Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Основные тенденции исследования проблемы вербализации национально специфичных компонентов картины мира 12
1.1. Австрийская литература как отражение «духа» австрийского народа 12
1.2. Понятие этнической идентичности и ее составляющие 18
1.3. Этнические ценности австрийской культуры и реализующие их концепты 36
1.4. Проблемы вербальной репрезентации этнической ценности 56
Выводы по Главе I 76
Глава II. Концепт как инструмент анализа национально специфичных компонентов картины мира 80
2.1. Соотношение понятий «картина мира», «языковая картина мира», «концепт» 80
2.2. Основные способы вербализации национально специфичных компонентов картины мира 91
Выводы по Главе II 124
Глава III. Актуализация метаконцепта „heim“ в австрийской малой прозе второй половины ХХ века 128
3.1. Национально специфичный метаконцепт как компонент художественного текста 128
3.2. Способы представления пространственных отношений через составляющие метаконцепта „Heim“ 145
3.3. Структура репрезентации метаконцепта „Heim“ и его компонентов в художественном тексте 170
Выводы по Главе III 185
Заключение 189
Список литературы 193
Список использованных словарей, справочников и принятые сокращения 218
Список использованных интернет-ресурсов 220
Приложение 1 221
Приложение 2 222
Приложение 3 223
Приложение 4 224
Приложение 5 228
- Понятие этнической идентичности и ее составляющие
- Соотношение понятий «картина мира», «языковая картина мира», «концепт»
- Национально специфичный метаконцепт как компонент художественного текста
- Структура репрезентации метаконцепта „Heim“ и его компонентов в художественном тексте
Введение к работе
Актуальность исследования обусловлена, во-первых, необходимостью
изучения специфики структуры и содержания национальной картины мира
австрийцев, во-вторых, – важностью определения системы лингвистических
приёмов, с помощью которых устанавливается содержание доминантных
концептов различных лингвокультур, наконец, непреходящей значимостью
понятия «Родина» („Heimat“) для каждой лингвокультуры.
Объектом исследования является метаконцепт „Heim“ («отчий дом»)
как компонент австрийской языковой картины мира. В качестве предмета
выступают особенности вербализации метаконцепта „Heim“ («отчий дом») в
австрийской языковой картине мира как способ репрезентации базовой этнической ценности „Heimat“ («Родина»).
Цель исследования - определить способы и средства вербальной репрезентации метаконцепта „Heim“ («отчий дом»), представляющего собой иерархическую систему концептов, реализующих базовую ценность австрийской культуры „Heimat“ («Родина»), и тем самым показать ее специфическую роль в представлении ценностей австрийцев.
Достижение поставленной цели предусматривает решение следующих
задач:
рассмотреть основные тенденции исследования проблемы вербализации национально специфичных компонентов картины мира;
проанализировать различные подходы к пониманию сущности концепта как одного из базовых ментальных образований;
представить систему концептов, реализующих базовую этническую ценность австрийской культуры „Heimat“;
выявить характер номинирования национально специфичных концептов в австрийской лингвокультуре;
систематизировать языковые средства объективации метаконцепта „Heim“ в представлении австрийцев;
смоделировать лексико-семантическое поле «пространство» в австрийской языковой картине мира как среду функционирования метаконцепта „Heim“;
провести сравнительный анализ лексем „Heim“ и „Наш“ в австрийской и немецкой лингвокультурах с целью выявления общих и национально специфичных лингвокультурных особенностей исследуемого метаконцепта.
Материалом исследования послужили: 1. Лексикографические австрийские, немецкие, русские источники разного типа: толковые словари; энциклопедические и этимологические
словари; словарь лингвистических терминов; словарь иностранных слов;
австрийский словарь (1990, 1999 гг.), словарь австрийского варианта
немецкого языка (2010 г.) и др. Использование большого количества
словарей объясняется необходимостью всесторонне изучить средства
выражения специфики содержания исследуемого метаконцепта, в том числе
установить характер представления пространственных отношений в
австрийском и немецком тексте, что невозможно без опоры на этимологию
понятий.
2. Художественные тексты: австрийская и немецкая проза малого жанра
второй половины ХХ в. (объем проанализированных текстов – более 4500
страниц). Выбор художественных текстов обусловлен, прежде всего, тем, что
творчество австрийских писателей второй половины XX в., создателей
художественной прозы малого жанра, отражает общие тенденции в развитии
художественной прозы, представляющей особенности мышления и
мировосприятия общества. Для анализа используются произведения
австрийских (I. Aichinger, I. Bachmann, Th. Bernhard, A. Brandstetter, E.
Canetti, H. von Doderer, H. Eisenreich, B. Frischmuth, G. Fritsch, G. Fussenegger,
P. Handke, M. Haushofer, G. Jonke, O. Kokoschka, A. Kolleritsch, M. Mell, R.
Menasse, F. Nabl, Ch. Nstlinger, P. Rosei, G. Saiko, M. Scharang, J. Schutting,
P. Turrini и др.) и немецких авторов (A. Andersch, W. Bauer, H. Bll, W.
Bredel, G. Britting, E. Glaeser, G. Grass, W. Hildesheimer, M. L. Kaschnitz, W.
Koeppen, S. Lenz, H.E. Nossack, W. Schnurre, E. Strittmatter, B. Uhse, M. Walser
и др.), что позволяет выявить особенности языковой картины мира,
установить эталоны и стереотипы национальной культуры, смоделировать
основные характеристики мировидения языкового коллектива и личности.
Анализируя австрийскую и немецкую малую прозу второй половины XX в.,
мы акцентируем сущность структуры метаконцепта „Heim“ («отчий дом»).
Небольшой объем текстов делает их легко обозримыми и позволяет
наблюдать за различными языковыми явлениями в рамках макротекста.
-
Пословично-поговорочные тексты, в которых объективируется анализируемая этническая ценность.
-
Интернет-ресурсы: и др.), позволяющие глубже представить содержание этнических ценностей австрийцев и немцев.
Цели и задачи настоящей диссертационной работы определили выбор методов исследования. В качестве основных в работе использованы компонентный и контекстный методы, анализ словарных дефиниций, моделирование семантических полей и концептов.
Теоретико-методологической базой диссертационного исследования послужили научные труды отечественных и зарубежных ученых:
в области языкознания (работы по проблеме репрезентации культуры в языке: Л. Вайсгербер, В. фон Гумбольдт, Е.С. Кубрякова, А.Д. Шмелев, В.Н. Телия, Ю.Д. Апресян, Е.В. Урысон, Ю.Н. Караулов, О.А Корнилов, В.В. Красных и др.);
в области лингвокультурологии (теория концепта как ментальной единицы, представленная в рамках лингвокультурологического подхода, предполагающего исследование соотношения языка, сознания и культуры (Ю.С. Степанов, Н.Д. Арутюнова, Т.В. Булыгина, АД. Шмелев, В.В. Красных и др.);
в области теории текста (И.Р. Гальперин, О.И. Москальская, Л.А Ноздрина, М.Я. Дымарский; теория хронотопа М.М. Бахтина; концепции текстового пространства В.Н. Топорова, Б. А. Успенского; теория пространства культуры и семиосферы Ю.М. Лотмана);
в области этнолингвистики (Hofstede G., Inglehart R., СВ. Лурье, Г.У
Солдатова, Н.М. Лебедева, В.Ф. Петренко, АН. Татарко, В.А Тишков, Т.Г.
Стефаненко и др.), теория ядерно-периферического устройства культуры
этноса СВ. Лурье);
б
в области австрийской фразеологии (А.И. Домашнев, В.Т. Малыгин, Eismann W., Fldes C).
Рабочая гипотеза исследования состоит в том, что содержание базовой этнической ценности „Heimat“ («Родина») в исследуемом материале реализуется как система концептов, объединяющихся рядом интегральных признаков.
Научная новизна диссертации заключается, во-первых, в
установлении способов репрезентации национально специфичных концептов
в австрийской лингвокультуре и их роли в представлении австрийских
этнических ценностей: впервые метаконцепт „Heim“ («отчий дом»)
становится объектом комплексного описания с целью выявления средств его
репрезентации. Во-вторых, в научный оборот вводится новый материал:
австрийская малая проза второй половины ХХ в., которая ранее не
подвергалась лингвокогнитивному анализу; осуществляется
лингвистический анализ художественного пространства австрийской малой прозы второй половины XX в. с целью изучить способы представления пространственных отношений через составляющие метаконцепта „Heim“ («отчий дом»). В-третьих, в работе впервые представлена совокупность базовых ценностей австрийцев, актуализированная в малой прозе.
Теоретическая значимость работы определяется тем, что разработанная в диссертации система определения способов вербализации метаконцепта „Heim“ («отчий дом») вносит вклад в развитие подхода, согласно которому определение характера этнической ценности, в частности ценности „Heimat“ («Родина»), возможно через описание доминирующих в культуре интерпретирующих концептов другого объема.
Практическая ценность диссертации заключается в возможности применения полученных результатов исследования в курсе межкультурной коммуникации при сопоставлении содержания лексем сравниваемых лингвокультур, а также при установлении специфики картины мира
австрийцев; в практике преподавания немецкого языка; в спецкурсах по
лексикологии, лингвокультурологии; в спецкурсах по теории
художественного текста и др.
Основные положения, выносимые назащиту:
-
Анализ совокупности концептов, представляющих исследуемую базовую этническую ценность „Heimat“ в художественных текстах австрийской малой прозы второй половины ХХ в., свидетельствует об этнокультурной специфике австрийской языковой картины мира. Австрийская культура аккумулировала в себе германскую, венгерскую, итальянскую, чешскую и другие культурные традиции.
-
Ключевыми концептами австрийской лингвокультуры, широко представленными в изученном материале, являются „Heim“ («отчий дом»), „Kompromi/Ausgleich“ («компромисс/нейтралитет»), „Treue/Hingabe“ («верность/преданность»), „Gemtlichkeit/Ruhe“ («уют/спокойствие»). Наибольшей аксиологической значимостью обладает среди них концепт „Heim“ («отчий дом»).
-
Содержание базовой этнической ценности „Heimat“ («Родина») реализуется в австрийской малой прозе второй половины ХХ в. как иерархическая система интерпретирующих ее концептов. Основным номинантом метаконцепта «отчий дом» является лексема das Heim. Метаконцепт объединяет пять концептов, отражающих как универсальные (концепты „Mensch/Familie“ («человек/семья»), „Heimat/Heimatland“ («родина/родная сторона»), „Gemtlichkeit/Ruhe“ («уют/спокойствие»), „die vertraute Sprache“ («родной язык»)), так и национально-специфические представления (концепт „Wohnsttte/Baute“ («жилище/здание»)).
4. «Отчий дом» представляет ценность для всех народов, но имеет
свою специфику в каждом языке и культуре. Анализ художественного
пространства в австрийской малой прозе второй половины ХХ в. позволяет
сделать вывод о том, что национально специфичный метаконцепт „Heim“
(«отчий дом») является смыслообразующим компонентом системы
австрийского художественного текста, а средства репрезентации
метаконцепта позволяют говорить о различиях содержательного характера в австрийской и немецкой концептосферах.
-
Понятие das Heim («отчий дом») в австрийской малой прозе второй половины ХХ в. репрезентирует замкнутое пространство и аккумулирует информацию о пространстве и о состоянии души.
-
Оппозиции «я – другой» реализуется как «австриец – немец» и позволяет актуализировать черты австрийского характера: консервативность, общительность, толерантность, гостеприимство, преданность, образованность, добросовестность, покорность, готовность к компромиссу, склонность к самоиронии, неуверенность в себе.
Достоверность результатов обеспечивается репрезентативным
практическим материалом (проанализированы произведения 70 австрийских и 54 немецких авторов) и фундаментальностью теоретических исследований, положенных в основу работы.
Апробация работы. Основные разделы и наиболее значимые
положения диссертации прошли апробацию на заседаниях кафедры общего и
сравнительного языкознания ФГБОУ ВО МГЛУ, а также в виде докладов на
научно-практических конференциях: IV Международная научная
конференция по актуальным проблемам теории языка и коммуникации
«Языковые измерения: пространство, время, концепт» (Военный университет
МО РФ, Москва, 2 июля 2010 г.); Международная научно-практическая
конференция «Актуальные вопросы теории и практики филологических
исследований» (Научно-издательский центр «Социосфера», ФГБОУ ВПО
МГУ им. М.В. Ломоносова, Москва, 25-26 марта 2011 г.); Межвузовская
научно-практическая конференция «Современные теории и методы обучения
иностранным языкам в ВУЗе» (Академия ФСБ РФ, Москва, 25 мая 2011 г.); V
Международная научная конференция «Экология языка» (ФГБОУ ВПО
Пензенский государственный педагогический университет имени В.Г.
Белинского, Пенза, 26 апреля 2012 г.); Международная научная конференция
«Межкультурное общение: контакты и конфликты» (Московский институт
лингвистики, Москва, 21-23 октября 2015 г.); Научная конференция в рамках
ХII Московского фестиваля науки, Круглый стол на тему
«Антропоцентрическая парадигма в лингвистике: перспективные
направления исследования» (Московский государственный лингвистический университет, Москва, 6 октября 2017 г.).
Структура диссертации определяется ее целью и вытекающими из нее
задачами и состоит из введения, трех глав, заключения, списка
использованной литературы, списка использованных словарей и
Понятие этнической идентичности и ее составляющие
Радикальные изменения XX столетия, в результате которых произошло разрушение старых империй, создание, либо возрождение новых государств на европейском континенте выявили актуальность исследования феномена идентичности, причин ее сохранения и трансформации: „Das Thema dieser Epoche ist die Identitt des Menschen… Die Suche nach der Identitt hat begonnen“ / Тема этой эпохи – идентичность человека… Поиски идентичности начались (Перевод наш. – Е.Е.) [Turrini 1988: 25, 26].
Проблема идентичности, как осознание индивидом принадлежности к некоторому целому, стала одной из главных тем в общественной мысли еще в начала XX столетия, а позже термин «идентичность» основательно потеснил привычные термины «самосознание» и «самоопределение». В научный оборот вошли понятия «этнос», «этничность», «этнополитика» и другие категории этнонациональной проблематики. В советскую эпоху теория этноса получила наиболее полное освещение в трудах Ю.В. Бромлея [1973, 1983]. В настоящее время в России изучением этноса, этничности и этнонациональных процессов занимаются: Ю.В. Арутюнян, Л.М. Дробижева, Н.В. Кокшаров, Н.М. Лебедева, А.Н. Татарко, С.В. Лурье, В.Ф. Петренко, С.В. Соколовский, Т.Г. Стефаненко, Г.У. Солдатова, В.А. Тишков, В.Ю. Хотинец и др.
В традиции метафизики от Аристотеля до наших дней идентичность5 есть характеристика бытия, «всеобщность бытия» (по М. Хайдеггеру). «Всякое сущее тождественно самому себе и – постольку, поскольку оно есть сущее – всякому другому сущему» [Шнейдер 2003: 28]. Идентичность, таким образом, исключает различие, ведь она исключает иное бытие, а вместе с ним и то, что выступает причиной инаковости.
Идентичность (национальная, этническая, этнонациональная, культурная, этнокультурная) исследовалась и исследуется многими учёными: Чарльз Кули [Cooley 1902], Зигмунд Фрейд [Freud 1930], Джордж Мид [Mead 1976], Жак Лакан [Лакан 1960], Эрих Фромм [Fromm 1968], Рой Баумайстер [Baumeister 1986], Алан Ватерман [Waterman 1982], Витторио Хёсли [Хёсле 1994], Юрген Хабермас [Хабермас 1999] и др., однако, «введение этого термина в междисциплинарный научный обиход» [Шнейдер 2003: 32] связано с именем Эрика Эриксона, впервые описывающего идентичность в работе «Детство и общество» [Erikson 1950].
По Э. Эриксону, формирование идентичности происходит в основном на бессознательном уровне и продолжается всю жизнь индивида, хотя наибольшее значение данный процесс имеет для периода отрочества. Становление идентичности проходит восемь жизненных стадий. На каждом новом этапе появляются новые элементы, а старые могут быть отброшены [Эриксон 1996].
Структура идентичности представлена как организация трёх взаимодополняющих друг друга порядков: соматического (организм стремится сохранить свою целостность в постоянном взаимодействии с внешним миром), личностного (он интегрирует внешний и внутренний опыты в сознании и поведении) и социального порядка. Развитие идентичности происходит как взаимодействие трёх процессов: биологического, социального и «эго». «Эго» выполняет главную функцию и объединяет первый и второй процессы.
Среди основных субъектов, формирующих идентичность, можно выделить государство, политические и идеологические институты, экономическую и интеллектуальную элиту и остальное общество, которое внутри себя также имеет неоднородную структуру.
Концепция идентичности может быть адекватной и неадекватной историческому процессу. Адекватность идентичности означает ее коррелируемость и соотношение с реальными историческими событиями. Ложность модели идентичности ведет к расформированию исторической общности (народа, государства6). Неадекватность идентичности означает отсутствие механизмов обратной связи, коррекции и пересмотра идентичности. Такая ложная модель складывается под влиянием определенных институтов, социальных групп, а также при возникновении инертности массового сознания, признаками которого является апатия, мифологизация обычных в другие времена явлений, сетования на судьбу и предрешенность.
Идентичность строится во времени, она исторична, поэтому её содержание необходимо рассматривать в неразрывной связи с эпохой. Стремление к идентичности связано с особенностью человека видеть в картине мира отражение себя, а исторические формы и типы идентичности фиксируют способы адаптации и самоопределения человека в окружающем его мире. Выражением идентичности могут служить культурные символы, язык, религия, социальные институты, а также общая цель, проблема, общий враг, угроза, другие социальные группы. В традиционном обществе идентичность связана с приверженностью к определённым ритуалам: «Традиция – это механизм идентичности» [Гуревич, Спирова 2015: 56].
Наибольшей устойчивостью обладает этнокультурная идентичность, основанная на языке и этнических способах поведения. Сознание человека, по мнению А.Н. Леонтьева, всегда этнически обусловлено, а в основе мировосприятия каждого народа лежит своя система предметных значений, социальных стереотипов и когнитивных схем [Леонтьев 1977]. В отечественной научной традиции под такой системой принято понимать этническое самосознание, а в последнее время – этническую идентичность.
Этническая идентичность – это «психологическая категория, которая относится к осознанию своей принадлежности к определенной этнической общности и эта принадлежность воспринимается индивидом как данность, строится на антитезе «Мы – Они». В качестве оснований этнической идентичности следует рассматривать традиционные и устойчивые культурные ценности. К ним относятся, прежде всего, язык, обычаи, религия и другие» [Стефаненко 2000: 207].
В структуре этнической идентичности Т.Г. Стефаненко выделяет два основных компонента – когнитивный7 (знания, представления об особенностях собственной группы и осознание себя ее членом на основе этнодифференцирующих признаков) и аффективный (чувство принадлежности к группе, оценка ее качеств, отношение к членству в ней). Можно выделить еще поведенческий компонент, «как реальный механизм не только осознания, но и проявления себя членом определенной группы, построения системы отношений и действий в различных этноконтактных ситуациях» [Стефаненко 2000: 87].
Этническая идентичность – это в первую очередь «результат когнитивно-эмоционального процесса осознания себя представителем этноса, определенная степень отождествления себя с ним и обособления от других этносов». Смысл данного понятия хорошо отражает термин, предложенный Г.Г. Шпетом, рассматривавшим этническую идентичность как «переживание своего тождества с одной этнической общностью и отделения от других» [Стефаненко 2000: 207].
В свою очередь В.А. Тишков использует вместо понятия «этническая идентичность» понятие «этничность» как «категорию, обозначающую существование отличительных идентичностей и складывающихся на их основе этнических групп» [Тишков 2003: 59] и понимает под этничностью «форму социальной организации культурных различий» [Тишков 2003: 230].
Однако С.В. Лурье и Г.У. Солдатова предлагают различать эти понятия: «С одной стороны, этническая идентичность это уже – когнитивно-мотивационное ядро этнического самосознания. С другой – шире, так как содержит в себе также слой бессознательного. В основе идентичности как таковой лежит, все-таки, идентификация себя с той или иной группой, принадлежности к чему-то большему и отличному от самого человека. В этом смысле, этническую идентичность можно рассматривать как тот смысловой коридор, как ту совокупность смыслов, представлений, ценностей, символов и т.д., которые и позволяют осуществить этническую идентификацию» [Солдатова 1998: 48].
Некоторые исследователи, в частности, американский этнолог Дж. Де-Вос [De Vos 1975; 1995] рассматривает этническую идентичность составной частью социальной, основная функция которой заключается, по его мнению, в «реализации базисной потребности человека принадлежать к группе, быть вместе с другими, быть сплоченным с ними для обеспечения самосохранения и защиты со стороны других, оценки другими, влияния на других с целью самовыражения и самореализации» [Хотинец 2002: 28].
Этническую идентичность рассматривает как социальную идентичность Э. Хоффман: „Unter Ethnizitt oder ethnischer Identitt verstehen wir ein Gemeinschaftsgefhl zu einer bestimmten (ethnischen) Gruppe zu gehren, die eine Serie von mehr oder weniger objektiven Kennzeichen hat, wie zum Beispiel bestimmte physische Merkmale und/oder eine bestimmte Kultur (z.B. eine gemeinsame Sprache) und/oder eine gemeinsame Geschichte und/oder eine gemeinsame Abstammung und/oder Religion“ / Под этничностью или этнической идентичностью мы понимаем чувство общности с определенной (этнической) группой, которая имеет определенные физические признаки и/или определенную культуру (например, общий язык) и/или общую историю и/или общие корни и/или общую религию. (Перевод наш. – Е.Е.) [Хотинец 2002: 30].
Соотношение понятий «картина мира», «языковая картина мира», «концепт»
Целью данной главы является определение лингвистического содержания и соотношения понятий «картина мира», «языковая картина мира» и «концепт», обоснование принятого в работе содержания термина «концепт», а также аргументация выбора концепта как инструмента анализа национально специфичных компонентов картины мира.
Понятие картины мира (КМ) строится на изучении представлений человека о мире. Человеческое общество находится в постоянном движении, изменении и развитии. В разные эпохи и в различных культурах люди воспринимают и осознают мир по-своему, поэтому происходит конструирование особой, исторически обусловленной картины мира.
Особую роль во введении термина «картина мира» как модели действительности в научный обиход приписывают Л. Витгенштейну, «при этом важно, что Л. Витгенштейн вполне осознавал метафоричность этого термина и подчеркивал его синонимичность психологическому понятию «образ мира»» [Пищальникова 2001: 485].
В.И. Постовалова (в рамках логико-лингвистических исследований) картиной мира называет «исходный глобальный образ мира, лежащий в основе мировоззрения человека, репрезентирующий сущностные свойства мира в понимании ее носителей и являющийся результатом всей духовной активности человека, а не какой-либо отдельной ее стороны» [Постовалова 1987: 20-21].
В.А. Пищальникова определяет картину мира «как континуальную систему смыслов, структурирующуюся в деятельности индивида в результате присвоения им конвенционального опыта, перцептивных процессов и собственно рефлексии мышления» [Пищальникова 2001: 485]. Картина мира – «динамичное явление: она постоянно уточняется» [Серебренников 1988: 19, 29]. Представление об окружающей действительности существует в сознании в виде: 1) бытийной или научной общей модели мира; 2) субъективного представления о мире; 3) объективированной с помощью языка картины мира. Картина мира на вербальном уровне выражается с помощью языковых знаков, на невербальном уровне возможностей запечатлеть картину мира гораздо больше: жесты, мимика, музыка, искусство, ритуалы, мода, способы ведения хозяйства, социокультурные стереотипы поведения людей и др. При построении картины мира главной является ее ценностная составляющая, сама иерархия ценностей того/иного социума.
В формировании понятия КМ большая роль принадлежит языку, так как, осваивая окружающую действительность, человек формирует представление об объектах, составляющих КМ. Ключевые понятия картины мира обозначаются с помощью языка. Язык – один из способов трансляции КМ, в его недрах формируется языковая картина мира (ЯКМ): «Язык – орган, образующий мысль, следовательно, в становлении человеческой личности, в образовании у нее системы понятий, в присвоении ей накопленного поколениями опыта языку принадлежит ведущая роль» [Гумбольдт 2000: 78].
Основательный вклад в разграничение понятий КМ и ЯКМ (нем. sprachliches Weltbild или Weltbild der Sprache) был внесен Э. Сепиром и Б. Уорфом, утверждавшими, что «представление о том, что человек ориентируется во внешнем мире, по существу, без помощи языка и что язык является всего лишь случайным средством решения специфических задач мышления и коммуникации, – это всего лишь иллюзия. В действительности «реальный мир»47 в значительной мере неосознанно строится на основе языковых привычек той или иной социальной группы» [Сепир 1993: 261].
Мысль о существовании особого языкового мировидения была сформулирована в начале XIX века. В. фон Гумбольдт одним из первых обратил внимание на национальное содержание языка и мышления и выдвинул тезис о том, что «разные языки – это не различные звуковые обозначения одного и того же предмета, а «различные видения» его». Каждый человек имеет субъективный образ некоего предмета, который не совпадает полностью с образом того же предмета у другого человека. Объективироваться это представление может только, прокладывая «себе путь через уста во внешний мир». По Гумбольдту, именно язык оказывает влияние на формирование системы понятий и системы ценностей. Эти его функции, а также способы образования понятий с помощью языка, считаются общими для всех языков. «В основе различий лежит своеобразие духовного облика народов – носителей языков, но главное несходство языков между собой состоит в форме самого языка, «в способах выражения мыслей и чувств» [Гумбольдт 2000: 9, 105].
В. фон Гумбольдт рассматривает язык как «промежуточный мир» между мышлением и действительностью (при этом язык фиксирует особое национальное мировоззрение) и акцентирует разницу между понятиями «промежуточный мир» и «картина мира». Первое – это статичный продукт языковой деятельности, определяющий восприятие действительности человеком. Единицей его является «духовный объект» – понятие. Картина мира – это «подвижная, динамичная сущность, так как образуется она из языковых вмешательств в действительность. Единицей ее является речевой акт» [Гумбольдт 2000: 48].
Л. Вайсгербер рассматривал язык как «общее культурное достояние народа», «ключ к миру» и «самую выдающуюся примету народа». По его мнению, основная функция языка – оформление и закрепление понятийного образа мира, мировидение: «Язык сообразно со своей внутренней формой передает всем носителям языкового сообщества общее мировидение, которое во многом отличается от мировидения других языков» [Вайсгербер 2004: 77, 120, 131].
Одновременно определяя «язык как память народа», которая «сохраняет не только прежние впечатления, но и является основой дальнейшей работы» [Вайсгербер 2004: 130], Л. Вайсгербер подчеркивает важную роль и ответственность носителя родного языка, его вклад в развитие и сохранение языка. Л. Вайсгербер наделяет ЯКМ следующими характеристиками:
1. ЯКМ – это система всех возможных содержаний: духовных, определяющих своеобразие культуры и менталитета данной языковой общности, и языковых, обусловливающих существование и функционирование самого языка;
2. ЯКМ, с одной стороны, есть следствие исторического развития этноса и языка, а, с другой – является причиной своеобразного пути их дальнейшего развития;
3. ЯКМ чётко структурирована и в языковом выражении является многоуровневой. Она определяет особый набор звуков и звуковых сочетаний, особенности строения артикуляционного аппарата носителей языка, просодические характеристики речи, словарный состав, словообразовательные возможности языка и синтаксис словосочетаний и предложений;
4. ЯКМ изменчива во времени и, как любой живой организм, подвержена развитию, т. е. в диахроническом смысле она в каждый последующий этап развития отчасти нетождественна сама себе;
5. ЯКМ создает однородность языковой сущности, способствуя закреплению языкового, а значит и культурного её своеобразия в видении мира и его обозначения средствами языка;
6. ЯКМ существует в однородном своеобразном самосознании языковой общности и передается последующим поколениям через особое мировоззрение, правила поведения, образ жизни, запёчатлённые средствами языка. Как отмечает В.А. Пищальникова, «в понятие языковой картины мира следует включать не только стереотипные способы языковой репрезентации мышления, а скорее, принципиальную возможность вербализации любого содержания мышления» [Пищальникова 2001: 488].
Отметим, что философы и лингвисты различают две модели мира: концептуальную картину мира (ККМ) и языковую картину мира (ЯКМ), причем границы между концептуальной моделью мира и языковой моделью мира, по мнению Ю.Н. Караулова, кажутся зыбкими и неопределенными. ККМ создана на основе понятий, а ЯКМ – на основе значений. «При наложении ЯКМ на ККМ происходит совпадение их содержания, и эта часть информации считается инвариантной, соответствует языковым универсалиям. Та же часть информации, которая находится за пределами ККМ, варьируется в разных языках» [Брутян 1973]. Это свойство ЯКМ подчеркивает и Ю.Д. Апресян: «Свойственный языку способ концептуализации действительности (взгляд на мир) отчасти универсален, отчасти национально специфичен, так что носители разных языков могут видеть мир немного по-разному, через призму своих языков» [Апресян 1995: 39]. Однако язык, несущий в себе осознаваемое (значение слова), хранит также и бессознательное, ставшее со временем частью подсознания.
У некоторых исследователей наблюдается тенденция сближения ЯКМ с наивной картиной мира. Например, Ю.Д. Апресян использует понятие «наивная языковая картина мира», понимая её как «отраженные в естественном языке способы восприятия и концептуализации мира, когда основные концепты языка складываются в единую систему взглядов, своего рода коллективную философию, которая навязывается в качестве обязательной всем носителям языка» [Апресян 1995: 39].
Национально специфичный метаконцепт как компонент художественного текста
С возникновением и развитием когнитивного подхода лингвистика текста приобретает особый статус, включая «изучение модальности художественного текста, интерпретации его семантики, изучение художественного текста с позиции языка как системы, дающей представление о культуре народа» [Тураева 1986: 106]. В связи с этим новое толкование «и особую значимость для лингвистического анализа приобретают такие литературоведческие категории как: художественное время, художественное пространство67, образ автора, герой описания/повествования, авторская оценка и модальность текста». «Эти категории имеют свое языковое воплощение. Анализ средств их выражения в значительной мере помогает выявить взаимосвязи, существующие между лингвистическим и литературоведческим аспектами текста» [Ноздрина 2009: 57].
Текст – это словесное речевое произведение, в котором реализуются все языковые единицы (от фонемы до предложения). По мнению Д.С. Лихачёва, «текст – это знаковое выражение замысла его создателя» [Лихачёв 1997: 117], при этом текст – основной, но не единственный компонент текстовой деятельности. Важнейшими составляющими её структуры, помимо текста, являются автор (адресант текста), читатель (адресат), сама отображаемая дейcтвительность, знания о которой передаются в тексте, и языковая система, из которой автор выбирает языковые средства, позволяющие ему адекватно воплотить творческий замысел.
В этой связи при анализе художественного текста и его интерпретации необходимо учитывать модальность текста – сложное явление, ставшее объектом пристального внимания исследователей [Солганик 1984; Базалина 2000, 2001; Псурцев 2009], которые по-разному смотрят на эту проблему. В лингвистике до сих пор не существует единого мнения относительно определения понятия модальности, однако не вызывает сомнения постоянно растущая значимость этой категории для лингвистики текста и когнитивной лингвистики, где категория модальности связана с важными аспектами бытия и его преломлением в сознании и в языке. Изучение структур, передающих разные типы модальности, извлечение информации, заложенной в модальном плане текста, имеет большую значимость для адекватного толкования текста и субъективного видения интерпретатора.
Например, И.Р. Гальперин отмечает, что модальность текста «помогает воспринимать текст не как сумму отдельных единиц, а как цельное произведение». «Текстовая модальность (субъективно-оценочная) понимается как отношение говорящего (автора) к действительности. Эта модальность помимо средств выражения модальности высказывания (грамматических и лексических) реализуется в характеристике героев, в своеобразном распределении предикативных и релятивных отрезков высказывания, в сентенциях, в умозаключениях, в актуализации отдельных частей текста и др.» [Гальперин 1981: 28].
По мнению И.Р. Гальперина, «создавая воображаемый мир, художник слова не может быть беспристрастен к этому миру» [Гальперин 1981: 122]. Представляя его как реальный, он в зависимости от своего метода художественной изобразительности либо прямо, либо косвенно выражает свое отношение к изображаемому, поэтому важно посредством вычленения модального аспекта текста увидеть, какие собственно особые языковые средства автор использует для выражения своего отношения к действительности.
Значения направленности стрелок в схеме таковы:
1. Автор создает текст, обращённый к читателю (стрелки 1-2-3).
2. Автор отображает (осознанно или подсознательно) факты, события, переживания из мира действительности, знания о которых выражаются в тексте, представляя собой индивидуально-авторскую картину мира (1-4-2).
3. Автор обращается к ресурсам языковой системы и отбирает из них те языковые средства, которые передают его творческий замысел (1-5-2).
4. Читатель, испытывая воздействие текста, стремится понять и проникнуть в творческий замысел автора (3-2-1).
5. Читатель стремится представить себе в полной мере авторскую картину мира (3-2-4-1).
6. Сам процесс интерпретации текста читателем связан в то же время с осознанным или неосознанным осмыслением и внешней, словесной, стороной текста – лексической, грамматической и стилистической (3-2-5-1).
Таким образом, «текстовая действительность – многосложная и многокомпонентная психолого-интеллектуальная коммуникация, познать которую можно, исследовав семантическое пространство художественного текста в совокупности его эксплицитных и имплицитных смыслов» [Бабенко, Казарин 2004: 14].
Кроме того, текст – это в первую очередь система/совокупность концептов. В концепте находит отражение связь языка, мышления и культуры народа. Обнаружение концептов в художественных текстах позволяет по-новому взглянуть на литературное творчество писателя [Карпенко, Болотнова 2000; Болотнова 2000; Мелерович 2000; Слышкин 2000; Бабарыкова 2007 и др.], а также понять дух народа, описываемый в художественном произведении. Содержание концептов, свойственных тому или иному художнику слова, определяется особенностями его авторской модальности, художественно-образного мировосприятия и индивидуально-авторской картиной мира.
Одним из важнейших в национальной, языковой и художественной картинах мира многих народов является концепт «Дом». «Дом», с одной стороны, представляет собой пространственную константу, а с другой, реалию, многосторонне осваиваемую человеком в различные периоды его бытия и составляющую смысл и цель жизни [Цивьян 1978; Топоров 1983; Растворова 1995; Тимощенко 2007].
Дом является средоточием жизненных ценностей человека. Важнейшей функцией дома является защита от всевозможных негативных проявлений внешнего мира. Дом – это модель мироощущения во всех культурах. Однако, очевидно, что при всей универсальности понятийной основы концепта «Дом» в разных лингвокультурах могут наблюдаться существенные различия в его периферийных частях.
Концепт «Дом» и отдельные его составляющие «жилье/жилище», «семья», «родина» исследовались в рамках художественной картины мира многих писателей (А.А. Ахматовой, М.И. Цветаевой, Д.И. Рубиной, Л.Н. Толстого, В.Я. Вульфа и др.) [Фещенко 2005, Ланская 2005, Богатова 2006; Слепцова 2009] на уровне фразеологии [Тимощенко 2007]. В русской и немецкой лингвокультурах концепт «Дом» также не раз становился предметом исследований [Медведева 2001; Базылова 2009; Чеснокова 2014]. В данной диссертации впервые метаконцепт „Heim“ («отчий дом») становится объектом комплексного описания с целью выявления способов и средств его репрезентации в австрийской лингвокультуре. Метаконцепта „Heim“ («отчий дом») представляет собой иерархическую систему концептов, реализующих базовую этническую ценность австрийской культуры „Heimat“ («Родина»).
Для анализа были взяты художественные тексты разных австрийских писателей второй половины XX века, проза малого жанра, отражающая общие тенденции в развитии австрийской словесности, так как концепт богаче по содержанию, чем имеющиеся лексические средства. Каждое из них раскрывают какую-то его часть, и объективируется различными языковыми знаками. В свою очередь «разные авторы выражают одни и те же признаки концептов разнообразными языковыми средствами. Полное описание того или иного концепта, значимого для определенной культуры, возможно только при исследовании наиболее полного набора средств его представления» [Пименова 2004: 12].
Обращение к прозе австрийских писателей второй половины XX века, концентрировавших свое внимание на образе дома и родного края, позволяет говорить о системе концептов, представляющих языковое сознание австрийцев и подчеркивающих значимость базовой этнической ценности „Heimat“ («Родина») в австрийской лингвокультуре.
Концептная сфера – иерархична, над одним концептом может надстраиваться другой концепт. В этом смысле метаконцепт «Heim» («отчий дом») является внешним концептом, относительно концептуальной системы, состоящей из внутренних концептов, объединенных в систему. Внутренними концептами выступают концепты универсальные („Mensch/Familie“ («человек/семья»), „Heimat/Heimatland“ («родина/родная сторона»), „Gemtlichkeit/Ruhe“ («уют/спокойствие»), „die vertraute Sprache“ («родной язык») и национально-специфические (концепт „Wohnsttte/Baute «жилище/здание»). В совокупности они подчеркивают ценность понятия Родина в австрийской лингвокультуре.
Структура репрезентации метаконцепта „Heim“ и его компонентов в художественном тексте
Известно, что национально-культурная специфика концептуального содержания может быть выявлена в результате сопоставительного изучения двух и/или более лингвокультур. Отметим, что сопоставление австрийской и немецкой малой прозы второй половины XX в. необходимо для выявления структуры метаконцепта „Heim“.
Представляется, что базовые ценности сходны, особенно если это касается такого понятия как «отчий дом». Понятие «отчий дом» для всех народов представляет основную ценность, но, как показывает анализ, имеет свою специфику в каждом языке и культуре. При всей универсальности понятийной основы метаконцепта „Heim“ («отчий дом») в австрийской и немецкой лингвокультурах наблюдаются различия. Это свидетельствует о несовпадении системы ценностей в австрийской и немецкой культурах.
Несмотря на то, что практически во всех языках концепт «Дом» имеет схожие когнитивные признаки, «особенность его в немецкой культуре определяется дробностью данного фрагмента действительности», что, по мнению Л.А. Базыловой, «привело к разграничению отдельных областей лексем das Haus и das Heim. Например, «компонент «уют», «покой», «семейность» более свойственен лексеме das Heim, так как она означает в первую очередь домашний очаг. Этот концептуальный признак сближает немецкое das Heim с русским представлением о доме, как об уютном, укромном месте» [Базылова 2010: 11]. Отметим, что во многих европейских языках существует различие двух слов, например: house – home (англ.), Haus – Heim (нем.), maison – chezsoi (фр.) – т.е. просто дом как здание и дом как домашний очаг, «неприкосновенное, уютное личное пространство – значение, которое отсутствует в русском языке» [Чеснокова 2014: 720].
Для немецкого народа концепт «Дом» также является ключевым. Он представлен в паремиологическом фонде языка большим количеством пословиц и поговорок, например: „Eigenes Nest hlt wie eine Mauer fest“ / Мой дом – моя крепость или „Eigener Herd ist Goldes wert“ / Собственный очаг что золото; „Zu Gast sein ist gut, zu Hause sein ist besser“ / В гостях хорошо, а дома лучше и др.
Ядро концепта образует слово das Haus. «Лексема das Heim отражает скорее не обобщенный прототип дома, а индивидуальный, чувственный образ своего собственного дома или конкретного места, заменяющего дом» [Базылова 2009: 136]. Если говорить о понятии «отчий дом», то в немецком языке для его обозначения существует словосочетание „Heim und Herd“81 [DUWb 2001: 343] – домашний очаг, отчий дом, родной дом (Перевод наш. – Е.Е.). Чтобы понять, как выглядит типичный немецкий дом (das Haus), обратимся к немецкой прозе второй половины ХХ века, которая описывает его следующим образом: „Ihr Haus, eine alte, immer noch strohgedeckte Kate82, lag auf einem der Seitenwege des Dorfes, abwrts und gegen die offene Heide hin. …Das Haus, ein Fachwerkbau, der bis auf die dunklen Balken wei gestrichen war, war, obwohl alt, fest und in gutem Zustand. Wie alle Bauernhuser der Landschaft vereinigte es Wohnraum, Stallung und Scheune unter einem Dach. Und wie berall war die Tenne darin aus hartgestampften Lehm.“ (Friedrich Georg Jnger. Der Knopf) / Их дом, старая, всё ещё покрытая соломой изба, располагался на одной из окольных деревенских дорог, в стороне и по направлению к открытому лугу… Дом, фахверковая постройка, покрашенный за исключением тёмных балок в белый цвет, был прочный и в хорошем состоянии, несмотря на то, что был старый. Как и во всех крестьянских домах в округе, в доме под одной крышей находились жилое помещение, занятое под конюшню, и зернохранилище. И, как и во всех домах, было помещение для молотьбы зерна, возведённое из плотно утрамбованной глины (Перевод наш. – Е.Е.) [Deutschland erzhlt 1962: 201].
Следует отметить, что германским словом «husa\huza (и его производными) обозначался «дом с одной комнатой, то есть жилище, не имеющее функционального разделения на отдельные комнаты, используемое в качестве убежища, укрытия». Такой дом Г. Дёблер называет „Wohnstallhaus“ и описывает как небольшое деревянное помещение с низкими плетеными из веток стенами, обмазанными с внутренней стороны глиной [Dbler 1975: 242–246]. Снаружи ср. австр. das Heim, Daheim; der Hof und das Heim. die Kate – диал. изба, крестьянский дом (без усадьбы); хижина, хибарка, лачуга стены покрывались смесью из земли и дёрна. Такое жилище имело также глиняный пол и один, реже два, очага. Под одной крышей в этом доме находились люди и животные, которые содержались в хлеву, состоящем из отдельных боксов.
У немецкого дома есть das Erdgescho (первый этаж), der Nord-, Sd-, Westausgang и Eingang (северный, южный и западный выход и вход), das Khlhaus (холодильник – как сооружение), die Terasse (терасса), der Keller (подвал). В доме обязательно есть печь (der Ofen) или плита (der Herd), что обычно символизирует очаг: „…Hermann dachte daran, dass er Mutters Ofen htte umsetzen mssen.“ (Bodo Uhse. Ausmarsch im September) / Герман думал о том, что он должен был положить заново печь у мамы (Перевод наш. – Е.Е.) [Deutsche Erzhler des 20. Jahhunderts 1957: 153].
В немецкой концептосфере концепт «Дом» („das Haus“) охватывает микрополя: „Wohnsttte/Baute“ («Жилище/здание»), „Hausbewohner“ («Люди, живущие в доме»), „Bewegung“ («Движение»), „zeitweilige Unterkunft“ («Временное пристанище»). Ближняя периферия концепта представлена репрезентантами микрополя „Wohnsttte/Baute“ ( «Жилище/здание»). К средствам языковой объективации микрополя относятся лексемы дом (das Haus), квартира (die Wohnung), комната и ее виды (das Wohn-, Couch-, Schlaf-, Frhstcks-, Arbeitszimmer, der (Arbeits)Raum). Интересным представляется частая замена образа «дома» такими лексемами как ратуша (das Rathaus), отель, гостевой дом (das Gasthaus, das Bahnhofs-, Strandhotel), отель выходного дня (das Wochenendhuschen), гостиница, трактир в сельской местности (das Dorfwirtshaus), кафе (das Cafe, das Lokal), закусочная (die Kneipe), бар (die Bar, die Weinkneipe), корабль (das Schiff, das Boot) и др., причем кафе не в значении второй дом, как у австрийцев, а место, где пришедший может забыть свои проблемы, выпив бокал вина или других крепких напитков:
„Der junge, noch unvermhlte Heinrich von Ringen lebte mit seiner ledigen Schwester im elterlichen Hause und bewirtete an Stelle des krnklichen Vaters das kleine Gut.“ (W. Bergengruen. Die Fahrt des Herrn von Ringen) / Молодой, еще неженатый Генрих фон Ринген жил с незамужней сестрой в отчем доме и вёл хозяйство в имении вместо больного отца (Перевод наш. – Е.Е.) [Deutschland erzhlt 1962: 226].
„Die alte Frau blieb in der Stadt, aber sie wohnte in einem anderen Hotel.“ (K. Kusenberg. Eine Hotelgeschichte) / Пожилая женщина осталась в городе, однако жила она в другом отеле (Перевод наш. – Е.Е.) [Prosa 1962: 65].
Сопоставление репрезентаций в языке ментального представления о жилище в австрийской и немецкой малой прозе второй половины ХХ века позволяет сделать вывод о том, что наиболее значимый когнитивный признак ментального представления понятия «дом» в австрийской картине мира – «родная сторона» (die Heimat, das Heimatland), а в немецкой – «временный характер жилища» („die zeitweilige Unterkunft, die Wohnung oder der Raum, wo jemand als Gast vorbergehend wohnt“), который находит своё вербальное овнешнение на лексическом уровне: das Hotel ( отель ), das Gasthaus ( гостевой дом ), das Dorfwirtshaus ( гостиница, трактир, ресторан в сельской местности ), das Cafe, das Lokal ( кафе ), die Kneipe ( закусочная ), die Bar, die Weinkneipe ( бар, где предлагают алкогольные напитки ), die Villa ( вилла ), die Pension, das Sanatorium ( пансионат, санаторий ), das Schiff ( корабль ), das Boot ( лодка ):
„Heimat muss ja nicht das Land sein. … Heimat: Es bedeutete in meiner Muttersprache etwas ganz Konkretes. Die Heimat, das war der Hof, von dem jemand stammte. Oder wenigstens das Haus. … Ich weiss, dass Heimat nichts mit Provinz und nichts mit Nation zu tun hat, eher eine Gegenvorstellung zu beiden ist, wohl aber mit Welt.“ (Arnold Stadler Zur Frage nach Heimat) / Родина – это не обязательно страна. … Родина: На моем родном языке это означало нечто вполне определенное. Родина, это был двор, откуда родом кто-то происходил. Или, по крайней мере, дом. … Я знаю, что Родина не имеет ничего общего с провинцией и нацией, скорее это противоположное значение обоим понятиям, вероятнее всего с миром (Перевод наш. – Е.Е.) [Stadler 2012: 65, 66].