Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Ценностно-смысловое пространство языка и языковое сознание в научной парадигме современной лингвистики 11
1.1. Языковой знак и значение в аспекте языкового сознания 11
1.2. Ценностно-смысловое пространство языка: лингвокультурологический аспект 25
1.3. Проблема имплицитности и её отражение в лингвистической научной парадигме 41
Выводы 51
Глава 2. Динамика ценностных характеристик в семантическом пространстве художественного текста 55
2.1. Интенциональность художественного текста и его импликативность в системных взаимосвязях 55
2.2. Статус имплицитности в ценностно-смысловом пространстве художественного текста 76
Выводы 97
Глава 3. Лингвокогнитивные способы выражения ценностей в художественном тексте 101
3.1. Эксплицитное отражение ценностной картины мира автора и персонажа 101
3.2. Способы имплицирования ценностей в художественном тексте в координатах языкового сознания 117
Выводы 138
Заключение 141
Библиографический список 150
- Ценностно-смысловое пространство языка: лингвокультурологический аспект
- Интенциональность художественного текста и его импликативность в системных взаимосвязях
- Статус имплицитности в ценностно-смысловом пространстве художественного текста
- Способы имплицирования ценностей в художественном тексте в координатах языкового сознания
Введение к работе
Актуальность диссертационной работы определяется тем, что
ценностно-смысловое пространство должно быть изучено не только с
позиций представления в нем универсальных и общенациональных смыслов
и ценностей, но и в плане модификации этих лингвокогнитивных феноменов
в индивидуально-авторской картине мира, в художественном тексте. В этой
связи особое значение приобретает изучение языкового сознания и, в
частности, особенности лингвокогнитивных способов эксплицирования и
имплицирования ценностей. Общеизвестно, что ценностная картина мира
этноса или отдельной личности формируется посредством смысловых
установок языковых личностей, а фиксация таких смысловых установок
применительно к конкретному предмету или явлению определена
значимостью индивидуальных смыслов для человека. Ценностно-смысловое
пространство языковой личности имеет в качестве доминант
фундаментальные эстетические и этические ценности, которые в конкретных ситуациях обретают определенность и глубину.
Объектом исследования является ценностно-смысловое пространство художественного текста.
Предметом исследования выступают лингвокогнитивные способы в динамике представления ценностей в художественном тексте.
Материалом исследования стал текст романа Дж. Харрис
«Джентльмены и игроки» (2005, перевод с англ. Т.В. Старостиной – 2013),
содержащий репрезентабельные контексты эксплицирования и
имплицирования ценностно-смыслового пространства художественного текста.
Объем картотеки составил более 3000 контекстов, отражающих особенности описания ценностно-смыслового пространства художественного текста.
Цель диссертационного исследования состоит в описании ценностно-смыслового пространства художественного текста, отражаемого эксплицитно и имплицитно в динамической совокупности ценностей и смыслов, объединяемых авторской интенциональностью.
В соответствии с поставленной целью предполагается реализация следующих задач:
описать специфику ценностно-смыслового пространства языка и языкового сознания в научной парадигме современной лингвистики;
определить специфику системных взаимосвязей интенциональности и имплицитности в художественном тексте;
обосновать статус имплицитности в процессе репрезентации ценностей в художественном тексте;
выявить и описать лингвокогнитивные способы представления ценностей в художественном тексте.
Методы исследования: метод сплошной выборки, методы наблюдения
и моделирования, метод трансформации, описательно-аналитический и
когнитивно-семантический методы, контекстуальный анализ,
лингвистическая интерпретация; данные методы применялись в исследовании комплексно ввиду особой роли антропоцентрической парадигмы в реализации исследовательской концепции диссертации.
Методологическая и теоретическая основа исследования.
Философскую основу работы составляют законы и принципы материалистической диалектики, в соответствии с которыми язык изучается как динамическая материальная система, функционирующая и постоянно развивающаяся.
Общенаучную методологию исследования составляют постулаты общей и частной семантики, когнитивной лингвистики и лингвокультурологии, теории текста (работы О.А. Азаровой, И.А. Кудряшова (2015), Н.Ф. Алефиренко (2010), И.В. Арнольд (1990; 1999), Н.Д. Арутюновой (1988, 1999); Н.Н. Болдырева (2013, 2017), Ш. Балли (2001), А.Н. Баранова (1997), Е.Г. Беляевской (2017); Э. Бенвениста (1974), А.В. Бондарко (1984), Н.С. Валгиной (2003), В.В. Виноградова (1972), И.Р. Гальперина (2006), В.В. Дементьева (2000; 2001; 2002), О.Г. Дубровской (2017), И.В. Зыковой (2017), Ю.Н. Караулова (1987), СО. Карцевского (1965), Г.В. Колшанского (1980; 2005), В.В. Красных (2002; 2017), Е.С. Кубряковой (2000), А.Н. Леонтьева (1975), В.А. Масловой (2001), М.В. Никитина (1988; 1996), Е.В. Падучевой (1996) и др.).
Объект, предмет и задачи диссертационного исследования обусловили его частнонаучную методологию: её основу формируют постулаты теории художественного текста (Н.В. Александрович (2016), Л.Г. Бабенко (2004; 2006), Н.С. Болотнова (1998а, 1998б, 2006), Е.В. Калинина (2015), И.В. Ковтуненко (2015), Анна В. Кузнецова (2012), В.А. Лукин (2005), И.Н. Чеплыгина (2015) и др.), концепций языкового сознания (М.П. Ахиджакова (2012), Е.В. Ильина (2015), И.В. Зыкова, Н.В. Уфимцева (2017), Т.Л. Калентьева (2006), С.Д. Кацнельсон (1972; 1984), Е.Ф. Тарасов (2000; 2013),
Н.В. Уфимцева (2015), Т.Н. Ушакова (2000) и др.), интенциональности, эксплицитности и имплицитности (О.А. Алимурадов (2003), А.В. Бондарко (2006), Е.Г. Борисова (1999), Л.И. Гришаева (2017), К.А. Долинин (1983), Е.В. Ермакова (2010), В.В. Мартынов (2001), Г.Е. Тимофеева (1986), Л.М. Шатилова (2011) и др.), теорий ценности в различных аспектах (Е.В. Буякова (2016), С.Н. Виноградов (2007), В.В. Ильин (2005), М.С. Каган (1997), В.В. Крюков (2011), В.Н. Лукин, Т.В. Мусиенко (2016), А.А.Радугин, Л.С. Перевозчикова (2015), Н.С. Розов (1998), В.П. Синячкин (2011), Л.А. Толокевич (2016) и др.), модальности и прецедентности, интерпретации и адресованности текста (К.А. Долинин (1985), М.Я. Дымарский (2004), А.В. Жумабаева (2015), Т.И. Краснова (2002), В.А. Кухаренко (1988) и др.).
На защиту выносятся следующие положения:
-
Языковое сознание представляет собой превращенную форму жизнедеятельности человека, посредством которой вербализуется социокультурный опыт личности, а её национально-культурная идентификация осуществляется в ценностно-смысловом пространстве языка.
-
Сложные коррелятивные отношения интенциональности и имплицитности обусловлены основными задачами авторских интенций в художественном тексте: они должны активизировать мыслительную деятельность адресата по распознаванию и декодированию имплицитных смыслов, одновременно углубляя импликационал с целью развития рецептивно-интерпретативной деятельности адресата.
-
Художественному тексту имманентно имплицитное представление ценностей на основании принципа языковой экономии, частого отсутствия необходимых языковых средств для выражения мысли, эмоции, ценностной категории, а также приписывания продуцентом и/ или реципиентом не закрепленных узусом значений лексемам, их сочетаниям, целостным высказываниям.
-
Лингвокогнитивные способы представления ценностей в художественном тексте реализуются эксплицитно и имплицитно в координатах категории субъективности, причем наиболее значима речевая (ситуативная) имплицитность ценностей и смыслов на лексическом и текстовом уровнях в коммуникативно-прагматическом и лингвокультурологическом аспектах.
Научная новизна диссертационного исследования состоит в том, что
впервые осуществлен комплексный анализ ценностно-смыслового
пространства художественного текста на основе выявления маркеров
имплицитности при опоре на постулат об асимметрическом дуализме
языкового знака. Ценности в исследовательской концепции диссертации
предстают как компоненты языкового сознания, формирующиеся под
воздействием экстра- и интралингвистических факторов. В диссертации
впервые предложена классификация лингвокогнитивных способов
репрезентации ценностей в художественном тексте на основе совокупности операций распознавания и декодирования имплицитных смыслов.
Теоретическая значимость исследования состоит в том, что в нем
получают развитие постулаты теории языка, когнитивной лингвистики,
лингвокультурологии, концепций имплицитности и имплицитных смыслов,
также оно углубляет представления о художественном тексте,
индивидуально-авторской и национальной картинах мира, о ценностной
картине мира и её репрезентации в ценностно-смысловом пространстве
художественного текста. Уточнен статус имплицитности в
лингвокогнитивном пространстве художественного текста, а также возможные корреляции интенциональности и имплицитности в динамике ценностных характеристик, представленных в таком тексте.
Практическая значимость исследования определяется
возможностью использования его результатов в разработке теоретических и практических курсов по теории языка, по проблематике когнитивной лингвистики и лингвистики текста, лингвокультурологии. Данные, полученные в ходе исследования, могут быть использованы в курсах «Теория языка», «Филологический анализ текста», «Лингвистический анализ текста», в спецкурсах, посвященных проблемам ценностно-смыслового пространства, имплицитности и интенциональности художественного текста. Методология исследования может применяться в изучении индивидуально-авторских картин мира и национальной картины мира, компоненты которой репрезентированы в художественных текстах.
Апробация работы. Результаты диссертационного исследования
докладывались на кафедре общего языкознания Адыгейского
государственного университета, Международных научно-практических конференциях (Стерлитамак 2018, Казань 2018, Уфа 2018), Международных научных конференциях молодых ученых (Майкоп 2012, Чебоксары 2018, Тюмень 2018).
По результатам исследования опубликовано 9 статей, в том числе 3 статьи в журналах, рекомендованных ВАК РФ.
Структура диссертационного исследования. Диссертация состоит из Введения, трех глав, Заключения, Библиографического списка.
Ценностно-смысловое пространство языка: лингвокультурологический аспект
Общая структура и направленность человеческой деятельности неизменны в ходе исторического развития, поскольку эта деятельность реализуется посредством сознательных действий, которые способствуют превращению целей в объективные результаты и подчиняются определенной мотивации. Тем не менее, социокультурный процесс свидетельствует об определенной динамике отношений, которые связывают цели с мотивами. А.Н. Леонтьев выделяет личностный смысл как компонент, организующий сознание и, в отличие от «внешней чувствительности, связывающей в сознании субъекта значения с реальностью объективного мира, связывает их с реальностью самой его жизни в этом мире, с ее мотивами» [Леонтьев, 1975: 177]. Понятие «смысл», как указывает В.П. Зинченко, в сфере сознания актуализирует не только знание, но и отношение к самому сознанию, к бытию, к деятельности, а значит, к безличному знанию индивидуальное сознание сводить нельзя. Так, исследователь трактует понятие смысла как «укорененность индивидуального сознания в бытии человека», а под значением понимает «подключенность этого сознания к сознанию общественному, к культуре» [Зинченко, 1991: 217]. И.А. Стернин подчеркивает, что «психолингвистическое значение всегда шире и объемней, нежели его лексикографический вариант (который, как правило, целиком входит в психолингвистическое значение, хотя его компоненты могут занимать в психолингвистическом значении разное место по яркости)» [Стернин, 2011: 8], т.е. словарное значение единицы в толковом словаре не совпадает с психологически реальным значением слова в языковом сознании. Единицы смысла, соответствующие познаваемым рассудочно явлениям действительности, значимы для уровня рационального познания. Данный уровень позволяет осмыслить отдельные объекты, сформировать смысловые диспозиции и целые смысловые конструкты. Л.С. Выготский отмечает, что «смыслообразующая деятельность значений приводит к определенному смысловому строению самого сознания» [Выготский, 1982: 165], что позволяет исследователю сделать значимый вывод о смысловом строении сознания [Там же]. Способность сознания к абстрагированию от предметного или знакового выражения смысла не исключает для него возможности быть носителем «чистых смыслов» и смысловых конструктов, при этом обратный процесс также важен для функционирования сознания: оно помещает реальные объекты в уже существующие смысловые системы.
Понятие «смысл» становится одним из основополагающих для сравнительно новой области исследований – лингвокультурологии. Обращает на себя внимание утверждение Н.Ф. Алефиренко, который указывает, что «невозможно (или крайне сложно) отличить работы по лингвокогнитивистике от публикаций лингвокультурологического характера» [Алефиренко, 2010: 2] и объясняет, что это свидетельствует о незавершенности становления лингвокультурологии: « … находясь в рамках единого с лингвокогнитивистикой объекта, лингвокультурология еще не определила параметры своего предмета изучения» [Там же]; поиск «лингвокультурологией собственных задач, предмета, теоретической платформы, методологии и методов исследования, которые бы отличали ее от других когнитивных наук – когнитивной психологии и когнитивной лингвистики» [Алефиренко, 2010: 2] настоятельно необходим.
Объект лингвокультурологии составляют «продукты ценностно-смыслового познания, мир субъективных образов, смыслов и ценностей, порождаемых языковыми личностями, точнее, их смысловыми установками» [Алефиренко, 2010: 3]. Объект действительности приобретает для конкретной языковой личности смысл: если смысловые установки сходятся на конкретном объекте, то это обусловливает возникновение мотива человеческой деятельности. Н.Ф. Алефиренко указывает, что «составной частью ценностно-смыслового пространства человека является ценностно-символическая интуиция, отвечающая за символическое восприятие и понимание фундаментальных эстетических и этических ценностей. Именно благодаря ценностно-символической интуиции чувственно воспринимаемый образ превращается в средство для адекватной и убедительной передачи идеального смысла» [Алефиренко, 2010: 3]. Основу ценностно-смыслового пространства языка, по Н.Ф.
Алефиренко, составляют особые культурологические категории – ценности. Лингвокультурология чаще изучает ценности, которые образуют несколько типов:
« витальные: жизнь, здоровье, качество жизни, природная среда и др.;
социальные: социальное положение, статус, трудолюбие, богатство, профессия, семья, терпимость, равенство полов и др.;
политические: свобода слова, гражданская свобода, законность, гражданский мир и др.;
моральные: добро, благо, любовь, дружба, долг, честь, порядочность и др.;
религиозные: Бог, божественный закон, вера, спасение и др.;
эстетические: красота, идеал, стиль, гармония» [Алефиренко, 2010: 3-4].
Критерий принадлежности к конкретному уровню иерархизации человеческого сообщества позволяет классифицировать духовные ценности: выделяют общечеловеческие, национальные, сословно-классовые, групповые, семейные, индивидуально-личностные.
Общечеловеческие ценности имеют универсальный характер, они «признаются наибольшим количеством людей, как во времени, так и в пространстве. К ним относятся важнейшие житейские истины, шедевры мирового искусства, устойчивые нормы нравственности (любовь и уважение к ближнему, честность, милосердие, мудрость, стремление к красоте и др.). Многие нравственные заповеди совпадают в мировых религиях, своеобразно отражаются в основных правах человека» [Алефиренко, 2010: 4].
Национальные ценности имеют более конкретный характер, занимая в жизни этноса или отдельной личности важнейшее место. Они материализованы в определенных языковых знаках, значимых для конкретной лингвокультуры, а сам корпус национальных духовных ценностей формируют объекты, специфические для конкретной национальной культуры (для британцев это Биг Бен, джентльмен, королева, викторианская эпоха; для итальянцев Рим, Колизей, паста, футбол и пр.).
Основной характеристикой групповых ценностей является их способность объединению сравнительно небольших групп людей, выделяемых в соответствии с различными критериями (место проживания, возраст, социальный и имущественный статус и пр.). Групповые ценности способны отразить лингвокультурные, а нередко и антикультурные социально-групповые предпочтения. К групповым ценностям относят такие, которые вербализованы в субъязыках, используемых в разных возрастных группах, а также в различных сообществах и неформальных объединениях («панки», «рокеры», «люберы» пр.) [См. об этом также: Алефиренко, 2010].
Семейные ценности играют огромную роль в становлении и сохранении культуры, т.к. от физического и нравственного здоровья семьи как малой модели общества зависит жизнь человечества. К семейным ценностям традиционно относят «все положительные фамильные традиции (нравственные, профессиональные, художественные или даже бытовые)» [Алефиренко, 2010: 4].
Нельзя также не согласиться с Н.Ф. Алефиренко в том, что «индивидуально-личностные ценности включают в себя идеи и предметы, особенно близкие отдельно взятому человеку. Они могут быть позаимствованы в окружающей социально-культурной среде или созданы в результате индивидуального творчества» [Алефиренко, 2010: 4].
Культурные ценности демонстрируют определенную динамику, принадлежа в разное время разным уровням. Так, переход от индивидуально-личностных к общечеловеческим ценностям совершается в случае рассмотрения философских трактатов или художественных текстов: в момент создания они манифестируют индивидуально-личностные ценности, знакомство с ними адресной аудитории знаменует переход на уровень локально-групповых и сословно-классовых ценностей, а затем и на уровень национальных ценностей. Если такие культурные факты становятся признанными на мировом уровне, они способны стать общечеловеческими ценностями.
Представление об объекте действительности и сам объект вступают в ценностные отношения, что находит выражение в оценках. На уровне сознания ценности и оценки продуцируются посредством сличения объекта с идеальными «образцами» истины, добра, красоты. Уровни подсознания и бессознательного характеризуется восприятием предметов, часто эмоциональным, а образцы здесь скрыты или размыты архетипической природой бессознательного. Так, подсознание диктует оценку художественного текста в категориях «нравится / не нравится», что подразумевает его эмоционально-аффективное осмысление, тогда как оценка этого же текста на уровне сознания предполагает сопоставление систем ценностей автора и адресата, что, тем самым, помещает текст в аксиологические координаты конкретной личности.
Интенциональность художественного текста и его импликативность в системных взаимосвязях
Лингвистика текста закрепляет свои позиции в последние три десятилетия как одно из актуальных направлений в развитии науки о языке. Текст как центральный объект исследования получает различные трактовки: например, он получает трактовку как «объединенная смысловой связью последовательность знаковых единиц, основными свойствами которых является связность и цельность» [ЛЭС, 1990: 507].
Определение текста, в котором удалось совместить характеристику самого объекта лингвистического наблюдения и его категорий, онтологического и функционального статуса, принадлежит И.Р. Гальперину: «Текст – это произведение речетворческого процесса, обладающее завершенностью, объективированное в виде письменного документа, литературно обработанное в соответствии с типом этого документа; произведение, состоящее из названия (заголовка) и ряда особых единств (СФЕ), объединенных разными типами лексической, грамматической, логической, стилистической связи, имеющее определенную целенаправленность и прагматическую установку» [Гальперин, 2006: 18]. В приведенной нами дефиниции зафиксированы признаки, дифференцирующие текст и устную речь: действительно, устная речь всегда процессуальна, тогда как текст приобретает такую процессуальность, когда его читают. Процесс трансляции информации обнаруживает два плана – содержание и смысл [Гальперин, 2006: 19]. В этом процессе значим также и читатель как участник коммуникации, который в анализе текста приобретает особое значение, занимая определенное место наряду с автором и самим текстом. Выдвинутый И.Р. Гальпериным тезис актуален, прежде всего, для художественного текста, поскольку такой текст взаимодействует с двумя субъектами – его автором и читателем.
Текст неразрывно связан с коммуникативной ситуацией и Говорящим, что применимо к любому речевому акту. Действительно, текст не может быть порожден без его продуцента, как он не может существовать вне пространственно-временных координат. Коммуникативная ситуация позволяет тексту установить связи с конкретным временем и пространством, модальность сообщения задается самим Говорящим.
С позиций лингвистики изучение художественного текста дает значимые результаты в случае, если исследователь обращается к постулатам коммуникативной стилистики, которая тесно взаимодействует с теми научными отраслями, которые комплексно изучают «целый текст (речевое произведение) как форму коммуникации и явление идиостиля» [Болотнова, 1998а: 6]; особую роль в данной научной парадигме приобретает «коммуникативно-деятельностный подход к тексту как явлению идиостиля в его проекции на все уровни модели языковой личности» [Там же: 7].
Различные типы и виды текста манифестируют разные личностные особенности авторского стиля. Индивидуально-авторские интенции прослеживаются в языке и стиле текста, а также в том, какие интерпретативные векторы в нем заданы для адресата самим автором: «Авторская индивидуальность максимально ощутима в художественных текстах как на уровне проявления авторского сознания, его нравственно этических критериев, так и на уровне литературной формы, идиостиля» [Валгина, 2003: 222]. Значит, проблема авторской интенции становится одной из основополагающих в рамках лингвистики текста. Ассоциативное развертывание художественного текста позволяет адресату воссоздать авторскую концепцию, интенционально представленную в его семантическом пространстве. Изучение художественного текста развивается в целом в двух направлениях: в центре первого находится изучение формирования замысла и этапов порождения текста, что позволяет проследить путь от продуцента к реципиенту; второе фокусируется на процессе восприятия текста и его замысла адресатом. Эти два направления диалектически связаны и дополняют друг друга: текст рассматривается с позиций его понимания автором и в тех координатах, которые заданы восприятием читателя.
Декодирование смысла, который заложен автором в содержательную часть текста, происходит фактически однозначно, поскольку в ней представлена фактуальная информация, не содержащая скрытые смыслы и значения. Однако целостное постижение смысла представляет собой многоуровневый процесс, его успешность определяют фоновые знания реципиента, что сообщает постижению смысла неоднозначность. Адекватная интерпретация художественного текста исключает возможность нерелевантности декодирования, противоположной его смыслу.
Роль автора традиционно трактуется как более значительная в художественной коммуникации, поскольку он – носитель замысла, продуцент содержания, инициатор процесса «автор-текст-читатель». Авторская концепция, воплощаемая в форме текста, представляет собой одновременно результат намерения продуцента, свидетельствующий об интенциональности деятельности.
Структурирование текста происходит под воздействием комплекса факторов (личностных и социально ценностных): «содержание текста мыслится как результат объективации психологической составляющей автора, его интересов, социального статуса, его представлений о ситуации общения и о читателе средствами языка» [Аллен, Перро, 1986: 323]. Целью тщательного отбора автором знаковых форм становится максимальное соответствие «типу адресата», его знаковой системе и смысловому коду, что и позволяет не только воспринимать, но и понимать текст в заданном автором направлении [Красных, 1998: 56]. Главенствующая роль автора понимается также как конституирующий признак художественного текста, тогда как многие типы нехудожественных текстов характеризуются отсутствием такого авторского начала [Мороховский, 1991: 227].
Разумеется, такое понимание роли автора может вести к тому, что читатель, адресат трактуется как пассивное начало в художественной коммуникации. Однако такой взгляд оказывается весьма спорным, т.к. понимать связи автор – читатель столь упрощенно не следует. Действительно, в художественной коммуникации автор – текст – читатель все три компонента существуют в синтезе, целостности, и рассматривать их как независимые друг от друга было бы по меньшей мере некорректно. Обязательность каждого из этих компонентов для коммуникативного процесса свидетельствует как о лингвокогнитивных, так и о лингвопрагматических потенциях художественной коммуникации.
Действительно, читатель, адресат – конечное звено коммуникативной цепи и, казалось бы, ему должны быть свойственны лишь роли реципиента и интерпретатора сообщения, однако ввиду его конечной позиции в коммуникативном акте читатель определяет сущностные характеристики художественного текста, прежде всего, адекватность его речевого воздействия на адресата и формирование целостности самой языковой коммуникации. Таким образом, адресат конструктивно влияет на другие компоненты художественной коммуникации, что и определяет его активную роль.
Так, интенциональность автора зачастую имплицитна в художественном тексте, и именно адресат способен декодировать имплицитные смыслы, заложенные продуцентом в сообщении. Например: «Вот видите, это оказалось даже слишком просто. Стоило им увидеть мои рекомендации, как они попались на крючок. Забавно, до чего люди верят бумажкам: сертификатам, дипломам, степеням, рекомендациям. А в «Сент-Освальде» – больше, чем где бы то ни было. В конце концов, весь механизм работает на канцелярщине. Причем плохо работает, из чего я заключаю, что со смазкой нынче туго. Колеса подмазывают деньгами, говорил отец, и был прав» [Харрис, 2013: 35]. В приведенном фрагменте авторская интенция оказывается противоположно направленной той, что манифестирована во внутренней речи персонажа: разумеется, художественный текст имеет своей конечной целью продуцирование позитивных ценностей, а обман, ложь, подлог хоть и позволяют персонажу какое-то время осуществлять свой план, но в финале романа всё оказывается на своих местах: злоумышленник разоблачен, торжествуют общечеловеческие ценности. Примечательна в данном фрагменте также «отсылка к авторитету» (выделено жирным курсивом), однако дальнейшее чтение данного художественного текста позволяет читателю сделать вывод, что подлинным авторитетом отец для данного персонажа никогда не являлся.
Статус имплицитности в ценностно-смысловом пространстве художественного текста
Процесс порождения художественного текста представляет собой сложный лингвокогнитивный и социокультурный феномен, поскольку автор в процессе создания художественного мира осуществляет определенный выбор событий, явлений, прототипов, характеров, способных стать основой для сюжета, объективировать значимые конфликты. Для этого он организует имплицитные смыслы, их блоки и целостные структуры, отражающие, в конечном счете, ценностную картину мира собственной языковой личности. Художественный текст всегда побуждает читателя к интерпретации собственного семантического пространства, что неизменно дополняет и углубляет его импликационал.
Художественный текст – всегда специфическая форма восприятия объективной реальности, которая способствует не только восприятию реальности объективной, но и целенаправленно воздействует на сам ракурс понимания этого мира действительности. Другими словами, художественный текст позволяет получать сведения о тех объектах или эмоциях, с которыми читатель никогда не сталкивался и не столкнется в своей жизни, дополняя его жизнь до целого, позволяя изживать отрицательные импульсы и эмоции без реального физического и морального ущерба, который может быть нанесен самому себе или другим людям.
Художественный текст манифестирует намеренное проявление эстетической задачи, это своего рода «постановочный дискурс», починяющийся собственным законам существования. Типизация реальности, которая происходит в ходе продуцирования художественного текста, служит основой эстетической когниции, осуществляемой в ходе творческого коммуникативного акта. Поскольку любой художественный текст полифоничен, включает репрезентацию целого ряда «голосов», наряду с авторским, постулируется наличие нескольких категориальных пространств, анализ которых приводит к формированию наиболее полного представления об имплицитности художественного текста и имплицитном представлении ценностной картины мира автора в нем. Таковы образ автора, рассказчика или повествователя; языковые средства, особым образом используемые продуцентом художественного текста для создания семантического пространства; тип повествования; художественное пространство и время; персонажная сфера, мотивы, символы, концептосфера конкретного художественного текста; читатель как имманентно присущий художественной коммуникации субъект, равноправно участвующий в ней.
Герменевтические процедуры, направленные на интерпретацию художественного текста, получают в координатах данных категориальных пространств широкие перспективы и исследовательскую глубину. Анализ художественного текста предполагает в этой связи ряд операций по восстановлению имплицитного значения:
восстановление из лакун в представлениях какого-либо уровня сознания, в том числе и языкового;
извлечение дополнительной информации с учетом фоновых знаний и контекста коммуникативной ситуации;
дифференцирование замысла Говорящего и иных интерпретаций, производимых внешним по отношению к Говорящему сознанием;
определение потенций высказывания, не реализованных в данном тексте («скрытого смысла»).
Так, в анализируемом художественном тексте представлены контексты, требующие поэтапного вычленения имплицитных смыслов, которые, в свою очередь, транслируют ценности, свойственные индивидуально-авторской картине мира и важные для любого читателя, - смыслы-экзистенциалы. Например: «Мое одиночество не нарушали: никто не отваживался зайти так далеко. Птицы прилетали на эту запретную землю и улетали – и ничего им за это не было. Потом из-под ограды с важным видом появился кот и уселся, облизывая лапу. И ничего» [Харрис, 2013: 13]. В приведенном фрагменте представлено описание внешнего мира, которое, однако, в большей степени свидетельствует о мире внутреннем – об одиночестве подростка, о постоянных запретах в его жизни, об отсутствии свободы и, самое главное, о недоступности того образования, того образа жизни, которые дает элитная школа представителям обеспеченного класса. О наличии в данном контексте имплицированных ценностей свидетельствуют различные языковые маркеры: «на эту запретную землю», «ничего им за это не было», «с важным видом появился». Но самое важное – данный контекст знаменует начало развития в сознании героя идеи фикс преодоления запретов, нарушения границы, на первый взгляд невозможного, но такого желанного, а в дальнейшем и эфемерной надежды на возможность проникновения в элитное общество.
Вербализация когнитивных структур в художественном тексте не обеспечивает, однако, облигаторности представления всех смыслов, которые способен продуцировать данный текст. Как отмечалось выше, имплицитность присуща любому художественному тексту, она способствует возникновению множественности интерпретаций художественного мира. На основе критерия сегмента когнитивной сферы, которая подвергается декодированию, возможно выделить несколько видов понимания: понимание, узнавание, постижение, осмысление, интерпретация, декодирование [Васильев, 1988: 36–38].
Приписывание значения происходит в случае распознавания имплицитности при наличии совокупности лингвистических и экстралингвистических факторов:
контекст;
соответствие фоновых и иных знаний автора и читателя (либо высокий уровень социо- и лингвокультурной компетенции читателя, наличие у него особого ассоциативного типа мышления, обусловленного индивидуальными способностями);
соответствующий уровень владения языком и языковая эрудиция.
Именно фоновые знания и языковая компетенция влияют, в первую очередь, на вариативность понимания художественного текста, что в процессе декодирования имплицитных смыслов может привести к рассогласованию авторской интенциональности и того семантического пространства, которое воссоздает в своем сознании читатель.
Художественный текст содержит следующие виды информации: фактуально-информативную, концептуальную, имплицитную. В случае, если смыслы художественного текста не эксплицированы или представлены косвенно, то ценностно-смысловое пространство данного текста структурируется при опоре на языковые средства, которые имеют буквальное значение, но способны намекать на некое скрытое, имплицированное содержание (т.е посредством процедуры инференции).
Например: «Однако за деревьями меня ждал сюрприз. Мне казалось, там должна быть дорога, может, рельсы или река – знак того, что на «Сент-Освальде» мир не кончается. Но отсюда, насколько хватало глаз, простирался один «Сент-Освальд»: этот холм, рощица, теннисные корты, крикетное поле, благоухающие лужайки и за ними длинные-предлинные полосы лугов» [Харрис, 2013: 16]. В приведенном фрагменте имплицированы смыслы-оценки, которые, в свою очередь, формируют смыслы экзистенциалы, свойственные ценностной картине мира персонажа и, разумеется, автора – продуцента художественного текста. Герой описывает пейзаж – внешний мир, однако за этим описанием кроются его ценности, фактически противоположные тем, что транслирует элитная школа – идея замкнутости пространства при его открытости, недоступности благ для всех, идея избранности учеников и пр. Эти имплицитные смыслы поддержаны эксплицированными средствами языка – указательным местоимением этот, повтором «длинные-предлинные», вводной конструкцией, манифестирующей персонажную модальность «насколько хватало глаз». Исходя из трактовки этих языковых маркеров, читатель получает возможность интерпретации целостного художественного текста.
Особым образом истолковывая содержание художественного текста, читатель продуцирует выводное знание, функционирующее кумулятивно и продуцирующее постоянное «наращение смысла» и, как следствие, углубление импликационала. Отметим при этом, что читатель воспринимает то, что подразумевается Говорящим – автором художественного текста, т.е. импликатуру как единицу импликационала.
Способы имплицирования ценностей в художественном тексте в координатах языкового сознания
Изучение лингвокогнитивных способов репрезентации имплицитности в художественном тексте предполагает анализ всех его уровней. В этой связи стоит отметить, что любой носитель лингвокультуры, владеющий языком, ощущает интуитивно полноту / неполноту сообщения, оценивая её степень, что эксплицировано в таких лексемах и лексических сочетаниях, как намек, намекнул, подразумевает, имеет в виду, сокровенный смысл, неоднозначность и т.п. На наш взгляд, такие случаи репрезентации имплицитности применительно к художественному тексту амбивалентны по своему характеру, т.е. могут быть квалифицированы как смежная сфера имплицитности и эксплицитности. Такие случаи вербализации эксплицитны, т.к. само языковое значение имеет сему имплицитности, подразумевания. Однако их можно также считать и проявлением самой имлицитности ввиду особой референтности художественного мира, являющегося результатом творческого процесса, фундаментом которого выступает творческая фантазия, а значит о прямом соответствии того, что происходит в художественном тексте, что является отражением черт характера героев, и тем, как это квалифицировать – с позиций имплицированного или эксплицитного – говорить не приходится.
Для отграничения фактов, изучаемых в данном параграфе, от других, смежных с ними, отметим, что традиционно выделяют языковые и речевые явления, имеющие черты «двуплановости», «подразумевания», в которых могут присутствовать «скрытые смыслы», определенная «косвенность». Такие явления получают статус обладающих значением, не выраженным прямо, однако зачастую само это значение не получает четкой дефиниции. Само по себе разделение языковых значений на эксплицитные и имплицитные весьма условно, его основной целью является указание на существование определенного потенциала языка в плане вербализации смыслов различной степени экспликации. Безусловно, ввиду условности такого разграничения возникает и размытость границ между имплицитным и эксплицитным.
А.В. Бондарко предлагает рассматривать системно-языковую и речевую имплицитность: первая «обусловлена особенностями системной организации значений в данном языке» [Бондарко, 2006: 23] и связана, по мнению исследователя, с конкретным уровнем актуализации семантики (таковы, прежде всего, семантические понятийные категории, манифестирующие высокую степень обобщения: модальность, персональность, темпоральность, локативность и т.п.): «Имеется в виду прежде всего импликация, обусловленная семантической немаркированностью одного из членов привативной оппозиции в структуре грамматической категории» [Бондарко, 2006: 34]. Исследователь трактует системно-языковую имплицитность с помощью термина значение, понимаемое как «содержание единиц, классов и категорий данного языка» [Бондарко, 2006: 23], которое входит в состав языковой системы и отражает её специфику. Таким образом, имплицитность представляет собой, наряду с инвариантностью / вариативностью компонентов смысла, межкатегориальными связями, один из аспектов категоризации семантики: «В самих языковых значениях заключена смысловая основа, сопряженная с 118 интерпретационным компонентом как способом представления выражаемой семантики» [Бондарко, 2006: 25].
Имплицитная семантика грамматических форм, по мнению М.В. Никитина, возникает в ходе следующего процесса: «Семантические системы разных языков на различных своих участках отличаются плотностью – разреженностью семантических средств. Как следствие, вещи и события изображаются с разной мерой экспликации, прорисовки. Это прежде всего относится к грамматическому строю языков. Развитая система видовых форм позволяет русскому языку основательно прорисовывать видовую характеристику глагольных действий ... Однако русский язык менее «заботит» длительность действия. Одна и та же форма может выражать и обычное, и длительное действие, происходящее в данный момент» [Никитин, 1988: 49].
Отметим, что языковая имплицитность проявляется в художественном тексте на уровне микроконтекста и имеет меньшее влияние на импликационал такого текста в целом, нежели имплицитность речевая (ситуативная, в терминологии А.В. Бондарко). Этот вид имплицитности основан на транслировании смысла, который формируется в конкретной речевой ситуации и соответствует ситуативной информации, в свою очередь, взаимодействующей с теми значениями, которые выражены языковыми средствами в данном контексте. А.В. Бондарко указывает, что имплицитные смыслы в комплексе образуют речевую имплицитность, а сам «смысл представляет собой содержание, не связанное лишь с определенной единицей или системой единиц данного языка ... Смысл опирается не только на языковые формы, но и на другие (невербальные) разновидности “носителей”» [Бондарко, 2006: 23]. Ученый выделяет также компоненты речевого (ситуативного) смысла, «передаваемого говорящим (пишущим) и воспринимаемого адресатом»: 1) языковое содержание высказывания (целостного текста); 2) контекстуальная информация; 3) ситуативная информация; 4) энциклопедическая информация (“фоновые знания”); 5) прагматические элементы дискурса. Эти компоненты передаваемого/воспринимаемого смысла существенны для анализа соотношения эксплицитного/имплицитного» [Бондарко, 2006: 24]. Проведенный анализ языкового материала позволил предложить классификацию лингвокогнитивных способов имплицирования ценностей в художественном тексте. Предварительно подчеркнем, что рассматриваемые нами случаи манифестируют, по большей части, речевую имплицитность, которая, естественно, опирается на языковые средства. Такое явное преобладание речевой имплицитности над языковой обусловлено, разумеется, самой спецификой художественного текста: «Семантические элементы структуры художественного текста имеют эквивалентность особого рода, не подразумевающую тождественности отношений к остальным элементам естественного языка или адекватного отношения к денотату. Художественный текст устанавливает между этими элементами эквивалентность, в связи с чем адресат предполагает существование иной, отличающейся от общеязыковой семантической системы, характеризующейся особыми отношениями между её компонентами» [Кузнецова, 2012: 206].
Языковой материал был рассмотрен в соответствии со следующими выделенными уровнями и аспектами:
1. Лексический уровень:
a. Взаимодействие словарных значений слов с контекстом (коннотативным, ассоциативным, эмотивным)
b. Вербальные стереотипы (фразеология)
2. Текстовый уровень:
2.1. В коммуникативно-прагматическом аспекте:
a. пресуппозиция и модальность
b. косвенные речевые акты, намек
2.2. В лингвокультурологическом аспекте:
a. культурные коннотации (определенный тип дискурса)
b. прецедентные феномены, символика текста
Приведем наиболее репрезентабельные примеры и дадим краткое аналитическое описание лингвокогнитивных способов имплицитного представления ценностей в романе Дж. Харрис «Джентльмены и игроки».