Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Сказочный дискурс в свете современных научных тенденций .
1.1. Понятие и типологии дискурса как современного научного феномена
1.2. Сказочный дискурс как объект исследования
1.2.1. Генезис сказочного дискурса
1.2.2. Понятие и характеристики сказочного дискурса
1.3. Сказочный дискурс в функциональном подходе
1.3.1. Стилистика сказочного дискурса
1.3.2. Прагматика сказочного дискурса
Выводы к главе 1
Глава 2. Номинация персонажей как лингвопрагматический феномен
2.1. Феномен номинации в лингвистике
2.2. Виды номинации
2.3. Виды номинатов
2.4. Функциональный аспект номинации
2.5. Особенности номинации как компонента дискурсивной
практики
Выводы к главе 2
Глава 3. Номинация персонажей в британском сказочном дискурсе ..
3.1. Номинация человеческих персонажей в сказочном дискурсе
3.1.1. Онимные номинации человеческих персонажей
3.1.2. Апеллятивные номинации человеческих персонажей
3.2. Номинация анималистических персонажей в сказочном дискурсе ..
3.2.1. Анимализм как неотъемлемая часть сказочного дискурса
3.2.2. Номинации персонажей домашних животных
3.2.3. Номинации персонажей диких животных...
3.3. Номинация демонологических персонажей в сказочном дискурсе
3.3.1. Характеристика категории вымысла британской сказки
3.3.2. Номинации мифологических демонологических персонажей
3.3.3. Номинации окказиональных и религиозных демонологических персонажей Выводы к Главе 3 Заключение
Список использованной литературы
- Генезис сказочного дискурса
- Виды номинатов
- Номинация анималистических персонажей в сказочном дискурсе
- Номинации мифологических демонологических персонажей
Введение к работе
Актуальность исследования. Вопрос функционирования номинаций персонажей в сказочном дискурсе требует особого внимания современных лингвистов, так как этот материал исследования представляет собой вневременной пласт информации, который способен раскрыть корни существующих материальных и идеальных реалий народа, а также особенности социальных, политических и экономических процессов современности, не говоря уже об обосновании проявлений специфики современной языковой личности британского народа. Сказочный дискурс изучен к настоящему моменту только фрагментарно, поэтому назрела необходимость междисциплинарных, а также более комплексных исследований.
Лингвопрагматический подход в данной работе, применяемый в сочетании с этнолингвистическим анализом, дает возможность реализовать многоаспектное исследование системы номинаций в тексте сказки и прийти к важным для парадигмы научного знания о языке и картине мира народа выводам. Кроме того, природа исследования архетипов, символов и стереотипов, зашифрованных в номинативных единицах, обуславливает значимость сделанных выводов, которые представляют большой интерес для антропоцентрической научной парадигмы.
Степень разработанности проблемы. История изучения фольклора и, в частности, сказки довольно долгая; сказка рассматривалась учеными с позиций лингвокультурологии, этнолингвистики, этнологии, истории, фольклористики, однако в научном аппарате до сих пор не существует ни абсолютной унификации терминов, ни единой системы научных подходов. Многие ученые провели глубокие исследования и внесли значительный вклад в отдельные области знания о сказке. Так, исследования происхождения, структуры и мотивов сказки проводились В.Я. Проппом (1986, 1998, 2000, 2001); его работы и выводы были дополнены такими крупными исследователями сказки, как П.Г. Богатырев (1971);
В.П. Аникин (1977); В.М. Жирмунский (1979); А.Н. Веселовский (1989); В.П. Кербелите (1989); А.А. Кретов (1994); Е.М. Мелетинский, С.Ю. Неклюдов, Е.С. Новик (1994). Стилистику сказки изучали В.А. Бахтина (1972); С.Б. Адоньева (2000); М.А. Венгранович (2006); Т.Н. Астафурова, Н.А. Акименко (2016) и др.
Фольклористические исследования, пограничные с дискурсивным анализом
сказки, а также строящиеся на его принципах, связаны с анализом
прагматического содержания конкретных сказок и других фольклорных форм:
такого рода работами занимались А. Дандес (1980), Б.Н. Путилов (2003),
С.Б. Адоньева (2004), Е.Е. Левкиевская (2007), Л.В. Эпоева (2007),
Л.П. Прохорова (2012), Ф.К. Уракова (2015) и др. Этнолингвистический аспект сказки раскрывается в работах А.В. Смирнова (2006), О.А. Плаховой (2007), А.А. Константиновой (2011) и др. Сказочному дискурсу как сфере синтеза лингвистики, прагматики, фольклористики, психологии и этнологии были посвящены исследования сказки последних лет, например, работы И.С. Соборной (2004), Н.А. Акименко (2005а), Н.В. Мамоновой (2015) и др.
Теория номинации представляется хорошо разработанной в отечественном языкознании с лингвистических позиций, она изложена в работах таких лингвистов, как А.В. Суперанская (1973), И.Р. Гальперин (1974), Г.В. Колшанский (1976), А.А. Уфимцева (1977), Е.С. Кубрякова (1977), В.Н. Телия (1977), В.Г. Гак (1977), Б.А. Серебренников (1977), В.Д. Бондалетов (1983), М.Э. Рут (1992), Н.В. Виноградова (2001), А.Ф. Лосев (2008), В.В. Катермина (2016) и др. Специфичными аспектами номинации персонажей разножанровых текстов занимались такие исследователи, как И.А. Маринина (2003), О.Н. Гуцалюк (2010), И.А. Петрова (2011), Ю.В. Елисеева (2015) и др.
Объектом исследования являются номинации персонажей в британском сказочном дискурсе.
Предметом изучения стали лингвопрагматические и этнолингвистические особенности номинаций персонажей сказочного дискурса Англии, Шотландии, Ирландии и Уэльса.
Цель исследования состоит в выявлении лингвопрагматических
особенностей английских номинаций сказочных персонажей и описании выполняемых ими функций в сказочном дискурсе, а также рассмотрении этнолингвистической специфики, иллюстрирующей национально-культурную парадигму Англии, Шотландии, Ирландии и Уэльса, и различий картин мира их народов.
Цель работы предполагает решение следующих задач:
-
определить особенности функционального подхода к сказочному дискурсу, представить характеристики сказочного дискурса, существенные для лингвопрагматического и этнолингвистического анализа его единиц;
-
изучить природу номинации как языкового и лингвопрагматического феномена, проанализировав функциональный потенциал номинаций в зависимости от их плана выражения и плана содержания;
-
провести исследование номинаций человеческих персонажей британского сказочного дискурса и выявить причины наибольшего разнообразия данного блока по сравнению с другими целевыми блоками с помощью классификации и анализа механизмов смыслообразования;
-
проанализировать номинации анималистических персонажей и идентифицировать роли персонажей-животных в британском сказочном пространстве, выявить их основные характеристики;
-
определить доминанту смысла номинаций демонологических персонажей британского сказочного дискурса, проследить их происхождение и описать специфику каждого типа;
-
выявить этнолингвистическую специфику картины мира английского и кельтских народов (ирландцев, валлийцев и шотландцев) при помощи анализа номинации персонажей в британском сказочном дискурсе.
Рабочей гипотезой мы считаем положение о том, что применение лингвопрагматического подхода в сочетании с этнолингвистическим анализом позволит реализовать комплексное исследование номинаций как цельного
доминантного компонента британского сказочного дискурса, раскрывающего его лингвистический, лингвопрагматический и этнолингвистический научный потенциал.
Научная новизна работы заключается в том, что в ней впервые произведен лингвопрагматический анализ полной номинационной парадигмы персонажей британского сказочного дискурса с акцентом на ее прагматические и этнолингвистические аспекты. Комплексное описание номинаций человеческих, анималистических и демонологических персонажей, не представленное до сих пор в лингвистических науках, раскрывает суть прагматики и семантики сказочного дискурса гораздо шире, при том, что картина мира народа не может быть выражена изолировано одной категорией персонажей.
Данное исследование приводит к следующим основным результатам: дано описание особенностей функционального подхода к сказочному дискурсу, установлены особенности функционирования номинаций сказочных персонажей и типы их дескриптивности, произведена их классификация, выявлена этнолингвистическая специфика изучаемых единиц.
Теоретическая значимость диссертации заключается в том, что она вносит вклад в исследование номинации как одного из ключевых компонентов дискурса, систематизирует различные подходы к изучению фольклора и сказки, использует эту информацию для развития теории сказочного дискурса и описывает британский сказочный дискурс как самобытное коммуникативное образование. Исходя из этого, данная работа углубляет этнолингвистическое знание в области описания картины мира Британии и британских народов (английского и кельтских) в частности. Исследование обобщает и дополняет знания о парадигме персонажей британского сказочного дискурса, а также развивает такие направления современной науки, как лингвопрагматику и этнолингвистику.
Практическая ценность исследования состоит том, что материалы работы могут найти применение в разработке и практике преподавания университетских курсов по теории языка, стилистике, лингвокультурологии, этнолингвистике,
лингвопрагматике, в спецкурсах по интерпретационному анализу текста и межкультурной коммуникации; кроме того, результаты исследования могут быть использованы в качестве источника практического материала при составлении словарных статей или учебных пособий.
Теоретической базой диссертации послужили концепции теории языка, представленные в рамках отечественных и зарубежных исследований по следующим направлениям:
– теория дискурса (ван Дейк, 2000; Дресслер, 1978; Карасик, 1998, 2002; Касавин, 1998; Кашкин, 2010; Кибрик 2003; Красных, 2003; Лучинская 2002; Миронова, 1997; Олянич, 2007; Тхорик, Фанян, 2011; Филлипс, Йоргенсен 2004; Labov, Walwtzky, 1997; Schiffrin, Tannen, Hamilton, 2003; Mann, Matthiessen, Thompson, 1992; и др.);
– фольклористические исследования и теория сказки (Акименко, 2005; Алещенко, 2008; Богатырев, 1971; Веселовский, 1989; Гришучкова, 2011; Жирмунский, 1979; Кербелите, 1989; Кретов, 1994; Леви-Стросс 2001; Мауткина, 2006; Мелетинский, Неклюдов, Новик, 1994; Пропп, 1976, 1986, 2000, 2001; Путилов, 2003; Bettelheim 1976; Dorson 1963; Dundes, 1971; Sims, Stephens, 2011 и др.);
– теория номинации (Арутюнова, 1999; Бондалетов, 1983; Бондарева, 2010; Виноградова, 2001; Гак, 1977; Гальперин, 1974; Завьялова, 2007; Катермина, 2016; Колчина, 2010; Колшанский, 1976; Лосев, 2008; Матезиус, 1967; Мягкова, 2000; Нахимова, 2007; Пазухин, 1979; Перельгут, 2009; Рут, 1992; Серебрякова, 2016; Суперанская, Сталтмане, Подольская, Султанов, 2007; Титова, 2005; Уфимцева, Азнаурова, Кубрякова, Телия, 1977; Щерба, 2004; Эмер, 2011; Buhler, 1934; Morris 1946; Sweet, 1892 и др.);
– исследования сказочного дискурса (Ковальчук, 2010; Мамонова, 2015; Миронова, 1997; Соборная, 2004; Zipes, 2007 и др.).
Методы исследования, используемые для решения поставленных задач,
представлены как общенаучными методами (наблюдение, описание,
сопоставление, анализ и синтез, обобщение), так и специальными
лингвистическими, включающими контекстуально-семантический анализ,
дефиниционный анализ, метод дискурс-анализа, интерпретативный метод, метод лингвистического моделирования, семасиологический и ономасиологический методы, а также приемы классификации и количественного анализа.
Материалом исследования послужили тексты английских (“English Fairy Tales and More English Fairy Tales collected by J. Jacobs”, “English Folktales” edited by D. Keding, A. Douglas) и кельтских (“Celtic Fairy Tales and More Celtic Fairy Tales collected by J. Jacobs”, “Scottish Fairy and Folk Tales collected by Sir G. Douglas”) сказок общим объемом более 1500 страниц. Эмпирическую базу исследования составили 3547 номинативных единиц, как онимов, так и апеллятивов в микро- и макроконтекстах.
Положения, выносимые на защиту:
-
Стилистика и прагматика являются доминантными сферами функционального подхода в изучении сказочного дискурса. Стилистические характеристики сказочного дискурса выражены эксплицитно, на языковом уровне, отражая в первую очередь обобщенный и символический характер сказки, тогда как прагматические характеристики имплицитны, обусловлены невербальными компонентами дискурса и заключают дискурс в рамки конкретных коммуникативных ситуаций.
-
Природа номинации как языкового феномена в сказочном дискурсе тесно связана как с коммуникативной, так и с когнитивной и гносеологической функциями языка; вместе с тем, номинация является онтологическим инструментом синтеза языковой, идеальной и материальной сущности компонентов реальности. Функционально-прагматический потенциал номинаций определяется их структурной и семантической природой: номинации в микроконтексте выполняют символическую функцию, номинации в макроконтексте – дескриптивную, прямая номинация – номинативно-
дифференцирующую и сигнификативную, вторичная номинация –
дескриптивную и стилистическую функции.
-
Многослойность и разноплановость блока номинаций человеческих персонажей выражена в том, что набор данных единиц можно разделить на апеллятивный и онимный секторы, а также в этнически обусловленной разнице номинативных корпусов сказок британских народов и разнообразии онтологических категорий, на основе которых проводится классификация номинаций (видовая принадлежность, возраст, национальность, внешность, интеллект, характер, поведение, мораль, семья, социальный статус, профессия, финансовое положение). Широта диапазона смысла номинаций человека определяется разной степенью импликативности онимов и семантическими компонентами апеллятивов, в значении которых расширение смысла возможно за счет коннотаций, символичности и стилистической образности.
-
Дескриптивность как основная характеристика номинаций анималистических персонажей складывается из аллегорической, экстерьерной и символьной роли таких номинаций в дискурсе. В первом случае персонажи-животные являются инструментами для моделирования явлений других категорий (модель общества, характеристики личности), во втором – элементом описания окружающего мира или персонажа, в третьем – символьным выражением подразумевающейся ситуации или характеристики явления или персонажа. Специфика подбора анималистических персонажей сказками разных британских народов отражает особенности жизненного уклада и указывает на ключевые образы картины мира конкретной этнической группы.
-
Доминантной характеристикой блока номинаций демонологических сказочных персонажей является вымышленность. Вымысел в сказочных номинациях может иметь религиозное, мифологическое и окказиональное происхождение, что выступает определяющей чертой для выявления других важных характеристик этого блока. Такими характеристиками являются
каноничность для религиозных, системность для мифологических и
формальность для окказиональных демонологем.
6. Этнолингвистическая специфика картины мира английского народа заключается в наличии в сказочных текстах частотных номинаций по профессиональной принадлежности, говорящих о более высоком, чем у кельтских народов, уровне экономического и социально-политического развития, номинаций домашних животных, иллюстрирующих отчуждаемость цивилизации от дикой природы и развитии сельского хозяйства. Стилистическая насыщенность тропами и художественными описаниями свидетельствует о более позднем создании текстов английских сказок. Сказки кельтских народов демонстрируют противоположную тенденцию: номинации человеческих персонажей указывают на патриархальный жизненный уклад; анималистических – о близости к дикой природе и склонности к мистике; большое количество архетипичных, аллегорических и символьных номинаций в микроконтексте говорит о древнем происхождении сказок и преобладании магических мотивов.
Апробация работы. Основные положения и выводы диссертационного исследования были апробированы на международной (Томск 2015) и всероссийских (Таганрог 2012, Томск 2012, Екатеринбург 2013, Махачкала 2014) конференциях, в сборниках научных трудов (Тольятти 2015; Краснодар 2015, 2017), в периодических изданиях, рекомендованных ВАК РФ (Тамбов 2015, 2016; Волгоград 2016). Всего по теме исследования опубликовано одиннадцать работ, из них три статьи в изданиях, рекомендованных ВАК Министерства образования и науки РФ, общим объемом 5,32 п. л.
лексикографических изданий, списка источников практического материала.
Генезис сказочного дискурса
Согласно Л. Филлипс и М.В. Йоргенсен, «дискурс – определяемый как использование языка в повседневных текстах и общении – является динамической формой социальной практики, которая строит социальный мир, личности и идентичности» (Филлипс, Йоргенсен 2004, 185). Упор на социальном контексте актуализации феномена делает в своих исследованиях и Е.С. Кубрякова, считающая, что дискурс предстает формой общения людей, языком в действии. При этом язык выступает исходным материалом, а речь – способом его актуализации (Кубрякова 2000). Т.А. ван Дейк приводит следующие дефиниции данного термина: в широком смысле он определяет дискурс как комплексное коммуникативное событие, происходящее между участниками коммуникативного действия в определенном пространственном, временном, социальном и др. контексте. В узком смысле дискурс предстает в качестве вербального продукта коммуникативного действия, воспринимаемого реципиентами. В данном случае, дискурс часто отождествляется с текстом или разговором в письменной или, соответственно, речевой форме. Однако разница между текстом и дискурсом в данном случае заключается в том, что текст является абстрактной и формальной конструкцией, дискурс же понимается как различные формы ее актуализации с учетом экстралингвистических факторов и особенностей ментальности участников коммуникативного действия. Говоря о других контекстах употребления термина «дискурс», Ван Дейк выделяет дискурс как конкретный разговор; дискурс как тип разговора; дискурс как жанр; дискурс как социальная формация (когда данный термин применим к определенному историческому периоду, социальному слою или к целой культуре) (Дейк 1998, URL).
Лингвистический энциклопедический словарь под редакцией В.Н. Ярцевой определяет дискурс как феномен, неразрывно связанный как с базовыми понятиями лингвистики, так и ппрагматической составляющей понятия: дискурс – «связный текст в совокупности с экстралингвистическими – прагматическими, социокультурными, психологическими и другими факторами; текст, взятый в событийном аспекте; речь, рассматриваемая как целенаправленное социальное действие, как компонент, участвующий во взаимодействии людей и механизмах их сознания (когнитивных процессах)» (Арутюнова 1998, 136-137). Таким образом, дискурс существует внутри прагматической ситуации, определяющей его связность, коммуникативную цель, коннотации, что, в конечном итоге, служит основанием для интерпретации дискурса. В то же время, прагматический аспект выражен и во внимании к участникам коммуникации, что определяет структуру и связность дискурса в зависимости от их психологических, социокультурных и этнографических особенностей. Все приведенные выше определения так или иначе затрагивают две стороны феномена: лингвистическую и экстралингвистическую. Формулировку этой идеи мы находим в работе В.В. Красных. Исследователь описывает двойственную природу дискурса следующим образом: «Дискурс имеет два плана – собственно лингвистический и лингвокогнитивный. Первый связан с языком, манифестирует себя в используемых языковых средствах и проявляется в совокупности порожденных текстов (дискурс как результат). Второй связан с языковым сознанием, обусловливает выбор языковых средств, влияет на порождение (и восприятие) текстов, проявляясь в контексте и пресуппозиции (дискурс как процесс)» (Красных 2003, 114). Таким образом текст, имея лингвистическую сущность, представляет собой результат дискруса как процесса и воплощает дискрус как результат, и, рассматриваясь изолированно от прагматического, когнитивного компонента дискурсивного явления, отличается от дискурса как в рамках «часть и целое», так и по аналогии «предмет – изображение предмета».
Учитывая сделанные наблюдения и выводы, мы приходим к рабочему определению дискруса, соглашаясь с В.В. Красных: дискурс – это процессуальная совокупность коммуникативных практик с определенной тематикой, все компоненты которой открыто или имплицитно отражены в блоке текстов, возникших в результате когнитивной и лингвокогнитивной деятельности участников этих практик.
Важно также отметить, что, являясь определяющими в процессе создания текста, дискурсивные факторы влияют на выбор языковых составляющих, таких как грамматические конструкции, лексические и даже фонетические единицы. Исходя из таких наблюдений, можно отметить, что для того, чтобы дискурс мог выполнять свою прагматическую функцию, необходимо наличие определенной структуры и связности.
Связность дискурса обеспечивается наличием структуры, которая подчиняется общим принципам структурирования. Опираясь на результаты исследований отечественных и зарубежных ученых, можно выделить два основных уровня дискурса: макроструктура и микроструктура. Так, формулировкой принципов макроструктуры занимались Е.В. Падучева (2001, 2004), А.Н. Баранов и Г.Е. Крейдлин (Баранов, Крейдлин 1992) и др. Согласно ТА. ван Дейку, целью введения такого понятия, как макроструктура, является абстрактное описание сути дискурса, а значит, определения его глобальной связности (Дейк 2000). Следовательно, макроструктура дискурса глобальна и представляет собой совокупность его крупных составляющих, при этом общая связность дискурса достигается за счет тематического, событийного, пространственно-временного единства. Функцией макроструктуры можно назвать обеспечение обобщенного понимания содержания дискурса адресатом. Макроструктура строится на основании определенных правил, называемых макроправилами, которые применяются рекурсивно. К основным макроправилам относятся обобщение, опущение и построение, поэтому логично, что следование данным правилам является одной из стратегий понимания дискурса его адресатом.
Виды номинатов
О.А. Егорова определяет постоянный эпитет как «устойчивое сочетание определяемого существительного с определяющим прилагательным или существительным, употребленное в текстах всех рассматриваемых нами сборников народных сказок» (Егорова 2002, 44). Причем исследователь подчеркивает существенность последнего замечания, так как, по ее мнению, эпитет может считаться постоянным не на основе его частотности, но универсальности для различных локаций и общностей народа. Анализ источников свидетельствует, что для английской картины мира характерны как постоянные эпитеты, так и эпитеты окказионального характера, признаки которых не формируют повсеместной связи с референтом в дискурсе, например: “Connla of the Fiery Hair rushed away from them and sprang into the curragh, the gleaming, straight-gliding crystal canoe” («Коннла Огненные Волосы поспешил прочь от них и прыгнул в лодку, сияющее, скользящее по воде хрустальное каноэ») (Jacobs 2009, 5). Оба типа эпитетов модифицируют описание сцен, образов и действий в сказках, создавая неповторимый народный колорит.
Кроме того, к лексическому пласту стилистической информации относятся эмоционально окрашенные слова. Такие лексемы передают отношение к объекту посредством коннотативной наполненности их значений. К этой категории средств выразительности относятся и лексемы с оценочным значением. По Л.Л. Нелюбину, «в отличие от предметно логического значения, эмоциональное значение реализует в слове выражение самих эмоций, ощущений, вызванных предметами, фактами, явлениями объективной действительности» (Нелюбин 2007, 103). Ученый также говорит о вариантах существования такого значения в слове, а именно выделяет его самостоятельное функционирование, контекстуальное функционирование и наличие его наряду с предметно-логическим значением. Представляется, что в сказочном дискурсе большинство слов с эмоциональной окраской как раз комбинируют в себе коннотативное и предметно-логическое значения, потому что контекстуальная интерпретация не характерна для сказки с ее абсолютным разграничением добра и зла. В сказочном дискурсе зачастую нет полумер, и эмоциональное значение присутствует в лексемах на традиционном уровне.
Третьим языковым уровнем репрезентации стилистики сказочного дискурса является синтаксический уровень. Самыми частыми и типичными средствами стилизации текста сказочного дискурса являются повторы и формульные конструкции. Если лексические повторы необходимы сказке для наиболее интенсивного выражения той или иной мысли, то синтаксические выполняют функцию сближения сказки и разговорной речи. Кроме того, повторы играют роль ритмизации, что, актуализируясь в процессе возникновения и функционирования дискурса, выполняет прагматическую функцию, влияя на степень интенсивности восприятия сказки участниками дискурса: “And “Ho, ho!” howled the Things again. … And “Ho, ho!” mocked the rest of them” («И “Хо, хо!”, снова взвыли Твари. … И “Хо, хо!” издевательски откликнулись остальные») (Jacobs 2002, 262). Изучение прагматико-смысловой организации текста на примере повторов (например, в работе Т.Н. Бунчук [2003]) может убедить исследователей в том, что данное средство выразительности является инструментом влияния на человеческое подсознание больше, чем сознание. Как показывает анализ работ о синтактике сказочного дискурса, повторы в нем представлены анафорами, синтаксическим параллелизмом, анадиплозисом. О.А. Егорова упоминает также повторы, разные по своей структурной модели, а именно контактный (повторяющиеся единицы идут в тексте сразу друг за другом), дистантный (единицы повтора находятся на расстоянии, в текстах оно может быть разным) и сквозной, проходящий через всю сказочную структуру и, возможно, являющийся сюжетообразующим (Егорова 2002).
К сквозным повторам относятся, например, синтаксические повторы кумулятивных сказок: “ Where are you going, Henny-penny? says Cocky locky. Oh! I m going to tell the king the sky s a-falling, says Henny-penny. May I come with you? says Cocky-locky. Certainly, says Henny-penny. So Henny penny and Cocky-locky went to tell the king the sky was falling. They went along, and they went along, and they went along, till they met Ducky-daddles. Where are you going to, Henny-penny and Cocky-locky? says Ducky-daddles” («“Куда ты идешь, Хенни-пенни?”, спросил Коки-локи. “О! Я иду к королю, сказать ему, что небо падает”, сказала Хенни-пенни. “Можно я пойду с тобой?”, сазал Коки-локи. “Конечно”, ответила Хенни-пенни. Итак, Хенни-пенни и Коки-локи пошли сказать королю, что небо падает. Они шли-шли, шли-шли, шли, пока не встретили Даки-даддлса. “Куда вы идете, Хенни-пенни и Коки-локи?”, спросил Даки-даддлс») (Jacobs 2002, 87-88). Мы разделяем сложившееся в лингвистике мнение о том, что кумулятивный способ повествования является универсальным для таких древних дискурсов, как сказочный, именно в силу того, что он легко реконструируем и диалогичен. А.В. Смирнов, говоря об этом, использует также термин «драматургичность», объясняя это тем, что «все кумулятивные тексты фабульны: в их звеньях действуют временные связи – линейные последовательности; причинно-следственные связи выражены слабо» Исследователь отмечает, что, кроме стилистики, этот факт указывает на психологию народа, говоря о линейности мышления языковой личности, создающей эти тексты (Смирнов 2006).
Номинация анималистических персонажей в сказочном дискурсе
Структурный подход к классификации не исчерпывает необходимые инструменты исследований природы номинации. В процессе изучения данной проблематики лингвисты, занимающиеся вопросами иерархии номинаций, выделили два основных типа именований, опираясь на аспект их происхождения, а именно исходную или производную природу номинанта. В процессе такого подразделения исследователи называют два вида номинации – прямую и вторичную, и описывается эта классификация в трудах многих языковедов; например, она открывает типологию номинаций В.Г. Гака (Гак 1977), упоминается в трудах В.В. Виноградова (Виноградов 1977), В.Н. Телия (Телия 1977) и других ученых. Для всех этих исследователей данные группы именований могут быть выделены в номинативном блоке языка по степени опосредованности отношения знака к сигнификату: прямая номинация называет реалию, исходя из кодирования сигнификата в знак, тогда как вторичная является опосредованной, называя реалию в результате перекодировок значения самого языкового знака. М.Е. Рут трактует эту дихотомию в двух аспектах, считая, что «… противопоставление первичная – вторичная номинация может интерпретироваться как: — созданная специально / приспособленная; – первое название не названного ранее предмета / повторное название (в парадигматическом и синтагматическом аспектах)» (Рут 1992, 8). Мы также разделяем точку зрения В.В. Катерминой, которая, анализируя данные в рамках традиционной теории номинации классификации, полагает, что, в отличие от прямой, «в основе всех видов вторичной номинации, как свидетельствует анализ ее природы, лежит ассоциативный характер человеческого мышления» (Катермина 2016, 14). Вышеобозначенные взгляды на классификацию номинации по степени опосредованности отношений номината и сигнификата предполагают семасиологический подход к проблеме. Вместе с тем, как показало проведенное исследование, к вопросу этой типологии именований в современном языкознании имеет место и ономасиологический подход. Так, А.В. Журавлев считает, что «под первичной номинацией понимается акт присвоения имени предмету, еще не имеющему своего языкового обозначения и только ждущему его. Вторичная же номинация есть называние новым именем предмета, уже названного» (Журавлев 1982, 50). Такое мнение исследователя, как представляется, зачастую ставит под сомнение отнесение конкретной номинации к «первичной» или «вторичной», так как такое утверждение в ряде случаев станет возможно только после долгого этимологического анализа слов и изучения истории самого денотата.
Как показал проведенный анализ источников, термины, обозначающие данную дихотомию в теории номинации, не универсально трактуются всеми лингвистами. Так, для В.Г. Гака «вторичная» номинация определяется как «косвенная»: «…в силу языковой асимметрии одна и та же форма может приспосабливаться для обозначения иных объектов или выполнения иных функций, в то время как, с другой стороны, данный объект может получать иное наименование. Так образуются в семасиологическом аспекте — вторичные функции, а в ономасиологическом — вторичные или косвенные номинации» (Гак 1977, 243). В свою очередь другие исследователи выделяют два вида вторичной номинации, и термином «косвенная» называют один из них, функционирующий наряду с непрямой номинацией. В.Н. Телия считает, что непрямое отображение внеязыкового объекта опосредуемо «предшествующим» значением языкового знака, который находит новое смысловое содержание, тогда как косвенная номинация протекает под воздействием стороннего наименования, которое «детерминирует характер отображения действительности в новом отношении именования, задавая тот или иной ракурс ее рассмотрения, и тем самым также опосредуя это отображение» (Телия 1977, 130). Вторичная номинация представляет собой широкое поле для языковых исследований в силу природы своего генезиса и большого количества выполняемых функций (в добавок к базовой функции прямой номинации – идентификацинной), поэтому существует еще одна классификация вторичной номинации, построенная на типологии В.Г. Гака. Виды вторичной номинации выделяются, во-первых, по внешней форме, синтагматически: свернутая (конденсированная) и развернутая (фразеологическая или аналитическая), возникающая благодаря реализации синтаксической валентности слова. Во-вторых, описываются виды номинации по внутренней форме, а именно абстрактная и переносная; первый вид номинации является производным логической функции языка, тогда как второй – ассоциативной (в его основе лежат метафорические и метонимические переносы). Еще одним аспектом классификации вторичной номинации является семиотический: выделяется принцип семантической избыточности (использование лексического компонента номинативного единства, который не несет семантической нагрузки) и семантической экономии (необозначение знаком того, что должно или могло быть обозначено) (Гак 1977).
В свете всего вышесказанного логично отметить, что прямая и вторичная номинации выполняют в дискурсе и тексте разный набор функций. Если у прямой номинации основными функциями являются номинативная и сигнификативная, то вторичная номинация зачастую используется благодаря ее третьей, стилистической функции, а также часто употребляется для характеристики денотатов. В ряде работ современных ученых-лингвистов утверждается, что этот тип является основой для таких стилистических средств выразительности, как метафора, метонимия, а также основным средством создания речевой образности. Э.С. Азнаурова пишет по этому поводу: «в стилистическом плане вторичное окказиональное переименование является источником создания образной экспрессии» (Азнаурова 1977, 89). Таким образом, есть основания предполагать, что номинация в совокупности ее функциональных, коннотативных, сигнификативных и образных свойств является основой любого речевого акта и инструментом любого дискурса.
Номинации мифологических демонологических персонажей
Антропонимы, в форме или семантике которых автономно от текста заключен скрытый или очевидный подтекст, являются важным стилистическим компонентом сказочного дискурса. Такие онимы выполняют полный набор художественных функций, от номинативной до символической и стилистической. Инструментом создания таких ИС выступают лексические средства выразительности языка, в основном те, что основываются на переносных номинациях (метафора, метонимия, синекдоха, эпитет). Б.А. Серебренников утверждает, что в таком случае «при номинации субъект отбирает в объекте один или ряд признаков, которые и кладутся в основу наименования» (Серебренников 1977, 238). Формирование этих номинаций часто предполагает использование двух и более компонентов, а также перехода некоторых апеллятивов в разряд собственных имен в составе сложных и составных онимов.
В результате анализа материала стал очевидным тот факт, что в английских сказках импликативные онимы зачастую были представлены простыми номинациями в микроконтексте, шифрующими значение в одной номинативной единице с помощью ассоциативного и кросс-текстового прецедента ее использования. Такой скрытый смысл имени можно выявить зачастую только с помощью справочной литературы, словарей, знания других языков и культур. Например, Red Ettin / Рыжий Эттин – имя великана, но только заглянув в этимологический словарь мы узнаем, что Ettin – староанглийское слово, обозначающее «гигант, великан»: “…extinct since 16c., from O.E. eoten – giant, monster” (URL) («не используется с 16 в., от староангл. “eoten” – гигант, монстр»). Таким образом, этот оним – говорящее имя, и в дословном переводе значит «Рыжий Великан»:
“The Red Ettin of Ireland Once lived in Ballygan, And stole King Malcolm s daughter, The king of fair Scotland” («Однажды Рыжий Эттин жил в Баллигане и украл дочь Короля Малкольма, самого Короля Великой Шотландии») (Jacobs 2002, 98).
Однако бОльшая часть импликативных ИС в микроконтексте открывают свой смысл любому читателю с первого взгляда без дополнительных источников информации. Так, прецедентные антропонимы понятны всем представителям британского лингвокультурного сообщества благодаря частой аппеляции к ним (Merlin / Мерлин). Прозвища в формате простого личного наименования характерны именно для блока английских сказок, и в категории импликативных онимов в микроконтексте они образуются в основном метонимическим переносом значения номинативной единицы, например, одноименный герой сказки “Mr. Vinegar” / мистер Уксус назван так, потому что живет в уксусной бутылке; девушки с нетипичными предметами одежды названы именно по этому элементу их внешнего вида, например, Coat o Clay / Глиняная Накидка, Catskin / Кошачья шкурка, Tattercoats / Оборванка: “And, meanwhile, his granddaughter grew up with no one to care for her, or clothe her; only the old nurse, when no one was by, would sometimes give her a dish of scraps from the kitchen, or a torn petticoat from the rag-bag; while the other servants of the Palace would drive her from the house with blows and mocking words, calling her Tattercoats ” («А в это время совершенно некому было позаботиться и одеть его подрастающую внучку; только старенькая няня, пока вокруг никого не было, иногда давала ей объедки с кухни или рваную юбку из мешковины; остальные же слуги во дворце провожали ее издевательскими поклонами и словами, называя “Оборванкой”») (Jacobs 2002, 234-235).
Вопреки традиционным лингвистическим канонам, метафоры и эпитеты в фольклорных сказках представлены реже метонимии и ее разновидности синекдохи, в количественном отношении преобладающей над всеми видами переноса. Фольклорные имена, образованные вследствие метафорического переноса значения, представляют из себя чаще всего сложные онимы, которые указывают на внешний вид, рост, особенности конституции, черты характера, поведения, привычки, например, “Mr. Fox”/ «Мистер Фокс» (основная сема – хитрый), “The History of Tom Thumb”/ «История Мальчика с пальчик» (основная сема – маленький рост). Эпитеты же зачастую присоединяются к узуальному антропониму как определения или приложения: “Lazy Jack” / «Ленивый Джек», “Conall Yellowclaw” / «Коналл Желтый Коготь».
В кельтских сказках импликативные онимы обнаружены не были: дескриптивная функция таких номинативных единиц в шотландских, ирландских и валлийских сказках выполняется апеллятивной номинацией, часто, характерно сказочному дискурсу, контекстно возводимой в роль имен собственных (заглавные буквы и отсутствие артиклей персонализирует апеллятив и наделяет его функцией личностной номинации, и все же в данном случае говорить о полноценном ониме не представляется возможным).