Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Эмотивное поле в языке и аффективные явления в речевой деятельности 9
1.1 Лингвистические исследования и проблемы описания эмотивных смыслов в языке 9
1.2 Психолингвистические основания языковой эмотивности 21
1.3 Аффективная сфера человека и ееэмотивный компонент 31
1.4 Модель эмотивного поля 42
Выводы по главе 1 53
ГЛАВА 2. Способы вербализации эмотивных смыслов во французском языке 55
2.1 Выражение эмоций посредством французских междометий 55
2.2 Концептуализация эмоций на уровне французской лексики 69
2.3 Фразеологическая концептуализация эмоциональных состояний 82
Выводы по главе 2 92
ГЛАВА 3 Дескриптивное представление эмоциональных состояний субъекта во французском дискурсе 94
3.1 Основания дискурсивной дескрипции эмоциональных состояний 94
3.2 Позитивные эмоциональные состояния в дискурсивных дескрипциях 105
3.3 Дискурсивные дескрипции состояний дисфории 114
3.4 Дискурсивные дескрипции состояний апории 124
Выводы по главе 3 138
Заключение 140
Список использованной литературы 146
- Психолингвистические основания языковой эмотивности
- Аффективная сфера человека и ееэмотивный компонент
- Концептуализация эмоций на уровне французской лексики
- Дискурсивные дескрипции состояний дисфории
Введение к работе
Реферируемая диссертация посвящена рассмотрению уровней и способов представления эмотивных смыслов в эмотивном поле французского языка, обладающем лингвокультурной спецификой.
Проблематикой представления эмоций и эмоционально-экспрессивных смыслов в языке занимались в последние годы многие лингвисты и психолингвисты: В.Ю.Апресян «Опыт кластерного анализа: русские и английские эмоциональные концепты» (2011), В.И.Шаховский «Категоризация эмоций в лексико-семантической системе языка» (2009), Н.А.Красавский «Эмоциональные концепты в немецкой и русской лингвокультурах». (2001), В.Г.Гак «Беседы о французском слове: Из сравнительной лексикологии французского и русского языков» (2012), С.М.Кравцов «Картина мира в русской и французской фразеологии» (на примере концепта «поведение человека») (2008), И.А.Волостных «Эмоциональные концепты «страх» и «печаль» в русской и французской языковых картинах мира» (лингвокультурный аспект) (2007), Е.В.Димитрова «Трансляция эмотивных смыслов русского концепта «тоска» во французскую лингвокультуру» (2001), Т.А.Новицкая «Фразеологические средства вербализации эмоционального концепта 'СТРАХ' во французском языке» (2008), И. Е. Городецкая «Фразеологизмы-соматизмы в русском и французском языках» (2007), и др.
Однако в лингвистике до настоящего времени нет единой концепции эмотивности в языке, не существует и самого термина «эмотивное поле». Недостаточно изучена роль эмотивного компонента в определении специфики языковой картины мира. Актуальность данного исследования обусловлена тем, что на материале французского языка исследовались главным образом способы представления отдельных эмотивных концептов, относящихся только к базовым эмоциям: страх, печаль, радость, гнев. То же характерно и для работ на материале других языков. Практически выпадают из поля зрения исследователей междометия как выразители эмоций, а также способы дискурсивного представления эмоциональных состояний.
Гипотеза: В языке эмоции образуют эмотивное поле с несколькими уровнями представления: выражение эмотивных смыслов посредством междометий, их обозначение посредством лексики и фразеологических единиц, их косвенное представление через описание в высказываниях дискурса, в которых эмоции, как правило, не называются, но описываются эмоциональные состояния субъекта. Предполагается, что на всех этих уровнях представление эмоций обладает своей лингвокультурной спецификой, причем в разных языках одни и те же эмотивные смыслы могут быть представлены не только разными единицами одного уровня, но и единицами различных уровней.
Объект проводимого исследования: уровни эмотивного поля французского языка.
Предметом исследования являются эмотивные компоненты французского языка, представляющие эмотивные смыслы на различных уровнях языковой системы.
Цель исследования: выявить уровни и способы представления эмотивных смыслов во французском языке и их лингвокультурную специфику. Исследовательские задачи данной работы включают:
1) анализ трактовок эмоций и их языкового представления, реализованный
в научной литературе по лингвистике, психолингвистике,
лингвокультурологии;
2) исследование представления эмоций посредством междометий
французского языка;
-
систематизация способов представления эмоций во французском языке на лексическом уровне: путем обозначения (лексической номинации) и фразеологической концептуализации;
-
исследование описательных способов представления эмоциональных состояний на уровне дискурса - посредством дискурсивных дескрипций;
5) выявление лингвокультурной специфики представления эмотивных
смыслов во французском языке единицами различных уровней языковой
системы.
Методы исследования: При выявлении и обобщении средств представления эмоций используются: дескриптивный метод и метод кластерного анализа, лексикографический метод, дающий уточненное толкование слов, этимологичекий анализ, концептуальный анализ, компонентный анализ, метод системных оппозиций, контекстный анализ, учитывающий семантическую модификацию слов в контексте; при выявлении лингвокультурной специфики привлекаются методы сопоставительного анализа.
Материалами исследования послужили лексикографические источники, главным образом данные французских толковых словарей «Robert» и «Larousse», словари французских идиом и компаративных фразеологизмов, художественные произведения французских авторов (Ги де Мопассан, Роже Мартен дю Гар, Бернар Клавель, Франсуа Мориак) в оригинале и в переводе.
На защиту выносятся следующие основные положения:
1. Аффективная сфера человека включает его мотивационные состояния,
чувства и эмоции. Эмоции составляют лишь часть аффективной сферы,
представляя собой выход мотивационной энергии через голосовые реакции,
физиологическую симптоматику и поведение, включающее телесные движения
(кинесику). В отличие от чувства, эмоция - это кратковременное аффективное
состояние, которое разрушительно действует на деятельность человека, в том
числе и на речевую деятельность, что достаточно определенно показал Шарль
Балли, стержневой оппозицией в стилистике которого была оппозиция между
логическим и аффективным (а не логическим и эмоциональным, как это
принято считать).
2. Эмотивное поле языка включает представление эмоций на разных
уровнях языковой системы - от междометий, знаменательных слов и
фразеологизмов до дискурсивных дескрипций эмоциональных состояний
человека. При этом междометия непосредственно выражают эмотивные
смыслы, лексика и фразеология их концептуализирует, а в дискурсе эмотивные смыслы могут быть представлены косвенно, дескриптивно.
3. На уровне лексики выделяются два рода сущностей: имена концептов и
номинации ассоциированных с ними состояний, представленные глаголами,
прилагательными, наречиями и названиями тех действий, которые субъект
склонен совершать, или воздействий, которым он может подвергаться в данном
состоянии, например: страх - бояться - пугать, что дает ситуативные
синонимы базового концепта: боязнь, испуг. На фразеологическом уровне
следует говорить не о фразеологической дескрипции эмоциональных
состояний, а об их фразеологической концептуализации, которая реализуется
наиболее отчетливо в трех типах фразеологизмов: номинативный тип,
состоящий из прямой, необразной номинации (побледнеть от гнева),
компаративный тип (чувствовать себя как рыба в воде), фигуративный тип
(метать громы и молнии).
4. В дискурсивных дескрипциях наблюдается два основных типа
представления эмоциональных состояний: а) через внешний вид и поведение
самого субъекта эмоции; это - симптоматическая и кинетическая дескрипции;
б) через описание окружения субъекта, которое гармонически соответствует
его внутреннему состоянию (настроению), резонирует с ним, будучи его
проекций; это - резонансная дескрипция, клишированным примером которой
может служить французский фразеологизм voir la vie en rose - видеть жизнъ в
розовом свете.
5. Сопоставительный анализ эмотивных компонентов совместно с их
семантическим анализом обнаруживает этнокультурную идиоспецифику
французских эмотивов по сравнению с их русскими аналогами и на уровне
лексики и фразеологии, где наблюдаются межкультурные лакуны, и на уровне
дискурса, где симптоматические и кинематические характеристики
эмоционального состояния не имеют тождественного языкового отображения,
что обусловлено различием в системных свойствах французской и русской
лексики, и это становится особенно очевидным на примерах дискурсивных
дескрипций, где многие французские компоненты представлены в
параллельном русском тексте посредством перифраз.
Научная новизна работы заключается в том, что в ней впервые введено понятие эмотивного поля языка и кластерный анализ впервые применен в исследовании эмотивной составляющей языка по отношению ко разным уровням языковой системы (междометия, лексика, фразеология, дискурс). В противоположность традиционным подходам, где все эмоции делились на положительные и отрицательные, так как главной их характеристикой считалась оценка, в нашем подходе выделяется не две, а три категории эмоциональных состояний, соответствующие разбиению явлений мира на приемлемые, неприемлемые и дубитативные (вызывающие сомнение), которым присвоены имена эвпатии, дисфории и апории. В работе подверглись подробному рассмотрению невербальные проявления эмоциональных состояний субъекта: симптоматика и кинесика эмоций на уровне дискурсивных
дескрипций, а также впервые проанализированы дискурсивные фрагменты, содержащие резонансные дескрипции аффективных состояний человека.
.Методологической основой исследования стали базовые положения представителей зарубежной лингвистики (Ш.Балли, С.О.Карцевский, Э.Сепир, Ж.Вандриес, Л.Теньер, А.Вежбицкая, Ж.Клайбер), отечественной лингвистики (В.Г.Гак, Ю.Д.Апресян, В.Ю.Апресян, А.Г. Назарян, В.И.Шаховский, Н.А.Красавский и др.), психолингвистики (Л.С.Выготский, В.В.Красных, В.И.Шаховский, В.Г.Борботько) и лингвокультурологии (Ю.С.Степанов, В.И.Карасик, С.Г.Воркачев, С.Г.Тер-Минасова).
Теоретическая значимость работы состоит в том, что в данной работе выделено понятие «эмотивное поле языка» как самостоятельная метаязыковая категория и реализован комплексный подход к анализу языковых фактов, предполагающий обязательное рассмотрение любого отдельного явления в тесной взаимосвязи с другими элементами. Используемый в работе кластерный анализ позволяет провести единообразное описание эмотивных смыслов на разных уровнях системы. Важным результатом работы явилась классификация эмотивных концептов, которая не является заданной окончательно, а представляет собой основу для дальнейшей разработки и детализации. Предложенная в работе методика анализа эмотивного поля может быть применена не только к фактам французского, но и любого другого языка. Выявленное в работе единство в многообразии представления эмотивных смыслов имеет важное значение для теории языка и лингвокультурологии.
Практическая значимость исследования заключается в возможности использования полученных данных при подготовке лекционных курсов и практических занятий по теории языка, французскому языку, лексикологии и стилистике французского языка, по языкознанию, и лингвокультурологии. Результаты работы могут быть также использованы в лексикографической работе, в частности, при составлении словаря эмотивных концептов французского языка, а также при создании двуязычных словарей с контрастивным описанием синонимических рядов для эмотивных концептов.
Апробация результатов исследования. Результаты исследования обсуждались на заседаниях и научных семинарах кафедры социально-гуманитарных и философских дисциплин ФГБОУ ВПО «СГУ», были представлены в докладах на всероссийских научно-практических конференциях по проблемам филологии и методики преподавания иностранных языков «Лингвофевраль-2011» (Сочи, 2011), «Лингвофевраль-2014» (Сочи,2014), «Лингвофевраль-2015» (Сочи, 2015), на международной заочной научно-практической конференции «Актуальные проблемы искусствоведения филологии и культурологии» (Новосибирск, 2012). Основные положения диссертации нашли свое отражение в 11 печатных работах, в том числе 3 публикациях в изданиях из списка, рекомендованного ВАК.
Структура работы: диссертация включает введение, три главы, заключение, список использованной литературы, насчитывающий 175
источников, и приложения, содержащие схему кластерного анализа эмотивного поля и примеры систематизации эмотивных единиц.
Психолингвистические основания языковой эмотивности
Изучение эмотивного компонента языка, как справедливо пишет об этом видный теоретик лингвистики эмоций В.И.Шаховский, требует комплексного подхода, учитывающего данные смежных наук, в том числе психологии, нейрофизиологии, биологии, философии, логики. «Без исследования этими науками отдельных аспектов эмоциональности как "стыковой" проблемы невозможно получить адекватной картины этого объекта ни в целом, ни в каком-либо из его аспектов» [Шаховский 2009,8].
Реализует этот комплексный подход психолингвистика, нацеленная на исследования отражения психической жизни человека в речевой деятельности. Эмотивная составляющая коммуникативного процесса требует обращения к данным психологии эмоций и их обобщения применительно к описанию фактов языка и речи. В психологии эмоции изучаются в связи с такими понятиями, как мотивация, установка, переживание, чувства, аффекты.
Согласно данным энциклопедии, «эмоции (франц. emotion, от лат. emoveo потрясаю, волную ) - это субъективные реакции человека и животных на воздействие внутренних и внешних раздражителей, проявляющиеся в виде удовольствия или неудовольствия, радости, страха и т. д. Сопровождая практически любые проявления жизнедеятельности организма, эмоции отражают в форме непосредственного переживания значимость (смысл) явлений и ситуаций и служат одним из главных механизмов внутренней регуляции психической деятельности и поведения, направленных на удовлетворение актуальных потребностей (мотивации)» [БСЭ].
В психологическом словаре мотивация представлена как энергетический фактор: побуждения, вызывающие активность организма и определяющие ее направленность. Мотивация реализуется в действиях субъекта и проявляется в его субъективных переживаниях - эмоциях, стремлениях, желаниях [Психология 1990,220].
Согласно концепции американского психолога Роберта Липера, основными эмоциями, выступающими в качестве образца в повседневном мышлении, будут страх, гнев и горе, которым особенно свойственно проявляться в наглядных и сильных формах. То есть представление об эмоциях изначально формируется на материале отрицательных эмоций. Положительные эмоциональные процессы, такие как радость при большой и неожиданной удаче или «влюбленность», меньше связаны с кризисными ситуациями и в меньшей степени подвергались изучению. Эмоции - относительно примитивные реакции в противоположность интеллектуальным процессам и культурно обусловленному поведению. Сильные эмоции провоцируют антисоциальное поведение. Отсюда рационалистическое понимание эмоций, для homo sapiens - существа разумного, эмоции - некая аномалия в его поведении, деструктивные силы. Но эмоции могут протекать бессознательно. И при этом они не обязательно патогенны, могут быть конструктивными, например, в ориентировочно-исследовательской деятельности [Липер 1984, 138-142].
Р.Липер критикует концепции, существующие в психологии, и выдвигает мотивационную теорию эмоций, из которой можно сделать вывод, что эмоциональные процессы тесно связаны с перцептивными: характер развития мотивации деятельности зависит от тех предметов данной ситуации, которые попадают в поле восприятия, и динамика мотивации проявляется в эмоциях как отрицательных, так и положительных [Там же, 145-149].
В эмоциональной сфере С.Л.Рубинштейн выделяет три уровня переживаний: - уровень аффективно-эмоциональной чувствительности: удовольствие-неудовольствие; эти эмоциональные состояния могут носить неопредмеченный характер: беспредметная тоска, подавленность, беспредметная тревога или радость; - уровень предметных чувств, осознанные переживания; это предметно-дифференцированные чувства: восхищение, отвращение, любовь, ненависть, возмущение; чувства этого уровня психолог подразделяет на интеллектуальные, эстетические и моральные; эти отношения имеют идеологический смысл; - уровень обобщенных чувств, аналогичных отвлеченному мышлению: чувство юмора, иронии, возвышенного, трагического выражают мировоззренческие установки личности. Чувство комического заключает в себе интеллектуальный момент, оно основано на контрасте между значительностью лица и ничтожностью его деяний. Сюда относится ирония, изобличающая несоответствие, несуразность, способная на принижение великого и возвеличивание ничтожного, разоблачение неосновательной претензии, подлежащей осмеянию [Рубинштейн 1984, 158-159].
В построениях психологов прослеживается характерная тенденция менять местами причину и следствие. Так, эмоции часто преподносятся как причина образования мотивации, а чувства определяются через эмоции, тогда как на самом деле чувство - это устойчивая мотивация субъекта по отношению к объекту, который имеет для него стабильную мотивационную значимость. При этом одно и то же чувство может реализоваться в разных эмоциях, например, чувство любви проявляется как радость, гнев, печаль [Психологический словарь 1983, 402].
Г.Х.Шингаров указывает на то, что многие психологи отождествляют эмоции и чувства, которые, в отличие от эмоций, представляют собой устойчивую предметную направленность личности как члена общества. Но их эмоциональное проявление зависит от ситуации, в которой находится личность. Так, любовь к Родине может проявляться и в положительных эмоциях, когда мы радуемся успехам своего народа, и в отрицательных, когда мы испытываем злобу, ненависть к врагам [Шингаров 1971,152,157].
Аффективная сфера человека и ееэмотивный компонент
Основные способы вербализации эмотивных смыслов - это их выражение посредством междометий и концептуализация посредством эмотивных слов и фразеологизмов.
Междометия - это единицы, наиболее непосредственно выражающие эмоции. В традициях французской лингвистики междометия относительно мало изучены как языковые единицы. Ф. де Соссюр вообще скептически относился к междометиям, считая, что они слишком малочисленны и не относятся к органическим элементам языка. Для Соссюра означающим знака является концепт (понятие), чего лишены междометия, имеющие диффузные смыслы [Соссюр 1977,102].
Ш.Балли, судя по всему, разделял взгляды своего учителя и игнорировал междометия как факты языка. В оригинале его «Французской стилистики» [Bally 1950] термин «междометие» (interjection) употребляется только дважды. Балли предпочитает вместо него говорить о восклицаниях (exclamatifs), которые «произносят только для того, чтобы выразить чувство, эмоцию, причем...сам характер чувства выявляется в каждом отдельном случае только благодаря контексту и интонации»; так, восклицание Моп Dieu! в одном контексте выражает нетерпение, в другом - желание, в третьем - безразличие. «Однако поистине идеальным примером этой экспрессивной категории могут служить чистые междометия: ah! eh! oh! и т.п., так как они никогда не выражали ничего вразумительного, логически значимого; эти междометия представляют собой следы первобытных рефлексов, инстинктивные возгласы радости и боли, которые приобрели символический смысл и теперь употребляются для выражения чистых эмоций [Балли 2001,311]. Объясняя происхождение междометий, Балли пишет, что «восклицания типа ah! eh! oh! fi! pouah! аїе! и т. д. первоначально были инстинктивными возгласами, которыми человек непроизвольно сопровождал свои приятные или неприятные ощущения; человеческий ум связал их затем с представлениями об этих чувствах, и они стали символами последних; таким образом, в настоящее время они бесспорно являются фактами членораздельной речи... Другой тип восклицаний имеет в основе своей самые обычные слова, которые некогда обладали определенным значением и затем превратились в чистые восклицания; постепенное возрастание роли аффективного начала в выражении мысли привело к полному вытеснению логического содержания; таковы allons! «ну», tiens! «ба!», voyons! «полноте, бросьте!», bien! «ладно!» и др.» [Там же].
С.О.Карцевский в статье (изданной в 1941 г.) констатирует, что «междометия не пользуются вниманием со стороны лингвистов, и если кто-нибудь захочет составить о них более глубокое представление, он столкнется с серьезными трудностями» [Карцевский 1984, 128]. Характеризуя междометия, он отмечает что «общим для всех междометий является отсутствие у них концептуальной значимости [Там же, 129]. Карцевский, отчасти следуя терминологии Ш.Балли, делит все междометия на восклицания и не-восклицания (ономатопеи). Он говорит об очевидной мотивированности ономатопеи, имитирующей природные шумы и немотивированности значения у восклицаний, которые представляют собой фразы особого рода — фразы-сигналы, лишенные концептуальной материи. Восклицания им подразделяются на реактивные и инситативные, побудительные, т. е. побуждающие к действию или ответу. Больше всего не-концептуальных репрезентативов имеют волеизъявительные восклицания, представляющие собой побуждения: he!, pstl, alio!, halte!, по-русски эй!, ни-ни!, на!, ну! и т. д.
Фонетической форме восклицания Карцевский ставит в соответствие ее семантику. Восклицания, произносимые закрытым ртом, отмечены назализованным г; (гм). Их дифференцирует только тон. Их значимости: вопрос (гм?), подтверждение (или согласие), признательность (гм! - удовлетворение по поводу чего-либо), колебание (гм-гм) и отказ (гм?-гм!). Вокалические восклицания имеют значимости: уверенность (и!); пренебрежение (э/), беспокойство (ой!); негодование (о!), страх (у!) (ощущаемая угроза); нейтральное отношение, понимание (а!); непонимание (a? hein?) и т. п. С.О.Карцевский отмечает и случай «неэкспрессивного» восклицания. Да! : Нет! (подтверждение : отрицание) [Карцевский 1984, 135-136]. Тем самым он ставит в один ряд с междометиями утвердительную и отрицательную частицы - Да и Нет. В заключение ученый замечает, что подобно тому, как интонация образует фразу, тон создает восклицание. Вот почему экспрессивная значимость междометия-восклицания может быть в любой момент радикально изменена тоном.
А.А.Потебня тоже видел существенное свойство междометий в тональной окраске: «Только тон дает нам возможность догадываться о чувстве, вызывающем восклицание у человека, чуждого нам по языку. По тону язык междометий, подобно мимике, без которой междометие, в отличие от слова, во многих случаях вовсе не может обойтись, есть единственный язык, понятный всем. С этим связано другое, более внутреннее отличие междометия от слова... мысль, с которой когда-то было связано слово, снова вызывается в сознании звуками этого слова... Мысль имеет своим содержанием те восприятия или ряды восприятий, какие в нас были, потому может стареться; чувство есть всегда оценка наличного содержания нашей души и всегда ново. Отсюда понятно, почему междометие как отголосок мгновенного состояния души, каждый раз создается сызнова и не имеет объективной жизни, свойственный слову...» (курсив наш - СМ.) [Потебня 1993, 68-69].
Производя классификацию слов-предложений (mots-phrases) во французском языке, Люсьен Теньер предлагает для них специальный термин -phrasillons, который в русском переводе передан словом «фразоиды» [Теньер 1988, ПО]. Л.Теньер отмечает то, что формы фразоидов часто восходят к коротким предложениям, их частям или к словосочетаниям.
Л.Теньер различает в корпусе слов-предложений логические фразоиды, которые выражают чисто интеллектуальное содержание (oui, поп, si, voici, voila) и аффективные фразоиды, в которых в большей или меньшей степени присутствует нагрузка эмотивного порядка. Теньер полагает, что «аффективные фразоиды в точности соответствуют междометиям традиционной грамматики» [Теньер 1988, 113]. Приступая к их описанию, он, как уже говорилось выше, указывает на то, что междометия способны выразить столь сложные и столь тонкие состояния души и ума, что их невозможно передать одной фразой, и нужны пространные описания, чтобы определить их действительное семантическое содержание [Tesniere 1959, 94]. Например, междометие parbleu! передает горделивую уверенность, проявляющуюся в восклицании. Семантический анализ таких восклицаний, как a la bonne heure! (выражает одобрение), allons done! (выражает сомнение), представляет большую трудность.
Аффективные фразоиды подразделяются Теньером на три подкласса в зависимости от активности/пассивности отношения говорящего к внешнему миру: императивные фразоиды (phrasillons imperatifs), имитативные фразоиды (phrasillons representatifs ou imitatifs), и фразоиды непосредственной реакции (phrasillons impulsifs).
Императивные фразоиды имеют три разновидности: фразоиды вежливости (phrasillons de politesse: s il vous plait), апеллятивные фразоиды (phrasillons d appel: hep!, pst!) и фразоиды приказа (phrasillons d ordre), В последних элемент побуждения достигает максимума: chut! (призыв к молчанию).
Имитативные фразоиды выражают такую позицию говорящего, при которой он стремится путем звуковой имитации воспроизвести свои впечатления от внешнего мира: pan!, pif!, paf!, poum!
Фразоиды непосредственной реакции (phrasillons impulsifs), передают некоторую пассивно-рецептивную позицию говорящего по отношению к внешнему миру: aie! oh!, helas! dame!, ouais!, ouiche!, parbleu! В зависимости от степени выраженности этой позиции Теньер намечает внутри импульсивных фразоидов еще ряд разновидностей: 1) сенситивные фразоиды (sensitifs), несущие, по мнению Теньера, максимум чувственного выражения: аїе!; 2) эмотивные фразоиды (emotifs), в которых та же рецептивная позиция представлена менее резко: oh!, helas!(увы); 3) интеллектуальные фразоиды (intellectuels), которые несут в себе элементы рационального и поэтому близки по смыслу к логическим фразоидам: dame!(конечно), ouais! (вот те на), ouiche! (как бы не так), parbleu! (черт возьми) [Теньер 1988, 113].
При внимательном анализе трех подклассов импульсивных фразоидов можно увидеть то, что все они по сути своей являются выражениями эмоций, причем список «интеллектуальных» фразоидов содержит производные междометия, явно образованные путем конверсии других частей речи. Поэтому есть все основания объединить все эти фразоиды в единый класс выразителей эмоциональных отношений субъекта к ситуации. Все импульсивные фразоиды как носители непосредственной реакции говорящего в одинаковой степени соответствуют именно эмотивным смыслам, находящимся в противоположности как по отношению к императивным (регулятивным), так и к имитативным (импрессивным) смыслам.
Концептуализация эмоций на уровне французской лексики
Резонансные явления могут возникнуть и на основе воспринимаемой ситуации, которая может неоднозначно переживаться субъектом в зависимости от актуального состояния его психики.
В.Г.Борботько полагает, что «воспринимаемый объект выступает как аффектор, оттормаживающий текущую мотивацию субъекта и внушающий ему иное чувственное состояние - аффект: от восторженной эйфории до унылой дисфории, от воодушевления до опасения и страха. Важно то, что аффектором может быть как непосредственно воспринимаемый внешний предмет, так и его образ в сознании, и вообще любой образ, созданный рефлексией» [Борботько 2014, 13].
Проекция аффективного состояния субъекта на окружение «создает явление, которое В.Г.Борботько называет аффективным резонансом. В ситуации выделяются именно те параметры, которые соответствуют знаку энергетического потенциала внутреннего образа. Так, герой некогда известной песенки поэта В.Лифшица, находясь в состоянии эйфории, испытывает возвышенные чувства в предвкушении свидания (А вокруг меня прохожие шли на ангелов похожие, улыбалось небо синее, дивно пахла резеда), затем, в результате обманутого ожидания, он воспринимает тот же пейзаж в состоянии дисфории, видит его в негативном свете (А вокруг меня прохожие шли на дьяволов похожие, и несло капустой квашеной из соседнего двора)» [Борботько 2014, там же].
Суть аффективного резонанса довольно точно иллюстрируется французским фразеологизмом voir la vie en rose - видеть жизнъ в розовом свете. Резонансная дескрипция, фиксируя проекцию внутренних переживаний субъекта на внешний мир, позволяет описать чувства человека через представление состояния окружающего мира, часто раскрывая скрытые формы переживания, которые сложно представить прямыми языковыми номинациями.
По данным Лимана [Leeman 1995] и Анкомбра [Anscombre 1996], в дискурсе эмотивы характеризуются не изолированностью, а находятся во взаимосвязи с другими языковыми средствами. Эмотивные слова используются с ассоциативно примыкающими к ним глаголами (avoir, ressentir, eprouver), они принимают частичный артикль и количественные детерминативы: Max eprouve de Fagacement; Max eprouve (un certain, un peu d ) l agacement; они входят в словосочетания: Max a un sentiment d agacement.
Но в нашу задачу входит выявить в дискурсе художественной литературы такие фрагменты, где прямая вербализация эмотивных смыслов (в виде междометий или слов, обозначающих эмоции) не является главным средством описания. Дискурсивные дескрипции эмоциональных состояний могут включать любые проявления эмоций - их симптоматику, кинесику, а также метафорическое изображение внутренних эмоциональных состояний субъекта. Мы ожидаем, что дискурсивные дескрипции тоже возможно осмыслить с применением кластерного анализа, как это было реализовано на уровне выражения и обозначения эмоций.
Отметим, что для обозначения речи, состоящей из последовательности связанных между собой по смыслу высказываний, используется два термина: текст и дискурс. Мы будем считать их синонимичными, следуя определению, согласно которому текст представляет собой не что иное, как графическую фиксацию, письменную копию дискурса [Борботько 2006, 204].
В.И.Шаховский в одной из своих последних книг выдвигает проблему эмотивности текста: какой текст следует считать эмотивным. При этом он подчеркивает, что основанием для причисления текста к эмотивному типу не может быть то, как текст меняет психическое состояние адресата - возбуждает его эмоции, побуждает к мыслительным, речевым или физическим действиям. «Деление всех тестов на эмотивные и неэмотивные не может быть основано на факторе получателя текста, так как всегда найдется такой получатель, для которого и кулинарный текст, инструкция по применению медицинского препарата или по сборке книжной стенки могут оказаться довольно эмоциональными... При выделении эмотивного типа текста необходимо его отграничивать от эмоциогенного текста, которым может быть действительно любой текст, в том числе и эмотивный» [Шаховский 2008, 181]. Для художественного текста, как полагает В.И.Шаховский, характерна «представленность эмоций на всех уровнях его организации, определяющих динамику его эмотивной семантики» [Шаховский 2008, 184].
Анализ дискурсивных дескрипций в параллельных текстах на разных языках в значительной степени раскрывает лингвокультурную специфику дескрипций и эмотивных средств. А.Мустаки, М.Пантазара, А.Фотопулу и М.Мини [Moustaki, Pantazara, Fotopoulou, Mini 2008] при сопоставлении эмотивов французского и греческого языков изучают синтаксическую и семантическую специфику представления эмотивных элементов. При анализе синтаксической реализации выявляется различное использование детерминантов и разная синтаксическая позиция эмотивов. При сопоставительном анализе семантической реализации эмотивов рассматриваются аспектуальные формы глаголов используемых с ними (prendre, saisir, echapper, depasser) и выражающих интенсивность эмоционального переживания, каузативность и демонстративность, которая включает метафорическую и симптоматическую дескрипцию эмоций (frissonner, rougir).
В.Траверсо, сопоставляя материал французского и арабского языков, указывает на то, что при переводе с одного языка на другой выявляется ряд культурно-специфических реалий жизнедеятельности. Обнаруживаются сложности перевода метафорических средств, при буквальном переводе которых теряется их экспрессивность и культурная значимость [Traverso 2002,84]. Отмечается также, что нередко эмотивно-экспрессивные слова при переводе испытывают сдвиги в плане стиля (registre de la langue). В некоторых случаях они подвергаются дискурсивной перефразировке, раскрывающей их подлинное значение. Изменяется и синтаксис для воссоздания экспрессивности и значимости оригинала [Traverso 2002, 88, 91].
Дискурсивные дескрипции состояний дисфории
В данном сценарии одна сцена, описывающая эмоциональное состояние, сменяется другими сценами, представляющими другие эмоциональные состояния. Вначале Жанна переживает безумную радость, восторженность. В следующей сцене чувство восторга уступает чувству грусти, которое в свою очередь сменяется блаженным покоем. При этом во французском дискурсе при представлении эмоциональных состояний используются эмотивные номинации joie (веселье, радость), ravie (радостная восторженная), chagrin (грусть), paix (покой).
Отметим, что эмотивная номинация chagrin в толковом словаре имеет значение интенсивного состояния печали, огорчения (un etat moralement douloureux), тогда как в русском переводе используется слово взгрустнулось, что вполне оправдано в данном контексте, в описанной здесь ситуации, где грусть носит мимолетный характер: Jeanne ressentit, pendant quelques secondes, un chagrin de leur depart - Жанне на миг взгрустнулось оттого, что они исчезли На смену этим переживаниям приходит эмоциональное состояние блаженного покоя представленного во французском дискурсе сочетанием paix heureuse (букв, счастливый мир, покой ).
В плане эмоционального поведения здесь можно отметить эмокинемы радости и веселья: Jeanne battait des mains, эмосимптомы: elle tressaillait, son coeur bondissait. Можно также отметить любопытное описание, в котором покой природы распространяется на покой человеческих душ, производя на них аффективное влияние: Pas un frisson dans Г air ou sur l eau; et ce repos illimite de la mer et du ciel s etendait aux ames engourdies ou pas un frisson non plus ne passait. 136
Ни малейшего волнения в воздухе и на воде; великое затишье моря и неба убаюкало души, и в них тоже замерло всякое волнение.
В этом коротком тексте тоже обнаруживается динамика сменяющих друг друга эмоций: восторг - веселье - грусть - покой.
Иногда эпизод дискурсивного сценария полностью состоит из нескольких разных эмотивных дескрипций, что мы наблюдаем в следующем примере, где прототипическая ситуация заключается в том, что героиня повести осталась без съестных запасов. (26) Boule de suif, dans la hate et Peffarement de son lever, n avait pu songer a rien; et elle regardait exasperee, suffocant de rage, tous ces gens qui mangeaient placidement. Une colere tumultueuse la crispa d abord, et elle ouvrit la bouche pour leur crier leur fait avec un not d injures qui lui montaient aux levres; mais elle ne pouvait pas parler tant 1 exasperation I etranglait... Sa fureur tombant soudain, comme une corde trop tendue qui casse, elle se sentit prete a pleurer. Elle fit des efforts terribles, se raidit, avala ses sanglots comme les enfants, mais les pleurs montaient, luisaient au bord de ses paupieres, et bientot deux grosses larmes, se detachant des yeux, roulerent lentement sur ses joues. D autres les suivirent plus rapides, coulant comme des gouttes d eau qui filtrent d une roche et tombant regulierement sur la courbe de sa poitrine (G.de Maupassant. Boule de suif). В суете и растерянности утреннего пробуждения Пышка не успела ничем запастись и теперь, задыхаясь от досады и ярости, смотрела на всех этих невозмутимо жующих людей. Сперва ее обуяла бурная злоба, и она открыла было рот, чтобы выложить им все напрямик в потоке брани, подступавшей к ее губам, но возмущение так душило ее, что она не могла говорить... Ее ярость вдруг стихла, как слишком натянутая и лопнувшая струна, и она почувствовала, что готова расплакаться. Она делала невероятные усилия, чтобы сдержаться, глотала слезы, как ребенок, но они подступали к глазам, поблескивали на ресницах, и вскоре две крупные слезинки медленно покатились по щекам. За ними последовали другие, более стремительные; они бежали быстрее, стекали, слоено капли воды, сочащейся из утеса, и равномерно падали на крутой выступ ее груди.
В данном фрагменте представлены разные эмоциональные состояния персонажа вместе с их взаимопереходами. Первые два из них непосредственно названы. Сценарий открывается упоминанием состояния апории (effarement -растерянность), обусловившей неподготовленность героини к обидной для нее текущей ситуации. Состояние антипатической дисфории представлено через прямые номинации концептов, которые в переводе не всегда совпадают: exasperee - предельно раздраженная, suffocant de rage - задыхаясь от ярости, colere tumultueuse - бурный гнев (в переводе «злоба»); \mflot a"injures - поток брани; Vexasperation l etranglait - негодование ее душило (в переводе - «возмущение»); safureur - ее неистовство" (в переводе - «ярость»).
Резкий переход от гнева к диспатии отмечен компаративом (comme une corde trop tendue qui casse - как слишком натянутая и лопнувшая струна). Последовавшее состояние диспатии представлено развернутым описанием плача героини с участием прямого симптоматического описания (les pleurs montaient, luisaient au bord de ses paupieres, deux grosses larmes roulerent lentement sur ses joues - слезы подступали к глазам, поблескивали на ресницах, слезинки медленно покатились по щекам), а также компаративов: avala ses sanglots comme les enfants - глотала слезы как ребенок, в том числе с акваморфным сравнением: coulant comme des gouttes d eau qui filtrent d une roche (ее слезы) стекали, словно капли воды, сочащейся из утеса.
Таким образом, в данном эпизоде можно констатировать наличие ряда состояний, относящихся к трем эмотивным кластерам: апория — антипатия — диспатия, и эти состояния последовательно сменяют друг друга, образуя эмотивный аспект сценария данного повествования.
Итак, в ходе выявления эмотивных состояний в дискурсе обнаружено то, что каждое из них образует важный компонент дискурсивного сценария наряду с описанием событий, происходящих с героями. В текстах художественной литературы эмоциональные состояния даются, как правило, не изолированно, а в составе сценария, внутри которого эмоциональные состояния взаимодействуют с ситуацией и между собой: одно эмоциональное состояние может, в зависимости от ситуации, вызвать другое, что в итоге и дает ситуационно-эмотивный сценарий.
Надо отметить, что в дискурсе каждого из проанализированных произведений французских писателей достаточно богато представлены фрагменты, описывающие эмоциональные состояния героев. С увеличением объема произведения их количество увеличивается. В художественном произведении эмотивные компоненты дискурсивного сценария чередуются с нарративными, а в некоторых эпизодах и оказываются доминантными, когда событийные высказывания уступают место эмотивно-дескриптивным.
Сопоставление дискурсивных дескрипций в параллельных текстах на разных языках показывает то, что почти в каждой из них существуют эмотивные компоненты, перевод которых представлен в другом языке через довольно неоднозначный, часто лишь приблизительный аналог, что говорит о лингвокультурной специфике дескрипций эмоциональных состояний.
Анализ, проделанный на материале параллельных текстов, при дескрипции эмоциональных состояний в русском и французском дискурсах показывает многочисленные случаи специфического использования лексики, как в прямом, так и в переносном смысле, которая обусловлена несовпадениями в лингвокультурной организации сопоставляемых языков.