важно отметить, что учёный при этом рассматривает и считает верным признавать судимость не в качестве последствия назначения наказания, а в соответствии с её подлинным статусом – как базовую (обязательную) форму реализации уголовной ответственности; как минимальную совокупность правоограничений, распространяющуюся на всех лиц, осуждённых за совершение преступления определённой категории496. Уже этот признак позволяет разграничить качество и, следовательно, строгость, однородных видов уголовного и административного наказания (например, штрафа, исправительных работ, ареста). Поэтому минимальный уголовный штраф в размере пяти тысяч рублей строже административного, даже если размер последнего на порядок или несколько порядков выше: административное наказание не приводит к возникновению судимости, значение которой в уголовном праве чрезвычайно высоко (достаточно упомянуть об автоматической невозможности применения к судимому лицу большинства видов освобождения от уголовной ответственности или о возможности образования рецидива преступлений). По этой причине нельзя согласиться, что содержание карательной стороны обязательных работ в УК и Ко-АП аналогично, разница только в субъекте исполнения497. Неточность подобного вывода становится ещё более очевидной после выявления других параметров, обусловливающих содержание и строгость уголовной репрессии.
Количественный показатель также должен в полной мере учитываться при сопоставлении не только мер наказания одного вида, но и определении репрессивности разных мер уголовно-правового воздействия. Количество репрессии – продолжительность и/или размер уголовно-правового репрессивного воздействия.
Количественные и качественные показатели репрессивности большинства мер ответственности вариативны. Различное сочетание качества и количества кардинально изменяет сравнительную строгость мер ответственности. Нельзя, например, сопоставить штраф и лишение свободы, не учитывая их, соответственно, размер и срок. Если большая строгость двадцати лет лишения свободы по сравнению со штрафом в размере пяти тысяч рублей очевидна, то сопоставление двух месяцев лишения свободы и полумиллиардного штрафа может привести к другим выводам.
Показательны результаты опроса о сравнительной строгости штрафа и лишения свободы в зависимости от их размера (срока). Обращает на себя внимание то, что подавляющее большинство опрошенных нами специалистов в области уголовного права (80,53 %) признали штраф в максимальном размере (500 млн. руб.) более строгим наказанием, чем лишение свободы на срок до 6 мес. и даже до 1 года (69,97 %). Однако каждый пятый опрошенный признавал более строгим наказанием и штраф в размере 2 млн. руб.
Социальная обусловленность смягчения репрессии специальными правилами назначения наказания
Под специальными правилами назначения наказания можно понимать предусмотренные уголовным законом правила назначения наказания, а также отдельных видов наказания, влекущие изменение (смягчение или усиление) уголовно-правовой репрессии, предусмотренной соответствующей санкцией статьи Особенной части УК за совершение соответствующего преступного деяния. Специальные правила развивают или конкретизируют общие начала и применяются наряду с последними.
При этом наказание может быть изменено как в количественном отношении (снижение максимального либо повышение минимального срока или размера предусмотренного санкцией вида наказания), так и в качественном.
Смягчение наказания осуществляется в следующих формах: 1) назначение наказания ниже низшего предела, установленного санкцией статьи особенной части УК, 2) сокращение максимального срока (размера) наказания, предусмотренного за преступление, 3) назначение более мягкого вида наказания, чем предусмотрено санкцией, 4) неприменение наиболее строгого наказания, предусмотренного санкцией статьи в силу прямого запрета, установленного уголовным законом, 5) неприменение обязательного дополнительного наказания, предусмотренного санкцией статьи особенной части УК, 6) замена наказания более мягким, чем предусмотрено санкцией статьи особенной части УК за соответствующее преступление, при назначении наказания. Ужесточение наказания осуществляется в трёх формах: 1) увеличение минимального срока/размера наказания, предусмотренного за преступление, 2) неприменение более мягкого наказания, предусмотренного санкцией статьи в силу прямого запрета, установленного уголовным законом, 3) назначение более строгого основного наказания, не указанного в санкции.
Необходимо отметить многообразие и различную юридическую природу специальных правил: одни из них призваны обеспечить применение нового, более мягкого, уголовного закона (ст. 10 УК), другие обеспечивают дифференциацию ответственности (ч. 4 ст. 49, ч. 5 ст. 50 УК и др.), третьи допускают исключительную индивидуализацию наказания (ст. 64 УК).
Включение в УК анализируемых норм обусловлено, прежде всего, необходимостью обеспечить назначение справедливого и законного наказания, максимально учитывающего все значимые, с точки зрения уголовного закона, факторы. Непосредственной же целью рассматриваемых правил является объективно необходимое снижение либо усиление уголовно-правовой репрессии, предусмотренной законом за совершение соответствующего преступного деяния её качества, количества и/или интенсивности.
Нельзя отнести к специальным правилам назначения наказания нормы ст. 67 УК: установления факта соучастия в преступлении не означает «равной» ответственности каждого из соучастников, они не устанавливают принципиальных особенностей назначения наказания за преступления, совершаемые в соучастии, по сравнению с Общими началами, не влекут каких-либо изменений в пределах применения санкции статьи Особенной части. Было бы неверно утверждать, что (со)исполнители подлежат более строгой ответственности по сравнению, например, с пособниками или организаторами преступления. Каждое преступное деяние, в том числе и совместное, всегда индивидуально. Данные, характеризующие личность соучастников (социально-демографические, уголовно-правовые, психологические), могут иметь различное, а нередко и определяющее правовое значение. Так, недопустимо применять единый масштаб при определении меры наказания к соучастникам, выполнившим идентичные действия при совместном групповом разбое, если один из них совершеннолетний и ранее судим за аналогичное преступление, а другой не достиг восемнадцатилетнего возраста и впервые привлекается к уголовной ответственности.
В этой связи стоит упомянуть, что ч. 2 и 3 ст. 67 Модельного уголовного кодекса государств – участников СНГ777 предусматривали установление формализи-рованных пределов наказания при соучастии. Размер наказания подстрекателю и организатору преступления не мог быть менее двух третей, а для руководителей организованной группы и преступного сообщества – не менее трех четвертей размера наиболее строгого вида наказания, предусмотренного соответствующей статьей Особенной части. Однако эта идея обоснованно была отвергнута российским законодателем, поскольку как раз игнорировала значение для определения справедливой меры наказания обстоятельств, характеризующих личность каждого из соучастников.
Вместе с тем, конструирование большинства специальных правил осуществлено бессистемно; законодатель при этом неоднократно изменял решение ключевых вопросов назначения наказания. Пленум ВС РФ при толковании вопросов применения отдельных специальных правил также проявляет очевидную непоследовательность. Как следствие, применение специальных правил, призванных обеспечить смягчение/ужесточение уголовно-правовой репрессии наказания, не всегда приводит к желаемому результату.
В настоящем параграфе с позиции реализации принципа экономии репрессии и обеспечения надлежащего изменения качества, количества, интенсивности репрессии будут рассмотрены специальные правила назначения наказания за единичное преступление.
Следует особо отметить, что практика смягчения наказания в целом себя оправдала. По данным А.М. Плешакова, рецидив среди лиц, которым назначалось более мягкое наказание, существенно ниже, чем у тех, к кому лишение свободы применялось в обычном порядке778.
Особенностью обстоятельств, признаваемых исключительными (как одного, так и совокупности), является то, что они всегда, в каждой конкретной ситуации настолько существенно и экстраординарно снижают степень общественной опасности личности виновного или совершенного им деяния, что предусмотренное санкцией закона типичное наказание для типичных же преступлений такого рода не может быть применено в силу чрезмерной суровости, а потому – несправедливости последнего. В словаре русского языка под ред. С.И. Ожегова говорится, что «исключительные» – «представляющие собой исключение, изъятие из общих правил, норм»779. Иными словами, «исключительность» обстоятельств выражается именно в их нетипичности для типичного преступления и, следовательно, наказания.
При этом, чем существеннее выявленные обстоятельства понижают общественную опасность содеянного и личности виновного, тем более значимым должно быть понижение репрессии. Необычность, относительная редкость таких обстоятельств исключает возможность большей конкретизации, формализации их содержания, нежели это имеет место в действующем уголовном законе (поэтому мы не можем согласиться с тем, что «было бы весьма целесообразно и правомерно установить примерный перечень исключительных обстоятельств…»780, поскольку формализация подобных обстоятельств могла бы лишить их исключительности).
Законодатель поступил более взвешенно, установив в УК 1996 г. правила смягчения наказания при отдельных смягчающих обстоятельствах, предусмотренных п.п. «и» (или) «к» ч. 1 ст. 61 УК. Как отметили Л.Л. Кругликов и А.В. Васильевский, появилась так называемая «буферная» группа обстоятельств с формализи-рованной степенью влияния на ответственность (п. «и», «к» ч. 2 ст. 61 УК)781. Эти обстоятельства также именуют особенными (специальными) обстоятельствами, смягчающими наказание782, особо смягчающими783, что вызвало некоторые возражения. Так, по мнению Е.В. Благова, о таковых допустимо говорить только в отношении ст. 64 УК, а в ст. 62 УК идёт речь об обычных смягчающих обстоятельствах, на что указывает простая отсылка к п. «и» и «к» ч. 1 ст. 61784. Согласиться с таким возражением нельзя: наименование «особо смягчающие» в данном контексте означает не особое, исключительное снижение степени общественной опасности совершённого деяния и личности виновного в силу указанных обстоятельств по сравнению с иными смягчающими обстоятельствами, а их особое – формально определённое – влияние на пределы наказания. Кроме того, что важно, указанные обстоятельства, во-первых, всегда свидетельствуют об объективно меньшей общественной опасности личности виновного, в то время как остальные, указанные в ч. 1 ст. 62 УК, таким свойством не обладают, и признаются смягчающими в силу других, прежде всего гуманных соображений (несовершеннолетие, беременность); во-вторых, именно эти обстоятельства в большей степени уже были признаны практикой.
В науке весьма активно предлагается применять формализированные пределы и при наличии иных смягчающих обстоятельств785. Выдвигается и явно непродуктивная, на наш взгляд, идея располагать смягчающие и отягчающие обстоятельства в зависимости от их влияния на назначаемое наказание786, что может лишь способствовать крайней формализации значения каждого из обстоятельств безотносительно к их фактическому содержанию. Так, Т.В. Непомнящая, верно отмечая, что «оценка судом смягчающих и отягчающих наказание обстоятельств при вынесении приговора не должна выражаться в их арифметическом подсчёте, количественном соотношении», тем не менее, предлагала изменить название ст. 62 УК РФ на «Назначение наказания при наличии смягчающих и отягчающих обстоятельств» и дополнить её частями 5-8, предусматривающими назначение наиболее мягкого вида наказания и снижение максимального предела наказания в виде лишения свободы при наличии только смягчающих наказание обстоятельств; назначение наиболее строгого вида наказания и повышение нижнего порога лишения свободы при наличии только отягчающих наказание обстоятельств; назначение среднего для данной санкции наказания при наличии и смягчающих, и отягчающих обстоятельств787.
Экономия репрессии при применении отсрочки отбывания наказания к лицам, больным наркоманией
В криминологии выявлены безусловные корреляционные взаимосвязи между уровнем потребления алкоголя (наркотических средств, токсичных и одурманивающих веществ) и криминальной активностью1006. При этом история развития российского уголовного законодательства в сфере противодействия преступлениям, совершаемым лицами, больными наркоманией, весьма противоречива. Между тем, как отметил М.В. Бавсун, уголовное право может и должно занимать центральное место в воздействии на лиц, совершивших преступления и страдающих при этом алкоголизмом или наркоманией. Успешность воздействия в таких случаях зависит не от объёма репрессии, возложенной на преступника, а от того, на-сколько ему помогут избавиться от зависимости, выступившей в качестве первопричины совершенного деяния1007.
Социальная необходимость института отсрочки отбывания наказания больным наркоманией обусловлена: презюмируемым снижением общественной опасности личности больного наркоманией осуждённого в силу изъявления им желания добровольно пройти курс лечения от наркомании, а также медицинскую реабилитацию, социальную реабилитацию; возможностью сокращения незаконного распространения и немедицинского потребления наркотиков, а также последствий их незаконного оборота для безопасности и здоровья личности, общества и государства; возможностью достижения целей наказания без его реального отбывания на условиях контроля над поведением осуждённых; негативной демографической ситуацией в стране; реализацией принципов гуманизма, целесообразности, индивидуализации ответственности и наказания, экономии уголовной репрессии.
Оценки этого вида уголовно-правовой отсрочки разнятся. Утверждается, что отсрочка гармонично расширяет потенциал уголовно-правовой превенции, достигаемой применением поощрительных норм1008, а С.В. Тасаков заявляет, что фактически законодатель признал наркоманию смягчающим обстоятельством (! – В.С.) при совершении преступлений, связанных с оборотом наркотических средств, психотропных веществ, их аналогов для личного потребления1009. Более того, поскольку согласно Международной классификации болезней МКБ-10 и алкоголизм, и наркомания относятся к группе психических и поведенческих расстройств вследствие злоупотребления психоактивными средствами1010, некоторые исследователи предлагают распространить действие данной отсрочки отбывания наказания на лиц, злоупотребляющих иными психоактивными веществами (токсикоманов и алкоголиков)1011.
Другие учёные демонстрируют более взвешенный подход, предлагая вернуться к норме, содержавшейся в первоначальной редакции УК, предусматривающей назначение принудительных мер медицинского характера1012. Ю.Е. Пудо-вочкин обращает внимание на то, что этот институт проводит не согласованные с конституционными принципами равенства различия в правовом положении а) наркоманов, совершивших разные по квалификации, но сходные по степени опасности преступления; б) лиц, больных и не больных наркоманией, совершивших преступления, предусмотренные ст. 228, 231, 233 УК; в) лиц, больных наркоманией и иными болезненными пристрастиями к психоактивным веществам (токсикоманами, алкоголиками); г) лиц, больных наркоманией и совершивших преступления, предусмотренные ст. 228, 231, 233 УК, но осуждённых к разным видам наказания (отсрочка предоставляется только для осуждённых к лишению свободы) 1013. Эту мысль развивают С.С. Тихонова и Т.А. Бачурина и задаются другими вопросами: не нарушит ли принципа справедливости то обстоятельство, что лицо, самостоятельно прошедшее курс лечения и к моменту вынесения приговора суда не являющееся наркозависимым, потеряет право на льготу; не приведет ли стремление лиц избавиться от реального отбытия уголовного наказания в виде лишения свободы к сознательному злоупотреблению наркотическими средствами или психотропными веществами; не приведёт ли данная льгота к утрате страха перед уголовным наказанием у лиц, больных наркоманией?1014 С.Ф. Милюков указывает, что потенциал уголовного закона задействован в незначительной мере: ст. 82.1 УК не только не стимулирует виновного на раскрытие подпольных наркосетей и выдачу правосудию активных наркодилеров, но и, напротив, побуждает его всячески скрывать свою подлинную осведомлённость об этом1015. Сравнение длительных сроков реабилитации, в течение которых осуждённый претерпевает значительные ограничения свободы, и краткосрочных сроков наказания в виде лишения свободы, которые могут быть ему назначены с последующим лечением, позволило Э.Н. Жевлакову усомниться в том, что применение ст. 82.1 УК является более гуманным актом1016. Высказываются, наконец, обоснованные сомнения как в способности государства создать и финансировать систему учреждений, осуществляющих лечение и медико-социальную реабилитацию лиц, больных наркоманией, так и в эффективности такого лечения и достаточной интегрированности больных в программы медико-социальной реабилитации.
Оценка эффективности отсрочки отбывания наказания лицам, больным наркоманией, должна осуществляться прежде всего с позиции оптимизации базовых показателей её репрессивности: оснований применения и ограничений к тому (универсальности репрессии), её продолжительности (количества репрессии) и, наконец, качественных характеристик, позволяющих сопоставить эту разновидность отсрочки с другими схожими мерами уголовно-правового воздействия.
Важно понимание того, что рассматриваемая отсрочка – репрессивная мера ответственности. На первый взгляд, она представляет собой разновидность принудительного лечения при применении наказания (ст. 72.1 УК) или принудительных мер медицинского характера. Но в отличие от указанных мер, отсрочка больным наркоманией 1) выступает в качестве альтернативы реальному исполнению наказания, что выражено прежде всего 2) в её условном характере и возможности фактического применения назначенного наказания даже после прохождения курса лечения от наркомании, медицинской реабилитации, социальной реабилитации (ч. 3 ст. 82.1 УК).
Основание применения отсрочки больным наркоманией в юридической литературе определяется по-разному. Э. Жевлакова считает таковым основанную на материалах уголовного дела убеждённость суда в возможности достижения целей наказания без его реального отбывания1017. Однако, во-первых, поскольку отсрочка отбывания наказания больным наркоманией представляет собоё специфическую форму реализации уголовной ответственности, а не наказания, было бы правильно говорить о достижении именно целей уголовной ответственности. Применение исследуемой разновидности отсрочки преследует и специальные цели: стимулирование правопослушного поведения и фактическое прохождение осуждённым курса лечения от наркомании, а также медицинской и социальной реабилитации (в идеале – обеспечивающих устойчивую ремиссию). Во-вторых, формулируемое Э. Жевлаковым основание применения отсрочки не позволяет ответить на вопрос: чем же обусловлена «убежденность суда в возможности достижения целей наказания без его реального отбывания». Более точна Е.В. Кобзева, полагающая основанием отсрочки отбывания наказания больным наркоманией «снижение общественной опасности совершившего преступление лица из-за выраженного им намерения избавиться от серьёзного недуга, обусловленного немедицинским потреблением наркотиков, путём добровольного прохождения курса лечения от наркомании и медико-социальной реабилитации»1018, поскольку снижение общественной опасности осуждённого и потенциальная утрата им общественной опасности после прохождения курса лечения и медико-социальной адаптации позволяют, экономя уголовную репрессию, отказаться от реального применения уже назначенного наказания.
Именно отсутствие необходимости реального применения наказания (либо дальнейшего применения наказания) к лицам, изъявившим желание добровольно пройти курс лечения от наркомании, впервые совершившим преступление, предусмотренное ч. 1 ст. 228, ч. 1 ст. 231 или ст. 233 УК, ввиду достаточности для достижения целей уголовной ответственности соблюдения осуждённым установленных требований нам представляется материальным основанием применения отсрочки (нельзя согласиться с тем, что освобождение от наказания наркозависимых лиц не является обоснованным, поскольку наличие самой по себе наркозависимости не является достаточным основанием для освобождения виновного от наказания в форме отсрочки1019: оно само по себе и не является таким основанием). При этом, руководствуясь требованиями законодательства, суд учитывает характер и степень общественной опасности совершённого деяния, личность и поведение осуждённого, его отношение к прохождению лечения и курса медицинской и социальной реабилитации.
Общими целями применения отсрочки выступают общее и частное предупреждение, исправление, прежде всего путём стимулирования правопослушного поведения, восстановление социальной справедливости. Специальной целью является прохождение осуждённым курса лечения от наркомании, а также медицинской и социальной реабилитации, способной привести к ремиссии.
Условиями1020 применения рассматриваемого вида отсрочки называют: 1) совершение лицом преступления, предусмотренного частями первыми ст. 228, 231 и ст. 233 УК; 2) данные преступления должны быть совершены впервые; 3) признание осуждённого больным наркоманией; 4) осуждение к наказанию в виде лишения свободы, а не к другому виду наказания; 5) изъявление осуждённым желания добровольно пройти курс лечения от наркомании, а также медицинскую и социальную реабилитацию.
Однако, как представляется, указанные обстоятельства являются не условиями, а формальными основаниями применения отсрочки осуждённым. Условием же применения анализируемой отсрочки является правопослушное поведение осуждённого, отвечающее требованиям, установленным уголовным и уголовно-исполнительным законодательством, обеспечивающее прохождение осуждённым лечения и мер социальной реабилитации (поэтому не совсем точна в данном случае Е.В. Кобзева, полагая, что отсрочка отбывания наказания лицу, больному наркоманией, предполагает возложение на него определённых обязательств, которые, по смыслу ст. 82.1 УК