Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Звукоизобразительная лексика в системе языка 12
1.1 Иконичность как универсальное свойство естественного языка 12
1.1.1 Возникновение и сущность термина иконичность 12
1.1.2 История изучения иконичности 15
1.2 Типы звукоизобразительных единиц 21
1.2.1 Звукоподражания 21
1.2.2 Звукосимволизмы 29
1.3 Отличительные черты звукоизобразительной лексики от лексики незвукоизобразительной природы 35
1.4 Звукоизобразительная лексика агглютинирующих языков 42
1.4.1 Освещение вопроса в отечественной и зарубежной тюркологии 42
1.4.2 Проблема классификации турецкой звукоизобразительной лексики 45
1.5 Установление звукоизобразительного статуса единицы 49
1.6 Применение метода фоносемантического анализа 52
1.7 Проблемы перевода звукоизобразительной лексики 55
Выводы по главе 1 59
Глава 2. Звукоизобразительная система турецкого языка 62
2.1. Алгоритм установления звукоизобразительного статуса турецкой лексической единицы 62
2.2 Звукоподражательная подсистема 66
2.3 Звукосимволическая подсистема 94
2.3.1 Фоноэкстракинесемизмы 94
2.3.1.1 Обозначения округлого 94
2.3.1.2 Обозначения типов движения 96
2.3.2 Фоноинтракинесемизмы 101
2.4 Установление межъязыковых структурно-семантических параллелей как способ верификации универсальности категории звукоизобразительности 118
2.4.1 Звукоизобразительные параллели с сохранением фонемотипа 119
2.4.2 Звукоизобразительные параллели с изменением фонемотипа 129
2.4.3 Перевод звукоизобразительной лексики при помощи переводческих трансформаций 143
2.5 Ассоциативный психолингвистический эксперимент 150
Выводы по главе 2 156
Заключение 161
Список сокращений и условных обозначений 167
Список литературы 169
- Звукоподражания
- Проблемы перевода звукоизобразительной лексики
- Обозначения типов движения
- Ассоциативный психолингвистический эксперимент
Введение к работе
Актуальность настоящей работы обусловлена устойчивым интересом исследователей к описанию взаимосвязи семантики звукоизобразительных лексических единиц и качественных характеристик их плана выражения; малым количеством работ, посвященных комплексному и всестороннему рассмотрению звукоизобразительной лексики в типологически различных языках; слабой исследованностью звукоизобразительной системы турецкого языка с точки зрения выявления е универсальных и специфических характеристик.
Целью исследования является выявление универсального и специфического в типах взаимодействия акустического образа и денотативного компонента звукоизобразительной лексики турецкого языка.
В связи с обозначенной целью исследования ставятся следующие задачи:
выявить характер связи между акустическим обликом единицы и е денотатом;
провести анализ фонетических, морфологических, функциональных характеристик звукоизображений;
систематизировать звукоизобразительные единицы турецкого языка;
разработать классификацию турецкой иконической лексики по типу отражения денотата;
определить изоморфические и алломорфические черты иконической лексики турецкого языка с привлечением типологических параллелей других естественных языков;
провести психолингвистический эксперимент с целью доказать соотнеснность семантики с определнным типом фонем, входящих в состав звукоизображения;
выявить наиболее успешные стратегии поиска переводческих параллелей звукоизображений оригинального текста.
Объектом исследования выступает звукоизобразительная лексика турецкого языка.
Предметом исследования - универсальные и специфические характеристики звукоизобразительной лексики турецкого языка в плане взаимодействия семантического и акустического аспектов.
Методологическую и теоретическую базу исследования составили труды в области звукоизобразительности: в рамках межъязыкового аспекта и типологического языкознания [Лапкина 1979, Мазанаев 1985, Слоницкая 1987]; в связи с проблемами психолингвистики [Беседина 1999, Выготский 1956, Гурджиева 1973, Журавлв 1991, Павлова 1966, Павловская 2001, Штерн 1967, Newmann 1933, Taylor 1961 и др.], стилистики и поэтики [Михайловская 1969, Михалв 1997а, Разумовская 2017, Штерн 1967], онтогенеза [Горелов 1974, Леонтьев 1967, Шахнарович 1974], этимологии [Воронин 2006, Климова 1986, Флаксман 2015, Zlfikar 1995 и др.],
словообразования [Барташова 1987, Горелов 1974, Firth 1935, Bloomfield 1933, Bolinger 1950 и др.].
Материалом исследования послужили турецкие лексемы, восходящие к звукоизобразительным основам, отобранные из специализированного словаря звукоизобразительной лексики, составленного на основании 160 памятников письменности, двуязычных, толковых словарей и словарей различных диалектов турецкого языка, а также релевантный материал других естественных языков, привлеченный из этимологических, двуязычных, специализированных словарей [электронный словарь звукоподражаний Written Sound, этимологический словарь русского языка М. Фасмера, этимологический словарь итальянского языка Dizionario etimologico online, этимологический словарь испанского языка Online etymological dictionary of Spanish, этимологический словарь немецкого языка Deutsches Etymologisches Wrterbuch, русско-ивритский словарь, этимологический словарь турецкого языка Nianyan Szlk, этимологический словарь английского языка Online etymology dictionary, большой латинско-русский словарь, эстонско-англорусский онлайн словарь Snastik, этимологический словарь тюркских языков], совокупным объмом 85 634 единицы. Проанализировано 2089 страниц художественного текста.
Обоснованность и достоверность результатов исследования
обеспечивается:
- анализом обширного списка теоретических источников в области
фоносемантики, психолингвистики, семиотики, переводоведения, истории
лингвистических учений;
- исследованием обширного эмпирического материала, а именно, более
85 634 единицы лексики из специализированных звукоизобразительных,
этимологических, диалектальных, двуязычных и толковых словарей, а также
2089 страниц художественного текста;
- использованием адекватных цели и задачам диссертации методов
исследования, а именно: методов фоносемантического, этимологического,
семантического и типологического анализов, с целью
установления/верификации статуса единицы; методов статистической
обработки данных и количественного подсчта для обработки данных
психолингвистического эксперимента, материалом которого послужили 1953
ответа 217 респондентов.
Соответствие диссертации паспорту научной специальности. В
соответствии с описанием специальности 10.02.19 — «Теория языка»
настоящее диссертационное исследование затрагивает следующие
теоретические дисциплины. В рамках теоретической лингвистики 1) исследование рассматривает звукоподражательную теорию происхождения языка, а именно процессы номинирования на основании акустических параметров денотата; 2) описывает процессы дальнейшего развития значения фонетически мотивированного языкового знака путм метафорических и метонимических переносов, а также последующую его денатурализацию; 3)
рассматривает морфологические модели образования турецких
звукоизобразительных единиц во взаимосвязи с морфологическим типом
языка; 4) проведена инвентаризация и классификация турецких
звукоизображений с привлечением релевантного материала других
естественных языков в рамках фоносемантической типологии с выявлением
их универсальных и специфических черт. В рамках семантики
рассматриваются взаимоотношения означающего (план выражения) и
означаемого (план содержания) в фонетически мотивированных языковых
знаках в рамках фоносемантического подхода. В рамках психолингвистики
проводится ассоциативный психолингвистический эксперимент,
направленный на выявление опрашиваемыми единиц определнной семантики на основании типов фонем, входящих в состав представленных слов.
Научная новизна исследования состоит в том, что впервые
проводится системное рассмотрение и типологизация звукоизобразительной
лексики турецкого языка; разрабатывается е классификация по характеру
связи отражаемого денотата и сочетания фонем, входящих в состав
звукоизображения; описываются основные классы и типы звукоподражаний
и звукосимволизмов турецкого языка; выявляются их универсальные и
специфические характеристики с привлечением материала других
естественных языков. В работе впервые исследуются звукоизобразительные параллели в языковой паре турецкий-английский и описываются наиболее успешные стратегии поиска фоносемантического эквивалента.
Наиболее существенные научные результаты, полученные лично соискателем. На основе проведнного исследования были получены следующие научные результаты:
-
Звукоизобразительный языковой знак, будучи примарно мотивированным, реализует свое значение посредством специфической позиционной организации фонемотипов, закрепленных в сознании носителей языка в качестве семантически релевантных.
-
Единицы примарной мотивированности, отражающие звуковые или незвуковые признаки номинируемого денотата, являются универсальной характеристикой языка. Вместе с тем в типологически различных языках данные единицы обладают специфическими характеристиками, обусловленными его инвентарными, фонотактическими и иными нормами.
-
Звукоизобразительная лексика турецкого языка обладает рядом универсальных черт, отличающих данный сегмент словарного состава языка от единиц незвукоизобразительной природы и роднящих данный лексический пласт с аналогичными единицами других естественных языков. К универсальным чертам звукоизобразительной системы турецкого языка относятся: наличие трх классов и двух гиперклассов ономатопов; специфическое морфологическое развитие; аномальная фонетическая структура слова.
-
Звукоизобразительные единицы турецкого языка обладают рядом специфических особенностей, налагаемых на них морфологическим и фонетико-фонологическим типом языка: инкорпорация в систему языка посредством аффиксации; отсутствие выраженных частеречных показателей; функционирование в предложении при помощи вспомогательных глаголов; отсутствие консонантных кластеров в инициальной позиции основы.
-
Выявленные переводческие параллели типологически сходных по фонемотипу звукоизобразительных единиц в исходном и переводящем языках, а также подтвержднное в ходе психолингвистического эксперимента ассоциативное соотнесение семантики слов в различных языках с определнным типом фонем свидетельствуют о существовании межъязыкового фоносемантического пространства.
Теоретическая значимость работы заключается в рассмотрении явления примарной языковой мотивированности, освещении универсальных и специфических черт звукоизобразительных единиц турецкого языка в сравнении с иконизмами других типологически различных языков, освещении критериев отграничения примарно мотивированной лексики от единиц незвукоизобразительных, установлении статуса и типологизации звукоизобразительной единицы.
Практическая ценность работы заключается в возможности
использования результатов научного исследования в области изучения
примарной мотивированности языкового знака, в лекционных курсах по лексикологии (в частности турецкого языка или в целом тюркских языков), при составлении этимологических и звукоизобразительных словарей, а также в рамках переводоведения и практики перевода.
Апробация работы
Результаты диссертационного исследования были изложены в
докладах на Всероссийской межвузовской научно-методической
конференции в Санкт-Петербургском государственном университете (Санкт-
Петербург, 21-23 января 2014 г.; 20-22 января 2016 г. (секция
«Фоносемантика»), на второй международной научной конференции «Язык и
культура» в Санкт-Петербургском государственном экономическом
университете 26 марта 2015 г. (секция «Взаимосвязь формы и значения в языке»), на аспирантских семинарах. По теме диссертационного исследования были опубликованы 6 статей, включая 3 статьи в журналах, рекомендованных ВАК РФ.
Публикации. Основные результаты диссертационного исследования были отражены в 6 публикациях общим объмом 2,56 п.л. (авторский вклад 2,06 п.л.), включая материалы конференций; из них 3 статьи опубликованы в изданиях, рекомендованных ВАК Министерства образования и науки РФ.
Объм и структура работы. Диссертационное исследование объмом 186 страниц включает в себя введение, две главы, выводы, сопровождающие каждую из них, заключение, список сокращений и условных обозначений и список использованной научной литературы (174 источника, 59 из которых
на иностранных языках), список использованных литературных источников (4), а также список использованных словарей (22).
Звукоподражания
В настоящее время в мировой лингвистике не существует устоявшихся и повсеместно принятых терминов для обозначения различных типов звукоизображений. В текстах исследователей можно часто встретить самые разнообразные термины для номинации данного рода образований в языке. В некоторых классификациях [Ашмарин 1918, Дмитриев 1961] разделение звукоизображений на типы по основанию для номинации объекта-денотата отсутствует. Все звукоизображения обозначаются как «мимемы», вне зависимости от того, служат ли они для передачи акустического денотата или передают какой-либо другой признак денотата, воспринимаемый в любой сенсорной модальности, за исключением слуховой. В современной турецкой лингвистической традиции также отсутствует разделение на типы с точки зрения акустического аспекта денотата. За всеми без исключения звукоизображениями закрепился термин ses yansmah kelimeler, хотя в буквальном переводе данный термин обозначал бы «echoic words» (от тур. yans «эхо»). Тем не менее, в специализированном словаре турецких звукоизображений, составленным Х. Зюльфикаром, встречаются единицы, подражающие неакустическому денотату.
Ту же самую особенность, т.е. отсутствие разделения на акустическую и неакустическую имитацию, можно найти и у других исследователей [Дмитриев 1962]. О.С. Ахманова определила звукоподражание как «условное воспроизведение звуков природы и звучаний, сопровождающих некоторые процессы (дрожь, смех, свист и т.п.), а также криков животных» [Словарь лингвистических терминов 1969: 72]. Большой энциклопедический словарь определяет ономатопею как «условное воспроизведение звуков природы (напр., криков птиц и других животных), рефлективных восклицаний людей, звуков, производимых предметами, и т. п.; создание слов, звуковые оболочки которых в какой-то мере напоминают такие звуки (напр., в русском языке "мяу-мяу", "ха ха", "тик-так")» [БЭС URL: http://slovonline.ru/slovar_ctc/b-8/id 21755/zvukopodrazhanieonomatopeya.html (дата обращения 10.04.2018)]. Лингвистический энциклопедический словарь определяет ономатопею как «…условную имитацию звучаний окружающей действительности фонетическими средствами данного языка» [ЛЭС URL: http://tapemark.narod.ru/les/165c.html (дата обращения10.04.2018)]. С. Влахов и С.Флорин под ономатопеей понимали «условную словесную имитацию звучаний живой и неживой природы и мира вещей» [Влахов 1980: 243-244]. Одним из первых учёных, попытавшихся дать определение звукоподражательной лексики, близкое к тому, которое используется в настоящее время в отечественной фоносемантике, был Вильгельм фон Гумбольдт. По мнению В. Гумбольдта, звукоподражательная лексика представляет собой имитацию звуков окружающего мира настолько близкую к оригиналу, «насколько членораздельные звуки в состоянии передать нечленораздельные» [Гумбольдт 1984: 93].
Наиболее точное определение звукоподражательной лексики дал основоположник фоносемантики С.В. Воронин. В своём труде «Основы фоносемантики» учёный провёл чёткое разделение между звукоподражательной и звукосимволической подсистемами языка, составляющих звукоизобразительную систему. С.В. Воронин рассматривал звукоподражание не как отражение действительности, а как «закономерную непроизвольную, фонетически мотивированную связь между фонемами слова и полагаемым в основу номинации звуковым признаком денотата» [Воронин 2006: 39]. По мнению учёного, данный подход открывает более широкий спектр вопросов для изучения, так как затрагивает аспект мотивированности языкового знака. Звукоподражания также можно рассматривать как условную имитацию звучаний окружающей действительности фонетическими средствами.
Для обозначения звукоподражаний также некоторыми исследователями использовался термин ономатоп. Большинство ономатопов связано непосредственно с источником звуков, например глаголы, образованные от издаваемых животными звуков (пр.: хрюкать, мяукать, гоготать). Существительные и другие деривативные единицы, образованные от этих глаголов также будут сохранять статус звукоподражательных слов, так как тоже связаны с источником звука. Различные языки обладают разным по объёму и составу корпусом звукоподражательной лексики, что вызвано рядом лингвистических и культурологических факторов, а также разницей в фонетическом инвентаре языков и ограничений фонотактики2. Однако, несмотря на такие различия, определить, что является денотатом, как правило, не составляет сложности, благодаря разработанному в рамках петербургской школы фоносемантики методу фоносемантического анализа (см. 1.6).
Звукоподражательными считаются не только те слова, первичная мотивированность которых ощутима с первого взгляда в настоящем, т.е. в синхроническом аспекте, но и те слова, мотивированность которых со временем была утрачена полностью или частично, вследствие регулярных фонетических изменений языка, но которую можно выявить посредством фоносемантического и этимологического анализа, так как многие из утерявших первичную мотивированность звукоизобразительных единиц могут не только изменить свою акустическую форму, вследствие регулярных фонетических изменений, но и приобрести метафорическое значение.
На ранних этапах развития интереса к звукоизобразительной лексике, до выделения фоносемантики в качестве отдельной дисциплины, звукоизобразительный пласт лексики считался очень ограниченным и непродуктивным. Дальнейшие исследования учёных [Воронин 2006, Барташова 1987, Горелов 1974, Горохова 1998] указали на ошибочность данного утверждения. Высокая словообразовательная продуктивность звукоизобразительной лексики представляет особую актуальность для синтетических языков вообще, и в частности для агглютинирующих (к каким и относится турецкий), так как их морфология предрасполагает к образованию большого числа звукоизобразительных единиц. Новые ономатопы могут быть образованы и при помощи аффиксации (пр.: grlt3 -шум; grltl - шумный), и путём редупликации уже существующих основ слов (пр.: kr kr - подражание шуму дождя; mr l mr l - подражание бормотанию), а также путём конверсии (cv cv подражание писку, cvcv - птенец). Так как многие агглютинирующие языки не обладают чёткими границами лексико-грамматических категорий, звукоподражательные междометия, например, с лёгкостью могут образовывать глаголы и отглагольные существительные. Таким образом, многие птицы получили своё название в зависимости от звуков, издаваемых ими при пении (пр.: тур. karga «ворона», blbl «соловей»).
Проблемой создания классификации звукоизобразительной лексики занимались многие учёные. Так как существует множество подходов в рассмотрении проблемы звукоизобразительности, то и основания для составления классификаций разнятся в зависимости от целей учёных. С. Влахов и С. Флорин рассматривали данную проблему с точки зрения переводоведения и классифицировали ономатопеическую лексику с точки зрения двух критериев.
В зависимости от источника звука:
1) природные – гром, треск, шелест, морской прибой;
2) животные – крики или вообще звуки, издаваемые животными, птицами и насекомыми;
3) механические – клаксон, лязг металла, звонки.
В зависимости от частотности употребления:
1) общепринятые – как их слышат все члены данной языковой общности;
2) индивидуальные – как их слышит автор, или как он хочет, чтобы их услышал читатель [Влахов 1986: 200-215].
Попытки создания классификаций на материале английского языка принадлежат таким авторам, как А. Фрёлих и Х. Марчанд. А. Фрёлих создал свою классификацию звукоподражаний сообразно ауслауту, которой он считал наиболее значимой частью звукоподражательной единицы [Frhlich 1925]. В своих исследованиях Х. Марчанд дополняет классификацию А. Фрёлиха, но также рассматривает подражательные единицы с точки зрения их инлаута и анлаута [Marchand 1959]. Классификации учёных стали одними из первых трудов, где исследователи попытались выделить категории ономатопов по их соотносимости с денотатом. Однако авторы выделяют категории иконизмов по отдельным фонемам, входящих в состав звукоподражания (/p-/, /b-/, /-s/ и т.д.), но не по типам фонем (т.е. взрывные, глухие и т.д.). Попытки составления классификации на основании типов фонем встречаются в диссертации Г. исследователь замечает, что звуки, напоминающие удар, передаются взрывными согласными, в то время как длительные шумы – конечными фрикативными согласными [Hilmer 1914].
Проблемы перевода звукоизобразительной лексики
В настоящее время существует небольшое количество работ, посвящённых исследованию переводческого аспекта звукоизобразительных слов. Многие учёные относят звукоизобразительные единицы к безэквивалентной лексике (БЭЛ), хотя данное утверждение не всегда является справедливым. Одним из первых учёных, привлекших своё внимание к данной проблеме был основоположник фоносемантики С.В. Воронин.
Учёный высказал мнение о том, что эквивалентность при переводе звукоподражательных единиц устанавливается на уровне фоносемантических моделей» [Воронин, Паго 1995], т.е. если подбор эквивалентного звукоизобразительного слова в переводящем языке (ПЯ) возможен, то переводчику следует найти слово такой же фоносемантической модели. Если же эквивалент отсутствует, то переводчик может прибегнуть к способам перевода безэквивалентной лексики (далее БЭЛ), которая очень хорошо известна в общей теории перевода. Большинство словарей рассматривают БЭЛ как лексические единицы исходного языка, которые не имеют словарных соответствий в языке перевода, т.е. словари понимают эквивалент только в строго словарном смысле, в то время как эквивалентность очень зависит от контекста. В своё время В.Н. Комиссаров выделил пять уровней эквивалентности: начиная от уровня отдельных сем и заканчивая уровнем цели коммуникации [Комиссаров 1990]. Само понятие эквивалента было подробно рассмотрено в работах А. О. Иванова, который трактовал эквивалент как функциональное соответствие в ПЯ, передающее на аналогичном уровне плана выражения ПЯ (слова, словосочетания) все релевантные в пределах данного контекста компоненты значения или одного из вариантов значения исходной единицы исходного языка (ИЯ) [Иванов 1985]. С. Влахов и С. Флорин в своей статье «Перевод звукоподражаний и междометий» рассматривали перевод звукоизобразительной лексики, исходя именно из контекстуального перевода, и трактовали БЭЛ как «лексические единицы, которые не имеют переводческих эквивалентов» [Влахов, Флорин 1986].
Влахов и Флорин рассматривают звукоизобразительную лексику как БЭЛ, но при этом не проводят чётких границ между звукоподражательной и звукосимволической лексикой, называя оба класса слов звукоподражаниями.
В качестве доказательства отнесения звукоизобразительных единиц к БЭЛ учёные отмечают, что у звукоподражаний есть и «коннотативное значение, частью которого является национальный колорит» [Влахов 1986] и, таким образом, относят звукоподражания к реалиям. В качестве примера С. Влахов и С. Флорин приводят пример, когда носители разных языков воспринимают и соответственно воспроизводят кукареканье петуха при помощи различных фонетических средств. Иными словами причину безэквивалентности ономатопов учёные видели в том, что ономатопы разных языков, обозначающие одно и то же звучание, отличаются друг от друга по фонемному составу корня. Факт соотнесенности звукоизобразительных единиц к реалиям впоследствии оказался неподтверждённым, ведь люди, принадлежащие к разным этносам, могут по-разному имитировать звуки природы не в силу культурных различий, но по причинам различного фонетического инструментария языков. Ещё одним опровержением данного утверждения учёных стал тот факт, что у производных звукоподражательных междометий коннотативный компонент отсутствует, в дальнейшем детальное рассмотрение проблематики звукоподражания показало, что и у ономатопов наличие национального колорита является ошибочным.
Во время написания статьи фоносемантика ещё не была выделена в отдельную дисциплину и не имела своего инструментария, поэтому в распоряжении учёных имелись только старые привычные сопоставительные методы на уровне отдельных фонем. «Значительные фонетические различия обычно оказываются незначительными или полностью отсутствующими, если видеть за отдельной конкретной фонемой звукоподражательного слова (корня) тот (психо) акустический тип, которому она принадлежит» [Барташова 1987]. «И словарные, и переводческие эквиваленты ПЯ демонстрируют преобладание в своём составе единиц звукоизобразительной природы, среди которых в свою очередь наблюдается преобладание типологически сходных ономатопов» [Ермакова 1993]. Именно поэтому С. В. Воронин выявлял эквивалентные звукоподражания на уровне фонемотипов, но не отдельных фонем. Позднее многими учёными был доказан факт того, что «ономатопы любого языка не могут быть причислены к безэквивалентной лексике. Они имеют как потенциальные (словарные) так и переводческие эквиваленты» [там же]. Однако следует отметить, что нередко звукоизобразительные слова ИЯ и ПЯ, имеющие одинаковое звучание и принадлежащие к одному типу звучания, не всегда могут быть определены как эквиваленты, так как могут иметь различные эмоционально-экспрессивные коннотации и принадлежать к разным стилистическим уровням языка (пр.: английский глаг. tap – «постучать в дверь» не эквивалентен русскому глаголу «тяпнуть», так как этот глагол относится к просторечной лексике).
Что касается функционирования звукоизобразительной лексики в текстах художественной литературы, фонетически мотивированные слова, помимо эстетической функции, несут и определённую стилистическую функцию. Поэтому при поиске переводческого эквивалента следует руководствоваться не только семантическим и типологическим сходством звукоизображений, но и стилистической функцией, выполняемой ими в тексте. Основной функцией звукоизображений является создание художественного образа. Приём ономатопеи очень часто применяется совместно с другими стилистическим тропами. Н. М. Ермакова в своём исследовании «Ономатопея: англо-русские параллели в переводе» отмечает три способа перевода звукоподражаний: перевод путём подбора ономатопа-эквивалента того же типа, что и исходный; перевод ономатопом-эквивалентом, отличным от исходного по типу и, наконец, перевод эквивалентом неизобразительной природы [там же]. Вопросы перевода звукоизобразительной лексики рассматривался также на конкретных языках [Барташова 2014, 2015].
Рассматривая вопросы переводимости авторских неологизмов звукоизобразительной природы на примере текстов В. Хлебникова, исследователь В. А. Разумовская отмечает важность категории микроэквивалентности, которая устанавливается на уровне фоносемантических моделей слов исходного переводящего языка. Исследователь отмечает, что исходя их гипотезы о существовании межъязыкового фоносемантического пространства, перевод может быть осуществлён с учётом фоносемантической доминанты художественного текста, что в свою очередь позволяет установить отношения изоморфизма между текстами оригинала и перевода [Разумовская 2017].
Исследователи О. А. Барташова и Е. В. Белоглазова также отмечают несовершенства механического подхода, т.е. поиска прямого словарного эквивалента звукоизобразительной единицы, в рамках перевода иконической лексики. Авторы подчёркивают, что для осуществления максимально успешного перевода, переводчику следует прибегнуть к более целостному, текстуальному подходу, который позволяет учесть целый комплекс факторов, влияющих на восприятие читателем художественного текста [Барташова 2011].
Обозначения типов движения
Группа колебательного движения
В группу колебательного движения, помимо обозначений неустойчивых движений, входит ряд звукосимволических глаголов и глагольных образований, обозначающих дрожание, так как данный процесс также представляет собой непроизвольно возникающие колебательные движения.
В английском языке данный тип представлен тремя разновидностями фонемотипа: лабиальный – wag уст. «идти неверной походкой», waggle «помахивать, покачиваться»; дентальный – daddle «идти, пошатываясь, как ребёнок», doddle диал. «шататься, идти короткими, нетвёрдыми шагами»; сонантный - rock «качать ребёнка в колыбели», «качать, колебаться», log «качаться, колебаться». В турецком языке данный тип представлен только двумя типами: дентальным - dink dink «подражание неустойчивой походке», dingildemek «трястись», dabalamak «идти пошатываясь, после болезни», dabal dabal/dab dubu «подражание походке босиком», bdk bdk/bdl ddl «подражание походке ребёнка» и сонантным - bl bl «дрожание пламени газовой лампы», bldr bldr etmek «дрожание полного тела при ходьбе», bldrdamak «шевелиться, дрожать (о листе)».
По замечанию Л.Ф. Лихомановой, глаголы с инициальным /w-/, /sw-/ наиболее часто встречаются среди обозначений колебательных движений и показывают высокую продуктивность [Лихоманова 1986: 7]. В турецком языке данный тип не представлен по причине особенностей фонетического инвентаря: в турецком отсутствует ртовый сонант /w-/, а также невозможно сочетание фонем /sw-/ в инициальной позиции звукоизобразительной единицы, что обусловлено фонотактическими нормами языка, а именно невозможностью стечения согласных в начале слова. Обращает на себя внимание структурное сходство английских и турецких глаголов дентального типа daddle и dabalamak. В обеих единицах встречаются взрывные фонемы в инициальной и финальной позициях основы, а также L-формант, вынесенный за пределы основы, выполняющий звукосимволическую функцию итеративности действия.
В пределах сонантного типа турецкие и английские звукоизображения также обладают рядом сходных черт. Турецкое подражание дрожанию пламени bl bl, с точки зрения фонемотипов, имеет аналогичную структуру с английским глаголом log в зеркальном отображении.
Подгруппа обозначения дрожания.
В подавляющем большинстве звукоизображений английского и турецкого языков основным фоносемантически валентным элементом является вибрант, служащий для передачи звукосимволической функции дрожания: англ. tremble «дрожать (от страха, холода, слабости)», tremulate «вибрировать», throb «пульсироовать», тур. tir tir/sakr sakr «подражание дрожанию», titremek «дрожать», tembremak «то же», sakrdamak «дрожать от страха». Стоит отметить, что в отличие от английского, в турецких единицах вибрант никогда не встречается в инициальной позиции слова в обозначениях дрожания, так как вибрант является не характерной фонемой для начала слова в языке в целом. Часто вибрант оказывается вынесенным за пределы основы в форме аффикса.
Группа вращательного движения.
Обозначения данного типа движения встречаются как в английском, так и в турецком языке. В английском языке данная группа представлена двумя доминирующими фонемотипами: лабиально-латеральный - wallow «катиться по земле», welter «кататься, качаться на волнах»; вибрантно-латеральный шотл. birl «вращаться (как пуля при полёте)», swirl «кружиться в водовороте», twirl «быстро вращаться». Основными фоносемантически релевантными элементами в подражаниях данного типа являются фонемы /r/ и / l /. Вибрант служит для передачи диссонансного звучания, возникающего при вращении, а латеральный сонант выполняет звукосимволическую функцию плавного движения, а также итеративности описываемого действия. В турецком языке представлен только вибрантно-латеральный тип: fr fr/finl finl «подражание вращению», trlanmak/frldamak «вращаться, крутиться», dkrlanmak/tengerlemek «кататься, валяться», tenger tenger/tenger menger «подражание вращательным двищениям». Как и в случае с предыдущими рассмотренными обозначениями, латеральный сонорный и вибрант могут быть вынесен за рамки основы.
Группа обозначений медленного движения. Данная группа представлена подражаниями, отражающими медленный характер производимых действий.
а) Подгруппа затрудненного движения
Так как тяжелая походка является серией ударов, то, как и в случае с ономатопами типа инстанты, момент удара передан в подражаниях данного типа посредством взрывных фонем, по своим артикуляторно-акустическим параметрам наиболее схожими с характеристиками ударов. Эту особенность можно наблюдать как в английских, так и турецких звукосимволизмах: англ. plod «брести, тащиться», podge диал. «брести с трудом», splodge «брести, тащиться»; тур. abl abl/apul apul yrmek «ходить, переваливаясь из одной стороны в другую», abul abul/apul apul «о походке, шатающейся из стороны в сторону», abldamak (abuldamak, abldanmak) «ползти на четвереньках (о ребёнке)», aplamak/apldamak/apuldamak «спотыкаться, зацепляться, задевать». В турецких подражаниях фонема /l/ вынесена за пределы основы.
б) Подгруппа неуклюжего движения
Подгруппа неуклюжего движения характеризуется однородностью структур подражаний. В обоих языках звукосимволизмы представлены однотипными подражаниями: англ. clamp диал. «ступать тяжело», lump «то же», lumper диал. «двигаться неуклюже, спотыкаться», stamp «идти тяжёлой походкой», stomp «тяжело ступать»; тур. dombul dombul «медленно брести», lngl lngl «подражание походке верблюда», lngrdemek «бежать (о верблюде)», lmbr lmbr «подражание тяжёлой походке», lnk lnk/ln ln «подражание некрасивой, неровной походке». Большинство представленных образований имеют структуру - SONLAT + VOC + SONNAS+ PLOS.
Группа обозначений резкого движения.
Данная группа, в свою очередь, может быть разделена на следующие подгруппы:
а) Подгруппа обозначений прыжка
В английском языке обозначения прыжка представлены однокоренными образованиями: sprit уст. «вскочить, броситься», sprint уст. «вскочить, броситься, бежать на максимальной скорости», sprut «сделать внезапный прыжок (на финише)», sprunt диал. «вскочить, дернуться». Все из перечисленных звукосимволических глаголов восходят к индо-европейскому корню sp(h)er «брызгать, разбрызгивать, разбрасывать». Фонемный состав данного корня отражает внешние акустические параметры звучания, которое сопровождает резкое, стремительное выбрасывание воды. Глухой фрикативный служит ля передачи шумового компонента звучания, в то время как взрывной согласный отражает момент взрыва при выбросе струи [Лихоманова 1986: 10]. В турецком языке подражания прыжку представлены различными подражаниями, восходящими к разным корням, которые обладают полной структурной схожестью: zplamak «прыгать», zp zp sramak «скакать вприпрыжку», hoplamak «прыгать, скакать», hopucuk olmak «резко встать на ноги», hopramak «трепетать, сильно биться о сердце», hopur hopur hoplamak «резвиться, не сидеть на месте». Как видно из примеров, подражания прыжку в турецком представлены различными деривативами, восходящими к двум первоначально звукоизобразительным основам - zp и hop, чей звукоизобразительный статус отражён в словаре Х. Зюльфикара [Zlfikar 1995: 509, 690] и этимологическом словаре Nianyan Szlk. В турецких звукосимволизмах, как и в английских подражаниях, также встречаются взрывные согласные, отражающие момент толчка в прыжке, а также глухой фрикативный, отражающий шумовой компонент звучания.
б) Подгруппа беспокойного движения
Данная подгруппа представлена немногочисленными образованиями в английском и турецком языках: англ. fidge диал. «двигаться беспокойно, дёргаться (о конечности)», fidget «беспокойно вертеться», fig уст. «двигаться быстро и беспокойно, дёргаться», тур. efildemek «учащённо биться от страха или радости (о сердце)», fel fel etmek «учащённо биться (о сердце)», fellek fellek/fellik fellik «подражание беспокойному метанию», fellenmek «спотыкаться». Данный тип звукосимволических подражаний демонстрирует сильные изоморфические черты. Основным звукоизобразительно релевантным фонемотипом во всех рассматриваемых единицах является глухой фрикативный, что обусловлено отражением шумового звучание, которым сопровождается беспокойное движение, ёрзание.
Стоит отметить, что английские и турецкие звукосимволизмы демонстрируют выраженное структурное сходство и тяготение к одним и тем же определённым фонемотипам при отражении конкретных типов движения. Существующие различия в фонемном составе рассматриваемых звукосимволических единиц обусловливаются различием морфологического типа представленных языков (вынесение /г/, /1/ за пределы основы в форме словообразовательных аффиксов), а также ограничений, налагаемых фонотактическими нормами турецкого языка, чем и вызвано отсутствие консонантных кластеров в инициальной позиции слова.
Ассоциативный психолингвистический эксперимент
В целях подтверждения тезиса о наличии в сознании носителей языка связи между фонемотипом лабиальных и округлостью денотата, фонемотипом латерального сонорного и обозначения лакания, вибранта и обозначением грохота, нами был проведён психолингвистический эксперимент, состоящий из трёх частей
В первой части эксперимента испытуемым были предложены группы слов, из которых участникам требовалось выбрать одно, которое, по их мнению, ассоциируется у них с обозначением объектов округлой формы. Группа слов включала в себя четыре слова, одно из которых представлено звукоизобразительной единицей, обозначающей объект округлой формы, в то время как остальные слова представлены фоновыми единицами, также обладающими звукоизобразительным статусом, однако содержащими в своём составе звуки, отличного фонемотипа от «округлой» единицы. Во второй и третьей части эксперимента аналогичным образом участникам предлагалось выбрать одно слово, ассоциирующееся с обозначением лакания и грохота соответственно.
Значимость эксперимента обусловлена возможностью на практике продемонстрировать выполнение фонемотипом лабиальных звукосимволической функции при обозначении округлого денотата, а также показать наличие у респондентов устойчивой связи между фонемотипами латерального сонорного /l/ и вибрантом /r/ и обозначением лакания и грохота соответственно.
Материалом исследования послужили 1953 ответов 217 респондентов – студентов Санкт-Петербургского экономического университета на лексические единицы, представленные словами звукоизобразительной природы различных естественных языков. Респондентам по очереди зачитывались группы слов, из которых требовалось выбрать одно с соответствующим значением. Респондентам не было известно, к каким языкам относятся озвученные единицы, а также их перевод.
Для проведения настоящего психолингвистического эксперимента были использованы методы психолингвистики и стандартные статистические методы обработки данных. Вниманию респондентов были представлены следующие звукоизобразительные единицы:
I. Какое из представленных слов Вы ассоциируете с обозначением объекта круглой формы?
1. А) top (тур. «мяч»)
Б) doka-doka (япон. «звукоподражание стуку»)
В) тинн (бурят «обозначение звонкого удара»)
Г) пиид (бурят. «звукоподражание писку»)
2. А) bob (англ. «гиря»)
Б) t pt (тур. «нечто маленькое»)
В) syf syf (осет. «подражание шелесту»)
Г) мичий (якут. «слегка улыбаться»)
3. А) шар шар (бурят. «подражание шуршанию»)
Б) bulkak (тур. «вздувшийся»)
В) пяс (бурят. «звук при ударе о стену брошенной пригорошни разведённой глины»)
Г) тырк (якут. «обозначение резкого движения (связано с треском)»)
II. Какое из представленных слов Вы ассоциируете с обозначением лакания?
1. А) sym sym (осет. «сопеть»)
Б) шолт (удм. «подражание щёлканью языком»)
В) hkr hkr (тур. «подражание лаканию»)
Г) мичий (якут. «слегка улыбаться»)
2. А) spucken (нем. «плевать»)
Б) hnamak (тур. «часто дышать»)
В) ньалым (якут. «лизать, лакать»)
Г) snore (англ. «храпеть»)
3. А) лака, лак-лак (чув. «подражание лаканию»)
Б) haprmak (тур. «чихать»)
В) сын-сын (якут. «сопеть»)
Г) schlrfen (нем. «всасывать, глотать»)
III. Какое из представленных слов Вы ассоциируете с обозначением грохота?
1. А) letang (индонез. «звук удара молотом по металлу»)
Б) buzz (англ. «жужжать, гудеть»)
В) gldr (тур. «подражание грохоту»)
Г) clank (англ. «звон, лязг железа»)
2. А) dmbr (баш. «подражание звуку при ударе по туга натянутой поверхности (напр., барабанная дробь)»)
Б) crisp (англ. «хрустеть»)
В) cz (тур. «звук при бросании чего-либо в кипящее масло»)
Г) kesu-kesi (индонез. «звук листьев на ветру; шелест; шёпот»)
3. А) deram (индонез. «звукоподражание громыханию»)
Б) p p (тур. «подражание капанию воды»)
В) карс-карс (тадж. «хруст (о яблоке, огурце)»)
Г) clank англ. («звон, лязг железа»)
Результаты психолингвистического эксперимента показали наличие у участников эксперимента устойчивой связи между характеристиками денотата и определённым типом фонем, входящих в состав лексической единицы. В первой части эксперимента (1) вариант А) выбрали 137 из опрошенных, на варианты Б) и В) пришлось 49 и 31 соответственно. Вариант Г) не был выбран ни одним из опрошенных. Во второй группе слов ответы распределились следующим образом: А) 125, Б) 10, В) 3, Г) 79. В третьей группе слов большинство респондентов остановили свой выбор на варианте Б) 163, на варианты А), В), Г) получили 16, 31 и 7 ответов соответственно.
Во второй части эксперимента большинство респондентов выбирали единицы, содержащие в своём составе латеральный сонорный. В первой группе большинство респондентов выбрали вариант В) 141, варианты А), Б), Г) выбрали 23, 50 и 3 респондента от общего числа опрошенных. Во второй группе слов больше всего ответов пришлось на вариант В) 188, на варианты А), Б), Г) получили 6, 15, и 8 ответов соответственно. В третьей группе ответы распределились следующим образом – А) 163, Б) 8, В) 7, Г) 39.
В третьей серии эксперимента большинство респондентов выбирали слова, содержащие в своём составе вибрант. В первой группе ответы распределились следующим образом – А) 7, Б) 10, В) 195, Г) 5. Во второй группе А) 175, Б) 29, В) 4, Г) 9. В третьей - А) 145, Б)15, В)31, Г) 26.
В первой части более половины опрошенных выбрали единицу, содержащую в своём составе лабиальные гласные/согласные и обозначающую объект округлой формы (63,1%, 57,6 % и 75,1%). Анализ данных, полученных во второй части эксперимента, на практике доказывает связь в сознании респондентов между фонемотипом латерального сонорного и обозначением лакания. Выбрали единицу, действительно обозначающую лакание в трёх группах слов 65%, 86,6% и 75,1% опрошенных. В третьей части эксперимента среди трёх групп слов 89,9%, 80,6%, 68,8% респондентов выбрали единицы, содержащие вибрант, что показывает наличие фоносемантической корреляции между внешним диссонансным звучанием и фонемотипом вибранта.
Результаты экспериментов, проведённых на материале звукоизобразительных слов различных естественных языков, подтверждают с высокой степенью достоверности наличие корреляции между определёнными параметрами денотата и определённым фонемотипом.