Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Фонетические особенности меусишинского говора 24
1.1. Система вокализма .25
1.2. Звуковые процессы в системе гласных 36
1.3. Система консонантизма 44
1.3.1. Смычные согласные 47
1.3.2.Спиранты 52
1.3.3. Аффрикаты 60
1.3.4. Сонорные 63
1.4. Геминированные согласные .65
1.5.Лабиализованные согласные 72
1.6.Звуковые процессы в системе согласных 76
1.7.Звуковые соответствия 79
1.8.Ударение в меусишинском говоре 83
Глава 2. Морфологические особенности меусишинского говора 87
2.1. Категория грамматического класса 87
2.2. Имя существительное 100
2.2.1. Категория числа имени существительного .100
2.2.2. Способы образования форм множественного числа имён существительных .106
2.2.3. Категория падежа имени существительного 112
2.3. Имя прилагательное .123
2.3.1. Разряды имён прилагательных .123
2.3.2. Категория числа имени прилагательного 124
2.3.3. Склонение имён прилагательных 126
2.4. Имя числительное 128
2.4.1. Количественные числительные 128
2.4.2. Порядковые числительные 131
2.4.3. Кратные числительные 132
2.4.4. Распределительные числительные 132
2.4.5. Собирательные числительные 133
2.5. Местоимения 133
Глава 3. Лексические особенности меусишинского говора 138
3.1.Фонетические диалектизмы 138
3.2. Семантические диалектизмы 140
3.3.Словообразовательные диалектизмы 142
3.4.Собственно-лексические диалектизмы .143
3.4.1.Антропонимы 146
3.4.2.Микротопонимы 149
3.5.Исконная и заимствованная лексика в меусишинском говоре 152
3.5.1.Исконно меусишинская лексика .153
3.5.2. Заимствованная лексика меусишинского говора 158
Заключение 168
Список использованной литературы 178
Список условных сокращений 195
Приложение 196
Система вокализма
Ряд исследователей касались вопроса фонетики даргинского языка. В их научных трудах отмечается разный состав гласных, как в количественном, так и в качественном отношении. Например, П.К. Услар [1892] выделяет десять гласных, Л.И. Жирков [1926] – пятнадцать, С.Н. Абдуллаев [1954] – четырнадцать, А.А. Магометов [1963] – двенадцать, Ш.Г. Гаприндашвили [1966] – семнадцать [Абдуллаев 1993.1: 14], З.Г. Абдуллаев [1993] – пятнадцать, М.-С.М. Мусаев [2002] в даргинском литературном языке – пять и др. В современном даргинском литературном языке система гласных представлена пятью фонемами [Мусаев 2002: 28]. Как видно, в трудах исследователей даргинского языка имеются спорные моменты, заметные противоречия, иногда – взаимоисключающие друг друга.
По определению З.Г. Абдуллаева, «Если функционально и генетически согласные представляют собой корневые морфемы лексических единиц, то смыслоразличительное и морфонологическое функционирование гласных — явление вторичного порядка. Гласные первоначально выполняли, очевидно, роль огласовок корневых согласных, лишь впоследствии, в процессе образования грамматической парадигматики словесных форм, они получили различительные функции морфонологических единиц» [Абдуллаев 1993.1: 6-7]. Исследователь отмечает «всё, что в науке сказано относительно того или иного из указанных гласных (а, э, е, и, у - З. А.), в одинаковой мере касается как диалектов даргинского языка, так и литературной нормы» [Указ. соч.: 9]. Видимо, с этим связано отсутствие характеристики гласных рассматриваемого говора в работе СМ. Гасановой «Очерки даргинской диалектологии» [1971]. Принимая во внимание известное мнение, что гласные звуки диалектных единиц и литературного даргинского языка имеют схожие характеристики, мы все же считаем необходимым дать краткую характеристику гласных звуков меусишинского говора.
В литературном языке система гласных представлена 7 звуками: а, э, е (э), и, у, о, ы, где звуки о, ы (как и в меусишинском говоре) предназначаются для передачи подобающих фонем, заимствованных из лексических единиц русского языка, например: школа, балкон, дежурный и др. Система гласных рассматриваемого говора располагает следующими звуковыми единицами: а, э, э (е), и, у.
По вертикальному расположению языка гласные меусишинского говора распределяются на следующие группы: верхнего подъёма - и, у; среднего подъёма - э (е); нижнего подъёма - а, э. По горизонтальному расположению языка они распределяются на такие группы: переднего ряда - э, э (е), и; заднего ряда - а, у.
По степени участия или неучастия губ в образовании гласных звуков меусишинского говора выделяют: лабиальные (у) и нелабиальные (а, э, э (е), и) гласные.
Гласный [а] – нелабиализованный гласный заднего ряда нижнего подъема. В меусишинском говоре и в литературном языке соответствует русскому гласному звуку [а]. Встречается во всех позициях слова: абцц «соревнование», арц «серебро; деньги», Абакар «Абакар», (мужское личное имя), Алжанат «Алжанат» (женское личное имя), Азагур «Азагур» (микротопоним), варкк «внутренность», варх «вместе; рядом», байракъ «знамя», арбукъибра «отнёс», баркка «найди», балкка «молитва», аба «мать» и др.
В научной литературе среди исследователей даргинского языка по поводу образования гласного звука [а] особых дискуссий не отмечено. П.К. Услар [1892: 6-8], отмечая свойства гласного [а] в образовании различных звуковых единиц, не даёт его артикуляционной характеристики. Л.И. Жирков [1926: 23], А.А. Магометов [1963] не коснулись данного вопроса. В таблице гласных звук [а] С.Н. Абдуллаев [1954: 26] представил как гласный среднего ряда и среднего подъема.
Ш.Г. Гаприндашвили отмечает, что «этот гласный в даргинском языке является самым широким…» [1966: 32-33]. Таким образом, фонематическое значение данного звука исследователи даргинского языка не подвергают сомнению.
Для обозначения гласных звуков даргинского литературного языка мы пользуемся знаками (буквами) практического алфавита, а, е (э), и, у. С целью отражения фарингального гласного будем употреблять знак . «… она (буква – З.А.) имела употребление в даргинской письменности на базе латинской графики до 1938 г. После перевода письменности на русскую графику (1938) фарингальный гласный э до 1967 г. обозначался то буквой я, то буквой а. В 1967 г. было принято решение обозначать буквой я. Таким образом, в современном практическом алфавите даргинского литературного языка фарингальный гласный, обозначаемый нами здесь буквой э, передаётся буквой я. В научной же литературе практикуются и такие обозначения: ев, а, аь, al [Абдуллаев 1993.1: 9]. Вслед за З.Г. Абдуллаевым [Указ. соч.: 9-10], мы тоже считаем, что из всех семи символов (се., а, аь, al, а, я, э), употребляемых для передачи одного и того же фарингального гласного, нам представляется наиболее удачным по своей простоте символ э.
Данный гласный П.К. Услар характеризует таким образом: «э имеет совершенно самостоятельное значение; это есть звук, промежуточный между а и е и соответствующий английскому а в словах and, fat…» [1892: 6-7]. Характеризуя э, З.Г. Абдуллаев отмечает «что апофоническая оппозиция э - а - довольно редкое явление в даргинском языке, причём встречается оно лишь в ограниченном количестве хюркилинских примеров… В литературном даргинском языке, а также других диалектах (за исключением хюркилинского) мы не встречали примеров апофонической оппозиции э-а. Поэтому данная оппозиция в даргинском языке является индивидуальной, а не общезначимой» [Абдуллаев 1993.1: 20]. При сличении приводимых автором примеров и анализе рассматриваемого в диссертации материала обнаруживается, что данное явление характерно не только урахинскому (хюркилинскому) диалекту, но и меусишинскому говору муиринского диалекта. Например: хюрк. диал.: бэхъхъис «разрушить» - бахъхъо (повелит.), кіалгід «дворец» - кідлгіни (мн. ч.), тахЬр «способ, приём» -тдхіурти (мн. ч.); меус. гов.: бэхЬра «подраться» - вэх1и (повелит.) «дерись», тэхЬр «способ, приём» - тдхіурти (мн. ч.); ккалгід «дворец» - ккдлгіни (мн. ч.), хъэр «груша» - хъарби (мн. ч.), нэкъ «рука» - накъби (мн. ч.) и др.
Отмеченная в литературном языке апофоническая оппозиция э - у [Абдуллаев 1993.1: 20-21] не зафиксирована в меусишинском говоре. Ср.: лит. язык: дэгI «ветер» - дугIби (мн. ч.), бэтI «утка» - бутIри (мн. ч.), бэхI «склон» - бухIри (мн. ч.); меус. гов.: дагI «ветер» - дагIани (мн. ч.), бэтI «утка» - бдтIани, бзтIри (мн. ч.), бэхI «склон» - бэлIэнк (мн. ч.).
В артикуляции гласного [э] губы непосредственное участие не принимают. Гласный звук низкого подъёма с широким раствором резонатора произносится после согласных. Например: бэликъ «рыба», бэркъ «воспитание», вэв «крик», вэкълякъи «сорока», гвэргвэнчI «крепкий камень округлой формы», гэвгэв «пропасть», гъэл «сани», гIдвел «жирный», гIддат «обычай», дэв «битва, сражение», дэхъи «рана», зэнгъ «звонок», кзгIба «кааба», къэйк «выстрел», къэдга «ёжик», лэжи «щека», мзгIна «смысл, значение», нэс «грязь», пэрчш «приплюснутый», пIдцIукI «урбеч», рзхIму «милосердие», сэгЬт «часы», тэй «жеребёнок», тIжь «трещина», хэмкбаркъиб «хлопнул», хъэб «шея», хIэз «игра», цIдба «тёмный», чэква «воробей», чIднкIи «ткань», ччэркка «грязь», кквзгI «запах», ккалгЬ «замок», шэм «свеча» и др. Таким образом, приведённые выше примеры свидетельствуют о том, что э зафиксирован в словах после следующих согласных - б, в, г, гъ, гI, д, з, к, къ, къ, л, м, н, п, пI, р, с, т, mI, х, хъ, хI, цI, ч, чI. Данный звук в даргинском литературном языке и в меусишинском говоре не отмечен в следующих позициях: после спирантов гъ, хъ и аффрикаты ц. Кроме этого, в исследуемом говоре он также не представлен после спиранта
Ж и смычного КI.
Гласный э зафиксирован и в собственных именах говора: Пэли «Али», ГIдхIмад «Ахмед» (мужские личные имена), Пэйшат «Айшат», Пэшура «Ашура» (женские личные имена), ВэхЬхЫлла гIиницц «Родник вяхяхяй», Пэбхъи «Габки» (микротопонимы) и др.
В алфавите даргинского литературного языка буква я передаёт сочетание звуков й+а: йабу «лошадь», йавлукъ «носовой платок», йалчи «рабочий» и др., а в меусишинском говоре - й+э: йэбу «лошадь», йэвлукъ «носовой платок», йэлчи «рабочий» и др.
Как правило, гласный э употребляется в серединной (после согласного) и конечной позициях слова. Например: хъэб «шея», дэкъ «тропинка», хъэрхъли «быстро», тIдгIдм «удовольствие», ахъэ «набери (воду)», бэхъэ «ударь» и др.
«Артикуляция губ при [и] в даргинском языке заключается в разведении их в стороны и в плотном прижатии к верхним и нижним резцам» [Гаприндашвили 1966: 28-29]. По определению З.Г. Абдуллаева, «Гласный и в даргинском языке является дистинктивной единицей речи. Его фонематическое значение не вызывает сомнений» [Абдуллаев 1993.1: 15].
Гласный [и] в меусишинском говоре встречается во всех позициях слова: игъбар «счастье», икрам «поклон», имкан «возможность», Ибрагъим «Ибрагим», Пимран «Имран» (мужские личные имена), Издаг «Издаг», Ирази «Ирази» (женские личные имена), Ибли «Ибли», ИнцIа сани «Северный склон южной стороны» (микротопонимы), ирккми «санообразные плоские деревянные доски, используемые как орудия труда при молотьбе зерновых», итни «понедельник», иштти «эти», итти «те» и др.
О гласном э (е) П.К. Услар пишет следующее: «Е встречается весьма редко в виде коренной гласной; всего чаще образуется она от слияния и и а» [Услар 1892: 7]. З.Г. Абдуллаев дает следующую характеристику: «при его образовании язык по степени своего подъема занимает менее высокое положение, чем при образовании гласного и, но по месту подъёма язык отодвигается несколько дальше назад. Губы при образовании е более оттянуты назад и в стороны, чем при образовании и» [Абдуллаев 1993.1: 19]. Ш.Г. Гаприндашвили [1956: 11] же утверждает, что «гласный е в диалектах даргинского языка заметно палатализован».
Геминированные согласные
Проблему геминат в даргинском языке дах осветили: С.Н. Абдуллаев [1954: 49], А.А. Магометов [1963], Ш.Г. Гаприндашвили [1966], А.А. Кадибагамаев [1985: 11], Р.О. Муталов [1992: 6], З.Г. Абдуллаев [1993.1: 151-183], С.М. Темирбулатова [2004: 37-38], Р.М. Мирзамагомедова [2007: 9], Д.Н. Шахбанова [2007: 8], Н.М. Гусенова [2011:11], П.Н. Ахмедова [2016: 10] и др. Одним из ярких признаков отличия меусишинского говора от литературного языка является наличие в нем развитой системы геминированных согласных. На наш взгляд, напряжение артикуляционных органов речи является наиболее свойственным признаком подобных звуков в описываемом говоре. Анализируя фонетические особенности меусишинского говора, С.М. Гасанова отмечает, что «в говоре имеют место непридыхаетльные глухие согласные: кк, пп, тт, цц, хъхъ, сс, хх, дIдI» [Гасанова 1972: 227]. Отмечены следующие геминаты: I) смычные: [кк], [тт], [пп]; 2) спиранты: [сс], [шш], [хIхI], [хх]; [хьхь]; 3) аффрикаты: [цц], [чч], [къкъ].
В говоре большую функциональную нагрузку имеет заднеязычный глухой геминат [кк], который замещает простой смычный [г] литературного языка преимущественно в начале и середине слов перед гласными
В уркарахском говоре отмечены случаи, где меусишинскому [кк] соответствует [чч], ср.: дукки – дуччи «ночь», бикки – биччи «хочу» и др.
Слово микк в той же фонетической транскрипции и с тем же значением функционирует в аварском литературном языке [Алексеев и др. 2012: 36], где наличествуют геминированные согласные. Они, как отмечалось выше, не характерны для даргинского литературного языка. В северном диалекте табасаранского языка представлены геминированные спиранты сс, хх, шш, фф, швшв, хьхь, которые отсутствуют в литературном языке [Агабеков 2009: 9].
Таким образом, в меусишинском говоре [кк] может выступать в начале (чаще всего), середине и реже в конце слова. Функционирование гемината [кк] в говорах и диалектах даргинского языка имеет свои особенности. Например, в харбукском говоре после [кк] могут следовать только гласные [а, у, е, и]. Как и все остальные геминаты, [кк] не может стоять перед согласными. По наблюдениям специалистов, в таких случаях он «сразу дегеминируется, ср.: ттакка – ттакне «пятки», ккалкка - ккалкне «деревья» и т. д. [Халипаева 2012: 41]. Но в меусишинском говоре и в вышеупомянутых случаях [кк] сохраняется: ттакка – ттаккни «пятки», ккалкки - ккалккни «деревья», нукк – нукки «колосья», дуркк -дурккби «шишки» и т.д.
Меусишинскому [кк] в отдельных говорах (уркарахском, цураинском и др.) муиринского диалекта соответствует [чч], в литературном - [г], В единичных случаях геминированный [тт] зафиксирован в конце слова. Например: меус. гов. - рутт, ккартт; лит. язык - руд, гард перевод - «сушёная колбаса», «качание (люльки)».
Глухой геминированный [пп] в исследуемом говоре обнаруживается в единичных случаях. В говоре звонкому смычному [б] литературного языка соответствует непридыхательный глухой геминат [пп], который отмечен во всех позициях слова
Таким образом, геминированные [кк, пп, mm, цц] в меусишинском говоре представлены вместо простых смычных согласных литературного языка.
Вышеупомянутые геминаты представлены и в собственных именах: а) в микротопонимах - Ккурттала гЬми «Лисиное отверстие», Ккэммайхъа шилкъан «Мельница Каммаевых», Птгібаша бахі «Дымящая вершина», Ттамдирхъэн хъэб «Перевал, где барабанят», Ттахъвала бурхіша «Петушиный южный склон», Ттулрар дубура «Холмистая гора», Цциблука диркъ «Площадка (поляна) зильбачинца», Ццанццхъула «Пашня колючки», Миццела ругири «Ложбина крапивы»; б) антропонимах - Жэжи-ацци букв. «Гаджи-дядя» («Дядя Гаджи»), Цциккирхъали «Цикировы», Пэмаццихъали «Амациевы», Ппдппай «Папай», Тталигъай «Талигай» и др.
В данной позиции [чч] в меусишинском говоре встречается в качестве соответствия звонкому шипящему звуку [ж] литературного языка.
В единичных случаях геминат [чч] отмечен перед согласными: меус. гов. ккиччба - лит. язык гежба «козлёнок», Пуччрела бухIнала «Внутрь пучри» (микротопоним; этимология слова пуччри затемнена). Данный геминат представлен и в ономатических единицах меусишинского говора: Ччупан «Чупан» (мужское личное имя), Ччиндай «Чиндай», Ччмбу «Чямбу» (прозвища), Ччиппухъа махьхьи «Поселение Чипуевых», Ччупа МухIаммахъа хъва бахI «Вершина пашни Чупанова Магомеда» (микротопонимы) и др.
В меусишинском говоре геминат [къкъ] отмечен в составе аффиксальной морфемы перед гласными [а, у] в лексической единицк бикъкъара «нести» и его формах, ср
Мнение С.М. Гасановой относительно того, что «в отличие от уркарахского говора, в меусишинском говоре имеется единичный случай, когда геминируется согласный кь» [Гасанова 1972: 227] считаем ошибочным. Приводимое в качестве иллюстрации слово ччакквадикькьан «украшающий» искажено, оно в речи меусишинцев функционирует в форме ччакквадиркьан, т.е. согласный кь не геминируется.
Местоимения
По наблюдениям ряда лингвистов, местоимения принадлежат к наиболее древнему слою любого языка. В научных трудах отдельные учёные подмечают лишь ограниченное количество местоимений в даргинском языке. «Обращаясь к местоимениям даргинского языка, в любом его диалекте, мы можем заметить, что первоначальный, исконный древний запас местоимений в этом языке очень ограничен. Можно указать четыре личных местоимения, пять указательных местоимений, одно лично-возвратное и, наконец, три вопросительных местоимения» [Жирков 1926: 76].
В даргинском языке, в том числе и в меусишинском говоре, имеется большее количество местоимений. По подсчётам специалистов, доля местоимений в различных жанрах произведений даргинской художественной литературы варьирует: 10,6 % в прозе, 13-16 % в текстах с диалогами, 21% в драматургии, 9,5 % в поэзии [Гусейнова 1998: 4].
В исследуемом говоре представлены следующие разряды местоимений: личные, возвратные, указательные, вопросительные, определительные, неопределенные и отрицательные.
В говоре представлены местоименя и других разрядов, которые в исходной форме своей звуковой структурой разнятся с формами литературного языка. Указательные местоимения говора разнятся в зависимости от пространственного расположения по отношению к участникам речи того предмета, на который они указывают, например: гьеш – лит. иш «это» (у участников речи); гьел – лит. ил «этот» (рядом со вторым лицом); гьет – лит. ит «тот» (за пределами участников речи); гьекI – лит. икI «то» (выше говорящих); гьех – лит. их «то» (ниже говорящих). Фразовые примеры, ср.: меус. Гьеш дила саби, гьел хIала саби, гьет сунила саби. – лит. Иш дила саби, ил хIела саби, ит сунела саби. «Это моё, то твоё, тот его».
В даргинском языке к возвратным местоимениям исследователи относят слова, имеющие значение тождества с субъектом действия: сай «он, сам» (I кл.); сари «она, сама» (II кл.); саби «оно, само» (III кл. ед. число). Они относятся к III лицу, имеют классные и числовые формы [Абдуллаев и др. 2014: 249]. В отличие от литературного языка в меусишинском говоре в у возвратных местоимений III кл. мн. числа классным показателем выступает – д: меус. сади «они, сами» - лит. сари.
В большинстве диалектов даргинского языка акуш., цуд., урах., мегеб., мекег., губден., кубач., муйр., урар. и др., в том числе и в меусишинском говоре (З. А.), основой возратных местоимений является са-, а в хайдакском, кадарском и ицаринском диалектах – ца- [Темирбулатова 2004: 135].
Также отмечены различия и в других разрядах местоимений говора: а) определительные: гьешгъуна – лит. ишгъуна «такой, как это»; гьекIгъуна – лит. ик1гъуна «как то, что выше говорящих»; гьехгъуна – лит. ихгъуна «такой, как то, что ниже говорящих». Фразовые примеры, ср.: меус. Гьешгъуна дилара тиб, гьекIгъуна хIалара тиб, гьехгъуна чилалра тибакку. – лит. Ишгъуна дилара теб, икIгъуна хIелара теб, ихгъуна чилалра агара. «Такое и у меня есть, как то и у тебя есть, такой, как то ни у кого нет»; б) вопросительные: чи? – лит. чи? «кто», си? – лит. се? «что?», сигъуна? – лит. сегъуна? «какой?». Фразовый пример, ср.: меус. Чи-си хIайкIули, ккибил сасса. – лит. Чи-се хIейкIули, гибси саса. «Кто-что не говоря, бери, что дают»; в) неопределенные: чи-белра – лит. чи-биалра «кто-нибудь», си-белра – лит. се-биалра «что-нибудь», чирел – лит. чирил «кто-то», чи-белра (чи-велра - 1 класс, чи-релра – 2 класс, си-белра – 3 класс) – лит. чи-биалра «кто-нибудь», кина-белра – лит. чина-биалра «куда-нибудь», квитти-саял – лит. чиди-саял «какой-то». Фразовый пример, ср.: меус. Чи-белра дакIуухъаллири, гIяхIсири. – лит. Чи-биалра дакIуухъаллири, гIяхIсири. «Кто-нибудь, если появится, хорошо бы»; г) отрицательные: цалра – лит. чилра «никто», селра – лит. селра «ничто», сигъуналра – лит. сегъуналра «никакой». Фразовый пример, ср.: меус. ХIаццир сигъуналра уруххи либакку. – лит. ХIезибад сегъуналра урехи агара. «От тебя никакой боязни нет».
Как отмечалось выше, в меусишинском говоре косвенные падежи одних имён существительных образуются на основе формы Им. падежа, а других на основе формы Эрг. падежа. Аналогичная дифференциация отмечается и в местоимениях, ср.:
Им.п. ну «я», хIу «ты», ит «он»
Эрг.п. нуни «я», хIуни «ты», итили «он»
Ген. п. дила «мой» хIала «твой», итила «его»
Дат.п. наб «мне», хIатт «тебе», итис «ему»
Совм.п. дичули «со мной», хIачули «с тобой», итичули «с ним»
Пред.п. дикилла «обо мне», хIакилла «о тебе», итикилла «о нём»
Оруд.п. дикибли «из-за меня», хIакибли «из-за тебя», итикибли «из-за него»
Латив дичу «ко мне», хIачу «к тебе», итичу «к нему»
Эссив дичуб «у меня», хIачуб «у тебя», итичуб «у него»
Аллатив дичубхI «в мою сторону», хIачубхI «в твою сторону»,
итичубяхI «в его сторону»
Аблатив дичуркатт «от меня», хIачуркатт «от меня», итичуркатт «от него».
При рассмотрении имени существительного мы отмечали, что эргативный падеж в меусишинском говоре в системе именных частей речи, в отличие от литературного языка, имеет два вида окончаний: -ли и -й. В литературном языке имеет место и третье окончание -ни, которое как исключение в меусишинском говоре отмечается лишь в двух личных местоимениях ед. числа, ср.: ну-ни «я, мною» и хIу-ни «ты, тобою».
В падежных формах местоимений мн. числа имеются отдельные отличия по оформляющим их аффиксам: в эргативе выступает -ли вместо лит. -ни, в генитиве нушила «наше» вместо лит. нушала, в совместном -чули вместо -чил, в предметном -килла вместо -чила, в орудийном -кибли вместо чибли, в лативе -чу вместо -чи, в эссиве -чуб вместо -чиб, в аллативе -чубхI вместо -чибхI, в аблативе -чуркатт вместо -чиркад:
Им.п. нуша «мы», хIуша «вы», итти «они»
Эрг.п. нушали «мы», хIушали «вы», иттали «они»
Ген. п. нушила «наше», хIушила «ваш», иттела «их»
Дат.п. нушаб «нам», хIушаб «вам», иттес «им»
Совм.п. нушачули «с нами», хIушачули «с вами», иттачули «с ними»
Пред.п. нушакилла «о нас», хIушакилла «о вас», иттакилла «о них»
Оруд.п. нушакибли «из-за нас», хIушакибли «из-за вас», иттакибли «из-за них»
Латив нушачу «к нам», хIушачу «к вам», иттачу «к ним»
Эссив нушачуб «у нас», хIушачуб «у вас», иттачуб «у них»
Аллатив нушачубхI «в нашу сторону», хIушачубхI «в вашу сторону»,
иттачубхI «в их сторону»
Аблатив нушачуркатт «от нас», хIушачуркатт «от вас»,
иттачуркатт «от них».
В целом в лексико-грамматических разрядах местоимений исследуемого говора с литературным языком нет особых расхождений.
Отмеченные выше расхождения все же свидетельствуют о некоторой специфике образования и фукнционирования местоимений в меусишинском говоре.
Заимствованная лексика меусишинского говора
В своем развитии даргинский язык испытал большое влияние со стороны арабского, тюркских, персидского и русского языков, «Заимствование, видимо, шло также и из родственных языков, однако весьма затруднительно определить, является ли то или иное слово заимствованным из другого дагестанского языка или оно относится к общедагестанскому лексическому фонду» [Мусаев 1978: 4].
Лексический состав меусишинского говора в основном повторяет аналогичный словарный фонд других диалектных единиц даргинского языка. Было бы неверно искать новые пути, способы и источники заимствований для отдельного говора или диалекта. Ообенности говора (диалекта) накладывает свой отпечаток в той степени, в какой говор (диалект) отличается от своего эталона – литературного языка. Фонд лексики меусишинского говора, в том числе и фонд заимствованной лексики, складывался, как и у литературного языка (вернее, акушинского диалекта, который был взят в основу даргинского литературного языка), в течение многих веков. Развитие и обогащение лексического фонда происходило как за счет ресурсов самого даргинского языка и его диалектов, так и за счет заимствования из различных языков мира.
Исторические пути, способы и причины заимствования слов меусишинским говором и другими диалектными единицами даргинского языка в целом одинаковые. Наблюдатся частные различия. Многие заимствования проникли в говор посредством третьего языка. В последнее время, в частности, подобную посредническую роль сыграл русский язык, который и в настоящее время оказывает влияние на развитие языков народов Дагестана, в том числе и меусишинского говора.
Необходимо отметить, что многие иноязычные заимствования вошли в основной словарный фонд даргинского языка и в течение столетий используются наравне с исконными словами. В связи с этим такие языкове единицы иногда трудно отличить от исконно даргинских слов. Данная проблема достаточно подробно и глубоко изучена в научных трудах М.-С. М. Мусаева. В связи с этим в данной работе отмечаются наиболее важные моменты.
В меусишинском говоре наиболее многочисленны следующие группы заимствований: арабизмы, тюркизмы, русизмы, персизмы.
Арабские заимствования Наибольшее влияние на даргинский язык в прошлом оказал арабский. «Основной причиной проникновения арабских слов в даргинский язык явилось завоевание арабами Дагестана и исламизация населения» [Мусаев 1978: 5]. Процесс заимствования наблюдается и сегодня. В основном это связано с исламом. По семантическим признакам все арабизмы можно разбить на следующие тематические группы:
1. Религиозные понятия: Аллагъ «Аллах», гIизрагIил «ангел смерти», мисккит «мечеть», малаш «ангел», хIэж «хадж; паломничество», бусурман «мусульманин», paxI «душа», амин «аминь (да будет так)», ахират «загробная жизнь», вакъпа «имущество, завещанное на благотворительные цели», дин «вера, религия», жаназа «покойник», жагъаннаб «ад», алжана «рай», илбис «чёрт», гъазават «священная война», садакъа «милостыня, подаяние» и др.
2. Общественно-политические понятия: халкъ «народ», гIялам «мир, свет, народ», хIукумат «власть», жамигЬт «сельская община», зулму «гнёт, насилие», маслигЬт «примирение, соглашение», хIжьикьат «действительность», суал «вопрос», дуне «мир» и др.
3. Абстрактные понятия: жинс «род, вид», шарті «условие», аслу «основа», xamla «ошибка», хЫэкълу «ум», къас «мечта», мурад «желание, цель», къуват «сила, могущество», баракат «благодать», тЬгЬм «вкус», ишара «знак, намёк», сапар «путешествие» и др.
4. Морально-этические понятия: хіурмат «уважение», хатир «уважение», такъсир «наказание», гізюб «вина», ламус «честь, достоинство», сабур «терпение» и др.
5. Термины науки, образования, культуры и искусства: гIилму «наука», мактаб «школа», мугЬллим «учитель», мутагЬлим «ученик», тикрар «повторение», хатI «почерк», къалам «карандаш, ручка», хIэрп «буква», хIисаб «счёт, математика», баян «толкование», эюинс «род, порода», ихтилат «веселье», макъам «напев, мотив» и др.
6. Названия, актуализирующие понятие «время»: замана «время, эпоха», бахIбихьхьутт «начало», ахир «конец», итни «понедельник», сут «суббота», жумэгI «пятница», хЫамру «жизнь», къибла «юг», манзил «эпоха; отрезок времени, интервал», сэгЬт «час» и др.
7. Обозначения людей по их разным признакам: адом «человек», инсан «человек», пакъир «бедняк», вакил «посланник», хіжим «начальник; чиновник», зулмукар «тиран, угнетатель», къади «судья», шайх «святой человек», ятим «сирота» и др.
8. Слова, выражающие качественные характеристики: паргъатил «спокойный», хіддурил «готовый», тамашала «интересный, удивительный», здгIшил «больной», ихIарил «дорогой», машгъурил «популярный», разисси «довольный» и др.
9. Обозначения предметов различного назначения: савгъат «подарок», max «трон», алмас «алмаз», гIзгIниахьала «инструмент; необходимое», уркура «арба», атIлас «атлас (ткань)», жавгъардуххури «жемчуг, драгоценность», маржан «коралл», набт «нефть», мугъур «печать, клеймо», нирх «масло», мармар къаркъа «мрамор» и др.
Анализ слов данной группы заимствований свидетельствует о том, что в меусишинский говор из арабского языка проникло большое количество слов различных лексико-тематических групп. В фонетическом и морфологическом плане они освоены в соответствии с закономерностями говора. Как отмечают специалисты, степень фонетической ассимиляции варьируется и зависит от того, насколько близкими по своему происхождению является язык-источник и язык-реципиент [Гусейнова 2018: 14]. От заимствованных существительных в свою очередь образуется большое количество производных слов. Даргинским языком арабские глаголы не заимствовались, вследствие чего арабизмы наличествуют в качестве составной части сложных глаголов [Стоянова 2004: 22].
Тюркские заимствования
«В отличие от арабизмов, которые были заимствованы вместе с исламом, тюркизмы явились главным образом результатом экономических отношений» [Мусаев 2009: 47]. В ряде лингвистических работ по даргинским диалектам данная проблема освещается в той или иной степени. Фонетико-морфологическому освоению кумыкских заимствований в современном даргинском языке посвящена квалификационная работа М.Р. Ибрагимова [2009].
В меусишинском говоре тюркские заимствования объединены в следующие тематические группы:
1. Названия, связанные с понятием «человек»: байрахъчи «знаменосец», тукенчи «продавец», къалмакъарчи «скандалист» баэюа «свояк», къасапчи «мясник», тупчи «артиллерист» (слово тупчи в меусишинском говоре функционирует и как оним (прозвище) Тупчи), бег «бек», къалайчи «лудильщик», нукер «слуга», гъармука «грабитель» и др.
2. Названия предметов различного назначения: къандакъ «приклад», загъру «яд, отрава», халдари «тарелка», къален «сигарета, трубка», башликъ «башлык», палтар «одежда», чэлма «чалма», чакма «сапог», къазан «котёл, казан», сумакъ «ковёр», салмаг «ковёр, палас», кками «корабль», хIэрхIэ «пуля», чачма «дробь» и др.
3. Названия животных: къаз «гусь», улугъ «ястреб», айгъир «жеребец», бугъа «бык», жайран «косуля», юргъа «иноходь», ябу «лошадь», тэй «жеребёнок», бэликъ «рыба» и др.
4. Названия растений и деревьев: алича «алыча», инжир «инжир», къабакъ «тыква», ккн «слива», хабарзакк «арбуз», исиут «перец», ахътерекк «тополь», тегенекк «колючий кустарник» и др.
5. Абстрактная лексика: авара «суета» (см. авараакквар «безответственный»), тилади «просьба», буйрукъ «приказ», магарич «магарыч», байрам «праздник», къуллукъ «служба, работа, дело», къулбас «подпись», къалмакъар «скандал», шилтакъ «нечестность; подлянка», къайгъи «старание», чбхъин «грабёж» и др.
6. Слова, выражающие качественные характеристики: кумкил, гьаматил «удобный, легкий», цIакьил «сильный», азатил «свободный», камил багьала «дешевый» и др.
7. Обозначения различных понятий и веществ: тукен «магазин», къуш «шалаш», къала «крепость», чли «изгородь», къую «колодец», къалай «олово», къуруш «рубль», пачаликъ «государство», къулбас «подпись», уркан «аркан», къзикъ «крючок», нс «грязь» и др.
В фонетическом и семантическом отношении тюркизмы больше сохранили свою самобытность, чем арабизмы [Мусаев 2009: 48]. Это видно и из вышеприведённых примеров.