Содержание к диссертации
Введение
1 Право на жизнь в конституционном праве: понятие, гарантии, международные стандарты его защиты 14
1.1 Понятие и содержание конституционного права на жизнь 14
1.2 Юридические гарантии права на жизнь 33
1.3 Применение международно-правовых стандартов защиты права на жизнь в конституционной практике России 50
2 Проблемы теории и практики конституционной защиты права на жизнь от произвольных посягательств со стороны представителей власти 70
2.1 Проблемы конституционной имплементации международной судебной практики защиты права на жизнь от произвольных посягательств со стороны представителей власти 70
2.2 Пределы ограничения конституционного права на жизнь 101
2.3 Конституционные гарантии защиты жизни от произвольных посягательств со стороны представителей власти 132
Заключение 156
Список литературы 166
- Понятие и содержание конституционного права на жизнь
- Применение международно-правовых стандартов защиты права на жизнь в конституционной практике России
- Проблемы конституционной имплементации международной судебной практики защиты права на жизнь от произвольных посягательств со стороны представителей власти
- Конституционные гарантии защиты жизни от произвольных посягательств со стороны представителей власти
Понятие и содержание конституционного права на жизнь
В настоящее время не вызывает сомнения факт, что политические, гражданские, экономические, культурные, социальные и другие права человека не дарованы государством, политической партией или какой-либо группой лиц, а являются неотъемлемым качеством каждого индивида, а некоторые из них принадлежат человеку с момента рождения в независимости от пола, цвета кожи, расы, религии, языка, политических и иных убеждений. Свободы и права человека – есть основа гражданского общества, фундамент сегодняшней цивилизации1.
Личные свободы и права, также называемые гражданскими, представляют собой первооснову в правовом статусе человека и гражданина. Большая часть из них имеет абсолютный характер, т.е. они не только неотъемлемы, но и не подлежат никакому ограничению. Этим объясняется повышенный уровень охраны и гарантий данных свобод и прав, прописанных в нормах ст. 20–29 Конституции РФ.
Из основных прав человека, которые согласно ст. 17 Конституции РФ имеют неотчуждаемый характер и принадлежат человеку с рождения, важнейшим выступает право на жизнь. Это заключение вытекает также из сути ст. 20 Конституции РФ, установившей, что человек, его свободы и права – это высшая ценность для нашей общественности2.
Права – это необходимое условие и составная часть жизни каждого индивидуума. В связи с этим основу всех реализуемых реформ и преобразований, провозглашаемых целей и программ, формирования экономической политики в нашей стране составляет человеческое измерение, поскольку человек - это «мера всех вещей». «...Все процессы реакционны, если рушится человек»1. Представленные древние истины не нуждаются в подтверждении.
В связи с этим становится ясно, почему высшая ценность в демократическом обществе - это человеческая жизнь.
Проанализируем теоретический аспект права на жизнь.
Человек, его здоровье, достоинство, честь, безопасность и, в конечном счете, жизнь - это основополагающие, ключевые ценности, которым должны соответствовать все системы права. Право на жизнь даруется человеку от природы (в определенных философских и религиозных концепциях считается, что жизнь дается Богом), но ни в коем случае - представителями власти или государством.
Последние должны только уважать, признавать и всеми силами и средствами охранять эту основную ценность, которая, безусловно, преобладает над всеми иными. В то же время при серьезном подходе к оценке настоящего обеспечения данного права, несмотря на всю его универсальную важность, на сегодняшний момент нигде в мире оно до конца не гарантируется и не обеспечивается. Более того, в нынешнем мире с его колоссальным количеством угроз разнообразного рода право на жизнь, как никогда ранее, находится в серьезной опасности.
Причины для этого, как объективные, так и субъективные, очень множественны. Среди факторов смерти людей можно выделить следующие:
- в результате бесчисленных межэтнических и межнациональных военных конфликтов и столкновений;
- от преступных деяний (в том числе и в массовых масштабах);
- самоубийства и сознательное добровольное умерщвление; гибель от болезней и голода.
Признание свобод и прав человека высшей ценностью обязывает государства сосредоточивать усилия на проблеме по обеспечению безопасности каждого индивида и охране его права на жизнь, поскольку, только продвигаясь но этому пути, возможно разрешить проблемы безопасности каждого государства и мирового общества.
Российское государство, фиксируя право на жизнь в своем основном законе – Конституции РФ, закладывает определенный смысл в указанное субъективное право, выражающийся, определенно, в его юридическом значении1. Следует заметить, что право на жизнь не равнозначно самой жизни, это есть правомочие субъективное, обладающее формально-атрибутивным оформлением. Таким образом, необходимо четко отличать такие категории, как собственно жизнь и право на нее.
По словам В. И. Макринской, «объективно право на жизнь выступает точкой отсчета, критерием всего института прав и свобод в демократическом обществе. И когда на конституционном уровне утверждается, что права человека являются высшей социальной ценностью, то при этом имеется в виду и сам человек как носитель этих прав. Без человека, вне человека, в отрыве от него любые права превращаются в абстрактную категорию, лишенную практического значения»2.
Итак, Конституция Российской Федерации3 в ст. 20 определяет право каждого индивида на жизнь, и это право записано первым в числе гражданских прав. Такое особенное внимание законодателя к данному субъективному праву подтверждает первостепенность и приоритет последнего. Представляется, что право на жизнь, являющееся одной из категорий в личных правах человека, заслуженно располагается наверху всей правовой пирамиды естественных прав, поскольку при утрате жизни все иные права теряют всяческий смысл.
Понятие «жизнь» используется в разнообразных отраслях российского права. В то же время, при всем колоссальном значении для российского государства и общества, на сегодняшний день отсутствует единообразное понимание в содержании понятия «права на жизнь». С. А. Авакьян, к примеру, указывает, что «на основе формулировки статьи 20 Конституции трудно дать научное определение права на жизнь»1.
Юридическая литература содержит разнообразные подходы к уяснению этого основоположного права.
В. И. Макринская и О. С. Капинус, к примеру, предлагают следующую трактовку: «Право на жизнь в широком смысле – это не просто право на то, чтобы жить, чтобы человека никто не мог произвольно лишить жизни (что само собой разумеется), а право на то, чтобы жить свободно, мирно, нормально... право на жизнь – это право на достойное существование, включающее в себя целый ряд так называемых смежных прав (на образование, на охрану здоровья, на свободу от унизительного или бесчеловечного обращения, на уважение к частной и семейной жизни и др.)»2. Предложенное определение, следует признать, не обозначает грань между правом на жизнь и сопредельными правами, поскольку рассматриваемое право хотя и включает в себя всю совокупность прав в целом, но и не совпадает полностью ни с одним из них.
Другой исследователь – С. И. Глушкова – ставит знак тождества между понятием права на жизнь в конституционном и гражданском праве. Так, ГК РФ (ч. 1) в ст. 150 устанавливает, что жизнь есть нематериальное благо, охраняемое нормами в гражданском законодательстве. И, по мнению С. И. Глушковой, право на жизнь в объективном смысле есть «совокупность гражданско-правовых норм, направленных на охрану жизни, устанавливающих недопустимость произвольного лишения жизни, запрет активной эвтаназии, дозволенность искусственного оплодотворения и имплантации эмбриона, а также самостоятельного решения женщиной вопроса о материнстве, в том числе об искусственном прерывании беременности»1. Представляется, что подобное понимание права на жизнь делает главный акцент на действиях правоохранителей и общества по отношению к человеку и гражданину, а не на действиях собственно гражданина и человека. Данное несоответствие, по нашему мнению, имеет место, поскольку гражданско-правовое понимание рассматриваемого права проистекает по общему правилу из приоритета защитного механизма (п. 2 ст. 150 ГК РФ (ч. 1)), в то время как норма ст. 20 Конституции РФ, подразумевая именно субъективное право, принадлежащее человеку и гражданину, предполагает какие-либо действия его самого по осуществлению им определенных правомочий. Важно заметить, что право на жизнь, первоочередно, – это конституционное право, которое не допустимо оценивать, руководствуясь исключительно постулатами гражданского права, поскольку в определенных аспектах данные принципы просто неприменимы.
Применение международно-правовых стандартов защиты права на жизнь в конституционной практике России
К числу юридических механизмов, обеспечивающих охрану свобод и прав каждого, кто находится под юрисдикцией России, относятся не только нормы национального законодательства, но и международные средства по правовой защите. Это обусловлено признанием Россией принципов по всеобщему уважению прав человека, а также международными обязательствами в области защиты прав человека.
Конституция РФ (ч. 4 ст. 15, 17) особо подчеркивает юридическую силу международно-правовых предписаний в области прав человека.
Понятие общепризнанных норм и принципов в международном праве раскрыто Пленумом Верховного суда РФ в его Постановлении от 10.10.2003 № 5 «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации» (ред. от 05.03.2013)1, в п. 1 которого указано, что общепризнанные принципы в международном праве – это императивные основополагающие нормы в международном праве, признаваемые и принимаемые международным государственным сообществом в целом, несоблюдение которых непозволительно. В число общепризнанных принципов международного права, в том числе, входит принцип по всеобщему уважению прав человека, а также принцип по добросовестному выполнению международных обязанностей.
Считаем обоснованным мнение В. В. Пучковой о том, что сущность регламентации и признания личностных свобод и прав международным и национальным законодательством проявляет свою важность посредством использования человеком возможности в полной мере реализовывать свои свободы и права, защищать их в случае посягательств, а также пользоваться различными благами, проистекающими из этих свобод и прав2.
На сегодняшний день международное право осуществляет защиту индивидуальных и коллективных прав в сфере охраны права на жизнь с помощью норм, обязательных для применения, а также принципов, которые, не имея юридической силы, не могут не учитываться. Из чего следует, что спектр возможностей, которыми обладает международное право, довольно широк, хотя оно и не всегда способно решить все задачи, возникающие перед ним и внутренним законодательством в области защиты прав людей на жизнь. Гармонично соединить их – вот, по нашему мнению, главная задача современного мирового сообщества.
Необходимо выяснить, на достижение каких стандартов, критериев должен быть нацелен механизм по обеспечению и охране права на жизнь.
Предполагаем, что международно-правовые стандарты в сфере обеспечения и защиты права на жизнь могут быть дифференцированы таким образом:
1) универсальные стандарты, которые зачастую имеют общедекларативное значение, выступают в форме рекомендаций для применения мировым сообществом1;
2) региональные стандарты (к примеру, принятые Советом Европы), императивные для стран-участников определенной организации. Стандарты регионального уровня, имея особенности, определяемые традициями, а также степенью развития определенной группы государств, могут быть более обширными и определенными, в отличие от универсальных. Также они должны обладать политико-правовым механизмом своей реализации2;
3) специализированные стандарты, принятые специально созданной в этих целях организационной структурой для формирования общеприменимых стандартов качества, контролирования и координации деятельности государств-партнеров.
Первый уровень международных стандартов представляют следующие нормативно-правовые акты: Международный пакт о гражданских и политических правах от 16.12.1966, Международный пакт от 16.12.1966 «Об экономических, социальных и культурных правах»3, Всеобщая декларация прав человека от 10.12.19484 и другие первостепенные нормативные акты международного характера. Указанные документы наделяют стран-участников юридическими обязательствами, а именно государства должны предпринимать все требующиеся меры, как законодательные, так и административные, в целях реализации прав, закрепленных в данных документах; страны, ратифицировавшие данные декларации и пакты, в независимости от уровня их экономического развития, должны гарантировать защиту и соблюдение прав в отношении каждого гражданина, хотя бы в минимальном размере5.
Универсальный уровень, на котором закрепляется право на жизнь, – важная гарантия для однозначного признания мировым сообществом указанного права, он обязывает государства использовать механизмы в целях обеспечения и охраны права на жизнь.
В соответствии со ст. 6 Международного пакта о гражданских и политических правах (МПГПП) от 16.12.1966 право человека на жизнь охраняется законом. Ни один человек не может в произвольной форме быть лишен жизни, исключительный случай лишения человека права на жизнь – это реализация института смертного приговора. Комитет по правам человека указывал в своих общих комментариях от 1982 г., что охрана права на жизнь вынуждает государство принимать решительные меры по сохранению жизни, к примеру меры по снижению детской смертности, преодолению проблем недоедания населения, купированию эпидемий. Спустя некоторое время Комитет развил данные постулаты еще шире, указав, что оружие массового уничтожения – это одна из самых серьезных и страшных угроз права на жизнь, и отметил: «Производство, испытание, обладание, развертывание и применение ядерного оружия следует запретить и признать в качестве преступлений против человечности»1. Однако следует отметить, что это положение являлось рекомендацией, а не истолкованием Пакта. У Второго факультативного протокола к МПГПП от 16.12.1966, нацеленного на упразднение смертной казни, присутствует тот же характер.
На втором уровне – региональном – был принят, к примеру, такой документ, как Европейская конвенция по правам человека от 1950 г., ст. 2 которой объявляет запрет на умышленное произвольное лишение жизни, Протокол № 6 к Европейской конвенции «О защите прав человека и основных свобод относительно отмены смертной казни» (ETS № 114), подписанный в г. Страсбурге 28 апреля 1983 г. (с изм. и доп. от 11.05.1994)2, предусматривает упразднение смертной казни, применяемой в мирное время в форме правового обязательства, а в Протоколе № 13 к Европейской конвенции «О защите прав человека и основных свобод относительно отмены смертной казни в любых обстоятельствах» (ETS № 187), подписанном в г. Вильнюсе 3 мая 2002 г.1, устанавливается упразднение смертного приговора во всех возможных случаях за всякие деяния, в том числе мероприятия, содеянные во время военных действия, либо при неотвратимой военной угрозе. В то же время указанное обязательство по Протоколу № 13 имеет факультативный характер: страны решают самостоятельно, присоединяться к нему либо нет, в частности Россия до настоящего времени так и не ратифицировала указанный документ.
Помимо этого вопросы по охране жизни закреплены и в иных конвенциях Совета Европы, а также рекомендациях и резолюциях Комитета Министров и Парламентской ассамблеи Совета Европы: к примеру, в Резолюции Парламентской ассамблеи Совета Европы № 1044 «Об отмене смертной казни» от 04.10.19942; Европейской конвенции «О контроле за приобретением и хранением огнестрельного оружия частными лицами» (ETS № 101), заключенной в г. Страсбурге 28.06.19783; Европейской конвенции «О пресечении терроризма» (ETS № 90), заключенной в г. Страсбурге 27.01.1977 (с изм. от 15.05.2003)4, Конвенции Совета Европы о защите прав и достоинства человека в связи с применением достижений биологии и медицины, принятой Комитетом министров Совета Европы 19.11.19965. Ст. 2 Конвенции по биоэтике, устанавливающая приоритет прав («Интересы и благо отдельного человека превалируют над интересами общества или науки»), указывает, что возможность получения даже наиболее современных и перспективных научных достижений
Проблемы конституционной имплементации международной судебной практики защиты права на жизнь от произвольных посягательств со стороны представителей власти
Российская Конституция заключает в себе механизм, позволяющий вводить в отечественную правовую систему новые принципы и нормы, равно как и международные договоры, а также обновлять существующие по мере их развития. Посредством этого механизма в правовую систему России инкорпорирована Конвенция о защите прав человека и основных свобод. Это означает, что права и свободы, закрепленные в Конвенции, поскольку она является международным договором, и решения Европейского суда по правам человека в той степени, в какой они выражают общепризнанные принципы и нормы международного права, являются составной частью российской правовой системы. Согласно Конституции РФ (ч. 4 ст. 15) Конвенция включена в российскую правовую систему в качестве международного договора и пользуется приоритетом по отношению к федеральному закону. В то же время можно утверждать, что Конвенция, в силу ст. 15 и 17 Конституции РФ, действует как конституционный инструмент признания и защиты прав и свобод человека и гражданина1. Из официального признания Россией юрисдикции ЕСПЧ обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней следует, что российским судам необходимо учитывать в своей деятельности прецедентную практику ЕСПЧ. В своей практике Конституционный суд РФ неоднократно ссылался на решения ЕСПЧ, которые, как и Конвенция о защите прав человека и основных свобод, оцениваются им фактически как источник права.
При этом нельзя не учитывать, что сам институт имплементации имеет аксиологическую (ценностную) основу, и без учета национальных исторических, социокультурных ценностей в их соотношении с общепризнанными принципами и нормами международного права и получающими в них отражение общедемократическими ценностями имплементация международно-правовых норм в национальные правовые системы в принципе невозможна. Более того, ценностным по своей сути является уже сам по себе выбор государства в пользу международного правового сотрудничества, в том числе признание компетенции наднациональных юрисдикционных органов, общих пределов восприятия национальным правопорядком общепризнанных принципов и норм международного права, равно как и выбор конкретного характера (способа) восприятия и реализации того или иного принципа, нормы международного права или норм Конвенции о защите прав человека и основных свобод, включая практику ее толкования ЕСПЧ, во внутригосударственной практике правоприменения1.
Поскольку в российской Конституции и иных нормативно-правовых актах РФ отсутствует даже приближенное понимание произвольных посягательств на жизнь со стороны представителей власти, то, ориентируясь на ч. 4 ст. 15 Конституции РФ, нами была предпринята попытка по синтезу указанного понятия из обширной судебной практики Европейского суда по правам человека.
Для того чтобы в полной мере раскрыть понятие и сущность «произвольных посягательств» в практике Европейского суда по правам человека, нужно раскрыть и уяснить толкование данного словосочетания.
Т. Ф. Ефремова в своем толковом словаре раскрывает следующее значение слова «произвольный»: «Произвольный – 1. Зависящий от воли, сознания. 2. Действующий по произволу; основанный на личном произволе. 3. устар. Ничем не стесняемый, не принуждаемый; добровольный. 4. Не вытекающий из чего-л. с необходимостью; необоснованный, случайный»1.
По словарю Д. Н. Ушакова значение слова «произвольный» таково: «1. Не вытекающий из чего-н. с необходимостью, не обязательный для данного случая, неубедительный. 2. Ничем не стесняемый, производимый по своей воле. 3. Производимый по личному произволу, самодурству (например: совершенно произвольные распоряжения)»2. Термин «произвольный» имеет одно и то же значение как при употреблении в быту, так и в рамках юридических наук, в отличие от термина «посягательство», который как в нормативно-правовых актах, так и по мнениям правоведов имеет немного иное толкование, отличное от общепринятого. Так, по словарю Д. Н. Ушакова термин «посягательство» имеет следующее толкование: «Покушение причинить вред, ущерб кому-чему-нибудь. Посягательство на чью-нибудь свободу. Попытка присвоить себе что-нибудь»3.
Специалисты в области юриспруденции трактуют данный термин следующим образом. Так, В. В. Троицкий считает, что «под посягательством в уголовном праве следует понимать совершение преступления с применением насилия или угрозой его применения»4.
Следовательно, общеупотребительное значение термина «посягательство» заключается, по сути, в покушении, попытке причинения какого-либо вреда лицу либо имуществу. С юридической же точки зрения посягательство есть не только попытка, покушение, но и фактическое причинения такого вреда. Следовательно, в юридическом аспекте термин «посягательство» имеет более широкую трактовку, и для целей нашего исследования мы будет брать за основу именно ее.
Таким образом, в целях формулировки полноценного и емкого понятия «произвольные посягательства» по итогам исследования практики ЕСПЧ мы будем под данными посягательствами подразумевать необоснованное (нелегитимное), произведенное по собственной воле субъекта лишение жизни либо явную угрозу ее лишения с применением насилия или угрозой его применения. Также представляется обоснованным приравнять по смыслу между собой понятия «произвольное посягательство» и «произвольное лишение жизни», «преднамеренное незаконное лишение жизни», «преднамеренное противозаконное лишение жизни», «внесудебная казнь» и иные подобные формулировки, которые довольно часто встречаются в текстах постановлений ЕСПЧ.
Важно разграничивать понятия законного лишения жизни, а также нелегитимного произвольного ее лишения. Они выступают критериями, в соответствии с которыми мы отделяем и определяем пределы, связанные с правом человека на жизнь.
ЕСПЧ в некоторых своих постановлениях указывает, что «первое предложение п. 1 ст. 2 Конвенции предписывает государству не только воздерживаться от преднамеренного и незаконного лишения жизни, но также принимать необходимые меры для защиты жизни лиц, находящихся под его юрисдикцией. Они включают в себя первичную обязанность государства обеспечить право на жизнь путем создания соответствующих правовых и административных положений для воспрепятствования совершению преступлений против личности, усиленных правоохранительными органами с задачами по предупреждению, пресечению и наказанию за нарушения таких положений»1.
В ст. 2 Европейской конвенции по правам человека от 1950 г. предусматривается запрет на преднамеренное лишение жизни, за исключением следующих случаев:
- осуществление смертного приговора, который вынесен судом вследствие совершения преступления, за которое в законе установлено такое наказание (п. 1);
- отнятие жизни вследствие абсолютно необходимого использования силы: в целях защиты какого-либо лица от противозаконного насилия; в целях произведения легального ареста либо предупреждения побега лица, которое задержано по законным причинам; в случае применения действий, установленных в законе, для подавления мятежа и (или) бунта (п. 2).
Что касаемо неправомерного, т.е. произвольного, лишения жизни, то в эту категорию, по нашему мнению, следует отнести все остальные эпизоды лишения жизни людей, которые не подпадают ни под один из указанных в ст. 2 Конвенции случаев законного лишения жизни, за исключением случаев, когда гибель человека произошла вследствие его болезни, несчастного случая, природной катастрофы, естественной смерти и т.п. Таким образом, к случаям произвольного лишения жизни необходимо будет отнести нелегитимные посягательства на жизнь со стороны иных лиц, а также представителей государственных властей.
Конституционные гарантии защиты жизни от произвольных посягательств со стороны представителей власти
В ходе рассуждений о юридических особенностях конституционных гарантий нельзя не обратить внимания на то, что их реальное воздействие намного шире и интенсивней непосредственного юридического воздействия. Согласны с мнением А. А. Уварова о том, что соответствующие конституционные нормы, по мере внедрения в людское сознание новоиспеченных демократических правил и устоев, ежедневно привносимых практикой конституционного строительства, становятся существенным политическим элементом при принятии определенных ответственных политических решений по любым вопросам государственной и общественной жизни1.
Предлагаем следующую классификацию конституционных гарантий защиты жизни от произвольных посягательств со стороны представителей государственной власти:
1. Гарантии общего содержания, включающие базисные декларации о защите права человека на жизнь, в том числе и от нелегитимных посягательств со стороны властных государственных структур. Гарантии общего содержания прописаны в следующих нормах Конституции РФ:
- ст. 2, которая гласит, что «Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - обязанность государства».
Признание за человеком его свобод и прав в Российской Федерации значит, что личность в ее правоотношениях с государственными органами выступает не в роли объекта бесконтрольной деятельности государства, а в виде равноправного субъекта, реализующего свои права конституционного содержания, среди которых право на жизнь выступает, по нашему мнению, основополагающим1. В России ни один индивид не может подвергаться ограничению в легитимных средствах по защите своего человеческого достоинства, а также основанных на нем основных прав, первоочередно права человека на жизнь2. Государственный аппарат не только воздерживается от незаконного вмешательства в область свобод и прав, среди которых право на жизнь, но и предусматривает и осуществляет конструктивную деятельность по организации надлежащих условий для их осуществления.
По поводу сущности ст. 2 Конституции РФ Г. Б. Романовским выдвигается следующее мнение: «Это общее правило, находящееся в главе 1 “Основы конституционного строя”, обязывает государство различными правовыми средствами обеспечивать защиту конституционных прав и свобод, осуществлять их регулирование, содействовать их реализации. Однако до реализации данного принципа в полном объеме еще далеко». Исследователь обосновывает собственную точку зрения местоположением России в международном рейтинге на 2011 г., согласно которому в списке самых благоприятных для жизни стран Россия занимает 66-е место1;
- ч. 1 и 2 ст. 15, в которой подчеркивается верховенство Основного закона над другими нормативно-правовыми актами, а также императивность следования положениям Конституции РФ всеми субъектами права, что усиливает положения, закрепленные в ней, по поводу защиты права на жизнь, в том числе и от незаконных посягательств;
- ч. 3 ст. 15, в которой признается, что общепризнанные нормы и принципы в международном праве, а также международные договоры России - это составная часть ее правовой системы, а при наличии противоречия между национальным законодательством и положениями в международном праве приоритет отдается вторым. Следовательно, на уровне Конституции РФ признано, что нормы о защите права на жизнь, в том числе и от произвольных посягательств со стороны представителей властей, закрепленные в таких основополагающих актах, как МПГПП от 16.12.1966 (ст. 6 которого гласит, что право человека на жизнь охраняется законом и ни один человек не может в произвольной форме быть лишен жизни); Европейская конвенция по правам человека от 1950 г. (ст. 2 которой объявляет прямой запрет на умышленное произвольное лишение жизни) и др., являются составной частью правовой системы Российской Федерации;
- ст. 17, которая устанавливает признание и гарантирование на всей территории страны свобод и прав человека, среди которых и право на жизнь, опираясь на общепризнанные нормы и принципы в области международного права;
- ст. 18, закрепляющая общий принцип доминирования свобод и прав человека (гражданина) при определении смысла, содержания и применения законов, а также работы исполнительной и законодательной власти, органов местного самоуправления. Данная норма по своему характеру является универсальной и адресована всем субъектам правотворческой и правоприменительной деятельности;
- ст. 19, в которой прописан прямой запрет на любые формы дискриминации, в числе которых, по смыслу данной нормы, запрещено нелегитимное посягательство на жизнь человека со стороны представителей власти в зависимости от его расовой, социальной, национальной, религиозной или языковой и иной принадлежности;
- ст. 20, закрепляющая право каждого человека на жизнь, является первоосновой для распространения этого наиглавнейшего постулата в иных нормативно-правовых актах.
По словам А. Н. Агапова, конституционная ст. 20 - это гарантирующая норма, и ее предназначение - это обеспечивать предписания отраслевых правовых норм, регламентирующих сферу по обеспечению прав граждан на жизнь. В сущности, она выступает институтом общего характера, который ориентирует государство, его органы, общественные организации и граждан на определенное поведение, направленное на обеспечение обстоятельств по беспрепятственному пользованию правом людей на жизнь1. И здесь мы полностью согласны с позицией исследователя;
- ч. 2 ст. 21, провозглашающая запрет на применение пыток, насилия, иного жестокого обращения либо наказания, научных, медицинских или других опытов вопреки воли человека. Данная норма напрямую связана с правом на жизнь, поскольку перечисленные запрещенные действия со стороны представителей властей могут поставить жизнь человека под реальную угрозу;
- ст. 55, устанавливающая запрет на производство законов, которые направлены на отмену или умаление свобод и прав человека, в числе которых и фундаментальное право человека на жизнь.
2. Гарантии, обязывающие властные государственные органы и должностных лиц в своей деятельности руководствоваться принципом содействия в осуществлении, а также охраны и защиты свобод и прав человека, в том числе и его абсолютного права на жизнь.
Данные гарантии закреплены в следующих нормах:
- ч. 1 ст. 45 Конституции РФ закрепляет общее правило, которым должны руководствоваться все властные государственные органы: «Государственная защита прав и свобод человека и гражданина в Российской Федерации гарантируется». Под охраной свобод и прав понимается недопущение правовыми и организационными методами и средствами нарушений свобод и прав человека (гражданина)1;
- ст. 18 Конституции РФ, указывающая, что права человека, среди которых и право на жизнь, определяют сущность работы исполнительной, законодательной власти и органов местного самоуправления. Т.е. отсюда следует императивный приоритет права человека на жизнь в содержании деятельности органов государственной власти и органов, направленных на местное самоуправление, что априори не допускает произвольных покушений на жизнь со стороны представителей власти;
- ч. 2 ст. 80, где сказано, что Президент РФ выступает гарантом свобод и прав человека (гражданина);
- ч. 1 ст. 114, в которой указана обязанность Правительства РФ осуществлять меры по обеспечению законности, прав и свобод граждан;
- ч. 4 ст. 125, закрепляющая обязанность Конституционного суда РФ по поступившим жалобам на неисполнение конституционных гражданских свобод и прав и по судебным запросам осуществлять проверку конституционности закона, подлежащего применению или уже примененного в определенном деле; и др.