Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Теория «второстепенных сигналов слушающего» в мировом языкознании 11
Раздел 1. «Второстепенные сигналы слушающего» в американской и западно-европейской теории языковедения 11
1.1. Теоретические основы «сигналов второстепенного канала информации», «второстепенных сигналов слушающего» (Back Channels) 11
1.2. «Реакциислушающего» (ListenerResponses) —термин, альтернативный «второстепенным сигналам слушающего» 14
1.3. Роль «продолжателей» (Continuers) в устном диалоге —один из аспектов «второстепенных сигналов слушающего» 16
1.4. Невербальная сторона поведения слушающего — «регуляторы» (Regulators) 17
РАЗДЕЛ 2. «Второстепенные сигналы слушающего» в работах отечественных исследователей 18
2.1. Представление о «релятивах» 18
2.2. Современные концепции «релятивов» в отечественном языкознании 21
2.3. Общность определений «слов-предложений» и «релятивов» 23
2.4. «Междометия» - «второстепенные сигналы слушающего» 24
2.5. Теория контактоподдерживающих элементов в отечественном японоведении 25
РАЗДЕЛ 3. Японские исследования «второстепенных сигналов слушающего» 29
3.1. Традиционные и научные толкования термина «аидзути» в японской речи 29
3.2. Самостоятельные концепции «аидзути» в японском языкознании...
3.2.1. Концепция Ацуко Миядзи и «ответные реакции слушающего» (укэкотаэ) 35
3.2.2. Определение Сэйдзю: Сугито «высказывания в форме «аидзути» (аидзутитэки-на хацува) 36
Раздел 4. Определение «сигналов слушающего» как объекта исследования 37
Раздел 5. Универсальность явления «сигналов слушающего» 42
197
гЛава 2. Употребление «аидзути» в японском языке и их семантическая классификация 46
Раздел 1. Роль «аидзути» в японском языке 46
Раздел 2. Функции «аидзути» и нюансы их семантики 50
Раздел 3. Семантическая классификация «аидзути» 57
3.1. Вербальная составляющая «аидзути» 57
3.1.1. Междометия внимания 57
3.1.2. Эмотивно-оценочные междометия, реплики-реакции на услышанное 63
3.1.3. Уточняюще-наводящие вопросы, переспрашивания 66
3.1.4. Подсказывания 69
3.1.5. Повторы за говорящим 71
3.1.6. Лексические единицы с негативным значением 72
3.2.Невербальная составляющая «аидзути» 73
3.2.1. Движения головой : 73
3.2.3. Зрительный контакт 74
3.2.4. Улыбка, смех, мимика, жесты 77
ГЛАВА 3. Стилистические различия при употреблении «аидзути» 82
Раздел 1. Основные закономерности употребления «аидзути» в японской устной диалогической речи 82
Раздел 2. Различия по степени вежливости 87
Раздел 3. Тендерные различия 94
Раздел 4. Региональные особенности употребления «аидзути» в японии
4.1. Особенности вербальных «аидзути» в ряде японских префектур 97
4.2. Специфика невербального поведения в некоторых районах Японии 100
4.3. Личностные предпочтения при употреблении «аидзути» 101
ГЛАВА 4. Сравнительный анализ русских и японских сигналов слушающего 105
Раздел 1. Вербальные сигналы слушающего в русском и японском языках 105
Раздел 2. Невербальные сигналы слушающего в русском и японском языках 109
2.1. Движения головой 110
2.2. Зрительный контакт 112
2.3. Улыбка 117
2.4. Мимика и жесты
РАЗДЕЛ 3. Тендерные различия 121
Раздел 4. Вежливость 122
Раздел 5. Графика невербальных сигналов слушающего в печатных
Текстах 123
Глава 5. Перевод японских «аидзути» на русский язьпс 130
Раздел 1. Различия диалога и монолога на письме 132
Раздел 2. Оттенки, привносимые наличием элементов обращения к слушающему в речи говорящего 133
Раздел 3. Вербальные «аидзути» слушающего в диалогах художественных произведений 135
3.1. «Наруходо» («действительно», «и в самом деле!», «ну да!», «точно», «реально» и т.п.) 135
3.2. «Со: нэ» («да-а», «дауж...» и т.п.) 137
3.3. «Фу:н» («угу», «ага», «а-а», «м-мм»ит.п.) 138
3.4. «Ун» («угу», «ага» и т.п.) 140
3.5. «Хэ:» («ничего себе!», «ого!», «вот это да!» и т.п.) 142
3.6. Переспрашивания 143
Заключение 145
Список литературы
- «Реакциислушающего» (ListenerResponses) —термин, альтернативный «второстепенным сигналам слушающего»
- Общность определений «слов-предложений» и «релятивов»
- Определение Сэйдзю: Сугито «высказывания в форме «аидзути» (аидзутитэки-на хацува)
- Различия по степени вежливости
Введение к работе
Данная работа посвящена системе поведения слушающего, вербальной основой которого являются так называемые «контактоподдерживающие слова».
Актуальность темы
Принципы классификации и употребления «контактоподдерживающих слов» в японском языке рассматривались в работах некоторых японских языковедов. Ряд научных статей, близких по тематике к «контактоподдерживающим словам» в японском языке, принадлежит зарубежным, главным образом, американским и европейским лингвистам. Отечественное японоведение также не обошло своим вниманием вышеуказанный феномен японского языка, однако анализируемые единицы пока мало изучены, а соответствующие исследования немногочислены.
Лексика, относимая к «контактоподдерживающим словам» или, по определению большинства японских лингвистов, к группе «аидзути», может быть выделена в виде отдельного семантического класса. К данному классу принадлежат обозначения внимания слушающего или «междометия внимания» (в русском языке им могут соответствовать «а», «да», «ага» и т.п.), оценочные междометия, выражающие эмоциональное состояние слушающего реплики, уточняющие вопросы, переспрашивания, подсказывания собеседнику наиболее подходящих слов или выражений, повторы слушающего за говорящим отдельных слов или фраз, а также лексические единицы с негативным с точки зрения дальнейшего развития разговора значением.
Высокая частотность употребления анализируемых единиц в японском языке позволяет осветить характерные признаки и особенности употребления «контактоподдерживающих слов», или вербальных «аидзути».
Согласно большинству проведенных к настоящему времени исследований устное диалогическое общение в Японии практически невозможно без активного вербального участия слушающего. Более того, сами «контактоподдерживающие слова» не существуют отдельно от демонстрируемого слушающим собеседником невербального сопровождения - отсутствие невербального сопровождения «аидзути» или противоречие значений вербальных и невербальных сигналов слушающего могут полностью изменять смысл «контактоподдерживающих слов», вплоть до противоположного. При определении значения «контактоподдерживающих слов» в подобных случаях опираются именно на их невербальное сопровождение. Следовательно, при объективном исследовании необходимо опираться на комплексный подход, рассматривая «контактоподдерживающие слова» в рамках взаимосвязанной системы вербального и невербального поведения слушающего.
Данная работа представляет собой первую попытку применения комплексного вербально-невербального подхода к изучению «контактоподдерживающих слов», или «аидзути», в российском японоведении и целиком посвящена этой теме.
Цели исследования
1. Определение основных принципов употребления японских
«контактоподдерживающих слов» с учетом неизбежного влияния на них невербального
сопровождения;
2. Получение выводов, позволяющих установить наличие и причины существования
«правил» вербального поведения слушающего в японском устном диалоге;
3. Выявление характерных особенностей японских «контактоподдерживающих
слов» при сопоставлении с аналогичным явлением в русском языке.
Задачи
Выработка рабочего определения;
Ограничение объекта исследования;
3. Выявление взаимосвязи и взаимовлияния вербального и невербального
компонентов поведения слушающего;
4. Раскрытие принципов употребления вербальных и невербальных «аидзути» в
японском языке;
5. Анализ японского традиционного поведения слушающего с точки зрения
русскоязычного наблюдателя, указание предположительно трудных для понимания
носителем русского языка аспектов «аидзути».
Объектом исследования данной диссертации являются устные диалоги на современном японском языке, взятые из повседневной речевой практики японцев.
Предметом исследования являются японские «аидзути», представляющие собой комплекс вербально-невербальной активности слушающего, к вербальной составляющей которых относятся и «контактоподдерживающие слова» в японском бытовом диалоге.
Научная новизна работы может быть сформулирована следующим образом:
Впервые в отечественном языкознании «контактоподдерживающие слова» рассматриваются как комплексное явление вербально-невербальной активности слушающего.
Введение термина «сигналы слушающего», под которым подразумевается комплекс вербальных и невербальных действий слушающего собеседника, позволило полнее раскрыть тему «контактоподдерживающих слов» в японском языке и заложило основы для дальнейших исследований в данном направлении.
В рамках отечественного японоведения впервые определен свод правил
употребления «контактоподдерживающих слов» в японском устном диалоге.
4. Установлена взаимозаменяемая природа «контактоподдерживающих слов» и
невербальных компонентов поведения слушающего.
5. Выявлено обособленное положение «междометий внимания» в системе
вербальных сигналов слушающего. Их критическая масса составляет основное отличие
между устными диалогами на японском и русском языках.
6. Подтверждена гипотеза о том, что невербальное сопровождение
«контактоподдерживающих слов» является основным компонентом, определяющим
конечный смысл вербальных сигналов слушающего.
Обнаружены существенные тендерные различия в частотности употребления «контактоподдерживающих слов» русскими собеседниками, в то время, как в Японии подобных различий не наблюдается.
Обозначена важность зрительного контакта при устном общении на японском языке - он совершенно необходим в начале диалога, его конце и в ситуации поиска очередной темы для разговора.
Материалом исследования послужили диалогические тексты популярных в современной Японии телепередач и произведений японской литературы. Для установления значения ряда лексических единиц привлекались данные специализированных толковых словарей (например, «Кокуго дзитэн» (Словарь родного языка, около 250 тыс. слов) [Электронный ресурс] / Кокуго, дайдзирин дайнихан оёби дэйри: синго дзитэн пурасу арифа, яку ниман го. - Режим доступа : ; «Гогэн ккрай дзитэн» (Этимологический словарь японского языка, в настоящее время содержит около 2 400 слов) [Электронный ресурс]. - Режим доступа : ).
Кроме того, нами проводились опросы информантов-носителей японского и русского языков. Опросы проходили на добровольной основе в форме свободного общения. Для сбора информации по японскому языку привлекались студенты Софийского университета г.Токио, Токийского университета, Международного христианского университета г.Токио, а также сотрудники японских корпораций, всего 58 человек. Русскоязычные респонденты были представлены студентами МГИМО (У) МИД России, сотрудниками средних и крупных предприятий в г.Москва, всего 51 человек. В обоих опросах были представлены основные возрастные группы - от учащейся молодежи до людей предпенсионного возраста.
Методологическая и теоретическая база исследования
При анализе семантического класса «аидзути» в целом мы разделяем точку зрения ряда японских лингвистов, но с учетом определенных поправок. В связи с этим большее внимание в нашей работе уделено результатам научной деятельности японских и американо-европейских лингвистов (В. Ингве, П. Экман, У. В. Фризен, Э. Т. Холл, А. Миядзи, Н. Мидзутани, Ё. Мацуда, М. Кубота, С. Сэйдзю, О. Б. Сиротинина).
Использовались анкетирование и комплексная методика, объединяющая приемы непосредственного наблюдения, аналитического описания языковых фактов, компьютерные технологии. Основному методу подчинены общелингвистические методы и приемы, такие как анализ и синтез, дедукция и индукция, классификация.
Для проведения объективного анализа использовались методы комплексного описания вербального и сопутствующего ему невербального поведения слушающего, методы сопоставления функционирования лексических единиц «аидзути» и их обязательного невербального сопровождения, задействовались приемы методики межъязыкового сравнения японских «аидзути» и аналогичного явления в русской устной
диалогической речи.
Теоретическая значимость работы
Проведенное нами аналитическое исследование «контактоподдерживающих слов» как проявление вербальной активности именно слушающего (а не говорящего), и находящейся в непосредственной взаимосвязи с его невербальным поведением, способствует более глубокому пониманию дискурса в целом. Выявление достаточно четкого механизма управления разговором со стороны слушающего и его вербально-невербального инструментария в японском языке позволяет заложить фундамент для дальнейших сравнительных межъязыковых исследований «контактоподдерживающих слов», а также диалогического общения на японском языке.
Практическая ценность работы
Диссертация может представлять интерес для российских студентов, изучающих японский язык, - в ней затронут актуальный вопрос трактовки и правильного построения устного диалога на современном японском языке. Российские преподаватели японского языка могут воспользоваться собранными нами материалами для ведения уроков по приобретению базовых навыков ведения диалога с японцами.
С другой стороны, японские студенты и преподаватели могут использовать результаты сопоставления японских «аидзути» с вербальным поведением русскоязычного слушателя.
Работа может быть полезна и более широкой аудитории, интересующейся аспектами межкультурной коммуникации представителей российской и японской традиций общения.
Апробация работы
Ряд актуальных аспектов работы был сформулирован в форме докладов и
представлен на обсуждение в рамках следующих научных мероприятий:
«Пятый межвузовский семинар по лингвострановедению. Языки в аспекте лингвострановедения». Московский государственный институт международных отношений - МГИМО (У) МИД России, 2008;
Научно-практическая конференция «Японский язык: перспективы научного исследования». Санкт-Петербург, 2009;
Научно-практическая студенческая конференция «Молодые голоса востоковедения». Санкт-Петербург, 2009;
Конференция «Ломоносов-2009». Секция «Востоковедение и африканистика». Подсекция «Лингвистика». Москва, 2009;
Конференция «Ломоносов-2010». Секция «Востоковедение и африканистика». Подсекция «Лингвистика». Москва, 2010.
По теме диссертации опубликовано 8 статей.
Структура работы
Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения, списков литературы и источников, а также двух приложений. Объем диссертации (включая приложения) - 199 страниц машинописного текста. Библиография включает 193 наименований работ (в том числе 39 источников) по исследуемой проблематике на русском, английском и японском языках.
«Реакциислушающего» (ListenerResponses) —термин, альтернативный «второстепенным сигналам слушающего»
Американские психологи П. Экман и У. В. Фризен при характеристике. невербального поведения человека упоминают «regulators» (с англ. -регуляторы). Под ними подразумеваются сигналы, регулирующие развитие беседы. Они побуждают говорящего продолжить разговор, свидетельствуют о просьбе слушающего повторить что-либо, уточнить, поторопиться с изложением своих мыслей.
К регуляторам авторы относят кивки головой, движения глазных век, перемещение взгляда, движения рук слушающего. Примечательно то, что в данную категорию были включены и действия говорящего по привлечению внимания слушающего, знаки говорящего «подождать», обращенные к слушающему.
Примечательно то, что, по мнению ученых, регуляторы употребляются практически бессознательно и, следовательно, их очень сложно контролировать. Тем не менее, люди, профессия которых имеет непосредственное отношение к искусству слушать и говорить (дикторы радио и телевидения, актеры, парикмахеры, работники сферы обслуживания), постепенно приобретают навык осознанного использования регуляторов в своей речи.9
Поскольку невербальная составляющая поведения слушающего недостаточно освещена в работах других исследователей, в том числе и В. Ингве, работа П. Экмана и У. В. Фризена может оказать ощутимую помощь при разработке темы невербальных сигналов слушающего.
Для нашего исследования также важно то, что указанные выше языковеды предполагают наличие регулятивной функции у невербального поведения слушающего. Однако, как представляется, необходимо провести границу между единицами, относящимися исключительно к поведению слушающего, с одной стороны, и говорящего — с другой.
Определение «релятивов», приводимое в работах российских ученых, приобретает особое значение для характеристики единиц японского языка, которые исследуются в нашей работе, а также для сравнения японских «контактоподдерживающих слов» и аналогичной им категории в русском языке.
Термин «релятивы» был введен Г. В. Валимовой.1 Он был предложен ею в связи с характеристикой модальных типов предложений.
По концепции Г. В. Валимовой, предложения, реально соотносимые по своему содержанию с настоящим, прошедшим или будущим, являются «индикативными». При содержании же, отражающем субъективное желание или требование по отношению к объективной действительности, речь идет о «релятивных» предложениях. В индикативных предложениях используется изъявительное наклонение, а в релятивных — сослагательное или повелительное.
В то время, как Г. В. Валимова использует термин «релятив» по отношению к определенным видам предложений в сослагательном или повелительном наклонении, О. Б. Сиротинина рассматривает «релятивы» в качестве субъективной реакции участников коммуникативного акта, что подразумевает их более широкий состав с точки зрения грамматического выражения. По концепции О. Б. Сиротининой, «релятив» «содержит только реакцию на высказывание {да, нет, конечно, еще бы, еще чего! и т.д.) или ситуацию (ну и ну! ух ты! спасибо, здравствуйте, привет, до свидания и т.д.)».11 Она видит в «релятивах» неотъемлемую составляющую разговорной речи и относит их к самой распространенной части группы «непредикативных коммуникативных единиц».
«Релятивы» и лексически тождественные им члены предложения всегда различаются интонационно. В целом их отличает богатство лексического выражения, смысловой нагрузки, эмоциональной выразительности. Одна часть «релятивов» — нейтральные, общеязыковые выражения, а другая — исключительно разговорные.
Е. А. Земская, так же как и О. Б. Сиротинина, выделяет «особый класс слов — релятивы», «употребляемые в речи с общим значением реакции на слова собеседника или ситуацию».
Конкретизируя их состав, она относит к ним слова, выражающие согласие/несогласие, слова, выражающие оценки разного рода и слова, выражающие побуждение, формулы приветствия и прощания.15 При такой трактовке «релятивов» они могут быть разделены на незнаменательные слова, омонимичные частицам, фразеологизмы, формы именного, местоименного, наречного, глагольного происхождения и др. 6
Специфика «релятивов» по этой концепции проявляется в том, что они представляют собой неизменяемые и нечленимые конструкции и не имеют аналогов среди склоняемых и спрягаемых слов — их единственным оформителем является интонация, их невозможно расчленить на тему и рему.
Еще одной отличительной особенностью «релятивов» в разговорной речи является присоединение к ним частиц, в первую очередь, таких как, да пну.
Исходя из вышесказанного, можно сделать вывод, что в российской лингвистической науке под «релятивами» подразумеваются слова-реакции на речь собеседника, а также этикетные формулы лексического поведения коммуникантов. Релятивы употребляются и слушающим, и говорящим. В зависимости от своего лексического наполнения они относятся к нейтральной или разговорной речи.
Несмотря на то, что Г. В. Валимова и О. Б. Сиротинина весьма подробно описывают специфику речевого поведения собеседников, концепция «релятивов» не включает в себя разграничение по ролевому принципу «слушающий-говорящий» — «релятивы» входят в «инструментарий» общения как говорящего, так и слушающего. Кроме того, сомнительным представляется отнесение к речевой деятельности слушающего ответов на вопросы, употребление формул приветствия и прощания.
Общность определений «слов-предложений» и «релятивов»
П. Затравский отмечает случаи употребления «знаков выражения внимания» и говорящим по ходу своего высказывания, например: «А, со: йу но ва бэцу ни, у_н. Камаванай то омоу» (А это-то, все равно, да. Думаю, что можно / или «не имеет значения»).
Мнение Ё. Мацуды о возможности «сё:кёкутэки-на аидзути-но сиё:» (негативного использования «аидзути») совпадает с утверждением П. Затравского о том, что сигналы слушающего могут использоваться для демонстрации желания заверпшть разговор. Ё. Мацуда имеет в виду сознательное неупотребление «аидзути» слушающим вопреки ожиданиям со стороны говорящего, или же употребление им «аидзути» в виде частых повторений одних и тех же лексических единиц, например «хай, хай, хай» (да, да, да), что однозначно растолковывается говорящим- как стремление партнера завершить беседу и часто вызывает у него негативные эмоции.67
В качестве основных функций «укэкотаэ» (ответных реакций слушающего) Ацуко Миядзи выделяет передачу желания слушающего сменить тему разговора. При этом, по замечанию А. Миядзи, за слушающим закрепляется лидирующая роль в определении дальнейшего хода дискуссии.
О наличии у «аидзути» ярко выраженной регулятивной функции свидетельствует и исследование, проведенное группой японских лингвистов Руйко Охама, Миюки Ямадзаки и Рёта Нагата.
Критикуя некоторых из своих коллег за подход к проблеме определения функций «аидзути» с позиций теории о пассивной роли слушающего (например, Т. Танака 1991 г., А. Одзаки 1993 г., Н. Мидзутани 1983 г., С. Хоригути 1991 г., К. Мэйнард 1993 г., X. Ито 1993 г.), указанные исследователи наглядно доказали, что слушающий в японском устном диалоге не является исполнителем пассивной коммуникативной роли, а представляет собой, наряду с говорящим, активного создателя ткани диалога.
Материалом для исследования послужили диалоги на тему расспроса о дороге, услышанные на улицах города. Авторы отмечают, что объяснение дороги является типовой ситуацией. Следовательно, для слушающего это частично предсказуемая среда. Она предполагает следующую схему: 1) ситуация, предшествующая объяснению дороги, 2) объяснение (начало, основная часть, последняя стадия), 3) завершение разговора.
Прежде всего была выделена среда, способствующая появлению у слушающего «аидзути» («аидзути о ю:хацу-суру канкё:»), под которой авторы подразумевают не грамматические формы, используемые говорящим, в противоположность, например, К. Мэйнард, а смысловое содержание его речи.
По результатам исследований, 88,7% ответов-реакций слушателя на услышанное составили вербальные единицы собственно «аидзути» (или по предложенной нами терминологии «междометия внимания»). Больше всего их появилось в ситуациях, предшествующих объяснению дороги, на последней стадии объяснений и при завершении разговора.
Исследователи дают следующие пояснения полученным данным.
Ситуация, предшествующая объяснению дороги, характеризуется низким уровнем информативности в плане понимания «как добраться до нужного места» и высокой степенью непредсказуемости для слушающего. Большое количество «аидзути» на этом отрезке диалога выражает беспокойство или даже недовольство слушающего, его усилия направить разговор в «нужное» ему русло.
Началу и основной части объяснений, напротив, свойственна высокая степень предсказуемости, поскольку говорящий, как правило, следует определенному шаблону. Таким образом, слушающий адекватно воспринимает сказанное и в соответствии с этим употребляет не так много «аидзути».
Последняя стадия объяснений и завершение разговора — очень, деликатный момент для обоих собеседников. Каждый старается уловить настроение партнера, в соответствии с которым выбирается наиболее подходящее время для окончания коммуникации. Следовательно, появляющиеся на данной стадии разговора «аидзути» выражают активные действия слушающего, цель которых — выверение времени завершения разговора.69
Нам представляются чрезвычайно важными результаты приведенного исследования, опровергающие точку зрения о том, что «аидзути» представляют собой демонстрацию исключительно пассивной роли слушателя, поскольку мы тоже придерживаемся представления о том, что основной функцией «аидзути» в японском языке является регулятивная функция — управление диалогом со стороны слушающего.
Если бы теория о «пассивности» была верна, то «аидзути» присутствовали бы только на отрезке разговора об объяснении дороги, где содержится максимум полезной информации для слушающего. Однако они появляются именно в тех фрагментах, где содержится минимум полезной информации. Очевидно, «аидзути» не являются простым выражением пассивной роли слушающего: «слышу», «понимаю услышанное», а, напротив, «аидзути» выполняют регулятивную функцию при осуществлении коммуникации.
Исходя из наличия у сигналов слушающего регулятивной функции можно предположить, что слушающий обладает относительной свободой выбора при употреблении «аидзути» — он свободен в выборе своей ответной реакции, которая не всегда совпадает с ожиданиями говорящего.
Однако в то же время следует не забывать о том, что «аидзути» практически употребляются по требованию говорящего и в типовой ситуации являются неосознанным действием.
Следовательно, их нельзя рассматривать в качестве полностью свободного действия, которое слушающий совершает исключительно по собственному желанию. Напротив, не употреблять «аидзути» по ходу разговора практически невозможно — для этого потребуется приложить немалые усилия или же продемонстрировать определенные навыки.
Дистанционная коммуникация в Японии (например, по телефону) также невозможна без «аидзути». Вербальные «аидзути» в телефонном разговоре для японца особенно важны, поскольку невербальный канал общения полностью отсутствует.
В Японии употребление «аидзути» требуется и в стеснительных для собеседников ситуациях, когда, например, высказывается просьба помочь с чем-либо. Если просящий не предоставляет возможность слушающему по ходу своего монолога произносить «аидзути», то японцу начинает казаться, что на него оказывают давление, появляется излишняя напряженность.
Таким образом, правильное и своевременное употребление «аидзути» - это не только обязательное условие устной коммуникации в Японии, но и показатель воспитанности, социальной адаптированности современного человека в японском обществе.
Определение Сэйдзю: Сугито «высказывания в форме «аидзути» (аидзутитэки-на хацува)
В японском устном диалогическом общении одним из обязательных условий построения успешной коммуникации является поддержание зрительного контакта.
Недаром в японском существуют такие поговорки: 1) «Мэ ва кути ходо ни моно о йу» (Глаза говорят столько же, сколько и уста); 2) «Мэ ва кокоро но кагами/мадо» (Глаза — зеркало / окно души).
При этом существует определенная специфика использования японцами зрительного канала передачи информации, что, возможно, подтолкнуло ряд исследователей к выводу о том, что японцы предпочитают избегать взгляды в глаза собеседника в ходе устного диалога (см., напр., А. И. Раздорский ).
Однако согласно нашим наблюдениям и результатам опросов носителей японского языка, зрительный контакт, выражающийся в прямом взгляде в глаза партнера по разговору, совершенно необходим на следующих этапах диалога в японском обществе: беседа только начинается и участники коммуникативного акта знакомятся, ищут тему для разговора; намечается смена обсуждаемой тематики; собеседники пытаются перейти к завершению разговора.
На основании наших наблюдений можно предположить, что прямой взгляд слушающего в глаза говорящему выражает взволнованность в таких щепетильных ситуациях, как начало и завершение разговора, переход от одной тематики к другой, и позволяет собеседникам согласовать свои действия, избежать этикетные и психологические «неловкости».
На других стадиях беседы слушающие японцы стараются направлять взгляд в область лба, носа или подбородка участника коммуникативного акта. Отведение взгляда в сторону от собеседника рассматривается в качестве вежливой предупредительности, призванной смягчить атмосферу общения.
В то же время, собеседник в роли говорящего стремится поддерживать более интенсивный зрительный контакт со слушающим во время передачи новой для него информации.
Общение в кругу родственников и приравниваемых к ним близких друзей предполагает определенные изменения в поведении слушающего. Происходит смещение акцента с вербального компонента «аидзути» слушающего в сторону невербального, а именно зрительного контакта. Более того, употребление вербальных сигналов слушающего может полностью прекращаться.
Тем не менее, пристальный взгляд в глаза собеседника расценивается как представителей противоположных полов такой взгляд может трактоваться как недвусмысленное кокетство (желание обратить на себя внимание).
Для некоторых носителей японского языка характерна манера закрывать глаза во время слушания собеседника. Этот жест демонстрирует попытку максимально сосредоточиться, сконцентрироваться на словах партнера, отстранившись от отвлекающих зрительных моментов окружающей обстановки.
Как на японскую традиционную культуру в целом, так и на принципы устного диалогического общения в Японии наиболее сильное влияние оказывает американская культура.
Например, в период послевоенного экономического бума поступающим на работу молодым людям в ходе собеседования с работодателем рекомендовалось меньше смотреть в глаза собеседнику. Наиболее «приличным» поведением считалось удерживать взгляд на уровне галстучного узла собеседника, не выше — не ниже.
Влияние традиций, прежде всего, американской корпоративной этики привело к тому, что в последнее время в Японии при приеме на работу чаще встречаются наставления в духе американского стиля невербального поведения. Все более возобладает точка зрения о том, что продолжительный прямой взгляд в глаза произведет благоприятное впечатление на работодателя.
Тем не менее, новая традиция зрительного контакта характерна, в основном, только для жителей японских мегаполисов. Японское население старшей возрастной группы, а также семьи, проживающие «в глубинке», продолжают придерживаться традиционной манеры использования слушающим зрительного канала общения.
Из всего вышеизложенного с большой долей уверенности можно заключить, что взгляд в глаза, как невербальный сигнал слушающего, непременно сопровождает всю гамму вербальных сигналов слушающего на этапе начала беседы, при смене темы разговора, а также при завершении общения. Совершенно очевидно, что «контактоподдерживающие слова», будучи использованными на приведенных отрезках диалога без невербальных «аидзути», выраженных вглядом, утрачивают свое буквальное значение и приобретают отрицательный смысл. Это необходимо помнить даже тем иностранцам, которые в достаточной мере владеют лексикой и грамматикой японского языка — небрежное отношение к взгляду, как к инструменту общения слушающего, может свести на нет их умелые навыки употребления вербальных «аидзути» или «контактоподдерживающих слов».
Особую важность взгляда слушающего, как невербального сигнала слушающего, подчеркивает и тот факт, что в тесном кругу близких людей он может заменять собой большинство «вербальных сигналов слушающего» или его «контактоподдерживающих слов». Полагаем возможным предположить, что, чем большее количество вербальных «аидзути» заменяется взглядом, тем более доверительные и даже родственные отношения существуют между собеседниками.
Различия по степени вежливости
Для большинства русских, взгляд слушающего должен сосредоточиваться на глазах и лице говорящего, при этом не «замирать» на какой-то отдельной детали, а слегка блуждать по лицу, от глаза к глазу. Отведение взгляда в сторону — однозначно негативное явление.
Мы упоминали о неверности стереотипа, согласно которому японцы-слушатели якобы старательно избегают смотреть в глаза говорящему (см. Глава 2. Раздел 3. 3.2.3. Зрительный контакт). Тем не менее, нельзя отрицать тот факт, что данное стереотипное представление о поведении японских собеседников отражает впечатление русских (американцев, европейцев и т.н.) от общения с японцами. В этой связи хотелось бы прояснить отношение русских к слушающим, со стороны которых они испытывают недостаток зрительного контакта (на основе данных нашего опроса русскоязычных респондентов).
Абсолютное большинство русских оценивает такое поведение со знаком «минус»: слушающему неинтересно, он что-то скрывает, не верит, устал слушать, проявляет неуважение к говорящему, ему неприятно общаться или он испытывает чувство глубокого стыда. Такой собеседник, по мнению русского человека, может быть робким, не уверенным в себе, закомплексованным, стеснительным. Столкнувшись с подобным поведением слушающего, некоторые люди могут даже всерьез задуматься, а стоит ли с таким собеседником продолжать общение или лучше прекратить его в самой начальной стадии разговора.
Как показывает практика, только немногие русские, имеющие богатый опыт общения с иностранцами, попытаются оправдать подобную «невежливость» со стороны слушающего отличающимися от русских традициями культурного общения. В целом же, людям присущ «культурный эгоцентризм», при. котором свой культурный опыт признается единственно правильным и соответствующим «общепринятым» нормам общественного поведения.
Что касается японцев, то как указывалось ранее (см. Глава 2. Раздел 3. 3.2.3. Зрительный контакт), для них важно поддержание активного зрительного контакта в начале беседы, при. смене темы разговора и при завершении общения. В центральной же части рассказа говорящего интенсивность взглядов слушающего, устремленных на говорящего, невысокая по сравнению с русской культурой. В то же время она и не «нулевая», как может показаться на первый взгляд.
С другой стороны, русская манера смотреть на говорящего воспринимается японцами как тяжелый, пристальный взгляд без слов, что само по себе заключает в себе для японца негативный смысл. Можно предвидеть, что под таким взглядом большинство японцев испытывает негативные эмоции: чувствуется психологическое давление, злобный настрой партнера, нежелание общаться. В такой ситуации естественным образом создается напряжение со стороны говорящего, он начинает волноваться, в качестве защитной реакции «закрывается в себе», перестает быть откровенным.
Если же с японцем общается русская девушка, то стандартное для нее в России невербальное поведение в Японии будет истолковано неожиданным образом: японский мужчина будет полагать, что он ей нравится. И если
девушка в действительности не испытывает к нему симпатию, то двусмысленностей не избежать.
По нашему мнению, русским собеседникам взгляд в лицо говорящего со стороны слушающего необходим потому, что «запросы говорящего» об «аидзути» передаются в болыпинстве своем через зрительный канал общения. Основным видом «запроса» со стороны говорящего является следующая цепочка сигналов: прямой взгляд в глаза слушающему; затем - кивок или же кивки головой, причем последний явно акцентируется; вслед за этим может следовать пауза; чем длительнее эта пауза, на всем своем протяжении сопровождающаяся пристальным взглядом говорящего в лицо слушающего, тем более настойчивым кажется требование говорящего о сигнале слушающего.
Интересно, что кивки говорящего также попадают на ударные слоги интонационно акцентированных слов. Чем непрерывнее взгляд говорящего на слушающего в целом, тем активнее слушающий посылает говорящему вербальные сигналы. При этом на большинство «запросов» говорящего сигналы слушающего не посылаются, однако зрительный контакт со стороны слушающего остается непрерывным. Вербальная же часть «запросов» говорящего обычно следует непосредственно за вышеуказанным невербальным комплексом.
В противоположность русским, у японцев функция передачи «запросов говорящего» в большей степени возложена на вербальные средства: эллипсис и ряд специальных заключительных частиц.
Конечно же, русской устной разговорной речи так же свойственен эллипсис, однако на него практически не возлагается функция передачи «запросов говорящего» о сигналах слушающего.
В дополнение к сказанному, хотелось бы обратить внимание на некоторые моменты, касающиеся зрительного контакта участников коммуникативного акта.
Среди русских слушающих нередко наблюдается жест «закрывание глаз» в утвердительном значении «я вас понял», «понимаю, о чем идет речь», «принципиально согласен» одновременно с появлением междометий внимания. Японцам этот жест знаком и истолковывают они его правильно, однако избегают употреблять, поскольку для них он выглядит неестественно «преувеличенным». Следовательно, пользующиеся этим жестом, русские выглядят в глазах японцев театрально и неестественно.
Многие русские, побывав на японских собраниях, симпозиумах, лекциях, да и просто переговорах, проводимых в небольшом составе, выходят оттуда раздраженно-удивленными. Дело в том, что по ходу дискуссии многие японцы надолго закрывают глаза. И не только те переговорщики или слушатели, которые сидят на задних рядах, а иногда и «первые скрипки» демонстративно (с точки зрения русского человека) замирают с плотно сомкнутыми веками и безмятежным выражением лица. Но они не спят, как многим может показаться, — японцы пытаются абстрагироваться от визуального компонента общения и всецело сосредоточиться на его вербальной составляющей для наиболее продуктивного усвоения передаваемой информации. И если для русских такое поведение выглядит вызывающе оскорбительно, то для японцев — напротив, подчеркивается желание слушающего вникнуть в суть разговора.