Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Теоретические основы исследования концептуализации пространства в науке о языке .11
1.1. Онтологический статус категории пространства в лингвистике 11
1.2. Концепт в научной парадигме когнитивной лингвистики 29
1.3. Языковая картина мира, текст и художественная картина мира (ХКМ): система корреляций 46
Выводы по первой главе 64
Глава 2. Объективация художественной картины мира Ч. Диккенса: специфика концепта «пространство» 69
2.1. Концепт «пространство» в английской языковой картине мира 69
2.2. Внутреннее пространство в ХКМ Ч. Диккенса: авторская и персонажная модальность 92
2.3. Внешнее пространство в ХКМ Ч. Диккенса: лингвокультурная специфика репрезентации пейзажа 144
Выводы по второй главе 179
Заключение 184
Библиографический список .190
- Онтологический статус категории пространства в лингвистике
- Языковая картина мира, текст и художественная картина мира (ХКМ): система корреляций
- Концепт «пространство» в английской языковой картине мира
- Внешнее пространство в ХКМ Ч. Диккенса: лингвокультурная специфика репрезентации пейзажа
Введение к работе
Актуальность диссертационной работы обусловливается тем пристальным вниманием, которое современная наука о языке проявляет по отношению к проблемной сфере «человек в языке и язык в человеке». Усиливается интерес к тем аспектам языковой системы, которые обладают наибольшей значимостью в плане возможности моделирования тех или иных мыслительных структур посредством вербализации. Пространство как онтологическая категория, пространственные координаты, в которых существует человек, оказывают определяющее воздействие на его мировосприятие и понимание окружающей действительности, а значит, и себя самого в этом мире. Значительным эвристическим потенциалом обладают в этом смысле те понятийные, ценностные и оценочные составляющие концепта «пространство», которые могут быть выявлены при
анализе художественных текстов конкретного автора, поскольку они дают возможность реконструировать не только фрагмент национальной языковой картины мира, но и личностный образ мира, манифестируемый как в данном тексте, так и в творчестве как целостной системе.
Объектом исследования выступает категория пространства в художественной картине мира Ч.Диккенса.
Предмет исследования - разноуровневые единицы языка, манифестирующие концептуализацию пространства в английской языковой картине мира, а также в художественной картине мира (ХКМ) Ч.Диккенса.
Материалом для исследования послужили английские художественные тексты романов Ч. Диккенса, наиболее значительные в лингвокультурном отношении и в эволюции творчества писателя («Посмертные записки Пиквикского клуба» (1836 - 1837), «Оливер Твист» (1837 - 1839), «Мартин Чезлвит» (1843-1844), «Домби и сын» (1846 - 1848), «Дэвид Копперфилд» (1849 -1850), «Холодный дом» (1852 - 1853), «Тяжелые времена» (1854), «Большие надежды» (1860 - 1861), «Тайна Эдвина Друда» (1870) и некоторые другие). Объем картотеки составил более 3000 контекстов, отражающих особенности концептуализации пространства в художественной картине мира Ч.Диккенса.
Целью диссертационного исследования является комплексное
исследование концептуализации пространства в художественных текстах
Ч.Диккенса в лингвокультурно детерминированных и индивидуально-
авторских экспликациях, обладающих интегральными и
дифференциальными признаками.
В соответствии с поставленной целью предполагается реализация следующих задач:
уточнить онтологический статус категории пространства и ее базового конструкта - концепта в языковой картине мира;
определить особенности структуры концепта «пространство» ХКМ Ч. Диккенса в соответствии с английской ЯКМ и индивидуально-авторскими представлениями писателя;
выяснить специфику комбинаторики авторской и персонажной модальностей в манифестировании внутреннего пространства в ХКМ Ч.Диккенса;
установить лингвокультурные особенности репрезентации внешнего пространства как компонента концепта «пространство» в ХКМ писателя.
На защиту выносятся следующие положения:
1. Онтологический статус категории пространства проявляет
себя, прежде всего, в том, что все концепты, формирующие национальную картину мира и концептосферу, производны от концепта «пространство». Опыт человека, полученный в ходе процесса рецепции окружающего мира, всегда помещается в определенные пространственные координаты, которые имеют антропоцентрический характер.
-
Актуализация пространства в английской лингвокультуре базируется на знаниях и опыте русской лингвокультуры и имеет особенности, которые отражаются в специфике фрагментации действительности на внутреннее и внешнее пространство как соотношение местонахождения объектов. Концепт «пространство» в английской ЯКМ онтологичен по своей сути, что находит своё подтверждение в его манифестировании практически всеми знаменательными частями речи. Концепт «пространство», объективирующий ХКМ Ч. Диккенса, включает пространство, репрезентирующее внутренний мир персонажа, а также внешнее пространство как пейзаж, фон происходящего действия и развития сюжета в целом, которое синкретично взаимодействует с пространством внутренним.
-
Внутреннее пространство персонажа репрезентировано в ХКМ Ч. Диккенса посредством авторской модальности, что позволяет выявить специфику авторского мировосприятия, прежде всего, в отношении к природе, а следовательно, и к человеку. Внутреннее и внешнее пространства в текстах Ч. Диккенса взаимно коррелятивны как на языковом, так и на композиционном уровнях. Имплицитные смыслы художественного текста находят своё выражение как во внутреннем пространстве, эксплицированном через внешнее, так и посредством дополнительных средств: пейзажа, музыки, сопровождающей действие, цветовых и световых маркеров ситуации.
-
Экcпликация в художественном тексте внешнего пространства позволяет писателю охарактеризовать индивидуальную картину мира персонажа, его внутреннего пространства. Комбинаторика авторской и персонажной модальности в этом случае различна, что обусловлено разными когнитивными и эстетическими задачами Ч. Диккенса, однако это не препятствует восприятию и интерпретации аксиологии и философии самого автора. Внешнее пространство в текстах Ч. Диккенса вседа лингвокультурно маркировано: таковы признаки «одомашненности», миниатюрности, безмятежности, что воплощает этический идеал автора. Критерий эмоциональности позволяет типологизировать диккенсовские пейзажи; в текстах также выявляются символические природные образы, имеющие линвокультурную значимость (сад, река, плющ, кладбище, облака, туман).
Методы исследования: методы сплошной выборки, наблюдения и
моделирования, компонентный и контекстуальный виды анализа, метод
лингвистической интерпретации. Комплексное использование методов
позволяет выявить и описать специфику изучаемого концепта в
художественных текстах, которая характеризуется определенными
вариантными особенностями в сравнении с параметрическим концептом «пространство», представленным в языковой картине мира.
Методологическая база исследования основывается на интеграции
достижений лингвистики текста, когнитивной лингвистики и
лингвокультурологии, что дает возможность непротиворечиво реализовать в
исследовательских практиках основные законы, принципы и категории
материалистической диалектики (законы единства и борьбы
противоположностей, перехода количественных изменений в качественные, принципы всеобщей связи явлений, причины и следствия, взаимной обусловленности формы и содержания, категории общего, частного и отдельного и др.).
Общенаучной основой исследования выступает антропоцентрический подход к анализу языкового материала, который предполагает рассмотрение языка как одного из видов общественной деятельности, который демонстрирует отчетливую связь с сознанием социума и процессом коммуникации и детерминирован ими. Язык представляет собой материально-идеальный феномен, существующий объективно, но роль субъекта языковой деятельности тем не менее приоритетна.
Частнонаучная методология определяется его объектом и предметом, а также задачами исследования: её основу составили постулаты когнитивной лингвистики (Е.С. Кубрякова (1988); Р.М. Фрумкина (1998); R. Jackendoff (1983); S. Pinker (1994) и др.), концепции в описании концепта с позиций когнитивного (А.П. Бабушкин (1996); А. Вежбицкая (1996); В.А. Лукин (1993); М.В. Никитин (2004); З.Д. Попова, И.А. Стернин (2001); Степанов (2004); Яковлева (1994)) и лингвокультурного (Н.Д. Арутюнова (1993); С.Г. Воркачев (2001); В.И. Карасик (2002); В.В. Красных (2003); Д.С. Лихачев (1997); В.А. Маслова (2004); Г.Г. Слышкин (2000)) направлений его изучения. Значимое место отводится концепциям языковой картины мира и языковой личности (Ю.С. Апресян (1995); Т.В Булыгина, А.Д. Шмелев (1997); А. Вежбицкая (2001); В.И. Карасик (2002); Ю.Н. Караулов (1987) Е.С. Кубрякова (1988); М. Планк (1966); Постовалова (1988); Б. Рассел (1997); Б.А. Серебренников (1988)), лингвистики текста и теории художественного текста И.В. Арнольд (1981); И.Р. Гальперин (1981); Л.А. Исаева (1996); Т.Г. Хазагеров (1992) и др.), художественной картины мира и художественного концепта (Л.Г. Бабенко (2000); О.Е. Беспалова (2002); Н.С. Болотнова (1992, 1998); Б.М. Гаспаров (1996); Г.В. Колшанский (1990); А. В. Кузнецова (2011, 2012); Р.М. Проскуряков (2000); Ю.С. Степанов, С.Г. Проскурин (1993) и др.), а также учениям об антропоцентричности и онтологизме пространства в языке, мышлении и действительности (М.Д. Ахундов (1982); Г.И. Берестнев (1996); М.В. Всеволодова, Е.Ю. Владимирский (1982); В.Г. Гак (1998); В.С. Гуревич (1982); И.М. Кобозева (1995); Л.В. Кравченко (1996); Е.С. Кубрякова (1997); Л.Б. Лебедева (1997); В.Н. Топоров (1983, 1989); M. Rappoport, B. Levin (1988); J.R. Ross (1985)). В рамки частнонаучной методологической основы диссертации включены также постулаты и результаты исследований творчества Ч. Диккенса (В.В. Ивашева (1954); Н.П. Михальская (1978, 1987); Н.Л. Потанина (1983, 1984, 1985, 1997, 1998); Т.И. Сильман (1958); Л.А. Якименко (1994); M. Andrews (1979) и др.).
Научная новизна исследования состоит в том, что концептуализация
пространства впервые изучается как один из способов отражения
компонентов художественной картины мира Ч. Диккенса в его текстах,
синкретично соединяющий универсальные черты и лингвокультурно
маркированные признаки, что получает дополнительное обоснование при
применении методик когнитивной лингвистики и лингвокультурологии.
Впервые прослеживается определенная эволюция манифестирования тех или
иных образов, входящих в структуру концепта «пространство» в ХКМ
писателя, что позволяет выявить в их составе как устойчивые доминанты, так
и ситуативно, сюжетно либо социокультурно детерминированные
экспликанты. Выявлены функции вербализации внешнего пространства и его
компонентов в воссоздании пространства внутреннего, что позволяет
непротиворечиво описать их синкретичность и интегрированность. На основе
критерия эмоциональности выявлены типы пейзажей, которые
характеризуют внутреннее и внешнее пространства как компоненты концепта «пространство» в ХКМ Ч. Диккенса.
Теоретическая значимость исследования. Диссертационное
исследование вносит определенный вклад в развитие постулатов теории языка, лингвистики текста, семантики, учения о текстовой номинации и референции, теории концепта и художественного концепта. Исследование концепта – параметрирование внутреннего и внешнего пространств по данным языковой картины мира и художественных текстов – позволяет создать целостное описание данной ментальной единицы. Интеграция позиций когнитивной лингвистики и лингвокультурологии акцентирует антропоцентрический характер концепта «пространство» как в ЯКМ, так и в ХКМ Ч. Диккенса.
Практическая ценность диссертационной работы заключается в возможности использования её результатов в курсах теории языка, общего языкознания, когнитивной лингвистики и лингвокультурологии. Выводы диссертации могут быть применены в спецкурсах по английской стилистике, анализу и интерпретации художественного текста, при написании курсовых, квалификационных работ, магистерских и кандидатских диссертаций по смежной проблематике.
Апробация работы. Основные положения работы и результаты исследования обсуждались на заседаниях кафедры общего языкознания Адыгейского государственного университета, были изложены в докладах на Международных научных и научно-практических конференциях (Майкоп, 2016; Уфа, 2017; Санкт-Петербург, 2017 и др.).
По материалам диссертационного исследования опубликовано девять научных статей, включая четыре публикации в журналах, рекомендованных списком ВАК РФ.
Структура диссертации обусловлена её целью, решением
поставленных задач, объектом и предметом исследования: она включает введение, две главы, заключение, библиографический список.
Онтологический статус категории пространства в лингвистике
Пространство и время не существуют автономно друг от друга, отражая всеобщие и неотъемлемые свойства и отношения материальных систем, причем пространственно-временные отношения не являются константами для всей Вселенной, будучи детерминированными взаимным расположением и движением материальных систем. Современная научная парадигма опирается на тезис о трехмерном пространстве, при этом время имеет одно измерение. Совокупность пространственно-временных координат составляет четырехмерный континуум.
Современное миропонимание опирается на приоритет событийно-временных координат, в то время как предметно-пространственные приобретают вспомогательный характер, а «онтология происходящего моделируется в виде системы концептов, конструируемых по данным языка» (Арутюнова 1988: 102).
Свойства пространства обусловлены свойствами материи, поскольку пространство – форма её существования. Общими свойствами пространства и времени признаны: объективность, независимость от сознания; взаимосвязь друг с другом; связь с движением материи; детерминированность структурой и динамикой развития материальных систем; единство дискретности и континуальности; количественная и качественная бесконечность (См.: ФЭС 1986: 1067). Могут быть выделены всеобщие свойства, которые характеризуют пространство и время как отдельные атрибуты материи: 1) протяженность, рядоположенность, протяженность и сосуществование отдельных элементов, что в целом обусловлено структурностью материальных систем); 2) непрерывность; 3) трехмерность.
Специфика пространства проявляется в совокупности его свойств, сводящихся как к симметрии, так и к асимметрии, а также к наличию конкретного объема, размера, формы, взаимного расположения относительно друг друга, местоположения, системы границ.
Современные представления о пространстве опираются на понятия перцептуального, реального и концептуального пространств.
Перцептуальное пространство познается человеком интуитивно посредством его обыденного опыта, в котором не требует доказательств необходимость пространственных представлений. Различные типы ощущений (тактильные, зрительные), присутствующие в любом акте восприятия, создают целостные образы объектов и явлений. Наличие перцептуального пространства обусловливает экстенсивный порядок сосуществования любых ощущений, поскольку этот тип пространства объединяет все виды рецептивной деятельности индивидуума. Экстенсивный порядок предполагает наличие координат (например, справа – слева, высоко – низко, близко – далеко).
Реальное пространство детерминировано в своих свойствах сосуществованием реальных объектов и явлений внешнего мира, тогда как перцептуальное сопряжено с экстенсивным порядком сосуществования ощущений субъекта, которые вызываются этими реальными объектами и явлениями. Таким образом, перцептуальное пространство аккумулирует наши ощущения, восприятия и представления, а реальное пространство содержит эти реальные объекты (и в частности, наши тела в качестве таковых). Значит, перцептуальное пространство репрезентирует реальные пространственные отношения, но имеет субъективный характер, опираясь на особенности восприятия конкретной личности.
Более глубоко и полно познать и описать реальное пространство позволяют «концептуальные пространства» различных наук. При этом важно подчеркнуть, что в настоящем исследовании основной акцент делается на репрезентации физического пространства в семантическом пространстве языка и художественного текста, что и составляет основу формирования концепта «пространство» в языковой и художественной картинах мира. Пространство «всегда заполнено и всегда вещно; вне вещей оно не существует» (Топоров 1989). Е.С. Кубрякова отмечает, что одна из наиболее актуальных сфер в исследовании языка представляет собой установление и описание фрагментации действительности и специфики ее экспликации в языке. Семантика любого высказывания обусловливает исследовательский интерес и к тому фрагменту действительности, который вербализован в этом высказывании либо получил свое обозначение (См.: Кубрякова 1997).
Допонятийное мышление опирается на представление об общем пространстве как о множестве неоднозначно связанных, локально непрерывных пространств (См.: Ахундов 1982). В.С. Гуревич указывает, что категория пространства в сознании человека складывается исторически, отражая реальные пространственные отношения вещей (См.: Гуревич 2000). Познание пространственных отношений отражает развитие сознания в целом, а рецептивная деятельность эксплицирует внеположенность вещей как нахождение любого предмета вне другого предмета при отграничении от него в единых временных координатах (См.: Rappoport, Levin 1988; Ross 1985).
Определенная величина пространства, наряду с внеположенностъю, находит отражение в сравнительных моделях, позволяющих оценить форму, объем, величину относительно каких-либо ориентиров и т.п. Представления о различных формах пространства формируются на основе непосредственного опыта, применимого к предметам в их многообразных отношениях.
Наряду с основными в перцепции зрительными ощущениями исследователи отмечают наличие у человека способности к восприятию пространства вне возможностей зрения, однако ориентирование в пространстве без опоры на зрительные ощущения характеризуется высоким напряжением высшей нервной деятельности.
Анализ характеристик пространства всегда связан с субъективной оценкой. Например, в определении такого признака, как протяженность, важную роль играла ходьба как её естественная мера, «счетчик» пространства и времени (Rieser 1983, Weissenborn 1980). Как меру пространства человек также мог использовать расстояние, на котором можно увидеть / услышать человека, животное, воспринять предмет, явление, определить / сравнить / оценить расстояние, на котором предметы находятся друг от друга и от наблюдателя (См.: Лой 1978), а мера длины описывалась человеком через длину некоторых частей тела (Мурманишвили 1992).
С древности человек строит своё восприятие действительности, сообразуясь не только с различными ощущениями от земных предметов, но и глядя в небо, обращая внимание на небесные тела и различные феномены. Наивное первобытное представление о разделенности мира на небо и землю, о сравнительно небольшом объеме земли с течением времени значительно изменилось, что нашло отражение в опыте современного человека. Эти наивные представления свидетельствуют о важной черте восприятия человеком пространства – фрагментарности, а следовательно, и о дискретности репрезентации, в том числе, в языке и лингвокультуре.
Возможность реконструкции различных сторон когнитивных процессов, изучение соотношения концептуальных структур сознания и единиц языка, которые их объективируют, представляют сферу исследований когнитивной лингвистики.
Существование универсальных понятийных категорий, которые свойственны разным языкам, свидетельствует об общности восприятия, членения и концептуализации мира. Эти категории отражают специфику рецептивной деятельности. Универсальность различных категорий позволяет овладевать иностранными языками, тем не менее, каждый язык оперирует системой понятий, этноспецифических по своему характеру, свойственных только этой конкретной лингвокультуре. Выделение двух уровней категоризации действительности – конкретно-предметного и абстрактно-системного – базируется на понимании синкретичного процесса взаимодействия восприятия как психофизиологического процесса, с одной стороны, и субъективированного процесса проецирования ментальных моделей в ходе реализации рецептиво-когнитивной деятельности на феномены действительности, с другой.
Е.С. Кубрякова, вслед за В. фон Гумбольдтом, указывает, что внешнее многообразие языков не отменяет наличия в них определенных когнитивных универсалий, составляющих некий априорный базис когниции. Категории мысли, выделенные И. Кантом как категории разума, составляют базис, определяющий разнообразие языков, а язык представляет собой базис познания. Категория пространства переживается всеми людьми с позиций психики абсолютно одинаково, однако одни и те же феномены действительности проходят в разных языках различную категоризацию, что детерминирует многообразные формы репрезентации этих явлений и предметов (См.: Кубрякова 1996).
Языковая картина мира, текст и художественная картина мира (ХКМ): система корреляций
Научные изыскания в проблемной сфере язык – знание, язык – сознание, язык – культура обусловливают плодотворное развитие концепции языковой картины мира (ЯКМ) в философской и лингвистической парадигмах (Е.С. Кубрякова, В.Н. Постовалова, Б.А. Серебренников, В.И. Карасик). Ю.Д. Тильман указывает, что определение природы и статуса данного феномена ставит в центр исследовательских интересов решение проблемы разграничения языковой и концептуальной картин мира, поэтому принципиально важны установление их границ и коррелятивные связи (См.: Тильман 1999: 7).
Основой идеи о языковой (наивной) картине мира признано учение В. фон Гумбольдта о «внутренней форме языка», дополненная постулатами гипотезы «лингвистической относительности» Сепира – Уорфа и достижениями американской этнолингвистики; кроме того, важный вклад в учение о ЯКМ вносят разработка неогумбольдтианского понятия “Zwischenwelt” и современные концепции наивной картины мира А. Вежбицкой, Ю.Д. Апресяна и др. Языковые средства позволяют осуществить концептуализацию реального мира (См.: Иваницкий 1991). Г.В. Колшанский указывает, что, не преобразуя действительность, каждый язык эксплицирует единую картину мира посредством своих средств через глобальную семантическую систему (См.: Колшанский 1975). Динамичность концептуальной картины мира сообщает ей возможность постоянных изменений, в то время как ЯКМ консервирует на длительное время мировосприятие предшествующих исторических периодов, включая разного рода ошибки и заблуждения. Например, передача состояния эмоционального подъема зачастую выражается с помощью фразеологизма «воспарить душой», что детерминировано архаическими представлениями о душе, присутствующей внутри человека, которая мыслилась мифологически: она могла покидать тело и перемещаться к небесам (См.: Телия 1996: 359-360). Как продукт когниции человека, ЯКМ формируется на основе его рецептивной деятельности и результатов актов восприятия окружающей действительности: «Индивидуальные восприятия являются основой всего нашего познания, и не существует никакого метода, с помощью которого мы можем начинать с данных, общих для многих наблюдателей» (Рассел 1997); «...через систему восприятия человек получает всю ту информацию, которая направляется на обработку в сознание и на основании которой человек осмысляет действительность, получает знания» (Апресян 1995).
Проблема статуса и природы ЯКМ рассматривается в самых разных ракурсах, но доказанным является тезис о том, что концептуальная картина мира (ККМ) шире и богаче ЯКМ, «поскольку в ее создании участвуют разные типы мышления, в том числе невербальные» (Серебренников 1988: 6). Языковая картина мира является лишь фрагментом общей картины мира, она облекает знания в языковую форму, детерминируя формирование концептуальной картины мира с позиций вербализации.
Таким образом, языковая картина мира – определенная подсистема концептуальной картины мира, в части тех её компонентов, с которыми соотнесены языковые знаки. С таких исследовательских позиций ЯКМ – это знания, закрепленные содержательной стороной форм языка, а также конвенциональными моделями их экспликации, это специфическая система фрагментации мира, способы его категоризации (См.: Булыгина, Шмелев 1997).
Личность получает возможность доступа к различным достижениям культуры – идеям, опыту, технологиям в основном посредством языка и, в гораздо меньшей степени, через другие семиотические структуры. Коммуникативные неудачи в процессе общения обусловлены, прежде всего, наличием дифференциальных признаков концептосфер, и индивидуумов, и целостных культур.
Язык отражает жизнь общества, именно лингвистический опыт становится определяющим в протекании мыслительных процессов, а значит, в формировании менталитета этноса. Кроме того, важное значение для оформления целостной картины мира имеют природа, типичные физические явления, частотные и специфические в конкретном географическом пространстве, а также история нации, влияющая на этническое мировосприятие и на типический национальный характер; быт, который характеризует только конкретное сообщество, определенное поведение народа, его ценностная система, культурные стереотипы и пр. В этой связи Д.С. Лихачев отмечал, что «одна концептосфера может сочетаться с другой – скажем, существует концептосфера русского языка в целом, но в ней есть концептосфера инженера-практика, а в ней концептосфера семьи, а в ней индивидуальная концептосфера. Каждая из последующих концептосфер одновременно сужает предшествующую, но и расширяет ее» (Лихачев 1997: 282). В художественном тексте сходным образом могут взаимодействовать концептосферы различных этносов.
Согласно Ю.С. Степанову, «концептуализированные области», синонимизация с позиций, приведенных выше, представляют собой один из определяющих принципов группировки слов и предметов («вещей») в новых представлениях о культуре наряду с тематическими группами, различного рода рядами и полевыми структурами. Такие явления, принадлежащие одновременно языку и культуре, эксплицируют глубокую мотивированность именований. Ю.С. Степанов указывает, что в культуре не существует духовных концептов в чистом виде, как не существует и абсолютно материальных вещей, т.к. любой культурный феномен включает в себя две стороны – материальную и идеальную (См.: Степанов 1997: 74-75).
Становление национальной концептосферы тесно связано с историческим процессом формирования словарного запаса языка и им обусловлено. Потенциал концепта реализуется в самых разных контекстах: как в текстовом, так и в практическом, применимом в действительности. Л.Ю. Буянова указывает, что «каждый этнос обладает неисчислимым запасом контекстовых концептов, так как появление новых смыслов связано с обобщенным сознанием языковых личностей» (Буянова 1998: 79). Нельзя не согласиться с В.И. Карасиком, который полагает, что концепт как ментальное образование в сознании индивида есть выход на концептосферу социума, т.е., в конечном счете, на культуру, а концепт как единица культуры есть фиксация коллективного опыта, который становится достоянием индивида (Карасик 2002: 139). Концепт как бы «растворен» в некотором контексте / тексте, составляя с ним нерасторжимое единство. Эта ментальная единица может предстать в виде изобразительного мотива, и как легенда либо миф в многообразных вариациях и пр.
Мы «отражаем мир по принципу пиков» (Почепцов 1990: 93), т.е. в нашем сознании отражается не весь мир в целом, а только существенные для Говорящего понятийные доминанты, которые способны наиболее глубоко охарактеризовать мир. Б.А. Серебренников подчеркивает, что «утверждение многих лингвистов и философов, будто язык отражает действительность, основано на недоразумении. Звуковой комплекс, образующий слово, ни к какому отражению сам не способен. Фактически результатом отражения являются концепты, или понятия. Язык связан с действительностью через знаковую соотнесенность» (Серебренников 1988: 6).
Язык представляет собой мощный социальный инструмент, который способен организовать совокупность индивидуумов в этнос, при накоплении определенного культурного багажа, осуществляя консервацию и передачу культурных кодов последующим поколениям постепенно цементирующий нацию, которая характеризуется, прежде всего общностью культурных традиций и языка. Консервация культурных ценностей происходит на всех уровнях языка – лексическом, грамматическом, синтаксическом, а также в сфере идиоматики, паремий, в фольклоре, во всей совокупности словесных произведений (художественной и научной литературе), в формах письменной и устной речи (См.: Тер-Минасова 2000:14).
С позиций антрополога Клиффорда Гирца «концепт культуры существенно семиотичен» и, вопреки постулату когнитивной антропологии о «размещении» культуры в сфере рационального, приближаясь, тем самым, к Виттгенштейну вопреки идее о частном значении, указывает на то, что «культура по своему значению общественная» (Geertz 1973: 12). Такой ракурс понимания культуры акцентирует внимание на обособленности индивидуальных культур, при этом каждая из них может быть рассмотрена как отдельная семиотическая система. Культура характеризуется взаимозависимостью элементов, при этом анализ культуры может проводиться на основании классифицирования её различных элементов. А. Кребер и С. Клакхон отмечают, что «культура состоит из выраженных и скрытых схем мышления и поведения, являющихся специфическим, обособляющим достижением человеческих общностей, воплощенным в символах, при помощи которых они воспринимаются и передаются от человека к человеку и от поколения к поколению. Ядром любой культуры являются идеи... и особенно ценности, передающиеся при помощи традиций» (Kroeber, Kluckhon 1952:161).
Концепт «пространство» в английской языковой картине мира
Проблемная сфера исследования этнокультурной специфики концептов продолжает сохранять свою актуальность. Когнитивная лингвистика основывается на постулате о том, что функция означивания, которая характерна для языковых знаков, получает возможность реализации не в соотнесении этих знаков с внешним миром, а в силу их корреляций с опытом, который лежит в основе знания.
Для современной гуманитарной парадигмы доказанным является факт влияния пространственных представлений на формирование национального менталитета. Так, Г. Гачев указывает на определяющее место географических и геополитических факторов в процессе формирования национального менталитета народов: «Природа, среди которой народ вырастает и совершает свою историю, есть первое и очевидное, что определяет лицо национальной целостности. Она – фактор постоянно действующий. Тело земли: лес, горы, море, пустыни, степи, тундра, вечная мерзлота или джунгли; климат умеренный или подверженный катастрофическим изломам, животный мир, растительность – все это предопределяет и последующий род труда и быта и модель мира» (Гачев 1998: 27). Исследователь делает значимые выводы о роли реального физического пространства в структурировании национальной модели мира. По Г. Гачеву, национальное есть итог исторического развития народа. Применительно к выявлению специфики английской лингвокультуры исследователь заявляет, по крайней мере, три точки опоры: архаика (миф, сага, фольклор, эпос, Библия), классика (Шекспир) и современность (Джойс). Национальную целостность определяет триада Космо-Психо-Логос. Как каждый человек – единство трех сущностей (тело, душа и дух), так и всякая национальная целостность есть единство местной природы (Космос), характера народа (Психея), склада мышления (Логос). Эта концепция отчасти отсылает к гипотезе Сепира – Уорфа, благодаря постулатам которой были описаны характерные черты национального мышления на основе сопоставления структур, грамматики и лексики различных языков. Г. Гачев, однако, указывает, что сам язык является частью целостной ткани национального Космо-Психо-Логоса и манифестирует его жизнь (Гачев 1994: 63). Одной из задач настоящего исследования является выяснение репрезентации лингвокультурного компонента в структуре изучаемого концепта.
Универсальные свойства пространства как одного из основополагающих онтологических концептов были представлены в нашей работе (См. п.1.2). Здесь укажем дополнительно, что некоторые из характеристик пространства могут быть детерминированы конкретной лингвокультурой, т.е. они имеют разную степень экспликации в пределах той или иной лингвокультурной общности (например, открытость, протяженность, предельность, близость). Так, один из облигаторных компонентов – пространственная ориентация – всегда маркирована лингвокультурно, т.к. определяет порядок пространственного расположения объектов, расстояние между ними и характер их движения. Образная составляющая пространственной ориентации предстает как некое физическое пространство, воспринимаемое субъектом и «наполненное» предметами, причем для этого аспекта важно не только месторасположение этих предметов относительно друг друга, но и по отношению к самому субъекту рецептивной деятельности; понятийная составляющая образует единство релевантных признаков пространства и их вербализации. Подчеркнем, что ценностная составляющая пространственной ориентации оказывается нулевой, т.к. ориентационная система человека не маркирована оценочно.
Окружающий мир, существуя объективно, воспринимается человеком сквозь призму культуры, которая претерпевает трансформации ввиду субъективности самого рецептивного процесса. Поэтому, как указывалось в главе первой, ЯКМ имеет универсальные черты, общие для всего человечества, черты культурно-специфические - «некоторую культурную «сердцевину», единую для всех членов социальной группы или общности» (Леонтьев 1997: 273), а также индивидуальные черты, характеризующие отдельную языковую личность (Леонтович 2002: 146).
В совокупности концептов, образующих ЯКМ, особую роль приобретают те, что служат онтологическими ориентирами, к числу которых относится концепт «пространство» и составляющие его компоненты пространственной локализации и пространственной ориентации. Концепт «пространство» по своему характеру – сложный концепт, который осознается и переживается в тесном единстве с конкретными понятиями, причем «Дейктическая триада «Я – здесь – сейчас» конкретизируется в языке как программа развертывающихся категориальных кластеров» (Карасик 2002: 106), поскольку первичной здесь оказывается связь между пространственным и временным дейксисом.
Сочетание лингвокогнитивного и лингвокультурологического подхода, применяемое в данном исследовании, позволяет исследовать концепт «пространство» в его лингвокультурной и индивидуально-авторской объективации. Лингвистика связывает проблему «пространство и язык» со сферой субъективного восприятия действительности, с когницией человека и со спецификой репрезентации результатов этой деятельности в языке (Кравченко 1996а, 1996б); в исследованиях активно используется понятие пространственного ориентира, «локуса», под которым понимается пространство, относительно которого определяется местонахождение предмета (действия, признака) или самого субъекта; на конкретном материале показывается, что язык характеризует пространство «обжитое» (Яковлева 1994).
Процесс отражения в сознании отдельного предмета и локуса как имеющего границы пространства и манифестирование его в языке активно изучается современной наукой о языке на материале художественных текстов (Лотман 1972, 1997; Прокофьева 2000; Топоров 1983, 1989; Чернейко 1995, 1997 и др.). Фрагмент ЯКМ, эксплицирующий пространственные отношения и концепт «пространство», в различных языках имеет разные способы вербализации и может быть представлен на определенном этапе развития языка достаточно полно, т.к. «языковая картина мира представляет собой статичное, относительно стабильное нонперсональное образование, в основных своих позициях стандартное для всех носителей данного языка и культуры и мало изменяющееся в пределах жизни двух – трех поколений» (Караулов 2001: 129). Так, в отечественной лингвистике довольно полно исследованы конкретные способы репрезентирования пространственных отношений различной частеречной принадлежности (существительные, прилагательные, наречия, предлоги), а также синтасические модели, которые призваны эксплицировать местонахождение / движение предмета и пр. Исследования зарубежных лингвистов направлены в основном на описание и анализ дейксиса и адъективов, репрезентирующих пространственную локализацию, однако детальный анализ семантики локативных предикатов, фразеологизмов и паремий с пространственной структурой пока в её научной парадигме не представлен.
По мнению И.М. Кобозевой, вербализация пространственных отношений манифестирует стандартно-бытовое понимание пространства, для которого характерны следующие черты:
1) неразрывная связь с вещами (материальными объектами). Описание пространства, характерное для обыденной жизни (ландшафт, интерьер или «то, что лежит на столе»), по своей сути, – перечисление размещающихся в нем «вещей» с указанием ориентации одной вещи относительно другой и / или относительно наблюдателя. Вещи организуют пространство, конституируют его;
2) дискретность, членимость на отдельные фрагменты, структурность. Характерное для научного понимания представление о континуальности пространства в обыденном сознании не отражено; 3) приоритет топологических свойств объектов над метрическими.
Обыденное описание пространства не включает точные параметры размера, расстояний между объектами, угловых мер и т.п. Предлоги, имеющие пространственное значение, представляют собой основные экспликанты пространственных отношений в языке и фактически «идеализируют пространственные характеристики объектов и схематизируют отношения между ними» (Кобозева 1995: 154- 155).
И.М. Кобозева разрабатывает пошаговую процедуру описания пространственных отношений, определяя её как «грамматику описания пространства»: так, подробно прокомментированы методологически важные тактики описания и рабочие понятия (форма объекта, выбор ориентира, композиционные стратегии) (Кобозева 1995).
Внешнее пространство в ХКМ Ч. Диккенса: лингвокультурная специфика репрезентации пейзажа
Нельзя не согласиться с мнением Г. Гачева о том, что культуре Англии присуща наивысшая степень универсализма из всех культур Евразии, т.к. в ней интегрированы все возникшие когда-либо в евразийской культуре принципы. Английская ментальность характеризуется плюрализмом и толерантностью, что выгодно отличает её от других этнических миров, более жестких в подходах к идеологии. Г. Гачев подчеркивает в этой связи, что, для того «чтобы сосуществовать вместе и не вытеснять друг друга, все эти принципы и идеи должны были несколько умалить свою силу, глубину, ослабить творческую страсть» (Гачев 1998: 158). В этом тезисе есть и скрытое противоречие, т.к. сам исследователь приводит пример исключительного таланта У. Шекспира. Тем не менее, в качестве одной из отправных точек для настоящего исследования это авторитетное мнение очень важно.
Для современной научной парадигмы уже общеизвестным и доказанным является постулат о тесном взаимодействии этноса с тем ландшафтом, в котором протекает его развитие, поэтому один из первых и наиважнейших факторов, который детерминирует менталитет и культуру этноса, является природное, внешнее пространство. Именно поэтому и объективация этого внешнего пространства в языке приобретает определяющую лингвокультурную специфику в национальной картине мира: именно в особенностях природы следует искать основу конкретной лингвокультуры – «образный арсенал национальной культуры (архетипы, символы), метафорика литературы, сюжеты искусства – все весьма стабильные» (Гачев 1998: 27). Любой язык манифестирует собственную «субъективную реальность» как результат процесса объективации идей, образов, реалий в их этнокультурном своеобразии.
С этих позиций изучение репрезентации концепта «пространство» в ХКМ Ч. Диккенса, по определению, должно иметь не только индвидуально- авторские, но и лингвокультурные особенности. Поскольку пейзаж как основной элемент внешнего пространства оказывает значительное эмоциональное воздействие на реципиента художественного текста, через эту эмоциональную сферу проявляются и этноспецифические особенности восприятия и отражения природного мира. Так, В.А. Кухаренко подчеркивает, что картины природы всегда эксплицируют внутренний мир автора, «через них человек передает свое мироощущение, свою философию жизни» (Кухаренко 1988: 138). Любой продуцент художественного текста – всегда член определенного лингвокультурного сообщества, поэтому он намеренно / ненамеренно транслирует через свои тексты и концептосферу своего народа, а также его национальную картину мира. Именно поэтому столь важным оказывается восприятие произведений художественной словесности «извне», реципиентом, не являющимся носителем лингвокультуры автора.
В воссоздании в художественном тексте природы, внешнего пространства вообще всегда ощутимы не только индивидуальные черты автора, психологические особенности личности и ситуативные аспекты, связанные с «сиюминутностью» восприятия, но ориентирование на определенную, прежде всего, национальную традицию в отношении к природе, либо сознательный отказ от следования конкретной традиции, причем такой «нулевой знак» также является для моделирования ХКМ определяюще важным.
Установлено, что литература XVIII в. изображает внешнее пространство, прежде всего, пейзаж, сообразуясь с некоторым набором мотивов: так, рационализм XVIII в. стимулировал прагматическое отношение к природе, которое мы можем видеть, например, в «Робинзоне Крузо» (1719-1721) Д. Дефо (1660-1731). Проза некоторых писателей реализует преимущественно декоративную функцию пейзажа (Г. Филдинг (1707-1754), С. Ричардсон (1689-1761)). Готический роман включает обычно образы, которые присутствуют и в сентиментальной и кладбищенской поэзии: здесь типичны псевдоитальянские пейзажи с мрачными замками на вершинах неприступных гор и грозными ущельями, и здесь природа служит нагнетанию эмоционального напряжения, предвещая конкретные события. Поэтизации природа подвергается в «Покинутой деревне» (1770) и «Векфильдском священнике» (1766) О. Гольдсмита (1728-1774), здесь она наполняется содержанием жизни людей, живет с ними и для них. На этой многообразной основе в XVIII в. возникает идеал философского уединения, в основе которого постулат об отчужденности человека в социуме, об обретении своей цельности именно в природе в противоположность выхолащиванию души в цивилизации (Ср. концепцию «естественного человека» Ж.-Ж. Руссо), причем это единение с природой понимается не как бегство из общества, самоизоляция, а как открытие природного в себе самом. По мере того, как этот идеал всё более отдаляется и оказывается недостижимым, возникает потребность бежать из «душных городов». Романтизм сменяет уединение одиночеством, усиливая противопоставленность природы и цивилизации. В английской литературе XVIII в. (Дж. Денхам, Л. Поуп, Дж. Дайер, М. Грин, Дж. Гей, Д. Дефо, С. Ричардсон, Г. Филдинг) данная оппозиция проявляет себя как противопоставление столицы и провинции, провинции приписывается, само собой, естественность, покой и уединение, что приближает человека к природе самого мировосприятия. Тем самым, внутренний мир оказывается поставленным в зависимость от мира внешнего, что в целом подтверждает основанность культуры XVIII в. на концепциях эпохи Просвещения. Вследствие вышеперечисленных факторов в литературе акцентирована роль визуальных образов, наглядности, в том числе и в развитии сюжетности. Контакты человека и природы, безусловно, призваны продемонстрировать их неразрывную связь и сходство, выявить эмоциональное богатство внутреннего пространства героев, обеспечив гораздо более значительную роль пейзажа, нежели та, которая отводилась ему в структуре художественного текста ранее. Причем здесь наиболее явными становятся два направления развития пейзажа: в сентименталистской поэзии и в романе.
Для английской культуры одним из определяющих аспектов в восприятии природы становится эстетика английского парка, который по возможности обязан создавать иллюзию неокультуренной природы как такого внешнего пространства, которого не касалась человеческая рука, где никак не была реализована его деятельность по благоустройству окружающего мира. Именно поэтому канон пейзажного сада (английского парка) отменяет ограду, т.к. парк должен незаметно переходить в неприукрашенную природу, сливаясь с ней. Тем самым, эстетика английской парковой культуры недвусмысленно заявляет о слиянии природного начала и человека как в его восприятии окружающего мира, так и в нем самом. Идеологические источники пейзажного парка указаны Д.С. Лихачёвым: это сенсуализм Дж. Локка, психологические теории Д. Юма, идеи А.Э.К. Шефтсбери (1671 - 1713) с его знаменитой формулой: «Сады и рощи - внутри нас» (См.: Лихачев 1991). Н. Певзнер отмечает взаимосвязь английских пейзажных садов и представлений о свободе в английской культуре (Певзнер 2004), определяя в качестве детерминирующего, помимо прочих, климатический фактор. Именно пейзажные сады во многом сформировали в Англии и восприятие природы. В целом это обусловлено общим историко-культурным процессом, специфика которого определяется через оппозицию природа - культура, в разные эпохи имеющие различные акценты и интерпретации.
Ч. Диккенс также обосновывает своё обращение к природе, внешнему пространству, пейзажу требованиями современной ему культуры, и с этих позиций весьма плодотворным оказывается лингвокультурологический ракурс моделирования концепта «пространство». Важно подчеркнуть, что, вслед за своими предшественниками, писатель также обращается как к городскому, так и к сельскому пейзажам, прежде всего, с целью выявления приоритетности какой-либо из обозначенных сфер в формировании эмоциональности героев и их внутреннего мира в целом.
В качестве одного из основополагающих принципов романтизм утверждает национальную самобытность, и в этом смысле Ч. Диккенс следует за романтиками. Его ранний успех, видимо, и был обеспечен именно этим национальным компонентом, именно он одним из первых среди английских авторов обращается к бытовым жанровым зарисовкам, а также к пейзажным фрагментам, которые оказываются тесно взаимосвязанными не только в сфере литературы, но и в сфере живописи, которая до определенной поры оказывает определяющее влияние на английскую поэзию и, отчасти, прозу.
Ч. Диккенс достигает поистине высот мастерства в изображении и городского, и сельского пейзажей, уделяя обоим видам особое внимание. Ему удается создать иллюзию собственного знания страны за счет подробного воссоздания внешнего пространства во всех подробностях, характерных для той или иной местности, для того или иного интерьера. В этом отношении внешнее пространство у Ч. Диккенса лингвокультурно обусловлено: его пейзажи одомашнены, ухожены. Все тексты содержат различные маркеры привязанности писателя к родному. По всей видимости, идеал семейной жизни, спокойной, гармоничной и упорядоченной, находит своё отражение именно в объективации концепта «пространство», в частности, в описании пейзажей родной Англии.