Содержание к диссертации
Введение
1 глава. Особенности возрождения языка ивритской литературы (конец XVIII - начало XX в.) 23
1. Иврит литературных произведений Хаскалы (конец XVIII - конец XIX в.) 23
2. Язык ивритской прозы конца XIX - начала XX в. 28
3. Вклад писателей в возрождение и развитие иврита литературы : 32
а) нововведения Ш.Й. Агнона 33
б) Х.Н. Бялик: обновление лексики иврита 39
в) А. Шленский: художественный перевод как средство апробации новой лексики 48
Заключение к главе 1 60
2 глава. Лексико-фразеологичсские характеристики иврита прозы «Поколения ПАЛМАХ» (40-50-е гг. XX в.) 62
1. Социолингвистический феномен языка литературы «Поколения ПАЛМАХ» 62
2. Нормативный иврит как основа произведений Хаима Гури 76
3. Язык юмористической прозы и жанра политической сатиры 90
4. Новые формы в израильской литературе: иврит прозы Ицхака Орена 107 Заключение к главе 2 116
3 глава. Становление и вариативность иврита литературы в 60-80 гг. XX в . 119
1. Тенденции развития языка израильской литературы в 60 - 80-е гг. XX в. 119
2. Биньямин Таммуз: приверженность к нормативному ивриту 127
3. Феномен «бедного иврита» Амоса Кейнана и его влияние на язык израильской литературы в новейшее время 136
4. Особенности иврита прозы Ицхака Бен-Нера 147
Заключение к главе 3 175
Заключение 178
Приложения 188
Список источников и используемой литературы
- Иврит литературных произведений Хаскалы (конец XVIII - конец XIX в.)
- Вклад писателей в возрождение и развитие иврита литературы
- Социолингвистический феномен языка литературы «Поколения ПАЛМАХ»
- Тенденции развития языка израильской литературы в 60 - 80-е гг. XX в.
Введение к работе
Актуальность исследования. Интерес к ивриту, возросший в России в конце 80-х годов прошлого века в силу, прежде всего, изменения социально-политической обстановки и восстановления дипломатических отношений между бывшим СССР и Государством Израиль, сейчас распространяется практически на все сферы функционирования этого языка. Одной из наиболее обширных и актуальных среди них является художественная литература.
В отечественной гебраистике отсутствуют научные труды, посвященные разностороннему глубокому лингвистическому анализу иврита художественной прозы в диахроническом аспекте. В зарубежной науке данная тема также нуждается в дополнительном исследовании и систематизировании для предоставления целостной картины состояния иврита израильской прозы.
Лингвистическое исследование израильской литературы позволяет проследить и проанализировать процессы и тенденции, происходящие не только в языке в рамках произведений, но и в иврите вообще, поскольку художественная проза чутко реагирует и на изменения в языке и фиксирует тенденции в смене культурных и ЯЗЫКОВЫХ приоритетов. В последнее время, в частности, в израильских научных кругах обсуждается проблема упрощения иврита на всех уровнях, порой даже его «обеднения», что находит прямое отражение в прозе. Некоторые ошибки и неточности, характерные для разговорного языка, воспринимаются сейчас как вариант или даже как новая норма.
Не только молодые, но и маститые израильские авторы используют в своих произведениях язык повседневного общения, наполненный просторечиями, вульгаризмами, иноязычными заимствованиями, а также пейоративной и инвективной лексикой. Иногда это делается намеренно, для реального, живого отображения речи персонажей, тогда как авторское повествование ведется на «чистом» литературном иврите. С другой стороны, использование разговорного языка в качестве базы может являться естественным для отдельных писателей, что в ряде случаев нисколько не умаляет художественной ценности подобных произведений, напротив, интерес и легкость восприятия читательской аудиторией повышаются. В связи с этим проблема приобретения разговорным ивритом статуса литературного, т.е. пересмотра критериев языковой нормы, становится все более и более насущной.
Израильская литература является одной из важных академических дисциплин с точки зрения изучения иврита. В этой связи задачей преподавателя является обучение будущих гебраистов, как лингвистов, так и литературоведов, умению адекватно понимать и анализировать язык разнообразных по форме произведений.
Объектом исследования в диссертации является язык ивритской прозы в XX в.
Материалом исследования служат произведения 25 писателей, которые являются ведущими представителями литературы на иврите, а именно:
- в 1-й главе, хронологически охватывающей период с конца XIX в. по конец 30-х гг. XX в., рассматриваются особенности языка A. Many и М. Мойхер Сфорима как основателей новой литературы на иврите, а также Й.Х. Бреннера, Г. Шофмана, Й.Д. Берковича, Х.Н. Бялика, Ш.Й. Агнона и А. Шленского, сыгравших большую роль в развитии и пополнении лексико-фразеологического корпуса иврита;
- во 2-й главе, в которой рассматривается период 40-50-х гг. XX в., анализируются особенности иврита произведений прозаика и поэта X. Гури, писателей юмористического и сатирического направлений в израильской прозе Э. Кишона, А. Кейнана, Д. Бен-Амоца, а также представителя постмодернизма И, Орена;
- в 3-й главе, охватывающей произведения второй половины XX в., исследуется язык прозы Б. Таммуза (литературный иврит), И. Бен-Нера (разговорный иврит) и А. Кейнана («бедный иврит»).
В обзорных пунктах глав 2 и 3 представлена общая картина состояния языка прозы в рассматриваемые периоды с использованием конкретных примеров из произведений М. Шамира, С. Изхара, Е. Амихая, А. Мегеда, М. Табиба, И. Хендель, А.Б. Ехошуа, М. Тальми, А. Оза, П. Саде.
На примере произведений разных лет X. Гури, А. Кейнана и И. Бен-Нера представлена динамика иврита их творчества.
С помощью примеров из произведений указанных авторов можно выявить, проанализировать и систематизировать типичные особенности эволюции и функционирования иврита художественной литературы в XX в., а также проследить тенденции его развития.
Подбор произведений осуществлялся по следующим основным критериям: использование литературного иврита; присутствие ивритской лексики и фразеологии более ранних исторических эпох; возможность или невозможность отделения речи рассказчика от речи персонажей; соответствие формы и содержания; присутствие в тексте характерных грамматических, лексических и синтаксических неточностей и ошибок; эмотивность языка (благодаря образным авторским оборотам, неологизмам) или, наоборот, сознательная стилевая и экспрессивная редукция; использование «бедного иврита»; присутствие иностранных заимствований и их распределение в тексте; сленга (как собственно ивритского, так и иноязычного); элементов «иврита улицы»; пейоративной и инвективной лексики.
Целью данной работы является анализ языка ивритской прозаической литературы в диахроническом аспекте, то есть, исследование этапов его развития, выявление и систематизация особенностей лексики и фразеологии, основных речевых и повествовательных стилей, а также тенденций динамики языка литературы в современных условиях.
В связи с вышеозначенной целью в диссертации решаются следующие задачи:
1. освещаются предпосылки и этапы возрождения иврита как языка межличностного общения и его бытования в литературных произведениях для выявления целостной картины развития иврита прозы;
2. исследуются основные способы изменения и пополнения лексико-фразеологического корпуса иврита художественной прозы;
3. анализируется язык произведений ряда авторов, что позволяет существенно расширить и уточнить представление о состоянии языка новой ивритской прозы в XX в;
4. прослеживается внедрение разговорного иврита в произведения израильских писателей;
5. исследуется проникновение и особенности сленгового компонента в иврите прозы;
6. анализируется динамика соотношения литературного и разговорного иврита в прозе;
7. рассматривается процесс проникновения иноязычных заимствований в иврит прозы, а также их место и роль в произведениях;
8. анализируется динамика иврита произведений разных лет отдельных писателей;
9. делается попытка проследить тенденции развития иврита прозы в Израиле в XXI в.
На защиту выдвигаются следующие тезисы:
1. Расширяется и конкретизируется положение о том, что развитию иврита
художественной литературы конца XIX в. по 30-е гг. XX в. способствовала деятельность
литераторов. Базой произведений этого периода являлся литературный высокий иврит.
Элементы разговорного языка использовались чаще всего в диалогах для адекватной
передачи речи персонажей. Заимствования представлены, в основном, элементами
русского языка и идиша.
2. В 40-50-е гг. XX в. в прозе продолжает доминировать литературный иврит,
однако порой в связи с явным несоответствием формы и содержания произведений,
намечается тенденция к использованию разговорной лексики со всеми ее составляющими:
просторечия, вульгаризмы, слова-паразиты, а также элементы сленга. Среди
заимствований преобладают арабизмы; начинается активное проникновение англицизмов. 3. 60-80-е гг. XX в. можно охарактеризовать как период окончательного
становления языка художественной прозы с точки зрения его вариативности.
Литературный иврит перестает занимать главенствующую позицию, в противоположность
«новому ивриту». Активно используется разговорный иврит, «иврит улицы», «бедный»
иврит. Среди заимствований первое место занимают англицизмы и арабизмы.
4. Упрощение иврита литературы на всех уровнях в период 60-80-е гг. XX в., в частности, под влиянием СМИ, развития высоких технологий, а также общемировых социальных и политических процессов, оказало и продолжает оказывать большое влияние на развитие языка художественных произведений, что может привести к реформированию языковых и литературных норм.
5. Язык ивритской прозы (несмотря на уникальность случая возрождения иврита) претерпевал на протяжении истории своего развития те же изменения, происходившие в мировой литературе в связи со сменой направлений, жанров, стилей, иноязычным влиянием, сменой культурных и лингвистических ориентиров.
Научная новизна
1. Впервые в российской гебраистике объектом целостного научного анализа стал иврит художественной прозы XX века с диахронической точки зрения.
2. Впервые в одной работе собран, проанализирован и систематизирован эмпирический материал, позволяющий выявить основные тенденции развития не только языка художественной прозы, но и самого языка иврит.
3. Впервые подробному лингвистическому анализу подвергается ряд ранее не
исследовавшихся с этой точки зрения произведений отдельных авторов.
Практическая значимость исследования
Данная диссертация будет полезна преподавателям иврита, а также ивритской литературы, обучающим студентов-гебраистов на среднем и высшем уровнях. Лингвистический анализ художественного текста в настоящее время является одной из основных дисциплин филологических факультетов многих ВУЗов. Для студентов-гебраистов подобный курс мог бы оказать значительную помощь в погружении, как в изучение художественной литературы, так и в понимании и анализе процессов, происходящих в самом языке иврит.
Работа будет интересна переводчикам художественной литературы, поскольку в некоторых случаях приводятся дословный и, при необходимости, литературный перевод примеров. Кроме того, поскольку в диссертации содержится обширный корпус разнообразных примеров с приводимым транскрибированием, она может быть полезна ученым и практическим работникам, не связанным с гебраистикой напрямую. Апробация
Некоторые теоретические положения, а также определенная часть эмпирического корпуса данной диссертации используются в спецкурсах по современному и разговорному ивриту, читаемых д.ф.н. А.А. Крюковым студентам-гебраистам в ряде московских высших учебных заведений (ИСАА МГУ им. М.В. Ломоносова, Государственная классическая академия им. Маймонида, факультет иностранных языков Высшей гуманитарной школы им. С. Дубнова).
Положения диссертации и содержащиеся в ней результаты представлены и обсуждены на ряде отечественных и международных конференций, в частности:
Восьмая ежегодная Международная междисциплинарная конференция по иудаике «Сэфер», Королев, 2001;
Девятая ежегодная Международная междисциплинарная конференция по иудаике «Сэфер», Королев, 2002;
Десятая ежегодная Международная междисциплинарная конференция по иудаике «Сэфер», Королев, 2003;
Одиннадцатая ежегодная Международная междисциплинарная конференция по иудаике «Сэфер», Королев, 2004;
Научная конференция «Ломоносовские чтения» Востоковедение, Москва, 2004;
Научная конференция «Ломоносовские чтения» Востоковедение, Москва, 2005;
Научная конференция «Ломоносовские чтения» Востоковедение, Москва, 2006;
Научная конференция «Ломоносовские чтения» Востоковедение, Москва, 2007.
Степень разработанности темы в России и за рубежом
Как уже отмечалось, в российской гебраистике отсутствуют целостные научные труды, посвященные разностороннему глубокому анализу непосредственно иврита художественной прозы.
В последние годы проблемами разговорного иврита и отчасти его использования в литературе занимается доктор филологических наук А.А. Крюков [38-41].
Некоторым особенностям иврита прозы отдельных писателей на примере одного произведения посвящены научные статьи Н. Шпекторовой [82, с. 183-196], Т. Шибановой [82, с. 161-175], Т. Ваксман [82, с. 157-161].
В Израиле, при большей разработанности, данная тема, на наш взгляд, также нуждается в дополнительном исследовании. Среди ведущих израильских филологов, занимающихся аспектами данной темы, следует, прежде всего, назвать проф. Гершона Шакеда. Особо отметим его монументальный пятитомный труд «Ивритская проза: 1880 -1980» [150, 151], в котором попутно с литературоведческими вопросами освещаются некоторые особенности иврита произведений ряда писателей с различных точек зрения (присутствие заимствований, использование литературного или разговорного иврита и т.д.). Автор приводит отрывки из произведений, в которых, в частности, присутствуют заимствования, разговорная лексика, цитаты из священных текстов или других произведений, неологизмы, однако, не дает их анализа. Так, часто не приводится источник цитаты; язык, из которого заимствовано то или иное слово; стилевые особенности оборотов; способ образования неологизмов, их семантико-стилистическое наполнение и т.д. Отсутствие объяснения неологизма, в частности, может привести к неверному восприятию и переводу лексической единицы, т.к. она рассматривается вне контекста, из-за отсутствия огласовок она может быть отнесена к разным частям речи. Например, автор приводит оборот «JVPDT» рчюй» [150, с. 204], первый член которого можно прочитать как [meSaretz] или [miSratz] и перевести соответственно как «кишащий» (от библейского корня «у-\ш [Saratz] - «кишеть, пресмыкаться»1) или «скопление» (узус - «скопление пресмыкающихся»). Общий смысл выражения: «кишащий бандами» или «скопление банд». Добавим также, что развернутый анализ языка каких-либо произведений в целом отсутствует, в отдельных случаях дается лишь общая картина.
В сокращенном варианте книга вышла на английском языке в 2000 г. [106], однако, без оригинальных примеров на иврите. Цитаты из произведений приводятся на английском языке только в случае необходимости освещения или анализа литературоведческих проблем, поэтому по этим цитатам невозможно проследить особенности языка литературы, т.к. перевод зачастую не является отражением оригинала. Т.е. из работы можно получить лишь общую картину состояния иврита художественной прозы.
Некоторым особенностям языка произведений ряда классиков ивритской литературы, как прозаиков, так и поэтов (таких, как, например, Ш.Й. Агнон, И.Л. Гордон и др.) посвящен также труд Р. Вейса «Be-§ut laSon» [178]. Однако в связи с отсутствием в книге разделов, посвященных ивриту современной прозы, данный труд также не дает целостной, завершенной картины состояния языка художественной литературы. Кроме того, работа характеризуется достаточно узкой направленностью: лексические единицы освещаются в ней в основном с точки зрения их новизны или архаичности (т.е. не приводится материал о разговорных, заимствованных элементах и т.д.). Иногда приводятся способы образования слов и оборотов.
Иврит литературных произведений Хаскалы (конец XVIII - конец XIX в.)
Еврейское просвещение, Хаскала, которое пришлось на период с конца XVIII в. по конец XIX в., было связано не только с социальными и политическими событиями, но также и с процессом возрождения литературы на иврите и самого языка иврит.
Светская ивритская литература, начиная с середины XVIII века, зарождалась при парадоксальных обстоятельствах. Это было связано с тем, что первичного материала для нее, то есть языка, на котором писатели создавали свои произведения, фактически не существовало. Разговорным языком на протяжении многих столетий был идиш, тогда как иврит использовался лишь в духовном и религиозном творчестве.
В 80-х годах XIX века возникла проблема возрождения иврита как языка межличностного общения, так как с помощью исключительно библейской или талмудической лексики было невозможно выразить все понятия, необходимые в повседневной жизни.
Таким образом, процесс развития новой ивритской литературы шел параллельно возрождению языка иврит, когда движение Хаскалы, приблизительно к 40-50-м годам XIX века переместилось из Германии и Австрии в Литву, а затем и в Россию. К этому же моменту относится и начало отхода от использования идиша как основного языка общения и литературного творчества евреев.
В этой связи вставал вопрос: какую базу использовать для создания литературных произведений? Приверженцы «чистого иврита» видели основу исключительно в библейском языке и негативно относились к ивриту более поздних периодов (иврит Мишны, Талмуда). Стараясь очистить иврит от лексических единиц средневекового языка и раввинистической литературы и создавать свои произведения на библейском языке, многие «маскилим» (просветители) сталкивались с проблемой ограниченности словарного ресурса Библии. В результате образовался так называемый «высокопарный стиль» ( того T » - [signon mlitzi]), когда некоторые предметы или явления, не упомянутые в Библии, обозначались с помощью тяжелых описательных и порой труднодоступных для понимания оборотов.
Другая группа «маскилим», стараясь идти в ногу со временем, использовала все пласты языка, в том числе, и постоянно появляющиеся неологизмы, и заимствования из других языков для того, чтобы максимально приблизить произведения и язык их персонажей к реальной жизни. Таким образом, в период Хаскалы иврит и литературные произведения на этом языке приобрели новый статус.
На начальном этапе активно развивалось романтическое направление, в основе произведений которого лежали библейские сюжеты, и поэтому авторам хватало лексико-фразеологических ресурсов Библии, тем более, что это соответствовало самому стилю сочинений. К этому направлению можно отнести, например, писателей-прозаиков Кальмана Шульмана, переводившего на иврит роман «Парижские тайны» Эжена Сю и использовавшего библейский иврит для передачи речи парижских низов, и A. Many.
Однако с середины XIX века начало активно развиваться и реалистическое направление в литературе. Одной из основных тем произведений стало изображение тягостной жизни евреев «черты оседлости» в мелодраматическом или сатирическом стилях. Языка Библии явно не хватало для адекватного отражения реалий жизни и речи еврейского народа. Поэтому авторы, например, Перец Смоленский, Моше Лейб Лилиенблюм, Реувен Браудес, Менделе Мойхер-Сфорим, старались изыскать способы для расширения лексической базы языка, привлекая к творчеству обороты из Мишны, Талмуда, Гемары (составной части Талмуда), пословицы, поговорки, выражения из арамейского языка, а также создавая неологизмы для понятий или явлений, которые не упоминались в Библии.
Одним из родоначальников новой ивритской литературы следует считать Авраама Many (1808-1867). Он уже в раннем возрасте увлекся изучением иудаизма и еврейской мистики, а также самостоятельно выучил несколько языков (латынь, французский, немецкий и русский). С 40-х годов и до конца своей жизни Many преподавал в еврейской школе в Ковне. Как учитель он развивал ресурсы иврита, а свои нововведения использовал в литературных произведениях. Литературное творчество Many испытало влияние романов Эжена Сю, Александра Дюма-сына и Карамзина.
Свой первый роман «Любовь в Сионе» ("угх лэпх") Many начал писать в начале сороковых годов XIX в. И лишь через тринадцать лет, несмотря на все проблемы с цензурой, в 1853 г. роман был издан и произвел сильное впечатление на публику, особенно на молодежь. В течение семидесяти лет он переиздавался 15 раз и был переведен более чем на 10 языков.
В основе романа лежит библейский сюжет. Живые, правдоподобные персонажи в произведении четко делятся на положительные и отрицательные. Посредством неторопливого красивого библейского языка автор повествует о древнем Израиле, который представляется как удивительное царство благородных евреев, где добро непременно побеждает зло. Приведем несколько цитат из романа: «И сказала ему Тамар...» "..ЛИГ Ь -милі" [vaomer lo Tamar]
Глагол «сказала» [vaomer] стоит в форме будущего времени, однако, при наличии «вав оборотного» глагол переводится формой прошедшего времени, что является типичным для библейского иврита. "...D N т» ттгЬ та4» »вп пхз m»w» тгтп» я»»" Дословно: «Отвлекись от видения вечного опустошения и перенеси глаза твои, чтобы посмотреть на город Божий...». [ а me-nizajon mesamot netzan ve-Sa einekha lir ot ir elohim]
Выражение «обрати свой взор» также является характерным библеизмом. Он передан с помощью побудительного «NU » ([а], «неси»), в значении «перенеси взгляд, чтобы посмотреть» (ЛЖ"г? ЧТУ NEH - [ve-Sa einekha lir ot]). В современном языке можно было бы воспользоваться глаголом «смотреть» в форме повелительного наклонения (?зпоІЇ7 - [lehistakel], в л1? - [lehabit]).
Наиболее адекватно стиль романа можно передать с помощью старого русского языка (см., например, перевод романа, сделанный в 1911 г.). Приведенное выше предложение звучит как «оставь, милый, эти мрачныя картины, наводящія уньїніе и тоску... Обрати, лучше твой взоръ на градъ Божій.. .»м. ЗЖЮ1? ВЧЗХІЮЛ ЛХХЭ ,345? ЛіЛ ЛІКІЮЛ кЬйЯ ,0" »Л \№ ЛШ1 ППТ»П Ч»Ш лчмвл Ъх иал" ."п-чэ [Habet el taferet a ar ha-mizrafi ve-r e Sa ar ha-majim, ha-male tsuot le et erev kezet ha-oavim lis ov majim] «Посмотри, какъ величественно подымають тамъ свою главу Восточныя ворота, и какое веселое теперь движеніе на площади у колодцевъ отъ пришедшихъ туда за водою».
Дословный перевод данного предложения: «Посмотри на великолепие Восточных ворот и на площадь у колодцев (воды. - М. С), наполненную шумом в это время, когда водоносы пришли за водой».
Дважды употребленное в данном примере слово «ЧУЕ » [sa ar], помимо привычного для современного иврита значения «ворота», во втором случае переводится как «городская площадь» (историческое). В таком значении в настоящее время используется существительное ОУЭ» [kikar] - «городская площадь».
Вклад писателей в возрождение и развитие иврита литературы
Встречается слово, написанное по-русски: «серьё», которое Шофман также объясняет в скобках как «отв» ОЧГРИ» [tironim aforim] - «серые новобранцы», т.е. невежественные, неотесанные. Т.е. автор как бы напоминает, что его персонажи ведут разговоры по-русски.
Примером калькирования является оборот «"л»кзі гкп&кз" 7ІЗІЛ» [la avod ba-amuna u-ve-emet] - «работать верой и правдой».
Таким образом, заимствования из русского языка были необходимы автору для более адекватного отображения речи персонажей.
В рассказе И.Д. Берковича (1885-1967) «Марьяшка» также присутствуют заимствования. Так, один из главных героев, богатый арендатор Мордехай Зак неверно употребляет существительные «гимназисты» и «педагогика», что говорит об уровне его культуры и образования. Кроме того, это создает комический эффект: ... Чуэо кя опік липю пдтапквгт 10 ,лтл уя зк ТЮЮ ачцопкУчш" [Gumilazistim na asu etzli be-kaitz ha-ze, praim! Ha-padigoga Safiata otam be-lo sakin] «Гумилазистами сделались у меня за лето, дикари! Это падигога вас без ножа разрезала!».
Т.е. в данном случае Мордехай Зак неправильно на слух воспроизводит эти существительные вслед за учителем Левинсоном, которого он нанял для своих детей.
Характерным признаком прозы 30-40-х годов XX в. также являлись неологизмы (новые слова и целые обороты), что было в большой степени связано с развитием науки и техники. Некоторые употребительные в 20-е гг. лексические единицы выходили из употребления, начался активный период словотворчества.
3. Вклад писателей в возрождение и развитие иврита литературы
Как уже отмечалось во Введении, в основе правил, определяющих литературный язык, норму, лежат языковые навыки образованной части населения, за образец также принимается язык выдающихся писателей. В формировании литературной нормы иврита большую роль сыграло творчество Ш.Й. Агнона, Х.Н. Бялика, А. Шленского.
Опираясь на предшествующую литературную традицию, некоторые писатели стремились развивать лингвистические ресурсы иврита, создавая неологизмы, обновляя лексику более ранних исторических пластов, используя различные словообразовательные способы, привлекая иностранные заимствования, а также прибегая к игре слов, каламбурам, неожиданным сочетаниям слов и т.д.
а) нововведения Ш.Й. Агнона
Творчество и личность Агнона (1888-1970) занимают особое место в культуре и литературе Израиля. Среди его многочисленных произведений особенно выделяются такие, как рассказ «Колодец Мирьям» (1909), в котором проявляются зачатки будущего символизма писателя, романы «Дочь на выданье» (1929), «Простая история» (1935), «Гость на одну ночь» (1938-1939), «Совсем недавно» (1945), повесть «Идо и Эйнам» (1950), роман «Шира» (1971).
Индивидуальный стиль прозаика проходит развитие от неоромантических произведений, символических, написанных порой в эзотерической манере, не всегда понятной читателю, не знакомому с литературой хасидизма, до сюрреалистических произведений. По мнению известного израильского художника и литератора Нахума Гутмана, манера Агнона «писать кажется очень простой, стиль - ясным. Но то, о чем он пишет, трудно понять. Каждое слово в отдельности - просто, но во всех его книгах -тайна»21. Этому немало способствует язык автора, в котором сочетаются элементы практически всех исторических пластов развития иврита: Библии и комментариев к ней, Талмуда, Мидраша, Каббалы, хасидского фольклора, а также Гемары, заимствования из арамейского языка, аббревиатуры.
Сам Агнон так определил характер языка своих произведений: «Я писал на языке легком и простом, языке предшествующих поколений и поколений будущих» [176, с. 252].
По мнению д-ра Е. Римон, отправной точкой формирования особого стиля Агнона стала его первая новелла «Агунот» («Разлученные»): «...почти каждая фраза, каждое выражение у Агнона имеют богатую и сложную семантическую историю в еврейских источниках: в Писании, мидрашах, Талмуде, Зогаре22 и других каббалистических сочинениях, в хасидизме... Скрытые и явные цитаты и реминисценции пронизывают тексты Агнона, придавая им почти бесконечную смысловую глубину, поскольку в игру смыслов вступают все новые и новые коннотации» [275].
Как уже говорилось выше, творчеству Агнона посвящено большое количество работ. Наиболее актуальной для данной диссертации является труд Р. Вейса «Под кнутом языка» [178], о котором говорилось выше. Рассмотрим некоторые отличительные черты иврита произведений Агнона, и представим ряд его нововведений, содержащихся в сборниках рассказов «Сказания», «У затвора», романов «Дочь на выданье», «Совсем недавно», «Шира», «И те, и другие», «Лицом к лицу», «Гость на одну ночь».
Для Агнона характерно употребление глаголов в биньяне (глагольном построении) hitpael С?УЭПЛ) или, под влиянием языка Хазаль23 - в биньяне nitpael С злз) (например, у Шленского hitpa el практически отсутствует, он употребляет преимущественно nitpa el), который почти не используется в современном иврите. Зачастую нет ощутимой разницы между глаголами, имеющимися в источнике, и глаголами в «биньяне» hitpael, которые использует Агнон. Однако если такие глаголы все же встречаются, то их смысл часто не совпадает с теми значениями, которые вкладывает в них писатель. Например: Вырасти [hitgabah] ладлл «Высокие дома все растут и растут». "аЪт отазла п лад ЕГЛЗ"
В языке Хазаль корень «лзд» в биньяне nitpael встречается в значении «наполниться высокомерием, гордостью» («Совсем недавно»)24. Размышлять, раздумывать [hitharher] "ітллл ."пл га оптплас? стэтл IXE? pi" «И некоторые вещи, о которых мы размышляем...» (там же). Отметим, что в настоящее время глагол употребляется исключительно в биньяне рІЄІ С7УЗ). Снизиться, стать низким [hitnamekh] 1»алп «Он проявил самодовольство и пал духом» (там же) ."inn лзазллі ...1Л5П vbv лпі"
Сейчас глагол с этим корнем используется лишь в биньяне "ГУЗЛ (hiph il). В биньяне hitpael глагол "]азлп встречается также в сочинениях Бялика, и, по мнению Вейса, является именно его нововведением, а точнее «обновлением» в языке [178, с. 92].
Социолингвистический феномен языка литературы «Поколения ПАЛМАХ»
На ивритскую литературу этого периода оказали большое влияние несколько важнейших исторических и политических событий: Вторая мировая война, Холокост, в результате которого гитлеровцами были уничтожены миллионы евреев Восточной Европы, а также провозглашение (1948 г.) и строительство Государства Израиль.
В этот период особо выделялись Натан Альтерман (1910-1970), Ханох Бартов (род. в 1926), Моше Шамир (1921-2004), Хаим Гури (род. в 1923), Эфраим Кишон (1924-2005), Лея Гольдберг (1911-1970), Аарон Мегед (род. в 1920), Натан Шахам (род. в 1925) и его брат Давид Шахам (род. в 1923), Самех Изхар (род. в 1916) и другие.
Многие авторы той эпохи входили в состав «ударных отрядов», на иврите - « rmftD упп» [plugot mafiatz], сокращенно - «ПАЛМАХ», вооруженных формирований еврейских сил самообороны, участвовавших в вооруженных акциях. Отсюда название литературной генерации: «Поколение ПАЛМАХ».
Ивритская проза 40-х гг. XX в. стала органичным продолжением предшествующей литературной традиции, т.е. традиции 20 - 30-х годов, которую, однако, необходимо было приспособить к новым сложившимся условиям жизни.
В связи с изменением социально-политических условий должны были бы произойти и большие перемены в языке. Нельзя не учитывать еще и тот факт, что у писателей-эмигрантов, представителей предыдущего поколения, иврит не был родным языком: они изучали его в хедере33, в еврейских гимназиях. Более того, даже некоторые писатели, родившиеся в Палестине, не говорили на иврите, как на родном языке. Ехуда Бурла (1886-1969), например, лучше знал ладино (испано-еврейский язык), нежели иврит, поскольку с детства говорили именно на этом языке.
Еврейский писатель и публицист Яаков Рабинович (1875-1948) с надеждой говорил о том, что «язык иврит на родной земле выйдет из рук и войдет в уста, а потом, сам собой вернется из уст в руки» [150, с. 223]. Идея этой игры слов заключается в том, что письменный язык, с помощью которого сформировалась ивритская литература в диаспоре, превратится в разговорный, который, в свою очередь, станет языком литературы и литературным языком.
По мнению Г. Шакеда, в 40-50-е гг. этого не случилось. Нельзя не согласиться с ним в том, что не произошло каких-либо радикальных изменений. Пожалуй, единственным, кто сумел выделиться с точки зрения стилевой новизны, были С. Изхар, Э. Кишон, И. Орен.
Но при определенной однородности иврита литературы, выкристаллизовались четкие тенденции в изменении иврита литературы, оказавшие влияние на творчество авторов следующих поколений.
В творчестве писателей этой эпохи получил развитие так называемый «иврит исреэлит» (израильский иврит). Это произошло не только вследствие органичного внутреннего преобразования языка как системы, но и за счет внешнего фактора -эмиграции, когда в иврит неизбежно попадали элементы других языков, прежде всею, идиша. Позднее доминирующую позицию заняли элементы арабского и английскою языков.
Так, например, в иврите появилась калька из идиша от слова «ОЮТ Р» [klingers] со значением «мелкие деньги», «звенящие»: «ГГ ха» - «звенящие» ([metzaltzelim], от глагола « Vs1?» - звенеть- [letzaltzel]), или же «CTttnttna» - «шуршащие» ([merasresimj, от глагола Ш1ШІ1 - шуршать - [lerasres]). Оба ивритских слова являются действительными причастиями настоящего времени в форме множественного числа. Как отмечает Шаксд. если в то время эти кальки не относились к нормативному языку, то в настоящее время они являются элементами более высокого стиля. Метафорические кальки как «ссетх» -«артист» [artist] - «притворщик» (в современном иврите - «ачз-ттоа» - [ma amid panim]), «nusVn» - «тупица, болван, дурак» [balata] (на иврите - «aoaioa» [metumtam], а также слова с измененной эмоциональной окраской принадлежат к низкому языковому стилю. Таким образом, подобные кальки из разных языков прижились лишь в ненормативном, нестандартном языке.
Из этого обновленного языка сформировался позднее сленг ПАЛМАХа, проникший впоследствии в повседневный иврит и в язык литературы. Израильские молодые писатели и драматурги нуждались в нем, чтобы показать, что их герои -представители определенной возрастной или социальной группы. Первым из таких писателей был Игал Мосинзон (1917-1994), дебютный сборник которого «рю апшу» («Серые, как мешковина», 1946) стал первой книгой в литературе «поколения ПАЛМАХ».
Основными темами произведений были борьба с британскими мандатными властями, Война за независимость, восстановление государственности, что отвечало фактическому социальному заказу того времени. Внимание уделялось не отдельной личности, а целому коллективу, у которого есть общая цель, члены этого коллектива вместе преодолевают все трудности, вместе грустят и вместе радуются.
Такой коллективизм не мог не отразиться и на языке «ПАЛМАХников», жизнь которых почти вся состояла из риска и опасностей. В связи с этим у них сформировался особый язык, некий код, понятный порой только «своим», который также стал источником сленговой лексики иврита. ПАЛМАХник представлялся героем, которому все по плечу, который ничего и никого не боится и готов абсолютно на все ради своей страны.
Стремление к реализму имело и оборотную сторону. Авторитетный американский ученый-литературовед Р. Альтер писал: «литература поколения 1948 года была «литературной» в худшем смысле этого слова, поскольку представляла собой, в основном, повторное изобретение стереотипов европейского романа, приправленное попытками имитации классического стиля Агнона, Хаима Хазаза, Берковича и других писателей диаспоры»35.
Многие авторы, которым было нелегко отойти от «старых» традиций, затрачивали порой огромные усилия для поиска адекватных слов для отработки реалистических диалогов своих героев, испытывали трудности с фонетической передачей повседневной разговорной речи, а также с активно появляющимися и входящими в оборот единицами сленга.
Таким образом, это было сочетание неизбежного подражания европейским литературным образцам с постоянным поиском все новых и новых средств для реалистического изображения палестино-израильской действительности.
Тенденции развития языка израильской литературы в 60 - 80-е гг. XX в.
В середине 50-х годов XX века ивритская поэзия, а затем и проза начали выходить из-под влияния классической русской и советской литературы, все больше отдавая предпочтение западным художественным стандартам, а также собственно израильским эстетическим ориентирам.
В 60-х гг. центральное место в литературе начинает занимать группа писателей, которую принято называть «Поколением Государства» (ппап тл - [dor ha-mdina]) или писателями «Новой волны». В это время Израиль проходил своего рода реабилитационный период: шок, пережитый во время Катастрофы, постепенно ослабевал, закончилась Война за независимость, репатрианты пытались привыкнуть к новым условиям жизни, прошел «революционный» период создания Государства Израиль.
В прозе произошло коренное изменение во взгляде на действительность и на персонажей произведений. Идеалы предшествующих времен - вера в свой народ, в будущее, в дружбу, любовь и другие ценности, ослабевают, ставятся под сомнение и кажутся уже наивными, а иногда и несбыточными. В противоположность стилю литературы ПАЛМАХа, внимание автора и читателя было теперь сконцентрировано не на коллективе, а на отдельной личности, на ее глубинных, подсознательных переживаниях. Литература стала глубоко психологична, иногда даже утрированно индивидуалистична, усилились трагизм, символизм и мистицизм. Это определяло и форму произведений. В них часто присутствуют внутренние монологи героев, описание их снов, мыслей, различных дилемм и психологических тупиков. Авторы все чаще прибегали к стилю потока сознания, в связи с чем в произведениях присутствовали повторы, параллелизмы, ощущалась некая лексическая нестройность и шероховатость текста, т.к. мысль персонажей демонстрировалась «вживую», в своем развитии. Герой одинок или ощущает себя таковым.
В поэзии той эпохи, наиболее яркими представителями которой были Давид Авидан (1934 - 1995), уже упоминавшийся И. Амихай, Натан Зах (род. в 1930 г.), также происходил процесс изменения формы и содержания. Строй произведения зависел не от установленных поэтических канонов, а скорее от психологического настроя автора, стихи характеризовались свободной ритмической композицией.
Усилились тенденции по привлечению материала из различных сфер языка, а именно заимствований из различных языков, сленговой лексики и фразеологии, новых разговорно-речевых конструкций.
Лидерами прозы «Новой волны» являются Авраам Бет Иехошуа (род. в 1936 г.), Амос Оз (род. в 1939 г.), Амалия Кахана-Кармон (род. в 1926 г.). Их произведения получили широкое признание, как в Израиле, так и за рубежом.
А.Б. Ехошуа начал печататься в конце 50-х гг. Ранние произведения написаны, в основном, в манере, близкой к сюрреализму. В последующих произведениях (сборники рассказов «Смерть старика», 1962; «Перед лесом», 1967; «До зимы 1974», 1975; роман «Любовник», 1977) все ярче выявляется проблематика современного израильского общества.
Синтаксис Ехошуа близок к строю разговорной речи, лишен нарочитой усложненности, лексика проста и точна. Это немало способствует успеху произведений Ехошуа у современного читателя. В речи героев романа встречаются характерные для разговорного иврита лексические и грамматические неточности и ошибки, которые являются прямым отражением культурного уровня, образованности, возраста и происхождения героя, о чем пишет в своей статье Н. Шпекторова [82, с. 183-196]. Приведем некоторые примеры. «тоска по пустыне» [ga agu im ej ha-midbar] «чзттэл bs ОЛВІЛУЛ» Вместо предлога 0ж» [el] следует употреблять предлог « »» [ al]. «...заниматься этой машиной» «гшл грготэл пв роїш1?» [lehit asek irn ha-mekhonit ha-zot] Вместо «ay» [im] следует использовать предлог «-3» [be-]. «.. .но остерегается меня» [.. .aval nizheret bi] оз гплтз Ьзк»
Неверно используется, например, вопросительное слово «ЛВ К» [eifo] - «где» с предлогом «те-» в значении «откуда»: «И он был удивлен, откуда я знаю» «mv члк лвчю влві» лчл кілі» [Ve-hu haja muft a me-eifo ani jode a]. В данном случае следовало употребить «"ps»» [me-ajn] или «pvt»» [me-heikhan]. Неверная постановка определенного артикля: «эта бабушка» [ha-savta ha-zot] «лктл клзол»
Слово «клзо» [savta] - «бабушка» является арамейским, и последняя буква «алеф» -определенный артикль, поэтому правильный вариант - «лктл клзо» [savta ha-zot]. «человек» [ha-ben adam] «отк ]ЗЛ»
В этом примере артикль не может стоять перед словом «р» [ben] - «сын», которое является первым членом генитивной конструкции, артиклем может оформляться исключительно второй ее член. Однако именно эта форма постепенно входит в норму разговорного иврита.
Неправильное употребление союзов: «...не потому, что я был не в состоянии...» ЛЛІО» ТР Л к р У?аа vb» [.. .lo biglal Se-lo haiti mesugal] Конструкция «biglal Se-» является некорректной (приблизительно соответствует русскому «из-за того, что»), вместо нее следует использовать, например, «-V чЗВй» [mipnej е-] или «-W ттта»» [mikeivan е]. «ww» лхр лвяя чк ЧПЙ» -пэ» «Я уже говорил, что становлюсь немного сумасшедшим». [Kvar amarti ani na ase ktzat meSug a]. В данном случае перед местоимением «я» нужен союз «Ш» или «" э», поскольку прямая речь переведена в косвенную («чкш ЧПЙК чзэ» [kvar amarti Se-ani...]).
Встречается неверный порядок слов в предложении: «Осталось достаточно арабов и в Хайфе» «лвтп оя п зчя ртво» "пкюз» [Nisaru gam maspik aravim be-Heifa].
Слово «7чво»» [maspik] является прилагательным и имеет значение «достаточный», поэтому по правилам ивритскои грамматики оно должно стоять после определяемого слова и согласовываться с ним в роде и числе: «зевота О зч» пквя» [nisaru aravim maspikim]. В данном случае прилагательное выполняет функцию наречия. Отметим, что эта форма также является нормой в разговорном языке. «И эти тоже бегают за Адамом» «07« чппх man од lbs» [Elu gam ratzot afiarej Adam]
Наречие «тоже», «также» (зл) должно стоять в начале предложения. Однако, как уже отмечалось выше, изменение порядка слов может быть продиктовано стремлением автора придать тому или иному предложению большую экспрессивность. «.. .как будто я знаю его» [.. .seani jode a oto] «vnx ІИТ чк»» Поскольку речь в данном случае идет о человеке, то в значении «быть знакомым» следует употреблять глагол «тол1?» [lehakir]. Глагол «лятЬ» [lada at] выступает здесь в значении «познать».