Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Актуальные проблемы паремиологии и конфликтологии 11
1.1. Специфика лингвистического и лингвокогнитивного анализа паремий 11
1.1.1. Структурное многообразие паремий и их лингвистический статус 11
1.1.2. Лингвокогнитивный аспект изучения семантики паремий .
1.2. Конфликт сквозь призму лингвистической когнитивистики 23
1.3. Конфликтогенность как когнитивно-прагматическая характеристика паремий 34
Выводы 44
ГЛАВА 2. Паремии как языковая составляющая картины мира в лиигвокультурологическом аспекте
2.1. Универсализм и лингвокультурная специфика паремий и их роль в языковой картине мира 48
2.2. Лингвокультурологический аспект изучения английской и русской языковых картин мира 611
Выводы 77
ГЛАВА 3. Когнитивная и лингвокультурная семантика английских и русских конфликтсодержащих паремий и афоризмов 80
3.1. Когнитивно-прагматические особенности русских конфликтсодержащих паремий и афоризмов 80
3.1.1. Семантические группы конфликтов, представленных в паремиях 80
3.1.2. Семантические группы причин и мотивов конфликта 85
3.1.3. Иллокутивные значения и интенции личностно обусловленных конфликтсодержащих паремий 98
3.1.4. Представление в паремиях конфликтов, обусловленных тендерно, социально, эмоционально, онтологически 1044
3.1.5. Языковые особенности конфликтсодержащих паремий 108
3.2. Когнитивно-прагматические особенности английских конфликтсодержащих паремий 112
3.2.1. Семантические группы конфликтов, представленных в паремиях 112
3.2.2. Семантические группы причин и мотивов конфликта 116
3.2.3. Иллокутивные значения и интенции конфликтсодержащих паремий 131
3.2.4. Представление в паремиях конфликтов, обусловленных тендерно, социально, эмоционально, онтологически 134
3.3. Соотносительные параметры английских и русских конфликтсодержащих паремий и афоризмов 137
Выводы 152
Заключение 158
Библиографический список
- Лингвокогнитивный аспект изучения семантики паремий
- Конфликтогенность как когнитивно-прагматическая характеристика паремий
- Лингвокультурологический аспект изучения английской и русской языковых картин мира
- Иллокутивные значения и интенции личностно обусловленных конфликтсодержащих паремий
Введение к работе
Актуальность темы исследования определяется обращением к таким насущным отраслям современного языкознания, как лингвоконфликтология, семантика, когнитивистика, лингвокультура, паремиология, афористика.
Изучение древних языковых единиц, какими являются пословицы и поговорки, нельзя считать завершенным. «Пословицы переходили из века в век и несомненно еще пригодятся - ими не утрачена их жизненная и поэтическая ценность. Порой она даже возросла вследствие расширения предметно-речевой сферы их применения. Прямой смысл многих пословиц стал архаикой, а переносный живет. Такими пословицы пришли в речь наших современников и такими они от нас перейдут к людям грядущего столетия. Их время не минуло. Долгий век пословицы продолжается» (Аникин 1988, с. 4).
Филологическое исследование паремий и афоризмов не только не заканчивается, но становится все более востребованным в силу развития гуманитарного знания в целом, становления и развития ряда новых отраслей языковедения: «Отметим тот факт, что наряду с чисто лингвистическим, фольклористическим и эмпирическим подходами в отечественных и зарубежных паремиологических изысканиях сегодня в область науки о пословицах и поговорках активно внедряются достижения таких дисциплин, как семиотика, лингвокультурология, психология, социолингвистика, прагматика, теория речевых актов, когнитивная лингвистика, теория дискурса» (Натхо 2009, с. 436).
Изучение народной мудрости стало актуальным по отношению как к какой-то одной лингвокультуре, так и в сопоставительном ключе. «Если в прошлом веке основной целью изучения пословиц и поговорок было познание "духа народа", то с укреплением фразеологии как лингвистической дисциплины нас стали интересовать и чисто языковые особенности фразеологизмов и паремий, их употребление в художественной речи, взаимодействие с фольклорным фондом других народов, проблемы перевода на другие языки» (Мокиенко 2011, с. 34).
Помимо этого, как масштабное языковое явление еще мало изучен конфликт. «Упоминание о конфликтности языковых явлений фрагментарно появляется в работах крупных ученых. В одних случаях осторожно говорят о напряженности, внутреннем разногласии, в других прямо говорят о конфликте» (Непшекуева 2003, с. 45). К. Боулдинг отмечал, что «все конфликты имеют общие элементы и общие образцы развития и именно изучение этих общих элементов может представить феномен конфликта в любом его специфическом проявлении» (цит. по: Основы конфликтологии 1997, с. 26). А.Т. Анисимова справедливо утверждает, что это положение имеет методологическое значение не только для общей теории конфликта, но и для лингвистической интерпретации этого явления (Анисимова 2004, с. 66). Лингвисты акцентируют внимание на том, что «актуален на сегодняшний день комплексный подход к изучению конфликта как феномена языка и речи, что подразумевает анализ лингвокогнитивного, психолингвистического и лингвокультурологического аспектов рассматриваемого явления» (Кошкарова 2007, с. 127).
В диссертационном исследовании К.М. Тангир были рассмотрены русские афоризмы, содержащие конфликт или указывающие на него; они были названы
конфликтосодержащими (Тангир 2007). Представляется возможным применить данный термин (как вариант - конфликтсодержащие) и основные принципы лингвистического исследования и к паремиям с аналогичной семантикой.
Обращение к указанным аспектам и направлениям современной науки отражено в нашем исследовании. Оно продолжает ряд кандидатских и докторских диссертационных работ, выполненных в рамках научной школы Е.Н. Рядчиковой, посвященных изучению конфликта в лингвистическом ключе, паремий, афоризмов и других устойчивых сочетаний (Шадунц 1997; Назарова 2001; Баскова 2006; Непшекуева 2006; Тангир 2007; Горбань 2010).
Цель исследования состоит в разностороннем изучении семантики конфликта в когнитивном аспекте, которая репрезентирована в русских и английских пословицах, поговорках и афоризмах как языковых единицах, имеющих особый лингвокультурологический статус в силу яркого отражения в них синтеза языкового и лнгвокультурного значений.
Достижение данной цели обусловило необходимость решения следующих задач:
- рассмотреть паремии и афоризмы в качестве лингвистической единицы,
содержащей конфликт или указывающей на него;
- исследовать конфликтогенность как когнитивно-прагматическую и
лингвокультурную характеристику русских и английских паремий;
- изучить лингвокультурологические аспекты русской и английской языковых
картин мира;
- выявить когнитивно-прагматические особенности русских и английских
конфликтсодержащих паремий.
Объект исследования - паремии и афоризмы русского и английского языков, содержащие конфликт или указание на него.
Предмет исследования - семантика конфликтсодержащих паремий и афоризмов русского и английского языков в лингвокогнитивном и лингвокультурном аспектах.
Источниками иллюстративного материала послужили словари фразеологизмов, пословиц, поговорок, афоризмов на русском и английском языках, интернет-источники. Объем картотеки на двух языках составляет 2330 единиц.
Теоретико-методологической базой исследования стали труды в области паремиологии В.Н. Телия, О.А. Дмитриевой, Л.Б. Савенковой, Г.Д. Сидорковой, СВ. Сидоркова, Е.И. Селиверстовой; когнитивной лингвистики - З.Д. Поповой, И. А. Стернина; лингвокультурологии - В.Н. Телия, В.В. Красных, Н.Ф. Алефиренко, М.Л. Ковшовой; лингвоконфликтологии - А.Н. Баранова, Д.О. Добровольского, Т.С. Непшекуевой, B.C. Третьяковой, Е.Н. Рядчиковой; конфликтсодержащих паремий и афоризмов - К.М. Тангир, И.В. Горбань и др.
Методологические основания и главная гипотеза исследования. Вслед за К.М. Тангир мы основываемся на том, что конфликт есть речемыслительная универсалия, представленная в категориях всеобщего (мышление), общего (язык) и особенного (речь) (Тангир 2007, с. 68). Помимо этого, важным для нашего исследования также является вывод, сделанный Л.А. Петровой о том, что паремия является интенциально-прагматическим знаком, то есть относится к таким типам единиц, из которых можно извлечь больше информации, чем содержится в их языковых значениях (Петрова 2007). В развитие данных положений мы выдвигаем
основную научную гипотезу нашего исследования: конфликт как речемыслительная универсалия воплощается в паремиях, он может служить когнитивно-прагматической базой для создания паремий и их функционирования в речи, иметь лингвистические маркеры.
Методы исследования: в процессе осуществления поставленных задач были использованы следующие методы языкового анализа материала: описательно-аналитический метод, метод экстралингвистической интерпретации фактов, метод систематизации и классификации материала. Использовалась комплексная методика исследования с применением методов интроспективного и понятийного анализов, компонентного и интерпретативного анализа, семантического анализа (от языковой формы единицы языка к её семантическому содержанию), лингвокультурологический метод (по М.Л. Ковшовой) с созданием лингвокультурологического комментария.
Обоснованность и достоверность полученных в ходе исследования данных обеспечивается опорой на обширный фактический материал. Теоретические положения диссертации опираются на анализ значительного количества источников, связанных с вопросами, поставленными в исследовании.
Положения, выносимые на защиту:
-
В число прагматических характеристик паремий входит конфликтогенность -явная или скрытая: в этом случае паремия содержит либо саму конфликтную ситуацию, либо указание на нее, на условия ее возникновения. Конфликтсодержащие паремии и афоризмы есть языковые реализации как межличностного когнитивного конфликта, отражающего коммуникативную напряженность, неудачу межличностных отношений, так и внутриличностного конфликта. Кроме того, они содержат информацию об истории, психологии, об универсальных и национально-специфичных особенностях мышления и поведения людей.
-
Коммуникативно-прагматический эффект паремий, содержащих конфликт, парадоксален, поскольку они могут и привести к конфликту, и предупредить его возникновение или развитие. Позитивные функции конфликтсодержащих паремий заключаются в стимулировании к изменениям, в разрядке напряженности между собеседниками, в предотвращении конфликтов или дальнейшего развития возникших конфликтов.
-
Употребление в речевой коммуникации паремий с полемической, конфликтсодержащей направленностью является оценочно-модальным, коннотативным маркером: прямо или косвенно они содержат негативную оценку, передают пренебрежение, раздражение, разочарование, удручающую обреченность, злость, обиду или иронию, высмеивание. Именно этот факт маркирует речевой конфликт, делает рассматриваемые языковые единицы конфликтсо держащими. Структура коммуникативно-прагматической стратегии конфликтсодержащих паремий такова: интенция - информация - аргументация - убеждение - воздействие - перлокутивный эффект либо подытоживание сообщаемого.
-
Семантические группы конфликтов, причины и мотивы конфликта, иллокутивные значения и интенции в большинстве своем совпадают в русском и английском языках. К небольшому количеству национально специфичных причин конфликтов, названных в русских паремиях, относятся оскорбление, насмешка, фамильярность, нескромность, оправдание; в английских - воспитанность,
благополучие, несерьезность, излишнее сближение людей, неумение пользоваться собственными средствами, излишняя осторожность.
5. Конфликтсодержащие паремии русского и английского языков обнаруживают как сопоставимые, универсальные, так и специфические аспекты. К универсальным принципам, отраженным в паремиях на обоих языках, относятся, невзирая на конфликтную направленность, принципы взаимоуважения, добра, сочувствия, примирения и согласия.
Научная новизна и теоретическая значимость работы заключается в исследовании семантики паремий и афоризмов на русском и английском языках в рамках когнитивного, лингвокультурологического и лингвоконфликтологического направлений; в выявлении структуры коммуникативной стратегии конфликтсодержащих паремий и семантических групп данных паремий на двух языках; в определении перечня причин и мотивов конфликта по данным указанных единиц языка и речи (как общих, так и национально-специфичных), их иллокутивных значений и интенций; в рассмотрении тендерно, социально, эмоционально и онтологически обусловленных факторов конфликта, репрезентированных в паремиях и афоризмах; в изучении их языковых особенностей; в установлении когнитивных оснований формирования значений анализируемых языковых единиц.
Практическая значимость определяется тем, что материал данного исследования можно использовать при составлении двуязычных словарей, в вузовских курсах лингвистического изучения пословиц, поговорок и афоризмов, семантики, лингвокультурологии, когнитивистики, а также переводоведения.
Апробация работы осуществлялась на академических научно-практических конференциях «Новое поколение в науке - 2010» и «Новое поколение в науке -2011», проводимых ФГОУ ВПО «Морская государственная академия им. адмирала Ф.Ф. Ушакова» (Новороссийск, 2010 и 2011 гг.); на VIII, X и XI региональных научно-технических конференциях «Проблемы эксплуатации водного транспорта и подготовки кадров на юге России», проводимых ФГБОУ ВПО «Государственный морской университет им. адмирала Ф.Ф. Ушакова» (Новороссийск, 2010, 2012 и 2014 гг.); на региональной научно-практической конференции «Современные направления в обучении иностранным языкам», проводимой на факультете романо-германской филологии Кубанского госуниверситета (Краснодар, 2012 г.); на XI межвузовской аспирантско-докторантской научно-практической конференции, проводимой филологическим факультетом Кубанского госуниверситета (Краснодар, 2012 г.), на X Международной научно-практической конференции «Язык и культура» (Новосибирск, 14 февраля 2014 г.), проводимой Красноярским краевым научно-учебным центром кадров культуры и Центром Развития Научного Сотрудничества, а также на заседаниях кафедры общего и славяно-русского языкознания Кубанского госуниверситета.
Основное содержание диссертации отражено в тринадцати научных публикациях, в том числе четыре в изданиях, рекомендованных ВАК РФ. Общий объем опубликованного материала - 54 страницы (3,3 п.л.).
Диссертация состоит из Введения, трех глав, Заключения и Библиографического списка.
Лингвокогнитивный аспект изучения семантики паремий
Ряд ученых (например, Н.Н. Семененко, Л.Б. Савенкова, др.) считает, что «поскольку поговорка близка к пословице и нередко является ее частью, то не всегда можно провести чёткую грань между этими двумя типами ходячей народной фразеологии» (Фелицына 1964, с. 203). Именно поэтому зачастую нелегко чётко и однозначно разграничить, какая единица является народной поговоркой, пословицей, а какая обычным фразеологизмом. Патриарх русской и европейской фразеологии В.П. Жуков, преемник и продолжатель фразеологических концепций В.В. Виноградова и Б.А. Ларина, «будучи приверженцем узкого, идиоматического понимания границ фразеологии,., в то же время сразу же оценил неразрывную связь между фразеологизмами и пословицами...» (Мокиенко 2011, с. 34). И.А. Стернин предпочитает оперировать термином «фразеосочетание», который «в широком понимании фразеологии... объединяет сочетания лексем всех типов «от свободных до идиом, включая пословицы» (Стернин 1979, с. 34).
Немало современных исследователей объединяют пословицы и фразеологизмы уже в самой дефиниции, например, А.В. Кунин, Т.М. Грушевская, Н.В. Луговая придерживаются определения пословиц как коммуникативных фразеологических единиц, представляющих собой предикативные сочетания с замкнутой структурой или цельнопредикативные (Кунин 1996; Грушевская, Луговая 2005, с. 268). И.В. Сиглюк тоже рассматривает «пословицы и поговорки как особый вид фразеологизмов» (Сиглюк 2005, с. 354). В.Н. Телия, сделав обзор проблемных толкований фразеологии, пишет о том, что идиомы и словосочетания, также пословицы и поговорки, включаемые в состав фразеологии, «объединяются по двум признакам: несколькословность (следовательно, - раздельнооформленность) и воспроизводимость. Иными словами, широкий объем фразеологии можно определить как все то, что воспроизводится в готовом виде, не являясь словом» (Телия 1996, с. 58). Также придерживаясь такого широкого трактования фразеологии, О.И. Натхо предлагает считать паремии материалом фразеологии, а паремиологию - ветвью фразеологической науки (Натхо 2009, с. 435).
Опираясь на объемный перечень научных исследований по фразеологии, И.В. Горбань выявляет ряд общих признаков у паремий и у фразеологизмов, а именно: наличие переносного значения, образности, семантической целостности, экспрессивно-эмоциональной окрашенности, возможности структурно-семантических преобразований, а также воспроизводимость в готовом виде, кодифицируемость во фразеологических словарях. Данные признаки являются основанием для включения пословиц и поговорок во фразеологический состав русского языка, несмотря на наличие отличительных от фразеологизмов особенностей. Это семантическая обобщенность (генерализация), способность к самостоятельному существованию. Поэтому мы считаем возможным придерживаться позиции тех ученых, которые понятие «фразеология» трактуют широко и включают в нее пословицы, поговорки, крылатые выражения и т.д. (см.: Горбань 2010, с. 172-173).
Об устойчивых единицах - пословицах и поговорках, помещенных во фразеологических словарях и толковом словаре русского языка, Е.А. Хузина говорит, что они неоднозначно трактуются и квалифицируются специалистами: то как паремические элементы, то как особые фразеологические единицы, то как особый жанр фольклора, а в последнее время - как лингвокреативный феномен, несущий в себе огромный поток историко-культурной, лингвокультурологической информации (Хузина 2011, с. 147).
П.В. Чесноков объясняет «несамостоятельность» фразеологизмов как объектов лингвистического изучения тем, что «фразеология не составляет особого уровня в структуре языка, а относится к аспекту субстанции синтаксических единиц, занимая в нем особое место» (Чесноков 2008, с. 113). При этом субстанция, по мнению ученого, т.е. конкретная лексическая наполняемость синтаксических построений, «в большинстве случаев относится к сфере не языка, а речи и... не может быть объектом изучения науки» (Там же).
Немало ученых к паремиям также причисляют афоризмы, крылатые слова и выражения. О.И. Натхо указывает: «Как правило, к области паремиологических единиц относят ряд языковых явлений - это поговорки, пословицы, крылатые слова, афоризмы, являющиеся маркерами ситуаций или отношений между реалиями» (Натхо 2009, с. 433). Видимо, поэтому «проблема соотношения пословиц, поговорок и фразеологических единиц не исследуется в трудах зарубежных лингвистов. Понятие "фразеология" используется ими как "зонтиковый термин" для всех устойчивых выражений, включая паремические образования» (Там же, с. 435).
Пословицы и афоризмы имеют ряд различий, в первую очередь - это авторство последних. Однако с когнитивно-прагматических позиций между ними есть много черт, объединяющих эти разновидности речений. В частности, такие разновидности лингвокультурных текстов, как пословицы и афоризмы, могут быть охарактеризованы следующими жанровыми признаками: относительно содержания - присутствие философской глубины, дидактичности, (претензии на) истинность; относительно формы -краткость, законченность, структурированность в виде предложения; относительно функции - автосемантичность, цитатность, широкая употребительность. «С формальной точки зрения афоризмы занимают промежуточное положение между пословицей и обычным (конкретизирующим) высказыванием. Пословицы и афоризмы имеют ряд содержательных и формальных отличий, но функционально сближаются» (Дмитриева 1997, с. 6). Кроме того, как узуально-поведенческие тексты, пословицы и афоризмы иллюстрируют различные аксиомы поведения (аксиомы жизнеобеспечения, взаимодействия, ответственности, общения, реализма, безопасности, благоразумия, управления) (Карасик 1994). Пословицы и афоризмы есть универсальные высказывания с обобщающей семантикой, имеют сходство в плане содержания и функционирования в контексте.
Конфликтогенность как когнитивно-прагматическая характеристика паремий
Ученые отмечают, что взаимодействие этноязыков и культур происходит во взаимообогащении на базе асимметрии лингвистических и культурных сущностей, поскольку и внутри этнокультурного мира, и между этнокультурными мирами протекают семиотические процессы. В обоих случаях они двуплановы. Так, в первом из них - внутри этнокультурного мира - семиотический процесс осуществляется, во-первых, через «распаковку» смыслов, - а именно через развитие когнитивных структур, риторических стилей, поведенческих стереотипов и установление их соответствия языковым выражениям. Во-вторых - посредством метаязыковой интерпретации, то есть установления внутриязыковых эквивалентностей через трансформацию, парафраз, объяснение (Щербина, Баранов 1996, с. 83). Во втором случае - между этнокультурными мирами -семиотические процессы протекают также в двух планах: «1) лингвистическом - как межъязыковая металингвистическая интерпретация и внедрение новых смыслов и, соответственно, знаков; 2) культурологическом - как установление эквивалентностей этнокультурных стереотипов, как трансплантация иноязычных культурных ценностей» (Там же).
Носители языка воспринимают паремии, прислушиваются к содержащимся в них рекомендациям благодаря их «внутреннему багажу», историческому содержанию, которое с течением времени может утрачиваться, тогда контекст становится ключевым моментом в их понимании, но они, тем не менее, остаются социальным феноменом и используются в социальных целях. Исследователь Ana Ibanez подчеркивает, и с этим нельзя не согласиться, что «не важно, отражают ли паремии социальные ценности или они передают реалии социальной действительности, но одно бесспорно - лишь взглянув на них мы многое можем сказать об эпохе и традициях народа» (Ibanez 2004, с. 54).
Паремиологический фонд занимает важное место в лингвокультуре народа, ибо для адекватного межкультурного общения «необходимо понимать различные аспекты речевого поведения, которые, как известно, связаны с культурой и историей. Исследование реализации лингвокультурной доминанты в пословицах позволяет выявить некоторые особенности языковой системы и норм поведения в их взаимосвязи, что помогает сделать межкультурное общение адекватным» (Натхо 2009, с. 437).
Справедливо также утверждение о том, что паремии способны стать основательным подспорьем в изучении специфики психического склада и поведения людей - всего того, что определяется их этнической принадлежностью и что способно выявить глубинный уровень массового сознания, образ мира, присущий определенному этносу, иными словами -его ментальность. Паремические единицы, будучи текстом, являются проявлением культуры и менталитета определенной нации, которые закодированы в языке, ибо не всякое изречение становилось пословицей или поговоркой, а лишь то, которое коррелировало с представлениями определенной национальной картины мира, отражало доминанты духовной и бытийной жизни людей. Национальная личность идентифицирует себя, проявляет самобытность в том числе посредством паремий, как ментальных репрезентаций (Горбань 2010, с. 174).
Многие исследователи к признакам национальной маркированности фразеологических единиц относят национальный образ, культурно-значимый прототип в основе фразеологического переосмысления, компоненты-наименования национальных реалий. Наличие же обозначения национальной реалии в составе ФЕ в сумме с образной составляющей усиливает культурно-национальную значимость ФЕ (Труфанова. Эл. ресурс).
Культурно-маркированный компонент в составе ФЕ - «это либо обозначение каких-либо реалий, известных только носителям одной нации или нескольким нациям, связанным общностью культуры или религии, а также своеобразные топонимы, антропонимы, гидронимы, характерные для какой-то одной страны» (Селифонова 2002, с. 67). (Изучению национальной специфики фразеологизмов разных языков посвящены такие исследования лингвистов, как, например: Арсентьева 2006; Боргоякова 2002; Буряковская 2000; Верещагин, Костомаров 1982; Вражнова 2004; Икономиди 2007; Курбатова 2002; Панина 2005; Селифонова 2002; Чикина 2004 и др.)
Каковы особенности изучения паремий в лингвокультурологическом аспекте? Основываясь на том, что типология пословиц и афоризмов может быть построена по признакам структуры, т.е. формы, содержания и функции, О.А. Дмитриева относит к наиболее значимым для лингвокультурного анализа содержательным признакам указанных единиц модальную квалификацию суждения (деонтические и алетические высказывания), уровень иносказательности (вторичности смысла), образность. «Лингвокультурное содержание пословиц и афоризмов можно адекватно выявить, используя комплексную методику исследования с применением методов интроспективного и понятийного анализов, интерпретативного анализа, а также социолингвистического интервьюирования» (Дмитриева 1997, с. 6).
С начала возникновения лингвокультурологии утверждалось, что поскольку эта наука полисинтетическая, постольку и методы для нее можно извлекать из многих других смежных наук.
Не оспаривая этого, М.Л. Ковшова предлагает новый, выработанный ею в процессе исследования, лингвокультурологический метод, который способствует комплексному описанию языковой и культурной семантики устойчивых языковых единиц, моделированию процессов, которые осуществляются при употреблении их в речи, выявить особенности их знаковой функции. Особое внимание в разработке лингвокультурологического метода исследователь уделяет созданию лингвокультурологического комментария, в котором излагается целостное описание фразеологизма как знака языка и культуры, указывается его особая, культурная, знаковая функция (Ковшова 2009).
Лингвокультурологический аспект изучения английской и русской языковых картин мира
Д.А. Каллаева предприняла лингвокультурологический анализ лакских и английских паремий (Каллаева 2011), У.А. Газаева - анализ паремий лакского и немецкого языков (Газаева 2011). Аналогичных примеров исследований довольно много.
Русская ментальность, картина мира, русская душа во многом была и остаётся загадкой для Запада. Как писал известный русский философ И.А. Ильин, сталкиваясь с русскими, «каждый раз западный европеец снова и снова спрашивает себя: что это за народ? Что он может? Чего он хочет? Чего следует ждать от него? Да и язык этого народа кажется странным и трудным», как трудна и судьба говорящего на нем народа, ведь язык - это «фонетическое, ритмическое и морфологическое выражение народной души» (Ильин 1997, с. 373). Тем не менее, в русской ментальности «представлено много из того, что является общим для многих народов. Это подтверждает общечеловечностъ многих черт русской ментальности... Она часто ускользает за словом - русским полновесным словом - потому для них [для западных авторов. - Е.Н.] кажется загадочно неуловимой. Может быть потому, что западный интеллектуал не владеет диалектикой или просто не умеет за словом видеть суть дела» (Колесов 2011, с. 15).
У русского народа, по мнению Н.А. Бердяева, есть «опыт разворачивания усложненной человечности», ибо «русская душа раскрылась для этого огромного и значительного опыта» (Бердяев 1989, III, с. 672), и тогда начала образовываться русская всечеловечность, характерная для XIX века (Бердяев 1955, с. 20). Русский духовный тип много выше византийского (с которым его сравнивают), «потому что более человечен» (Бердяев 1989, III, с. 671).
Исследование национального самосознания в русской паремиологии Л.С. Панина проводит на материале сборников пословиц и поговорок В.И. Даля, В.Н. Татищева и других. Исследователь отмечает, что в русских пословицах и поговорках XIX века преобладают народные выражения, отображающие быт и «сметку русского трудового народа»; они также выражают сатирическое отношение к царской власти, судьям, чиновникам; часто и с достоинством говорят о труде; в них осуждаются бездельники, лентяи; подчеркивается важность науки, сила учения, просвещения, разума (Панина 2005).
За время, прошедшее с тех пор, изменился не только народ, но и, соответственно, его менталитет, ценности, язык. Что же осталось неизменным с тех пор в паремиях, а что подверглось изменению?
На этот вопрос стремится дать ответ Л.Б. Савенкова. Она полагает, что паремиологический фонд русского языка являет собой открытый перечень, он включает активную и пассивную части. Материалы сборников пословиц и поговорок показывают, что три четверти единиц из активно употреблявшихся ещё сто пятьдесят лет назад оказываются неизвестными нынешним носителям русского языка, а среди остальных множество паремий знакомы далеко не всем им. Однако не следует считать, что паремия как тип языкового знака теряет свою весомость в современной системе языка, поскольку и в наши дни используются новые устойчивые словесные комплексы, функционально аналогичные утраченным изречениям. Среди причин необнаружения в современной речи паремий, имевших хождение ранее, исследователь называет «отсутствие в наши дни ряда реалий, наименования которых создавали образную основу пословиц и поговорок в прошлом, и изменение отношения индивидов к мнению общества. Кроме того, следует помнить, что сопоставление по отношению к современности проводилось только на материале письменных художественных и газетно-публицистических текстов, без учёта фактов бытования паремий в устной речи горожан и современных русских говорах, в то время как собиратели XIX в. (в первую очередь - В.И. Даль) в значительной мере привлекали именно диалектный материал» (Савенкова 2002).
В подтверждение этих выводов можно привести значительное количество паремий. Среди них, например, такая: Голова без ума, что фонарь без свечи. Для адекватного и полного понимания этого выражения необходимы сведения исторического характера, относящиеся к «доэлектрической» эпохе, когда для освещения применялись только свечи, которые для защиты от атмосферных явлений (ветер, дождь и т.п.) вне помещений ставились в фонарь. Долгое время именно так освещались улицы, и фонарщики, приставив лестницу к фонарному столбу, по вечерам зажигали свечи в фонарях. В наши дни в связи с изменением реалий эта паремия практически вышла из употребления. Однако, хотя ее семантика не вполне может быть ясна современным молодым носителям языка, в ней все равно прочитывается негативная оценка, указание на внутриличностный конфликт.
Исследование употребления паремий в письменной речи (на примере газетных публикаций) позволило Л.Б. Савенковой выявить ту систему ценностей, которая наиболее значима для русского народа в настоящее время. Как показала статистика оперирования паремиями на газетной полосе, в целом она не отличается от той, которая существовала и в XIX в., в том числе и по значимости. Причём лидируют «справедливость», «добро», «солидарность», «дружба», «совесть». Но по сравнению с положением дел в XIX в. большая часть этих ценностей резко изменила первенство занимаемых ими мест в сознании носителей языка: в первую пятёрку входила только ценность «добро», а остальные перечисленные занимали 11-е, 8-е, 22-е и 13-е места. Можно предположить, что данный сдвиг сигнализирует о том, что в современном российском обществе сложился дефицит перечисленных ценностей.
На первый план выдвинулись утилитарно-практические ценности, что можно считать признаком изменения в сознании русского человека такой ценности, как «активность». Современные люди стали более прагматичными и рассчитывающими в первую очередь на умение извлекать практическую пользу из своей деятельности. В списке этих ценностей по-прежнему приоритетными остались «толк», «труд», «языковое общение», «рассудительность», «хорошее». Но если «рассудительность» в числе паремий XIX в. находилась на пятом месте, то теперь она переместилась на второе и стала реализовываться в составе логем, которые рекомендуют прогнозировать ситуацию, проявлять осторожность в поведении, чтобы избежать отрицательные последствия. В исследовании Л.Б. Савенковой отражен и факт переоценки ценностей по отношению к кругу людей, которые могут быть отнесены к «своим» по разным признакам: приоритет отдаётся уже не кровно-родственному, а межличностному объединению, которое строится на духовной или идейной почве. Из экономических единственно значимой осталась ценность «деньги». Несколько большую значимость приобрели познавательные и психологические ценности, но их еще невозможно признать первостепенными или хотя бы второстепенными по сравнению с другими (Савенкова 2002).
Иллокутивные значения и интенции личностно обусловленных конфликтсодержащих паремий
Следует отметить, что несмотря на прямую корреляцию феномена косвенности с теорией речевого этикета, акцентирующей принцип соблюдения вежливости в целях формирования социально комфортного климата общения (Серль 1986, с. 201), паремии, выражающие конфликт косвенно, далеко не всегда способствуют комфортности речевой коммуникации. Более того, они способны нарушать то правило ведения речи для говорящего, сформулированного Н.И. Формановской, которое предписывает говорящему осуществлять «доброжелательность, проявлять уместную в данной ситуации общения... вежливость... Необходимо стараться смягчать свою речь, снимать излишнюю категоричность» (Формановская 1989, с. 19). То, что паремия, обозначающая конфликт косвенно, будет способствовать проявлению вежливости или же напротив, нарушать её, приводить к конфликту или уводить от него, зависит от ситуации речи, интенций говорящего, позиции слушающего, от паралингвистических средств (интонации, взгляда, мимики, позы, жестов, паузности и т.п.), то есть от дискурсивно-прагматических составляющих.
И наоборот: употребление паремий, напрямую содержащих подстрекание к конфликту, может заставить собеседников, готовых начать конфликт, одуматься и прекратить враждебные речи или действия, особенно если произносятся с соответствующим паралингвистическим и/или просодическим средством (мирный тон, доброжелательная интонация, улыбка, мягкий взгляд и т.п.).
Подстрекание к конфликту: Полно браниться, пора подраться. Клин клином вышибать. Ты ему слово, а он тебе - десять. Перевернуть с ног на голову. Свалить с больной головы на здоровую. Запрет на конфликт: Не лезь поперед батьки в пекло. Руби дерево по себе. Не дели шкуру неубитого медведя. Игра не стоит свеч.
Свои собаки дерутся, чужая не приставай. Не буди лихо, пока оно тихо. Не плюй в колодец. Интересно отметить, что в последней фразе запрет на конфликт просматривается, если она употребляется в таком - усеченном - виде. Если же добавляется продолжение - пригодится воды напиться - то эта же паремия выполняет уже иную функцию - предупреждения, предостережения от конфликта.
Как полагал Дж. Остин, всякий раз, когда говорящий произносит некое осмысленное выражение в определенной ситуации, он, во-первых, самим фактом произнесения слов, обладающих референцией и наделенных смыслом, совершает локутивное действие; во-вторых, он совершает иллокутивное действие - задает определенный способ использования локуции (благодаря которому его слова понимаются как совет, просьба, пожелание и т.д.); и, в-третьих, осуществляется перлокутивное действие, т.е. оказывается некоторое воздействие на слушателей - его слова влекут так называемый перлокутивный эффект (Остин 1986).
Основоположники теории речевых актов Дж. Остин и Дж. Р. Сёрль впервые выделили иллокутивный уровень анализа в качестве основного объекта исследования, ввели понятия иллокутивного значения, иллокутивного воздействия и иллокутивной силы. Эта сила придает высказыванию целенаправленность, реализует целеустановку, интенцию говорящего, явные или скрытые цели высказывания. Например, предложение Почему бы и нет? по своей иллокутивной силе является не вопросом, а согласием. Правильная интерпретация иллокутивной силы, которая обязательно должна быть выражена в речевом акте вербально или невербально (просодически, мимически), обеспечивает правильное понимание, то есть успешность употребления фразы (Горбань 2010, с. 111). Г.Д. Сидоркова отмечает, что не всякая иллокутивная цель может быть достигнута посредством паремического изречения пословично поговорочного типа. К подобным речевым действиям ученый относит обещание, приказание, разрешение, упрашивание и др. (Сидоркова 1999, с. 50).
В соответствии с тем, что «общение в целом, его конфликтный вид в частности, будет определяться личностной, социальной и национально-культурной парадигмой» (Кошкарова 2007, с. 127), мы считаем возможным выделить следующие семантические группы причин и мотивов конфликта (личностных, а также обусловленных социально, эмоционально, онтологически, тендерно), классифицировать иллокутивные значения и интенции конфликтсодержащих паремий. Причины и мотивы конфликта:
Большое количество паремий этой группы согласуется с исследованиями А. А. Мельниковой относительно взаимосвязи языка и национального характера: «...свои и чужие достижения русскоговорящие склонны приписывать не упорному труду, настойчивости и т.п., а какой-либо внешней силе (например, судьбе) или стечению обстоятельств» (Мельникова 2003, с. 134).
В русской лингвокультуре прослеживается также неоднозначное, двойственное отношение к языку, к владению словом. Во многих из паремий это владение оценивается как положительное умение, оно всячески приветствуется и поощряется. Но они конфликт не содержат, поэтому в нашей работе приводиться не будут. Мы будем рассматривать лишь паремии со второй частью такой оценочной антитезы, где язык выступает причиной неприятностей.