Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Типологические характеристики шифтерных лингвокультурных концептов
1. Принципы выделения и классификации лингвокультурных концептов с.11
2. Шифтерные концепты как особый тип лингвокультурных концептов 23
Глава II. Структурные характеристики шифтерного лингвокультурного концепта «справедливость»
1. Понятийный компонент концепта «справедливость» с.33
2. Образный компонент концепта «справедливость» с.57
3. Ценностный компонент концепта «справедливость» с.76
Глава III. Дискурсивные характеристики шифтерного лингвокультурного концепта «справедливость»
1. Эгоцентрический компонент концепта «справедливость» . с. 100
2. Индексальный компонент концепта «справедливость» с. 120
3. Шифтерное переключение как взаимодействие аксиологических парадигм концепта «справедливость» с. 139
Заключение с. 160
Список литературы с. 163
Приложения
- Принципы выделения и классификации лингвокультурных концептов
- Шифтерные концепты как особый тип лингвокультурных концептов
- Понятийный компонент концепта «справедливость»
- Эгоцентрический компонент концепта «справедливость» .
Введение к работе
Данная работа выполнена в рамках лингвокультурной концептологии. Объектом исследования является шифтерный концепт «справедливость». Предметом изучения стали понятийные, образные и ценностные характеристики данного концепта, а также особенности его коммуникативной реализации.
Актуальность настоящего исследования обусловлена следующим: 1) необходимостью дальнейшего развития типологии лингвокультурных концептов; 2) неизученностыо шифтерных концептов — особых феноменов лингвокультуры, обладающих уникальными структурными и функциональными особенностями; 3) значимостью концепта «справедливость» как одного из наиболее актуальных и аксио логически маркированных элементов любой национальной концептосферы.
В основу исследования положена следующая гипотеза: в лингвокультуре существует особый тип концептов, имеющих специфические «шифтер-ные» характеристики и воплощающих оппозитивные свойства аксиологичеки значимых феноменов. Одним из таких концептов является концепт «справедливость».
Цель исследования состоит в комплексном моделировании шифтерно-го концепта «справедливость», функционирующего в современной русской лингвокультуре. Для выполнения данной цели были поставлены следующие задачи: обосновать выделение шифтерных концептов как особого типа ак-сиологически маркированных ментальных образований и установить их конститутивные признаки; выявить понятийные характеристики шифтерного концепта «справедливость»; определить варианты образного воплощения шифтерного концепта «справедливость»;
4) описать особенности ценностного содержания шифтерного концепта «справедливость»; -5) охарактеризовать феномен шифтерного переключения как основу коммуникативного функционирования концепта «справедливость».
Научная новизна работы состоит в определении статуса шифтерных концептов как особого вида концептов, в установлении взаимосвязи понятийных, образных и ценностных параметров концепта «справедливость» и специфики его коммуникативной реализации.
Теоретическая значимость исследования состоит в развитии лингво-культурной концептологии применительно к изучению и моделированию шифтерных концептов.
Практическая ценность работы заключается в том, что ее результаты могут быть использованы в лекционных курсах языкознания, теории межкультурной коммуникации, лексикологии, в спецкурсах по лингвокультуро-логии и дипломатической подготовке, в практике адаптации иностранных граждан к социальным условиям России. .
Материалом исследования стали следующие источники: данные толковых, фразеологических и энциклопедических словарей русского языка (21), сборники пословиц, поговорок и афоризмов (8); данные анкетирования и интервьюирования информантов различного возраста, социальной и профессиональной принадлежности — 500 человек; тексты обращений граждан в администрацию г.Астрахани и президента РФ (400); художественные произведения (120 текстов), материалы прессы (90 выпусков), интернет-ресурсы (1560 страниц); видеозаписи художественных, мультипликационных и телевизионных фильмов (130); транскрипты телевизионных и радиопрограмм с 2000 по 2008 гт.(250).
Единицей исследования является текстовый фрагмент, в котором реализуется концепт «справедливость». Всего исследовано около 6000 единиц.
При первичной обработке исследуемых материалов были использованы методы статистического анализа и свобоный ассоциативный экспери- мент. Описание понятийных, образных и ценностных составляющих концепта осуществлялось при помощи понятийного моделирования, этимологического и компонентного анализа. Компонентный и контекстуальный анализ применялись при исследовании динамики развития концепта и особенностей его функционирования. Для верификации теоретических результатов применялся направленный ассоциативный эксперимент в различных возрастных и профессиональных группах носителей языка.
Теоретической основой работы послужили следующие положения, доказанные в лингвистической литературе:
1. Дискретной единицей переживаемого знания, реализующегося в языковой системе, языковом сознании и коммуникативном процессе, являет ся лингвокультурный концепт (Н.Д. Арутюнова, Е.В. Бабаева, С.Г. Воркачев, В.З. Демьянков, В.И. Карасик, Н.А. Красавский, С.Х. Ляпин, В.А. Маслова).
Лингвокультурные концепты разноструктурны, полиапеллируемы, допускают множественное измерение в зависимости от применяемых исследовательских процедур (А. Вежбицкая, В. фон Гумбольдт, В.Т. Клоков, Д.С. Лихачев, Ю.Е.Прохоров, Г.Г. Слышкин, Ю.С. Степанов).
Шифтерным содержанием, связанным с говорящим, адресатом сообщения и ситуацией коммуникации, могут обладать языковые единицы разных уровней: от грамматических и морфологических категорий до отдельных лексем (Ю.Д.Апресян, Э. Бенвенист, Е.В. Падучева, О. Есперсен, Р. Перкинс, Р.О.Якобсон).
Основные термины, используемые в работе: лингвокультурный концепт, дискурс, дейксис, референция, шифтер. Лингвокультурный концепт понимается нами как ментальное образование динамического характера, которое концентрирует сформированное в культуре ценностное отношение к различным явлениям действительности и имеет знаковое выражение (как вербальное, так и невербальное). Дискурс - текст в неразрывной связи с ситуативным контекстом (социальным, культурно-историческим, идеологическим, психологическим и др.), с системой коммуникативно- прагматических и когнитивных целеустановок автора, взаимодействующего с адресатом. Под дсйксисом мы понимаем такую организацию дискурса, которая обнаруживает взаимоотношения субъектов коммуникации в определённой системе ориентиров. Референция понимается в исследовании как связь речевых сообщений и их компонентов с внеязыковыми объектами, ситуациями, событиями. Референция шифтерных концептов характеризуется подвижностью в зависимости от субъекта речи. К шифтерам мы относим языковые единицы, которые при каждом текстовом употреблении приобретают референциальное значение, определяемое данным контекстом. На защиту выносятся следующие положения:
Особым типом лингвокультурных концептов являются шифтерные концепты - ментальные образования, структура которых включает позитивную и негативную оценочные зоны, равноправные аксиологически и характеризующиеся ситуативной реверсией референции. К числу шифтерных концептов относится концепт «справедливость».
Понятийный компонент концепта «справедливость» структурирован в виде фрейма, который включает четыре минимальных признака: (1) имеет место ситуация, (2) в ситуации участвуют две стороны, (3) одна из них позиционируется как ущемлённая в чём-либо, (4) сторона, считающая себя ущемлённой, претендует на исход ситуации в свою пользу. Содержание понятийного компонента концепта «справедливость» расширяется за счет объективных и субъективных параметров ситуации.
К объективным параметрам относятся «количество и статус лиц, чьи интересы затронуты в конфликте», «поводы для интерпретации ситуации как несправедливой», «сфера возникновения конфликта», «фиксированность способов определения приоритетной стороны», «наличие третьей стороны, определяющей бенефицианта», «степень восстановимости ущерба». Субъективные параметры имеют оценочный характер: «размер ущерба», «адекватность и интенсивность наказания», «соотношение вложенных ресурсов или усилий» и т.п.
Образный компонент концепта «справедливость» направлен на преодоление абстрактности соответствующей лексемы и возможен в следующих основных вариантах: метафорическом (справедливость / несправедливость описывается как субъект действия), перцептивном (справедливость / несправедливость описывается как объект восприятия) и прецедентном (справедливость / несправедливость ассоциируется с историческими и современными социально значимыми персонажами).
Иерархия ценностных ориентиров, по которым определяется справедливость притязаний одной из сторон конфликта, подвижна. Отсутствие абсолютного равенства получает обширную реализацию в паремиологиче-ском фонде языка. В русской лингвокультуре ведущим источником для формирования ценностных установок является семья, поэтому в ситуациях распределения благ сохраняется установка на патернализм при общем недоверии к официальному судопроизводству.
Устойчивые ассоциации концепта «справедливость» обладают общенациональным содержанием и формируют системы приоритетов, релевантных для различных областей социального взаимодействия. В процессе коммуникации они вербализуются через индексы позиции субъекта, позволяющие осуществить реверсию референции в направлении, отвечающем интересам отправителя сообщения.
В процессе коммуникации происходит переключение между позитивной («справедливость») и негативной («несправедливость») модальностями концепта. Такое переключение отражает перемещение дейктического центра коммуникации и обнаруживает различия систем ориентации субъектов. Данные различия выражаются в самопрезентации субъектов и зависят от степени их причастности событию.
Шифтерное переключение в рамках концепта «справедливость» возможно в вербальной, довербальной и невербальной формах. Первая форма проявляется в диалогической коммуникации. При этом различные системы оценки меняются с переходом коммуникативной инициативы и конкурируют между собой. Вторая форма функционирует на уровне прагматического планирования, которое основано на идентификации оппонента и ограничено персональным диапазоном систем ориентации. Третья основана на перцептивном коде, крайние формы которого деструктивны.
Апробация работы. Основные положения и выводы диссертационного исследования были изложены на международных и межвузовских научно-практических конференциях: «Современная филология в международном пространстве языка и культуры» (Астрахань, 2004), «Язык, культура, менталитет: проблемы изучения в иностранной аудитории» (Санкт-Петербург, 2005), «Школа-семинар по психолингвистике и когнитологии» (Москва, 2007), «Коммуникативная парадигма в гуманитарных науках» (Ростов-на-Дону, 2007), «Язык и культура в России: состояние и эволюционные процессы» (Самара, 2007), «Русский язык: человек, культура, коммуникация» (Екатеринбург, 2007), «Меняющаяся коммуникация в меняющемся мире» (Волгоград, 2008), «Актуальные проблемы теории и методологии науки о языке» (Санкт-Петербург, 2009).
В первой главе диссертационного исследования «Типологические характеристики лингвокультурного концепта справедливость» предложен вариант типологии, в рамках которой концепт справедливость классифицируется как шифтерный, рассмотрены конститутивные признаки шифтерных концептов. Во второй главе «Структурные характеристики концепта справедливость» исследуется специфика понятийного, образного и ценностного параметров концепта. В третьей главе «Дискурсивные характеристики лингвокультурного концепта справедливость» представлены параметры шифтерного «переключения» смысловых доминант концепта, а-также его функциональный потенциал. Диссертационное исследование состоит из введения, трёх глав, заключения, библиографии и пяти приложений.
Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:
Статьи в .журналах, рекомендованных ВАК РФ
Кряхтунова О.В. Эксплуатация функционального потенциала концепта «справедливость» II Вестник Московского государственного лингвистического университета. Выпуск 541. Ч. 2. Языковое бытие человека и этноса: психолингвистический и когнитивный аспекты. Серия Лингвистика. -Москва: МГЛУ, 2007. - С. 120 - 124. (0,4 п.л.)
Кряхтунова О.В. Культурная регламентация и бенефициальность шифтерного концепта «справедливость» в русской лингвокультуре // Известия Волгоградского государственного педагогического университета. Серия «Филологические науки» № 2, 2009. - Волгоград: ВГПУ, 2009. - С.31 - 36. (0,4 п.л.)
Статьи в сборниках научных трудов и материалов конференций
Кряхтунова О.В. Концепт «справедливость»: семантический и функциональный аспекты // Современная филология в международном пространстве языка и культуры: Труды и материалы международной научной конференции. - Астрахань: АГПУ, 2004. - С. 150-153. (0,4 п.л.)
Кряхтунова О.В. Коммуникативно значимые составляющие концепта «справедливость» (на материале эксперимента и текстов сети Интернет) //Язык, культура, менталитет: проблемы изучения в иностранной аудитории: Материалы IV международной научно-практической конференции. - С-Пб: Изд-во РГПУ им. А.И.Герцена, 2005. - С.36 - 39. (0,3 п.л.)
Кряхтунова О.В. Вербализация социальной идентификации как форма трансляции концепта «справедливость» // Коммуникативная парадигма в гуманитарных науках: Материалы XI международной научно-практической конференции. - Ростов-на-Дону: Изд-во РИНЯЗ, 2007. - С.214-219. (0,4 п.л.)
Кряхтунова О.В. Концепт «справедливость» — ведущий мотив социальной активности //Язык и культура в России: состояние и эволюционные процессы: Материалы всероссийской научной конференции. — Самара: Изд-во «Самарский университет», 2007. - С. 183- 187. (0,4 п.л.)
7. Кряхтунова О.В. Дискурсивные варианты наполнения семантических полей концепта «справедливость» (по материалам официальных документов 30х-50х годов XX в., опроса и мемуаристики репрессированных) // Русский язык: человек, культура, коммуникация: Сборник статей. — Екатеринбург: УГТУ - УПИ, 2008. - С.260 - 265. (0,4 п.л.)
Кряхтунова О.В. Субъективные и объективные параметры трансформации стереотипных представлений о госслужащих (на материале обращений граждан в администрацию Астрахани) // «Меняющаяся коммуникация в меняющемся мире» - 2: сб. статей. - Волгоград: Изд-во ФГОУ ВПО В АТС , 2008.-С.112-115. (0,4 п.л.)
Кряхтунова О.В., Слышкин Г.Г. Лингвокультурные концепты как объект и инструмент брендинга // Актуальные проблемы теории и методологии науки о языке: материалы междунар. науч.-практ. конф. 23-24 мая 2009г. - СПб.: ЛГУ им. А.С.Пушкина, 2009. - С.151 - 155.(0,4 п.л.)
Принципы выделения и классификации лингвокультурных концептов
Основная среда существования человека динамична — она постоянно эволюционирует, порождает новые смыслы (Пелипенко, Лотман). Своеобразной системой координат для ориентации в меняющейся среде служит комплекс ментальных единиц функционально-семантического характера, обобщающий когнитивные «наработки» сообщества. В различных областях гуманитарной науки предметом исследования являются варианты таких результатов освоения мира: в культурологи - артефакты, в психологии - особенности поведения и деятельности, в лингвистике - способы языковой презентации представлений о мире.
Результаты изучения человека в различных его проявлениях сближают разнородные сферы, изоморфизм которых постулируется исходя из операциональных исследовательских единиц одного уровня. Данные единицы содержательно или функционально дублируют друг друга при том, что в различных терминосистемах они по-разному названы. Смежные исследования, сближающие лингвистику как науку о языке и другие науки о человеке, посвящены взаимосвязи сознания (мышления) человека и его языкового (речевого) воплощения.
Один из первых опытов постижения взаимосвязи сознания и языка -труд Аристотеля «Категории», на который опирался Э.Бенневист в работе «Категории мысли и категории языка». Единицы, связывающие мышление и язык рассматриваются Аристотелем как перечень свойств, которые греческий мыслитель считал потенциальными предикатами любого объекта и, следовательно, рассматривал как набор априорных понятий, организующих, по его мнению, опыт. Полный перечень содержит десять категорий [«Категории», гл. IV - цит. по Бенневист]: «Каждое из выражений означает: или субстанцию; или сколько; или какой; или в каком отношении; или где; или когда; или в каком положении; или в каком состоянии; или делать; или подвергаться действию. Обычно «субстанция» — это, например, «человек», «лошадь»; «сколько» — например, «два локтя», «три локтя»; «какой» — например, «белый», «образованный» (сведущий в грамматике); «в каком отношении» — например, «вдвое», «вполовину», «больше»; «где» — например, «в Ликее», «на площади»; «когда» — например, «вчера», «в прошлом году»; «в каком положении» — например, «лежит», «сидит»; «в каком состоянии» — например, «обут», «вооружен»; «делать» — например, «режет», «жжет»; «подвергаться действию» — «разрезается», «сжигается».
Таким образом, Аристотель выделяет совокупность предикатов, которые можно высказать о бытии, и стремится определить логический статус каждого из них. Однако, по мнению Бенневиста, такие типы являются, прежде всего, языковыми категориями и Аристотель, выделяя их как универсальные, на самом деле получает в результате основные и исходные категорий языка, на котором он мыслит, а основания для их выделения относятся к области греческой морфологии.
В отечественной науке язык и мышление как части человеческой деятельности изначально были одним из объектов изучения нейрофизиологии (И.М.Сеченов, В.М.Бехтерев, И.П.Павлов), которая связывала языковую деятельность с рефлекторной работой мозга человека. Изыскания нейрофизиологии были развиты нейролингвистикой (Л.С.Выготский, А.Р. Лурия), изучавшей взаимодействие структур сознания и языка целенаправленно (как правило, на основе экспериментальных процедур). В трудах А.А.Потебни, Л.В.Щербы, Л.С. Выготского особо отмечается функциональная природа речи, направляемая общими ориентирами деятельности, введены такие понятия как «мотивационная сфера сознания», «инструментальные операции». Близкую к концептологии позицию высказывает Выготский: «Важный недостаток (сугубо системного подхода)- понятие вырывается из его естественной связи, берется в застывшем, статическом виде вне связи с теми реальными процессами мышления, в которых оно встречается, рождается и живёт... определение изолированного слова ни в малой степени не говорит нам о том, каково это понятие в действии, как (человек) им оперирует в живом процессе решения задачи, как он им пользуется, когда в этом возникает живая потребность» [Выготский, 2007, с.111].
Специфика сознания как «категориального поведения» отмечается в исследованиях психолингвистов. «Язык - это одна из познавательных систем» [Пищальникова, 2007, с. 158], по которой можно судить о способах категоризации действительности. «В других языках — особенно, по-видимому, малокультурных народов, найдётся немало и других общих категорий, в аспекте которых они привыкли воспринимать действительность», вплоть до того, что «единство языковой системы обеспечивает единство реакций» - говорит Л.В.Щерба о выражении различных категорий познания в русском языке с помощью «частей речи», отвергая при их рассмотрении чисто грам-матический подход [Щерба, 1974, с.59].
Шифтерные концепты как особый тип лингвокультурных концептов
Как мы указали в параграфе первом, семантика концептов типа «плохой — хороший», «лёгкий — трудный» не связана ни с каким конкретным объектом оценки — она имеет в качестве объекта того человека, предмет или явление, которое требует оценки в каждой конкретной ситуации. Подобного рода лингвистические единицы получили название шифтеров (Есперсен, Якобсон). Их семантическое содержание категориально (т.е. представляет собой субъективность, локативность и т.п. в «чистом виде»), оно не связано с предметным содержанием, а в коммуникации шифтеры функционируют в указательной функции. Так, в случае с местоимениями Я, Ты, On и др. мы имеем дело с субъективностью, не закреплённой за определённым субъектом, в случае с указанием времени при помощи слов «сейчас», «потом», «тогда» — с темпоральностью, не закреплённой за определённым моментом, так же, как в случае слов «здесь», «там» - не связанных с определённым местом. Во всех этих случаях содержание данных слов (шифтеров) связано с ситуацией, в которой они произносятся. При этом коммуниканты понимают, что употребление, например, местоимения Я указывает на субъект речи, т.е. связано с категорией субъективности, употребление «здесь», показывает, что в данной ситуации значима категория локативности, привязки к месту - аналогично, указание на время — показывает, что в восприятии данной ситуации значима привязка ко времени.
Итак, шифтеры могут относиться к субъекту речевой ситуации, месту и времени. Оценочные же категории включают в речевую ситуацию ещё один элемент - объект, на который направлена оценка или объект, которым она вызвана. По направлению оценки предлагается различать 2 вида шиф-терных концептов — посессивные и аффективные шифтеры.
Концепты второй группы отражают различное отношение, которое объект вызывает у человека при попадании в «фокус» мысли или действия: красиво — некрасиво, смешно — не смешно, интересно — не интересно, холодно - тепло и т.п. Данная группа может включать эмоциональные или перцептивные параметры реагирования, такие как страх, радость или удобство, дискомфорт.
Концепты второй группы, к которой мы относим и концепт «справедливо — несправедливо» воплощают отношение субъекта к объекту, исходящее от человека и направленное на объект обладания: «полезный — бесполезный», «старый — новый», «свой — чужой» и т.п.
Категория посессивности в узком понимании воплощает отношения собственно владения: как правило, в модели посессивных отношений в качестве субъекта выступает человек, в качестве объекта — неживой предмет (Цейтлин). Но, как мы видим, в современном обществе категория обладания распространяется на явления не только экономического, но и межличностного плана (объектом претензий на обладание может быть ребёнок), и сугубо интеллектуального статуса (закон об авторском праве). В работах М.В.Миловановой, С.Н.Цейтлин, О.Н.Селиверстовой посессивность рассматривается в широком значении, поскольку «своеобразие данной категории в том, что она распадается на множество частных случаев» [Селиверстова, 2004, с.4].
Категорию, сходную с посессивностью, отмечает среди аристотелевских категорий Бенневист: «(её) не следует понимать в обычном значении, как «иметь», в смысле материального обладания. Некоторая необычность этой категории, ставя нас сначала в тупик, разъясняется примерами: hypodedetai «обут», hoplistai «вооружен», и Аристотель вновь прибегает к тем же примерам, когда возвращается к этой теме (в IX главе «Трактата»), на этот раз он берет их в форме инфинитива: to hypodedesthai, to hoplisthai. Ключ к интерпретации заложен в природе этих глагольных форм: hypodedetai и hoplistai — формы перфекта. В предикате же echein и в обеих выбранных для иллюстрации формах акцентирована как раз категория перфекта. Смысл echein — одновременно и «иметь» и, в изолированном употреблении, «быть в определенном состоянии» — наилучшим образом гармонирует с категориальным значением перфекта. Не углубляясь в дальнейшие комментарии, подчеркнем, что для выявления значения перфекта в переводе указанных форм мы должны включить в него идею «обладания»; тогда получаем: hypodedetai «он имеет обувь на ногах», hoplistai «он имеет при себе оружие». При широком понимании к посессии в русском языке относятся случаи обладания действием или качеством (у него отпуск, её красота), временное или постоянное обладание, а также различные варианты принадлежности: локативность - осознание своим всего, что находится на принадлежащей субъекту территории, включая спорные ситуации при различных точках отсчёта (М.Еливанова), агентивность - способность контроля над объектом или ситуацией (А.Зализняк), партитивпость — осознание объекта обладания как части себя («отчуждаемая» и «неотчуждаемая» собственность — по К.Чинчлей), в культурологическом плане - партитивность по отношению к себе как части целого (семьи, нации, социальной группы) и полномочиям в этом качестве — данный случай может быть рассмотрен как «обратный вариант посессии».
В нашем исследовании посессивность рассматривается в широком понимании - как «принадлежность». Такой тип посессивности выражен, к примеру в распространённых оценочных суждениях, ориентированных на определённую «систему отсчёта», которой руководствуется субъект оценки: «умён не по возрасту», «одет не по карману», «живёт не по средствам»; также — в свободной речи «Наши люди в булочную на такси не ездят», «Чтоб ты жил на одну зарплату! »(х/ф Бриллиантовая рука).
Понятийный компонент концепта «справедливость»
Во внимание исследователя, как правило, принимается бинарная система оценок, расположенная как бы в изолированном пространстве. Реальная картина выглядит сложнее: одна ценностная система сосуществует с другими, они вынуждены взаимодействовать, в это взаимодействие могут быть вовлечены «обломки разрушившихся структур» [Лотман, 1992, с.63] так же служащие актуальными ориентирами: «И я не вижу какого-либо ущемления возможностей в первом случае, и увеличения в другом. Разве второй испытуемый стал наделён экстраординарными способностями? Нет, конечно... Он мог делать то же самое, что и первый. И где же, как вы говорите, несправедливость?» (Iittp://wap.light.borda.ru); «Чем скуднее, теснее и насильственнее жизнь людей, тем острее они переживают все это и тем труднее им договориться и согласиться друг с другом. В результате "спра-ведливостей" оказывается столько, сколько есть недовольных людей, и единой, настоящей справедливости найти невозмоэ/сно. А ведь, строго говоря, только о ней и стоит zoeopumb»(littp://pureworld.nsy.by) Количество случайных контактов человека увеличивается с возрастанием географической, социальной мобильности, поэтому информационная среда, в которой формируются аксиологические системы, непредсказуема. Современные технологии не только «открыли для человека новые возможности циркуляции информации», но и остро поставили вопросы «о её носителе и предназначении» [Мальковская, 2008, с. 13], её легитимности, значимости, что выливается в неоднородность, подвижность представлений о централь-ных культурных ориентирах, регулирующих взаимодействие людей: «В вашей замечательной фразе содержится противоречие, которое является источником неисчислимых бед и страданий. Именно несправедливость каждый понимает по-своему и каэ/сдый борется за справедливость по-своему ... люди в итоге бьются друг с другом. И каждый по-своему прав» (www.sokoly.ru/vbforum). Создание отдельного обозначения в рамках каждой из объяснительных систем привело бы к разрастанию языка до бесконечности, поэтому для обеспечения коммуникации отдельные свойства объектов познания комбинируются в языковой единице, т.е. представляют собой «результат концептуализации, осуществляемой субъектом в процессе познания мира» [Кузнецов, 2000, c.8J. Разносторонняя детализация понятия справедливости в энциклопедических изданиях (политические, философские, юридические, психологические, лингвострановедческие словари) подтверждает его значимость как элемента лингвокультуры. Высокий ценностный статус концепта справедливость отмечается в исследованиях С.А.Аскольдова, С.Г.Воркачёва, В.И.Карасика, Г.Г.Слышкина, А.Д.Шмелева. Выделяются следующие особенности концепта: «абстрактность, фантомное содержание, которое присутствует лишь в сознании субъекта» [Воркачёв, 2002, с. 12], «отсутствие схематического образа» [Аскольдов, 1997, с.271]. Справедливость включают в области от политической [Шейгал] до религиозно-нравственной философии [БСЭ]. Интуитивно сложность представлений о справедливо- сти/несправедливости осознаётся уже в детском возрасте, на уровне «наивных» лингвистических суждений: «Одна из школьниц печально заметила: «несправедливость» - огромное слово» (www.mamashka.con.ua); «А в чем, по-вашему, причина появления желания справедливости? Я думаю, в желании иметь то чего ты не имеешь в силу сложившихся обстоятельств, но в потенции считаешь, что можешь/должен иметь. А разве возможны одинаковые обстоятельства? Разве могут быть все, всегда, в нужном месте, в нужное время? Что такое справедливость? Что это за абстрактное понятие? Где вы видели справедливость? Как выглядит справедливость?» (www.psyche.biznet.ru/lofiversion). Жизненный опыт позволяет включить в это «огромное слово» такие разнородные контексты, как за справедливостью пустой с одной стороны, а с другой — боэ/сественное, возвышающее чувство справедливости» [Лево-нтина, Шмелёв, 2000, с. 292]. При возникновении спорных вопросов, как трактовать то или иное понятие, человек вправе обратиться к словарям, поскольку в них содержится нормативное содержание лингвистической единицы, общепринятое понимание имени концепта. Понятийная структура концепта в минимальном варианте отражает наиболее универсальные параметры явлений, описываемых или оцениваемых через этот концепт. В то же время, воплощая базовые установки культуры, концепт связан с её развитием, что, на наш взгляд, отражается в динамике его базового номинанта. Традиционно понятийная составляющая лингвокультурного концепта выявляется через компонентный анализ свободных сочетаний и словарных дефиниций, актуализирующих данный концепт, и, прежде всего, имени концепта.
Эгоцентрический компонент концепта «справедливость» .
В данном параграфе рассматривается дейктическая организация дискурса, сопровождающая реверсию референции концепта «справедливость». Референция представляет собой то, для чего говорящий может употребить выражение. Анализируя референциальный механизм высказывания, Стросон заключает, что для осуществления единичной референции необходим контекст высказывания, включающий в себя «время, место, ситуацию, личность говорящего, предмет, который находится в центре внимания, личный опыт говорящего и тех, к кому обращена речь» [Стросон 1982; 55]. Названные координаты составляют дейктическую, «ориентационную» [Бюлер, Лайонз, Перкинс] структуру коммуникации по отношению к её участникам.
Говорящий всегда будет в центре высказывания, значит, даже при наличии нескольких участников, каждая «типическая ситуация будет эгоцентрична: по мере того как роль говорящего в речи переходит от одного участника к другому, переключается и центр дейктической системы» [Лайонз, 1978, с.292]. Если «я» превращается из слушающего в говорящего, то, соответственно взгляду следующего говорящего, сдвигается и контекст.
Как было определено, условием актуализации концепта справедливость является оппозиция сторон участвующих в конфликте, причастных ему или считающих себя таковыми. При этом, несмотря на общность ситуации, мы можем также прогнозировать эгоцентрическую трансформацию, казалось бы, объективных координат взаимодействия, поскольку эгоцентрическое моделирование реальности имеет приоритет над другими элементами ситуации речи [Филлмор, 1975, с. 129] при сохранении общеязыковых коннотаций: «то, что один человек назовёт «преступлением» для другого будет «благородством», однако оба согласятся, что преступление, как бы его ни понимать, есть нечто нежелательное, а благородство, в чём бы оно ни заключалось, достойно уважения» [Сепир, 1993, с.456].
Дейктический эффект имеет радиальную шкалу, в которую может включаться физическая ориентация вплоть до телесного кинезиса [Хенкс, 1990], поэтому в теории дейксиса терминология привязана к некому центру — «фокусу эмпатии» [Куно], «дейктическому центру» [Филлмор]. Направление к такому центру могут указывать любые лингвистические средства, которые маркируют переход коммуникативной инициативы.
К признакам, позволяющим отнести некоторые единицы языка к дейктикам, относятся семантические показатели, связанные с различными типами ориентации: 1) относительно субъекта высказывания: личные местоимения и местоименные наречия: «А по- моему игра была равная и обе команды имели гиансы на у спех...так что повторюсь, результат закономерен// Игра может и была равная, но результат не закономерен. ЗЕНИТ забил с игры, а Спартак с пенальти» (футбольный форум, 2005); модальные слова и вводные конструкции с модальным значением: «Нет /я считаю / нет. [№ 0] Почему? [№ 1, oicenj Я считаю / пусть они спросят матерей тех солдат / которые наши не вернулись / погибли / нужна ли такая амнистия. Несправедливо / просто несправедливо» (Беседа с социологом, 2003- Корпус ИЯ РАН); 2) относительно направления: левый \ правый, передний \ задний, дальний \ ближний [Федяшина, 1986]; 3) относительно постоянства идентификации: враг, сосед [Сребрянская, 2003, с.34], поскольку дейктики «выражают временные, непостоянные отношения объектов, сложившиеся только в данной ситуации» [Стернин, 1973, с. 62].
Оформляя высказывание, автор старается изложить свою мысль так, чтобы она была соответствующим образом воспринята адресатом, причем важно то, что в любом речевом акте говорящим предполагается определенная модель адресата, его «пресуппозиция» [Арутюнова], в структуру которой может также входить некоторый набор паралингвистических средств [Бричко, 1987 с.21]. При этом субъект не только выбирает оценочное средство, но и несёт ответственность за оформление своего мнения как объективного положения дел [Олзоева, 1998]. Многочисленные прецеденты ответственности перед оппонентом возникают с развитием публичного дискурса, его влиянием на соотношение глобальных участников информационной среды (политических деятелей, известных общественных лидеров). Для решения конфликтных ситуаций появился спрос на процедуры, устанавливающие правомерность претензий вербального характера, такие как «лингвистическая экспертиза» (А.Н.Баранов), «юридическая лингвистика» (А.С. Александров).
Выбор говорящего, прежде всего, выражен в самопрезентации - базовой части вербального контекста ситуации. Самопрезентацию помимо соответствия/несоответствия реальности характеризует модальность - «динамический процесс мышления и психологического переживания, который в тексте проявляется как авторская интенция, выраженная в системе рациональных и эмоциональных оценок» [Прокофьева, 1990, с. 5]. По модальности самопрезентация возможна в двух формах - негативной и позитивной.