Содержание к диссертации
Введение
Глава 1 Сравнение – фрагмент идиостиля автора художественного текста 13
1.1 Индивидуально-авторская картина мира как результат его концептуализации 13
1.1.1 Индивидуально-авторская картина мира и ее составляющие 13
1.1.2 Картина мира художественного произведения 19
1.2 Художественный текст – репрезентант индивидуально авторской картины мира 23
1.2.1 Основные направления в исследовании текста 23
1.2.2 Художественный текст как часть художественного дискурса 28
1.2.3 Категории художественного текста 29
1.2.4 Функциональная направленность художественного текста 33
1.3 Образность как основная категория художественного текста 36
1.3.1 Специфика художественного образа 36
1.3.2 Разделение понятия «образ» 39
1.4 Сравнение как компонент образной динамической системы языка 43
1.4.1 Сравнение – средство познания действительности (как когнитивная категория) 43
1.4.2 Сравнение – объект изучения в лингвистике 45
1.4.3 Образное сравнение и его компонентный состав 47
1.4.4 Тропеический характер образного сравнения 50
1.4.5. Взаимосвязь образного сравнения и метафоры 52
Выводы по первой главе 57
Глава 2 Сравнение в картине мира художественных произведений У.С. Моэма и И.С. Тургенева 59
2.1 Структурные компоненты сравнительных конструкций в произведениях У.С. Моэма и И.С. Тургенева 61
2.2 Тематическая классификация сравнений в произведениях У.С. Моэма и И.С. Тургенева 68
2.2.1 Тематическая классификация сравнений в романах У.С. Моэма 68
2.2.2 Тематическая классификация сравнений в произведениях И.С. Тургенева 95
2.3 Общие и отличительные черты идиостилей У.С. Моэма и И.С. Тургенева 110
Выводы по второй главе 115
Глава 3 Сравнение как прием экспликации персонажа в художественной прозе У.С. Моэма и И.С. Тургенева 117
3.1 Языковая личность – объект исследования лингвистики 117
3.1.1 Аспекты изучения языковой личности 117
3.1.2 Языковая личность персонажа художественного произведения 123
3.2 Сравнение как средство репрезентации персонажа в романах У.С. Моэма 126
3.2.1 Ларри Даррел (роман «Острие бритвы») 127
3.2.2 Чарльз Стрикленд (роман «Луна и грош») 134
3.2.3 Рози Дриффилд ( роман «Пироги и пиво, или Скелет в шкафу») 141
3.2.4 Изабелла (роман «Острие бритвы») 148
3.3 Сравнение как средство репрезентации персонажа в произведениях И.С. Тургенева 152
3.3.1 Евгений Базаров (роман «Отцы и дети») 152
3.3.2 Борис Андреевич Сипягин (роман «Новь») 157
3.3.3 Княжна Зинаида (повесть «Первая любовь») 163
3.3.4 Варвара Павловна (роман «Дворянское гнездо») 167
3.3.5 Ценностные/псевдоценностные ориентации персонажей в произведениях У.С. Моэма и И.С. Тургенева 171
Выводы по третьей главе 175
Заключение 178
Библиографический список 185
- Основные направления в исследовании текста
- Структурные компоненты сравнительных конструкций в произведениях У.С. Моэма и И.С. Тургенева
- Аспекты изучения языковой личности
- Ценностные/псевдоценностные ориентации персонажей в произведениях У.С. Моэма и И.С. Тургенева
Введение к работе
Актуальность исследования обусловлена неослабевающим интересом к творчеству У.С. Моэма и И.С. Тургенева, поскольку в своих лучших произведениях, где нашли отражение их эстетические, духовные и нравственные искания, они поднимают вопросы общечеловеческого и общефилософского плана. В связи с этим в настоящее время существует необходимость продолжения исследования выразительных средств языка (в частности, компаративных единиц) и их функций в речи и мышлении, а также расширения представления о роли образности в отражении индивидуально-авторской картины мира и о ее влиянии на мировосприятие реципиента.
Изучению текстов У.С. Моэма посвящен ряд работ, выполненных в аспекте литературоведения (Ф.А. Хутыз 2001, И.В. Трикозенко 2003, Е.Л. Пивоварова 2008), лингвистики ( Т.Б. Астен 2000, В.В. Гузикова 2004, О.Н. Юрочкина 2009, Н.Д. Садовская 2010). Художественные тексты И.С. Тургенева исследовались в ракурсе литературоведения (С.М. Петров 1979, С.Е. Шаталов 1979, Ю.В. Лебедев 1982, П.Г. Пустовойт 1991 и др.), лингвистики (Л.И. Кондратенко 2005, Л.А. Лисина 2006, Г.Ш. Гарипова 2011 и др.), культурологии (И.Л. Карантеева 2010).
В лингвистической науке представлены диссертационные работы, посвященные изучению сравнения как одного из важнейших элементов идиостиля в художественном тексте (Е.В. Пашкова 2003; И.Ю. Кочешкова 2004; А.Е. Камышова 2006; Л.В. Разуваева 2009; Хуссейн Кадим Маджди Драйсави и др.). В данном диссертационном исследовании рассматриваются особенности употребления и функционирования компаративных тропов (сравнений) в произведениях У.С. Моэма и И.С. Тургенева с точки зрения их роли в репрезентации индивидуально-авторской картины мира писателя, определяющей специфику идиостиля.
Интересен тот факт, что У.С. Моэм и И.С. Тургенев работали в рамках
одного литературного направления (реализма) и в близких хронологических
срезах. Нами установлено, что исследования, направленные на описание и
сопоставление особенностей сравнительных конструкций,
функционирующих в текстах указанных авторов, в лингвистике не проводились. А между тем, при сопоставлении обнаруживаются сходства и различия в семантике сравнений, что позволяет расширить представление об индивидуальных чертах творчества.
Следует отметить, что в нашем исследовании термины сравнение, сравнительная единица, сравнительная конструкция и компаративная единица употребляются как равноправные для обозначения как образного, так и безобразного сравнения. Под термином компаративный троп мы понимаем образное сравнение.
Гипотеза исследования. Мы исходили из предположения, что путем изучения и сопоставления фрагментов художественных текстов У.С. Моэма и И.С. Тургенева, содержащих компаративные единицы, выявляются оценочные репрезентации в описании персонажей, позволяющие судить об онтологических ценностях британского и русского авторов.
Объект исследования – компаративные единицы (сравнения), используемые авторами для характеристики персонажей (в рамках указанных художественных текстов), а также их семантические, денотативные и функциональные аспекты; изучаемые сравнения разделяются, с одной стороны, на образные и логические (согласно типологии сравнений) и с другой – на простые и развернутые (по объему).
Предмет исследования – специфика индивидуально-авторской картины мира, фрагментами которой выступают компаративные единицы.
Материалом исследования послужили компаративные единицы (сравнения), отобранные методом сплошной, целенаправленной выборки из анализируемых романов У.С. Моэма: Of Human Bondage (Бремя страстей человеческих), The Painted Veil (Узорный покров), Cakes and Ale or The Skeleton in the Cupboard (Пироги и пиво, или Скелет в шкафу), Theatre (Театр), The Moon and Sixpence (Луна и грош), The Razor’s Edge (Острие бритвы), а также компаративные единицы из произведений И.С. Тургенева, т.е. романов Дворянское гнездо, Рудин, Отцы и дети, Дым, Новь и повестей Первая любовь, Вешние воды. Всего проанализировано 1405 контекстов, отражающих пропорциональную выборку: 786 из английских и 619 из русских текстов (часто привлекаемые источники указываются сокращенными обозначениями, которые приведены в Библиографическом списке основных источников эмпирического материала).
Целью настоящей работы является изучение сравнительных единиц как элементов, определяющих особенности идиостилей У.С. Моэма и И.С. Тургенева, и их соотношения в языковой картине мира каждого писателя.
В соответствии с поставленной целью в работе формулируются следующие задачи:
1) описать компаративный троп (сравнение) как фрагмент идиостиля
автора художественного текста;
2) выявить тематические сферы, к которым принадлежат образы
сравнений в анализируемых произведениях;
3) рассмотреть компаративные единицы, характеризующие персонажи
произведений У.С. Моэма и И.С. Тургенева;
4) установить сходство и различие основных черт идиостилей
писателей, формирование которых связано с употреблением компаративных
единиц в исследуемых текстах; выявить специфику сравнений в языковой картине мира каждого писателя;
-
рассмотреть понятие языковая личность в лингвистике и определить возможность фрагментарной оценочной репрезентации персонажей литературных произведений на основе компаративных единиц;
-
на базе анализируемых сравнительных конструкций, участвующих в описании персонажей, выявить возможность определения онтологических ценностей писателей.
Методы исследования. В работе реализуется комплексный подход к
анализу сравнительных единиц в художественном тексте. В ходе работы
использовались следующие методы анализа: метод сплошной выборки
материала, описательный (включающий наблюдение, обобщение,
интерпретацию и классификацию), лексико-семантический,
контекстологический, компонентный анализ, метод словарных дефиниций, элементы метода количественного анализа, сравнительно-стилистический, а также литературоведческий анализ.
На защиту выносятся следующие положения:
1) сравнение как целостный лингвистический объект, связанный с
концептуальным уровнем текста, является языковой сущностью, в которой
находит отражение не только картина мира автора художественного текста,
сочетающая в себе универсальное и этноспецифичное, но также и языковая
личность автора;
2) одним из наиболее значимых художественных приемов в
произведениях У.С. Моэма и И.С. Тургенева является использование
сравнительных конструкций, из которых абсолютное большинство выступает
в роли средства характеристики личности персонажа;
3) в рамках анализируемых текстов выделяются доминирующие
тематические сферы, по которым распределяются образы сравнений: у
У.С. Моэма – «человек», «животный мир», «произведения литературы и
искусства», «растительный мир», «природные явления», «философские и
теософские категории, категории мистики», «артефакты», «органические и
неорганические вещества», «астрономические и географические объекты»,
«библеизмы», «механизмы»; у И.С. Тургенева – «человек», «животный мир»,
«артефакты», «природные явления», «органические и неорганические
вещества», «произведения литературы и искусства», «растительный мир»,
«философские и теософские категории», «болезни», «астрономические и
географические объекты». Данный состав образов определяет особенности
идиостилей и образного мышления писателей;
4) среди выделенных доминирующих тематических сфер лексики,
входящей в объектную часть сравнений, несовпадающими у обоих авторов
являются «библеизмы», «механизмы», «болезни», т.е. две первые
встречаются гораздо чаще у У.С. Моэма, а последняя – у И.С. Тургенева;
5) поскольку оба писателя, чье творчество принадлежит одному и тому
же литературному направлению (реализму), являются представителями
европейской культуры, существуют общие черты их идиостилей. Таковыми
являются общие образы сравнений, а именно: образы ребенка, актера,
некоторых животных, персонажей античной мифологии и
западноевропейской живописи и литературы, растений, артефактов, природных явлений. В то же время идиостилю каждого из писателей присущи свои национальные образы, отражающие природные явления, исторические события и этнокультурные реалии;
6) путем изучения и сопоставления фрагментов художественных
текстов У.С. Моэма и И.С. Тургенева, содержащих компаративные единицы,
выявляются оценочные репрезентации в описании персонажей, позволяющие
судить об онтологических ценностях британского и русского авторов;
7) представленные сравнительными конструкциями описания
персонажей дают возможность определить основные идеи исследуемых
произведений. У У.С. Моэма – это духовность, мораль, нравственность, у
И.С. Тургенева – социальная деятельность, идеология, нравственность.
Теоретико-методологическую базу исследования составляют
концепции и научные идеи отечественных и зарубежных ученых в области стилистики и лингвистики текста (таких, как И.В. Арнольд, М.П. Брандес, А.Г.Баранов, В.П. Белянин, Н.С. Болотнова, И.Р. Гальперин, Т.М. Николаева, Р. Барт, Т.А. ван Дейк), литературоведческой эстетики и семиотики (М.М. Бахтин, В.В. Виноградов, Ю.М. Лотман, У. Эко), теории метафоры (Н.Д. Арутюнова, В.Н. Телия, А. Вежбицкая, М. Блэк, Дж. Лакофф, М. Джонсон, Э. Ортони), теории сравнения (Н.Д. Арутюнова, Н.М. Девятова, Л.А. Лебедева, Ю.В. Литвинов, В.М. Мокиенко, В.М. Огольцев, М.И. Черемисина), когнитивной лингвистики (А.А. Кибрик, Е.С. Кубрякова), теории языковой личности (Ю.Н. Караулов, В.И.Карасик, С.Г. Воркачев), теории литературы (В.Е. Хализев). Данная основа определила логику и стратегию исследования, его многоаспектный и междисциплинарный характер.
Научная новизна работы состоит в следующем: 1) проведено
сопоставительное изучение сравнительных единиц как элементов идиостиля
на материале художественных произведений У.С. Моэма и И.С. Тургенева; 2)
определены тематические сферы и их доминирующие образы, организующие
семантику сравнений в исследуемых текстах; 3) предлагается классификация
компаративных единиц на основе объекта сравнения; 4) выявлены оценочные
репрезентации, содержащие сравнение в описании персонажей
художественных текстов У.С. Моэма и И.С. Тургенева.
Теоретическая значимость диссертации заключается в том, что она способствует дальнейшему расширению и углублению современных представлений о сравнении как одной из доминант идиостиля, а также вносит вклад в теорию языковой личности, прагмалингвистику, теорию текста.
Практическая ценность исследования определяется возможностью применения основных результатов диссертации в учебном процессе в вузовских курсах теории текста, лингвистического анализа художественного текста, лингвопоэтике, стилистике русского и английского языков. Материалы данного исследования могут найти применение в научно-
исследовательской работе при написании курсовых и выпускных квалификационных работ.
Апробация работы. Основные положения диссертации докладывались и обсуждались на научно-методических семинарах кафедры французской филологии Кубанского государственного университета (КубГУ). Результаты исследования были представлены на межрегиональной научно-практической конференции «Речевая деятельность: Субстанциональные и процессуальные аспекты» (Краснодар, 15–17 мая 2007 г.), на международной конференции «Лингвопрагматика современных процессов межкультурной коммуникации» (Краснодар, 2008 г.), региональной научно-практической конференции «Современные направления в обучении иностранным языкам в неязыковом вузе» (Краснодар, 23 января 2008 г.), XIV Всероссийской научно-практической конференции (Краснодар, 24–28 сентября 2008 г.), научно-практической конференции «Современные направления в обучении иностранным языкам в неязыковом вузе» (Краснодар, 2010 г.), на II международной научно-практической конференции «Современная наука: Теория и практика» (Ставрополь, 2011 г.), международной научно-практической конференции «Актуальные проблемы языкового образования» (Майкоп, 20–21 октября 2011 г.), IV международной научно-практической конференции «Современные концепции научных исследований» (Москва, 26–27 сентября 2014 г.), VI международной научно-практической конференции «Научные исследования в сфере общественных наук: Вызовы нового времени» (Екатеринбург, 27–30 декабря 2014 г.), IV международной научно-практической конференции «Достижения и проблемы современной науки» (Санкт-Петербург, 29 декабря 2015 г.) и на международной научно-практической конференции, посвященной 125-летию со дня рождения М.И. Цветаевой (Краснодар, 2017 г.).
По теме диссертации опубликовано 18 работ, в том числе четыре работы в рецензируемых научных изданиях, рекомендованных ВАК Минобрнауки РФ.
Структура работы. Диссертация объемом 207 страниц состоит из Введения, трех глав, Заключения, Библиографического списка (250 наименований) и 2 таблиц.
Основные направления в исследовании текста
Как самостоятельный раздел лингвистики теория текста выделилась недавно, однако интерес к тексту, особенно художественному, существовал всегда. В настоящее время исследования в данной области отечественной науки опираются на традицию, заложенную фундаментальными трудами М.М. Бахтина, Н.С. Валгиной, В.В. Виноградова, Г.О. Винокура, А.А. Залевской, А.А. Леонтьева, Д.С. Лихачева, Ю.М. Лотмана, Т.М. Николаевой, Ю.С. Степанова и других ученых. В зарубежной лингвистике следует выделить исследования Р. Барта, Т.А. ван Дейка, У. Эко, Р. Якобсона.
Междисциплинарный статус теории текста обусловливает множественность подходов к его изучению. По причине многоаспектности текста само понятие «текст» пока еще не получило в языкознании четкого определения. Оно существует в виде рабочих определений, удовлетворяющих требованиям той или иной концепции или области приложения. Ряд ученых, предлагающих свои определения текста, фокусируют внимание на каком-либо основном его свойстве. Определения другого типа содержат набор существенных признаков текста и имеют комплексный характер. Так, согласно формулировке И.Р. Гальперина, текст – это «произведение речетворческого процесса, обладающее завершенностью, объективированное в виде письменного документа, литературно обработанное в соответствии с типом этого документа, произведение, состоящее из названия (заголовка) и ряда особых единиц (сверхфразовых единиц), объединенных разными типами лексической, грамматической, логической, стилистической связи, имеющее определенную целенаправленность и прагматическую установку» (Гальперин 2008: 18). В качестве основных категорий текста И.Р. Гальперин выделяет следующие: информативность, когезия, континуум, членимость, автосемантия отрезков текста, ретроспекция и проспекция, модальность, интеграция, завершенность (там же).
Многослойность содержания художественного текста, которую создают накладывающиеся друг на друга значения грамматические, лексические, стилистические, метафорические, ассоциативно-образные и др., организована в нем определенным образом. Так, В.П. Абрамов отмечает, что художественный текст «понимают как особым образом организованную языковую индивидуальную динамическую (развивающуюся внутри себя) систему, всю сумму структурных отношений, нашедших лингвистическое выражение» (Абрамов 2003: 204).
С нашей точки зрения, наиболее краткое и обобщенное определение текста принадлежит Т.М. Николаевой: «текст (от лат. textus – ткань, сплетение, соединение) – объединенная смысловой связью последовательность знаковых единиц, основными свойствами которой являются связность и цельность» (Николаева 2002: 507).
В современной лингвистике актуальна проблема выделения текстовых типов, так как она выдвигает тезис о различении языковой и коммуникативной компетенции. Ученые признают, что достаточно полная и единая классификация текстов, отвечающая всем требованиям, еще не создана. Разногласия наблюдаются также и в выборе критериев типологизации, поскольку текст многоаспектен. Один и тот же текст может быть отнесен к разным типологическим группам при учете его аспектов. Дифференциация текстов основывается на многообразии сфер человеческой деятельности и общения, а также полифункциональности, вариативности и субъективности естественного языка.
Типологическое разграничение русскоязычных текстов определяется, в частности, их принадлежностью к тому или иному функциональному стилю современного русского литературного языка. Этот же принцип типологизации текстов может быть использован и при обращении к ряду европейских языков – английскому, немецкому, французскому (Солодуб 2005: 12).
Большинство авторов, занимающихся проблемами текста, учитывая факторы реальной коммуникации соответственно сферам общения и характеру отражения действительности, первоначально делят все тексты на нехудожественные и художественные. Для нехудожественных текстов характерна установка на однозначность восприятия, в то время как для художественных – на неоднозначность. Если нехудожественный текст строится по законам логического мышления, то художественный – по законам ассоциативно-образного мышления. В художественном изображении функционирует психологическая перспектива. Художественный текст отвечает всем общетекстовым дефинициям, поскольку он обладает структурно-смысловым единством, упорядоченной последовательностью единиц, составляющих его, завершенностью, а также коммуникативной целенаправленностью, но в отличие от любого нехудожественного текста, он выполняет особую функцию – эстетическую. В связи с этим Ю.П. Солодуб, указывая именно на эту функцию, которая составляет специфику художественно текста, выводит определение: «художественный текст (текст художественного произведения) – это текст, основной функцией которого является эстетическое воздействие на читателя или слушателя» (Солодуб 2005: 21).
Отмечая сложность такого явления, как художественный текст, Ю.М. Лотман приходит к выводу, что одновременное вхождение каждого элемента текста во многие сегменты внутритекстовой структуры и делает художественное произведение носителем многих чрезвычайно сложно соотносящихся между собой значений (Лотман 1970: 364).
Сложное переплетение семантических линий в тексте порождает значительное число вариантов понимания. Если рассматривать художественный текст как информацию, подлежащую декодированию, то его можно отнести к информационно открытым понятиям, при этом его концептуальная сущность имеет динамический характер. Подтверждением этому является феномен многочтения, а также наличие различных переводных вариантов одного и того же оригинала. Так, Р. Барт утверждает: «Все значения текста обнаружить невозможно, так как текст беспредельно открыт, он “раскрыт в бесконечность”, и никакой читатель, никакая тема, никакая наука не могут остановить процесс его смыслового раскрытия в нашем восприятии» (Барт 1980: 308). Что касается индивидуального стиля автора и его эстетики, то они проявляются в самом идейно-художественном замысле, а также и в выборе средств для его воплощения.
Таким образом, мы видим, что причина множественности подходов к изучению текста, т.е. к выявлению заложенной в нем информации, обусловлена сложностью его структурно- семантической и коммуникативной организации, соотнесенностью текста с автором, реципиентом, вымышленной действительностью, языковой системой, из которой автор выбирает языковые средства для адекватного воплощения творческого замысла.
Основываясь на классификации, предлагаемой Л.Г. Бабенко и Ю.В. Казариным (2009: 15–16), в настоящее время среди множества подходов можно выделить следующие основные направления в исследовании текста:
1) текстоцентрическое (Гальперин 2008; Кухаренко 1988), аспектом которого является собственно текст как структурно-смысловое целое вне соотнесенности с участниками литературной коммуникации;
2) лингвоцентрическое (Арнольд 2009; Исаева 1996; Новиков 2001), изучающее текст в аспекте соотнесенности «язык – текст» и распадающееся на три подхода: синтактика, семантика, прагматика;
3) антропоцентрическое (аспект: автор – текст – реципиент), разделяющееся на подходы: психолингвистический (Залевская 2005; Леонтьев А.А. 2005; Сорокин 1985; Ruthrof 2000), функционально прагматический (Баранов 1993; Валгина 2004), коммуникативный (Болотнова 1992), речеведческий (Бахтин 1986), лингвориторический (Ворожбитова 2005);
4) текст рассматривается также с лингвосемиотических позиций в аспектах: текст – реципиент; реципиент – текст; текст – [реципиент – текст] (Лотман 1999; Степанов 1983; Лукин 2005; Барт 1978; Эко 2005);
5) когнитивное направление в аспекте: автор – текст – внетекстовая среда (Кибрик 1994; Кубрякова 2001; Дейк ван, Кинч 1988; Lakoff 1982);
6) когнитивно-коммуникативное направление: автор – текст + паралингвистический знак – реципиент (Григоренко 2002; Нечай 2015).
Когнитивное направление возникло как результат попытки представителей антропоцентризма преодолеть неадекватность классификаций, основанных исключительно на структурных признаках текста, внутренне присущих ему. Развитие данного аспекта в конце ХХ века предопределило смену научной парадигмы, вследствие чего на первый план выдвигается когнитивная лингвистика, формирующая новый взгляд на систему языка и, соответственно, текста (Кубрякова 1994). Когнитивное направление в лингвистике исходит из понимания языка как основного средства выражения знаний о мире.
В настоящее время сложилась ситуация, когда в процессе исследования ряда языковых явлений неизбежен «выход в “экстралингвистические” сферы и поиск когнитивных, культурных и социальных объяснений» (Кибрик 1994: 128). В свете когнитивной парадигмы художественный текст осмысляется как сложный знак, который выражает знания писателя о действительности, воплощенные в его произведении в виде индивидуально-авторской картины мира.
Структурные компоненты сравнительных конструкций в произведениях У.С. Моэма и И.С. Тургенева
Субъект и объект сравнения актуализируют присущие им обоим признаки, которые важны для создания образа сравниваемого и того, с чем сравнивается. Таким образом выявляются актуализирующие свойства приема и обнаруживаются расставленные автором акценты. Основание задает основное, актуальное направление сравнения. В тех случаях, когда основание и средство связи подвергаются импликации, реципиент при восприятии текста способен восстановить отсутствующие компоненты посредством сложившейся у него картины мира.
I. Рассматривая сравнения в романах У.С. Моэма с точки зрения способа и средства их образования, можно выделить структурно-грамматические группы.
1) Сравнительные конструкции с лексемами и устойчивыми словосочетаниями, выражающими семантику сравнения: remind (напоминать), seem (казаться), by contrast with (по сравнению с), in a … way (на манер) и др. Такие конструкции образованы с помощью лексического способа: He reminded me oddly of an agitated guinea-pig (MS: 105). – Он почему-то напомнил мне испуганную морскую свинку (ЛГ: 102). She seemed to carry with her scents of the new-mown hay (HB: 598). – Казалось, что от нее исходит аромат только что скошенного сена (БСЧ: 630). … by contrast with the others she seemed simple and unaffected (MS: 17). – … по сравнению с двумя другими дамами [миссис Стрикленд] выглядела простой и безыскусной (ЛГ: 36). When Elliott told me the outcome of the excursion he shrugged his shoulders in a very French way (RE: 39). – Позже Эллиот рассказывал мне о результатах этой поездки, пожимая плечами, как истый француз (ОБ: 517).
В эту же группу входят сравнения, выраженные с помощью наименования ментального процесса: … no immortal had that exquisite, homely naturalness; and Philip thought of a cottage garden with the dear flowers which bloom in all men s hearts (HB: 598). – … но у небожителей не бывает такой чарующей и такой земной естественности; Филипу она напоминала деревенский сад, где растут милые каждому сердцу цветы (БСЧ: 631).
2) Словообразовательные сравнительные конструкции, в которых объект сравнения выражен прилагательным, образованным при помощи суффиксации N+ -like: … the desire for selfsacrifice burned in his heart with such a gem-like glow (HB: 71–72). – … в сердце горела ослепительным алмазом жажда самопожертвования (БСЧ: 70–71).
3) Формы степеней сравнения прилагательных и наречий (морфологические способы образования: синтетический – с помощью суффиксов -er, -est; аналитический – с помощью лексем more/less, most/least, a также супплетивный, где имеет место супплетивизм основ, например: good – better – the best): She was a tallish woman, taller than Kitty (PV: 17). – Она была высокого роста, выше Китти (УП: 19). Suddenly she clutched his hand more tightly (PV: 13). – Вдруг она крепче стиснула его руку (УП: 13). He thought himself so much better than any one else (PV: 49). – Он считает себя лучше всех (УП: 59).
4) Синтаксические сравнительные конструкции (способ образования – синтаксический): а) N is/is not like N1; N is/is not Adj like N1; N is/is not (as) Adj as N1; NV like N1, т.е. сравнения, в которых присутствует лексическая единица, выражающая идею подобия: like – как; as – как; as … as – так (же) … как (и), такой (же) … как (и): He s as industrious as a Eurasian clerk (PV: 99). – Он трудяга, старателен, как счетовод-евразиец (УП: 120). Weeks put his head on one side so that he looked like a sparrow on a perch (НВ: 113). – Уикс склонил голову набок, словно воробей на жердочке (БСЧ: 114);
б) сравнения с эксплицированным средством связи (союзом) и эксплицированным/имплицированным основанием: N of N1: … in profile she had somewhat to look of a bird of prey (HB: 131). – … в профиль она напоминала хищную птицу (БСЧ: 133). … he wore his fantastic garb with the dashing air of a buccaneer (HB: 185). – … свое фантастическое одеяние он носил с дерзким видом морского пирата (БСЧ: 193);
в) сравнения с эксплицированным средством связи that (который, какой) и эксплицированным/имплицированным основанием: … she had the skin that Rubens painted (HB: 598). – … кожа была такая, какую любил писать Рубенс (БСЧ: 631);
г) гипотетические сравнения с эксплицированными средствами связи – лексемой might (мог бы) или союзом as though (как бы, как если бы, как будто бы): … and his muscles stood out as though they were of iron (HB: 229). – … а мускулы выпирали, словно стальные канаты (БСЧ: 241).
II. Анализируя структуру сравнений в произведениях И.С. Тургенева и принимая во внимание способы и средства выражения сравнительного значения, мы выделяем структурно-грамматические группы.
1) Сравнительные конструкции с лексемами и устойчивыми словосочетаниями, выражающими семантику сравнения, такими, как похожий, подобный, напоминает, смахивает на, сходство с, вроде, в сравнении с, ни дать ни взять и др. В основе образования таких конструкций лежит лексический способ: Он казался гораздо даровитее Покорского, а на самом деле он был бедняк в сравнении с ним (Р: 81). – Не люблю я этого умника, – говорил он, – выражается он неестественно, ни дать, ни взять лицо из русской повести (Р: 73).
2) Словообразовательные сравнительные конструкции, основой построения которых является словообразовательный способ, а в качестве средств выражения сравнительного значения выступают компаративные словообразовательные элементы. Примером здесь служат прилагательные, образованные от существительных с помощью формантов -образн(ый), видн(ый), -подобн(ый): Эти продолжительные чтения, это безмолвие, это улиткообразное, скрытое житье – все это пришлось как раз под лад его душевного строя (ВВ: 515).
Высокой продуктивностью характеризуются словообразовательные модели наречий, образованных от основ прилагательных суффиксально-префиксальным способом: Эмиль … ужимаясь по-ребячески и краснея, спросил Санина, может ли он еще немного у него остаться (ВВ: 416). Ворошилов своим кадетски-самодовольным голосом толковал … о различных «фазисах» готической архитектуры (Д: 69). Тупое недоумение и мышья беготня мыслей (Д: 67).
3) Формы степеней сравнения прилагательных и наречий, образованных с помощью одного из морфологических способов (синтетического, аналитического, супплетивного): Глаза ее блистали не хуже тех бриллиантов: она казалась в духе и в ударе (ВВ: 495).
4) Синтаксические сравнительные конструкции (способ их образования – синтаксический), говоря о которых следует отметить, что в русском (как и в английском) языке они отличаются большим разнообразием. Например, по структурному признаку их можно разделить на адъективные и адвербиальные; по семантическому признаку они могут выражать как равенство, так и неравенство. Исследуя синтаксические сравнительные конструкции в произведениях И.С. Тургенева, мы выделяем четыре их типа: а) конструкции с творительным сравнительным: Молотом ударила кровь в голову Литвинова, а потом медленно и тяжело опустилась на сердце и так камнем в нем и застыла (Д: 154); б) конструкции с союзом как (простые предложения, сравнительные обороты, придаточные сравнительные): Это полезно как школа (Д: 41). Ей уже было лет под сорок; но она верила в добро, любила все прекрасное, как пятнадцатилетняя девушка, и не боялась высказать свои убеждения перед кем бы то ни было (Р: 141). Она сама не знала, отчего у ней так внезапно полились слезы. Она утирала их, но они бежали вновь, как вода из давно накопившегося родника (Р: 77); в) сравнительные конструкции с признаковым компонентом так, такой: Все это сделалось в одно мгновение… Так вода внезапно превращается в твердый лед (Р: 114); г) гипотетические сравнения, т.е. синтаксические конструкции с союзами будто, как будто, как бы, словно, казаться, точно: Не ожидал он, что так выедет из этого дома: его как будто выгоняли (Р: 116). Итак, поскольку основание сравнения задает основное, актуальное направление данной компаративной единицы, мы рассматриваем классификацию сравнений, принимая во внимание выраженность таких его фрагментов, как основание и средство связи.
Аспекты изучения языковой личности
Проблема языковой личности является в настоящее время объектом внимания многих лингвистов. На данном этапе развития языкознания этот вопрос разрабатывается внутри ряда направлений, от собственно лингвистики до теории коммуникации. Он занимает центральное место в области антропологической лингвистики. Стимулом к формированию теории языковой личности стало осознание приоритетности личностного начала в языке. Таким образом, произошло смещение фокуса лингвистических исследований в направлении от «язык в человеке» к «человек в языке». Такой поворот в развитии науки обусловлен, во-первых, интегративными процессами в гуманитарной научной сфере и, во-вторых, объективной логикой развития языкознания.
«Понятие “языковая личность” образовано проекцией в область языкознания соответствующего междисциплинарного термина, в значении которого преломляются философские, социологические и психологические взгляды на общественно значимую совокупность физических и духовных свойств человека, составляющих его качественную определенность» (Воркачев 2001: 65).
Первое обращение к языковой личности как объекту исследования связано с именем Й.Л. Вайсгербера (2004). В отечественную лингвистику понятие языковой личности и сам термин были введены в 30-х годах ХХ века исследователем языка художественной литературы В.В. Виноградовым (1930), который выделил два направления изучения проблемы – личность автора и личность персонажа. Собственно, разработка этого понятия началась в 80-х годах ХХ века. Основы теории были заложены в трудах Г.И. Богина (1984), Ю.Н. Караулова (2004), А.А. Леонтьева (2005).
Заслугой Г.И. Богина является создание модели языковой личности, в которой человек рассматривается «с точки зрения его готовности производить речевые поступки, создавать и принимать произведения речи» (Богин 1984: 1). В широкий научный обиход понятие «языковая личность» было введено Ю.Н. Карауловым. Согласно его теории, «языковая личность есть личность, выраженная в языке (текстах) и через язык, есть личность, реконструированная в основных своих чертах на базе языковых средств». И далее: «Языковая личность – это углубление, развитие, насыщение дополнительным содержанием понятия личности вообще» (Караулов 2004: 38). Разработанная Ю.Н. Карауловым теория отражает обобщенный тип личности, однако конкретных языковых личностей в определенной культуре может быть множество.
На сегодняшний день в отечественной лингвистике известен ряд подходов к изучению языковой личности, определяющих статус ее существования в науке. Так, В.П. Нерознак выделяет многочеловеческую (в работах других авторов называемую также полилектной, совокупной, коллективной) языковую личность, т.е. народ, и частно-человеческую (идиолектную) языковую личность конкретного носителя языка. «Изучение идиолектной личности (языка индивидуума) во всем ее многообразии и коллективной личности (национального языка в пространстве и времени) и составляет предмет лингвистической персоналии, а ее целью является воссоздание общего и особенного в языке, его лексиконе и в его концептосфере» (Нерознак 1996: 116).
Работы, изучающие коллективную личность, связаны с той областью знания, которая является исходной для построения той или иной модели языковой личности (Воркачев 1997; Зеленская 2000; 2011; Голубева 2002; Караулов 2004; Карасик 2004; Леонтович 2007; Серебрякова 2015). В работах по изучению идиолектной языковой личности содержатся исследования языка и стиля известных писателей или общественных деятелей (Каракуц-Бородина 2000; Мальцева 2000; Сиротинина 2003; Ахиджакова 2007; Самарская Е.Г. 2008; Куршакова 2011).
Языковая личность представляет собой многомерное образование. Типы языковых личностей, как указывает В.И. Карасик, выделяются в зависимости от подхода к изучению, который, как правило, осуществляется с позиций либо личности (и тогда это этнокультурологические, социологические и психологические типы личностей), либо языка (типы речевой культуры, языковой нормы). С позиций языка «можно построить модель словарной личности (т.е. носителя представлений и норм, закрепленных в значениях слов, толкуемых в словарях)» (Карасик 2004: 21– 22).
Рассмотрим ряд аспектов, в которых решается проблема типологизации языковой личности.
1) В рамках этнокультурной лингвистики изучают тип языковой личности Ю.Н. Караулов (2004), С.Г. Воркачев (1997), И.В. Голубева (2002), Т.М. Грушевская (2015), З.Р. Хачмафова (2015). Результаты исследований этих авторов доказывают, что языковую личность формирует система категорий культуры (пространство, время, право, богатство, труд и т.д.), которые отражают специфику существующей системы ценностей и задают образцы восприятия мира и социального поведения.
По утверждению Ю.Н. Караулова, само содержание понятия «языковая личность» тесно переплетается с этнокультурными и национальными чертами индивидуальности. «Как язык, вернее общность языка, составляет неотъемлемый признак этноса, так и инвариантная составляющая языковой личности есть часть национального характера» (Караулов 2004: 46).
С.Г. Воркачев определяет словарную личность как этносемантическую, т.е. как «закрепленный преимущественно в лексической системе базовый национально-культурный прототип носителя определенного языка, своего рода “семантический фоторобот”, составляемый на основе мировоззренческих установок, ценностных приоритетов и поведенческих реакций, отраженных в словаре» (Воркачев 1997; 2001: 66).
Исследование И.В. Голубевой выявляет некоторые черты языковых личностей писателей русского зарубежья «первой волны» эмиграции, представив фрагменты их коллективного речевого портрета и определив его вариативность и инвариант. Полученные речевые портреты позволяют говорить о чертах идиостиля каждого автора и, вместе с тем, выяснить инвариант (Голубева 2002).
2) В.И. Карасик обращает внимание на способ выделения типов языковых личностей с позиций социокультурной лингвистики по объективным статусным признакам (возраст, пол, уровень образования и т.д.), а также на социологическую типологию личностей, например, социальные типы героев, злодеев, жертв и др. Еще одним примером подхода с позиций социокультурной лингвистики является работа Т.В. Кочетковой, в которой выделяется элитарная языковая личность (Кочеткова 1999): по мнению исследователя, элитарность всегда подразумевает высокий интеллект, разумность личности.
3) В лингвокультурологическом аспекте рассматривает языковую личность В.И. Шаховский. В процессе изучения лингвистики эмоций В.И. Шаховский отмечает ряд проблем, находящихся в центре современных исследований, и среди них – эмотивное смысловое пространство языковой личности, поскольку введение различных аспектов человеческой личности в лингвистические парадигмы (антропоцентрическую, функциональную, коммуникативную, когнитивную и др.) не может обойтись без ее ядерно-эмоционального аспекта. Ученый выделяет эмоциональную языковую личность и рассматривает ее в рамках лингвокультурологии эмоций (Шаховский 2010: 5–6; 28).
4) С точки зрения психолингвистики рассматривается письменная языковая личность в работе Н.Д. Кулишовой: здесь предметом исследования являются лингвистические и психологические параметры письменной личности. Письменный модус реализации языковой личности, согласно данному исследованию, опирается на такие признаки, как креативность (т.е. выраженную способность к метафоричности), наличие субъективной морали в тексте и соотношение известного, данного в когнитивных структурах, и нового, отклоняющегося от указанных структур (Кулишова 2001: 134).
5) А.А. Ворожбитова подходит к проблеме типологизации языковой личности в аспекте лингвориторики. С ее точки зрения структура языковой личности, разрабатываемая в рамках антропоцентрической лингвистики, выступает психолингвистическим ядром-инвариантом литературной личности. При этом категория «литературная личность», в отличие от языковой личности, «подразумевает специфические наслоения на инвариантном ядре последней в виде профессиональной, значительно превышающей обычный уровень лингвориторической компетенции» (Ворожбитова 2005: 311). Определяя область компетенции языковой личности в этом же аспекте, В.И. Тхорик и Н.Ю. Фанян утверждают, что здесь можно расширять понятия языковой личности как личности не просто говорящей, но и доказывающей (аргументирующий подход) (Тхорик, Фанян 2003).
Ценностные/псевдоценностные ориентации персонажей в произведениях У.С. Моэма и И.С. Тургенева
Выделяя наиболее значимые аксиологические образы сравнений, мы определяем ценностные либо псевдоценностные ориентации персонажей (их жизненные позиции), а также их внешние характеристики.
Под ценностными ориентациями мы вслед за В.Е. Хализевым понимаем позитивную значимость «единичных предметов, социально-культурных феноменов и бытия как такового, мыслимого и воображаемого универсума» (Хализев 2004: 31). В центре аксиосферы находятся онтологические (высшие) ценности, ориентация на которые составляет духовную жизнь людей. Среди них истина как абсолютная цель познания, добро как стержень нравственности и красота как первичная эстетическая категория (там же). К витальным ценностям относятся богатство, почести, физическая красота и др. (Хализев 2004: 32).
В рассмотренных произведениях И.С. Тургенева Евгений Базаров и княжна Зинаида представлены автором как персонажи положительные, Борис Андреевич Сипягин и Варвара Павловна – отрицательные.
Фрагментарное описание мужских и женских персонажей в рассматриваемых текстах У.С. Моэма и И.С. Тургенева осуществляется на базе сравнительных единиц, являющихся дескрипторами данных персонажей.
Специфика описания персонажа проявляется в репрезентации аксиологических образов сравнений в пространстве художественного текста, которые ассоциируются (иногда через переосмысление) с соответствующей ценностью либо псевдоценностью. Так, У.С. Моэм, обращая внимание реципиента на внешнее обаяние положительного мужского персонажа (Ларри Даррела), использует объекты сравнений, называющие органические вещества, благотворно влияющие на человека: as honey (как мед), balm (бальзам). Внутренний мир (доброту, поиск истины, духовность) передают сравнения, связанные со световой метафорой – an inner light (внутренний свет), с философским понятием – infinity (бесконечность), названием романтической профессии – an astronomer (астроном), с теософским понятием – pure spirit (чистый дух) и с символом света и озарения – a candle (свеча). И.С. Тургенев описывает с помощью сравнений внутренний мир положительного героя (Евгения Базарова) – незаурядный ум, доброту, увлечение естественными науками, одиночество. Отличительная особенность заключается в том, что писатель здесь применяет, помимо авторских, устойчивые сравнения, а также степени сравнения прилагательных: (дворовые мальчишки бегали [за ним]) как собачонки; один как перст; полезнее всякого поэта; (один из) самых замечательных людей.
У.С. Моэм изображает внешний вид отрицательного персонажа (Стрикленда) с помощью мифологического образа – the satyr (сатир), а его внутренний мир, т. е. цинизм и жестокость, – обращаясь также к образу из мифологии the faun (фавн) и зоониму the tiger (тигр) и его самоотречение ради творчества – с помощью названия представителя беднейших социальных слоев – an artisian (батрак), исторической личности – an anchorite in the deserts of Thebes (отшельник в Фиванской пустыне), понятий психологии и теософии – the fanatic (фанатик), the apostole (апостол). И.С. Тургенев передает особенности внешности отрицательного героя (Сипягина) через описание одежды: в белой как снег (рубашке); (сюртук) вроде шлафрока; (надевал) подобную шинель. Характеризуя внутренний мир (претенциозность, показное трудолюбие), автор использует имена выдающихся западноевропейских политиков и общественных деятелей: Пиль, Тьер. Объекты сравнений, называющие представителя политической партии и высокие государственные должности, помогают описать позерство, карьеризм, амбициозность: либерал; директор департамента; министр; сановник. В рассматриваемых описаниях наряду с образными компаративными конструкциями имеют место и логические. Цинизм и жестокость изображаются посредством устойчивого сравнения: играл как кошка с мышью.