Содержание к диссертации
Введение
Глава 1 Теоретико-методологические основы исследования интенциональности речевого поведения 23
1.1. Прагматизация значения 23
1.2. Интенциональность как базовое понятие прагмалингвистики 29
1.3. Речевой акт как элементарная единица дискурса 36
1.4. Распознавание речевой интенции продуцента высказывания 44
1.5. Интенсификация речевого поведения продуцента высказывания 54
1.6. Комуникативно-прагматический аспект построения высказывания 62
1.7. Интенциональная модель коммуникации 69
1.8. Таксономия типов дискурса: выделение дискурса рекламы 73
1.8.1. Рекламный дискурс в прагмалингвистическом и коммуникативном аспектах 77
1.8.1.1. Участники коммуникативного события 86
1.8.2. Аксио- и гносеологический аспекты рекламного дискурса 91
1.8.3. Когнитивные основания интерпретации рекламного текста 96
Выводы по первой главе 99
Глава 2 Особенности реализации рекламного дискурса как полиинтенциональной системы 103
2.1. Акторечевой уровень дискурса рекламы 103
2.2. Особенности реализации речевых актов в коммерческом рекламном дискурсе 106
2.2.1. Ассертивные речевые акты в коммерческом рекламном дискурсе 107
2.2.2. Директивные речевые акты в коммерческом рекламном дискурсе 115
2.2.3. Комиссивные речевые акты в коммерческом рекламном дискурсе 121
2.2.4. Экспрессивные речевые акты в коммерческом рекламном дискурсе 125
2.2.5. Декларативные речевые акты в коммерческом рекламном дискурсе 131
2.3. Особенности реализации речевых актов в некоммерческом рекламном дискурсе 134
2.3.1. Акторечевой уровень социального рекламного дискурса 135
2.3.2. Акторечевой уровень политического рекламного дискурса 150
2.4. Особенности сочетаемости речевых актов в разных типах рекламного дискурса 166
Выводы по второй главе 181
Глава 3 Интенсификация речевого поведения как фактор реализации аллокутивной интенции 186
3.1. Реализация аллокутивной интенции в рекламном дискурсе. Анализ языковых уровней 186
3.2. Интенция аттракции в печатном рекламном дискурсе. Комплексы аттракторов интенсификаторов речевого поведения 187
3.2.1. Интенции аттракции: орфографический уровень 187
3.2.2. Интенции аттракции: графический уровень 208
3.2.2.1. Пунктуация как средство аттракции 208
3.2.2.2. Неязыковые логограммы как средство аттракции 211
3.2.2.3. Креолизация как средство аттракции 218
3.3. Интенция усиления речевого намерения в печатном рекламном дискурсе. Комплексы собственно интенсификаторов речевого поведения 229
3.3.1. Лексический уровень 229
3.3.2. Морфологический уровень 258
3.3.3. Синтаксический уровень 265
3.3.4. Фонетический уровень 284
3.4. Контаминация средств усиления речевого намерения в рекламном дискурсе 297
3.4.1. Внутриуровневая контаминация средств усиления речевого поведения 298
3.4.2. Межуровневая контаминация средств усиления речевого поведения 300
Выводы по третьей главе 306
Глава 4 Особенности реализации персуазивной интенции в рекламном дискурсе 311
4.1. Перлокутивный эффект в дискурсе рекламы. Роль и место персуазивной интенции 311
4.2. Актуализация персуазивной интенции в рекламном дискурсе 312
4.2.1. Имплицитная форма реализации персуазивной интенции. Тактика косвенной репрезентации речевого намерения 313
4.3. Интенционально- прагматическое поле продуцента сообщения 332
4.3.1. Субъективно-личностные тактики актуализации персуазивной интенции на материале текста ежегодного итогового выступления Д. Кэмерона (Бирмингем 06.10.2010) 334
4.3.2. Субъективно-личностные тактики актуализации персуазивной интенции на материале текста ежегодного итогового выступления Д. Кэмерона (Бирмингем 10.10.2012) 348
4.3.3. Субъективно-личностные тактики актуализации персуазивной интенции на материале текста ежегодного итогового выступления Д. Кэмерона ( Манчестер 02.10.2013) 360
4.3.4. Субъективно-личностные тактики актуализации персуазивной интенции на материале текста ежегодного итогового выступления Д. Кэмерона (Бирмингем 01.10.2014) 371
4.3.5. Интенционально- прагматическое поле лидера консервативной партии Великобритании Д. Кэмерона. Тактики актуализации персуазивной интенции и средства интенсификации речевого поведения 386
Выводы по четвертой главе 389
Заключение 394
Список литературы 401
Список иллюстративного материала 437
Приложение 1. Корпус креолизационно-осложненных рекламных примеров 438
Приложение 2. Активные способы косвенной репрезентации иллокутивной цели в англо- и русскоязычном рекламном дискурсе 469
Приложение 3. Форма-образец предвыборной анкеты 470
Приложение 4. Корпус печатных источников ежегодных итоговых выступлений Д. Кэмерона 2010-2014 г.г. 472
- Интенциональность как базовое понятие прагмалингвистики
- Экспрессивные речевые акты в коммерческом рекламном дискурсе
- Лексический уровень
- Интенционально- прагматическое поле лидера консервативной партии Великобритании Д. Кэмерона. Тактики актуализации персуазивной интенции и средства интенсификации речевого поведения
Интенциональность как базовое понятие прагмалингвистики
Понятия интенциональность и интенция неоднозначно определяются исследователями. Так, Дж. Серль, приверженец теории речевых актов, трактует интенциональность как направленность на объекты или положения дел в мире, уточняя, что «субъективные состояния соединяют меня с остальным миром, и общее имя этой связи есть интенциональность» [Серль, 2004, с. 52]. Отмечается, что интенциональность не связана напрямую с намерением, причем намерение – это лишь один из многих видов интенциональности.
Интенциональные состояния обычно обладают структурой, аналогичной структуре речи. Общую структуру интенциональности Дж. Серль представляет следующей формой – S(p), где символ «S» обозначает тип психологического состояния, а «р» – пропозициональное содержание этого состояния, которое может соответствовать / не соответствовать реальности; условия соответствия реальности определяются психологической модальностью. Далее автор поясняет, что осуществление намерения зависит от его содержания, а также поведения человека, обладающего намерением. Пропозициональные интенциональные состояния имеют условия выполнимости, которые «…представлены различными направлениями соответствия или различными видами ответственности за них» [Там же, с. 53]. Автор уточняет, что в большинстве случаев действие интенциональных состояний актуализируется с помощью особенностей причинной связи, причем эта связь может быть встроена в их условия выполнения. Такие состояния называются причинно самореференциальными, к ним относятся: восприятие, воспоминание и пр.
Значение, согласно взглядам Дж. Серля, имеет прямое отношение к интенциональному наложению одних условий реализации на другие условия. Он отмечает, что именно «говорящий создает форму интенциональности, намеренно налагая условия удовлетворения на нечто намеренно им созданное, например, на звуки его голоса или пометки на бумаге; он воспроизводит высказывание намеренно, и у этого высказывания есть дополнительное намерение, состоящее в том, что оно должно само иметь условия выполнения» [Там же, с. 77].
Выделяются индивидуальная и коллективная интенциональность. Именно коллективная интенциональность направлена на создание институциональных фактов. Автор полагает, что общественный институт дает возможность личности / группе передать объектам некие функции, которые выполняются благодаря коллективному признанию их статуса и статусным функциям. Кроме того, Дж. Серль уточняет, что «институциальная реальность создается в рамках институциональных систем, посредством которых деятель налагает какую-либо функцию на объект, и последний не может ее выполнять без некоего коллективного принятия данной функции или согласия с ней» [Там же, с. 78].
Принимая во внимание приведенные выше факты, Дж. Серль заключает, что основная функция интенциональности ориентирована на то, чтобы задавать условия выполнения, предпосылками которых являются доинтенциональные и неинтенциональные способности. Замечание, на котором настаивает автор, состоит в разграничении терминов «интенциональность» и «интенсиональность», понимая под «интенциональностью» свойство сознания и языка, с помощью которого психические состояния и речевые акты указывают на объекты / положения вещей. Что же касается «интенсиональности», она определяется им в качестве свойства утверждения или другого вида высказывания, которое не соответствует определенным критериям экстенсиональности [Там же, с. 78].
Термин интенция введен в современную лингвистику последователями Дж. Остина с целью достижения более высокой точности в описании иллокуции и иллокутивной функции. По определению Г. П. Грайса, интенция представляет собой намерение говорящего сообщить нечто, передать в высказывании субъективное значение. Это субъективное значение сводится к понятию, выражаемому в контексте «А подразумевает нечто, говоря х»; интенции говорящих и успех их распознавания слушающими были соотнесены с господствующими в данном языковом сообществе «соглашениями» относительно значения тех или иных выражений. Условием же успеха распознавания интенции индивида А является его включенность в языковое сообщество [Грайс, 1985, с. 220]. Дж. Серль разграничивает интенцию и Интенциональность (с прописной буквы), отмечая, что намерение сделать что-то является лишь одной из форм Интенциональности наряду с верой, надеждой, страхом, желанием и т.п. Это разграничение Дж. Серль реализует в своей классификации иллокутивных актов, учитывая то, что ряд глаголов не только обозначает речевой акт, но и называет коммуникативную интенцию говорящего.
Нельзя не согласиться с утверждением И. М. Кобозевой, что интенциональность, как и другие вопросы сознания, имеет прямое отношение к прагмалингвистике. Среди аспектов исследования интенциональности в лингвистической прагматике выделяются: 1) полное и точное описание лексического значения терминов национальных «интенциональных языков», национально-специфических вариантов «наивной», или «народной психологии», а также выявление универсальных компонентов этих значений как терминов того метаязыка, средствами которого можно адекватно отразить те самые qualia – субъективно переживаемые качественные отличия одного интенционального состояния от другого; 2) выявление типов языковых единиц и конструкций, в семантике которых имплицитно присутствует информация об интенциональном состоянии говорящего и описание этой информации в терминах национального и / или универсального интенционального метаязыка; 3) построение модели приписывания говорящему определенных интенциональных состояний на базе того, что и как он говорит, которое составляет интегральную часть понимания речевого смысла высказывания [Кобозева, 2003, с. 27]. Отмечается, что предикаты пропозициональной установки и образованные от них абстрактные существительные являются естественно-языковыми средствами обозначения интенциональных состояний. В значении слов естественных языков, обозначающих соответствующие явления внутреннего мира, зафиксированы результаты интроспекции многих поколений людей – «народная психология», доказавшая свою адекватность уже тем, что использование этих слов обеспечивает приемлемый уровень взаимопонимания между людьми [Там же, с. 27]. Анализ предикатов мнения, знания, убеждения, воли, желания, эмоционального состояния и пр. позволил продвинуться в понимании ряда вопросов интенциональной природы языка. Так, исследования Н. Д. Арутюновой выявили, что интенциональное состояние включает ряд подмножеств, а именно сенсорного, ментального, эмотивного, волитивного модусных планов [Арутюнова, 1999, с. 411]. Многие интенциональные состояния обладают сложной структурой, состоящей из более элементарных. Данный вывод был сделан на примере анализа интенционального состояния, являющегося денотатом глагола «бояться», которое представляет собой сочетание ментального интенционального состояния и эмотивного интенционального состояния [Зализняк, 2006, с. 75].
Кроме того, элементарные интенциональные состояния имеют не одинаковую степень выделенности [Кобозева, Лауфер, 1994, с. 64]. Значение предиката пропозициональной установки естественных языков, даже таких семантически простых, например, думать или хотеть, не элементарно, ни одно из таких значений не может претендовать на роль универсального семантического примитива в силу уникальности их связей с другими значениями в языке и культуре. Как следствие этого, точным отражением простейших интенциональных состояний в языке являются выявляемые методом семантического анализа элементарные смыслы, никогда не материализуемые в словах естественных языков, – «семантические кварки» [Апресян, 1995, с. 478]. Выводы В. Ю. Апресян поддерживаются семантическим анализом слов, имеющих точные эквиваленты в различных языках и обозначающих общечеловеческие интенциональные состояния на примере русской эмотивной лексики; а также анализом слов, у которых отсутствуют точные лексические значения в других языках. В значениях семантически простых, базовых слов «интенционального словаря» конкретных языков эти «кварки», по мнению И. М. Кобозевой, обретают национально-специфическую форму, и уже в этом модифицированном виде входят в качестве семантических компонентов в значение многих полнозначных и служебных слов, не относящихся непосредственно к интенциональной сфере [Кобозева, 2003, с. 35].
Интересна и следующая парадигма – интенциональность неинтенциональность. Интенциональности, по мнению А. В. Бондарко, противостоит неинтенциональность. Данное свойство характеризует функции, которые не участвуют в реализации намерений говорящего и не являются актуальными элементами смысла высказывания, хотя и включаются в механизм его порождения в силу внутриязыковых правил. Примером неинтенциональной функции, согласно автору, может служить выражение отнесенности действия к лицу мужского или женского пола. Так, «…употребление форм мужского или женского рода, указывающих на пол лица-субъекта, обусловлено в таких случаях не намерением говорящего выразить это отношение, а грамматической облигаторностью (ср. высказывания с формами настоящего времени типа: «Об этом я пишу...», где отношение к полу не выражено). Иными словами, говорящий употребляет глагольные формы с показателями рода не потому, что он хочет передать смысл «субъект действия – лицо мужского (женского) пола», а потому, что он не может не выразить отношение к полу, связанное с облигаторностью категории рода в данном классе форм» [Бондарко, 1994, с. 29].
Экспрессивные речевые акты в коммерческом рекламном дискурсе
Согласно взглядам основоположников теории речевых актов, экспрессивы не обладают каким-либо направлением приспособления. Так, «производя экспрессивный акт, говорящий не пытается «приспособить» ни реальность к словам, ни слова к реальности, скорее при этом предполагается истинность выражаемого суждения» [Серль, 1986, с. 203]. Характерными глаголами для экспрессивов являются: «благодарить» (thank), «поздравлять» (congratulate), «извиняться» (apologize), «приветствовать» (welcome), «сожалеть» (deplore), «сочувствовать» (condole) и др.
Однако представленный класс речевых актов нельзя считать однородным, поскольку экспрессивные речевые акты могут быть реализованы с разными намерениями и в разных коммуникативных ситуациях. В этой связи некоторыми авторами выделяются подклассы – это социативы, речевые акты выражения признания говорящим слушающего как члена одной с говорящим социальной группы, выражаемого в определенных стандартных ситуациях (приветствие, извинение, поздравление, соболезнование, благодарность, сожаление, тост, сочувствие, благословение); и инфлуктивы, речевые акты выражения эмотивно-оценочного отношения и эмоционального воздействия, к которым говорящий прибегает как к санкциям, регулирующим исполнение слушающим своих социальных и межличностных ролей (похвала, порицание, комплимент, оскорбление) [Трофимова, 2008, с. 22–23].
Коммерческие рекламные высказывания в своем большинстве эксплуатируют потенциал социативов (иллокуции – «благодарить», «приветствовать» и «поздравлять»), что определяется прагматическими особенностями дискурса коммерческой рекламы, направленным воздействием на аудиторию для того, чтобы вызвать определенные эмоции, настроить на успешную коммуникацию:
1.” Thank you for Joanne Roy s unique piece “Mom & I”. Here s to the full recovery of Roy s mother in her battle with cancer and to the continuing evolution of their mother-daughter relationship – L. Chiu, Toronto” [“glow”, 2014]; «Спасибо вам за признание высшего качества группы товаров Domestos» («Domestos». Товары и цены, 2014) («thank you / спасибо вам» соответствует перформативной части «мы благодарим вас»).
2.”Welcome the place where enterprise meets innovation. It s Cologne!” (“Cologne”. Ceramic World, 2009); «Добро пожаловать в рай для сладкоежек!» («Тортик». Буклет, 2016). Перформативная часть «я / мы приветствуем» выражена имплицитно с помощью междометия «добро пожаловать / милости просим», имеющего тождественное семантическое значение.
В представленных примерах пропозициональная часть не предполагает придаточного предложения с союзом «that / что». Эти синтаксические факты, по мнению Дж. Серля, «являются следствием того, что экспрессивы не обладают направлением приспособления; истинность суждения, выраженного экспрессивом, входит в его пресуппозицию» [Серль, 1986, с. 184].
Наш анализ англо- и русскоязычных рекламных текстов коммерческого характера выявил наиболее активные речевые структуры с интенцией, выражаемой экспрессивными речевыми актами:
1) эксплицитно выраженные перформативная часть, которая отвечает за передачу коммуникативной интенции, и пропозициональная часть, транслирующая информативную интенцию:
Перформативная часть + Пропозициональная часть (коммуникативная интенция) (информативная интенция) эксплицитная форма выражения эксплицитная форма выражения
2) имплицитно выраженная перформативная часть, отвечающая за передачу коммуникативной интенции, и эксплицитная форма актуализации пропозициональной части, транслирующая информативную интенцию:
Перформативная часть + Пропозициональная часть (коммуникативная интенция) (информативная интенция) имплицитная форма выражения эксплицитная форма выражения
В рамках класса экспрессивов следует рассмотреть речевые акты выражения комплимента. «Большой толковый словарь русского языка» интерпретирует данное понятие, как «лестное суждение о ком-либо, любезный отзыв» [БТСРЯ, 2000, с. 446]; «комплимент – особый вид иллокутивных актов, где действуют специфические именно для них иллокутивные силы, целью которых является вызвать у собеседника определённый перлокутивный эффект – эмоциональную реакцию» [Вольф, 1985, с. 166]; Б. Фрейзер определяет комплимент как «…иллокутивный речевой акт, который выражает отношение говорящего к слушающему» [Fraser, 1975, р. 192]; “а polite expression of praise or admiration; act implying praise; formal greetings (as accompaniment to message, note, present)” [COD, 1984, р. 192].
Речевой акт комплимента в художественном дискурсе используется в качестве выразительного средства, направленного на интенсификацию речевого намерения автора. Наш анализ выявил следующие языковые средства его актуализации с помощью обращения к:
1) ядерному речеактовому глаголу «делать комплимент»: “Well, you kept paying me elaborate compliments the whole evening”. (O. Wilde “Lady Windermere s Fan”, 2011. P 34) – сделать комплимент;
2) сочетанию с включением лексемы «комплимент»: “This was a double-barrelled compliment. It implied that Mrs. Weller was a most agreeable female, and also that Mr. Stiggins had a clerical appearance”. (Ch. Dickens “Pickwick Papers”, 2005. P. 264) – двойной / двусмысленный комплимент;
3) включению в семантическое поле комплимента дополнительных коннотаций: “Mr. Pecksniff, sir, good morning. Mr. Pecksniff returned the compliment”. (Ch. Dickens “Martin Chuzzlewit”, 1994. P. 367) – ответить любезностью на любезность.
В русскоязычной художественной литературе для выражения речевого акта комплимента нередко используется существительное с тождественным значением – «Раз послушав такого туза. Не забыть до скончания века. В мановении брови – гроза! В полуслове – судьба человека! Согласишься, почтителен, тих. Постоишь, удалишься украдкой. И начнёшь сатирический стих. В комплимент перелаживать сладкий» (Н.А. Некрасов «Газетная», 2008. С.52–53); «(Анна Андреевна) – Как можно-с! Вы это так изволите говорить, для комплимента» (Н.В. Гоголь «Ревизор», 1970. С.46).
Являясь тактикой вежливости, данный речевой акт, по нашим наблюдениям, более активно проявляется опосредованно: с помощью а) эмоционально оценочного прилагательного: «Вы великолепная, чудная женщина.
Великолепная, чудная!» – А. П. Чехов «Три сестры», 2012. С. 67; б) эмоционально оценочного существительного: «Какая же она умница!» – И. А. Гончаров «Обыкновенная история», 2010. C. 127; в) усилительного компонента: “My dear sir, you are too obliging” – J. Austen “Sense and Sensibility”, 2010. P. 56.
Нельзя не согласиться с определением, что «…комплимент в качестве риторически «сильного» высказывания можно охарактеризовать как вдохновляющий речевой акт, поскольку он призван вдохновить адресата на совершение речевых и неречевых ответных шагов, придать ему уверенность в себе и в расположении говорящего» [Трофимова, 2008, с. 134].
Однако необходимо внести некоторые уточнения применительно к дискурсу рекламы. Во-первых, акты совершения речевых и неречевых ответных ходов связаны с предметом презентации. Во-вторых, рекламный дискурс «не отягощен» рассуждениями о семантической вариативности понятия «комплимент»: похвала, лесть, поздравление-пожелание. Это объясняется тем, что сам акт комплимента – вторичен в исследуемом типе дискурсе (уточним, что В. И. Карасик рассматривает комплимент как лесть [Карасик, 1991, с. 120]; В. В. Леонтьев определяет речевые акты комплимента и лести в качестве разновидности речевого акта похвалы [Леонтьев, 1999, с. 22]; комплимент представляет собой похвалу, выражаемую в отличие от лести бескорыстно [Петелина,1985, с. 150].
Под комплиментом в рекламном дискурсе мы понимаем полиинтенциональный речевой акт, в котором положительно маркированное отношение говорящего к слушающему является вторичной иллокуцией, направленной на то, чтобы переключить внимание реципиента с рекламируемого предмета / события на самого адресата.
Лексический уровень
Анализ массива рекламных англо- и русскоязычных текстов показал, что усиление речевого намерения осуществляется за счет обращения к лексическим единицам с эмоционально-оценочными коннотациями, которые служат положительному восприятию РТ (рекламного текста) и созданию благоприятного образа рекламируемого товара. Обратимся к следующим примерам: 1.”It s sheer heaven for your skin” (“Vichy”. glow, 2011); 2. ”Eternity - love, sweet love” (“Eternity”. high life, 2013); 3. «Обувь, которую снимаешь с сожалением, а надеваешь с удовольствием» («Монарх». Оптовик, 2009); 4. «Радость в вашем доме» («Rowenta».Наружная реклама, 2008). Очевидно, что лексические единицы «sheer heaven»1; «love, sweet love»2; «с удовольствием»3; «радость»4 не только обладают положительными коннотациями, но и способствуют формированию определенного эмоционально окрашенного образа.
Исследование корпуса рекламного коммерческого материала русско- и англоязычных изданий показало, что в РТ используется ряд прагматически маркированных лексем с положительной коннотацией, например, эффективность, выгода, качество, экономичность вложения средств и др.:
“Subscribe for a year and receive 4 weeks extra free …Benefit from additional savings, subscribe now, and save on the newsland price” (Financial Times, 2015); «Эффективное вложение в экономию средств» («Банкъ 1 О.В.К.». Финансовая газета, 2013); «Э кономичное решение Ваших задач!» («СпецАвтоТехника». Снабженец, 2013); «Интер-Почта – удобно, выгодно. Подписка на коммерческие издания не выходя из офиса» («Интер-Почта». Рекламная листовка, 2015).
Нами отмечено, что рекламные тексты, чья целевая аудитория – это активные, деятельные, самостоятельные и самодостаточные женщины, также содержат прагматически маркированные лексические единицы – «объявляем войну сухим и ломким волосам», «эффективно борется с мелкими морщинками», «эффективное средство в борьбе с лишним весом», «противостоит первым признакам старения, вы легко победит е»: “Ok, who wouldn t want to test a product with a name like Wrinkle Killer? And then add in (synthetic) snake venom…woohoo!!” (“Wrinkle Killer Professional Formula”. Life&Style, 2012); “Retin-A is very effective in fighting wrinkles. Not all patients tolerate it so there are some excellent alternatives. Light Glycolic peels performed monthly are great for long term wrinkle reduction” (“Retin-A”. Self, 2014).
Русскоязычной рекламе свойственно ориентироваться на западные образцы, так как в настоящее время рекламное дело развивается под воздействием европейских стандартов. В связи с этим получает положительную оценочную коннотацию слово «европейский» в значении «европейское качество», качество высокого порядка, что объясняет активное использование лексем с префиксами «евро-», «интер-»: евроинтерьер, евроремонт, евромебель, европрестиж, евробанк, интермода, интердизайн, интерчехол.
Все виды рекламной коммуникации активно эксплуатируют лексические единицы с положительной коннотацией для усиления речевого намерения. Однако «положительная коннотация» может создаваться не только за счет обращения к эмоционально-окрашенной лексике, а также маркированной прагматически, обладающей семантикой достижения цели, реализации обещаний. Подобная тактика речевого поведения широко используется в политической рекламной коммуникации: «Москвичи заслужили право на достойную жизнь. Справедливая Россия», «Я хочу того же, что и вы: благосостояния, стабильности, порядка. С. Миронов», “I will stand up for the rights and interests of American workers and employers. M.Romney”, “My goal is this: To make Britain a country that everyone is proud to call home. D. Cameron”.
Семантически положительно маркированная лексика во всех видах рекламного дискурса (коммерческом и некоммерческом) также сопровождается усилителями качественно-количественного порядка. Сюда можно отнести примеры, в которых речевая интенция усиливается за счет обращения:
1) к количественным усилителям речевого намерения, а именно к числительным:
“A bank gives its customers twice the attention. In half the time. Can you see it?” (“Alabama Regions Bank”. The New York Times, 2012); “This is the only program I see with great pleasure!” (“Legends and Myths”. Blue ize, 2010) (в данном примере “the only” / единственный воспринимается в качестве числительного, так как имеет количественную коннотацию); «Наши технологии позволят удвоить выпуск продукции» («Наукоемкие технологии». Бизнес территория, 2014); «Единственный способ быть в курсе всех экономических событий – наша служба информационной поддержки» («Экономическое Партнерство». Финансовая газета, 2014);
2) к качественным усилителям речевого намерения. В данную подгруппу мы включаем:
а) определения и наречия, выполняющие функцию усиления качественной составляющей рекламируемого предмета / персоны: “Advanced Moisture Cream” (“Ruby Rose . Self, 2011); “A true measure of man s ability” (“Seiko-watches”. high life, 2011); “AHAVA – Essential Dead Sea Treatment” (“Ahava”. glow, 2009); “Too good to be true? Too good to miss!” (“Signs Express”. Daily Express, 2013); “Too hot to just pick one!” (“Shoppers Drug Mart”. Life&Style, 2010); «Окна-ПВХ Salamander – настоящий немецкий ПВХ-профиль от производителя!» («СТМ». Оптовик, 2013); «Ну, очень вкусно!!!» («Кондитерские изделия». Товары и цены, 2011); «Слишком хорош, чтобы отказаться!» («Жардин». Даша, 2012).
В политической рекламной коммуникации интенсификация речевого намерения продуцента активно осуществляется за счет упомянутых выше лексических единиц: “I have huge admiration for human rights defenders all over the world” (J. Corbyn, 2015); “So many young people who don t have privilege feel life is going to be harder for them than it was for their parents” (N. Clegg, 2010); “The difference is that he (President Bush) thinks taxes have been too low, and I think that spending has been too high” (McCain, 2008); “I was deeply proud of our NHS” (Ed Miliband, 2014), в данном примере “deeply proud” воспринимается – «очень гордиться; “We all know what s wrong with the EU – it s got too big, too bossy, too interfering” (D. Cameron, 2015).
б) модальные глаголы. Представленный способ усилить речевое намерение продуцента сообщения наблюдается во всех типах рекламного дискуса.
Например, коммерческая реклама: “A lot of things can give away your age, especially your smile” (“Crest Whitestrips Renewal”. high life, 2012); «Консультанты нашего салона смогут помочь вам сделать правильный выбор!» («Никс». Гипермаркет, 2009); социальная реклама: “Only you can silence yourself” (Рекламный плакат, 2013); «Мы должны защитить природу для будущих поколений» (Рекламный плакат, 2015); политическая реклама: “We have to defeat their barbarity to help protect the millions of people who now live under the threat and fear of these merciless killers. … If the Liberal Democrat voice is marginalised in British politics our country will be meaner, poorer and weaker as a result. We must not and cannot let that happen» (N. Clegg. Glasgow, 2014); «Каждому должен быть обеспечен свободный выбор, при этом свобода должна базироваться на фундаменте справедливости – только так она будет признана нашим обществом» (В. Путин, 2008); «Миграционная политика должна быть хорошо продуманной» (В. Жириновский, 2008).
Включение сленга, сокращенных и просторечных форм стереотипно используется в рекламном дискурсе в качестве приема приближения к разговорному типу речи для реконструкции реальной коммуникативной ситуации. Современная коммерческая русскоязычная реклама активно прибегает к таким формам в названиях магазинов, клубов, кафе: «Доставка хоть куда» – (доставка продуктов), «Потеряшка» – (приют для животных), «Shariki za Roliri», «Бегемоша», «Детки 98», «Карапуз» – (интернет магазины), «Бла Бла Бар», «Кипиш бар» – (кафе).
Интенционально- прагматическое поле лидера консервативной партии Великобритании Д. Кэмерона. Тактики актуализации персуазивной интенции и средства интенсификации речевого поведения
Анализ ряда рекламно-ориентированных текстов ежегодных итоговых выступлений лидера консервативной партии Великобритании Д. Кэмерона за период 2010-2014гг. выявил ряд субъективно-прагматических особенностей.
Ведущей тактикой рассматриваемых текстов выступлений является тактика саморекламы, которая актуализируется с помощью использования: экспрессивных речевых актов с иллокуцией комплимента / одобрения действий консервативной партии; экспрессивных речевых актов с иллокуцией порицания действий партии-оппонента. Сочетание и последовательность экспрессивных речевых актов в рамках сверхречевого акта в качестве способа сравнения оппонирующих партий способствует реализации персуазивной интенции продуцента. Причем сравнение имеет эксплицитные и имплицитные формы манифестации.
Осуществлению персуазивной интенции способствует следующий выбор речевых актов:
1) последовательность: а) однотипных речевых актов – ассертивных РА, директивных РА, рогативных РА; б) однотипных речевых актов с многократным осложнением в форме придаточных предложений с союзами “who” и “if”; с использованием анафорического повтора;
2) сочетание рогативного и ассертивного акта как имитации формы диалога;
3) обращение к косвенным речевым актам – метафоре, иронии, риторическому вопросу, экспрессивному речевому акту;
4) использование высказываний, которые структурно схожи с лозунгами для реализации имплицитной форма агитации и призыва голосовать за рекламируемую партию. Массив примеров (более 80%) представлен ассертивными РА с игнорированием предикативной части и усеченной формой пропозиции; незначительную часть составляю перформативные высказывания директивного типа;
5) промиссивное намерение реализуется в большинстве случаев с помощью высказываний с вторичным значением обещания (Future Simple). Ядерный глагол класса комиссивных речевых актов “promise” и существительные с семантикой обещания не активны в рассматриваемых текстах. Обращение продуцента к ядерному перформативному глаголу класса комиссивов “promise” или существительного со сходным значением направлено не только для реализации промиссивного намерения, но и способствует актуализации интенции порицания оппонента в невыполнении обещанного. Интенция порицания поддерживается контекстом и однозначно распознается реципиентом;
6) использование РА (ассертивов, директивов, экспрессивов) с различными формами отрицания для интенсификации речевого поведения; продуцентом выбирается сочетание ряда способов отрицания в рамках сверхречевого акта – “no”, “not”, “never”, “nothing”, “un-“.
Интенсификация речевого поведения поддерживается возможностями различных языковых уровней, к наиболее активным в рассматриваемом типе текста относятся: средства фонетического уровня:
1) обращение к аллитерации, которая направлена на построение определенного ритмического рисунка высказывания; средства морфологического уровня представлены морфологическими повторами, которые придают определенный ритмический рисунок высказыванию; к наиболее активным можно отнести дублирование морфем re , un , ing в рамках одного высказывания; средства лексического уровня:
1) выбор ключевого слова, которое является ядерным, для развертывания коммуникативного события каждого отдельного текста. Например, 2010 г. – ключевое слово “spirit” (11 повторов); 2012 г. – ключевые слова “rise” (12 повторов) и “borrow” (10 повторов) в качестве намерения создать ассоциативную модель для анализа деятельности партии Консерваторов и партий-оппонентов; 2013 г. – ключевое слово “opportunity” (13 повторов), причем в 11-и случаях оно используется в сочетании “a land of opportunity”; 2014 г. – ключевое слово “proud” (21 повтор);
2) обращение к метафоре и иронии в качестве полифункционального средства интенсификации речевого поведения;
3) использование / игнорирование эвфемизмов для построения манипулятивной тактики актуализации персуазивной интенции;
4) повтор лексемы в рамках одного высказывания; средства синтаксического уровня:
1) активное включение повторов, а именно анафоры, эпифоры;
2) использование парцелляции;
3) обращение к риторическому вопросу; средства графико-орфографического уровня:
1) использование аббревиации как средства языковой экономии;
2) обращение к прописной букве для актуализации аттрактивно интенсификационной функции;
3) реализации дефиса для уточнения и выделения наиболее значимой информации;
4) дублирование многоточия в качестве средства актуализации приема апозеопезиса – внезапной остановки речевого потока в ходе высказывания, нарушающей синтаксическое построение речи; функционально данный прием направлен на выделение каждой отдельной части предложения.