Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Обзор литературы 15
1.1. Депрессии. Распространенность, классификация .15
1.2. Депрессии. Основные аспекты этиопатогенеза. Депрессия и эпифиз.. 20
1.3. Депрессии. Современные подходы к диагностике, систематике и фармакотерапии 25
1.4. Основы электроэнцефалографических исследований в психиатрии 37
1.5. Некоторые аспекты актуальности применения фармакоэкономического
анализа при фармакотерапии депрессии 43
ГЛАВА 2. Материалы и методы исследования. 49
2.1. Объект исследования 49
2.2. Лекарственные препараты 50
2.3. Протоколы и методы исследования у животных .. 50
2.4. Клиническая характеристика обследованных больных.. 57
2.5. Фармакоэкономический анализ 64
2.6. Статистический анализ полученных данных 65
ГЛАВА 3. Анализ влияния изучаемых препаратов на поведение животных при экспериментальной депрессии 66
3.1. Сравнительный анализ динамики поведенческих реакций крыс с экспериментальной депрессией в тесте ПКЛ 67
3.2. Сравнительный анализ показателей поведенческих реакций крыс контрольных групп III-го уровня .69
3.3. Сравнительное изучение динамики поведенческих реакций крыс с экспериментальной депрессией на фоне применения изучаемых препаратов в тесте ПКЛ .75
3.4. Исследование динамики показателей теста вынужденного плавания у крыс с экспериментальной депрессией на фоне применеия изучаемых препаратов..83
3.5. Сравнительный анализ динамики показателей теста потребления сахарозы у крыс с депрессией на фоне применения изучаемых препаратов 91
Резюме.. 96
ГЛАВА 4. Анализ влияния изучаемых препаратов на показатели ээг головного мозга у крыс при экспериментальной депрессии 99
4.1. Сравнительный анализ динамики показателей ЭЭГ у крыс при моделировании депрессии 99
4.2.Сравнительная характеристика ЭЭГ-ритмов у животных контрольных групп III-го уровня 101
4.3. Сравнительный анализ влияния изучаемых препаратов на показатели ЭЭГ у крыс с депрессией .104
Резюме .118
ГЛАВА 5. Оценка влияния изучаемых препаратов на симптоматику депрессии у пациентов посредством шкал hdra-17 и CGI 121
5.1.Оценка степени тяжести депрессивного расстройства у больных посредством шкалы HDRS-17 121
5.2.Оценки переносимости и эффективности проводимой фармакотерапии посредством шкалы CGI 129 Резюме .132
ГЛАВА 6. Влияние изучаемых препаратов на ритмическую активность головного мозга пациентов с депрессией .133
6.1.Анализ влияния фармакотерапии изучаемыми препаратами на показатели ЭЭГ у пациентов с депрессией 133
6.2.Сравнительный анализ влияния изучаемых препаратов на показатели ЭЭГ у пациентов в динамике .137
Резюме .156
ГЛАВА 7. Оценка применяемой фармакотерапии посредством фармакоэкономического анализа 160
7.1.Фармакоэкономический анализ «затраты-эффективность» при использовании различных режимов фармакотерапии соматизированной депрессии 160
Резюме 166
ГЛАВА 8. Заключение .168
8.1 Итоги выполненного исследования .168
Рекомендации 185
Перспективы дальнейшей разработки темы 185
Выводы .186
Список сокращений и условных обозначений 188
Список литературы .
- Основы электроэнцефалографических исследований в психиатрии
- Протоколы и методы исследования у животных
- Сравнительное изучение динамики поведенческих реакций крыс с экспериментальной депрессией на фоне применения изучаемых препаратов в тесте ПКЛ
- Сравнительный анализ влияния изучаемых препаратов на показатели ЭЭГ у крыс с депрессией
Введение к работе
Актуальность темы исследования. В настоящий момент отмечается отчетливый рост депрессивных расстройств (ДР) как в популяции в целом (Tomenson B. et al., 2013), так и среди больных, страдающих хронической соматической патологией (Kessler R.C. et al., 1994; Nakao M. et al., 2011).
Ярким примером возникновения ДР на фоне хронического соматического
недуга (Kuruvilla A. et al., 2012) служат хронические заболевания желудочно-
кишечного тракта (ЖКТ). 40% - 60% пациентов гастроэнтерологических
стационаров страдают тревожно-депрессивными расстройствами. Эти
параллельно протекающие нозологические формы создают своего рода «порочный круг», оказывая взаимовлияние на формирование, поддержание и прогрессирование друг друга (Хадзегова Ф.Р., 2008; Jesse C.R. et al., 2008).
Основным методом лечения ДР как в амбулаторной практике, так и в общесоматических стационарах является психофармакотерапия (Смулевич А.Б., 2010, 2012). Однако адекватное (в плане подбора лекарственных препаратов (ЛП) и режима их дозирования) лечение назначается менее, чем в 50% случаев (Ушкалова А.В. и соавт., 2012). Отсюда становится понятным и интерес к проблеме оптимизации фармакотерапии у данной категории больных. Препаратами выбора в этом плане на сегодня являются антидепрессанты (АнД) из группы селективных ингибиторов обратного захвата серотонина (СИОЗС) (Spalletta G. et al., 2002; Mead G.E. et al., 2012), одним из наиболее известных и широко распространенных представителей является флуоксетин (Ф), который успешно применяют при лечении аффективной патологии у больных всех возрастных групп, в большинстве случаев имеющих сопутствующую хроническую соматическую патологию (Hetrick S.E. et al., 2012).
Вопрос о методологии повышения эффективности фармакотерапии ДР стоит ныне довольно остро. Одним из наиболее перспективных путей его решения является комбинирование СИОЗС с представителями других групп психотропных (и не только) средств (Мосолов С.Н., 2011). Большой интерес с этой точки зрения представляет гормон эпифиза мелатонин (МТ), являющийся важным элементом неспецифической антистрессорной защиты организма, а также регулятором цикла «сон-бодрствование» (Анисимов В.Н., 2006, 2007; Арушанян Э.Б., 2011). Последнее тем более важно, что нарушение сна является одним из ведущих симптомов ДР (Анисимов В.Н., 2006, 2007; Собенников В.С. и соавт., 2010). Поступление на российский фармацевтический рынок МТ-содержащего препарата «Мелаксен» (М) положило начало его практическому применению.
Еще одним потенциально значимым вектором совершенствования антидепрессивной терапии является поиск/разработка новых, более мощных и быстродействующих АнД. В этом аспекте внимание исследователей привлекает агонист мелатониновых МТ1- и МТ2- и антагонист серотониновых 5-НТ2с-рецепторов – вальдоксан (В), который, по данным большого числа
исследований, отличает высокая эффективность при лечении ДР, как минимум сопоставимая с таковой у СИОЗС (Kasper S., 2008; Fornaro M. et al., 2010) .
Степень разработанности темы. Проблема своевременной диагностики ДР не только среди населения в целом, но и в соматических стационарах стоит в настоящее время довольно остро. Внедрение метода количественной фармакоэлектроэнцефалографии (КФЭЭГ) в практическую медицину позволяет идентифицировать и рекомендовать ряд информативных параметров, которые необходимы для дифференциальной диагностики психических расстройств и использования в качестве маркеров тяжести соответствующего состояния.
В диссертационной работе представлено комплексное обоснование применения метода КФЭЭГ, позволяющего наглядно оценить эффективность применения современных АнД, комбинации АнД с М на фоне экспериментальной депрессии (ЭД) у крыс, а также у пациентов с ДР средней степени тяжести. В проведенном исследовании проанализированы изменения параметров биоэлектрической активности головного мозга (ГМ) животных при ЭД и у пациентов с ДР на фоне введения изучаемых АнД посредством КФЭЭГ. Выводы, сделанные автором, обосно-ваны и вытекают из результатов клинико-экспериментальных исследований.
Цель исследования: сравнительная оценка эффективности и целесообразности практического применения современных антидепрессантов и комбинации антидепрессантов с мелаксеном при экспериментальной депрессии у крыс и соматизированной депрессии у больных гастроэнтерологического профиля.
Задачи исследования:
1. Провести сравнительный анализ фармакологической активности
современных антидепрессантов посредством комплекса поведенческих тестов
на фоне экспериментальной депрессии у крыс.
-
Посредством количественной фармакоэлектроэнцефалографии выявить информативные показатели биоэлектрической активности корковых и подкорковых структур головного мозга крыс при воздействии антидепрессантов в условиях нормы и на фоне экспериментальной депрессии.
-
Оценить эффективность проводимой фармакологической коррекции депрессивного расстройства средней степени тяжести у пациентов с хронической патологией ЖКТ в динамике посредством шкал HDRS-17 и CGI.
-
Проанализировать значения ритмов ЭЭГ головного мозга и выявить информативные диагностические показатели у пациентов с депрессивным расстройством средней степени тяжести на фоне фармакотерапии изучаемыми лекарственными препаратами.
-
Провести фармакоэкономический анализ лечения депрессивного расстройства средней степени тяжести с помощью метода «затраты/эффективность».
-
Посредством комплексного клинико-экспериментального исследования произвести оценку антидепрессивного эффекта изучаемых схем фармакотерапии депрессивных расстройств с точки зрения его выраженности и скорости развития.
Научная новизна. В представленной работе впервые проведен сравнительный анализ фармакологической активности В, комбинации флуоксетина с мелаксеном (Ф+М) и Ф на модели ЭД у крыс в динамике. Установлены особенности модуляции параметров активности ЭЭГ ГМ у крыс с ЭД посредством КФЭЭГ, в том числе на фоне приема В, Ф и комбинации Ф+М. В клиническом исследовании посредством шкал HDRS-17 и CGI проанализированы и верифицированы данные о том, что по антидепрессивной активности В и в меньшей степени - комбинация Ф+М, значительно превосходят монотерапию одним Ф.
Впервые посредством КФЭЭГ проведен анализ ритмов ЭЭГ ГМ у пациентов с ДР средней степени тяжести на фоне лечения В, и показано более выраженное положительное влияние этого препарата на - и - ритмы по сравнению с Ф и комбинацией Ф+М.
Посредством метода «затраты/эффективность» проведен
фармакоэкономический анализ лечения соматизированной депрессии В и комбинацией Ф+М, и доказано преимущество фармакотерапии В в плане сокращения продолжительности лечения и его более благоприятного влияния на ЭЭГ ГМ.
Теоретическая и практическая значимость работы. Проведен
комплексный сравнительный анализ поведенческой активности и изменений
ЭЭГ-ритмов ГМ у крыс при ЭД на фоне пролонгированного ведения В, Ф и
комбинации последнего с М. Установлено, что более благоприятное влияние на
поведение, а также нормализующее действие на ритмику ГМ оказывает В,
несколько уступает ему комбинация Ф+М, в то время как эффект от введения
одного Ф значительно запаздывает. В ходе клинического исследования
вышеприведенные результаты сравнительного анализа эффективности
указанных препаратов подтверждены у пациентов с соматизированной депрессией.
Полученные в работе данные о применении вышеперечисленных схем лечения современными АнД и комбинации их с М могут быть внедрены и использованы в медицинской практике у пациентов соматических стационаров, страдающих сопутствующей аффективной патологией.
Методология и методы диссертационного исследования. Работа посвящена исследованию фармакологической активности современных АнД, комбинации АнД с М при ЭД у крыс и у пациентов с ДР, развившемся на фоне гастроэнтерологической патологии.
Моделирование ЭД у животных было основано на длительном
применении различных стрессоров. Для оценки поведенческих реакций
применялись достаточно чувствительные и широко используемые тесты:
приподнятый крестообразный лабиринт (ПКЛ), тест вынужденного плавания
(ТВП) и тест потребления сахарозы (ТПС). Посредством КФЭЭГ
проанализированы показатели ритмов ЭЭГ ГМ животных как на фоне хронического стресса, так и при введении изучаемых АнД. Проведена экстраполяция полученных данных с животных на человека. В рамках
клинической части исследования для оценки психического состояния пациентов до начала фармакотерапии и на фоне приема ЛП применялись оценочные шкалы HDRS-17 и CGI. Для выявления информативных показателей биоэлектрической активности ГМ и оценки эффективности фармакотерапии использовали КФЭЭГ.
Проведенный статистический анализ данных показал наглядное преимущество и благоприятное влияние применения вальдоксана и комбинации флуоксетина с М при лечении ДР в отличие от изолированного применения флуоксетина.
Положения, выносимые на защиту:
-
Антидепрессивная терапия на основе новейшего антидепрессанта вальдоксана и комбинации антидепрессанта флуоксетина с мелаксеном оказывает позитивное модулирующее влияние на поведенческую активность крыс с экспериментальной депрессией, стимулируя их локомоторную и эмоциональную активность и нивелируя развитие ангедонии.
-
Из всех использованных схем лечения наиболее благоприятное влияние на ЭЭГ-ритмы корковых и подкорковых структур головного мозга животных с ЭД оказывает вальдоксан, который, прежде всего, способствует восстановлению доминирующей в норме - над 5 -активностью.
-
Курсовое введение вальдоксана и в несколько меньшей степени комбинации флуоксетина с мелаксеном пациентам с депрессивным расстройством средней степени тяжести в соответствии с данными оценочных шкал HDRS-17 и CGI способствует более быстрому регрессу симптоматики данной аффективной патологии и наступлению ремиссии по сравнению со стандартными антидепрессантами.
-
Посредством количественной фармакоэлектроэнцефалографии показано, что вальдоксан оказывает наиболее быстрое нормализующее влияние на ритмическую активность головного мозга у пациентов с депрессией, которое четко согласуется с положительной динамикой их психо-эмоционального статуса.
-
Анализом ЭЭГ-активности головного мозга продемонстрировано, что применение комбинации флуоксетина с мелаксеном, а также флуоксетина приводит к правильному распределению биоэлектрической активности ЭЭГ-ритмов, однако -ритм на их фоне восстанавливается не в полной мере, а 5 -ритм превышает показатели нормы вдвое.
6. Проведенным фармакоэкономическим анализом
продемонстрировано существенное преимущество лечения депрессивного
расстройства вальдоксаном по сравнению с комбинацией флуоксетина с
мелаксеном, несмотря на бльшие экономические затраты.
Степень достоверности и апробация результатов. Научные положения и выводы, сделанные диссертантом, основаны на анализе достаточного объема клинико-экспериментальных исследований, применении современных и часто используемых методик оценки поведения и изучения биоэлектрической
активности ГМ. Для статистической обработки использовались современные методы сбора и обработки данных.
Основные положения работы доложены и обсуждены на V Научной сессии РостГМУ (Ростов-на-Дону, 2010), XIV Международной научной конференции (Италия, Римини, 2010), IV Съезде фармакологов России (Казань, 2012), на III Конгрессе врачей первичного звена здравоохранения Юга России (Ростов-на-Дону, 2013), Международной конференции Терапевтов Юга России (Ростов-на-Дону, 2014), на Российской научной конференции «Фармакология экстремальных состояний» (С.-Петербург, 2015).
Апробация результатов диссертации состоялась на совместно заседании
научно-координационного Совета программы «Научно-организационные
проблемы фармакологии и фармации» и кафедры фармакологии и клинической фармакологии Ростовского государственного медицинского университета.
Личный вклад автора в проведенное исследование. Автору принадлежит ведущая роль в выборе направления диссертационного исследования. Планирование работы, поиск и анализ литературы по теме исследования, набор экспериментального материала (моделирование ЭД, вживление электродов в ГМ крыс), наблюдение и обследование пациентов (регистрация ЭЭГ), статистическая обработка, анализ и обобщение полученных результатов, написание статей и диссертации выполнены лично автором. Вклад автора является определяющим и заключается в его непосредственном участии во всех этапах проведения исследования и анализе его результатов.
Публикации. По материалам диссертации опубликовано 11 печатных работ, из них 4 работы – в изданиях, рекомендуемых ВАК РФ.
Объём и структура работы. Диссертация изложена на 220 страницах машинописного текста и включает следующие разделы: введение, обзор литературы, 5 глав собственных исследований, обсуждения результатов, рекомендации, выводы, список использованной литературы, включающий 111 отечественных и 191 зарубежный источник. Работа иллюстрирована 13 рисунками и 45 таблицами.
Благодарность. Автор выражает искреннюю благодарность и сердечную признательность за помощь и поддержку при проведении исследований заведующему кафедрой психиатрии, профессору, д.м.н., Заика В.Г., сотрудникам и лично заведующему кафедрой гастроэнтерологии и эндоскопии ФПК и ППС профессору, д.м.н., Яковлеву А.А. и сотрудникам кафедры фармакологии и клинической фармакологии РостГМУ.
Основы электроэнцефалографических исследований в психиатрии
Термин «депрессия» (лат. depressio – подавление, угнетение) в толковом словаре психиатрических терминов обозначает психическое расстройство, которое характеризуется патологически сниженным настроением (гипотимией) с негативной и пессимистической оценкой себя, своего положения в окружающей действительности и своего будущего [17].
Как уже говорилось ранее, по данным ВОЗ депрессиями страдают около 5-8% всего населения земли, и в ближайшие 20 лет можно ожидать существенного прироста и распространения данной аффективной патологии, которая, в свою очередь, может быть причиной инвалидизации [51, 82, 101]. Основной причиной ДР является увеличение числа стрессорных факторов, которые являются неотъемлемой частью жизнь современного человека в социуме [24, 42, 133].
Проведенные эпидемиологические исследования последних лет прогнозируют дальнейший рост числа патологических состояний подобного рода и их неблагоприятное влияние на течение самых разных соматических заболеваний [99, 116]. Ежегодно ДР диагностируются не менее, чем у 200 миллионов человек. Если сравнивать депрессии с другими видами аффективной патологии, то в 40% случаев они не диагностируются вовремя, так как носят непсихотический характер и очень часто протекают в форме неврозоподобных сомато вегетативных симптомокомплексов или в виде субсиндромальных, маскированных форм [85, 86, 88, 89, 254, 268]. В подобной ситуации пациенты, естественно, не получают адекватной медикаментозной помощи, а заболевание в результате прогрессирует и переходит в хроническую форму психической патологии [79, 210]. Из-за того, что симптомы депрессии обнаруживают настолько часто, некоторые исследователи ее называют «простудой в психопатологии» [86, 226]. По итогам крупного эпидемиологического исследования, которое проводил
Национальный институт психического здоровья в США, было выявлено, что в течение одного года аффективная патология, включая депрессии, фиксируется у 28,1% населения [145, 210, 211]. Согласно данным ряда других исследований показатели распространенности депрессий в социуме на момент обследования также достигают больших величин, составляя - 2,7 - 4,5%, в течение 12 месяцев 9,6%, в течение всей жизни - 8 - 12% [188, 256]. В первичной общемедицинской сети эти показатели еще более повышаются - до 8,9 - 16,8%; 20,5% и 23,3 - 36,1%, а в соматическом стационаре вообще достигают колоссальных цифр: 20,7 - 30%; 23,2% и 36,1%, соответственно [129, 185, 248]. Как видно из вышеприведенных данных, все проводимые исследования, отражающие эпидемическую распространенность депрессивной патологии в общей медицине, колеблются в достаточно широком диапазоне и нуждаются в уточнении. Такой разброс данных связан, в частности, с неоднозначностью использованных теоретических моделей и диагностических подходов [85, 88, 271].
Симптомокомплекс, который сопутствует депрессии, весьма негативно отражается как на социальной адаптации, так и на качестве жизни человека [86, 148]. Душевное страдание, боль, которая свойственна больным депрессией, сопряжена с психологически невыводимым чувством вины, снижением самооценки, склонностью к суицидам, а "соматические" симптомы - ощущение чувства тяжести, неспособность к физической деятельности и т.д. - во многом определяют клиническую картину. Также очень часто встречающимся признаком депрессии считают нарушение суточного ритма (который может быть правильным или инвертированным), что проявляется в форме улучшения или (реже) ухудшения самочувствия к вечеру [94]. Помимо этого, ДР довольно часто сопровождаются нарушениями сна, резким снижением аппетита, следствием чего является уменьшение массы тела (на 5% и более от исходного уровня в течение месяца), снижением либидо, нарушениями менструального цикла, вплоть до аменореи, и другими соматовегетативными расстройствами. В большинстве случаев сниженное настроение может сохраняться на протяжении всего времени депрессивного эпизода и мало подвержено колебаниям в зависимости от изменения обстоятельств жизни пациента [71, 86, 91, 147, 277].
Депрессии в общей медицинской практике уже начинают превалировать над таким распространенным заболеванием, как артериальная гипертензия [205], и их преобладание в последнее время все более нарастает [88]. Несмотря на то, что уровень нарушения психической деятельности у пациентов общемедицинского профиля носит относительно неглубокий характер, т.е. речь идет в основном о доминировании депрессий легкой степени тяжести, последние все же влекут за собой достаточно неблагоприятные последствия как медицинского, так и социального порядка. Именно поэтому в настоящий момент проблема депрессий рассматривается как одна из ключевых не только для психиатрии, но и для медицины в целом [71, 88].
По данным M.J. Bair et al. (2003) болевой синдром присутствует более, чем у половины обследованных пациентов с диагностированным ДР и является ведущей причиной их обращений за медицинской помощью [123]. В ходе исследования, проведенного M.M. Ohayon и A.F Schatzberg (2010), также было продемонстрировано, что у большинства пациентов с депрессией, которые обращаются к врачам общей практики, первично превалирует какая-либо соматическая патология или жалобы на хроническую боль [244]. В еще одном исследовании [214], которое проводилось с целью уточнения наиболее частых жалоб пациентов, приходивших на прием к врачу общей практики за трехлетний период, было установлено, что в большинстве случаев данные визиты не имели под собой никакой органической основы.
Протоколы и методы исследования у животных
Поведенческий тест «отчаяния» или вынужденного плавания (Porsolt R.D. et al., 1977) широко используется при анализе поведенческих эффектов ЛП [74, 118, 253, 266]. Процедура его проведения заключается в следующем. В стеклянный цилиндр диаметром 20 см и высотой 40 см, на 2/3 заполненный водой (при t=25±1С), на 10 минут помещают животное. При этом к его хвосту подвешивают груз (алюминиевую трубку весом 10% от массы тела животного) и регистрируют следующие параметры: 1) продолжительность активного плавания (с); 2) продолжительность пассивного плавания (с); 3) длительность латентного периода (с); 4) длительность иммобилизации (с).
Уменьшение продолжительности иммобилизации (зависание), а также увеличение времени активного плавания и латентного периода указывают на наличие у изучаемых ЛП антидепрессивных свойств [35, 227, 283].
Тест потребления сахарозы – еще один из наиболее надежных и объективных оценочных тестов развития у животных депрессивного состояния, предназначенный, прежде всего, для выявления состояния ангедонии, при котором у животных наблюдается снижение потребления сахарозы в условиях свободного выбора наряду с водой [26, 74, 118, 119, 207, 239, 282, 296].
Мы использовали модифицированную процедуру этого теста, согласно которой крысам предоставляли 10-часовой (между 9:00 и 19:00) свободный доступ/выбор к двум питьевым бутылкам объемом 100 мл с 1% раствором сахарозы либо с обыкновенной водой. При оценке питьевого поведения в целях минимизации возможных артефактов (вследствие эффекта индивидуального предпочтения левого/правого положения) позиции обеих бутылок меняли каждые 5 часов.
Потребление воды, сахарозы и общее потребление жидкости определяли путем взвешивания бутылок параллельно в контрольных и опытных группах животных. Предпочтение сахарозы (ПС) вычисляли в виде процентного соотношения потребленной сахарозы от общего объема выпитой жидкости по формуле: ПС = [(потребление сахарозы, г / суммарное потребление жидкости (сахароза+вода), г) х 100%] [225]. В качестве критерия развития ангедонии служило снижение ПС до уровня 65% и ниже, регистрируемое после воздействия стресса в течение 4-х недель. Уровень 65% использовался в качестве критериального на основании литературных данных [118, 282] в связи с тем, что ни одно животное из контрольной группы I уровня в момент измерения не проявило предпочтения к сахарозе меньше или равное 65%.
В рамках второй части экспериментального раздела работы животным контрольных и опытных групп в область соматосенсорной коры (ССК) и гиппокампа (ГК) симметрично с обеих сторон согласно атласу стереотаксических координат ГМ крысы вживлялись микроэлектроды [249].
Стереотаксическое вживление электродов проводилось при помощи стереотаксической установки СЭЖ-4 (производства Института физиологии им. А.А. Богомольца, Украина) и микроманипуляторов для погружения микроэлектродов (индифферентный электрод располагался в лобной пазухе). Трепанационные отверстия располагались следующим образом: в ССК – от брегмы каудально на 2,5 мм и по 5,5 мм вправо и влево, глубина погружения – 1,5 мм; в ГК (поле СА1) – от брегмы по направлению к лямбде на 3 мм и в обе стороны по 3,5 мм, глубина погружения – 3 мм.
Объединение электродов в единую «корону» и фиксация их на голове животного производились с помощью стоматологической пластмассы холодной полимеризации «Протакрил». ЭЭГ ГМ регистрировалась на энцефалографе-анализаторе ЭЭГА-21/26 «Энцефалан 131-03» (Россия).
Перед имплантацией электродов все области предполагаемой раневой поверхности обрабатывались путем подкожного введения 2% раствора новокаина (с целью обезболивания). Во время трепанации животным проводился общий наркоз с помощью небольшой маски с ватой, пропитанной диэтиловым эфиром. С целью защиты раневой поверхности от инфекции и скорейшего заживления производилась обработка раны раствором бриллиантового зеленого и присыпкой стрептоцида.
Трое суток спустя после проведения операции у адаптированных животных всех исследуемых групп был произведен фоновый съём ЭЭГ, после чего животным шести групп (Ф, В, Ф+М, Кф, Кв, Кф+м) в течение 3-х недель вводили изучаемые ЛП в режимах, указанных в табл. 2.1. Последующий съем ЭЭГ производился на 7е, 14е и 21е сутки приема ЛП. Анализировались показатели относительной спектральной мощности (ОЗМ) (%) для (дельта) - (1-4 Гц), 0 (тета) - (5-7 Гц), а (альфа) - (8-12 Гц) и р (бета) - (13-30 Гц) частотных диапазонов ЭЭГ, которые рассчитывались на основе предварительно полученных показателей абсолютной спектральной мощности. Для объективной оценки полученных данных применялся метод количественного анализа структуры ЭЭГ.
Клинический раздел 2.4. Клиническая характеристика обследованных больных
В рамках клинического исследования было обследовано 62 человека, из которых по результатам психиатрического скрининга в основное исследование было включено 45 человек - 29 (64,4%) женщин и 16 (35,6%) мужчин. Все они наблюдались в отделении гастроэнтерологии и эндоскопии клиники РостГМУ в период с 2011 по 2013 гг. с диагнозами хронического гепатита, хронического панкреатита, хронического колита невыясненной этиологии, неспецифического язвенного колита, синдрома раздраженного кишечника. Средний возраст больных в целом составил 39,2±11,8 года.
Группа К состояла из 17 потенциально здоровых лиц - 10 (58,8%) женщин и 7 (41,2%) мужчин. Средний возраст наблюдаемых в этой группе составил 40,6±12,3 года.
Постановка диагноза ДР производилась при клиническом обследовании врачом-психиатром, оценку переносимости назначенной фармакотерапии проводили по шкале общего клинического впечатления (СGI), а тяжести депрессии – по шкале Гамильтона (HDRS-17). Решение о включении в исследование принималось после обсуждения с психиатром – д.м.н., профессором Заика В.Г. (зав. каф. психиатрии РостГМУ) Выявление коморбидного ДР производилось при клиническом обследовании в соответствии с критериями МКБ-10 (F34.1, F41.2, F43.21, F45.0).
Сравнительное изучение динамики поведенческих реакций крыс с экспериментальной депрессией на фоне применения изучаемых препаратов в тесте ПКЛ
При сравнительном анализе на 7-е сутки применения изучаемых ЛП наименьшие проявления депрессивного поведения отмечались в группе крыс, получавших В (группа В).
Такой показатель поведенческой активности, как время активного плавания в группе В достоверно увеличился в 1,5 раза (р 0,01) (достигнув 211,3±9,5 с) по сравнению с показателями, которые были зафиксированы в условиях ЭД. Также достоверно (в 2,9 раза; р 0,01) возрос латентный период, составивший 111±6,6 с, и продолжительность пассивного плавания, теперь соответствовавшая 180,5±9,4 с. В свою очередь, длительность иммобилизации или «зависания» также выраженно (в 1,4 раза; р 0,01) уменьшилась – до 200,2±7,8 с.
В группе Ф+М, где крысам вводили комбинацию Ф+М, показатели были немного ниже, но также достоверно изменились по сравнению с группой Д. Значение такого параметра, как продолжительность активного плавания увеличилось до 185,5±8,3 с, что было в 1,3 раза больше (р 0,01), нежели при ЭД (141,8±7,8 с). Продолжительность пассивного плавания была выше, чем в группе Д, в 1,2 раза, составив 191,8±9,6 с (р 0,01). Длительность латентного периода в данной группе животных также существенно (в 2,6 раза; р 0,01) возросла по сравнению с показателями при ЭД, составив 99,7±9,6 с. А вот длительность периода иммобилизации, хоть и достоверно (р 0,01) снизилась относительно показателей при ЭД, тем не менее показателей нормы не достигла, остановившись на уровне 222,7±10,1 с (таблица 3.9). Примечание. Данные в таблице представлены в виде М±m для всех групп животных. - статистически достоверные различия по t-критерию Стьюдента по отношению к группе К (р 0,05); - статистически достоверные различия по t-критерию Стьюдента по отношению к группе К (р 0,01); # - статистически достоверные различия по t-критерию Стьюдента по отношению к группе Д (р 0,05); ## - статистически достоверные различия по t-критерию Стьюдента по отношению к группе Д (р 0,01).
В группе Ф, где крысы получали Ф, показатели теста вынужденного плавания тоже претерпели достоверные изменения, но по сравнению с двумя предыдущими группами они были существенно меньше. Значения таких параметров, как продолжительность активного (168,3±8,2 с) и пассивного (201,2±9,1 с) плавания увеличились относительно значений при ЭД, но значимо ( в 1,3 раза; р 0,05) – лишь в последнем случае. Длительность латентного периода (65,1±9,4 с) также возросла – но всего в 1,7 раза (р 0,05), что по сравнению с группами В и Ф+М было крайне мало. Аналогичным образом незначительно (всего на 23%) уменьшилась длительность периода иммобилизации, которая составила 230,5±9,1 с (р 0,01).
Анализируя результаты, полученные в тесте вынужденного плавания на 14-е сутки введения изучаемых ЛП, мы наблюдали статистически достоверное увеличение продолжительности активного плавания и латентного периода практически во всех группах животных (таблица 3.10).
Наиболее высокие цифры продолжительности активного плавания были зафиксированы у крыс в группе В (358,3±5,9 с), которые даже на 41,3 % (р 0,01) превысили значения нормы, а показатели при ЭД превышали вообще в 2,5 раза (р 0,01). Аналогичным образом увеличилась и продолжительность латентного периода, которая составила 168,5±5,4 с (р 0,01), что в 1,4 раза превосходило соответствующие показатели в исходном состоянии и в 4,4 раза – значения в группе Д (р 0,01). Продолжительность пассивного плавания повысилась по сравнению с ЭД незначительно (всего в 1,2 раза) до 189,1±8,6 с (р 0,05), а длительность иммобилизации (52,6±1,7 с) достоверно сократилась как относительно нормы, так и по сравнению с показателями при ЭД (в 2,6 и 5,7 раза, соответственно; р 0,01).
В группе Ф+М также наблюдался достоверный рост тех же показателей. Так, продолжительность активного плавания в этой группе крыс увеличилась по сравнению с группой Д более, чем в 2 раза и составила 295±4,1 с (р 0,01). Длительность латентного периода также достоверно возросла до 141,4±6,4 с (р 0,01), что было в 3,8 раза выше, чем при ЭД. Продолжительность пассивного плавания увеличилась в 1,4 раза по отношению к группе Д и теперь была равна 225,2±9,3 с (р 0,01), а длительность периода иммобилизации достоверно сократилась до 76,9±2,2 с, т.е. была почти в 4 раза ниже показателей при ЭД (р 0,01).
В группе Ф нами было зафиксировано достоверное увеличение в 1,9 раза (р 0,01) продолжительности активного плавания до 267,5±2,3 с по сравнению с показателями при ЭД. Длительность латентного периода (124,3±2,4 с) тоже возросла в 3,2 раза (р 0,01) по сравнению с группой Д и сравнялась с показателями в контрольной группе, а продолжительность пассивного плавания даже превысила соответствующие показатели нормы (242,7±3,1 с; р 0,01), на 1/3 превалируя и над величиной соответствующего параметра в группе Д. Более, чем в 3 раза относительно ЭД уменьшилась длительность периода иммобилизации, составившая 89,8±2,5 с против 299,9±11,1 с (р 0,01).
На 21-е сутки введения изучаемых ЛП существенной динамики в поведении крыс основных опытных групп зафиксировано не было, и все изменения активности были непринципиальными.
Все так же наиболее высокие показатели продолжительности активного плавания регистрировались в группе В, где этот показатель достоверно увеличился в 2,6 раза (р 0,01) и теперь составлял 365,4±8,2 с по сравнению со значениями при ЭД и превысил значения нормы на 41,3%. Аналогичным образом более, чем 4-х кратно увеличилась длительность латентного периода, составив 171,6±9,2 с по сравнению с показателями группы Д (р 0,01). Незначительно возросло время пассивного плавания (165,8±6,4 с), а длительность иммобилизации резко снизилась как по сравнению с исходными данными - в 2 раза (р 0,01), так и со значениями при ЭД (более чем в 4 раза; р 0,01) (таблица 3.11).
В группе Ф+М продолжительность пассивного плавания превышала показатели при ЭД в 1,3 раза; длительность латентного периода и иммобилизации тоже достоверно изменились по сравнению с данными в группе Д (первый, соответственно, увеличился, второй – понизился). Продолжительность активного плавания мало того, что увеличилась относительно показателей при ЭД в 2 раза (р 0,01), но и на 21,4% (р 0,01) превысила исходные значения.
У крыс группы Ф, как и в более ранние временные интервалы, все анализируемые показатели уступали своим аналогам в двух других опытных группах, но по отношению к показателям при ЭД, тем не менее, все же возросли. Так, длительность латентного периода превысила значения в группе Д в 3,8 раза (р 0,01); продолжительность активного плавания – в 1,9 раза (р 0,01), а длительность иммобилизации снизилась в 3,5 раза (р 0,01). Продолжительность пассивного плавания (245,5±5,9 с) по сравнению с ЭД возросла в 1,6 раза (р 0,01) и на 18,9% превысила исходные показатели (р 0,01).
Таким образом, можно заключить, что ТВП обладает достаточной чувствительностью и четко характеризует изменения поведенческих реакций животных на фоне ЭД, а также позволяет судить о наличии у тех или иных психотропных препаратов, в частности, изучаемых нами, антидепрессорной активности.
В условиях ЭД мы наблюдали отчетливое снижение сопротивляемости животных и их заторможенность. Это подтверждалось уменьшением таких показателей, как продолжительность активного плавания и латентного периода, а также увеличением продолжительности периода иммобилизации или «зависания». На фоне введения АнД данные поведенческие реакции претерпевали достоверные изменения. Особенно быстрый и видимый эффект развивался в группах В, где животные получали В, и Ф+М, где крысам вводили комбинацию Ф+М. Уже на 7-е сутки введения ЛП в данных группах животных достоверно увеличивалась сопротивляемость и наблюдались наиболее активные и продолжительные попытки выбраться из воды, в том числе по сравнению с группой Ф, где крысы получали флуоксетин.
На 14-е сутки введения изучаемых ЛП упомянутая тенденция не изменялась, и лучшие результаты были зафиксированы в группах В и Ф+М, в то время как группа Ф им значительно уступала – в ней основные показатели теста только лишь достигали исходного уровня (группа К).
Наконец, на 21-е сутки введения АнД вышеохарактеризованная тенденция в динамике активности у животных не изменилась ни в одной из групп. На основании того, что значения показателей продолжительности активного плавания, латентного периода существенно увеличивались, а длительность периода иммобилизации во всех опытных группах животных снижалась, можно резюмировать, что изучаемые ЛП обладают антидепрессивной активностью, более всего выраженной у В и комбинация Ф+М.
Сравнительный анализ влияния изучаемых препаратов на показатели ЭЭГ у крыс с депрессией
На 14-е сутки введения В крысам в группе В ЭЭГ-показатели ОЗМ распределились таким образом, что 0-ритм стал доминирующим и преобладал над другими ритмами во всех отведениях. Также достоверно повысилась относительная мощность Р-ритма в области ССК, о чем наглядно свидетельствуют данные в таблице 4.7.
Примечание. Данные в таблице представлены в виде М±т для всех групп животных. - статистически достоверные различия по t-критерию Стьюдента по отношению к группе К (р 0,05); - статистически достоверные различия по t-критерию Стьюдента по отношению к группе К (р 0,01); # - статистически достоверные различия по t-критерию Стьюдента по отношению к группе Д (р 0,05); ## - статистически достоверные различия по t-критерию Стьюдента по отношению к группе Д (р 0,01).
5-ритм не только достигал фоновых показателей в обоих отведениях, но и был достоверно ниже их. При этом в ГК его ОЗМ уменьшилось по отношению к данным при ЭД в 4,1 раза (до 14,43±3,57%; р 0,01), а в ССК - в 4 раза (до 13,90±2,82%; р 0,01), а по сравнению с контролем в 1,6 (р 0,05) и 2 раза (р 0,01), соответственно.
0-ритм, наоборот, значительно увеличивался: в 2,3 раза - в области ГК (до 68,28±3,65%) и в 1,8 раза - в зоне ССК (до 63,46±3,71%) по сравнению со значениями при ЭД, несколько превысив даже относительную мощность фона в обоих областях.
При регистрации а-ритма никаких особых отклонений ни в одном из отведений выявлено не было. Уровень р-ритма все так же вдвое превышал свои показатели в области ССК (16,95±3,67% р 0,01), а в ГК (11,65±0,69%) его прирост составил всего около 20% (р 0,05).
Анализируя данные, полученные на 21-е сутки применения В у крыс в группе В, особых отличий ритмической активности ГМ от тех, что были зафиксированы на 14-е сутки регистрации ЭЭГ, нами отмечено не было (таблица 4.8).
Примечание. Данные в таблице представлены в виде М±т для всех групп животных. - статистически достоверные различия по t-критерию Стьюдента по отношению к группе К (р 0,05); - статистически достоверные различия по t-критерию Стьюдента по отношению к группе К (р 0,01); # - статистически достоверные различия по t-критерию Стьюдента по отношению к группе Д (р 0,05); ## - статистически достоверные различия по t-критерию Стьюдента по отношению к группе Д (р 0,01).
Значения ОЗМ 5-ритма все так же были достоверно ниже по сравнению с группой К во всех отведениях (ГК - 16,51±1,28%; ССК - 14,09±2,42%) (р 0,05). 0-ритм оставался доминирующим во всех зонах регистрации (ГК -70,73±3,42%; ССК - 65,16±3,57%), в свою очередь, превышая показатели нормы и в ГК, и в ССК на 16%. -ритм был в пределах исходных значений. -ритм оставался увеличенным в отведении ССК вдвое (16,50±2,39%; р 0,01), а в ГК его показатели были в пределах нормы (9,86±1,22%) ( рисунок 4.3).
Примечание. - статистически достоверные различия по отношению к группе К (р 0,05); статистически достоверные различия по t-критерию Стьюдента по отношению к группе К (р 0,01); # - статистически достоверные различия по t-критерию Стьюдента по отношению к группе Д (р 0,05); ## - статистически достоверные различия по t-критерию Стьюдента по отношению к группе Д (р 0,01).
Динамика показателей ОЗМ ЭЭГ-ритмов у крыс на 7-е сутки введения комбинации флуоксетина с мелаксеном Анализируя показатели ОЗМ ЭЭГ-ритмов у крыс в группе Ф+М, где животные получали комбинацию 2-х препаратов - Ф (в дозе 0,3 мг/кг/сутки, per os) и М (в дозе 0,05 мг/кг/сутки, per os) на протяжении трех недель, на 7-е сутки регистрации ЭЭГ нами было зафиксировано специфическое изменение ритмики их ГМ, основные черты которого представлены в таблице 4.9.
Примечание. Данные в таблице представлены в виде М±т для всех групп животных. - статистически достоверные различия по t-критерию Стьюдента по отношению к группе К (р 0,05); - статистически достоверные различия по t-критерию Стьюдента по отношению к группе К (р 0,01); # - статистически достоверные различия по t-критерию Стьюдента по отношению к группе Д (р 0,05); ## - статистически достоверные различия по t-критерию Стьюдента по отношению к группе Д (р 0,01).
5-ритм в обоих отведениях достоверно снижался по сравнению с данными при ЭД, но все еще преобладал над остальными ритмами ЭЭГ. И в области ГК (41,48±3,96%; р 0,05), и в ССК (37,37±2,19%; р 0,01) он снизился в 1,4 раза. Для 0-ритма было зафиксировано его достоверное увеличение по сравнению с ЭД в основном в зоне ГК (35,61±1,57%) - на 25% (р 0,05), а в ССК (36,32±2,13%) его значения изменились незначительно.
Относительная мощность а-ритма соответствовала исходным значениям в обоих отведениях. В отношении р-ритма нами было зафиксировано достоверное повышение его активности в обоих отведениях по сравнению со значениями при ЭД. В ГК (13,81±2,04%) его показатели увеличились в 1,4 раза (р 0,01), а в ССК (16,52±3,69%) - в 1,8 раза (р 0,01).
Данные в таблице представлены в виде М±т для всех групп животных. - статистически достоверные различия по t-критерию Стьюдента по отношению к группе К (р 0,05); - статистически достоверные различия по t-критерию Стьюдента по отношению к группе К (р 0,01); # - статистически достоверные различия по t-критерию Стьюдента по отношению к группе Д (р 0,05); ## - статистически достоверные различия по t-критерию Стьюдента по отношению к группе Д (р 0,01).
ОЗМ 5-ритма достоверно снизился по сравнению с показателями при ЭД в обоих отведениях. Значения его относительной мощности уменьшились в ГК в 1,9 раза (до 30,93±2,01%; р 0,01), а в области ССК - в 1,8 раза (до 28,14±2,18%; р 0,01), где они практически стали соответствовать исходным показателям. При этом в области ГК его значения в 1,4 раза (р 0,05) еще превышали данные в группе К. 0-ритм прогрессивно увеличился по отношению к данным при ЭД в области ГК (49,07±3,75%) в 1,7 раза (р 0,01), а в ССК (47,11±3,91%) - в 1,3 раза (р 0,05), но так и не достиг значений группы К.
Уже привычным образом показатели ОЗМ а-ритма никаким весомым изменениям не подвергались и соответствовали значениям группы К (ГК -6,87±0,57%; ССК - 6,60±0,91%), в отличие от мощности 0-ритма, которая эти значения превысила. Так, в области ГК его ОЗМ составило 13,13±2,70%, что было на 44,4% (р 0,01) выше исходных значений, а в области ССК - 17,82±2,86%, т.е. вдвое больше (р 0,01), нежели соответствующий показатель в группе К.
На 3-й неделе комбинированной фармакотерапии в группе Ф+М при регистрации ЭЭГ-ритмов и анализе значений их ОЗМ особых изменений активности по сравнению с показателями на 14-е сутки введения изучаемой комбинации ЛП нами выявлено не было. 5-ритм так и не достигал исходных данных в области ГК (29,35±2,09%) и оставался увеличенным по сравнению с нормой на 31,6% (р 0,05), будучи при этом в 2 раза ниже по отношению к показателям при ЭД (р 0,01), а в области ССК (27,78±2,28%) стал соответствовать значениям в группе К (27,43±2,34%), снизившись при этом по сравнению с группой Д в 1,9 раза (р 0,01).
При анализе ОЗМ 0-ритма были зафиксированы его достоверно низкие значения, которые хоть и увеличились, но так и не достигли исходных (ГК -48,07±4,40%, р 0,01; ССК - 45,17±3,96%, р 0,05). В области ГК они достоверно возросли в 1,7 раза (р 0,01), а в области ССК - в 1,3 раза (р 0,05) по отношению к показателям при ЭД (таблица 4.11, рисунок 4.4).