Дискурсивные стратегии репрезентации судебной власти в жанрах печатных СМИ Данкова Наталья Станиславовна

Содержание к диссертации

Введение

Глава 1. Теоретические основы исследования дискурса печатных СМИ 13

1.1. Основные категории дискурсивного исследования 13

1.2. Дискурс печатных СМИ: свойства, функции, особенности 18

1.2.1. Характеристики дискурса печатных СМИ 18

1.2.2. Основные функции дискурса печатных СМИ 21

1.2.3. Современные тенденции развития дискурса печатных СМИ 25

1.3. Современные исследования дискурса печатных СМИ 32

1.3.1. Основные направления исследований 32

1.3.2. СМИ и власть: диалектика взаимоотношений 34

1.3.3. Методы исследования дискурса СМИ 46

Выводы 48

Глава 2. Стратегии репрезентации судебной власти в российских и английских печатных СМИ 50

2.1. Диктумная стратегия 51

2.2. Стратегия оценки 57

2.3. Стратегия эмоционализации 67

2.4. Стратегия прогнозирования 77

2.5. Стратегия активации 88

2.6. Стратегия пассивации 95

2.7. Стратегия генерализации 101

2.8. Количественный анализ использования дискурсивных стратегий 112

Выводы 118

Глава 3. Судебная власть в жанрах печатных СМИ 126

3.1. Теория жанров СМИ 126

3.2. Жанры репрезентации фактов 129

3.3. Оценочные жанры 141

3.4. Художественные жанры 163

Выводы 170

Заключение 174

Список сокращений 180

Список литературы 180

Список цитируемых материалов 207

• Современные тенденции развития дискурса печатных СМИ
• Стратегия оценки
• Стратегия генерализации
• Оценочные жанры

Введение к работе

Актуальность работы определяется как собственно лингвистическими, так и социальными факторами. Актуальность исследования с позиции лингвистики обусловлена тем, что оно соответствует общей направленности современного языкознания на изучение прагматического аспекта речи. Изучение национально-культурной специфики выявленных стратегий и жанров способствует решению такой задачи, стоящей перед лингвокультурологией, как определение культурных особенностей использования стратегий и жанровых форм, присущих российским и английским печатным СМИ. Актуальность исследования с точки зрения социологического фактора определяется конструктивистским подходом к языку. Дискурс, в том числе дискурс СМИ, представляет собой один из способов актуализации власти и контроля в обществе. Поскольку большинство людей получают информацию о работе судей из СМИ, а не из личного опыта пребывания в зале суда, дискурс СМИ является ключом к пониманию социальных процессов, связанных с массовым восприятием института правосудия.

Научная новизна диссертации заключается в том, что впервые в отечественных дискурсивных исследованиях представлены результаты многостороннего анализа типичных репрезентаций судебной власти в дискурсе печатных СМИ и средств их конструирования, таких как стратегия и жанр. В ходе исследования систематизированы языковые средства реализации выявленных стратегий, подробно изучены репрезентации, конструируемые посредством выделенных дискурсивных стратегий, обозначены основные жанры репрезентации судебной власти, а также выявлена взаимосвязь между стратегиями, жанрами СМИ и типами репрезентаций.

Цель исследования – выявить принципы взаимосвязи между стратегией, жанром и типом репрезентации на материале печатных СМИ.

Поставленная цель достигается посредством решения следующих задач:

1. теоретически обобщить имеющиеся научные исследования, посвященные изучению дискурса СМИ, и предложить основные предпосылки исследования;

2. выявить основные дискурсивные стратегии, используемые для репрезентации судебной власти;

3. определить языковые средства реализации обозначенных стратегий;

4. обозначить основные жанры, используемые в дискурсе печатных СМИ о судебной власти;

5. проиллюстрировать использование выявленных стратегий в жанрах печатных СМИ;

6. охарактеризовать типичные репрезентации, которые создаются посредством изучаемых стратегий и жанров;

7. определить национально-культурную специфику репрезентаций судебной власти в дискурсе российских и английских печатных СМИ.

Теоретическая значимость диссертации заключается в ее вкладе в теорию языка, дискурсивный анализ, прагмалингвистику и лингвокультурологию. В ходе проведенного исследования достигнуты следующие результаты:

в работе впервые выявлены дискурсивные стратегии репрезентации судебной власти, а также языковые средства реализации данных стратегий;

впервые выделены жанры печатных СМИ, в рамках которых представлена деятельность судебной власти, а также установлена взаимосвязь между жанром и определенным типом репрезентации судебной власти;

отмечена национально-культурная специфика репрезентации судебной власти в дискурсе печатных СМИ.

В диссертации представлены результаты теоретического осмысления дискурсивных стратегий печатных СМИ, а также систематизирован разнообразный газетный материал о судебной власти, до сих пор не получавший многостороннего рассмотрения в научной литературе. Результаты исследования способствуют пониманию дискурсивных стратегий СМИ, воздействующих на восприятие обществом судебной власти, и общих закономерностей функционирования дискурса СМИ.

Практическая значимость исследования связана с возможностью использования материала и результатов его анализа при подготовке лингвистов, юристов, журналистов и специалистов по связям с общественностью. Отдельные фрагменты и результаты исследования были внедрены в ходе преподавания курса «Иностранный язык в сфере юриспруденции». Результаты анализа также представляют практическую значимость для пресс-служб судов в процессе их взаимодействия с представителями СМИ.

Материалом исследования послужили статьи о судебной власти, опубликованные в различных печатных изданиях Великобритании и России: широкоформатной газете «The Guardian» (далее «The G»), которая является леволи-беральной по своим политическим взглядам, а также ее воскресном выпуске

«The Observer», таблоиде «The Daily Mail» (далее «The DM»), редакция которого поддерживает консервативную партию Великобритании, правительственной «Российской газете» (далее «РГ») и либеральной «Новой газете» (далее «НГ»). Статьи отбирались из электронных архивов газет методом сплошной выборки по ключевым словам «суд» и «судья» для российского материала, «judge» и «court» для английского материала за период с января 2013 г. по декабрь 2014 г. Начало периода, за который отбирался материал, совпадает с началом работы над исследованием, а окончание периода обусловлено достижением максимальной степени насыщенности материала. Общий объем материала – 3481 статья.

Методы исследования. Методологию исследования составляет дискурсивный анализ. Большая часть исследования проводилась посредством методики качественного анализа дискурса. В ходе исследования ведущим методом стал метод описания с его основными компонентами, такими как интерпретация, классификация и обобщение. В работе использованы также следующие методы и приемы анализа: дедуктивный, индуктивный, компонентный анализ, дефиниционный анализ, риторический анализ, количественный анализ. Материал двух языков потребовал использования элементов сопоставительного метода.

Методика анализа включала следующие шаги. Сначала статьи для анализа были извлечены из электронных архивов изданий. Затем весь корпус текстов был изучен, в нем были выделены основные дискурсивные стратегии, используемые в СМИ для репрезентации судебной власти, и рассмотрены репрезентации, конструируемые посредством выявленных стратегий. Далее следовал анализ языковых средств их реализации. После этого применялся метод количественного анализа, результаты которого продемонстрировали частотность использования выявленных стратегий в дискурсе печатных СМИ. Затем материал был рассмотрен с точки зрения жанровой принадлежности, определены основные жанры репрезентации судебной власти. В рамках выделенных жанров обозначены дискурсивные стратегии, используемые для создания репрезентаций с положительной и отрицательной аксиологической направленностью. В заключение определена роль жанров в конструировании репрезентаций судебной власти в СМИ.

Комбинация перечисленных методов позволила решить поставленные исследовательские задачи и построить модель взаимосвязи между репрезентацией, стратегией и жанром в дискурсе печатных СМИ о судебной власти.

Теоретической базой для проведения данного исследования послужили работы отечественных и зарубежных лингвистов, посвященные общей теории дискурса (В. И. Карасик, Е. И. Шейгал, В. З. Демьянков, К. Ф. Седов, В. Е.Чернявская, Р. Водак, Т. А. ван Дейк, Н. Фэрклоф, Р. М. Блакар и др.), критическому анализу дискурса (Н. Фэрклоф, М. Резигел, Р. Водак), дискурсу СМИ (Т. Г. Добросклонская, М. Р. Желтухина, В. И. Коньков, Г. Я. Солганик, В. В. Прозоров, А. А. Тертычный, Н. И. Клушина, А. А. Негрышев, О. Б. Сиро-

тинина, М. А. Кормилицына, Т. В. Дубровская, Н. Н. Корнилаева, Т. А. ван Дейк, Н. Фэрклоф, М. Беднарек, А. Бэлл, Р. Водак, К. Коттер, А. Совиньска и др.), прагмалингвистике и прагмастилистике (М. А. Кормилицына, А. А. Нег-рышев, Г. Я. Солганик, Н. И. Клушина, Ю. Н. Шаталова, Н. Н. Хухрянская и др.), судебному дискурсу (Т. В. Дубровская, О. Н. Тютюнова), политическому дискурсу (Е. И. Шейгал, Т. А. ван Дейк), культуре речи и коммуникативной компетенции (О. Б. Сиротинина, М. А. Кормилицына, Г. С. Кул и ко ва, Е. В. Уз -динская, Н. В. Свешникова, М. А. Ягубова и др.), теории оценки и оценочных высказываний (Т. В. Дубровская, Н. А. Бекетова, Н. А. Банковская, М. А. Ягу-бова, П. Уайт и др.), теории жанров СМИ, а также речевых жанров (А. А. Тер-тычный, В. Л. Цвик, Л. В. Шибаева, М. А. Кормилицына, Т. В. Дубровская, Л. Р. Дускаева, В. В. Дементьев и др.) и т.д. На защиту выносятся следующие положения:

1. Репрезентации судебной власти в печатных СМИ конструируются посредством следующих дискурсивных стратегий: диктумной стратегии, оценки, эмоционализации, прогнозирования, активации, пассивации, генерализации. Диктумная стратегия используется для нейтральной репрезентации фактов действительности. Стратегии оценки, эмоционализации, прогнозирования, активации, пассивации, генерализации создают репрезентации с положительной или отрицательной аксиологической нагрузкой.

2. Положительная или отрицательная оценочная направленность обозначенных стратегий определяется идеологией и форматом печатных изданий. В отечественной правительственной прессе превалируют стратегии с положительной оценочной нагрузкой. Для либеральной газеты, напротив, характерны стратегии с отрицательной оценочной направленностью. В английской прессе стратегии с отрицательно-оценочной направленностью больше характерны для таблоида по сравнению с широкоформатной газетой.

3. Дискурсивные стратегии реализуются характерным набором лексических и грамматических средств языка, а также стилистических приёмов. К специфическим языковым средствам, конструирующим обозначенные стратегии, относятся:

– для диктумной стратегии: нейтральная лексика, юридические термины, номинативы, лексические единицы с семантикой авторизации, стадиальности, открытости / закрытости, лексика, выражающая временные характеристики, числительные;

– для стратегии оценки: лексика с положительной / отрицательной семантикой, сравнительная и превосходная степени прилагательных, сослагательное и повелительное наклонения глагола;

– для стратегии эмоционализации: эмоционально окрашенная лексика, усилительные частицы, повелительное наклонение глагола;

– для стратегии прогнозирования: будущее время глагола и другие способы выражения будущего, средства выражения деонтической и эпистемической модальности, лексические единицы с семой футуральности и лексические единицы с семантикой планирования;

– для стратегии активации: лексические единицы с семантикой активного действия, лексические единицы с семантикой вербального действия;

– для стратегии пассивации: страдательный залог, действительный залог в предложениях, где судебная система выступает в качестве объекта действия, подчинительные словосочетания, в которых суд представлен как объект воздействия, неопределенно-личные конструкции в русском материале, объектный оборот, каузативные конструкции, пассивные формы причастия и герундия в английском материале, лексические единицы с семантикой внешнего воздействия;

– для стратегии генерализации: лексические единицы со значением регулярности / нерегулярности совершения действия, лексические единицы со значением большого количества, лексические единицы с семантикой общепризнанности, несовершенный вид глагола в русском материале, времена группы Present в английском материале, множественное число существительных и местоимений.

4. Репрезентации судебной власти в СМИ конструируются в следующих жанровых группах: жанры репрезентации фактов, оценочные жанры, художественные жанры.

5. К жанрам репрезентации фактов относятся заметка, информационная корреспонденция, досье, справка, информационный отчет. Оценочные жанры включают репортаж, высказывание судьи, высказывание потерпевших, аналитическую статью, аналитический комментарий, аналитическую корреспонденцию, интервью. К художественным жанрам относятся очерк и пародия. Для текстов печатных СМИ о судебной власти характерна гибридизация жанровых форм. Поэтому не всегда возможно четко соотнести газетную публикацию с определенным газетным жанром. Кроме того, для дискурса СМИ о судебной власти характерны жанры, которые заимствованы из судебной сферы и перенесены в медийные практики.

6. Жанровая форма оказывает влияние на выбор дискурсивных стратегий и на результирующие репрезентации судебной власти в дискурсе печатных СМИ. Для информационных жанров характерны репрезентации, подчеркивающие авторитет, значимость и правозащитную функцию судебной власти. Репрезентации, конструируемые в рамках оценочных жанров, обусловлены форматом и идеологией печатных изданий. Оценочные жанры в «РГ» и газете «The G» используются как для создания положительных репрезентаций судебной власти, так и для обсуждения проблем, связанных с деятельностью суда. Для оценочных жанров в либеральной «НГ» и таблоиде «The DM» характерны репрезентации с отрицательной аксиологической направленностью. Художественные жанры способны создавать как положительные, так и отрицательные репрезентации правосудия посредством художественных средств языка.

7. Репрезентации судебной власти в дискурсе российских и английских печатных СМИ характеризуются национально-культурными особенностями, присущими России и Великобритании. Стратегия эмоционализации в россий-

ских СМИ представлена главным образом в отрицательном варианте. В английских газетах данная стратегия в равной степени наделяется как положительной, так и отрицательной направленностью. Для английских газет характерно использование цитирования. Национально-культурная специфика проявляется в использовании жанровых форм. Информационный отчет, репортаж и интервью характерны для российских газет. В английских СМИ получают ретрансляцию высказывание судьи и высказывание потерпевших, что не характерно для русскоязычного материала.

Апробация результатов исследования. Результаты исследования были изложены и обсуждались на всероссийских и международных конференциях в России и за рубежом, в частности: на II Международной научно-практической конференции «Молодежь и наука: слово, текст, личность» (г. Ульяновск, 2014); II, III, IV Международных научно-практических конференциях «Язык. Право. Общество» (г. Пенза, 2014, 2015, 2016); II Международной научной конференции «Дискурс как социальная деятельность: приоритеты и перспективы» (г. Москва, 2014); Международной научной конференции «Профессиональная и публичная коммуникация: значение в контексте» («Professional and Public Communication: Meaning in Context») (г. Торунь, Польша, 2015); Всероссийской конференции молодых ученых «Филология и журналистика в XXI веке», посвященной памяти профессора М. Б. Борисовой (г. Саратов, 2016).

Часть работы проводилась в рамках реализации проекта «Дискурсивное конструирование имиджа судебной власти в региональных средствах массовой информации (на примере Пензенской области)», поддержанного грантом РГНФ (проект № 14-14-58002), под руководством д.ф.н. Т. В. Дубровской.

Содержание диссертации отражено в 19 публикациях, в том числе в 7 статьях в журналах, включенных в перечень ведущих рецензируемых научных журналов и изданий, рекомендуемых ВАК РФ, 1 статье, индексируемой в базах Scopus и Web of Science, а также в 2 главах коллективных монографий.

Структура диссертации. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка сокращений, списка литературы, включающего 247 источников, и списка исследованных материалов.

Современные тенденции развития дискурса печатных СМИ

Для наиболее полного осмысления дискурсивных стратегий СМИ, применяемых для репрезентации судебной власти, считаем целесообразным рассмотреть основные тенденции развития дискурса печатных СМИ в целом. Анализ научной литературы позволяет выделить следующие тенденции, характерные для дискурса печатных СМИ на сегодняшний день: демократизация, интеллектуализация, субъективизация, экспрессивизация, диалогизация, глобализация и таблоидизация. Остановимся на каждой из них более подробно.

Прежде всего, речь пойдет о языке и стиле современных газет. Большинство исследователей отмечают такое явление, как демократизация языка СМИ [26; 60; 70; 71; 144; 145; 146]. Под демократизацией понимается смешение стилей, сдвиг от литературного стиля в сторону устной речи в дискурсе печатных СМИ.

Если в советский период в России язык СМИ характеризовался шаблонизацией, господством книжной речи и преобладанием официоза, то период перестройки знаменует резкое обновление языка газеты, а именно раскрепощение традиционно нормированного языка. В язык газеты вливается разговорная речь, язык улицы, жаргоны [146]. В.И. Коньков отмечает, что речевое поведение на основе концепции разговорности предполагает неофициальные, личные отношения, эмоционально-чувственную включенность в коммуникативный акт [70, с. 16]. Ученый также констатирует тот факт, что разговорность может характеризоваться такими отдельными характеристиками речевого поведения, как фамильярность, нарочитая, показная грубость, резкость суждений и оценок [Там же. С. 17]. Использование жаргонизмов и сниженной лексики относят к негативным следствиям демократизации языка СМИ. Так, говоря работе журналистов в условиях свободы слова, О.Б. Сиротинина констатирует, что «они объявили своим принципом – быть зеркалом речи народа и стали насаждать речь, засоренную не только нелитературными словами и формами, но даже впустили в СМИ прямой мат, больше того – стали его защищать и пропагандировать» [144, с. 9]. В сложившейся ситуации многих исследователей волнует вопрос чистоты языка СМИ [51; 80; 143;144]. Тенденция к демократизации в дискурсе СМИ отмечена также зарубежными учеными [188; 243].

В научной литературе представлены основные причины использования ненормативного языка в СМИ. Помимо простой небрежности в использовании слов и выражений, связанной с недостаточной языковой компетенцией журналистов [143; 144], исследователи указывают на стремление журналистов говорить на языке массовой аудитории [71; 81; 144]. Отмечается, что коммуникация с реципиентами на «их» языке способствует созданию тональности раскрепощенности, доверительности [81]. Кроме того, изучая роль жаргонизмов в языке СМИ, Н.В. Свешникова и М.А. Ягубова отмечают наличие особой экспрессии у данной лексической группы, позволяющей автору «выразить свое эмоционально-оценочное отношение к субъектам публикации» [138, с. 74–75]. Следует отметить, что в некоторых случаях, в частности с целью достижения экспрессивности, употребление просторечных и жаргонных лексических единиц вполне оправдано. Согласимся с Н.И. Клушиной, которая считает, что «вряд ли можно упрекнуть в отсутствии речевой культуры журналистов, которые, не теряя чувства меры, используют слова и обороты жаргонного происхождения для достижения выразительного эффекта» [61, с. 522].

Однако в целом «огрубление речи людей» и проникновение элементов неофициального общения в речь СМИ относят к негативным следствиям свободы слова. Так, Е.В. Уздинская считает использование снижено-разговорных, просторечных и жаргонных выражений в дискурсе СМИ нарушением языковых, коммуникативных и этических норм и считает их неуместными [159]. Как видим, процесс демократизации языка газеты имеет двойственную природу. С одной стороны, раскрепощение традиционно нормированного языка предоставило журналистам значительную свободу в использовании стилистических ресурсов, оживляющих газетную речь. С другой стороны, чрезмерное насыщение текста разговорными и просторечными средствами снижает газетную речь до уровня бытового разговора.

Тенденцией, противоположной демократизации, является тенденция интеллектуализации [4; 60; 71; 145]. Под интеллектуализацией текста понимается «усложнение его смысла, требующее при восприятии и интерпретации текста читателем дополнительных интеллектуальных усилий» [71, с. 30], что предполагает наличие у адресата высокого уровня интеллектуального и культурного развития [60].

М.А. Кормилицына выделяет два уровня интеллектуализации текста – микроуровень (уровень высказывания) и макроуровень (уровень целого текста) [71]. На микроуровне тенденция к интеллектуализации осуществляется посредством семантико-синтаксических процессов номинализации, атрибутизации, инфинитивизации, партиципации, адвербиализации. «Объем информации, заключенный в высказываниях такого типа, расширяется до весьма значительных размеров при очень экономном использовании речевых средств», – констатирует М.А. Кормилицына [Там же. С. 30]. На уровне синтаксиса – макроуровне тенденция к интеллектуализации проявляется средствами непрямой коммуникации, такими как прецедентные феномены, тропы, явления языковой игры, использование косвенных речевых жанров, метатекстовые средства, которые призваны осуществить основную цель – воздействие на читателя, а также используются для стилистических целей, придания оригинальности сообщаемой информации [Там же]. В процессе понимания текста, содержащего средства непрямой коммуникации, адресату приходится прилагать некоторые усилия, однако это способно доставить ему интеллектуальное удовольствие. Кроме того, исследователи отмечают также случаи, когда замысел адресанта может быть не понятен адресату, что рассматривается как коммуникативная неудача, поскольку в этом случае интеллектуализация текста СМИ противоречит принципу коммуникативного сотрудничества П. Грайса [24].

Исследователи рассматривают роль человеческого фактора в дискурсе в целом [139; 140] и в дискурсе СМИ в частности [71; 89; 222; 245]. Человеческий фактор в дискурсе СМИ позволяет говорить о субъективизации газетных текстов. Тенденция субъективизации отчетливо проявляется в языке СМИ и привлекает внимание ученых, заинтересованных в исследовании прагматического аспекта функционирования языка. Под субъективизацией мы понимаем возросшую субъективность текстов СМИ [222; 245]. М.А. Кормилицына подчеркивает тот факт, что именно субъективные смыслы организуют смысловую структуру текстов самых разных газетных жанров [71, с. 14].

Можно выделить два уровня субъективности дискурса печатных СМИ. С одной стороны, субъективность обусловлена авторской позицией. В этом случае тенденция субъективизации газетного текста проявляется в стремлении к самовыражению. Субъект современной массовой коммуникации выступает как личность «со всеми особенностями ее менталитета» [89, с. 113–114]. С другой стороны, субъективность определяется также идеологической направленностью печатного издания. Идеологическая направленность, которая характеризует издательства газет, поддерживающих разные политические силы, накладывает отпечаток на способ репрезентации событий в СМИ [184; 187; 199; 221; 230].

Субъективность в любом ее проявлении неизбежно выражается в дискурсе. «Позиция журналиста оказывает влияние на всю работу по отбору, созданию и презентации новостей», – утверждает Д. Перрин, исследуя новостной жанр СМИ [222, p. 146]. В этой связи производство новостей можно считать «искусной игрой», в основе которой лежит выбор между предоставлением более или менее релевантной информации, подробного или поверхностного описания событий [245, p. 133].

С целью выражения своей позиции журналисты часто прибегают к экспрессивным средствам языка, реализуя тем самым тенденцию к экспрессивизации. Под экспрессивностью понимается использование таких языковых единиц, благодаря которым адресант выражает свое субъективное отношение к содержанию речи или ее адресату через категории эмоциональности, оценочности, образности и интенсивности [61, с. 521]. Исследователи отмечают факт повышенной экспрессивности современного газетного текста [61; 68; 76; 77; 113]. Так, В.И. Коньков, рассматривая бульварный тип речевого поведения в СМИ, отмечает, что бульварная речь активно использует экспрессивные средства языка [68]. «Установка на экспрессивность в выражении авторского «я», на заостренность суждений и резкость формулировок приводит к активному использованию выразительных средств письменной речи, в том числе различных тропов и фигур» – пишет ученый [Там же. С. 19–20].

Стратегия оценки

Стратегия оценки состоит в приписывании положительных либо отрицательных характеристик объекту репрезентации [223, p. 45]. Как отмечалось в теоретической части нашего исследования, оценочные высказывания, содержащиеся в газетных текстах, являются эффективным способом воздействия на читателей.

Стратегия оценки широко используется журналистами английских и российских СМИ при освещении деятельности судебной власти ввиду того, что «сам процесс оценивания заложен в человеческую природу» [43, с. 248]. В качестве основания для высказывания оценок в дискурсе СМИ исследователи отмечают, с одной стороны, стремление журналиста к самовыражению. По замечанию Н.А. Банковской, «российский журналист не просто стремится изложить информацию, а показать читателю мир через призму собственного «Я», а не только своего издания» [6, с. 110]. Авторская позиция оказывает непосредственное воздействие на восприятие читателей. «И чем талантливее журналист, тем ближе читателю авторская позиция, тем лучше он воспринимает его оценку», – отмечает исследовательница [Там же. С. 111]. С другой стороны, суть и содержание оценок определяются идеологической позицией печатного издания, которая оказывает непосредственное влияние не только на репрезентацию тех или иных событий, но и на отбор фактов, выбранных для освещения.

Стратегия оценки используется для конструирования как положительных репрезентаций судебной системы, так и отрицательных.

Можно выделить несколько объектов оценочных высказываний в английских и российских СМИ. Во-первых, оценке подвержены судебные решения, которые представляют собой «результаты деятельности» [42, с. 135]:

В итоге приговор получился странным. Путаный какой-то. («НГ» 20.05.13)

«Quite clearly that behaviour without any motive pretty clearly shows that he is a danger to women on the streets and I think the judge s sentence has reflected that». («The G» 25.02.13)

Во-вторых, оцениваются судебные слушания по конкретным делам, а также отдельные их этапы:

По этой причине никто из его близких своих представителей для участия в этом бесстыдном процессе не направлял. («НГ» 20.02.13)

The judge later said the cross-examination was proper and correct. («The G» 08.02.13)

В-третьих, объектом оценки является система правосудия в целом:

Судебная система России занимает все более важное место в жизни общества, уверенно выполняя роль, возложенную на нее Конституцией Российской Федерации. («РГ» 14.01.13)

Last night Damilola s father Richard, 64, called the justice system an «embarrassment». («The DM» 16.01.13) Наконец, объектом оценки выступают представители судебной власти – судьи, а также присяжные заседатели. В этой связи характерно использование эпитетов (dusty, out-ofouch, good, bright) и номинаций (преступников, шпаны в мантиях, idiots):

«Примитивная ложь, утрата здравого смысла и дремучее невежество преступников из Мосгорсуда … убедительно подтверждают поставленный ранее диагноз — это клиника — полная шизофрения шпаны в мантиях», — так прокомментировал через своих адвокатов этот документ Платон Лебедев. («НГ» 25. 01.13)

And I urge all men, including our dusty, out-ofouch judges, to reject it. («The DM» 26.01.13)

I would bet that this case was discussed by a majority of good, bright people and scuppered by a couple of idiots. («The O» 24.02.13)

Как видим, отрицательная оценка часто выражена пейоративами и представляет собой прямое обвинение. Представителей судебной власти обвиняют в проявлении «отрицательных человеческих качеств» [42, с. 124].

Обратимся к языковым средствам, реализующим данную стратегию в дискурсе СМИ. Прежде всего, оценка выражается средствами лексического уровня языка.

Положительная оценка достигается посредством использования лексики с положительной семантикой: уверенно, удается, достижений («РГ» 14.01.13), улучшению («РГ» 30.01.13), благотворно («РГ» 08.02.13), совершенствование, эффективности («РГ» 19.02.13), честь и хвала («НГ» 22.05.13), proper and correct («The G» 08.02.13), appropriate («The G» 08.02.13), rightly («The DM» 30.01.13), effective («The G» 26.02.13), success («The G» 14.03.13), unrivalled, efficiency («The G» 14.03.13).

Отрицательная оценка выражается средствами использования лексики с отрицательно-оценочной семантикой: цинизм («НГ» 21.01.13), нелегитимный, неправосудно, недостатках («НГ» 13.02.13), губительная («НГ» 08.04.13), ад («НГ» 06.03.13), «Позор!» («НГ» 29.04.13), подлость («НГ» 26.06.13), безобразия («РГ» 21.02.13), outrageous («The G» 21.02.13), unreasonable, unfair, disproportionate («The G» 12.04.13), unfavourable («The DM» 13.01.13), devalues («The DM» 26.01.13), insult, injury («The DM» 13.01.13), ineffective («The DM» 21.02.13), shame («The DM» 16.01.13), crazy («The G» 21.02.13).

Следует отметить, что лексические единицы позор, shame представляют собой эксплицитно выраженное осуждение, основанное на моральной оценке [42, с. 152], а слово crazy характеризует разговорный стиль общения и используется с целью достижения экспрессивности.

Заметим, что в отличие от английских СМИ, российским газетам присуща ярко выраженная идеологическая поляризация, которая характеризует издательства газет, поддерживающих разные политические силы. Как видно из примеров, лексика с положительной семантикой превалирует в правительственной «РГ», тогда как либеральная газета использует главным образом лексику с отрицательной оценочной семантикой, открыто выражая осуждение. Те немногочисленные случаи употребления лексики с положительной оценочной направленностью рассматриваются скорее как исключение, которое подтверждает общее правило, что наглядно подтверждает следующий фрагмент:

Честь и хвала маме и сыну, а также — судя по всему — некоторым судьям областного суда, которые взяли на себя и смелость, и труд попытаться защитить очевидно невиновного. («НГ» 22. 05.13)

Стратегия оценки реализуется также грамматическими языковыми средствами. Одним из таких средств является использование сравнительной и превосходной степеней прилагательных. Так, в следующих примерах оценка достигается не только за счет лексических единиц, но и с помощью использования превосходной степени прилагательных, которые позволяют особо подчеркнуть положительные качества судей:

Вердикт самых грамотных в стране судей будет полезен и для самих судей, которые разрешают подобные споры. («РГ» 11.06.13)

Lady Hale was recently voted fourth most powerful woman in Britain by BBC Radio 4 s Woman s Hour. («The G» 21.02.13) Прилагательное в сравнительной степени используется в следующем примере для оценки приговора суда:

The eight month prison sentences imposed on Chris Huhne and Vicky Pryce are well within the normal range for such offences but slightly longer than many had expected. («The G» 11.03.13)

Примеры далее демонстрируют возможности использования сослагательного и повелительного наклонений глагола. В них дается оценка судебным приговорам посредством указания на альтернативные варианты наказаний:

Защита потерпевших заявила о намерении обжаловать решение суда. По ее мнению, адекватным было бы максимально возможное наказание за инкриминируемое деяние – девять лет заключения. («РГ» 23.05.13)

«Приговор стоило бы пересмотреть». («НГ» 30.01.13)

«There will also be more victims of violent crimes committed by foreigners who should have been, and could have been, deported». («The DM» 08.02.13)

Следующий пример содержит призыв, выраженный использованием повелительного наклонения глагола:

Sack that judge! Allowing a woman, 31, to walk free after groping 12-year-old boy is a criminal sign of outdated chivalry, says Peter Lloyd. («The DM» 26.01.13)

Стратегия генерализации

Под генерализацией традиционно понимается «обобщение, логический переход от частного к общему, подчинение частных явлений общему принципу» [12]. Существование данной стратегии обусловлено особенностями человеческой психики. Исследователи отмечают, что в процессе познания мира человеку свойственно обобщать, причем это может происходить как сознательно, так и неосознанно [231]. Данное свойство человека находит отражение в языке. Отмечено, что обобщающие утверждения неизбежно присутствуют в любом исследовании в виде конечного результата умозрительных процессов познания [214]. М. Резигел и Р. Водак затрагивают вопрос склонности человека к обобщению, исследуя проблему расовой дискриминации [223]. В своей работе ученые рассматривают генерализацию как перенос качеств, присущих отдельным лицам, на целую социальную группу и утверждают, что обобщающие высказывания такого рода являются ошибочными [Ibid P. 63]. Исследуются функции генерализации. Т.В. Дубровская относит обобщающие высказывания к речевой тактики обвинения, которое заключается в «раздувании из мухи слона» [42, с. 146]. Согласно исследованию Т.А. ван Дейка, генерализация лежит в основе предубеждений [240]. И.В. Фролова рассматривает трансформацию мнения отдельного лица в «общее мнение» как способ выражения предвзятости в дискурсе СМИ [163, с. 140]. Вопросу стереотипных представлений о России, созданных посредством генерализации, посвящена работа О.Г. Орловой [106].

Наш интерес сфокусирован на тех фрагментах дискурса, когда обобщения направлены на достижение определенного коммуникативного эффекта. Так, Т.А. ван Дейк говорит о стратегической генерализации, которая нацелена на управление мышлением адресата, осуществляемое адресантом [234, p. 23]. В этой связи отмечено, что стратегия генерализации позволяет использовать дискурс с целью формирования мнений и убеждений [180, с. 117]. Н.Л. Ноблок изучает перлокутивные эффекты генерализации в дискурсе предвыборных президентских дебатов 2004 года в США и отмечает, что данная стратегия является способом снижения уровня конкретности высказывания [102, с. 14].

Ученые исследуют языковые формы, актуализирующие стратегию генерализации. И.М. Сальникова исследует метафорическую модель «Политика – это спорт» в политическом дискурсе и утверждает, что метафора, имеющая собирательное значение, обеспечивает говорящему возможность посредством одной лексической единицы именовать целую группу людей или явлений [137]. С.Ю. Архипов обращается к стратегии генерализации, исследуя лексические языковые средства, а именно номинации, используемые для обозначения людей [3]. Л.В. Порохницкая изучает, как используется стратегия генерализации для образования эвфемизмов в разных языках [116].

Обратимся к результатам настоящего исследования. Стратегия генерализации в дискурсе СМИ позволяет журналистам конструировать положительные или отрицательные репрезентации правосудия посредством обобщающих выводов о функционировании судебной власти, сделанных на основании событий, связанных с работой суда. В качестве таких оснований выступают конкретные явления действительности, которые имели место в далеком или недавнем прошлом, причем о событии, которое легло в основу обобщающего высказывания, может вовсе не упоминаться. Следует отметить, что данная стратегия имеет ярко выраженную негативную направленность, характеризуя судебную систему с отрицательной стороны. Основные проблемы, которые затрагивают журналисты посредством стратегии генерализации, касаются обвинительного уклона российского правосудия и, напротив, чрезмерной мягкости английских судов, функционирования секретных судов, а также сокращения финансирования судопроизводства в английском материале, политизации института правосудия, судебных ошибок и других проблем. Случаи использования стратегии генерализации с целью создания положительных репрезентаций правосудия немногочисленны и встречаются преимущественно в «РГ». Стоит отметить, что стратегия генерализации используется в сочетании с другими стратегиями, поскольку положительная или отрицательная прагматическая направленность данной стратегии определяется общей тональностью публикации.

Обратимся непосредственно к языковым средствам, актуализирующим стратегию генерализации. Данная стратегия реализуется, прежде всего, средствами лексического уровня языка. К ним относятся, во-первых, лексические единицы со значением регулярности / нерегулярности совершения действия, которые позволяют читателю сделать вывод о том, что является общепринятой практике в работе суда. Значение регулярности / нерегулярности, передают разные части речи. Одной из них является наречие (обычно, regularly, rarely):

В наших реалиях главные фигуранты обычно остаются на свободе, в России, при должностях и имуществе. («НГ» 09.07.14)

Miss Maddocks is thought to be the first person imprisoned by the Court of Protection. However no one can be certain because of the secrecy under which the court regularly works. («The DM» 03.05.13)

Under the United Nations Bangkok rules and the Human Rights Act, the courts should weigh the seriousness of a woman s crime with the fact that she has dependant children. This rarely happens. («The G» 16.06.13)

В следующем примере значение регулярности передается с помощью наречия напропалую, характерного для разговорного стиля общения, которое придает негативную тональность высказыванию:

Да и по опыту мы это хорошо знаем: судьи напропалую отказывают в аудиофиксации: «Нет технической возможности». («НГ» 09.12.13)

Для выражения крайней степени нерегулярности используется наречие никогда:

Потому что в делах политических у властей мотив все-таки есть, а в данном случае — исключительно тупость репрессивной машины, которая никогда ни под каким видом не позволит себе признать собственные ошибки и отпустить несправедливо арестованного человека. («НГ» 02.08.13)

На регулярность совершения какого-либо действия указывают имена существительные и прилагательные, в семантику которых заложено значение повторяемости (тенденция, типичный, rule, by no means untypical, accustomed):

Ужасает сама тенденция: молодежь становится объектом репрессий. («НГ» 03.07.13)

Терапевта Алевтину Хориняк признали преступницей за то, что она выписала обезболивающее пациенту, умиравшему от боли. Самое страшное, что этот случай — типичный. («НГ» 24.05.12)

In the court of protection the general rule is that hearings are held in private, with the media and public excluded. («The G» 16.01.14)

Her case - by no means untypical - is the perfect illustration of why our current adversarial legal system, based on live cross-examination, is unfit for purpose and fails to produce justice for abused children. («The DM» 13.05.13)

And although Wanda Maddocks is thought to be the first person jailed by the court, no-one can be sure – someone else might have been imprisoned behind the court s accustomed closed doors. («The DM» 24.04.13)

Значение регулярности передается также с помощью глаголов (привыкла):

За долгие десятилетия привыкла же блудливая наша Фемида фарсы разыгрывать. («НГ» 01.02.13)

К этой же группе лексики относим лексические единицы, которые указывают на повторность совершения действия, апеллируя к событиям прошлого (по-прежнему, again). Следующие примеры, характеризующие систему правосудия, также передают значение регулярности:

Все по-прежнему — судебная система совершенно неадекватна. («НГ» 13.12.13)

The lenience of the criminal justice system was highlighted yet again as a judge yesterday apologised to career criminal Derek Rossi s two latest victims for the fact that he had been at liberty to attack them. («The DM» 22.03.14)

Вторая группа лексики, реализующая стратегию генерализации, содержит количественные показатели. В этой связи характерно использование числительных:

В них говорится, что Верховный суд ежегодно разрешает миллионы уголовных и гражданских дел. «Не опечатка - миллионы? Нет. Одних гражданских дел 10 миллионов, это колоссальный массив», - оценил президент. («РГ» 21.02.13)

Nearly one in five is given a mere caution and hundreds get off with a community sentence. («The DM» 07.04.13)

Как видим из примеров, количественные данные в дискурсе СМИ выражают тенденции, имеющие место в работе суда. Отмечено, что опора на статистическую информацию представляет собой типичное средство воздействия на адресата [166; 169].

Перечисляя факты и явления действительности, российские и английские СМИ используют лексику, в семантику которой заложено значение большого количества (массовые, массовые, many, growing number):

Я не знаю, как называются массовые посадки заведомо невиновных людей. («НГ» 12.10.14)

Оценочные жанры

К оценочным жанрам мы относим репортаж, высказывание судьи и высказывание потерпевших, аналитическую статью, комментарий, аналитическую корреспонденцию, интервью. Далее рассмотрим эти жанры более подробно.

С точки зрения классификации журналистских жанров, репортаж принадлежит к группе информационных жанров. Однако в отличие от других информационных жанров, в задачу репортера входит изложить события экспрессивно, наглядно, эмоционально, чтобы вызвать эмоциональный отклик читателей [152], что предполагает выражение авторской оценки. В связи с этим мы относим данный жанр к группе оценочных жанров. Задача репортажа заключается в том, чтобы дать аудитории возможность увидеть описываемое событие глазами очевидца [Там же]. Жанр репортажа используется журналистами «НГ», тогда как в других, проанализированных нами источниках, данный жанр нам не встретился.

Особое внимание журналистов «НГ» приковано к процессу участников митинга на Болотной площади в Москве 2012 года, что можно объяснить идеологией печатного издания. Оппозиционный настрой редакции проявляется при отборе фактов, выбранных для освещения. Журналисты используют жанр репортажа для репрезентации событий из зала суда. Данный процесс позиционируется в «НГ» как политический, а сами фигуранты представлены как жертвы политических репрессий, что выражается в соответствующих номинациях (узники, заложники) посредством стратегии оценки. Образные языковые средства (средневековая дичь, узникам, ада и тьмы, изнанки жизни, зверь затащил невинных) в сочетании негативно окрашенными эпитетами (душной, пыточной, черной, кошмарной) в следующем фрагменте, подчеркивают авторитарность суда, с одной стороны, и беззащитность простых людей перед судебной системой, с другой:

Это какая-то средневековая дичь, адвокаты, говорящие узникам в щели. Что отвечают с той стороны, не слышно, тогда адвокаты прикладывают уши к щели и слушают глухие голоса, доносящиеся с другой стороны стекла, из душной пыточной клетки, из ада и тьмы тюрьмы, из той черной кошмарной изнанки жизни, куда зверь затащил невинных. («НГ» 26.06.13)

Как представляется, именно этот жанр выбран для репрезентации данного процесса неслучайно. Для репортажа характерно использование метода наглядного изображения действительности. Однако в данном примере наглядность едва ли несет информативную функцию. Очевидно, что данный фрагмент, который можно сравнить с художественным текстом, выражает авторскую оценку.

В рамках данного жанра представлены ритуальные компоненты судебного дискурса, такие как обстановка в зале суда и одежда участников процесса [44]. В либеральной «НГ» встречаем образные средства языка, используемые для номинации ритуализированных предметов интерьера, которые создают негативные репрезентации судебной системы, что характерно для жанра репортажа: судья на своем подиуме, в клетке из серых крашеных прутьев («НГ» 07.10.13), стекло судебного «аквариума» («НГ» 08.11.13).

Внешний вид судей, который также является ритуализированной составляющей судебного дискурса [Там же. С. 5], тоже находит отражение в дискурсе СМИ в рамках жанра репортажа и представлен посредством стратегии оценки: в строгой черной мантии с белой манишкой («НГ» 07.10.13). Подобные репрезентации представляют судей в обезличенном виде как представителей судебной власти, а также всего государства.

Стратегия эмоционализации (несчастье, угрюмой), используемая в жанре репортажа, позволяет вызывать чувство сострадания по отношению к подсудимым, а также указывает на отсутствие этого чувства у судей (равнодушно):

Жена Ярослава Белоусова с улыбкой возвращается от судейского стола, получив отказ быть защитником мужа. Она кажется уравновешенной и спокойной — в ней чувствуется сила человека, привычно идущего через несчастье. Мама Белоусова, получающая право быть защитницей сына, воспринимает это с угрюмой решимостью на лице. Но и в ней чувствуется самоуглубление человека, давно и прочно погруженного в отдельную жизнь несчастья. («НГ» 18.02.13)

Судья Москаленко слушала этот список равнодушно, пресекая попытки адвокатов Косенко обсудить, какое отношение имеет все перечисляемое к вине подсудимого. («НГ» 18.02.13)

Стратегия активации (отклоняет и обрубает) создает репрезентации, указывающие на авторитарность суда:

Там, в зале, встают адвокаты, накаляются страсти; и адвокат Макаров, держа исписанные листы бумаги в руке, упорно говорит в микрофон на длинной ножке, хотя судья велит ему прекратить и сесть; и в клетке встает и требует слова, и ведет свою упорную борьбу несгибаемый кандидат наук Кривов, а судья отклоняет и обрубает его ходатайства холодным, как нож, голосом: «Аа-ткла-нить!» … («НГ» 29.07.13)

Как видим, жанр репортажа в либеральной газете акцентирует авторитарность судебной власти и позволяет журналистам воздействовать на восприятие читателей посредством использования стратегий с отрицательной оценочной нагрузкой, таких как оценка, эмоционализация, активация.

К группе оценочных жанров мы относим такие речевые жанры, как высказывание судьи и высказывание потерпевших. Эти жанры присущи английским газетам, тогда как в российской прессе подобные жанры нам не встречались. Следует отметить, что эти жанры содержат такие типы речи, которые сформировались вне медиасферы, но функционируют в коммуникативной среде медиа [69, с. 8–9]. В западной лингвистике Н. Фэрклоф указывает на существование так называемых «вырванных» (disembedded) жанров, которые заимствованы из естественной для них социальной сферы [195, p. 68]. Так, жанры «высказывание судьи» и «высказывание потерпевших» являются тому примерами. Несмотря на то, что эти жанры не являются жанрами СМИ, они получают ретрансляцию в дискурсе СМИ о судебной власти.

Публикации, содержащие эти жанры, позволяют погрузиться в атмосферу судебного заседания, которое само по себе представляет собой фактическое событие действительности. Однако мы относим эти жанры к группе оценочных жанров, поскольку в ходе своих высказываний судьи и потерпевшие выражают оценки деятельности суда. Так, статья под заголовком «Chris Huhne and Vicky Pryce: what the judge said» («The G» 11.03.13) содержит обращение судьи к подсудимым и написана от первого лица. Публикация представляет собой цитирование речи судьи и задействует диктумную стратегию, поскольку судья обращается к фактам виновности фигуранта дела:

After all, only you [Huhne] had been in the car at the time of the offence, it had taken place at night, the camera was forward facing, and you could choose who, if anyone, to share the secret with. («The G» 11.03.13)

В ходе своего обращения к обвиняемым судья раскрывает состав преступления, апеллируя к совести ответчиков. Судья характеризует правонарушение обвиняемых посредством лексических единиц с негативной коннотацией (serious, offence, flagrant) и указывает на справедливость наказания также лексическими средствами языка (good, justice), которые реализуют стратегию оценки:

You have fallen from a great height … this was as your counsel accepts a serious offence, indeed as it seems to me a flagrant offence of its type. («The G» 11.03.13)

To the extent that anything good has come out of this whole process, it is that now, finally, you have both been brought to justice for your joint offence. («The G» 11.03.13)

Этот жанр позволяет «услышать» приговор суда и создает эффект присутствия. В рамках данного жанра судья выступает как институциональная фигура. Как отмечает Т.В. Дубровская, «задача, стоящая перед судьей, состоит как в том, чтобы свершить правосудие, так и в том, чтобы убедить адресата в справедливости и правильности принятого решения» [44, с. 243]. Эта цель достигается посредством использования диктумной стратегии и стратегии оценки. Кроме того, данный жанр раскрывает личностные качества судей, поскольку содержит моральную оценку действий преступников.

Высказывание потерпевших также позволяет погрузиться в атмосферу судебного заседания. Этот жанр содержит цитаты речи пострадавших. Репрезентации, создаваемые посредством данного жанра, вызывают, как правило, чувство сострадания по отношению к потерпевшим. Так, публикация «Rolf Harris case: daughter s former best friend gives victim impact statement» («The G» 04.07.14) представляет собой отрывок из речи потерпевшей, в котором содержится описание преступных действий обвиняемого и последствий этих действий, оказавших влияние на ее жизнь. В этой связи отмечено наличие эмоционально окрашенной лексики, реализующей стратегию эмоционализации (feel dirty, grubby and disgusting, traumatized, panic attacks, suffer, anxiety)