Содержание к диссертации
Введение
1. Коммуникация как первичная языковая реальность 21
1.1. Методологические принципы описания коммуникативного процесса 21
1.2. Речевые интеракции и стратегии 32
1.3. Организация коммуникативного процесса 42
1.4. Структура диалога 53
1.5. Типология коммуникативных событий 62
1.6. Коммуникативная модель в дидактическом процессе 68
1.7. Выводы 79
2. Личностные аспекты коммуникативного процесса 82
2.1. Аспект отношения в диалоге 82
2.2. Языковая личность в диалоге 95
2.3. Языковые черты личности 109
2.4. Выводы 116
3. Подходы к интерпретации личностных параметров коммуникации 119
3.1. Диалог как универсальный принцип организации 119
3.2. Два подхода к изучению языковой личности 123
3.2.1.Структурный подход 123
3.2.2.Холистический подход 128
3.3. Структура коммуникантов в общении 131
3.3.1.В поисках адекватных факторов 131
3.2.2. Фактор установки в структуре коммуниканта 136
3.4. Дифференциальные аспекты языкового сознания 142
3.5. Типология коммуникативных стилей 152
3.5.1.Жалостно-зависимый стиль 153
3.5.2.Помогающий стиль 155
3.5.3.Беззаветный стиль 156
3.5.4.Агрессивно-обесценивающий стиль 158
3.5.5.0пределяюще-контролирующийстиль 162
3.5.6.Дистанцирующий стиль 166
3.5.7.Самодоказывающий стиль 170
3.5.8.Драматизирующий стиль 171
3.6. Выводы 176
4. Текст как продукт коммуникации 180
4.1. Семантическая организация текста и принципы её анализа 180
4.1.1 . Естественнонаучные основания когнитивной семантики 180
4.1.2.Когнитивные принципы анализа текста 189
4.2. Тема как организующий фактор общения 198
4.3. Формально-содержательные особенности строевых единиц текста 215
4.4. Выводы 227
Заключение 231
Библиографический список 238
Список первоисточников 257
- Речевые интеракции и стратегии
- Аспект отношения в диалоге
- Фактор установки в структуре коммуниканта
- Естественнонаучные основания когнитивной семантики
Речевые интеракции и стратегии
Разработка проблем диалогической коммуникации в рамках прагмалингвистики с самого начала оказалась связанной с пересмотром ряда положений теории речевых актов. Представителей теории диалога (или конверсационного анализа) не удовлетворяло то, что теория речевых актов ограничивалась рассмотрением только отдельных изолированных высказываний, и то лищь с точки зрения их иллокутивных типов и условий удачности соверщения определенных иллокутивных актов говорящим, допуская неизменный внеконтекстуальный набор правил для каждого соответствующего типа реализуемого высказывания. Для теории диалога теряют свою остроту споры о перформативности, иллокуции и перлокуции. Она выдвигает в фокус внимания обмен речевыми действиями, речевую интеракцию, примером которой является диалогическое единство как минимум речевого общения [Сусов, 1984 : 163]. Речевой акт, являющийся лишь компонентом в строении такой единицы, не обязательно совпадает с фазами диалога. Так, анализируя развернутое речевое событие «коллективное решение проблемы», можно вычленять, с одной стороны, просьбы, обещания, упреки и т.п., с другой, шантаж, подстрекательство, уговаривание, рассказ и пр., что заставляет сомневаться в возможности построения законченной номенклатуры «единиц прагматического уровня» [Анисимов, Андрусенко, 1984 : .5]] Для теории коммуникации особое значение имеет понятие правила, управляющего тем или иным действием коммуниканта в процессе речевого взаимодействия (интеракции) и отражающего внешне наблюдаемые регулярности поведения людей. Выявление коммуникативных правил позволит представить совокупность речевых действий в виде имманентной системы, отвлеченной от контекста (говорящий, слушающий, ситуация, социальный повод и др. моменты, выделяемые при описании речевых действий К. Байером [1977]) и строящейся на основе объединяющей каузальной связи [Watzlawik, 1967 : 122]. Такой подход будет соответствовать стоящей перед прагматикой задаче «формализации общих и специальных условий, которые делают речевое действие в интеракции однозначным» [Beck, 1980 : 94].
Однозначное прочтение речевого действия задается речевой стратегией, в которой получают реализацию определенные установки (диспозиции) личности. Под установкой понимается такая «принципиально не осознаваемая целостно-личностная модификация психики, в соответствии с которой происходит вероятностная организация и вероятностное регулирование индивидом его конкретной деятельности» [Шерозия, 1978 : 726]. Речевая стратегия обусловливает определенную последовательность действий говорящего в соответствии с планом (в случае волевого поведения) или установкой (в случае импульсивного поведения). На структуру речевой стратегии влияют системы ценностей, убеждений, социальных норм и конвенций, составляющие в совокупности диспозицию личности.
Механизмы речевых стратегий только начинают исследоваться [Ыйм, 1979; Rehbein, 1977]. Одной из составляющих этого механизма является целеполагание, включающее выбор одной из множества задаваемых целей, превращение мотива в мотив-цель, выделение промежуточных целей. К стадии формирования стратегий, кроме целеобразования, относится оценка ситуации. Процесс вербализации соответствует стадии выполнения. В ходе интеракции могут производиться пересмотр плана, различного рода коррекции, в которых, вероятно, проявляется ориентировочно-исследовательская, «ориентировочная деятельность как вспомогательный аппарат поведения, аппарат управления поведением» [Гальперин, 1976].
К набору конституентов речевой стратегии можно отнести такие виды действий, как аргументация, мотивация, оценка, выражение эмоций (симпатий, антипатий), размышление вслух, оправдание, подстрекательство и т.п.
В результате взаимодействия партнеров их речевые стратегии могут изменяться. Так, на стратегию слушающего влияют его ожидания на основе общего контекста интеракции и специальные планы, которые образуются на основе перцепции, а именно вписывание предлагаемого в намерения (цели) слушающего, который реконструирует по отдельным действиям мотив-цель говорящего. Естественно, что построение стратегий и их реализация зависят от степени знакомства коммуникантов, социального повода, структуры личности. Основу взаимодействия составляют бли 35
зость социальных установок, интересы в конкретной ситуации, стечение обстоятельств. Релевантным оказывается также направление перспектив обоих коммуникантов, т.е. как А видит Б; как А видит себя; как А видит способ, каким Б видит себя и А. В связи с этим выдвигается рабочая гипотеза, суть которой заключается в том, что между определенным типом личности и типом речевых стратегий существуют корреляции. Исследование речевых стратегий позволит по-новому осветить проблему нарушения интеракции (коммуникативных конфликтов), а также создать предпосылки для построения моделей общения.
В операциональных целях в структуре личности можно вы- делить ряд подсистем, релевантных для построения стратегий: знания о предметном мире (способ представления фреймово-скриптовый); совокупность норм и оценок, действительных для общественного сознания определенного социума (способ формализации матричный: шкалы оценок, с одной стороны, и пропози- / ции, где представлены социальные акты, с другой стороны). Он-/ ределенная взаимоположенность компонентов этих подсистем обусловливает определенное построение стратегий. С учетом изложенного предлагается при исследовании общения людей разграничивать три интервала абстракции. На макроуровне возможно решение задач, связанных с механизмом взаимодействия и рассогласования интенций общающихся. На среднем уровне допустимо решение таких проблем, как роль последовательности фаз в речевых стратегиях, особенности протекания информационно-поисковой деятельности (в соответствии с логикой взаимосвязи фаз речевых стратегий в случае подстройки одного из общающихся или её нарушения в случае разрыва общения). Микро уровень соответствует интервалу абстракции, когда исследуются типы речевых действий и способы их совершения, а также рассматриваются вопросы соотношения темы и интенции, их смены, специфики прерывания беседы, особенности грамматического оформления речевых действий.
Рассмотрение общения как открытой системы позволяет обсуждать проблему соотношения доречевого (индивидуального, бессознательного) и коммуникативного (вербального, сознательного) в новом ракурсе. Решение поставленных задач и проверка гипотез потребует анализа данных, полученных путем обработки аудио-визуальных записей и материалов тестирования. Однако, как отмечалось еще У. Лабовым, сложность заключается как раз в получении адекватных данных, а также в техническом несовершенстве способов их получения [Лабов, 1975 : ПО]]
Поэтому чаще наблюдения ведутся над художественными диалогами. Здесь в качестве примера берется разговор из немецкой пьесы Б. Хайнса «Пайщик», ведущийся между углекопом Билли и прохожим Дакли. Содержание мотива Дакли - договориться с Билли о доставке угля населению с целью получения постоянного дохода. Для осуществления этой макроинтенции Дакли затрачивает усилия в 168 «ходов», объединяемых в два этапа. Первый этап (62 хода) оказывается безрезультатным: углекоп Билли не хочет принимать план Дакли. Речевую стратегию Дакли можно представить в виде набора следующих конституентов: формирование плана (цели), установление контакта, изложение плана, в случае непринятия плана, убеждение.
Аспект отношения в диалоге
В речевом общении одним из глобальных аспектов является отношение [Sager, 1981; Watzlawick, 1967]. Оно составляет социо-психолингвистический феномен. Метасистемным смыслом коммуникации является образование социальных групп, в рамках которых коммуникативное поведение реализует индивидуализируюшую функцию, идентифицирующую, социативную, т.е. служащую гарантией для группы или отдельных индивидов внутри группы, кооперативную функции. В лингвистике существует три принципа интерпретации этого аспекта: 1) отношение как сама коммуникация, 2) отношение как система связи социальных ролей, 3) отношение как аффективная, эмоциональная установка коммуникантов друг на друга. Глобальность указанного аспекта заключается еще и в том, что отношение лежит в основе социальных процессов ассоциации («сближение», «приспосабливание», «выравнивание», «объединение») и диссоциации («ослабление», «выделение» «отделение» «разрыв связи») членов социума.
Коммуникация как отношение может измеряться по вертикали (партнеры из одной сферы деятельности с разным социальным рангом), по горизонтали (из одной сферы деятельности и одинаковым рангом), по диагонали (представители одинаковых рангов, но различных сфер деятельности). Эти измерения позволяют разграничивать асимметричные и симметричные коммуникативные процессы, а также выделять парадоксальную коммунHкацию, когда каждый из партнеров по отношению друг к другу считает себя ведушим в речевом взаимодействии [Sager,1981 : 39]. Для многих ученых человек есть то, что есть его социальные отношения. Насколько человек интегрирован в сообшество, настолько он духовен/ср.: Адлер, 1997/. Таким образом отношение понимается в общем как образец интеракции иначе как специфическое межчеловеческое действие. Базис коммуникации составляют отношения отправителя и получателя. Попытка некоторых ученых редуцировать понятие коммуникацию до отношения /Watzlawick, 1967; Seger, 1981/ деформирует и упрощает процесс, в котором не только происходит обмен информации и утверждения (ассертивности) личности, но формируется сам человек. Отношение может пониматься как процесс, сумма конкретно наблюдаемых вербальных и невербальных способов поведения в общении с другими. И отношение как общий социальный процесс, который образуется из вербальных и невербальных действий между членами социума.
Основными слабостями в интерпретации этого аспекта диалога является редукция индивидов до абстрактных сущностей, носителей социальных «этикеток», а также отсутствие значимости данного аспекта в системе других переменных диалога. Единицы коммуникации, выделяемые декомпозионным способом, имеют в основе принцип монады, т.е. каждая единица, являясь частью целого, содержит в себе это целое. Поэтому конструктивной базовой единицей коммуникации выступает высказывание. С помощью психолингвистической лупы из высказывания можно извлечь кроме квадрата отношений коммуникативной модальности другие релевантные переменные. К ним относятся иллокутивный потенциал (набор речевых действий), тематическая организация (интенциональный объект в фокусе речевого взаимодействия), социальный контроль (нормы, конвенции, коммуникативные схемы, ритуалы), средства управления диалогом, тип социальной сферы с набором интерактивных ситуаций, тип установки индивида, который предопределяет диспозиционные свойства личности, социальные позиции участников взаимодействия, диалогическая модальность. Аспект отношения в речевом общении соотнесен с диалогической модальностью.
Диалогическая модальность представляет собой систему отношений между участниками общения, между участниками и темой диалога, между участниками, референциальным соотношением утверждаемого в высказываниях и действительностью, отношение участников к самому себе. Соответственно, можно выделить четыре подсистемы диалогической модальности. Относительно исследованной оказывается первая подсистема модальности - логическая, т.е. отношение говорящих к референциальному соотношению темы (тема развертывается через пропозициональные структуры) и действительности. В этой подсистеме выделяются модальности фактивности, возможности, необходимости. В диалоге она реализуется с помощью различных средств - от слов со значением модальности (предикаты пропозиционального отношения) до разного типа речевых действий (аргументированных, экспрессивных). Так в разговоре студентов достоверность содержания темы диалога может подтверждаться ссылкой говорящего на источник информации (констативное речевое действие). Например: Д: В ГДР в Национальном парке в террариуме есть большой кактус. Около двух метров в высоту и чуть больше в ширину. Он назван «Тёщин стул». В: Как, как? Д: «Тёщин стул». Я не знаю, как по-немецки, там по-русски было написано /протоколы бесед/.
Другой способ такого маркирования - имплицитное указание на возможность быть свидетелем или участником, например: «Слушайте, а аы смотрели иетом выставку кактусов в Доме оперетты? Отличная выставка! Там такие кактусы, не дай бог!» Экспрессивный тип действия восторга косвенно указывает на принадлежность говорящего к свидетелям.
Таким образом, логическая модальность в диалоге выражается с помощью супрасегментных средств, лексико-грамматических средств (предикаты пропозиционального отношения, грамматические формы наклонения, категории неопределенности и вопросительности), речевых действий аргументатив-ного типа.
Вторая подсистема диалогической модальности - экзистен-циональная, представляет собой отношение коммуникантов к теме разговора. В данной подсистеме можно выделить её разновидности: «серьезно», «в шутку», «иронично». Наличие данной модальности ограничено рамками социальной сферы и типом доминирующей макроинтенции. Так, для сферы обслуживания и институционно - производственной характерно доминирование серьезного отношения к теме, а для семейно-бытовой и сферы досуга - наличие модальности «в шутку», особенно, если доминирует фатическая макроинтенция. Данная разновидность экзи-стенциональной модальности бывает зачастую источником коммуникативных конфликтов. В особенности, если нарушаются вербальные и невербальные постулаты взаимодействия. Например, один из студентов обращается к старосте группы по поводу стипендии: А: Нина, мне 45! В: А зачем тебе 45, Андрей? А: За глаза. В: За глаза? Ну, ты мне свои 45 отдашь! (общий смех). А (хлопает В по голове тетрадью).
Здесь налицо общее отношение участников к теме диалога -«в шутку», кроме одного участника, который не принимает такой перспективы развертывания темы, хотя, на первый взгляд, является инициатором такой модальности.
При модальности «в шутку» специфичным является измерение предмета разговора в «возможных мирах». Сигналом обоюдного принятия этой модальности служит смех. В диалоге могут меняться то темы, то модальности «в шутку», «всерьез», либо модальность остается постоянной, а меняются темы. Основными маркерами модальности «в шутку» являются риторические фигуры, метафорическое использование значения слов, нарушение постулата семантической референции, манера говорения, употребление окказиональных слов, крайняя противоречивость при сопоставлении реального и возможного миров.
Третья подсистема диалогической модальности отражает качество отношений между партнерами («доверительно», «формально», «конфликтно»), поэтому она может быть названа иннтерперсональной модальностью.
Фактор установки в структуре коммуниканта
В связи с тем, что понятие личностного фактора (структура коммуникантов) не было достаточно однозначно сформулировано, необходимо очертить границы исследуемого явления. Для этого важно иметь в виду, что «корни всех значительных особенностей языка в действии мы должны искать в целостном модусе актуального бытия человека - в установке субъекта» [Узнадзе, 1966 : 443]. Исходя из этого, личность можно представить как набор диспозиционных установок. Концепция грузинской школы психологии как раз и заключается в том, что установка как целостное изменение личности с тенденцией действий индивида в определенном направлении оказывается центральным фактором, который «определяет типологические особенности её составных частей в структуре личности» [Норакидзе, 1966 : 381]. В рамках теории установки делаются важные допущения, согласно которым многосторонность психической жизни формируется в одну целостную структуру конкретным субъектом, а дифференциально-психологические признаки установки представляют лишь своеобразие проявления в отдельном индивиде её общих закономерностей. Цементирующий характер установки проявляется наряду с потребностями как основа мотивации всей деятельности При этом динамический аспект потребности представляет темперамент который влияет на выработку установки.
Итак, структуру коммуникантов в речевом обмене предлагается понимать как структуру личностей, куда входят свойства личности, черты характера, способности, которые организованы определенным образом, под влиянием действия темперамента и установки. При исследовании степени воздействия, влияния одного партнера на другого и их реализации в коммуникативных процессах важным оказывается экспериментально установленный факт, что люди различаются «со стороны возбудимости установки, её течения-угасания (статичность, динамичность, грубость, пластичность, генерализация, иррадиация, локальность), устойчивости, стабильности (стабильная-лабильная), константности (константная-вариабельная).
Действие установки пронизывает четыре уровня регуляции деятельности: смысловой, целевой, операциональный и психофизиологический механизмы как реализаторы установки в деятельности. Установки каждого из уровней соотнесены соответственно с объективным (мотив - цель - условие) и структурным (деятельность - действие - операция) факторами (об особенностях установки каждого уровня см. [Асмолов, 1979 : 75-113]). Для речевой деятельности это означает, что в содержательной организации диалога реализуются смысловая и целевая установки тогда как сама динамика, т.е. структура обмена речевыми действиями отражает проявление характера и установок ЛИЧНОСТИ. Структурный фактор установки (операция) в речевой деятельности существует в виде речевых ритуалов (структурное нормирование) и речевых стереотипов (содержательное нормирование).
Центральность понятия установки при изучении структуры коммуникантов в диалоге объясняется результатами, полученными В. Г. Норакидзе. Исследователю удалось установить корреляцию между структурой установки и структурой характера, на основе которых и выделяются три основных психологических типа:
1) психологический портрет человека гармонического с пластично-динамической установкой и грубо-динамической установкой;
2) человека конфликтного с грубо-статической установкой; 3) человека импульсивного с вариабельно - стабильной и вариабельно-лабильной установкой. Конечно, каждый тип установки и характера имеет свои подтипы и варианты, а также определяется соответствующим набором признаков [Надирашвили, 1974 : 90-135; Норакидзе, 1966 : 51-135]. Тем самым была подтверждена гипотеза о том, что многие характерологические черты предиспониро-ваны свойствами установки.
Указанные свойства установки проявляются не только в предметном, но и в вербальном поведении, обусловливая все многообразие и неповторимость живого человеческого общения. Однако какие же категории речевого общения могут выступать в качестве маркеров у субъекта определенных диспозиционных установок, несмотря на нивелирующее действие ритуальных формул, которые воспроизводятся коммуникантами в диалоге. Это определенный набор переменных, детерминирующих организацию диалога, к которым можно отнести социальные нормы (следование или нарушение их), обращение к определенным тематическим сферам общения, диалогическую модальность, доминирование тех или иных макроинтенций, особенности пауз, длину высказываний, мелодический контур речевых реплик.
Таким образом, наличие ковариантных признаков установки и характера, а также переменных языковой организации общения дает возможность (естественно, в первом приближении) установить корреляции между структурой личности и текстовой деятельностью. В данном случае важно наметить принцип установления корреляций, а не детально верифицировать валидность коррелируемых признаков, что требует больших исследовательских усилий.
Опираясь на теоретический эксперимент можно констатировать, что гармоничный тип личности с пластично-динамической установкой отличает в вербальном поведении наличие волевого (планируемого) поведения, опирающегося на глобальные речевые стратегии, доминирование фатической макроинтенции, стремление к соблюдению семантической когерентности развиваемой темы, доминирование модальных маркеров уверенности, а также положительного отношения к общей теме речевой интеракции, к партнеру по общению, соблюдение социальных схем и норм, отсутствие выраженной борьбы за роль говорящего, возможность изменения установки под влиянием логично построенной аргументации соблюдение всех принципов кооперативности.
У воздействующего коммуниканта возникают большие трудности при формировании у данного типа личности установки, он «раб установки» [Норакидзе, 1966 : 103]. Импульсивный тип личности с вариабельной установкой реализуется в диалоге, практически не строя речевых стратегий, он тоже «раб ситуаций», так как ведущим выступает импульс потребности. У данного типа отмечается стремление тс роли говорящего, нарушению социальных норм и схем, к наличию интен-ционального типа жесткой императивности, быстрая смена точек зрения на одно и то же явление, склонность к отрицательному оцениванию социальных фактов, к быстрой смене тем общения (относительная частота смены тем за единицу времени). Партнер по коммуникации может легко воздействовать на данный тип личности.
В данных корреляциях не учитываются такие признаки установки, как сильный-слабый импульсы потребности или степени возбуждения установки «стабильная, слабая, стойкая» и некоторые другие признаки. Ядро использованного подхода составляет соотношение импульсивного и волевого в речевом поведении. Пропорции этой соотнесенности оказываются разными в зависимости от типов личности: от гармоничной соотнесенно ти до нарушения этой гармонии в сторону импульсивного поведения. Специфика волевого поведения интерпретируется как степень объективации внутренних импульсов, контролирование их актуализации при этом: «волевая активность человека состоит в выполнении поведения, имеющего долговременную ценность... а конфигурация и своеобразие системы ценностей человека формируется в вид программы действий» [Надирашвили, 1974 : 69, Нильсон, 1985].
Естественнонаучные основания когнитивной семантики
Текст, как результат речевой деятельности, представляет собой единицу, информационный след, в котором синтетически выражаются ситуативные факторы, интенциональная направленность автора, условия речевого взаимодействия, диспозиций черт личности и др. параметры. Отражательные свойства текста задают соответствующий угол рассмотрения -текстоцентрический модус, который является адекватным семантическому ракурсу интерпретации данной единицы. Автороцентрический подход, как показано было выше, соответствует прагматической плоскости анализа коммуникативного процесса. Семантическая сторона коммуниативного процесса представлена в тексте наряду с особенностями его тектонического строения. Наиболее приемлемым для изучения закономерностей главной стороны информационного следа - содержания является фреймово-скриптовая модель, позволяющая описывать соотношения когнитивных и семантических процессов в тексте. В настоящем исследовании анализ текста как продукта коммуникации отвлекается от других его известных качеств: распределения информационной нагрузки, связанности, особенностей композиционной структур, стилистических и риторических способов его организации. Существенным и актуальным для современных поисков является механизм перехода когнитивных образований в семантические структуры конкретного языка. Для этих целей приемлемым оказывается трафо-подобная структура репрезентации знаний.
Фреймовая модель была разработана в теории искусственного интеллекта (ИИ). Идея фреймов оказалась настолько привлекательной, что многие науки антропологического цикла (когнитивная психология, прикладная лингвистика, нейрофизиология) используют её при описании процессов формирования знаний у человека и представления их на базе данных автоматизированных систем управления. Однако теоретическая лингвистика эту идею начинает осмысливать. Такая инерционность обусловлена отчасти доминированием инвентарно-таксономического подхода (формальной парадигмой). Эта односторонность преодолевается лингвистической прагматикой и семантикой. Последняя, по определению, данному М. Бирвишем на 13 международном конгрессе в г. Токио, становится отраслью когнитивной науки.
Одна из самых значимых задач лингвистики на современном этапе, считает В. А. Звегинцев, - исследовать «как, каким образом человек использует язык как инструмент овладения знаниями во всех сферах своей деятельности» [1977].
Проблема знания оказывается релевантной для многих наук и, чтобы избежать методологических «трений», даже предлагается выделить науку когитологию, объектом которой являлись бы знания, их формирование, организация и оперирование [Сильдемэ, 1987 : 126]. Предоставление когитологии статуса науки вряд ли оправдано, так как предмет в когнитивном объекте совпадает с объемом задач, рассматриваемых в глобальной теории искусственного интеллекта (ИИ). Вероятно, было бы целесообразнее говорить о «когнитивной семантике» [Филлмор, 1983], модели которой учитывали бы достижения естественных наук, а не носили аксиоматический характер. Как раз выявление этих естественных научных посылок новой модели (лингвистической семантики) и является основной целью данного раздела.
В теории языка уже имелись предпосылки в виде падежно-ролевой модели для построения семантической теории фреймов. Некоторые исследователи (М. Минский, 1979: П. Уинстон, 1980: В. В. Богданов, 1982) усматривают даже аналогию падежной рамки со структурой фрейма. Действительно, предикатно-аргументная модель предполагает, что предикат занимает вершинное положение и задает набор аргументов (терминалов), каждый из которых имеет субкатегоризации (маркеры). Однако слабость такой аналогии заключается в том, что фрейм является, во-первых, когнитивной структурой и первоначально не ориентированной на лингвистические структуры; во-вторых тшформацион-ная структура фрейма перекрывает падежные рамки пропозиций и в-третьих фреймы принадлежат к относительно «жесткой семантике». Это значит что при развертывании фрейма через пропозиции их сцепление жестко детерминировано. Необходимо учитывать что разные виды знаний могут иметь и различные способы формализации (ср.: процедурное знание, например, в ви де программ планов алгоритмов а декларативное в виде сетей фреймов, матрицы и др.).
В науках, затрагивающих проблему знаний, работают с такими понятиями, как схема, фрейм, скрипт, сценарий, план, которые. служат для обозначения {шзличных видов знаний. Так, схема определяется как наиболее абстрактное определение активной организации прошлого опыта [Миллер, Галантер, Прибрам, 1975 : 191; Найсер, 1981 : 81], которая может иметь вид набора правил для создания или описания прототипа «средняя тенденция» [Клатцкий, 1978 : 60].
Понятие схемы сложилось в психологии, тогда как в теории ИИ понятию схемы предполагается фрейм. Однако и он трактуется учеными по разному. Существует широкое понимание фрейма в концепциях М. Минского, И. Уилкса, Ч. Филлмора, Е. Чарняка, т.е. когда все виды знаний имеют фреймовую организацию. Будь это простые или сложные события, материальный объект или состояние. Однако широкой трактовке противостоит более узкая, при которой фреймы ориентированы на внутреннее устройство знания, а «планы и скрипты отражают человеческие потребности в интеракции» [Beuagrande, 1980]. Для Р. Богранде, фрейм - это дескрипция чего-либо, тогда как для Ч. Филлмора - это «специфическое лексико-грамматическое обеспечение, которым располагает данный язык для наименования и описания категорий и отношений, обнаруженных в схемах [1983]. В основе многообразных трактовок лежат различные признаки, образующие оппозиции: 1) фрейм - явление языковое-когнитивное; 2) фрейм представляет знания об объектах о событиях, либо о событиях и об объектах; 3) фрейм - знания о предметной деятельности (отношение субъект - объект); знания о социальной интеракции (отношение субъект - субъект) Однако на основе противопоставления процедурной и декларативной форм знаний целесообразно было бы гтотивопоставлять три вида, знаний: знание о миле событий предметов (фрейм) знание о социальном взаимодействии (скрипт, сценарий) и знание о том, как организуется деятельность (план).
Планы, фреймы, скрипты - это разновидности схемы как универсального способа организации. План оказывается тем интегральным знанием, которое подчиняет фреймы и скрипты. Исследование данного вида знания (метазнания) дало бы х)твет на вопрос, сформулированный авторитетным специалистом в области искусственного интеллекта Н. Нильсоном, который татдит прогресс интеллектных систем, если они будут располагать знанием о том, когда и как использовать другое знание [1985]. В прикладных целях это противопоставление оказывается менее релевантным, что объясняется представлением о том, что «общность свойств информации убеждает в существовании единых средств представления» [Кузнецов, 1978].