Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Фонетические особенности гуладтынского говора
1.1. Система гласных. 15
1.2. Система согласных .23
1.3. Фонетические звукосоответствия и процессы в области гласных ..
1.3.1. Чередование 34
1.3.2. Ассимиляция .38
1.3.3. Выпадение гласных 38
1.4. Фонетические звукосоответствия и процессы в области согласных .39
1.4.1. Чередование 40
1.4.2. Ассимиляция .41
1.4.3. Выпадение согласных 41
1.4.4. Лабиализация и делабиализация .42
1.5. Ударение 43
Глава 2. Морфологические особенности гуладтынского говора ...48
2.1. Категории знаменательных частей речи 48
2.1.1. Категория класса 48
2.1.2. Категория числа 51
2.1.3. Категория падежа
2.2. Имя существительное 54
2.3. Имя прилагательное .59
2.4. Имя числительное 63
2.5. Местоимение 65
2.6. Глагол 67
2.6.1. Инфинитив 69
2.6.2. Категории глагола 70
2.6.3. Причастие 82
2.6.4. Деепричастие 87
2.6.5. Масдар .94
2.6.6. Каузатив
2.7. Наречие 97
2.8. Служебные части речи
2.8.1. Послелоги 103
2.8.2. Союзы 103
2.8.3. Частицы .104
2.9. Междометия 106
Глава 3. Лексические особенностигуладтынского говора .109
3.1.Исконная лексика 109
3.1.1. Лексические единицы, совпадающие со словами литературного языка .110
3.1.2. Фонетические диалектизмы 112
3.1.3. Морфологические диалектизмы .116
3.1.4. Лексические диалектизмы 117
3.1.5. Семантические диалектизмы 118
3.2. Заимствованная лексика 118
3.2.1. Арабские заимствования .119
3.2.2. Тюркские заимствования 121
3.2.3. Персидские заимствования .122
3.2.4. Русские заимствования 122
Заключение 125
Список использованной литературы .131
Принятые сокращения
- Фонетические звукосоответствия и процессы в области гласных
- Категория падежа
- Служебные части речи
- Семантические диалектизмы
Введение к работе
Актуальность темы диссертационного исследования обусловлена тем,
что гуладтынский говор до сих пор не являлся предметом специального
научного исследования. Без углубленного изучения всех наречий, диалектов
и говоров, без анализа материалов всех диалектных единиц, без их
монографического описания нельзя считать диалектологическое изучение
даргинского языка завершенным. Ценность диалектологических
исследований значительно возрастает из-за отсутствия старых письменных памятников не только на диалектах даргинского языка, но и на других дагестанских языках.
В нашей диссертационной работе впервые в научный оборот вводятся сведения о фонетических, морфологических и лексических особенностях исследуемого говора, о морфологической структуре гуладтынского говора. В работе проводится сравнение лексического фонда гуладтынского говора и даргинского литературного языка (иногда и отдельных диалектов, и говоров даргинского языка) с целью выявления общего и отличительного. Такая характеристика основных особенностей говора и такой анализ языкового материала позволяет определить его место в системе говоров и диалектов даргинского языка и тем самым уточнить диалектную классификацию. На наш взгляд, полученные таким образом данные и выводы могут способствовать освещению некоторых спорных вопросов даргиноведения.
Отсутствие специальных научных работ по системному описанию гуладтынского говора сирхинского диалекта даргинского языка говорит о том, что исследование гуладтынского говора даргинского языка представляет собой необходимое звено в написании исторической фонетики, грамматики и лексики даргинского языка, в последовательном выявлении генетических связей даргинского языка с родственными дагестанскими языками в сравнительно-историческом плане.
Актуальность исследования гуладтынского говора вызвана еще и теми интенсивными процессами нивелировки диалектных различий, связанных с миграцией населения горного Дагестана.
Степень разработанности темы. Специальные научные работы по описанию гуладтынского говора не выявлены. В научной лингвистической литературе данные об исследуемом говоре носят фрагментарный характер. Гуладтынский говор упоминается только при классификации диалектов даргинского языка.
Объектом данного диссертационного исследования является
гуладтынский говор сирхинского диалекта даргинского языка.
Предметом исследования являются фонетические, морфологические и лексические особенности гуладтынского говора даргинского языка.
Цель исследования состоит в описании фонетической,
морфологической и лексической системы гуладтынского говора сирхинского диалекта даргинского языка, а также в выявлении и анализе специфических особенностей, свойственных гуладтынскому говору на всех исследуемых уровнях.
В соответствии с поставленной целью в работе формулируются и решаются следующие исследовательские задачи:
-
Всестороннее исследование и анализ фонетических особенностей гуладтынского говора.
-
Всестороннее исследование морфологических особенностей гуладтынского говора.
-
Исследование и характеристика лексических особенностей гуладтынского говора.
4. Выяснение теоретической обоснованности специфических
особенностей гуладтынского говора в системе фонетического,
морфологического и лексического строя.
5. Систематизация и обобщение результатов исследования
особенностей гуладтынского говора.
Научная новизна исследования заключается не только в том, что в научный оборот вовлечен новый фактический языковой материал по исследуемому говору, имеющий определенное значение для изучения истории даргинского языка, но и впервые проведено системное описание речи носителей гуладтынского говора на уровне фонетики, морфологии и лексики. Подобный подход позволил:
– рассмотреть и определить состав гласных и согласных фонем, описать звуковые процессы на уровне гласных и согласных;
– выявить звукосоответствия между говором и литературным языком;
– подробно рассмотреть структуру слова, слога, вопросы ударения, грамматического класса, числа, падежа, времени и наклонения.
Методологической основой работы явились фундаментальные научно-теоретические исследования фонетики, морфологии и лексики кавказских, дагестанских (в том числе – даргинского) языков, труды по теоретической и сопоставительной лингвистике Услара П.К., Жиркова Л.И., Бокарева Е.А., Микаилова Ш.И., Абдуллаева С.Н., Ганпридашвили Ш.Г., Гаджиева М.М., Абдуллаева З.Г., Магометова А.А., Мейлановой У.А., Гайдарова Р.И., Алексеева М.Е., Кибрика А.Е., Хайдакова С.М., Мусаева М.-С.М., Талибова Б.Б., Ибрагимова Г.Х., Абдуллаева И.Х., Загирова В.М., Исаева М.-Ш.А., Халилова М.Ш., Сулейманова Н.Д., Сулейманова А.А., Темирбулатовой С.М., Гасановой С.М., Кадибагамаева А.А., Магомедовой Т.И., Муталова Р.О., Гасановой У.У. и других.
Методы исследования. В соответствии с основной целью и
конкретными задачами применялись следующие методы лингвистического
исследования: описательный, сопоставительный, типологический,
сравнительно-исторический. Для наглядности использовались обобщающие таблицы.
Материалом исследования послужили языковые данные из фольклорных и иных текстов, собранных нами во время поездок в населенные пункты: Гуладты, Мирзидты и Хуршни Дахадаевского района
Республики Дагестан, а также лексический материал даргинского литературного языка. Кроме того, в работе использованы результаты и материалы предшествующих исследований даргинского языка.
Теоретическая значимость исследования определяется прежде всего
его вкладом в теорию и историю даргинского языка. Материал и результаты
анализа фонетических, морфологических и лексических особенностей
гуладтынского говора сирхинского диалекта даргинского языка
способствуют более глубокому пониманию специфики звукового строя, морфологической структуры и лексической системы даргинского языка в целом. Лингвистические данные гуладтынского говора важны для типологического и историко-сравнительного исследования дагестанских языков.
Практическая значимость исследования заключается в том, что результаты анализа фонетических, морфологических и лексических особенностей гуладтынского говора сирхинского диалекта даргинского языка могут быть использованы:
1) в лексикографии (составление диалектологических, отраслевых,
этимологических и других видов словарей даргинского языка; составление
диалектологического атласа Дагестана);
2) в исследованиях по грамматике (составление исторической
грамматики даргинского языка; типологические и генетические исследования
по дагестанским, шире – кавказским языкам);
3) в преподавании курса даргинской диалектологии на филологических
факультетах вузов;
4) в обучении носителей гуладтынского говора литературному
даргинскому языку.
Основные положения диссертации, выносимые на защиту:
1. При сравнении с литературным языком и некоторыми диалектами даргинского языка фонетическая система гуладтынского говора имеет ряд особенностей, которые отличают его и от некоторых даргинских диалектов, и
от литературного даргинского языка. Так, в исследуемом нами говоре, в отличие от литературного даргинского языка, встречаются активно функционирующие лабиализованные согласные (гв, гъв, гьв, кв, кIв, къв, св, хв, хъв, хьв, чв, ччв, чIв и др.) и геминированные согласные (кк, къкъ, пп, сс, тт, хх, хьхь, цц, чч, шш). А система гласных характеризуется наличием долгих и фарингализованных фонем.
2. В гуладтынском говоре представлена более сложная система гласных
и согласных, чем в литературном языке. Выявленные и описанные звуковые
процессы (чередование гласных в инлауте и ауслауте, наращение или
выпадение гласных в анлауте, инлауте и ауслауте, субституция спирантов и
сонорных; переход спирантов в смычные согласные; наращение согласных и
слогов; вставка согласных и слогов; выпадение анлаутных, инлаутных и
ауслаутных согласных в слове; выпадение анлаутных, инлаутных и
ауслаутных слогов в слове; ассимиляция, лабиализация и делабиализация),
указывают на то, что данный говор может быть классифицирован как
самостоятельная диалектная единица в диалектной системе даргинского
языка.
3. Установлены расхождения на уровне морфологии между
исследуемым говором и литературным даргинским языком: а) показатели
отдельных словоизменительных категорий глагола в говоре и в литературном
языке материально не совпадают; б) схожие по семантике наречия данного
говора представлены отличными от литературного языка лексемами; в)
местоимения в говоре отличаются от таковых в литературном языке как
грамматически, так и лексически.
4. Лексика гуладтынского говора имеет существенные отличия от
лексического фонда даргинского литературного языка.
Апробация результатов исследования. Основные выводы и положения были обсуждены на заседаниях отдела лексикологии и лексикографии Института языка литературы и искусства Дагестанского научного центра РАН, изложены в виде докладов на научных форумах и
публикаций в научных журналах, три из которых вошли в рецензируемые журналы, рекомендованные ВАК РФ.
Структура и объем диссертации. Диссертационная работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованной литературы и приложений. Общий объем диссертации – 155 страниц.
Фонетические звукосоответствия и процессы в области гласных
В сирхинском диалекте могут быть следующие геминаты: смычные – кк, пп, тт, цц, чч, къ; спиранты – сс, шш хх, хьхь. Ниже приведем некоторые примеры:
Кк: кката «кошка», бакку «нет», ккунатти «конопляные нити», ккал «восемь», кка «дай», биккулда «хочу», кказа «кирка», нуккурле «перекатываясь», муккур «каток», лаккац «стог снопов», ккамагар «тесто из отходов муки».
После кк могут следовать только гласные, а, у, потому что кк не может стоять перед согласным.
Тт: ттала «бревно», ттапри «обувь», ттам «барабан», ккурта «лиса», буретта «топор», бурттиб «порвался», муртта «наездник».
Пп: гIяппур «каменная глыба», ппиллилив «музыкальный инструмент из трубчатого стебля», ппав «силки для ловли курапаток», ппала «шерсть», ппани «нитка из козьей шерсти», ппул «узел», куслуппе «крылья», дулкуппе «рукава», луппе «уши», кIаппи «лепешка» и др.
Чч: барччиб «нашел», берччиб «выпил», ччиб «дал», дуччи «ночью», улччий «молиться», диччи «хочу», ччими «мост».
Цц: ццехъси «подохший», ццуманги «голый пол», бицциси «вкусный», урецци «робость», даццала «помойные отходы» и другие.
Говоря о звуках сирхинской лексики, С.М. Гасанова в своей книге «Очерки даргинской диалектологии» не отметил звук сс. А между тем, в этом диалекте звук сс встречается в большом количестве слов. Сс: ссунтI «нюх», ссик «ржавчина», ссирис «иней», ссури «сажа», ссурхIи «стекло», ссуссул «рожь», ссахъси «бдительный», ссика «медведь», пурссат «возможность» и другие.
Шш: шшах «гной», шши «село», шшали «бок», вибшши «убежать», аршши «жатва», шшабар «худая овца», шшинт «полка», шшулеб «рядом», пишша, къушша, «четвёртый и пятый рой пчел», буршши «разрезать на куски», баршши «зарядить», шшала «свет», даршшал «сто» и другие.
Заднеязычный спирант хьхь тоже, как и кк, имеет дополнительные ограничения в сфере употребления. Такие ограничения, естественно, влияют на процент содержания слов с этим звуком в сирхинской лексике.
Хьхь: хьхьунул «женщина», умхьхьу «ключ», чибхьхьа «крышка», дирхьхьа «палка», хьхьамхьхьа «пена», хьхьар «нижняя часть», кабихьхьа «положи», хьхьурали «пешком», урхьхьу«море», абхьхьа «открой», лухьхьа «сварим», хьхьунела «подарок», дихьхьа «крыша» и другие.
Как и в других дагестанских языках, в гуладтынском говоре представлены и активно функционируют сонорные согласные: назальные м, н, плавный л и вибрант р, например, чярт «грязь», урхьу «море», ника «ноготь, коготь» и т.д.
Мягкость л (л ) в даргинском языке в целом и, в частности, в гуладтынском говоре, является позиционной, т.е. л палатализуется перед гласными переднего ряда и, е, а также после них, например, бягlли «черешня», хъали «комната», белтІи «общипать», белчІи «прочитать» и т.д.
В гуладтынском говоре наличествуют такие же разнообразные консонантные комплексы, как и в других диалектах даргинского языка. Однако в отличие от даргинского литературного языка, в гуладтынском говоре представлены новые консонантные комплексы на стыке морфем в результате выпадения инлаутных согласных, в особенности в глагольных корнях. Они встречаются с большей частотностью, и обычно выступают на стыке морфем (предыдущая морфема оканчивается на согласный, а последующая начинается с согласного), но встречаются и в пределах одной морфемы. В обоих случаях их структура одинакова: первым компонентом является сонорный, а вторым – шумный. Комплексы обычно состоят из двух компонентов. В отличие от литературного языка, в гуладтынском говоре встречаются трехкомпонентные комплексы. Самым распространенным типом можно считать комплексы н, р + шумный согласный, а комплексы с л менее распространены, с м встречаются очень редко.
Как выше было отмечено, в гуладтынском говоре многочисленны стечения согласных в корне и на стыке морфем. Представлены следующие типы комплексов согласных: I. В корне слова: 1) с сонорными: а) в комплексе – первый сонорный согласный: л + с: ЛБ (гул. балбаркьи – лит. балбушес «исправить»), ЛТ (гул. думвалти – лит. дубвалтес «завтракать»), ЛЦЦ (гьарбилцци – гьарбилзес «везти») и т.д.; н + с: НГ (гул. шанг – лит. шанг «кастрюля»), НД (гул. къанда – лит. къанда «куцый»), НЖ (гул. хинжал – лит. ханжал «кинжал»), НКЪ (гул. ункъбихи – лит. ункъбиэс «улучшиться», гул. занкъ – лит. зянкъ «звонок»), НКЬ (гул. гьинкьан – лит. шинкьан «мельница»), НКІ (гул. хIяжланкІи – лит. хIяжланкІи «кукуруза», гул. чIянкIу – лит. чIянкIси «голый»), НТI (гул. кIантI – лит. кIантI«капля»), НЦ (гул. гьинци – лит. гIинц «яблоко»), НЦІ (гул. гIёнцIа – лит. гIянцІси «глухой»), НЧІ (гул. кIинчI – лит. кIинчI «почка») и т.д.; р + с: РГ (гул. берги – лит. бергес «поесть, съесть»), РГЪ (гул. аргъи – лит. аргъес «понять»), РГЬ (гул. мургье – лит. мургьи «золото»), РД (гул. гарда – лит. гарда «эфес»), РЖ (гул. харжбаркьи – лит. харжбарес «потратить»), РКЪ (гул. буркъи – лит. буркъес «выкопать»), РКЬ (гул. кьаркьала – лит. кьаркьала «тело», гул. каркьи – лит. каркьес «уложить», гул. кьиркьир – лит. кьиркьир «жадный»), РКІ (гул. эркI – лит. хIеркI «река»), РС (гул. бурси – лит. бурес), РТ (гул. бурт – лит. бурт «сметана»), РТТ (гул. ккуртта – лит. гурда «лиса»,гул. муртта – лит. мурда «всадник»), РТІ (гул. куртIбичIи – лит. куртIбикIес «плавать»), РХ (гул. барх – лит. барх «вместе»), РХЪ (гул. хъярхъдихь – лит. хъярхъдеш «быстрота»), РХЬ (гул. ццерхьи – лит. жерши «лук», гул. урхьу – лит. урхьу), РЦ (гул. бирцибси – лит. бирцибси «стиранный»), РЦЦ (гул. варцци «устать»), РЦІ (гул. цIерцI – лит. цIерцI «кузнечик»), РЧ (гул. берчи – лит. берчес «спилить»), РЧЧ (гул. барччи – лит. баргес «найти»), РЧI (гул. урчIемал – лит. урчIемал «девять») и т.д.; б) в комплексе – второй сонорный согласный: к + с: КМ (гул. чакма – лит. чакма «сапог»), кь + с:КЬЛ (гул. гІякьлу – лит. гІякьлу «ум»), с + с:СЛ (гул. буслус – лит. буслус «соня»); 2) другие стечения (без сонорных): БК (гул. гІебка – лит. гІебка «закуска»), БКК (гул. лебкка – лит. лебгу «имеется же»), ГЬБ (гул. сигьбуши – лит. гьигьбушес «выдохнуть»), ЖБ (гул. ккежба – лит. гежба «козлёнок»), КЪД (гул. къазакъдихь – лит. къазакъдеш «рабство»), СБ (гул. кьисбиркьи – лит. кьисбирес «резать»), ШБ (гул. рушбат – лит. рушбат «взятка») и т.д.
Данные комплексы согласных представлены во всех диалектах и говорах даргинского языка. С сонорными м и р комплексы согласных довольно многочисленны, а с л и м в количественном соотношении значительно меньше.
Категория падежа
В большинстве подобных сложных глаголов вторая часть идет от биуб, нежели от бухъун. Возможно, что этот глагол или не успел перейти к разряду глаголов на -уб, идущих от биуб. В таком случае эта форма говора более арахаичная, чем та же форма в других диалектах литературного языка. В пользу такого предположения говорит даргинское народное проклятие хIезибад дунъя бухъ! «чтобы мир перестал существовать для тебя!».
Как видно из примеров, в формах как единственного, так и множественного чисел данных глаголов классные показатели не одни и те же. Не так обстоит дело в тех формах глагола, где классные показатели находятся в конечной позиции. Такое положение классных показателей имеем в глаголе со значением «есть» (имеются).
Эти формы множественного числа гуладтынского говора отличаются своими классными показателями: для животных и неодушевленных предметов в формах говора имеем д вместо р литературного языка. Рассмотрим, когда классные показатели оказываются в середине глагольной основы.
Как известно, инфинитив глагола хъумартес, от которого образуются личные формы, состоит из основы хъумарт со значением «чтобы ты забыл» и суффикса инфинитива -эс со значением «сказать», представляющего также инфинитив.
При образовании личных форм будущего предположит. времени спрягается вторая часть инфинитивной формы – а именно суффикс эс (он же инфинитив).
Форматив 1-го лица будущего предположит. времени ас является формой 1-го лица будущего предположит. времени от инфинитива эс, а форматив 2-го л. ед. числа от глагола хъумартес есть 2-го л. ед. числа от этого же глагола. Короче говоря, все личные формативы будущего предположит. времени по всем типам в литературном языке представляют собой личные формы будущего предположит. времени от глагола эс «сказать» [Гасанова, 1961: 71]. 2. Категория наклонения. Наклонение выражает отношение действия, названного глаголом, к действительности с точки зрения говорящего. Наклонение в лингвистике считается грамматикализованной модальностью.
Категория наклонения в даргинском языке наряду с категорией времени является базовой грамматической категорией. Различаются: прямое наклонение – индикатив, включающий в себя все формы абсолютного времен, и косвенные наклонения.
Косвенные наклонения можно разбить на две группы, которые выражают: а) модальность, ориентированную на локуторов (оптатив маркированный, оптатив немаркированный, оптатив условный, юссив, пробабилитив, императив, рогатив, прохибитив); б) эпистемическую модальность (кондиционалис, интенционалис, концессив, ирреалис, гипотетив). Оптатив чистый (термин использован вслед за Н. Добрушиной) [Добрушина, 2001: 18] выражает желание говорящего относительно реализации некоторой ситуации: б=елкI-аб «пусть напишет»; (желательно-повелительное [Абдуллаев, 1954: 172] желательное [Магометов, 1963: 204]; оптатив [Кибрик, Кодзасов, 1990: 18; VandenBerg, 2001: 48]). Ряд авторов выделяет формы, образованные посредством маркера -аб в качестве форм времени: будущее допускаемое (время) [Услар, 1892: 109]; будущее второе (время) [Жирков, 1926: 45]; будущее желательное (время) [Абдуллаев, 1969: 117].
Тем самым становится ясно, что синтетическая форма так называемого чистого оптатива образуется от основ совершенного и несовершенного вида посредством аффикса -аб (3-е л.) Для образования форм ед. и мн. чисел 2 лица к нему присоединяются аффиксы: и/-а-я (2-е л.). Парадигмы дефектные – представлены лишь формы 2 го и 3 го лиц: 2 л. уц-аб-и «чтоб тебя поймали» д = уц-аб-а-я 3 л. уц-аб б =уц-аб. Сохранившаяся полная парадигма оптатива отмечена в гинтинском говоре цудахарского диалекта: 1 л. чарухъаба «пусть вернусь» 2 л. чарухъабе «пусть ты вернешься» 3 л. чарухъаб «пусть он вернется» [Мусаев, 1983: 64]. Формы 1-го лица сохранились также в других даргинских диалектах и говорах: гапшиминском, анклухском, трисанчинском, хуршнинском и джинабинском. В большинстве же диалектов значение 1 лица передается формой 3-го лица: 1л. ну уц-аб «пусть меня поймают» 2 л. хIу уц-аб-и 3 л. ит уц-аб. Как отмечается в литературе, в различных даргинских диалектах и говорах форма 3-го лица может быть использована и для выражения всех трех лиц, т.е. наблюдается параллельное использование двух форм [Абдуллаев, 1954: 174; Мусаев, 1983: 57]. Как известно, категория наклонения – это грамматическая категория глагола, выражающая отношение содержания, высказываемого к действительности. Даргинский глагол, по словам С.Н. Абдуллаева, имеет следующие наклонения: «желательное, желательно-повелительное, повелительное, изъявительное, вопросительное, следственное, сослагательное и три условных» [Абдуллаев, 1954: 172].
Служебные части речи
Масдаром в традиционной даргиноведческой литературе считается форма глагола, образованная посредством аффикса -ни от основы совершенного или несовершенного вида глагола и имеющая признаки существительного: вакIес «придти» – вакIни «приход». Данное морфологическое образование получило в описательных работах сравнительно скромное освещение и обозначено как «отглагольное существительное» [Услар, 1892: 39; Абдуллаев, 1954: 191], «отглагольное имя действия» [Магометов, 1963: 184], «глагольное существительное» [Сулейманов, 1964: 187], «масдар» [Абдуллаев, 1971: 127; Исаев, 1983: 50; Мусаев, Магомедова, 2000: 176-181].
Глагольные формы масдара: в данной форме сохраняются видовое противопоставление, агентивность и глагольное управление; масдар изменяется по классам, числам; имеет формы негатива; в нем сохраняются глагольная основа и семантика.
Морфема -ала (в гуладтынском, в частности) может присоединяться практически к любому глаголу и образовать масдарную форму, если, конечно, не имеются семантические ограничения. Данная морфема также может присоединяться к именным основам, большей частью к звукоподражательным словам: винкъ «стук» - винкъ-ала «стукотня», гъай «слово» - гъай-ала «разговоры», вях «журчание» - вях-ала «рокот, грохот».
Следует также отметить, что многие масдарные образования на -ала подверглись субстантивации, и в мышлении носителей языка они ныне отнесены к классу существительных, хотя данная основа остается глагольной, и слово делится на составляющие (основа СВ или НСВ + ала): беркала «еда» (берк-ес «съесть»), бушкала «веник», (бушкес «подметать»), иццала (в говоре) - изала «болезнь» (изес «болеть»). Классный показатель в данных словах уже окаменел.
Историческими показателями масдара являются также суффиксы -а, -и, -у, -ри, -уди, -ари. Отглагольные существительные, образованные посредством этих суффиксов, ныне в даргинском языке перешли в разряд существительных - имеющиеся грамматические средства (классные показатели) в них окаменели, и они не выражают признаков глагола.
На наш взгляд, выделяются еще один способ образования исторических масдарных форм - безаффиксальный. По мнению исследователя даргинского языка Мусаева М.-С. М., значительное число существительных современного даргинского языка образовалось посредством выпадения всех посткорневых элементов. Образовавшаяся форма совпадает с исходной глагольной основой, но имеет свойства существительного: белкIес «написать» белкI «письмо», держес «выпить» - держ «алкоголь».
Отличительной особенностью субстантировавшихся масдаров является наличие в них окаменелых классных показателей б или д: делхъ «танец» (б=улхъес «танцевать»), держ «алкоголь» (б=ержес «пить»), ласбулхъ «поворот» (лас=б=улхъес «поворачивать»), бяркъ «воспитание» (б=яркъес «воспитать»).
Адъективации причастий в даргинском языке не происходит, наоборот, существительные «стягивают» к себе причастия, образованные посредством суффикса; причастия становятся существительными: (в говоре гулад. дяушкан, в лит. вяхIушкан «полотенце», кьялиццан (в гулад. говоре) в лит. яз. кьялизан «подойник (посуда)».
Каузативные конструкции получили в даргинском языке широкое распространение. «Каузитивная дериватема встречается в языках практически всех известных семей, что не удивительно, учитывая первоочередную значимость причинных отношений в человеческой жизни». [Мельчук, 1998: 379]. В даргинских диалектах функционирует морфологический каузатив, значение которого выражено посредством специальной морфемы (ахъ): гулад. гов. харб. гов. лит. яз. калгахъи калгвахъана калахъес «сохранить» кайссахъи кайсахъана кайсахъес «заставить лежать» беркахъи берквахъана беркахъес «заставить съесть» бахьахъи белгьвахъана бегІахъес «застваить посеять». Морфологический каузатив, «как правило, стремится выражать наиболее общее и наиболее неопределенное значение, допускающее в различных прагматических контекстах целый ряд интерпретаций – быть причиной, заставить, приказать, настоять, пригласить, предложить, разрешить, дать и т.п.» [Мельчук, 1998: 390]. Данная форма занимает особое место в словообразовательной системе даргинского языка – она может быть образована практически от любого глагола. Показателем каузатива даргинского литературного языка и большинства диалектов служит дериватема -ахъ-, которая присоединяеся непосредственно к глагольному корню: б=елчI-ес «прочитать» – б=елчI-ахъ-ес «заставить прочитать».
Даргинский каузатив представляет явный интерес с типологической точки зрения. П. Услар полагает, что показателем каузатива в урахинском диалекте является -ихъис «преодолевать»: «Понудительный залог образуется постоянно через присоединения к глагольному корню окончания -ихъис» [Услар, 1892: 204].
Широко распространено в даргинском языке и явление лексического каузатива. Многие простые глаголы содержат значение каузативности в своем означаемом, что рассматирвается исследователями как лексический каузатив [Муталов, 2003:174].
В говоре встречаются наречия как совпадающие с формами литературного языка, так и различающиеся. Так, например, в говоре представлено несколько более или менее отличных от литературного языка форм наречий. Если в говоре для передачи значения выражения «после того, как рассвело» используется лишь одно слово в форме наречия с суффиксом -гIир: шаладичиблагIир, то в литературном языке это же передается выражением шаладикили гIергъи («после того, как рассвело»). В урахинском диалекте имеется форма более близкая к форме говора в виде шаладикибларгIи. На гуладтынском говоре наречие шаладичибла гьитти тоже означает «после того, как рассвело». Наречие в значении еще в литературном языке имеет форму гIурра. В говоре (гуладтынском) же это наречие имеет форму гIэбря (гIебра). Губной б в форме говора является классным показателем или суффиксом, указывающим и на класс мужчин, и на класс женщин, и на класс животных. Наряду с ним существует в говоре и форма гIевра с суффиксом в, указывающим на класс мужчин. Аналогично этим двум должна была, видимо, существовать и форма гIерра с суффиксом р, указывающим на класс женщин. Однако в говоре её нет. Есть только две формы гIебра и гIевра.
Семантические диалектизмы
Гуладтынский говор по многим фонетическим, морфологическим и лексическим характеристикам отличается от литературного даргинского языка и других говоров и диалектов даргинского языка. Однако в нём много общих черт с некоторыми говорами сирхинского диалекта и других диалектов даргинского языка. Особенности гуладтынского говора сводятся к следующему: І. Фонетика. В области гласных отмечены следующие звукосоответствия и фонетические процессы: 1) гуладтынскому говору характерна более сложная, чем в литературном языке, система гласных звуков. По своим артикуляционно акустическим свойствам гласные говора (а, и, у, е) идентичны таковым в других диалектах; 2) гуладтынскому говору не характерны назализация гласных, дифтонги и стечения гласных; 3) самыми распространенными являются звукосоответствия и а, далее – и е, а звукопереходы и унаблюдаются в двух-трех лексемах. Эти звукосоответствия представлены в основном в инлауте адъективных, глагольных, наречных основ и в ауслауте именах существительных. Гласный и имеет целый ряд звукосоответствий. Наиболее характерными являются: е/и – а, у-и, и-у. Они встречаются в основах ряда наречий, местоимений, существительных и числительных.
В области согласных отмечены фонетические процессы (выпадение, наращение, замещение, звукопереходы согласных, лабиализация и делабиализация): 1) лабиализованными являются велярные, заднеязычные, увулярные, фарингальные, в частности, гв, гъв, гьв, кв, кIв, кьв, св, хв, хъв, хьв, чв, ччв, чIв и т.д.; 124 2) в говоре представлены новые консонантные комплексы на стыке морфем в результате выпадения инлаутных согласных. Они встречаются с большей частотностью, и обычно выступают на стыке морфем. Иногда встречаются и в пределах одной морфемы. В обоих случаях их структура одинакова: первым компонентом является сонорный, а вторым – шумный; 3) многочисленные комплексы согласных в глагольных основах (корень + -ес: белчІ- + -ес «читать») являются достоянием гуладтынского и других говоров сирхинского диалекта; 4) в гуладтынском говоре представлены следующие внутридиалектные звуковые переходы (чередования): к /г, к/гг, к/кк, кк/к, кк/чч, къ/хъ, цц/ц, тт/т и др.; 5) в гуладтынском говоре наличествуют геминированные согласные, а также напряженные смычные, долгие спиранты и сонанты. Среди глухих аффрикат и спирантов имеются следующие пары слабых и сильных фонем: ц – цц, ч – чч, с – сс, ш – щ, к – кк, х – хх. Среди напряженных (долгих) спирантов и сонантов можно выделить тт, лл;
В гуладтынском говоре широко представлена смыслоразличительная функция ударения. Подавляющее большинство сущ. первого и второго грамматических классов имеет ударение на последнем слоге. А у сущ. третьего грамматического класса место ударения определяется в зависимости от открытости или закрытости конечного слога в слове. Если конечный слог в слове открытый, то ударение в таком слове падает на первый слог
В гуладтынском говоре сирхинского диалекта выявляются значительные отличия в области морфологии: при образовании разных грамматических форм, а также категорий знаменательных частей речи: 1) в основах знаменательных частей речи в гуладтынском говоре встречаются неизменяемые по грамматическим классам элементы, восходящие исторически к классным экспонентам; 125 2) в гуладтынском говоре категория числа выражается противопоставлением форм единственного и множественного числа: вава «цветок» – вавне «цветы», някъ «рука» – нукъбе «руки», мика «ноготь, коготь» – микуппе «когти, ногти». Основным средством выражения числа в говоре являются суффиксы (-аби, -заби, -ар, - ти, ал, - бе, -зал, -дул (-дил), ул (-ил), -и, -би), которые можно подразделить на продуктивные и непродуктивные; 3) падежное словоизменение в гуладтынском говоре так же, как в литературном, строится по принципу «двух основ»: прямая – основа именительного падежа и косвенная основа, от которой образуются остальные формы падежей; 4) среди основных типов по морфологическому составу выделяется три типа гуладтынских существительных: а) слова с непроизводной основой (гани «зима», хъве «клятва» и т.д.); б) слова с производной основой(жагь+дихь «молодость», уцци+дихь «братство» и т.д.); в) сложные слова (сус + кьакьари «горло», кказза + някъ «локоть», хвала + атта «дедушка»); 5) имена прилагательные в гуладтынском говоре, как и в литературном языке, оформляются при помощи аффиксов а) -си (хуласи «большой»); б) -ил(урккавил «средний»); в) -а (цІуба «белый»); г) -ла (геттала «сосновый»); -ал (саккал «новый»); 6) количественные числительные два или пять в говоре, в отличие от лит. языка, оформляются посредством аффикса -ал (кIивал «два», хьуйал «пять»). Собирательные числительные образуются с помощью -ла (в лит. -ра), напр.: кIвилла (лит. кIелра) «двое»;