Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Теоретические основы ономасиологии как науки 17
1.1. Теоретические основы исследования 17
1.1.1. Из истории изучения ономасиологии в лингвистике 17
1.1.1.1. Из истории изучения ономасиологии в общем языкознании 17
1.1.1.2. Ономасиологическая проблематика в тюркском языкознании 32
1.1.1.3. Из истории изучения ономасиологии в башкирском языкознании 42
1.1.2. Проблемы терминологии в структуре ономасиологии 47
1.1.3. Место ономасиологии в структуре языкознания 63
1.2. Особенности протекания номинативного механизма 78
1.2.1. Процесс возникновения нового наименования как нового языкового знака 78
1.2.2. Факторы, влияющие на номинацию 85
1.2.3. Аспекты номинации 93
Выводы по главе 1. 119
Глава 2. Способы и средства номинации в башкирском языке 121
2.1. Первичная номинация и ее средства в башкирском языке 121
2.1.1. Структура односложных корней и основ в башкирском языке 124
2.1.2. Непроизводные многосложные слова в башкирском языке 150
2.1.3. Фонетические изменения основы слова 159
2.1.4. Заимствования как средство номинации 167
2.2. Вторичная номинация и ее средства в башкирском языке 187
2.2.1. Деривация как средство номинации 187
2.2.2. Метафора как средство номинации 196
2.2.2.1. Метафорическая номинация, основанная на соматической лексике 200
2.2.2.2. Номинация, основанная на флористической метафоре 206
2.2.2.3. Метафорическая номинация, основанная на зоонимах 210
2.2.3. Словосложение и лексикализация 219
Выводы по главе 2 243
Глава 3. Принципы номинации в башкирском языке 245
3.1. Разновидности принципов номинации 245
3.1.1. Основные тематические группы башкирской лексики 246
3.1.2. Разновидности принципов и мотивов в номинации фитонимов 257
3.2. Звукоизобразительность как принцип номинации в башкирском языке 271
3.3. Признаковость как принцип номинации в башкирском языке 287
3.3.1. Номинация по внешним свойствам денотата 289
3.3.2. Номинация по внутренним свойствам денотата 309
3.4. Функциональность как принцип номинации в башкирском языке 326
3.5. Относительный принцип номинации в башкирском языке 329
3.6. Фитонимическая картина мира башкир по данным принципов номинации 334
Выводы по главе 3 343
Заключение 345
Библиография 354
Приложения. 424
- Из истории изучения ономасиологии в общем языкознании
- Структура односложных корней и основ в башкирском языке
- Основные тематические группы башкирской лексики
- Фитонимическая картина мира башкир по данным принципов номинации
Из истории изучения ономасиологии в общем языкознании
Вопрос о происхождении слова напрямую связан с проблемой происхождения языка, которая интересовала всех во все времена. Известно, что первые идеи были высказаны античными мыслителями. Здесь вопрос формулировался так: создан ли язык «по установлению» (thesei) или «по природе» (physei) вещей? Говоря иначе, изначально ставилась задача выявить первоисточник корня слова. По существу, данная проблема не решена и научно не доказана до сих пор. На сегодняшний день, как и во времена древнегреческих философов, имеются лишь гипотезы, с той или иной позиции раскрывающие появление слова в человеческой речи.
Одно из направлений античной философии отстаивало естественный, природный характер связи между звучанием и значением в слове. Приверженцы данной теории считали, что словам соответствуют свойства вещей (Гераклит Эфесский, стоики, звукоподражательная теория Лейбница, И. Гердер, В. Гумбольдт) или свойства человека (А. Шлейхер, Ч. Дарвин).
Второе направление придерживалось прямо противоположной точки зрения, защищая мнение о том, что связи между звуком и значением нет. Практически все религии мира установителями слов считают бога или богов (Веды, Библия); наречение имени в древних философских концепциях приписывается благородным, искусным людям, выдающимся личностям, мудрецам (Лао-Цзы, Конфуций, древнегреческие философы, Авеста) или коллективу людей, обществу (Демокрит и эпикурейцы, приверженцы теории общественного договора – софисты, Т. Гоббс, Э. Кондильяк, Ж.-Ж. Руссо, А. Смит). К примеру, в индийских мифах создание имен – священное действо, служащее не интересам людей, а являющееся завершающим этапом создания мира вещей; имена являются его атрибутом, который существует сам по себе, независимо от людей. Им предстоит лишь познать и использовать готовые имена [Якушин, 1984: 9].
Третьи старались привести к гармонии оба представления: имена устанавливаются мудрым человеком по возможности в согласии с природой вещей. Представителем такого подхода был Платон, который утверждал, что слово есть некое подобие предмета, более или менее совершенное отображение предмета. Отстаивая эту мысль, Платон выступал как против представления о слове как полном подобии предмету, так и против признания лишь чисто условной, договорной связи между предметом и его названием [Платон, 1936].
Таким образом, античная философия фактически высказала почти все возможные точки зрения, которые впоследствии главным образом углублялись и комбинировались. На основе этих концепций возникли научные направления, так или иначе раскрывающие и доказывающие характер появления слов в языке. Многообразие подобных теорий и научных трактовок феномена возникновения слова в языке привело к зарождению новой науки – ономасиологии или теории номинации, прообразом которой являлась теория именования.
В своих работах Г. Шухардт подчеркивал необходимость различения истории обозначения и истории значения слова [Schuchardt, 1899]. Как отдельное научное направление ономасиология впервые нашла обоснование в книге А. Цаунера о романских названиях частей тела с подзаголовком «Ономасиологическое исследование», вышедшей в 1903 году [Zauner, 1903]. В издании разграничиваются два аспекта изучения семантики слов: семасиология и ономасиология. Если семасиология исходит от внешнего, от слова и задает вопрос, какое понятие связано с ним, то ономасиология исследует, почему язык употребляет то или иное слово для обозначения определенного понятия.
В работах Ф. Дорнзайфа семасиология и ономасиология рассматриваются по отдельности, автор предлагает назвать анализ «от звучания к содержанию» семасиологией (Semasiologie, Bedeutungslehre), а анализ «от содержания к выражению» ономасиологией (Onomasiologie, Bezeichnungslehre) [Dornseiff, 1964: 89]. При формулировании принципов ономасиологии Ф. Дорнзайф предлагает за основу брать не отдельные слова с установлением их значений, а исходить из вещей, из понятий, и для них искать возможности обозначения – словесное покрытие для мыслей. Таким образом в лингвистике складывается теория номинации как особое направление изучения, имеющее свои цели и задачи. А.А. Уфимцева отмечает, что «ономасиология оформилась в самостоятельную лингвистическую область изучения слов как средств обозначения со своим предметом и методами исследования к 50-м годам XX века» [Уфимцева, 1977: 5] (см. историю в [Кубрякова, 1978; 1990]).
В.Г. Гак в своем исследовании о языковых преобразованиях в числе основоположников ономасиологии называет Ф. Дица, затронувшего проблемы ономасиологии в своих работах о словообразовании в романских языках, А. Дарместетера, изучавшего приспособление слов к выражению новых понятий, академика М.М. Покровского, который в качестве одной из задач семантики называл изучение способов выражения данного понятия в разных языках [Гак, 1998: 199]. Основную задачу ономасиологии один из зачинателей теории номинации В. Матезиус видел в изучении «средств и способов называния отдельных элементов действительности и объединения этих названий в предложение» [Матезиус, 1967: 228].
С конца 60-х гг. ономасиология получает более широкое развитие, особенно в отечественном языкознании. Языковеды занимаются разработкой основ теории номинации. В этот период развитие ономасиологии было связано прежде всего с задачей объяснения пути от вещи к ее обозначению, к наречению отдельных фрагментов реального мира. Анализируется номинативный аспект речевой деятельности, в частности, Е.С. Кубрякова отмечает, что основной целью в процессе порождения речи является поиск надлежащей языковой формы для выражения мысли и ее содержания [Кубрякова, 1986: 33].
Ю.С. Степанов определяет теорию номинации как ядро семантики (в узком смысле), а номинацию – как отношение языковых знаков к объективной действительности, а также саму систему таких знаков [Степанов, 1977: 353]. В широком смысле номинацию понимают как «обозначение всего отражаемого и познаваемого человеческим сознанием, всего сущего или мыслимого» [Гак, 1977: 234]. Г.В. Колшанский указывает, что «сущность номинации заключается не в том, что языковой знак обозначает вещь или каким-то образом соотносится с вещью, а в том, что он репрезентирует некоторую абстракцию как результат познавательной деятельности человека, абстракцию, отображающую диалектическое противоречие единичного и общего реальных предметов или явлений. … Номинация есть не что иное, как языковое закрепление понятийных признаков, отображающих свойства предметов» [Колшанский, 1976: 12, 19].
Теория номинации подводит исследователей к тому, что при разработке проблем наименования необходимо учитывать такие факторы, как опыт, лингвистическая техника, роль индивидуума и общества, а также взаимоотношение языка и мышления с окружающей действительностью [Серебренников, 1977: 112-127].
В самом начале развития ономасиологии как науки предметом изучения являлись имена собственные, распределение которых по мотивам именования очень хорошо поддается классификации. Впоследствии подобный подход распространился и на имена нарицательные, далее – не только на отдельные слова, но и на анализ наречений целой ситуации (Н.Д. Арутюнова, В.Г. Гак, Г.В. Колшанский, Е.С. Кубрякова, Б.А. Серебренников, В.Н. Телия, А.А. Уфимцева, Д.Н. Шмелев). Е.С. Кубрякова отмечает, что «ономасиология – это наука о названиях и особенностях функционирования тех или иных названий; в ономасиологии исследуются принципы и закономерности обозначения как отдельных предметов и явлений окружающей действительности, так и целостных ситуаций и событий. При ономасиологическом подходе к единицам языка внимание исследователя сосредоточено главным образом на способности языковой единицы выступать в качестве единицы номинации, т. е. осуществлять номинативную функцию. В рамках современных представлений номинация стала рассматриваться как сложное и многоаспектное явление, как комплексный речемыслительный процесс, имеющий как логико-гносеологические, так и психологические, биологические, социальные, физиологические и чисто языковые основания» [Кубрякова, 1981: 127-128].
Структура односложных корней и основ в башкирском языке
Односложные корни и основы составляют базисную часть лексического богатства любого тюркского, в т. ч. башкирского языка. Большинство ученых, изучающих структуру слова в разных тюркских языках, склонны считать корневую лексику преимущественно односложной.
Первичный состав тюркского корня издавна интересовал языковедов. В тюркологической литературе вопрос односложных корней и основ исследован различными учеными, но в неодинаковой степени по разным языкам: общетюркские моносиллабы рассмотрены Н.А. Баскаковым (1979), Е.З. Кажибековым (1986), казахские – А.Т. Кайдаровым (1986), киргизские – Б.М. Юнусалиевым (1959), Ч.К. Дыйкановой (1987), турецкие – В.Г. Чикаидзе (1990), хакасские – А.С. Кызласовым (1998), односложные корни в кыпчакских языках Урало-Поволжья изучены А.Г. Шайхуловым (2000, 2013), Н.У. Халиуллиной (2004), Л.А. Гаитовой (2011), в якутском языке – Г.Г. Левиным (2001), в современных кыпчакских языках – М. Ескеевой (2007), при этом последние две работы построены на выявлении лексико-семантических параллелей тюркских и древнетюркского (язык памятников древнетюркской письменности) языков. В тюркологии лучше всего исследована фонологическая структура односложных глаголов: в якутском языке - Л.Н. Харитоновым (1954), в тюркских языках -Э.В. Севортяном (1962), в киргизском языке - Б.О. Орузбаевой (1964), в казахском языке - Ж.А. Манкеевой (1991), в хакасском языке -П.Е. Белоглазовым (2008), в татарском языке - В.Р. Гафаровой (2015). В башкирском языкознании проблема односложных корней и основ затрагивалась в ряде работ по исторической грамматике, фонетике и словообразованию (Н.К. Дмитриев, Дж.Г. Киекбаев, А.А. Юлдашев, Т.М. Гарипов, Э.Ф. Ишбердин, К.Г. Ишбаев и др.). В башкирском языке основы на гласную (далее - Г), гласную-согласную (далее - ГC) и согласную-гласную (далее - CГ) проанализированы с точки зрения этимологии в работах Т.М. Гарипова (Историко-этимологический словарь башкирского языка, 2007, 2009). Тем не менее, сложная и многогранная проблема изучения семантики и применения односложных корней в системе конкретно взятого языка еще требует дальнейших уточнений. Наиболее изученной данная область знаний остается в казахском языкознании. В свое время А.Т. Кайдаровым был составлен «Словарь односложных корней-основ в казахском языке» [Кайдаров, 1986: 183-310], где представлено 2704 подобных слов: ац зверь, дикое животное, дичь , ар самец , am конь, лошадь и др. Исследования в этом направлении продолжаются, см., например, [Ескеева, 2007].
Отобрав все основные корневые морфемы в ДТС [ДТС, 1969] в общем количестве 709 корней, Н.А. Баскаков установил, что по своей фонетической структуре они распределяются следующим образом [Баскаков, 1979: 146]: СГС - 540 - 76,3% (С)ГС - 107 - 15,1% СГСС - 25 - 3,6% (С)ГСС - 14 - 2,0% СГ(С) - 18 - 2,5% (С)Г(С) – 5 – 0,5%
В башкирском языке в основе первичной номинации также лежат односложные корни и основы. В учебном пособии «Структурно-семантический глоссарий урало-поволжских языков» (Уфа, 1979, 80 с.) Т.М. Гарипова представлено 1168 односложных слов, возводящихся к раннепратюркским корням. В словообразовательном словаре К.Г. Ишбаева и З.К. Ишкильдиной (Уфа, 2005) таких основ отмечается такое же количество. Они распределяются по структурным моделям в следующем порядке:
1) Г – 6
2) ГC – 143
3) CГ – 26
4) CГC – 730
5) ГCC – 20
6) CГCC – 236 Рассмотрим модели по-отдельности.
1. Моносиллабы модели Г.
В тюркских языках среди непроизводных основ выделяются общетюркские корневые моносиллабы модели Г, которые исторически восходят к пратюркскому периоду и, несмотря на ограниченное количество и неоднозначное, неодинаковое применение в различных тюркских языках, послужили базой для образования новых слов и понятий.
В тюркских языках в настоящее время известно 5-6 моносиллабов модели Г. В «Древнетюркском словаре» модель Г представлена словами у растение , - думать , а- останавливаться (о крови) , u сон , i- мочь [ДТС, 1969: 216, 375, 416, 603]. В современных тюркских языках лишь малая часть из них сохранилась в чистом виде. Ввиду особенностей развития каждого конкретного языка изменения, обусловленные историческим формированием, привели к становлению специфических корневых основ в каждом из них. Так, А.Т. Кайдаров в казахском языке выделяет четыре фонемы, которые относятся в современном языке к модели Г и несут в себе в общей сложности около тридцати семантических нагрузок: 8 разных междометных значений у а, 11 разных междометных значений у а, 6 междометных значений у е, ряд междометных значений у о [Кайдаров, 1986: 40-41].
По наблюдениям А.С. Кызласова, в хакасском языке моносиллабы типа Г (ГГ) «выражают различные междометные значения и чаще встречаются в роли служебных слов в определенном контексте. Они представлены восемью фонемами, которые несут больше десяти семантических нагрузок, кроме того, эти фонемы могут быть стяженными формами самостоятельных слов типа ГС» [Кызласов, 1998: 9].
В современном башкирском языке 9 исконных гласных фонем: а, э, о, в, у, у, и, ы, э. Вместе с аллофонами насчитывается 19 вариантов.
В настоящее время в башкирском языке моносиллабы модели Г в чистом виде функционируют только в качестве междометий, подражательных слов, союзов, местоимений или частиц в литературном языке, но более функциональны и имеют полноценные значения в диалектной лексике. По нашим наблюдениям, а имеет 3 разных междометных значения: выражает чувство радости, восторга; чувство боли, испуга; выражает удивление, восхищение; выступает в качестве звукоподражательного слова (выражает шум, гул) и стяженной формы местоимения ул (а, ал, алар) он в говорах башкирского языка; и - имеет 5 разных междометных значений (восхищения, восторга, умиления, любви; сожаления, печали; укоризны, упрека, порицания; удивления, растерянности; иронии, иронического смеха); о - имеет 1 междометное значение удивления; у - имеет 4 разных междометных значения (одобрение, восторг, восхищение; отвращение, ненависть; угрозу, гнев; недовольство длительностью, медлительностью выполнения какой-л. работы); выступает как подражательное слово (для обозначения гула, воя) и стяженная форма местоимения ул он в говорах башкирского языка; э - имеет 2 междометных значения (растерянности при заминке в разговоре; удивления); э - имеет 3 междометных значения (междометие внезапного воспоминания, междометие удивления, междометие сомнения); 3 значения в качестве частицы (утвердительной, усилительно-побудительной, вопросительной); 3 значения в качестве союза (противительный союз, сопоставительно-сравнительный союз, присоединительный союз). Следовательно, основы модели Г выступают как междометия, звукоподражания и имитативы, обычно квалифицируемые в качестве первичных рефлекторных возгласов в ответ на раздражения органов чувств [Гарипов, 2007: 17].
Таким образом, моносиллабы модели Г в современном башкирском языке представлены шестью фонемами, имеющими около тридцати самостоятельных лексических значений (для сравнения: в «Историко-этимологическом словаре башкирского языка» Т.М. Гарипова, в который «включены позднейшие и в большинстве своем легко адаптируемые иноязычные вхождения тех же типологических разновидностей, что и исконные корнеслова» [Гарипов, 2007: 7], репрезентировано 86 словарных статей, содержащих однофонемные слова/вокоиды - гласные моносиллабы). Остальные фонемы в, у, ы в качестве корней в синхронном плане не фиксируются, что согласуется с утверждением польского типолога, составителя «Атласа лингвистических языков мира» Тадеуша Милевского, констатирующего, что три звукотипа - а, и, у - относятся к кардинальным протофонемам, распространенным в подавляющем большинстве языков планеты Земля; другие же могут рассматриваться как некие более поздние компромиссные дериваты на стыках а - и (так могла возникнуть фонема э), а - у (фонема у) и т. д. [Милевский, 1963: 8].
Основные тематические группы башкирской лексики
В настоящее время не вызывает сомнения системный характер лексики. Системность лексики дает возможность изучить лексический состав языка по тематическим группам. Исходя из того, что «лексико-тематические группы представляют собой собственно номинативную классификацию слов» [Галиуллина, Юсупова, Хадиева, Денмухаметова, 2011: 26], для осуществления более подробного анализа мы обозначили основные тематические группы, свойственные башкирскому языку.
Изучение лексики как системного явления требует выявления основных тематических групп. Совокупность таких групп образует семантическую и тематическую классификации лексики. В языкознании общепризнанной считается идеографическая классификация апеллятивов, выдвинутая Р.Халлигом и В.фон Вартбургом (Hallig, Wartburg, 1963). В их словаре апеллятивы языка представлены в трех группах: I. Вселенная. II. Человек. III. Человек и вселенная. Каждая из них делится на определенные подгруппы. Исследователи сходятся во мнении, что данная классификация является наиболее оптимальной и может служить основой для дальнейших вариантов классификации лексики [Бородина, 1983: 10]. Например, в русском языкознании удачное обобщение системы Халлига-Вартбурга сделано Ю.Н. Карауловым.
В башкирской лингвистике классификация тематических групп проводилась на основе различных критериев. М.Х. Ахтямов подразделяет слова башкирского языка по следующим стабильным группам или лексическим разрядам, которые остаются неизменными на протяжении многих веков:
1) соматизмы: арка, ауыз, аяк, бауыр,баш, бил, каш, колак, кул, мацлай, муйын, сэс, тол, теш, Нын и т. д.;
2) термины родства: asa, ана, ana, ата, бабай, игез, катын, кыз и т. д.;
3) местоимения: без, был, кем, каща, мин, ни, нисэ, ошо, теге, ул, улар, Нин и т. д.;
4) названия животных и птиц: айгыр, айыу, арыдлан, am, ay, балык, бврквт, буре, йылан, йылкы, паз, кош, тай, тауык, пыйыр, эт и т. д.;
5) названия растений: агас, андыз, бощай, емеш, кайын, тал, ут и т. д.;
6) названия, характеризующие количество предметов: алтмыш, алты, бер, биш, дурт, егерме, ете, етмеш, ике, илле, йвз, кырк, мен, ос, тугыз, туккан, ун, утыз, Ыгез, пикпэн и т. д.;
7) слова, обозначающие природные явления: ел, ямгыр, кар, боз, Ныуык, томан, бод, болот, дауыл, койон, йэшен, кырау, ысык и т. д.;
8) слова, обозначающие понятие времени, места: ал, ара, арт, йыл, кон, тон, урта, эс, ян и т. д.;
9) слова, обозначающие действия: ацлау, асыу, адрау, атау, ауырыу, барыу, бешеу, биреу, ботороу бэйлэу илау, идеу ишетеу йоклау, тороу, тотоу, твшву, тулыу, тыуыу, улеу, ятыу и т. д.;
10) слова, обозначающие свойства и признаки предметов: а, ал, ад, идке, кук, куп, кара, каты, кызыл, оло, сал, тере, кары, эсе, яцгыз и т. д.;
11) слова, обозначающие бытовые предметы, инструменты и предметы труда, пищи: азык, алтын, аш, ил, илсе, имсе, квмвш, он, орош, тамга, тимер, эйэр и т. д.;
12) слова, обозначающие абстрактные понятия: берлек, изгелек, идэнлек, кос, курк, утенес, пагыш и т. д. [хтмов, 2002].
Данные слова образованы в древнейшие времена, приблизительно одинаково звучат в родственных тюркских языках, составляют основной лексический фонд языка. Классификация М.Х. Ахтямова построена на семантико-грамматическом принципе, так как здесь берутся во внимание как значения слов, так и их грамматическая принадлежность. Помимо этого учитывается хронологическая отнесенность.
В исследованиях Р.Г. Ахметьянова проводится подразделение общей лексики духовной и материальной культуры народов Среднего Поволжья. В состав лексики духовной культуры им отнесены лексика мифологии, лексика календарных обрядов, лексика свадебных и семейных обрядов, термины фольклора, термины этики и эстетики, личные имена [Ахметьянов, 1981]. В противовес им к лексике материальной культуры ученый причисляет слова, называющие группы: 1) небо, космос, погоду; 2) время, момент, пора, эпоха; 3) рельеф и растительность; 4) пчеловодство; 5) земледелие; 6) животноводство; 7) лошадь и коневодство; 8) болезни, гигиена, лечение; 9) общественная жизнь; 10) поселения, постройки, жилища; 11) военная организация и вооружение; 12) мера и оценка величин; 13) социальные прослойки [Ахметьянов, 1989]. Как видим, здесь принцип классификации основан на отнесенности / неотнесенности к духовной сфере жизнедеятельности человека.
На наш взгляд, при изучении лексики классификацию необходимо производить прежде всего на принципе тематическом, учитывая экстралингвистическую важность тех или иных реалий для человека. Собственно говоря, именно так подразделяется лексика в лингводидактических целях при преподавании иностранного языка: сначала усваивается один круг понятий, например, относящихся к теме «человек», затем – второй, например, «общество». Поскольку изучение неродных языков вызвано потребностью овладеть определенными текстами и отсюда – определенной тематической областью лексики [Рождественский, 1990], поэтому большинство школьных словарей построено по тематическому принципу.
Важным практическим моментом изучения лексики по тематическим группам является то обстоятельство, что оно позволяет целенаправленно выявлять определенные группы лексики, осуществлять систематический сбор, фиксацию, а на их основе и исследование общенародных слов. Это самый легкий и продуктивный способ пополнения словарного состава литературного языка. Достаточно отметить тот печальный факт, что многие слова до сих пор не нашли соответствующего применения в литературном языке из-за их невыявленности.
Попытаемся определить стержневые тематические группы, относящиеся к башкирской культуре. Ключевыми смысловыми центрами будут служить понятия, классифицирующие окружающий мир с точки зрения человека на наиболее значимые области в его жизни. Поэтому их логическая последовательность выстроена в соответствии с познавательной деятельностью человека: I. Человек. II. Природа. III. Культура.
1. Тематические группы лексики, связанные с человеком.
1.1. Соматизмы (с подгруппами внешние и внутренние органы).
1.2. Антропонимы (с подгруппами личные имена, фамилии, прозвища, псевдонимы).
1.3. Слова, определяющие характер, состояние человека.
1.4. Слова, называющие действия человека.
1.5. Термины родства и свойства.
2. Тематические группы, связанные с природой.
2.1. Тематические группы, связанные с неживой природой.
2.1.1. Слова, называющие рельеф, ландшафт (с подгруппами земля, вода).
2.1.2. Названия минералов и металлов.
2.1.3. Слова, называющие метеорологические явления.
2.1.4. Космонимы.
2.2. Тематические группы, связанные с живой природой.
2.2.1. Фитонимы (с подгруппами названий деревьев, кустарников, растений, плодов, полевых и огородных культур, грибов).
2.2.2. Зоонимы (с подгруппами названия домашних животных (скотоводство, коневодство, пчеловодство), названия диких животных, орнитонимы, ихтионимы, названия пресмыкающихся, названия насекомых).
3. Тематические группы, связанные с культурой.
3.1. Тематические группы, связанные с духовной культурой.
3.1.1. Абстрактная лексика.
3.1.2. Колоративная лексика.
3.1.3. Культовая, обрядовая, мифологическая, религиозная лексика.
3.1.4. Лексика, связанная с общественно-политической жизнью (с подгруппами социально-политическая лексика, экологическая и т. д. лексика).
Фитонимическая картина мира башкир по данным принципов номинации
Направление «Wrter und Sachen», предпринимаемое в исследованиях последних десятилетий очень широко на материале представительного числа языков, вырисовывается и в нашей работе как один из возможных путей сведения результатов ономасиологического анализа лексики. В рамках исследуемой тематической группы «Фитонимы» обнаруживаются следующие особенности башкирского языка.
В башкирском языке имеются две подсистемы обозначения реалий растительного мира: народная и научная терминология. Народные названия растительного мира выражаются в первичной и вторичной номинациях. Научная номинация оказывается представленной в третичной номинации. Терминологическая (третичная) номинация воссоздает научную картину мира и в качестве способов номинации основывается на первичной (прежде всего, заимствованиях) и вторичной (перенос значения, деривация, описание). Поскольку в цели нашего исследования не входило подробное изучение ботанической терминологии, то для описания фитонимического фрагмента языковой картины мира народа мы рассматриваем народные названия растений.
Первичными названиями растений (в плане синхронии) в башкирском языке являются видовые наименования ут трава , улдн трава , агас дерево , елэк ягода , выступающие ономасиологическим базисом. Первичными также являются, как мы видели выше, дендронимы имэн дуб , кайын береза , муйыл черемуха , милэш рябина и др., причем отдельное значение несет в себе, по-видимому, молодые деревья, для которых в языке имеются отдельные лексемы: саука молодая берёза , терке молодая сосна, сосенка , туйра молодой дуб .
Среди дендронимов выделяется наличие хвойных (сосна, ель), широколиственных (дуб, клен, вяз, ильм), обилие названий узколиственных деревьев (рябина, тополь, ива, ольха, ясень, береза), диких злаков (полынь, конопля). Отмечается вторичность наименований для подлеска, состоящего из разных типов орехоплодных и ягодных растений, цветущих кустов и грибов, что говорит о более позднем развитии данных семантических рядов.
Отмечается значительное количество диалектных названий для ягод, особенно малины, боярышника, шиповника, дикого лука, кувшинки, что говорит о большой распространенности, с одной стороны, и о функциональной их важности, с другой.
Ономасиологический анализ производных фитонимов-дериватов обнаруживает большую частотность образования наименований для видов леса по модели «дендроним + -лык/-лек»: имэнлек, кайынлык, удаклык, таллык, карагайлык, карагатлык, сейэлек, шыршылык и др., что свидетельствует о важности разграничения пород деревьев в хозяйственной жизни башкира.
Ономасиологическим признаком для составных фитонимов чаще всего выступают зоонимы, из которых в качестве опорного компонента выделяются кошка, собака, мышь, лошадь, коза, верблюд, лось, медведь, волк, из орнитонимов - гусь, кукушка, из земноводных и пресмыкающихся -лягушка, змея, из насекомых - муха и клоп. Явление именования фитонимов на основе зоонимов характерно всем тюркским языкам, что, по утверждению КМ. Мусаева, «свидетельствует о первичности животноводства и вторичности земледелия и растениеводства у тюркоязычных народов» [Мусаев, 1975: 216].
Привлечение соматизмов в качестве одного из компонентов фитонимов может говорить о зооморфной или антропоморфной метафоре в процессе познания окружающего мира народом. Однако более детальный анализ показывает, что метафорический перенос соматизмов аяк нога , ку? глаз , койрок хвост , табан подошва , тырнак ноготь , ус ладонь осуществлялся с зоонимов. Тем самым усматривается некое противопоставление «человек - природа» в башкирской языковой картине мира, т.е. человек видит окружающую природу - и мир животных, и растительный мир - как сторонние системы, отличные от него самого, он наблюдает за ними извне, проводит между ними аналогии (в том числе между частями растений и органами тела животных) и номинирует одно через другое.
Наиболее частотный принцип номинации фитонимов - принцип признаковости, что говорит о созерцательном характере познания мира при именовании растений.
Из мотивов наименования растений выделяются мотивы по цвету, среди которых отмечаются исключительно традиционные колоративы, характеризующие краски окружающей природы: синий/зеленый/голубой (представленный через лексемы кук, меньше - через лексемы йэшел и зэцгэр), белый, черный, желтый, красный. Колоративы, применяемые для номинации животных (кир, акбу?, бу? и др.), в фитонимах не используются.
Вторичность способа именования травянистых растений говорит о том, что данный круг наименований появился позднее, например, дендронимов. Это является косвенным доказательством того, что сами реалии были привнесены в более позднее время. Полученные результаты верифицируются и данными ботаники. Так, отдельные растения, согласно сведениям, изложенным в «Конспекте адвентивных видов растений Республики Башкортостан» [Мулдашев, Абрамова, Голованов, 2017] являются адвентивными, т.е. занесенными на территорию Республики Башкортостан в различное время: 1) археофиты - виды, занесенные в ранний исторический период, преимущественно до XVI века, например, ива, щирица синеватая, лебеда широколистная, марь, гречиха, спорыш лежачий, спорыш птичий, фиалка, капуста, просвирник маленький, лен посевной, болиголов, белена, паслен, вьюнок, повилика льняная, чистец, 2) гемикенофиты - виды, занесенные в период с XVI по начало ХХ века, в период начала хозяйственного освоения территории, например, вяз, ильм, барбарис, донник белый, хрен, свербига, икотник, редька черная, просвирник, гулявник, лапчатка, чечевица, люцерна, горох, мята, котовник, полынь, маргаритка, подсолнечник, ромашка, метлица, костер полевой, костер ржаной, костер мягкий, латук, 3) эукенофиты - виды, появившиеся в более позднее время, например, ель, сосна, тополь, ясень, сирень, кизил, смородина, крыжовник, ирга, вишня, яблоня, черемуха, слива, груша, шиповник, карагана, чина, клен, облепиха, молочай, горец, ревень, курай, мак, живокость, рыжик, дыня, томат, незабудка [Мулдашев, Абрамова, Голованов, 2017]. Как видим, большинство растений, привнесенных в хронологически обозримое время, значит, гипотетически являются восстановимыми даже в письменных источниках. Думаем, дальнейшая работа в этом направлении даст более надежные результаты как для ономасиологического, так и - в первую очередь - для истории языка.
Распределение фитонимов на исконную и заимствованные пласты дает возможность судить о характере самой реалии. Обычно заимствовуются те слова, реалии которых были переняты народом, т.е. сами реалии являются новыми на территории распространения языка-реципиента. Для башкирского языка таковыми оказываются названия южных плодовых деревьев зэйтун олива , алса алыча , шафталы персик , армыт груша , нар гранат , йвзвм виноград - эти названия, несмотря на то, что формально присутствуют в языке (зафиксированы в словарях, носители языка их знают), большого распространения не получили, поэтому в разговорной речи используются их русские эквиваленты наряду с безэквивалентными фитонимами ирга, ирис, инжир, имбирь, крыжовник, дюшес, мандарин, ананас, грейпфрут, банан, баклажан, укроп, помидор и др. Диалектные материалы еще больше уточняют перечень заимствований. К примеру, наличие в говорах восточного диалекта башкирского языка наименований овощей эгурсэ / эгурсэ, маркуф вместо привычно обиходных, ныне воспринимаемых как непроизводные кыяр огурец и кишер морковь может служить еще одним знаком для определения заимствованного характера лексем.
В свою очередь, фитонимы составляют один из первоначальных структурных элементов языковой географической картины мира и отражают постепенный процесс освоения окружающей среды.
Так, основу лесного богатства Республики Башкортостан составляет 20 видов деревьев: сосна, ель, голубая ель, лиственница, сибирская сосна, дуб, клен, вяз, китайский ясень, береза, осина, ольха, липа, тополь, ива, черемуха, кустарники [Ситдиов, 2003: 3-4]. Практически все дендронимы находят отражение в топонимике Башкортостана: Карагай, Карагайлы, Карагащы, Карагайкул, Карагайтау, Карагаййылга, Карагаййорт, Карамакул, Карамалы, Карама тау, Карагас, Карагасарка, Карагаслы may, Карагастау, Карагастубэ, Карагастуш, Оло Карагас тауы, Йукэ, Йукэле, Ерек, Ерексэ, Ереккул, Ерегайыры, Ерекморон, Яны Ерек, Имэн, Имэнлек, Имэнлектау, Имэннектау, Имэндецгер, Имэнтау, Кайынйылга, Кайын тауы, Кайынтубэ, Кайынлык, Кайынвй, Саганйылга, Саганлык, Сагантау, Сагантубэ, Талба ы, Талу эк, Тал дырты, Таллы, Таллык, Талса, Удаклы, Удаюгык, Удакпырт, Удактуш, Тирэкле, Тирэктубэ, Тирэкпырт, Шыршылы, Шыршы каяпы и мн.др. При этом частота применения фитонима в качестве основы для топонима, по нашим наблюдениям, зависит от степени распространенности дерева.