Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Лексико-грамматическая характеристика имени существительного 14
1.1. Место имени существительного в системе частей речи 16
1.2. Систематика лексико-грамматических разрядов имен существительных 17
1.2.1. Существительные собственные и нарицательные 25
1.2.2. Существительные личные и неличные 29
1.2.3. Существительные конкретные и отвлеченные (абстрактные) 32
1.2.4. Существительные вещественные 35
1.2.5. Существительные собирательные 36
Глава 2. Словообразование имен существительных 38
2.1. Структурные особенности имен существительных 38
2.2. Способы образования имен существительных 45
2.2.2. Структурно-семантические особенности парных существительных...51 '^
2.3. Заимствованные имена существительные 57
Глава 3. Грамматические категории имени существительного 59
3.1. Категория грамматических классов 59
3.1.1, Класс категории человека и вещи как семантическая категория 66
3.1.2. Распределение существительных по грамматическим классам 70
3.2. Категория числа 81
3.2.1. Значение категории числа и способы ее репрезентации 84
3.2.2. Выражение значений единичности и множественности в именах существительных 88
3.2.2.1. Имена существительные, имеющие коррелятивные формы числа...88
3.2.2.2. Имена существительные, имеющие только форму единственного числа 92
3.2.2.3. Имена существительные, имеющие только форму множественного числа 95
З.З.Категория падежа 97
3.3.1. Система падежей 98
3.3.2. Функционально-семантические особенности падежей 101
Заключение 124
Литература
- Место имени существительного в системе частей речи
- Существительные собственные и нарицательные
- Структурные особенности имен существительных
- Категория грамматических классов
Введение к работе
Имя существительное в ингушском языке относится к основным элементам грамматического строя. По мере развития ингушского языка происходили различного рода изменения в аспекте его грамматической природы. Вследствие этого значительно обогатилась функция имени существительного, благодаря чему оно стало выражать гораздо широкий смысл. Наряду с этим обогащались и грамматические категории, словообразование, синтаксические функции имени существительного.
В связи с вышеизложенным возникает необходимость обращения к данной проблеме - дать всестороннюю картину имени существительного, его лексико-грамматических разрядов, словообразования, грамматических категорий и синтаксических функций. Изучение сферы имени существительного позволит глубже вскрыть функционально-семантические особенности грамматического строя ингушского языка. Это, в свою очередь, будет иметь значение для сравнительного изучения родственных языков.
В ингушском языке исследуемый вопрос является одним из малоизученных и отсутствует специальное монографическое исследование, посвященное данной проблеме. В научной литературе имеются отдельные статьи и работы, в которых прямо или косвенно рассматриваются частные вопросы имени существительного. Несмотря на имеющиеся отдельные разработки в этой области в ингушском языке рассматриваемая проблема не нашла окончательного решения.
Такие стержневые категории имени существительного, как категория грамматического класса, категория числа, категория падежа были рассмотрены в трудах исследователей кавказских языков: П.К.Услара, А.М.Дирра, Н.ФЛковлева, З.К.Мальсагова, А.С.Чикобава, Р.Р.Гагуа, К.Т.Чрелашвили, Ю.Д.Дешериева, Д.С.Имнайшвили и других, которые
представляют большой интерес для теоретической и практической грамматики.
В нахском языкознании учение о частях речи дано в монографии
известного кавказоведа П.К.Услара «Чеченский язык». Наряду с другими
частями речи автор рассматривает имя существительное, его
грамматические категории. В падежной системе исследователь выделяет 16 падежей (именительный, родительный, дательный, орудпо-союзный, творительный, обращающий, направляющий, удаляющий, извлекающий, усваивающий, предельный, уступающий, равняющий, проницающий, отделяющий, наречистый). В состав перечисленных падежей входят и такие, которые не функционируют в современном языке. В вопросе о количестве склонений автор не приходит к определенному выводу, а только ограничивается «группированием» имен существительных, согласно тем изменениям, которые в них происходят (Услар 1888: 28).
Классификация частей речи в ингушском языке впервые проведена З.К. Мальсаговым. Им выделено десять частей речи, среди которых имя существительное входит в число «изменяемых» частей речи (Мальсагов 1963: 12).
Автор рассматривает в языке десять падежей: именительный «цій йоак-кхар», родительный «да хьувкхар», дательный «лур», творительный «дер», союзный «хоттадолнтар», направляющий «діадерзадер», удаляющий «хьа-хьозадср», сравнительный «дустар», заключающий «чудоаллитар», извлекающий «хьадоаллитар». Помимо перечисленных десяти падежей приводит еще шесть малоупотребительных: союзный распространенный, местный, исходный, уподобляющий, предельный и лишительный. В настоящее время в языке функционируют только восемь падежей и четыре формы местного па- п дежа. Вместо уподобляющего падежа в языке появились послелоги, которые передают те же значения, что и этот падеж. Также перестал функционировать
предельный падеж, образовавшийся «из направляющего или уподобляющего» и др. (Мальсагов 1925: 29).
З.К.Мальсагов выделяет в ингушском языке 3 типа склонения с подтипами. При выделении типов склонения автор основывается на исходе имени существительного. К первому типу склонения относятся имена существительные с согласным исходом. В зависимости от характера исхода первое склонение различается мягкое и твердое. Ко второму склонению относятся имена существительные, оканчивающиеся на гласный илидвугласный звук. ti Это склонение бывает полное и неполное, в зависимости от падежных флексий. К третьему склонению относится большинство односложных имен существительных. Данное склонение считается неполным. При таком способе выделения типов склонения автором не учитывается изменение корневого гласного звука и получается так, что к одному и тому же склонению относятся имена существительные с различными фонетическими процессами в косвенных падежах (Мальсагов 1925: 140).
Исследователь приводит перечень нескольких аффиксов, главным образом суффиксов, образующих названия лиц по профессии и месту, называя их частицами.
Анализ языкового материала показывает наличие в прошлом большего числа грамматических классов в нахских языках. Так доказано, что, помимо функционирующих в настоящеее время классных показателей в прошлом в нахских языках бытовали и другие показатели, которые сейчас представлены в окаменелом виде. Эти факты, по версии автора, свидетельствуют о том, что категория грамматических классов и их экспоненты подвержены дальнейшему изменению в сторону сокращения (Мальсагов 1925: 9).
В работе Д.С.Имнайшвили на основе материала нахских языков описываются морфологические способы и фонетические процессы, связанные с именем существительным, дано деление падежей на основные и послеложные,
объясняется механизм образования послеложных падежей, соответственно обосновывается положение о делении именного склонения по типам. Основными падежами автор считает именительный, родительный, дательный, эрга-тивный, а остальные падежи образованными от основы родительного падежа. При образовании основы родительного падежа происходят определенные фонетические процессы. На основании данных фонетических процессов автор выделяет четыре выда склонения: полный, неполный, слитный, упрощен-ный. При этом находит, что в ингушском языке (как и в чеченском, бацбий-ском языках) одно склонение, разнообразие падежных окончаний рассматривает как результат фонетических процессов (Имнайшвили 1942: 217).
Ю.Д.Дешериев подробно останавливается на семантической и морфологической природе грамматических классов и принципах распределения слов по ним. По мнению автора, система грамматических классов подвержена дальнейшей деградации (Дешериев 1963: 374).
Сравнительно-исторический анализ падежных систем в нахских языках позволил автору возможность восстановить состав падежей и их флексий в общенахском языке. Автор выделяет в ингушском (также и в чеч.) языке 8 падежей (именительный, родительный, эргативный, дательный, творительный, вещественный, местный, сравнительный). При рассмотрении производных падежей указывает о наличии только трех прозводных падежей в ингушском языке. Отрицая наличие в чеченском языке лишительного падежа, автор отмечает, что его формы имеют место «в отрицательных формах причастий и прилагательных» и указывает о наличии аналогичных фактов и в ингушском языке (Дешериев 1963: 441).
В связи со словообразованием автор рассмотрел фонетико-морфологичес-кую структуру основ имени, где указывается о наличии в древности односложных основ типа открытого слога, состоящих из ГС и СГ, показаны процессы, осложнившие структуру односложных основ. По мнению автора, из
различных способов образования имен существительных (способ основосложения, суффиксальный, префиксальный, суффиксально-префиксальный и др.) способ основосложения получил распространение. В исследовании автор упоминает об употреблении ранее в языке в функции словообразовательных суффиксов некоторых падежных формантов, которые впоследствии превратились в особые словообразовательные суффиксы (форманты местного, сравнительного, направительного и некоторых других падежей) (Дешериев 1963: 389).
В труде «Бацбийский язык» Ю.Д.Дешериев рассматривает основные способы именного словообразования в бацбийском языке и приводит перечень наиболее продуктивных приставок и суффиксов, а также именных суффиксов (как собственно бацбийских, так и заимствованных из русского и грузинского языков), сопоставляет суффиксы в бацбийском языке с параллельными суффиксами и других близкородственных бацбийскому языку нахской группы. На анализе языкового материала показана такая характерная черта бацбийских (как и других нахских) глагольных приставок, когда один и тот же элемент выступает в зависимости от контекста в функции приставки и послелога. По утверждению автора, ведущим способом словообразования в бацбийском языке является основосложение (Дешериев 1953: 304-305).
В бацбийском языке Ю.Д.Дешериев выделяет 22 падежа (именительный, родительный, эргативный, дательный, орудный, совместный, иннесив первый, иннесив второй, сравнительный, элатив, предназначительный, лиши-тельный, направительный первый, направительный второй, направительный третий, локатив, исходный первый, исходный второй, исходный третий, транзитив первый, транзитив второй, предельный падеж). Автор отмечает, что почти все падежи используются для выражения как пространственных, так и временных, различных логических (абстрактных) и других отношений.
Исследователь выделяет в языке 3 типа склонения. Согласно выводам'автора, из трех основных типов склонения наиболее древним является склонение " непроизводных имен существительных (Дешериев 1953: 67).
Д.Д.Мальсагов пишет о большой продуктивности уменьшительного суффикса в ингушском и горных диалектах чеченского языка (Мальсагов: 1941).
В работе Н.М.Немировского «Словообразование в горских яфеитических языках Кавказа» специальный раздел посвящен вопросам словообразования в нахских языках, где автором отмечается о склонности нахских языков к осно-восложению (Немировский 1934: 305).
В статье «Чечено-ингушская лексика» О.Егоров приводит суффиксы имен существительных с указанием их функций и значений (Егоров 1935: 38).
В исследовании И.Г.Арсаханова «Аккинский диалект в системе чечено-ингушского языка» приводится перечень наиболее продуктивных словообразовательных суффиксов имени существительного, отмечается ведущий способ словообразования - основосложение. Автором затронуты и вопросы склонения имен существительных. Принцип выделения типов склонения тот же, что и в монографии Ю.Д.Дешериева «Чеченский язык» (Арсаханов: 1959).
И.А.Оздоев, рассматривая словообразовательные процессы, отмечает наиболее употребительные способы образования (аффиксальный и словосложение) и выделяет все словообразовательные суффиксы (Оздоев 1964:41)
Н.Ф.Яковлев выделяет в системе склонения чеченского языка 8 падежей и 6 производных форм от послеложных падежей. Автор подробно останавливается на характере падежных форм и их флексий. В отличие от П.К. Услара он выделяет эргативный падеж (по Услару - творительный), орудно-союзный падеж Яковлев считает творительным падежом. Решая вопрос о способе выделения типов склонения, исследователь отвергает все способы выделения типов склонения по именительному, родительному и эргативному падежу и
выделяет типы склонения лишь по окончаниям творительного падежа. Согласно мнению автора, это - единственный падеж, отличающийся самостоятельностью семантики и легкостью образования (Яковлев 1960: 43). Целесообразным считает выделение в языке 4 типа склонения по окончанию творительного падежа. Приведенный способ выделения типов склонения в чеченском языке применяется и в школьных грамматиках (Тимаев 1971: 109-117).
Н.С.Бибулатов выделил типы склонения, учитывая все фонетические процессы в корне имен существительных, исход именительного падежа и количество склоняемых основ (Бибулатов: 1967).
Т.И.Дешериева выделяет в ингушском языке четыре типа склонения. К первому склонению автор относит имена существительные с согласным звуком в исходе, ко второму склонению - имена существительные (многосложные) с гласным в исходе, к третьему склонению - имена существительные с гласным в исходе, к четвертому склонению (неправильному) относятся односложные имена существительные с гласным звуком в исходе (Дешериева 2001:191).
Все вышеизложенное свидетельствует о том, что вопросы грамматических категорий, словообразования в ингушском языке рассматриваются отдельно или попутно с другими родственными языками. В ингушском языкознании недостаточно исследованы принципы классификации лексико-грамматических разрядов имени существительного, не вскрыт полностью функционально-семантический потенциал основополагающих грамматических категорий имени существительного. Такое положение на наш взгляд, вызывает необходимость систематизации уже известного фактологического материала, вовлечения в научный оборот новых данных и рассмотрения его с единых позиций, что, в свою очередь, требует монографического исследования семантических, морфологических и синтаксических особенностей имени существительного. Исследование этих и других вопросов в описательном,
сравнительном, функционально-семантическом аспектах является немаловажным для ингушского языка. Сказанное и обусловливает актуальность настоящего исследования.
Цель и задачи исследования. В настоящей диссертационной работе ставится цель - представить всесторонний анализ лексико-грамматических разрядов имени существительного, словообразования, грамматических категорий и синтаксической функции на материале ингушского языка.
В соответствии с поставленной целью выдвигаются следующие задачи, определяемые сложившейся практикой в изучении грамматической структуры ингушского языка:
проведение анализа исследований имени существительного в ингушском языке;
определение основных принципов классификации имен существительных по различным параметрам;
рассмотрение словообразования имен существительных;
описание основных грамматических категорий;
5) изложение синтаксических функций имени существительного.
Методологической и теоретической базой исследования явились научно-теоретические разработки ведущих лингвистов в области функционально-семантической грамматики. Написанию работы в значительной степени способствовало изучение трудов каказоведов: П.К.Услара, А.М.Дирра, Г.А. Климова, Е.А.Бокарева, Н.ФЛковлева, А.С.Чикобава; наховедов: З.К.Маль-сагова, Д.С.ИмнаЙшвили, И.А.Оздоева, Д.Д.Мальсагова, Ю.Д.Дешериева и
др.
Научная новизна предлагаемой работы заключается в том, что в ней всесторонне рассматривается одна из самостоятельных частей речи ингушского языка - имя существительное; показаны его функциональные свойства, подробно представлены лексико-грамматические разряды имен суще-
ствительных, словообразование, рассмотрены его грамматические категории и синтаксические функции.
В диссертационной работе подробно представлены принципы распределения имен существительных по грамматическим классам; определены средства и способы передачи числа имени существительного; рассмотрены группы имен существительных, не имеющих коррелятивных форм единственного и множественного числа; показано образование падежей и описаны их функции; представлены способы словообразования, а также способы, способствующие пополнению состава имен существительных (кальки, заимствования).
Теоретическая значимость определяется, прежде всего, актуальностью и научной новизной темы исследования. Проведенное исследование будет способствовать более глубокому пониманию специфики грамматической структуры имени существительного. Грамматика ингушского языка получит усовершенствованную (расширенную и углубленную) классификацию лек-сико-грамматических разрядов имен существительных с учетом их функциональных свойств. Разработка проблемы выделения лексико-грамматичес-ких разрядов существительных важна не только для грамматики, но и для стилистики ингушского языка. Работа может также найти применение при решении ряда других теоретических вопросов грамматики ингушского языка.
Практическая значимость. Материалы и результаты исследования могут быть использованы при изучении ингушского языка в школе и вузе, при составлении двуязычных толковых и орфографических словарей; при сравнительном изучении других родственных языков
Методы иследования обусловлены целями и задачами работы. Исследование проводится описательной, сравнительной методикой лингвистического исследования, а также осуществляется системоцентрический подход и используется статистический метод исследования. Примененные методы
способствуют получению адекватных данных относительно предмета исследования.
Предметом исследования является одна из самостоятельных частей речи в ингушском языке - имя существительное.
Объектом исследования выступают лексико-грамматические разряды имени существительного, его основные грамматические категории, словообразование и синтаксические функции.
Материалом исследования послужили произведения устного народного творчества, тексты художественных произведений ингушских авторов, периодическая печать, материалы наблюдения над разговорной речью, а так- О же словари.
Апробация исследования. Основные теоретические положения диссертации доложены на научно-практических конференциях: «Мир на Северном Кавказе через языки, образование, культуру» (Пятигорск, 1998), «Ингушетия на пороге нового тысячелетия» (Назрань, 2000), на V научной конференции молодых ученых (Нальчик, 2004), «Вузовское образование и наука» (Магас, 2005), опубликованы в «Сборнике научных трудов» ИнгГУ (Магас, 2004).
Структура диссертации. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованной литературы.
Место имени существительного в системе частей речи
Термин имя существительное, как и наименования многих других частей речи, в русском языке генетически восходит по происхождению к старославянскому языку.
«В латинской грамматике ему соответствует термин nomen substantivum, где первая часть nomen означает «имя», а вторая часть происходит от латинского слова substantia «субстанция» - сущность» (Шуба 1981: 27), в чем можно видеть указание на широкий, почти всеобъемлющий характер значения имени существительного.
По определению немецкого ученого И.Поса, «форма имени существительного предназначена для сбережения духовного материала при помощи языка» (Pos 1992: 166).
Известно, что понятийный мир человека в первую очередь формируется именами, но с точки зрения говорящего на языке со сформировавшейся грамматикой, имя и глагол занимают равные позиции.
Специальные лингвистические исследования в области грамматики подтверждают справедливость мнения У.Чейфа о том, что «весьп понятийный мир человека изначально разделен на две главные сферы. Одна из них, сфера глагола, охватывает состояния (положения, качества) и события; другая, сфера существительного, охватывает «предметы» (как физические объекты, так и овеществленные абстракции)» (Чейф 1975: 114). Выявляя, какая из этих сфер «главнее», он считает, что «центральным из них является глагол, а периферийным - существительное». Учитывается автором при этом роль и место имени и глагола в организации предложения и его важнейшего признака -предикативности.
Во всех научных грамматиках, в том числе и вузовских, определения имени существительного точно отражают их реальную семантическую основу.
По академику В.В.Виноградову, «грамматическим стержнем имен является категория имен существительных. Под эту категорию подводятся слова, выражающие предметность и представляющие ее в формах рода, числа и падежа» (Виноградов 1947:45).
«Значение существительных, как отдельной части речи, - подчеркивает А.А.Уфимцева, - определяется многими учеными как «предметность», «субстанциональность», хотя существительные обозначают не только предметы, но и действия (игра, ходьба, езда), состояния (болезнь, покой, сон), процессы (разговор, крашение, рисование), свойства и качества предметов (длина, красота, чернота) и отношения между предметами (родство, неравенство, подчиненность)» (Уфимцева 1974: 91).
В академической грамматике русского языка мы находим: «Среди слов знаменательных выделяются, прежде всего, разряды имен существительных, которые или обозначают предметы («человек», «сестра», «орел», «дом»), или представляют предметы («гроза», «дружба», «состояние») (Грамматика русского языка 1952:21).
А.Н.Савченко рассматривает имя существительное как часть речи, обозначающую не только конкретные предметы, а и «абстрагированные» дей ствия, качества, отношения, которые, согласно законам грамматики, также располагают этими формами, и тем самым «субстанция, выражаемая ими, грамматически уподобляется предмету и в предложении становится в такие отношения, как предмет. Значение предметности в том и состоит, что существительное обозначает либо предмет, либо субстанцию» (Савченко 1967: 226). «Значение предметности, - пишет В.В.Виноградов, - служит тем семантическим средством, с помощью которого из названия единичной вещи возникает обобщенное обозначение целого класса однородных вещей или выражение отвлеченного понятия» (Виноградов 1947: 48).
А.А.Шахматов определяет имя существительное как часть речи, которая обозначает «представление о сочетании основного знаменательного представления с грамматическими категориями числа, рода, падежа, а также субъективной оценки» (Шахматов 1941: 31).
В ингушском языке З.К.Мальсаговым впервые выделено десять частей речи, среди которых имя существительное входит в число «изменяемых» частей речи. По определению автора, «существительными называются слова, которые изменяются по падежам и числам и бывают различных классов. Они отвечают на вопросы кто? или что? (мала ва? фу да?) Уйла - мысль, тух - соль, ціа дом, хий - вода, река; даьла - бог, безам - любовь, малх - солнце и т.д.» (Мальсагов 1963:12).
В вузовском учебнике ингушского языка выделяются также десять частей речи: самостоятельные - хіаманціи «имя существительное», белгалціи «имя прилагательное», таьрахьціи «имя числительное», хандош «глагол», ціерметтдош» местоимение», куцдош «наречие»; служебные - дештіехье-наш «предлоги», хоттаргаш «союзы», дакъилгаш «частицы»; айдара-дешаш «междометия» (Ахриева, Оздоева, Мальсагова и др. 1963: 71-73). В ингушском языке для имени существительного существует два термина: ціердош - ціер «имени» + дош «слово» в школьных учебниках (Оздоев, Мальсагова, Гагиев и др.) и хіаманціи - хіаман «вещи, предмета» + цій «имя» в учебнике для вузов (Ахриева, Оздоева, Мальсагова: 1972 и др.) и в научной литературе (Мальсагов: 1925, Оздоев: 1964 и др.). Наиболее употребительным является первый термин.
Определение имени существительного звучит так: часть речи, обозначающая предмет или лицо и отвечающая на вопросы мала? кто? фу? что? Это определение не охватывает всего объема понятия существительных. Относительно такого определения понятий существительного можно привести замечание Б огород ицкого: «Обычное школьное определение имени существительного, что оно есть название всякого предмета, вполне понятно, пока речь идет о таких названиях, как стол, стул, лошадь, гусь и т.д. Но к категории имен существительных относятся также слова вроде: краснота, ходьба и т.д. Едва ли мы будем говорить о них, как о названиях предметов, скорее скажем, что словом «краснота» обозначается некоторое качество, а словом «ходьба» -некоторое действие» (Богородицкий 1935: 112). Следовательно, грамматическое значение предметности, которое свойственно всем именам существительным, шире обыденного понимания предметности, так как включает в себя не только названия материальных предметов (гіув «колодец», ціа «дом», гіала «башня»), но и названия отвлеченных понятий (маькарло «хитрость», сии «честь», сердало «свет») и т.д.
Существительные собственные и нарицательные
По своему объему, т.е. по количеству предметов, к которым приложимо данное понятие, имена существительные делятся на две большие группы: собственные и нарицательные.
К собственным именам существительным относятся индивидуальные наименования единичных предметов, выделяющих их из ряда однородных. «Собственные имена в узком смысле этого слова - это географические и астрономические названия и имена людей и животных. Это - лексически ограниченный и медленно пополняемый круг слов-названий, присвоенных одному предмету», - указывается в «Русской грамматике» (1982: 460).
Имя собственное в грамматике означает не совсем то же самое, что подразумевается собственными именами в ономастике, но в основном эти понятия в грамматике и ономастике совпадают. В грамматике «лежит противопоставление отдельных, единичных предметов и предметов, являющихся представителями класса однородных предметов» (Буланин 1976: 30). Имя собственное - это в принципе индивидуальное имя отдельного лица, живого существа, предмета, географические названия и т.д. На базе ономастики собственные имена существительные в ингушском языке можно классифицировать по следующим семантическим группам: 1)антропонимы - имена, отчества, фамилии людей (Лида, Іалихан, Оз-до и т.д.); прозвища (Сагилг, Пушти и т.д.); 2) топонимы - названия различных географических объектов (рек, озер, морей, гор, городов, сел, стран, улиц, проспектов и т.д.): Шолжа река «Сун-жа», Маьттлоам «Столовая гора», Бешлоам гора «Казбек», Діаьхьа Къухь «Длинная долина, с. Терк», Турци «Турция» и т.д. Примеры: Шолжа л де-хьагіарча лакхача довкъаш тіа гіолла айлуш йоагіа маьлха чара. - «Из-за высоких холмов, что раскинулись за Сунжей, поднимался диск солнца». Вокх корах тіаьрьюкье санна шаьра гора Бешлоам и Маьттлоами. — «Через другое окно как на ладони были видны Казбек и Столовая гора» (М.-С. Плиев «Трудный перевал»), 3) зоонимы - клички домашних животных: Къулац, Тсйш, Лергишк, Гудар, Марац и т.д. Примеры: Цу дийнахьа а шоллагіча бус а гучадалан-зар Марац. - «Ни в тот день, ни на другую ночь не показался Марац» (Б.Зяз-иков «По светлому пути»). Къулац! Марац! Борз! - аыша, мухь техар Къамбулата жіалешіса. - «Кулац! Марац! Борз! - закричал Камбулат на собак» (М.-С. Плиев «Трудный перевал»). 4)космонимы - названия объектов космического пространства (звезд, планет, комет): Солса Гебагіа созвездие «Орел», Ча текхадаь Никъ «Млечный Путь» (доел, дорога, по которой таскали солому), Чухье Паьр «Малая Медведица», Сахула седкъа созвездие «Венера» (доел, рассветная звезда) и т.д. 5) фиктонимы (имена героев народного эпоса, фольклорных произведений: Наьрт Орстхо, Кіинда Шоа, Колой кіант, Цаген, Бийдолг Баьри, Хоаной Хинг, Сеска Солса и т.д. Примеры: Цо дукха дувцар Борагіана наьртах, орстхоех, Колой-кіанта къизача Сеска Солсаца лоаттабаьча къовсамех. - «Она много рассказывала Борахану о нартах, орстхоевцах, о борьбе Калой-канта с жестоким Сеска Солса» (Зязиков Х.Б. «Девять дней из жизни героя»). 6) названия исторических событий и эпох: Сийлахь-Боккха Даьхен тіом «Великая Отечественная война» и т.д. 7) названия знаменательных дат: Цхьоалагіа май «Первое мая», Кота-лон ди «День Победы» и т.д. 8) хрематонимы - все остальные имена собственные, обозначающие на звания предметов материальной культуры, науки, техники (пароходы, кос мические корабли, музыкальные инструменты, марки машин, телевизоров и т. д.), произведения духовной культуры (книг, журналов, фильмов и т.д.): «Селаїад» журнал «Радуга», «Сердало» газета «Свет», «Біаьшерий боа донгара» роман «Из тьмы веков», «Самсунг» марка телевизора, «Жигули» марка автомашины и т.д. Собственным именам существительным, служащим для индивидуализации предмета, не свойственно функционирование во множественном числе, чем и отличаются от имен нарицательных. Имена существительные, обозначающие общие понятия, охватывающие ряд однородных предметов, как и другие исследователи, мы относим к нарицательным: инг. чеч. бацб. лерг лерг ларкі ухо аьрзи аьрзи арціив орел буц буц буц трава дог дог докі сердце
По мнению А.А.Уфимцевой, «признаками, интегрирующими имена нарицательные в единый класс, являются номинативная и сигнификативная функции, сосуществующие в них и предопределяющие денотативно-сигнификативный характер их значения...» (Уфимцева 1974: 96).
Собственные и нарицательные имена существительные, кроме лексических различий, противопоставлены и грамматически. Грамматическое различие между формами собственными и нарицательными проявляется в образовании форм числа. Так, многие нарицательные имена существительные (с конкретным значением) могут употребляться в формах единственного и множественного числа, обозначая предметы, которые можно считать: кіормац - кіормацаш «бабочка - бабочки», чопилг - чопилгаш «пуговица — пуговицы» и т.д.; существительные же собственные имеют формы одного числа, единственного: Магіалбик «Малгобек» - город, Іалихан «Алихан» - мужское имя и т.д.
Собственные имена существительные отмечены формой только единственного числа. Тем не менее, они могут присоединять формант множественности -р (-ар). В собственных же именах этот формант служит не для указания на множественность однородных предметов, а выполняет особые семантико-грамматические функции. Так, собственные имена могут употребляться во множественном числе, если они употребляются в значении «некоторая совокупность лиц, имеющих данное общее для них имя (фамилию), состоящих или не состоящих в родстве»: Ахьмад-ар, Башир-ар, Зина-р и др. Пример: Ахьмадар хьоашалгіа дийхад вай. - «Семья Ахмеда в гости пригласила нас». В данной форме собственные имена существительные обо-значают не количественное множество, а собирательное.
Граница, отделяющая нарицательные и собственные имена существительные в ингушском языке, является довольно подвижной. Имена нарицательные при использовании их в значении простого названия или личного имени часто переходят в имена собственные. При переходе имен из нарица-ельных в собственные не утрачивается их функция нарицательных, т.е. одно и то же слово может выступить в значении собственного и нарицательного имени: борз «волк» - Борз (мужское имя), ча «медведь» + борз «волк» -Чаборз (мужское имя), бриллиант «драгоценный камень» - Бриллиант (женское имя), дошув «золото» - Дошув (женское имя).
Употребление нарицательного имени в собственном значении не ограничивается изменением лексического значения; фактически образуется новое слово, которое в своем значении может употребляться в единственном числе (редко во множественном: Борз, Чаборз). Переход нарицательных имен существительных в собственные в большинстве случаев мотивирован. Лица, дающие то или иное имя детям, желают подчеркнуть особый признак, например, смелость, силу, красоту, привлекательность: Бриллиант, Борз и т.п.
Собственные имена существительные характеризуются тем, что они пополняются значительно медленнее, чем нарицательные: первые образуют лексически более замкнутую, чем вторые, группу слов.
Структурные особенности имен существительных
Для выявления форм и путей становления лексем в языке необходимо их изучение, начиная в диахроническом аспекте, что поможет установить О элементы и модели древнего словообразования имен существительных. Следует определить наиболее характерные способы, присущие тому или иному периоду. При этом облигаторен учет основных семантических процессов, генезиса лексем. Такой подход позволит системно представить рассматриваемую часть речи. При рассмотрении структуры имен существительных ингушского языка выявляется, что наиболее древнейшими являются односложные слова, состоящие из разных фонем. Среди односложных имен существительных преобладают структурные типы корневых основ, имеющих следующие модели: 1) СГ; са «душа», ха «бедро», rla «сон», га «дерево», шу «год», з1ы «цепь», бій «гнездо» и т.д.; 2) ГСГ: ага «люлька», ала «пламя», оаса «ремень» и т.д.; 3) ССГ: пхьа «вена», тха «шерсть», пхьа «месть», пхо «пуля» и т.д. (имена существительные с гласным исходом); 4) ГСС: уст «бык», улг «доска», орг «клубок» и т.д.; 5) СГСС: лерг «ухо», борц «просо», йост «рыхлая земля», тарх «глыба» и т.д.; 6) СГС: ког «нога», дог «сердце», диг «топор», теш «свидетель», зов «звон» и т.д.; 7) ГС: эп «хомяк», эг «точило», эхь «стыд» и т.д. (имена существительные с согласным исходом).
К древнейшему типу следует отнести те из односложных основ, которые состоят из СГ и ГС. Имена существительные с такими основами, по утверждению Ю.Д.Дешериева, по своей структуре представляют собой первичные образования (Дешериев 1963:408).
Двусложные имена существительные ингушского языка также можно считать древнего происхождения, некоторые из них образованы от односложных: корта «голова», моарзагі «щипцы», міара «ноготь» и др.
Слова-лексемы, появившиеся в ингушском языке в древнейшие времена, отличаются своим составом и своей слабой мотивированностыо. Это слова, состоящие из одного-двух слогов, значения которых в современном ингушском языке характеризуется отсутствием мотивации: у «эпидемия», ла «подкова», са «душа, угол, зрение» и т.д.
Характер родства и родственных отношений в ингушском языке позволяет разделить имена существительные, выражающие данные, понятия на две подгруппы: а) имена существительные, обозначающие родственные отношения по крови: да «отец», нана «мать», йоі «дочь», даь-да «дед по отцу», даь-нана «бабушка по отцу», наьна-воша «дядя по матери» и т.д. б) имена существительные, обозначающие брачные и семейные отношения: найц «зять», захал «сват, сваха», мар «муж», маьр-нана «свекровь», уст-да «тесть», даь-сесаг «мачеха», нус «сноха» и др.
Преобладающая часть имен существительных, выражающих родственные отношения по крови, образована из первичных корней: нана «мать», да «отец», воі «сын», йоі «дочь» и т.д. (т.е. сложением или комбинацией этих корней): наьна-воша «дядя, брат матери» (из наьна «матери» + воша «брат»), даь-да «дед по отцу» (из даь «отца» + да «отец»), вешни воі «племянник» (из веший «брата» + воі «сын») и т.д.
Среди имен существительных, обозначающих родство, особого внимания заслуживает композит да-нана «отец-мать», т.е. родители. В ингушском языке от каждой из частей данного композита (да «отец» и нана «мать») образовано большое количество производных основ, свидетельствующих о твердо установленном праве наследования по отцовской и материнской линиям: уст-дай «родители жены», даь-воша «дядя, брат отца», даь веший воі «двоюродный брат по отцу», наьна-йиша «тетя по матери», наьна-да «дед по матери», наьна веший воі «двоюродный брат по матери» и т.д.
Надо отметить, что в бацбииском языке в этом значении представлено общенахское слово нандад (нан «мать», дад «отец») (известно, что в бацбииском языке сохранилось больше общенахских форм). Здесь на первом месте употребляется слово «мать» в отличие от ингушского и чеченского языков. На основе анализа фактологического материала А.А.Куркиев приходит к выводу, что «лексема нандад «мать-отец» более древнего происхождения, чем да-нана «отец-мать» и, очевидно, является следствием или отголоском далекого матриархата или, возможно, влияния религии» (Куркиев 1979: 94).
В основном все имена существительные, обозначающие родство по крови и по боковым линиям, образованы описательно, что говорит о глубокой древности их происхождения. Положение это прямо перекликается с высказыва ниєм Льиса Моргана о том, что описательные системы отражают связи, сосуществующие в семье, основанной на моногамии, и что каждая степень родства описывается либо основными терминами родства, либо комбинацией этих терминов (Морган 1934:222).
Имена существительные, выражающие родственные отношения по восходящей линии, как правило, образуются описательно: даь-воша «брат отца», даь-йиша «сестра отца», даь-даь-да «прадед по отцу», наьна-да «дед по матери» и др. По такой же модели образуются имена существительные по нисходящей линии: вешни воі «сын брата, племянник», йиший йоі «дочь сестры, племянница», виїий воі «внук», виїий-виїий воі «правнук» и др.
Приведенные выше примеры показывают, что в ингушском языке имена существительные, выражающие родственные отношения, в основном передаются аналитическими обозначениями. Нерасчлененньте (семантически и по форме) наименования родства крайне ограничены, так как они передаются обычно способом словосложения - состоят из двух, трех и четырех слов.
Категория грамматических классов
Категория рода в русском и других индоевропейских языках и категория грамматических классов в иберийско-кавказских языках - типологически сопоставимые грамматические категории.
«Термин «род» и «класс» четко не дифференцированы и зачастую употребляются как синонимы. О категории рода чаще всего говорят применительно к индоевропейским и семитическим языкам, в именных классификациях которых отражаются половые различия» (Кацнельсон 1972: 22), а о категории класса, как известно, к иберийско-кавказским языкам.
Категории грамматических классов в исследованиях по нахским языкам уделено значительное место. Анализу данной категории в той или иной мере посвящены исследования А.М.Дирра (1907), П.К.Услара (1888), А.Шифнера (1864), З.К.Мальсагова (1925, 1930), Н.Ф.Яковлева (1959), Р.Р.Гагуа (1961), И.А.Джавахишвили (1937), Д.Д.Мальсагова (1941), Н.Д.Андгуладзе (1954), А.С.Чикобава (1942, 1977), Ю.Д.Дешериева (1953, 1955, 1963), А.Г. Магоме-дова(1965, 1990),А.Д.Тимаева (1983) и др.
У исследователей кавказских языков существует два подхода к установлению числа именных классов. Одни исследователи определяют число именных классов числом классных показателей лишь в форме единственного числа (А.М.Дирр, А.С.Чикобава, Э.Л.Ломтадзе, Д.С.Имнайшвили, А.А.Магомедов В.Г.Топуриа и др.), согласно которому количество классов определяется соответственно количеству классных префиксов, соотнесенных с каждой из двух форм грамматического класса имен существительных (Хайдаков 1980: 13). При таком принципе подсчета классов число грамматических классов в иберийско-кавказских языках не превышает четырех (в, й, б, д).
Анализируя категорию грамматических классов, Чикобава подчеркивает: «Ни в одном из упомянутых языков не имеется больше четырех грамматических классов ни в единственном, ни во множественном числе. Если же в специальной литературе таких классов насчитывается больше четырех, то основа этого явления - сочетание показателей единственного числа с показателями множественного числа» {Чикобава 1960; 25).
Другими исследователями именной класс выделяется на основе формативов единственного и множественного числа, т.е. методом сравнения (ПК. Услар, Е.А.Бокарев, А.А.Бокарев, А.А.Кибрик и др.), наиболее распространенного в исследованиях по кавказским языкам. Такой метод получил применение и в ингушском языке. Преимущество его в том, что он прежде всего основывается на основной оппозитивный принцип исторической системы -на принцип противопоставления по классу наименований людей названиям всего остального. Таким образом, в иберийско-кавказских языках для классификации имен существительных взят семасиологический принцип - принцип сгруппирования имен по категориям: 1) личность и 2) вещи (Абдуллаєв 1974: II). Согласно этому принципу личность противопоставлена предмету: имена человека - мужчин и женщин (личности) («кто? мужчина, женщина, человек, сосед, товарищ ...»); противопоставляются названиям животных и неодушевленных предметов (не личности) (что? лошадь, корова, овца, дерево, камень, огонь, мысль, чувство ...)»(Чикобава 1942: 272).
А.А.Шифнер в бацбийском языке определяет четыре классных показателя и по соотношению формальных показателей имени обоих чисел выделяет семь грамматических групп. Рассматривали систему грамматических классов в бацбийском и чеченском языках, А.А. Шифнер выявляет основные сходства и различия в распределении существительных по отмечаемым категориям, возможности выделения лексико-семантических групп внутри категорий. Он устанавливает, что чеченский и бацбийский языки характеризуются материальной общностью показателей и систем в целом: «Несмотря на ... некото рые ... различия распределение слов по категориям столь прочно в представление обоих народов, что это замечательное согласие сохраняется даже в тех случаях, когда одинаковые понятия выражаются словами различного происхождения» (Шифнер 1864: 41).
П.К.Услар в чеченском языке по соотношению показателей единственного и множественного числа выделяет шесть грамматических категорий: в-д-б, й-д-б, й-й-й, б-д-д, д-д-д, б-б-б. При распределении имен существительных «I -я и П-я категории не представляют почти никаких затруднений; к ним исключительно относятся существа разумные: мужского рода к 1-й, а женского ко 11-й; различие родов не выражается во множественном числе» (Услар 1888: 10). К первым двум категориям он не относит таких существительных как «ангел», «дитя», «невеста» и объясняет тем, что «ангел - малайк, множ, малайкаш, заимствовано из арабского, не принадлежит ни к 1-й, ни ко П-й категории, так как представляется воображению чеченцев существом бесполым, равно как бер дитя, множ, бериш, с которым не связывается никакого понятия о поле. Нускул невеста, множ, нускулуш, не причисляется к разумным существам женского пола: причины тому я не могу объяснить» (Услар 1888: 10).
По поводу остальных существительных, распределяемым по III-VI категориям, П.К.Услар пишет: «Несмотря на все старания, я не мог раскрыть законов, которые распределяют таковые слова по различным категориям. Эти законы остаются совершенно непонятными даже и для немногих чеченцев, которые усвоили себе способность грамматически всматриваться в родной язык свой. С другой стороны, весьма замечательно, что каждый чеченец обладает непогрешительною способностью угадывать, где должно употребить jy, где ду, где бу» (Услар 1888: 11). Соответственно, «категории» существительных П.К.Услар устанавливает по соотношению их формальных показателей в единственном и множественном числах и при этом отмечает наиболее типичные лексико-семантические группы из слов, отнесенных к III-VI категориям.
В статье «О классах (родах) в кавказских языках» А.А.Дирром впервые обобщены результаты исследований в нахско-дагестанских языках, в ходе которых устанавливает, что «в кавказских языках встречается от двух до шести классов» (Дирр 1907: 97). Включение слов «дитя», «невеста», «девочка» и др. в класс названия «вещи» в некоторых кавказских языках А.А.Дирр объясняет существовавшим в этих языках различением «зрелых и незрелых в половом отношении существ» (Дирр 1907: 95-97).
«Все усилия (Шифнера, Услара и мои собственные - А.М.Дирра), цель которых внести хотя бы некоторую ясность и осветить принцип, по которому классифицируются неодушевленные предметы, были до сих пор бесплодны: они не шли дальше прямого констатирования факта, что данный предмет относится к тому или другому классу, а между тем без сомнения должны существовать совершенно положительные указания.
Уверенность, с которой чеченец, например, распределяет неодушевленные предметы на четыре класса, хотя внешняя форма слова нисколько не поясняет смысла этого распределения приводит положительно в удивление ... Таким образом, мы имеем дело с очень строгой классификацией, которая руководствуется пока еще неизвестным принципом. Вопрос только в том, не имеем ли мы тут дело, как в классификации одушевленных предметов с общим социальным принципом», - писал А.М.Дирр (Дирр 1907: 97-98).
