Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Онтология метафоры в современном научном знании 11
1.1 Определение понятия метафоры с точки зрения философии языка 11
1.2 Метафора с позиций лингвистики 20
1.3 Метафора в лингвокультурологии 31
1.4 Типы метафоры 50
1.5 Языковая картина мира в зеркале метафоры 64
Выводы по первой главе 77
Глава 2. Метафора как инструмент контекстуализации языковой картины мира в политическом дискурсе 79
2.1 Метафора в политической коммуникации 80
2.2 Метафора в публицистике и публицистической картине мира 101
2.3 Функции политической метафоры 118
2.4 Особенности передачи метафоры в языковой картине мира иного этноса 123
2.5 Метафора в речи политика на примере инаугурационных обращений президентов США, премьер-министров Великобритании и президентов России 139
Выводы по второй главе 146
Заключение 151
Список литературы 157
Приложения 177
- Определение понятия метафоры с точки зрения философии языка
- Языковая картина мира в зеркале метафоры
- Метафора в публицистике и публицистической картине мира
- Метафора в речи политика на примере инаугурационных обращений президентов США, премьер-министров Великобритании и президентов России
Определение понятия метафоры с точки зрения философии языка
Изучение метафоры вызывает большой интерес исследователей в связи с тем, что она активно участвует в формировании национально-культурной самобытности народов и их языков. Исследования ученых (Дж. Лакофф (Лакофф, Джонсон 2004), У. Эко (Eco 1984), Ю.Д. Апресян (Апресян 1974), В.Н. Телия (Телия 1988), Н.Д. Арутюнова (Арутюнова 1990), А. Вежбицкая (Вежбицкая 1990), Б.Н. Скляревская (Скляревская 1993), А.Н. Баранов (Баранов, Караулов 1994; Баранов 2014), Т.Г. Попова (Попова 2003; 2004) показывают, что метафору можно рассматривать как явление глубокого взаимодействия на уровне языка, мышления и культуры. Поэтому для комплексного понимания сущности метафоры необходим междисциплинарный подход к ее изучению.
Тема метафоры многогранна и поэтому является предметом изучения многих наук. Это такие науки как философия, логика, психология, литературоведение, языкознание, лексикология, лингвокультурология, когнитивная лингвистика, семиотика и другие. Следует сказать, что круг наук и отраслей знания, изучающих метафору с разных сторон, со временем только расширяется.
На протяжении истории изучения вопрос о сущности метафоры вызывал в научной среде немало споров и разногласий. Расхождения во взглядах учёных на метафору остаются и по сей день, что свидетельствует о непрерывном развитии научного знания в данной области и о стремлении через противоречия познать истину.
Как считает В.Н. Телия (Телия 1988: 4), способность человека мыслить посредством метафор является его особенностью, отличающей его от всех других живых существ. Кроме того, по мнению учёного, использование метафоры отличает естественный язык от искусственного (Указ. соч.: там же).
По мнению Хосе Ортега-и-Гассет (Ортега-и-Гассет 1925: URL), «мало кто в должной мере понимает, что метафора – это истина, проникновение в реальность...».
А Джордж Лакофф (Лакофф, Джонсон 2004: 25) подчеркивает, что метафора «структурирует наше восприятие, мышление и деятельность». В настоящее время при изучении метафоры применяется когнитивный подход, сутью которого является «признание того факта, что языковые формы представляют собой отражение когнитивных структур» (Попова 2004: 6), что означает наличие тесной взаимосвязи между глубинными когнитивными процессами и созданием языковых структур. Следовательно, на современном этапе развития научного знания метафора изучается одновременно как языковой феномен и как когнитивная структура.
Само слово «метафора» появилось в Древней Греции и обсуждалось философами с позиции принадлежности к выразительным средствам языка для обозначения сходства, сравнения.
В языкознании метафора также изначально изучалась в рамках риторики в качестве художественного приема – тропа (ср. «Мальчишек радостный народ коньками дружно режет лёд» – А.С. Пушкин1).
В словаре литературы и языка под редакцией профессора А.П. Горкина 2006 года (Литература и язык. Современная иллюстрированная энциклопедия 2006: URL) читаем следующее определение метафоры: (греч. metaphora – перенесение), вид тропа; перенос признака с предмета на предмет на основе их ассоциативной связи, субъективно воспринятого сходства. Метафора используется в художественных произведениях при описании предметов для подчёркивания их малозаметных свойств, для представления их под необычным углом зрения.
Авторы Современной иллюстрированной энциклопедии «Литература и язык» (URL) выделяют три основных вида метафор: олицетворение – перенос признака живого лица на неживой предмет – «Как белое платье пело в луче…» (в стихотворении А.А. Блока «Девушка пела в церковном хоре…»2); овеществление – перенос признака неживого предмета на живое лицо – «Голов людских обделываем дубы…» (в произведении В.В. Маяковского «Поэт рабочий»3); отвлечение – перенос признака конкретного явления (лица или предмета) на явление абстрактное, отвлечённое – «Тогда смиряется в душе моей тревога…» (в стихотворении М. Ю. Лермонтова «Когда волнуется желтеющая нива…»4).
Пик интереса к метафоре как к феномену художественной литературы пришелся на 60-70 гг. XX в. Затем метафора рассматривалась в области лингвостилистики как стилистическое средство, иногда к ней относились как к способу номинации, изредка - как к средству для создания новых концептов языковой картины мира. Эти характерные черты метафоры продолжали разрабатываться и позже. А с 60-х гг. ХХ столетия метафора стала объектом исследования смежных с лингвистикой дисциплин, таких как семантика, лингвофилософия, психология, логика, науковедение, когнитивная лингвистика и других научных парадигм знаний.
Как было сказано выше, метафора как языковое явление и объект философского осмысления привлекало исследователей еще в древности.
Процесс познания сущности метафоры начался в Древней Греции, где в 373 г. до н. э. выдающимся ритором Исократом в сочинении «Эвагор» (Исократ 1966. С. 235-247), восхвалявшем умершего царя, было введено в философскую практику понятие «метафора» в значении поэтического приёма.
У Аристотеля (Аристотель 1998: 1096) появляется первое определение слову «метафора»: «Метафора – перенесение слова с измененным значением из рода в вид, или из вида в род, или из вида в вид, или по аналогии. Я говорю о перенесении из рода в вид, например: «А корабль мой вот стоит», так как стоять на якоре – это особый вид понятия «стоять». (Пример перенесения) из вида в род: «Да, Одиссей совершил десятки тысяч дел добрых». Десятки тысяч – вообще большое число, и этими словами тут воспользовался поэт вместо «множество». Пример перенесения из вида в вид: «отчерпнув душу мечом» и «отрубив (воды от источников) несокрушимой медью». В первом случае «отчерпнуть» – значит «отрубить», во втором – «отрубить» поэт поставил вместо «отчерпнуть». Нужно заметить, что оба слова обозначают что-нибудь отнять». Судя по работам Аристотеля, у него двойственное отношение к метафоре. В своём труде «Поэтика» (Аристотель 1998: URL) он пишет о метафоре как о формуле достижения большей выразительности, тогда как в книге «Риторика» (Аристотель 1978: URL) он представляет метафору как когнитивную функцию языка. Аристотель (Аристотель 1978: URL) признаёт, что метафора – это не просто игра слов, она также представляет собой процесс обучения и коммуникации и способствует познавательной деятельности человека: «… Кроме того, метафора в высшей степени поучительна… Отсюда следует: чтобы быть живыми метафорами как с точки зрения стиля, так и с точки зрения обоснованности, они должны предоставлять нам быструю информацию… Нам нравятся те метафоры, которые предоставляют нам новую информацию сразу, как только высказаны или если наш ум лишь немного отстает. С последним видом можно связать некий процесс обучения» (Аристотель 1978: URL).
Многие видные философы не столь далекого прошлого также обращались к теме метафоры. Фридрих Ницше (Ницше 2003: URL) рассматривает метафору как основу всего знания о мире, как базис когнитивных процессов. Ученый (Ницше 2003: там же) считает, что метафора является частью истинных знаний человека о мире: «Итак, что такое истина? Движущаяся толпа метафор, метонимий, антропоморфизмов, – короче, сумма человеческих отношений, которые были возвышены, перенесены и украшены поэзией и риторикой и после долгого употребления кажутся людям каноническими и обязательными: истины – иллюзии, о которых позабыли, что они таковы; метафоры, которые уже истрепались и стали чувственно бессильными; монеты, на которых стерлось изображение и на которые уже смотрят не как на монеты, а как на металл».
По мнению философа (Ницше 2003: URL), знание человека о мире покоится на старых метафорах, и процесс познания осуществляется с помощью создания новых метафор на основе старых. Учёный (Ницше 2003: там же) полагает, что все философские и научные понятия являются «осколками метафор». Ф. Ницше (Ницше 2003: там же) связывает теорию метафоры с изучением проблемы аргументации, что дает дополнительный стимул к изучению метафоры в рамках философской науки.
Испанский философ Хосе Ортега-и-Гассет (Ортега-и-Гассет 1925: URL) рассуждает о важном значении метафоры в науке. По мысли учёного (Ортега-и-Гассет 1925: там же), метафора необходима для обозначения новых научных понятий. Кроме того, к ней прибегают тогда, когда необходимо объяснить сложное явление с помощью простых и понятных вещей. Х. Ортега-и-Гассет (Ортега-и-Гассет 1925: URL), также восхищается высоким искусством поэтов, использующих метафору для создания ярких, запоминающихся образов.
Согласно теории интеракций американского философа Макса Блэка (Блэк 1990: 153-172), метафора является не риторическим, а когнитивным средством языка. В этом понимании метафоры М. Блэк опирается на позицию другого американского учёного Айвора Ричардса (Richards 1938: 485), считающего данный подход основным для проникновения в суть понятия и определения границ метафоры. А. Ричардс (Richards 1938: там же) высказывает «теорию концептуального слияния» (conceptual blending), или концептуальной интеграции. Учёный выделяет в метафоре две части: тенор (tenor) и транспорт (vehicle). Тенор, в понимании А. Ричардса, - это предмет (концепт), наделяемый новыми признаками, а транспортом является объект, предоставляющий для тенора свои признаки (Richards 1938: там же).
По мнению Макса Блэка (Блэк 1990: 153-172), метафора состоит из ядра (focus) (имеющего метафорическое значение) и рамки (frame) (не несущей метафорического значения). Между ядром и рамкой метафоры происходит взаимодействие (interplay), которое может давать разное значение метафоры в целом при условии различий в рамке метафоры. М. Блэк (Блэк 1990: там же) считает, что обычно метафору можно перевести на другие языки, и она будет понятна благодаря передаче её значения, её образности. Если рассматривать традиционное различие между семантикой и синтаксисом, М. Блэк с уверенностью относит метафору к области семантики, а не к области изучения физических качеств языка (Блэк 1990: 153-172).
Языковая картина мира в зеркале метафоры
Говоря о том, как метафора представлена в языке и что она является важным языковым феноменом, нельзя обойтись без обсуждения темы языковой картины мира. Необходимо разобраться, что же в целом означает понятие «картина мира». Это понятие использовалось с давних пор в философии, а позже к нему обратились и исследователи таких наук, как психология, лингвистика, когнитивистика, культурология и других научных дисциплин.
В самом общем виде под картиной мира подразумевается «совокупность знаний о действительности, сформировавшаяся в общественном (а также групповом, индивидуальном) сознании» (Попова, Стернин 2006: 36).
По определению Б. Рассела, картина мира – это «глобальный образ мира, лежащий в основе мировидения человека, репрезентирующий сущностные свойства мира в понимании ее носителей и являющийся результатом всей духовной активности человека» (Рассел 1996: 143).
В приведенных определениях речь идёт об общей – так называемой концептуальной, или когнитивной – картине мира, включающей ментальные концепты. Можно сказать, что в такую картину мира входят как языковые категории, так и невербальные представления человека об окружающем мире.
В.И. Постовалова (Словарь лингвистических терминов 2010: URL) определяет термин концептуальная картина мира как «глобальный образ мира, существующий в сознании какого-либо социума в определенный период его истории и лежащий в основе мировидения человека».
Когнитивная картина мира отражает существующее в сознании человека целостное представление об объективном мире и месте человека в нем. Она включает как языковые, так и неязыковые знания. Однако эти неязыковые знания могут быть описаны только с помощью языка. Отсюда тесная связь между концептуальной / когнитивной и языковой картинами мира.
Когнитивная, или концептуальная, картина мира являются совокупностью концептосферы и менталитета определенной культурно-языковой группы (Семейн, Тарасова 2005: 12). Под концептосферой учёные понимают область мыслей и знаний, отражающую менталитет этнической или социальной группы, либо конкретной личности, – и в то же время находящуюся под его влиянием (Семейн, Тарасова 2005: там же). Концептом, в свою очередь, можно назвать связующее звено между языком, мышлением и культурой, которое актуализируется в языковых единицах (Указ. соч.: там же).
По мнению В.Н. Телии (Телия 1988), концепт является основным элементом культуры, которая в целом может изучаться в соответствии с совокупностью концептов и отношений между ними. Для познания концептуальной картины мира определенного автора весьма действенным способом является вычленение из текста основных принципиальных концептов, которыми пользуется автор, чтобы передать всю совокупность своих представлений о мире, основных идей и ценностных ориентаций.
В свою очередь, А.А. Залевская (Залевская 2001: 39) разделяет собственно концепты, присущие индивиду, и концепты как всеобщее достояние культуры. По определению учёного, концептом является «спонтанно функционирующее в познавательной и коммуникативной деятельности индивида базовое перцептивно когнитивно-аффективное образование динамического характера». Что касается всеобщих концептов определенного социокультурного сообщества, А.А. Залевская предлагает использовать определения, такие как «лексический концепт», «культурный концепт» и т.д. (Залевская 2001: 39).
В когнитивной лингвокультурологии под ментальностью понимается «совокупность типичных проявлений в категориях родного языка своеобразного (сознательного и бессознательного) восприятия внешнего и внутреннего мира, специфическое проявление национального характера, интеллектуальных, духовных и волевых качеств того или иного культурно-языкового сообщества» (Алефиренко 2010: URL).
В отличие от более широкого понятия ментальности, которая складывается в процессе познания мира; менталитет – это, в общем-то, наивная (бытовая) картина мира, сформированная коллективным сознанием этнокультурного языкового сообщества.
Итак, концептуальная (когнитивная) картина мира охватывает все представления культурно-языкового сообщества об окружающей действительности, включая как языковые, так и невербальные, экстралингвистические аспекты.
Ю.Н. Караулов (Караулов 1987: 37–58) относит языковую картину мира к одному из уровней так называемой языковой ментальности. Учёный выделяет следующие «страты» (уровни) языковой ментальности:
– языковой уровень (или вербально семантический уровень – лексический и грамматический аспект семантики);
– лингвокогнитивный уровень, или уровень языковой концептуализации мира, который отражается в языковой картине мира данного языка;
– аксиологический уровень (являющийся системой языковой и экстралингвистической оценочности);
– мотивационно-прагматический уровень (отражающий поведенческие нормы, установки, мотивы, цели, характерные для определенного этноса) (Указ. соч.: там же).
Первые два уровня языковой ментальности, о которых говорит Ю.Н. Караулов, имеют непосредственное отношение к языковой картине мира, а третий и четвёртый уровень – к более широкому полю, – то есть, очевидно, их можно отнести к концептуальной (когнитивной) картине мира, включающей еще и невербальные представления о действительности.
Переход на антропологическую парадигму научного познания и попытки понять, как человек интерпретирует мир и себя в нём обусловил повышенный интерес к такой идеальной антропоцентричной сущности как языковая картина мира (ЯКМ). Язык создан человеком, для человека и отражает понимание мира человеком, поэтому его – и в целом языковую картину мира – и можно назвать антропоцентричными.
Изучение языковой картины мира всегда тесно связано с национально-культурными особенностями того или иного этноса. Ещё в XIX веке разработкой темы языковой картины мира начинает заниматься В. фон Гумбольдт. Он работает над идеей о «внутренней форме языка» как выражения культуры и «духа народа» (Гумбольдт 1984: 174). Вслед за В. фон Гумбольдтом многие философы подхватывают и развивают идеи о языковой картине мира. В первой половине XX века Э.Сепир (Сепир 1993: URL) также размышляет о том, что «язык является специфическим руководством к пониманию культуры».
Согласно определениям современных лингвистов, языковая картина мира – это совокупность знаний о мире, запечатлённых в лексике, фразеологии, грамматике (Маслова 2005), «вторичный идеальный мир в языковой плоти» (Колшанский 1990).
В понимании Ю.Д. Апресяна и других учёных (Апресян 1995: 8; Кронгауз 2005: 85), языковая картина мира – это представление о действительности, отражённое в языковых знаках, «языковое членение мира», «особый способ мировидения», выражающийся различными языковыми средствами. Языковую картину мира можно считать явлением коллективным, так как в её формировании и использовании участвуют все носители данного языка.
Л.Б. Никитина понимает языковую картину мира так: это «запечатлённые в языке процессы и результаты концептуализации действительности как проявление творческой мыслительной и языковой / речевой активности человека» (Никитина 2006: 46).
Хотя человеку свойственно концептуализировать действительность по универсальным законам мышления, всё же языковая картина мира различных народов отличается и отражает национальную специфику их менталитета, одновременно и оказывая влияние на него. Представитель определенной культурно-языковой группы мыслит и строит высказывания в рамках той языковой картины мира, к которой он привык с детства, впитал её устои и правила. В случае билингвизма при ведении коммуникации на двух и более языках человек переключается с одной языковой картины мира на другую (или с одного культурно-языкового кода на другой).
В основе понимания языковой картины мира Московской семантической школой лежит системный подход, то есть слова рассматриваются в системе, в реконструкции фрагментов языковой картины мира, в которых они употребляются (Левонтина: URL). Для русской языковой картины мира, по мнению И.В. Левонтиной, характерна тенденция к чёткому выражению мотива действия, что необязательно в других языках, например, в английском. Сравните, например: английский глагол to give может означать как «давать», так и «дарить», «давать на время», «давать в долг», тогда как в русском языке совершенно необходимо выбрать нужный мотив и в соответствии с ним использовать либо слово «подарить», либо «дать» (Левонтина: URL).
Метафора в публицистике и публицистической картине мира
Под так называемой публицистической картиной мира условно понимается часть языковой картины мира, которая складывается в процессе политической коммуникации и включает в себя её проявления, в том числе созданные публицистические тексты (Уразова 2016б).
Политическая метафора (то есть метафора, используемая автором/ оратором в политической публицистике), активно используется в публицистических текстах в качестве универсального действенного средства для достижения необходимого эмоционального эффекта и оказания воздействия на адресата в целях борьбы за власть, отстаивания своей позиции путём убеждения, донесения до реципиента нужной информации. Метафора как особая глубинная когнитивная структура пронизывает все стили речи, в том числе и публицистический. Политическая метафора позволяет автору публицистического текста ярко, образно и кратко передать необходимый смысл.
Прежде чем говорить о метафоре в публицистике, необходимо определить границы публицистики, описать основные особенности публицистической картины мира и политического дискурса (Уразова 2016д).
Согласно определению, данному в разделе «Литература и язык» Современной иллюстрированной энциклопедии под редакцией профессора А.П. Горкина, публицистика – это «род литературы и журналистики, рассматривающий современные проблемы, актуальные политические, экономические, социальные вопросы» (Литература и язык. Современная иллюстрированная энциклопедия 2006: URL). Публицистика имеет целью «формировать общественное мнение, воздействовать на общество, привлекать внимание людей к каким-либо фактам, добиваться от них реакции» (Литература и язык. Современная иллюстрированная энциклопедия 2006: Там же).
По сравнению с художественными текстами, публицистика не прибегает к художественному вымыслу, её тексты рассказывают о реальных событиях и людях. Публицистические тексты не многослойны, как художественные, а однослойны, они подчинены задачам информирования адресата о происходящих событиях и призваны оказывать влияние на его сознание в определённых целях. Однослойность публицистического стиля даёт автору возможность открыто и с большей или меньшей степенью эмоциональности выразить мысли и чувства, высказать своё мнение.
В отличие научно-теоретических работ, в публицистических текстах отсутствуют строго научные методы исследования. Публицистика активно пользуется достижениями науки в своих целях для пояснения, введения адресата в курс дела, для высказывания аргументированной точки зрения.
В России появление первых публицистических произведений относят еще к XVI в. Литературная энциклопедия сообщает, что «М.Н. Покровский писал: «В XVI в. у нас появляется вдруг, что и не снилось Москве XIV в., политическая литература, публицистика»». Зарождение публицистики в России было связано с необходимостью решать политические задачи защиты самодержавного государства Ивана IV (писания Ивана Пересветова), поддержки дворянства в противостоянии со старым боярством (литературная полемика Ивана Грозного и князя Андрея Курбского), а также проповедь идеи «Москва — это III Рим» (послания старца Филофея, писания Ивана Пересветова) (Литература и язык. Современная иллюстрированная энциклопедия 2006: URL). С этого времени русская публицистика развивалась, крепла и расцветала.
На Западе публицистические тенденции также берут начало с периода феодализма и борьбы капитализма с ним и с церковью (XV-XVI вв.). Эта борьба выражена в публицистическом произведении Эразма Роттердамского «Похвала глупости», а также в полемике между Фомой Мюнцером – лидером крестьянского восстания 1525 г. – и вождём Реформации Лютером.
Революционная борьба в Англии и Франции и другие события в Европе, так или иначе связанные с борьбой за власть в XVII-XVIII вв., и борьба за отмену крепостного права и изменение политического строя в России в XIX в. вызвали бурный рост публицистических жанров, таких как памфлет, фельетон, газетная сатира. Среди заметных западных публицистов можно назвать Дж. Свифта, Д. Дефо, Вольтера, Ж.-Ж. Руссо, Д. Дидро, П. Бомарше, а позже К. Маркса, Ф. Энгельса и других деятелей. В России видными публицистами были В.Г. Белинский, Н.В. Гоголь, Н.Г. Чернышевский, Н.А. Добролюбов, Д.И. Писарев, Н.А. Некрасов, М.Е. Салтыков-Щедрин, Ф.М. Достоевский, а в советское время В.И. Ленин, Г.В. Плеханов, М. Горький и многие другие.
Итак, публицистические тексты существуют сотни лет, и основные черты публицистики остаются неизменными на протяжении времени. Несмотря на это, каждый исторический период вносит свои нюансы и дополнения в развитие публицистики, влияет на стили, речь и язык.
Публицистический стиль служит целям завоевания и удержания власти, а также доведения информации до широких масс на уровне языка и речи. Его также называют газетно-публицистическим, газетным, политическим, или газетно-журнальным стилем. Словарь лингвистических терминов Т.В. Жеребило (Словарь лингвистических терминов 2010: URL) определяет публицистический стиль как «один из функциональных стилей, обслуживающий сферу общественных отношений (политических, экономических, культурных, спортивных и др.)», который используется в политической литературе и в средствах массовой информации (газетах, журналах, радио, телевидении, документальном кино).
Вся общелитературная лексика выступает материалом для газетно-публицистического словаря, а публицистика, в свою очередь, снабжает общелитературный язык новыми лексическими смыслами и речевыми нормами. Г.Я. Солганик (Солганик: URL) полагает, что публицистический стиль «занимает ведущее место в стилистической структуре русского литературного языка: по силе и масштабу влияния на развитие литературного языка, формирования языковых вкусов, речевых норм он превосходит художественную речь, а многие новые языковые средства рождаются и проходят апробацию сначала в публицистическом стиле».
Двумя неизменными функциями публицистики и публицистического стиля являются информационная (донесение до реципиентов актуальных сведений о происходящих событиях) и функция оказания воздействия (использование литературных средств и приемов для оказания влияния на сознание реципиента).
Информационная функция публицистики ведет к созданию нейтрального слоя политического словаря, речевых стандартов, штампов, стереотипов. Воздействующая функция формирует оценочную, эмоциональную общественно-политическую лексику. Солидный пласт публицистической лексики образуется путём переносного использования общелитературного словаря: сцена, арена, агония, артерия, раковая опухоль и т.п. [примеры по (Словарь лингвистических терминов 2010: URL)]. Отметим, что общелитературная лексика приобретает новые смыслы и становится частью публицистического стиля с помощью метафорических переносов с области источника (театр, цирк, медицина в приведенных выше примерах) на область цели (описание политической ситуации и положения дел в обществе).
Публицистический стиль используется как в письменной, так и в устной речи. К устной форме публицистического стиля относятся доклады, речи, обращения, выступления на собраниях, митингах, в государственных и общественных организациях. В работе для роли и функционирования метафоры в языковой картине мира нас будут интересовать как письменные формы речи, характерные для публицистического стиля (статьи на политическую тематику), так и устные выступления политических деятелей.
Публицистический стиль реализуется в системе соответствующих жанров. Речевые жанры – это, по М.М. Бахтину (Бахтин 1996: URL), типические формы высказываний. Жанрами публицистического стиля называют «определенные относительно устойчивые тематические, композиционные и стилистические типы произведений, функционирующие в средствах массовой информации» (Указ. соч.: там же).
Метафора в речи политика на примере инаугурационных обращений президентов США, премьер-министров Великобритании и президентов России
Политические деятели пользуются метафорой с целью информирования адресатов (в основном в этой функции выступают «стёртые» метафоры), моделирования действительности, а также для оказания на них эмоционального воздействия (здесь на первый план выходят образные «живые» метафоры) (о функциях политической метафоры см. подробнее параграф 2.3 данного исследования, а также статью К.И. Алексеева «Функции метафоры в политической речи» (Алексеев 1996: 150-161).
Политическую метафорику подвергают лингвостатистическому анализу (например, А.Н. Баранов (Баранов 2014: 109-118); А.Г. Фомин и Р.Р. Мавлеев (Фомин, Мавлеев 2017: 112-121); К. де Ландшер (De Landtsheer C. 2011). Согласно методике подсчета политических метафор А.Н.Баранова (Баранов 2014: 112), можно определить два параметра употребления метафор в политическом тексте: коэффициент относительной частоты употребления метафор в тексте (F) и параметр креативности (С).
Коэффициент относительной частоты употребления метафор в тексте (F) – это количественный показатель, который определяется как отношение общего количества метафор в тексте (Т) к общему числу слов (Q) , вычисляется по формуле F = .
Коэффициент креативности (С) – это качественная характеристика, которая отражает степень воздействия на аудиторию. По степени воздействия А.Н. Баранов (Баранов 2014: 113) делит метафоры на три класса: «стёртые», конвенциональные и креативные («живые») метафоры.
«Стёртые» метафоры фиксируются в словарях как переносные значения и не осознаются как метафоры. Коэффициент креативности по силе воздействия на сознание условно составляет 1 (Указ. соч: там же).
Конвенциональные метафоры представляют собой употребительные метафорические модели (например, ВОЙНА, ТЕАТР, ИГРА), которые не фиксируются словарем как переносные значения слов и ощущаются как метафоры. Например, метафора «игра по правилам» в политическом дискурсе имеет переносное значение, не зафиксированное в словаре, – взаимоотношения между политическими субъектами в рамках установленных норм . Коэффициент креативности таких метафор можно обозначить как 1,5 (Указ. соч: там же).
Креативные (новые / «живые») метафоры встречаются нечасто и созданы с использованием не базовых, а дополнительных малоупотребительных таксонов; часто авторы креативных метафор используют для их создания отсылку к прецедентным текстам (например, «мочить в джакузи» - отсылка к известному высказыванию В. Путина «мочить в сортире»). Коэффициент креативности у подобных метафор 3 (Указ. соч: там же). Они оказывают наибольшее эмоциональное воздействие на адресата.
Существует также формула расчета креативности текста: C = , где С - коэффициент креативности, W - количество «стёртых метафор», N - количество конвенциональных метафор, S - количество креативных метафор и T - общее количество метафор в тексте (Баранов 2014: 114).
Проанализировав коэффициенты использования и креативности публицистических текстов (статей о взаимоотношениях крупного бизнеса и власти за период январь - август 2003 года), А.Н. Баранов приходит к выводу, что эти показатели одновременно увеличиваются в прямой зависимости от появления неразрешенных проблем, кризисных ситуаций (Указ. соч: 115-118). Этот факт говорит о том, что человеческое сознание в периоды кризиса с помощью метафор пытается осмыслить непростую ситуацию, с которой сталкивается, возможно, впервые. А метафора как раз и является универсальным средством осмысления и создания новых смыслов путём переноса значения с известных человеку вещей.
Для лингвостатистического анализа и расчёта коэффициента относительной частоты употребления метафор обратимся к инаугурационным обращениям высших должностных лиц США, Великобритании и России. Это инаугурационные речи президентов США Барака Обамы от 21 января 2013 года и Дональда Трампа от 20 января 2017 г., премьер-министров Великобритании Дэвида Кэмерона от 11 мая 2010 г. и Терезы Мэй от 14 июля 2016 г., а также президентов России Бориса Николаевича Ельцина от 6 августа 1996 г. и Владимира Владимировича Путина от 7 мая 2000 г. В нашем исследовании нас будет интересовать количественный коэффициент относительной частоты употребления метафор в тексте. Подсчёт коэффициента креативности представляется для нас нецелесообразной задачей, так как большинство выделенных в обращениях президентов и премьер-министров метафор являются «стёртыми» с коэффициентом 1.
В речи Б. Обамы, содержащей 2107 слов, методом сплошной выборки было выделено 137 метафор, большинство из которых входит в состав ОНТОЛОГИЧЕСКИХ метафор (43 случая использования), в целом черпающих источник в бытовой деятельности человека. Весомый слой метафор (34 случая употребления) сформирован выражениями, образованными по модели ПЕРСОНИФИКАЦИИ. Далее в порядке уменьшения случаев употребления выявлены следующие метафорические модели: ПУТЬ (11), ВОЙНА (11), МЕХАНИЗМ / ФИЗИКА (7), СТРОИТЕЛЬСТВО (6), ПРИРОДА / БИОЛОГИЯ (4), БИБЛИЯ (4), ЭНЕРГЕТИКА (3), ПРОИЗВОДСТВО (2), МОРЕПЛАВАНИЕ (2). Коэффициент относительной частоты употребления метафор в тексте составляет для речи Б. Обамы 0,065.
Инаугурационное обращение президента Д. Трампа значительно короче (1450 слов), количество метафор в нём 119. ОНТОЛОГИЧЕСКИЕ метафоры составляют бльшую часть выявленных метафор (41 случай употребления), следом идут метафоры, образованные по модели ПЕРСОНИФИКАЦИИ (24), затем в порядке убывания количества употреблений следуют метафорические модели ВОЙНА (14), ПУТЬ (4) УГОЛОВНЫЙ МИР (4), ФИЗИКА (4), ФИНАНСЫ (4), СТРОИТЕЛЬСТВО (4), МЕХАНИЗМ (3), БИБЛИЯ (3), ЗАКОНОТВОРЧЕСТВО (1), ХИМИЯ (1). Точный расчёт коэффициента относительной частоты употребления метафор в тексте показывает, что речь Д. Трампа более метафорична: коэффициент равен 0,082. Это может говорить о повышенной эмоциональности исследуемого обращения президента. Кроме того, высокая степень употребления метафор ВОЙНЫ указывает на агрессивные взгляды Д. Трампа.
Анализ метафорических моделей, по которым построены метафоры в обращениях двух президентов, позволяет прийти к заключению, что речь Б. Обамы более спокойна и миролюбива, тогда как в выступлении Д. Трампа явно прослеживается активный наступательный настрой. В то же время, модели персонификации и онтологические метафоры составляют основную часть использованных обоими политиками метафор, что подтверждает мнение Дж. Лакоффа (Лакофф, Джонсон 2004) и А.Н. Баранова (Баранов, Караулов 1994) об их широкой распространённости.
В паре премьер-министров Великобритании «Дэвид Кэмерон – Тереза Мэй» Д. Кэмерон использовал в своём обращении 44 метафоры на 634 слова против 48 метафор на 682 слова Т. Мэй. Коэффициент относительной частоты употребления метафор составил 0,07 и в том, и в другом случае. По манере произнесения речи отличались: Д. Кэмерон говорил наизусть, Т. Мэй же опиралась на печатный текст. Эти факты в целом могут говорить об ораторских способностях политической фигуры, и при таком сравнении выигрывает Дэвид Кэмерон.
По составу употребленных метафор Д. Кэмерон употребил следующие метафорические модели: ПЕРСОНИФИКАЦИЯ (14), ОНТОЛОГИЧЕСКАЯ МЕТАФОРА (11), СТРОИТЕЛЬСТВО (10), ПУТЬ (4), ВОЙНА (1), ФИЗИКА (1). Его соратник по консервативной партии и преемник на посту премьер-министра Великобритании Тереза Мэй в своей речи использовала метафорические модели: ОНТОЛОГИЧЕСКАЯ МЕТАФОРА (8), ПЕРСОНИФИКАЦИЯ (6), ВОЙНА (4), ЭКОНОМИКА (2), СТРОИТЕЛЬСТВО (2), РЕЛИГИЯ (2), МЕХАНИЗМ (1), СЕМЕЙНЫЕ ОТНОШЕНИЯ (1), ПУТЬ (1).