Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Теоретические основы изучения фразеологии в отечественном и тюркском языкознании
1.1. Проблема определения фразеологизма в трудах отечественных и тюркских лингвистов 14
1.2. История изучения фразеологизмов в произведениях художественной литературы .27
1.3. Паремиология в отечественном и тюркском языкознании .35
Выводы по I главе 44
ГЛАВА 2. Лексико-семантические особенности ФЕ в прозе К.Абукова
2.1. Индивидуально-авторское использование коннотативных значений многозначных фразеологизмов .46
2.2. Особенности контекстуального употребления синонимичных фразеологизмов 55
2.3. Окказиональное употребление лексических вариантов как способ семантического преобразования ФЕ .61
2.4. Особенности контекстуального употребления зоонимов в устойчивых сравнениях 70
2.5. Лексико-семантические особенности и классификация парных ФЕ 86
Выводы по II второй главе 98
ГЛАВА 3. Контекстуальный анализ лексико-семантических особенностей паремий в прозе К.Абукова
3.1. Окказиональное употребление вариантов паремий 101
3.2. Фонетические средства речевой выразительности .108
3.3. Функционально-стилистические приёмы построения паремий 109
3.4. Национально-культурная специфика функционирования паремий .112
3.5. Метафоризация паремий 117
3.6. Логико-семантическая характристика синтаксиса паремий 129
Выводы по III главе .136
Заключение .138
Список использованной литературы 150
Список лексикографических источников 175
Источники цитируемых примеров 177
Список условных сокращений .
- История изучения фразеологизмов в произведениях художественной литературы
- Паремиология в отечественном и тюркском языкознании
- Окказиональное употребление лексических вариантов как способ семантического преобразования ФЕ
- Функционально-стилистические приёмы построения паремий
Введение к работе
Актуальность предлагаемого исследования определяется связью фразеологии с коммуникативно-прагматическим и когнитивным направлениями современной лингвистики, с освоением новых методов описания ФЕ в контексте языка художественного произведения (фреймовый, концептуальный анализ), а также с анализом таких проблем, как условия референции фразеологического знака, его роль в высказывании и текстообразующие потенции. Интерес к проблеме интерпретации художественного текста обусловлен рассмотрением функций ФЕ и требует детального их исследования с привлечением широкой эмпирической базы и строится с учетом филологического подхода к анализу текста. Возникает необходимость разработки лексико-грамматической и структурно-семантической классификаций ФЕ кумыкского языка на материале конкретных авторских художественных произведений. Не создана также целостная картина кумыкского фразеологического фонда в силу непрерывного пополнения его состава новыми языковыми единицами.
Степень изученности темы. В кумыкском языкознании нет специальных исследований, посвященных анализу языка художественных произведений или языка писателя. Можно назвать ряд работ, в которых творчество известного кумыкского прозаика, критика и драматурга К.И. Абукова освещается в литературоведческом аспекте. В частности, духовно-культурные истоки его наследия раскрываются в работе З.Ш. Хакимовой (2003). Что касается научного исследования Э.Т. Абдурагимовой (2003), то в нем автором выделены отдельные параграфы изучению лексико-фразеологических особенностей стиля К. Абукова, а также средствам речевой выразительности. С позиции литературоведения, в контексте жанровой специфики, анализируется художественная проза К. Абукова в более позднем диссертационном исследовании С.Н. Нажуковой (2012). В отдельной статье, посвященной критическому осмыслению современного развития кумыкской фразеологии (Ф.И. Даутова, Н.Э. Гаджиахмедов 2014), обозначены наиболее перспективные направления будущих научных изысканий по фразеологии кумыкского языка. Абсолютно неисследованной в этой связи, наряду с фразеографией и фразеологической деривацией, признается также фразеологический идио-стиль кумыкских авторов. Исходя из вышесказанного, считаем изучение фразеологической системы в произведениях К. Абукова, с позиции лингвокуль-турологического анализа особенно актуальным и необходимым, учитывая современные тенденции развития лингвистической науки.
Цель исследования заключается во всестороннем системном анализе лексико-семантических особенностей ФЕ кумыкского языка в текстах произведений К.Абукова, а также в выявлении наиболее действенных и сильных речевых средств, использованных автором.
В соответствии с целью исследования в диссертации поставлены следующие задачи:
-
определить возможности употребления слов в устойчивых сочетаниях для выявления фразеологически обусловленных значений, а также установить мотивацию отбора ФЕ, которые дают писателю возможность наиболее ярко выразить свои творческие замыслы;
-
исследовать лексико-семантические особенности ФЕ в сфере синонимии, многозначности и вариантности;
-
показать особенности семантического использования зоонимов в составе устойчивых сравнений и особенности функционирования парных слов в составе авторских ФЕ;
-
выработать классификацию устойчивых сравнений с компонентом-зоонимом по лексико-семантическому принципу;
-
проанализировать национально-культурную особенность функционирования паремий в прозе К. Абукова;
-
дать объективную оценку метафоризации как основному способу образования паремий в авторской прозе и выявить специфические черты, отграничивающие авторские ФЕ от единиц основного фонда устойчивых выражений кумыкского языка.
Объект исследования – фразеологические единицы кумыкского языка в прозе К. Абукова.
Предметом исследования являются коннотативные значения ФЕ в художественных произведениях К. Абукова в сравнении с семантикой фразеологизмов основного фонда современного кумыкского литературного языка.
Материал и источники исследования. Материалом исследования послужили языковые единицы, извлечённые из художественных произведений К. Абукова. При сравнительном анализе авторских ФЕ, мы также использовали данные толковых, переводных, двуязычных словарей кумыкского и других тюркских языков (в частности, Кумыкско-русский, русско-кумыкский фразеологический словарь (1981), Кумыкско-русский фразеологический словарь (2014), Фразеологический словарь современного русского языка (2004), Словарь-справочник по русской фразеологии (1981), Толковый словарь русского языка (1996), Фразеологический словарь русского языка (под ред. А.И. Молотко-4
ва, 1967), Большой толковый словарь русского языка (под ред. С.А. Кузнецова, 2001) и др. При исследовании ФЕ кумыкского языка мы также опирались на фразеологический материал, представленный в различных лингвистических трудах отечественных и зарубежных исследователей.
Методы и приёмы исследования. Поставленные в диссертации цели и задачи определили приёмы и методы исследования, основные из которых базируются на методике конкретного лингвистического анализа. Для более глубокого понимания смыслового развёртывания фразеологических единиц в тексте используются элементы когнитивного подхода, а именно метод фреймового анализа, который явился особенно эффективным и позволил выявить глубинные семантические процессы, происходящие в составе ФЕ.
В работе применялся метод сплошной выборки (подбор примеров для анализа иллюстрации теоретических положений), сравнительный метод (с активным привлечением языковых реалий других тюркских языков), а также описательный метод, применяемый для характеристики языковых явлений на данном этапе его развития.
Наряду с указанными методами в диссертации использовались следующие приёмы: компонентный анализ значения языковых единиц; анализ словарных дефиниций; контекстуальный анализ, т.е. анализ контекста (фрагмента текста, предложения и т.п.).
Научная новизна проведённого исследования заключается в том, что в нём впервые рассматривается проблема авторского использования общенациональной фразеологии кумыкского языка, подвергаются специальному анализу лексические и семантические особенности исследуемых ФЕ. Определённая новизна заключается в выработке общих принципов научной классификации и лексикографической разработки ФЕ по признакам, характерным для кумыкской фразеологии, а также в обозначении путей подобных исследований в перспективе, устанавливается значимость фреймового анализа для выявления роли и специфики функционирования ФЕ в других художественных текстах. Впервые собраны и описаны уникальные по форме и содержанию устойчивые сочетания кумыкского языка, особенности которых сравниваются с аналогичными образованиями близкородственных тюркских языков.
Теоретическая значимость исследования заключается в описании состава и семантики ФЕ, функционирующих в художественных произведениях К. Абукова и установлении закономерностей их функционирования в соответствии с системой знаний, с помощью которой реализуется прагматическая интенция писателя. Исследование индивидульно-авторского употреб-5
ления единиц фразеологического уровня имеет важное научно-теоретическое значение и может послужить образцом для аналогичных изысканий фразеологии не только кумыкского, но и других тюркских языков. Выводы работы способствуют углублению лингвистического понимания фразеологической системы кумыкского языка.
Практическая значимость работы определяется возможностью использования её материалов и результатов при составлении учебников и учебных пособий по фразеологии кумыкского языка. Обширный практический материал, извлечённый из письменных источников (словари, художественная литература, учебники и т.д.) может быть использован в спецкурсах по лингвистике текста, в построении курсов по сопоставительной фразеологии тюркских языков, при написании дипломных и курсовых работ, а также в научно-исследовательской работе студентов.
Методологическую основу настоящего исследования составили работы отечественных языковедов: С.И. Абакумова, Н.Н. Амосовой, В.Л. Архангельского, А.М. Бабкина, В.В. Виноградова, В.П. Жукова, А.В. Кунина, И.А. Мельчука А.И. Молоткова, Н.М. Шанского и др., а также исследователей тюркских языков: А.З. Абдуллаевой, Г.Х. Ахунзянова, Г.А. Байрамова, К.Х. Даи-бовой, З.К. Жарашуевой, С.Н. Муратова, Ж. Османова, Н.Р. Рагимзаде, Ш.У. Рахматуллаева, М.Т. Тагиева, З.Г. Ураксина, Р.Р. Юсипова и др.
Материал и источники исследования. Материалом исследования послужили языковые единицы, извлечённые методом сплошной выборки из художественных произведений К. Абукова. При сравнении имеющихся в нашем распоряжении ФЕ мы также использовали данные толковых, переводных, двуязычных словарей русского, а также кумыкского и других тюркских языков (см. список использованных словарей и источники цитируемых примеров). При исследовании ФЕ кумыкского языка мы также опирались на фразеологический материал, представленный в различных лингвистических трудах отечественных исследователей (В.Л.Архангельского, А.Н. Баранова, Д.О. Добровольского, В.В. Виноградова, В.П. Жукова, И.А.Мельчука, В.М. Мокиенко, А.И. Молоткова, В.Н. Телия, Н.М. Шанского и др.).
На защиту выносятся следующие положения:
1. Типы фразеологических контекстов, используемые К. Абуковым, позволяют значительно расширить и обогатить экспрессивные возможности устойчивых выражений современного кумыкского литературного языка, установить взаимосвязь между семантикой ФЕ и спецификой языка исследуемых произведений, а также определить предпосылки порождения художественного слова в тексте.
-
Подвижность границ между словом и ФЕ, допускающая превращение слова в компонент устойчивого сочетания, открывают К. Абукову большие возможности активизации и развития новых фразеологических связей слов, включения их в новые устойчивые сочетания, методы деформации которых зависят как от общеязыковых норм сочетания значения, так и от индивидуального словоупотребления писателя.
-
В основе семантических преобразований ФЕ прозы К. Абукова лежит синтагматическая коннотация, представляющая собой дополнительное наслоение информации на основное денотативное значение фразеологизма в процессе его окказионального преобразования.
-
Используя переосмысление как один из видов семантического преобразования, автор расширяет сферу фразеологической сочетаемости, что приводит к столкновению нормативного значения фразеологизма с контекстуальным и образованию нового значения ФЕ.
5. Моделирование новых фразеологизмов зависит от семантико-
стилистической валентности данных образований, а также их потенций к об
разной обобщённости. Значительная доля индивидуально-авторских преобра
зований фразеологизмов прозы К. Абукова основана на окказиональном
варьировании компонентов.
Научная гипотеза. Фразеологическое новаторство К.Абукова с точки зрения смыслового объёма слов и происходящих в семантической системе слова изменений, основанных на перекрещивании в слове нескольких значений, наслоении на старые значения новых смысловых оттенков, семантико-стилистической ассимиляции, выражающейся в перенесении качеств одного слова на другое, приёмах сатирической метафоризации слов, представляет значительную ценность для решения проблемы связи языкового новаторства писателя с внутренними законами развития языка. Фразеологические новообразования К. Абукова обнажают и раскрывают наиболее типичные закономерности кумыкского фразообразования и, таким образом, способствуют пониманию и осмыслению самого существа фразеологических единиц.
Апробация работы. Основные положения диссертации обсуждались на международных научно-практических конференциях, посвящённых теоретическим и методическим проблемам национально-русского двуязычия (Махачкала, 27–28 мая 2009); актуальным проблемам общей и адыгской филологии (Майкоп, 14–15 октября 2010); памяти немецкого филолога, философа и языковеда Вильгельма фон Гумбольдта (Лондон, 4–11 ноября 2015). Диссертация обсуждена и рекомендована к защите кафедрой общего языкознания ФГБОУ ВО «Дагестанский государственный педагогический университет».
Основополагающие аспекты научной работы нашли своё отражение в тринадцати публикациях, три из которых опубликованы в журналах из перечня ВАК РФ (2010, 2015).
Структура работы. Диссертация состоит из введения, трёх глав, заключения, списка использованной литературы, списка словарей, источников цитированных примеров, списка условных сокращений и двух приложений.
История изучения фразеологизмов в произведениях художественной литературы
Как известно, богатство выразительных средств языка является показателем уровня его развития. Фразеологический фонд языка народа, национальное идиоматическое достояние представляет живой и неиссякающий источник, который обеспечивает обогащение литературного языка новыми выразительными возможностями и средствами. Воздействие этого источника придаёт языку яркость черт национального характера.
Когда имеют в виду фразеологический фонд языка, обычно подчёркивается его традиционность, устойчивость, количественное и качественное постоянство состава ФЕ в языке. Как справедливо отмечает Н.М.Шанский, «ФЕ не образуются в процессе общения, а воспроизводятся как готовые значимые единицы» [Шанский 1963: 18]. Воспроизводимость в качестве целостных единиц, по его мнению, – основное качество, сближающее ФЕ со словами и отграничивающее их от свободных словосочетаний.
В качестве главных дифференциальных признаков в разграничении ФЕ разными учёными выдвигаются также: непереводимость на другие языки (Л.А.Булаховский, А.А.Реформатский), образность (А.И.Ефимов, В.Ф.Рудов), внутрикомпонентные связи (В.Л.Архангельский), идиоматичность (А.И.Смирницкий), целостность номинации (О.С.Ахманова), характер отношения к действительности (Е.Н.Толикина), лексическая неделимость (Е.А.Иванникова, А.В.Кунин).
Неоспорим тот факт, что фразеологизм наделён целым комплексом признаков. В частности, по М.И.Сидоренко, «определяющими признаками фразеологизма следует считать: раздельнооформленность, устойчивость, се мантическую целостность, обобщённо-метафорический характер» [Сидоренко 1964: 4]. А.М.Бабкин к устойчивости добавляет переносное значение, экспрессивно-эмоциональную выразительность [Бабкин 1964: 14]. По А.И.Молоткову, «в качестве главных категориальных признаков фразеологизма выдвигаются лексическое значение, элементный (или компонентный) состав и грамматические категории» [Молотков 1977: 8]. В.Л.Архангельский характеризует ФЕ как «готовые единицы языка, имеющие строго определённый лексический состав, обладающие общеизвестным значением и грамматическим строением, выполняющие в строе предложения определённые функции, либо используемые в качестве предложений» [Архангельский 1964: 25].
С.И.Абакумов к фразеологическим выражениям относит идиоматические выражения, обладающие четырьмя признаками: единым значением целого, которое не вытекает из смысла составляющих частей; синтаксической и лексической неделимостью; стабильным порядком слов; своеобразием формообразования компонентов в данном сочетании; невозможностью буквального перевода на другие языки [Абакумов 1946: 19].
В качестве критериев определения фразеологизма, как уже отмечалось выше, называют в различных комбинацициях целостность значения, не выводимую из суммы значений составляющих его слов, раздельнооформленность, возможность структурных вариантов, воспроизводимость, эквивалентность слову. В целом фразеологизм характеризуется как «сочетание слов с переносным значением», как «устойчивая фраза», как «устойчивый словесный комплекс». В фразеологизме находят метафоричность, образность, экспрессивно-эмоциональную окраску.
Не менее важным признаком идентификации ФЕ признаётся также её окружение. По М.Т.Тагиеву, «сочетание – фразеологическое, если оно имеет собственное окружение, не вытекающее из валентных отношений слов-компонентов и, наоборот, сочетание является свободным, если оно распро страняется на основе валентных отношений своих компонентов. Сочетание становится фразеологическим, если у него формируется своё окружение на основе собственной структурной связи» [Тагиев 1967: 7-8].
Поскольку ФЕ есть воспроизводимое в речи устойчивое лексико-грамматическое единство слов с внутренними зависимостями между сочетающимися частями и окружением, в чём единодушны многие лингвисты (Н.М.Шанский, А.И.Молотков, И.А.Мельчук и др.), то и классификация их должна основываться на внутренних отношениях между частями, характеризующих структуру и прежде всего являющихся показателями устойчивости. «Только такое сочетание слов является устойчивым и служит реализацией одной ФЕ», - полагает В.Л.Архангельский [Архангельский 1964: 25-26].
Ведущий исследователь отечественной фразеологии И.А.Мельчук, критически оценивая опыт предшественников в создании классификаций и определения ФЕ, справедливо считает, что они являются формальными и недостаточно чёткими. В качестве критерия определения «фразеологичности» сочетания им выдвигается «наибольшая величина устойчивости». «Устойчивым, – полагает он, – считается такое сочетание элементов, в котором последние встречаются чаще, чем в других сочетаниях» [Мельчук 1960: 73]. Для характеристики сочетания, по И.А.Мельчуку, удобно брать наибольшую величину устойчивости, вычисленную по тому элементу, который предсказывает совместное появление остальных элементов. Подобная трактовка в определении ФЕ выдвигает устойчивость в качестве определяющего её признака. Н.М.Шанский, придерживаясь точки зрения И.А.Мельчука, также определяет устойчивость в качестве определяющего признака ФЕ, «порядок следования компонентов в которой регламентирован и строго установлен, а всякое изменение воспринимается как новообразование, несвойственное системе языка» [Шанский 1963: 18-19].
Устойчивость сочетания, предложенная И.А.Мельчуком, подвергается резкой критике со стороны ряда лингвистов (Н.Н.Амосова, В.П.Жуков и др.), полагающих, что «степень устойчивости может быть различной в зависимости от степени комбинаторных ограничений, характерных для предсказывающего элемента. Выбор этого последнего обусловливается приблизительной оценкой его лексической валентности, основанной «на субъективных ощущениях, интуиции и приблизительности оценок» [Амосова 1966: 71]. «Однако при такой технике установления устойчивости окажется, что сочетания бить баклуши, провалиться в тартарары – с одной стороны, и мертвецки пьян, закадычный друг – с другой стороны обладают устойчивостью одного порядка, что для фразеологического анализа является недостаточным» [там же: 71].
Неполноценность критерия идентификации единиц фразеологического уровня по линии совместной встречаемости членов (или предсказуемости одного члена через другой) побудило лингвистов (И.А.Мельчук, А.В.Кунин) выдвинуть критерий идиоматичности, позволяющий различать сочетания разных фразеологических уровней. Так, «сочетание является идиоматичным, если в него входит хотя бы одно такое слово, которому при переводе сочетания в целом пришлось бы приписать переводный эквивалент, возможный для данного слова только при появлении этого слова одновременно со всеми остальными элементами сочетания (в определённом порядке). Причём данное слово может встречаться также без остальных элементов и имеет другой перевод» [Мельчук 1960: 76]. Так, например, в сочетании собаку съел словоформа собаку получает «единичный перевод» – «знаток» («мастер»), а словоформа съел даёт пропуск (или наоборот: элемент съел интерпретируется как «знаток», а элемент собаку пропускается). Следовательно, в идиоматичном сочетании должно быть хотя бы одно слово с «единичным переводом», т.е. с переводом, возможным лишь при наличии другого определённого слова (или при одновременном наличии нескольких определённых слов); в идиоматичном сочетании слово с единичным переводом должно иметь этот перевод только при одновременном появлении данного слова со всеми остальными элементами. Данное условие необходимо для выделения идиоматичных сочетаний из более сложных единиц, в которые эти сочетания входят как часть.
Сложности, связанные с выявлением ФЕ, определением их места в системе языковых единиц породили также определённые неудобства и в самой терминологии. Так, для обозначения фразеологизма как единицы языка используются самые различные термины, такие как «слитное слово» или «слитное речение» (Ф.Ф.Фортунатов), «неразложимое словосочетание» (А.А.Шахматов), «устойчивое сочетание слов» (С.И.Абакумов), «идиома» (Л.А.Булаховский, А.А.Реформатский, Р.А.Будагов), «фраза», «фразеологическая единица» (В.В.Виноградов), «фразема» и «устойчивая фраза» (С.И.Бернштейн), «лексическое словосочетание» (И.И.Мещанинов). При таком различии во взглядах учёных на термин ФЕ правомерно выделить два отчётливо наметившихся направления современных исследований фразеологии, касающихся постановки и решения вопросов качественной характеристики ФЕ и определения состава таких единиц в языке. На данном основании выделяется группа учёных, включающих в состав фразеологии все устойчивые сочетания слов, и учёные, ограничивающие их перечень определённой группой устойчивых выражений. С таких позиций в составе фразеологического фонда оказываются не только собственно фразеологизмы, но и составные термины и примыкающие к ним словосочетания, различные описательные обороты (типа ливмя лить, щурить глаза), служебные частицы речи, составные союзы, предлоги, пословицы и поговорки, литературные цитаты, крылатые слова, модальные, междометные выражения и многие другие «константные комбинации словесных знаков» (В.Л.Архангельский 1964, Д.Н.Шмелёв 1973, Н.М.Шанский 1963).
Паремиология в отечественном и тюркском языкознании
Вариантные ряды ФЕ, между компонентами которых отмечается генетически семантическая близость можно представить единицами теп-си къурмакъ [К.Абуков] (букв. «поднос организовывать») / стол къурмакъ (букв. «стол организовывать») [КРФС: 43] в значении «накрыть (накрывать) на стол»; башы кёкге етмек [К.Абуков] (букв. «его голова неба доставать») / башы кёкге тиймек (букв. «его голова неба касаться») [КРС: 66] «сильно радоваться», «быть на седьмом небе от счастья (радости)»; чомучдан тартыл-макъ [К.Абуков] (букв. «от половника отступать») / ашдан тартылмакъ (букв. «от еды отступать») (диал.) «недоедать», «оставаться голодным», «испытывать чувство голода»; къаш ойнатмакъ [К.Абуков] (букв. «бровь играть») /гёзлерин ойнатмакъ (букв. «его глаза заставить играть») [КРФС: 90] «стрелять глазами», «кокетничать».
Примеры из текстов: «Воллагь, гьап-гьазир эт кюрзем бар. Ашгъа ге-лип къалдынг»,- деп Хатимат тепси къурма айланды [29: 128] «Ей-богу, вареники с мясом уже готовы. Ты к еде подоспела», - сказала Хатимат и начала накрывать на стол». Сени лекцияларынга оьзге факультетни студентлери ге-лип тынглайгъанны эшитгенде, сююнмекден мени башым кёкге ете эди [29: 138] «Когда я услышала, что твои лекции приходят слушать студенты других факультетов, я была на седьмом небе от счастья». Ону къызгъандылар, ону аядылар, ят ерлерде чомучдан тартылажакъ, ач къалажакъ деп къоркъдулар [28: 18] «Его жалели, оберегали, боялись, что останется голодным, будет недоедать на чужбине». «Эки де тойну аварасын мен аламан», - деп къошду Хайрулла да.- «Байлыгъынг чирип барагъангъа ошай, яхшы улан?» - деп къаш ойнатды къысыр [49: 13] «Хлопоты за обе свадьбы я беру на себя», -добавил и Хайрулла. – «Видно у тебя богатство гниёт, добрый парень?» -принялась кокетничать разведёнка».
Как мы видим, в отношениях между компонентами данных выражений чётко прослеживается определённое семантическое родство, ср.: стол/тепси, ашдан/чомучдан, къаш/гёзлер. Данное предположение позволяет объединить варьируемые компоненты в одну лексико-тематическую группу по общности выражаемых ими понятий, ср.: стол «стол» и тепси «поднос» – предметы повседневного обихода на кухне; аш «еда» и чомуч «половник» – относятся непосредственно к пищевой деятельности; къаш «бровь» и гёзлер «глаза» – органы тела.
Функционирование языковых единиц в контексте, на наш взгляд, непосредственно связано с вариантностью и проблемой индивидуальности речи. В прозе К.Абукова наблюдаются многочисленные случаи индивидуально-авторских окказиональных преобразований ФЕ, основанных на лексической вариантности компонентов. На данном основании следует различать узуальные варианты ФЕ, в которых отражаются нормы общенациональной литературной речи с её разделением на литературные стили, и окказиональные варианты ФЕ, принадлежащие к явлениям фразеологического новаторства и индивидуальной речи, связанные с преобразованием ФЕ на разных уровнях, часто в связи с индивидуально-художественным творчеством писателя.
К понятию окказиональных вариантов ФЕ приложимы мысли Э.Косериу об инновациях: «всё то, в чём сказанное говорящим (рассматриваемое с точки зрения языковых закономерностей) отклоняется от моделей, существующих в языке, на котором ведётся разговор, может быть названо инновацией. Допущение инноваций со стороны слушающего в качестве модели для дальнейших высказываний можно назвать принятием» [Косериу 1963: 191]. Такое принятие во многом способствует закреплению подобных вариантов в общеязыковой системе с последующим их употреблением в речи носителей языка. При окказиональном употреблении ФЕ может меняться их структура и состав. Иногда окказиональность достигается не изменением са мой ФЕ, а изменением её окружения, в результате чего ФЕ получает дополнительную стилистическую нагрузку.
Приведём примеры окказиональных вариантов ФЕ в языке художественных произведений К.Абукова: айтгъанындан чыкъмакъ (букв. «из его сказанного выйти») [К.Абуков] / пурманындан чыкъмакъ (букв. «из его разрешения выйти») [КРС: 364] «выйти из повиновения», «ослушаться»; майына бишмек [К.Абуков] (букв. «в его жиру вариться») / май чапмакъ (букв. «жир бежать») [КРС: 222] «разжиреть», «пополнеть», «обрасти жиром»; юз къу-ранны ёмагъын сёйлемек (букв. «ста коранов сказку рассказывать») [К.Абуков] / юз къуранны хабарын айтмакъ (букв. «ста коранов рассказ говорить») [КРФС: 53] «наговорить в три короба», «слишком много болтать»; къарны къайнамакъ (букв. «его чрево кипеть») [К.Абуков] / къарны айлан-макъ (букв. «его чрево переворачиваться») [КРФС: 35] «нутро горит от скорби»; чудусун чыгъармакъ [К.Абуков] (букв. «его чуду вытащить») / худурун чыгъармакъ [КРС: 348] (букв. «его бурду вытащить») «сильно избить» (до полусмерти), «исколотить», «живого места не оставить»; ели-толпаны булан гетмек (букв. «с ветром-ураганом уйти») [К.Абуков] / ели-бораны булан гетмек (букв. «с ветром-бурей уйти») [К.Абуков] в значении «поспешно уйти», «покинуть какое-либо место», «уйти второпях, в спешке».
Последний окказиональный вариант, по нашим наблюдениям, не имеет вариантных параллелей в сфере языкового употребления, зафиксированных словарными источниками, и, поэтому, по праву, может быть отнесён к индивидуально-авторскому новаторству. Подтвердим это положение примером из текста: Эндиден сонг айтгъанындан чыкъсам, ташлап гетме къарасам – арз этежек [41: 141] «Впредь, если ослушаюсь, попытаюсь уйти – пожалуется». «Огь, уьюнг йыгъылмагъыр, аз къалдынг биширип къойма»,- деп кюлей. Къысыр дагъы, къысыр, майына бишип тура тазза [3: 88] «Ох, чёрт тебя побери, чуть не обожгла»,- смеётся он. Разведёнка же, вся в соку» (в значении «упитанная», «располневшая»). Адам
Окказиональное употребление лексических вариантов как способ семантического преобразования ФЕ
В данной главе мы преследуем цель сравнительного изучения единиц паремиологического уровня как для правильного и адекватного понимания всех лексико-грамматических изменений, происходящих в составе изучаемых единиц, так и для выявления качественно новых и малоизученных среди них.
Использование паремий в кумыкской художественной литературе очевидно. Как справедливо утверждает К.Х.Даибова, «по степени употребительности в художественной литературе на первом месте стоят поговорки и пословицы, которые писатели большей частью вкладывают в уста мудрых старцев, людей умных, опытных, трудолюбивых» [Даибова 1972: 153-154].
Как показывают исследования, любая пословица или поговорка, находясь на периферии литературного языка, по мере необходимости, может получить активное употребление в языке того или иного писателя. При таком процессе можно наблюдать наполнение фразеологического оборота новым содержанием, не меняющим его грамматическую целостность. Этот приём, как правило, ведёт к пополнению словарного богатства языка и к расширению его стилистических возможностей. Взаимосвязь и взаимообусловленность языковых явлений можно рассматривать как системность. Она даёт возможность обобщать и классифицировать частные лингвистические явления, находя в них общие черты. Согласно традиционным взглядам на пословицы им не присуще изменение формы выражения. Принято считать, что пословицы отличаются устойчивостью как содержания, так и формы. Однако при функционировании в речи пословицы претерпевают изменения узуального и окказионального характера.
Как показывает анализ словарного материала, многие пословицы существуют в языке в виде узуальных вариантов. В данном аспекте решения проблемы уместно говорить о вариантности, т.е. взаимозаменяемости компонентов фразеологизма как особенности его формы. В соответствующей литературе проблема вариантности разработана лишь на материале ФЕ, не обладающих структурой предложения.
Вариантами ФЕ считают все их видоизменения, не нарушающие смысла и соответствующие норме. Так, В.Н.Телия выделяет следующие виды узуальной вариантности ФЕ: варьирование лексического состава, морфологические варианты, синтаксические варианты. В применении к пословицам под вариантностью понимаются также лексические и грамматические изменения при тождестве значения.
В данном параграфе мы рассмотрим окказианальные пословицы-варианты (ОПВ) в текстах К.Абукова в сравнении со словарными пословицами-вариантами (СПВ). В кумыкском языке СПВ различаются: а) лексическими элементами (лексическая вариантность); б) разными синтаксическими структурами (синтаксическая вариантность; в) разными морфологическими формами (морфологическая вариантность).
Кроме вышеуказанных видов варьирования, нами в ОПВ отмечены явления расширения и вклинивания. В данном случае речь идёт о количественных изменениях, тесно связанных с качественными преобразованиями. Мы рассматриваем расширение и вклинивание как виды окказиональной вариантности пословиц. В микроконтексте ОПВ отмечаются следующие виды авторских изменений: 1) варьирование слов в пределах одной части речи (существительные); 2) варьирование слов, относимых к разным частям речи; 3) варьирование синтаксических конструкций.
Варьирование компонентов пословиц и поговорок в пределах одной части речи (существительных, прилагательных, глаголов и т.д.) может быть обусловлено задачами коммуникации и стилистическими приёмами. Так, у К.Абукова вместо пословицы сагъа сёз айтгъан да бир, оьлюге зурнай сокъгъан да бир (СПВ) (букв. «что тебе говорить, и что мертвецу в дудку играть – одно и то же») в значении «бесполезно что-либо говорить» использовано выражение сагъа сёйлеген де, къабурлагъа зурнай сокъгъан да бир (ОПВ) (букв. «что тебе говорить, и что могилам в дудку играть – одно и то же») [39: 72]. В данной пословице мы имеем дело с варьированием компонентов по составу (лексическая вариантность), т.е. замену отдельных компонентов пословицы соответствующими синонимами. Такие взаимозамены компонентов, подобно формальным вариантам компонента, не вносят никаких изменений в категориальную характеристику данных выражений, не ведут к качественным изменениям семантики, однако придают своеобразие и смысловую насыщенность выражению. Как правило, компонент пословичного выражения заменяется однотипными компонентами-заменителями, т.е. такими, которые имеют с ним общие признаки. Таким признаком является, например, генетическая соотнесённость компонентов с прежней лексико-грамматической характеристикой – отнесённостью к разряду существительных, прилагательных, глаголов и т.д. В нашем примере такую связь компонентов, на которой базируются лексические варианты, можно проследить в отношении единиц айтгъан и сёйлеген «сказавший»; оьлюге «мертвецу» и къабурлагъа «могилам». Вариантные ряды, в которых представлены данные лексемы, отмечаются семантической и генетической близостью, ср.: Англат-ма къарагъанда, «ай къулум, сагъа сёйлеген де, къабурлагъа зурнай сокъгъан да бир», - деп къойду [39: 72] «Пытаясь объяснить, он просто добавил: «Ох, дорогой, что тебе говорить, и что могилам в дудку дудеть – одно и то же».
Подобные примеры являются подтверждением того, что язык писателя представляет собой синтез отобранных языковых средств общенародного языка и черт индивидуального речетворчества, которое осуществляется по действующим моделям языка общенародного. В индивидуальном речетвор-честве писатель, как мы в этом убедились, реализует потенциальные возможности языка. Большое значение имеет при этом то, что автор произведения, реализуя в языке свой творческий замысел, в первую очередь, широко пользуется богатейшим фондом выразительных средств языка, выбирая то, что наиболее соответствует его творческому настроению. Индивидуальный отбор выразительных средств языка почти всецело подчинён традиции и зависит от выбранного жанра. Такое творчество выливается в создание нового варианта, в котором сходства с другими вариантами больше, чем различия, что в наших примерах наблюдается в отношении единиц бир къойдан эки тери чыкъмас (ОПВ) (букв. «из одной овцы две шкуры не выйдет»). Анализ материалов исследования кумыковеда К.Х.Даибовой выявил другую пословицу с заменой лексического компонента къой «овца» – бир къояндан эки тери чыкъмас (СПВ) (букв. «из одного зайца две шкуры не снимешь») в значении «больше положенного не возьмёшь».
Функционально-стилистические приёмы построения паремий
Аналогичная параллель имеется и в русском языке – «пуганая ворона куста боится». Переносный смысл данной пословицы можно выразить утверждением «человек, оступившийся раз, впредь будет чересчур осмотрительным, боязливым». Однако если контекст указывает на употребление выражения в первоначальном этимологическом значении, то пословица превращается в омонимичное свободное сочетание, легко распадающееся на части предложения. Так, по мнению В.Л.Архангельского, выбор определенного плана обусловливается контекстом и ситуацией речи. «Одноплановые пословицы и поговорки, в силу забвения их внутренней формы и утраты первоначального смысла, понимаются только в переносном смысле» [Архангельский 1964: 161]. Так, выражение дюньяны сув алгъандан оьрдекни не къулагъы болсун [52: 79] «Какое дело утке, даже если затопит весь мир» соответсвует русской поговорке моя хата с краю (ничего не знаю); аналогичное выражение эки оьгюзюм аранда, не къайгъым бар боранда приводится в кумыкско-русском фразеологическом словаре [КРФС: 51].
Следует отметить, что судьба рассмотренных нами и подобных других инноваций различна: они могут остаться на уровне индивидуально-авторских окказионализмов, но могут и закрепиться в общеязыковой системе. При этом реализация того или иного авторского фразеологизма осуществляется в речи и определяется рядом факторов, в числе которых наиболее существенными являются: значение ФЕ и её лексическое окружение. Только контекст может объяснить, насколько удачны эти сочетания в смысловом и выразительном отношении, насколько мотивировано необычное сочетание слов для решения авторских задач. Контекст открывает путь авторским инновациям, их выходу за пределы узуса, происходит миграция этих оборотов из сферы индивидуальной речи в сферу нормированного языка. При исследовании по добных окказиональных изменений, на наш взгляд, следует исходить из специфики фразеологического значения, включающего денотативный, сигнификативный и коннотативный аспекты. Коннотация признаётся одним из ведущих компонентов фразеологического значения, поскольку она детерминирует степень информативности того или иного фразеологизма в тексте. Мы придерживаемся мнения О.С.Ахмановой о том, что под коннотацией следует понимать «дополнительное содержание слова (или выражения), его сопутствующие семантические и стилистические оттенки, которые накладываются на основное значение, служат для выражения разного рода экспрессивно-эмоционально-оценочных обертонов и могут придавать высказыванию торжественность, игривость, непринуждённость, фамильярность и т.п.» [Ахма-нова 1966: 203-204].
В лингвистической литературе различют парадигматическую и синтагматическую коннотации. Парадигматическая коннотация присуща фразеологизму как единице языка и может реализовываться в контексте при узуальном употреблении ФЕ [Пилипчук 1981: 103].
Предметом нашего рассмотрения является синтагматическая коннотация, под которой понимается дополнительная информация, наслаивающаяся на основное денотативное значение фразеологизма в процессе его окказионального преобразования в тексте.
Становление новых фразеологизмов зависит также от семантико-стилистической валентности данных образований, их потенций к образной обобщённости и более широкой типизации. Особенно показательны в этом плане индивидуально-авторские фразеологизмы образно-символического характера в функции заголовков, например, название рассказа К.Абукова «Сабур тюбю сари алтын» – ситуативно модифицированный автором фразеологизм пословичного типа, подвергнутый авторской обработке, а именно усечению конечных компонентов выражения, ср. сабур тюбю сари алтын, уя-лыр алгъасагъан [КРС: 271]. В другом случае заголовок рассказа К.Абукова «Сюйсе де – сюймесе де», исходная форма которого подаётся постановкой компонентов аффиксами 2-го лица единственного числа – сюйсенг де, сюй-месенг де «хочешь, не хочешь» [КРФС: 44].
Основная коммуникативная задача, решаемая в данных языковых единицах, организует содержательную сторону информации с высоким коннота-тивным эффектом при помощи фразеологизма-заголовка. По этому поводу С.Г.Гаврин пишет: «способность пословиц создавать в тексте «сильные позиции» и, тем самым, повышать его информативность, особенно заметна при употреблении одной той же пословицы в заглавии и самом тексте. Выступая в тексте в таком качестве, пословицы выражают в лаконичной форме коммуникативные намерения автора и привлекают внимание читателя к передаваемой в тексте информации» [Гаврин 1974: 106].
Таким образом, изучение контекстуального использования фразеологизмов в прозе К.Абукова даёт возможность сделать вывод о том, что характер контекстуального поведения ФЕ, степень и пределы её варьирования и изменения её дистрибуций довольно различны.