Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Источники Великого посольства и их использование в исторических исследованиях . 19
Раздел 1. Общая характеристика и классификация источников .
Раздел 2. Использование источников в историографии Великого посольства .
ГЛАВА 2. Текущее делопроизводство миссии 1697—1698 гг . 65
Раздел 1. Черновой статейный список.
Раздел 2. Грамоты .
Раздел 3. Наказы.
ГЛАВА 3. Источники и приемы составления посольских книг Великого посольства . 139
Раздел 1. Анализ посольской книги № 44.
Раздел 2. Анализ посольской книги № 45 .
Заключение. 197
Библиография.
- Общая характеристика и классификация источников
- Использование источников в историографии Великого посольства
- Грамоты
- Анализ посольской книги № 45
Общая характеристика и классификация источников
Особую группу исследований составляют работы, посвященные изучению различных видов приказной документации, а особенно связанных с работой Посольского приказа. Вопросы приказного делопроизводства впервые затронуты в монографии К.А. Неволила53. Основываясь на опубликованных источниках, автор пытается осветить процесс функционирования московских приказов с описанием их документации. Позже к данной теме обращались СБ. Веселовский, М.Н. Тихомиров, СО. Шмидт, СЕ. Князьков54. В трудах названных авторов дана обобщающая характеристика основных разновидностей материалов приказного делопроизводства, а также приемов делопроизводственной практики.
Отдельные виды документации, создававшейся в недрах приказной системы, тоже привлекли внимание ученых. Наиболее изученными являются статейные списки послов, к которым обычно обращались на примере отдельных стран или небольших временных периодов. Так, для описания уровня обеспеченности Посольского приказа информацией о событиях за рубежом М.А. Алпатов привлек статейные списки второй половины XVII века55. Общелитературное значение статейных списков XVI—XVII веков рассмотрел Д.С Лихачёв56. А.А. Новосельский подверг анализу приемы и источники составления статейных списков по русско-крымские контактам в XVII веке57.
Вопросам изучения посольских книг посвящена монография Н.М. Рогожина58. Основные акценты его работы сосредоточены на исследовании приемов составления посольских книг, их структуры, источников содержащейся в них информации. Немаловажное значение имело освещение эволюции посольских книг на протяжении XVI века.
В области актового источниковедения наиболее значительные изыскания были сделаны СМ. Каштановым59. Ученый разработал подробную методику изучения актов, проведя подробную классификацию по типам и видам. Однако его труды не ставят цель исследования внешнеполитической документации XV—XVIII вв. Кроме того, имеются исследования, рассматривавшие отдельные аспекты функционирования всей дипломатической службы. В частности, дипломатический церемониал и терминология, применявшиеся в России в конце XVI — начале XVII вв., были проанализированы Л.А. Юзефовичем60. Процессы складывания и развития отечественного дипломатического языка рассмотрел Ф.П. Сергеев61. Однако в последней работе основной упор делается на филологический аспект названий дипломатических документов с очень кратким обозначением их содержания.
Анализ историографии, посвященной истории Великого посольства Петра I, показывает, что источники миссии 1697—1698 гг. до сих пор не были предметом специального монографического исследования. Большинство работ касались в основном описания истории посольства с упором на деятельность за границей венценосного «волонтера». В историографии наиболее подробно разработаны вопросы, связанные с дипломатической, хозяйственной и культурной деятельностью русских путешественников, подробно освещены причины и последствия снаряжения миссии, отмечено ее огромное значение для нашей страны. Не маловажен и неравноценный интерес исследователей к разным видам источников. Наибольшей популярностью пользовались мемуарная литература и многочисленная переписка. Из делопроизводства основное внимание обращалось на посольские книги и Походные журналы Петра I. Сама же структура источников, сопоставление их по видам, систематизация остались невостребованными в качестве предмета изучения. Практически не исследованы отдельные разновидности документов Великого посольства на основе всестороннего источниковедческого анализа. До сих пор не существует ни одной работы, преследовавшей бы цель разбора деятельности Посольского приказа в конце XVII в. на примере документации отдельного дипломатической миссии с выявлением практических методов и приемов работы приказных служащих. Рассмотрение указанной проблематики на базе использования всего комплекса документов, отложившихся в архиве внешнеполитического ведомства после Великого посольства представляется перспективным направлением исследования. Данная работа состоит из трех глав. Первая глава посвящена проблемам формирования всего комплекса документов миссии 1697—1698 гг., отложившихся в дипломатическом ведомстве, и вопросам использования источников в историографии. Ввиду источниковедческого характера всей диссертации было признано целесообразным составить подробное описание различных видов источников с объяснение обстоятельств их появления. Во второй главе подробно анализируются отдельные виды делопроизводства Посольского приказа на примере нескольких наиболее ярких документов Великого посольства: черновой статейный список, некоторые грамоты, Наказы с приложениями. Выбор определялся либо лакунами в предшествующей историографии (черновой статейный список, грамоты), либо важностью бумаг для понимания особенностей функционирования внешнеполитического органа России и работы его служащих по подготовке зарубежных миссий (Наказы с приложениями). В третьей главе рассматриваются источники и приемы составления посольских книг Великого посольства. Подробный анализ именно посольских книг обусловлен их огромным значением для всей историографической традиции по изучению миссии 1697—1698 гг. с почти повсеместным применением в любом исследовании по данной проблематике. В заключении содержатся общие выводы по исследуемой теме; в приложение включен обзор источников, отложившихся в Российском государственном архиве древних актов, с акцентированием особого внимания на делопроизводственных материалах.
Использование источников в историографии Великого посольства
Среди условий всех визитов обязательно обговаривалось отсутствие на приеме представителей других стран. Вопрос о здоровье должен был задавать лично лидер государства, стоя со снятым головным убором, в противном случае (оговаривалось лишь в Австрии, Англии и Дании) послы указывали на нарушение традиций («а ныне .. .чините мимо древних обычаев») и на недружеское отношение к русскому царю, причем говорить о том требовалось «пространно»192. В ответе о здоровье подчеркивалось пребывание Петра І в «царствующем граде Москве». Все обстоятельства и подробности обязательно заносились в статейный список.
В некоторых странах существовали свои особенности. Так, в Риме, Англии и Дании грамота преподносилась «в камке», а в Голландии и Бранденбур-ге — «в тафте»193. В Австрии, Англии и Дании сразу после вручения грамоты послов звали «к руке» венценосного правителя для поцелуя194, а в Венеции и Бранденбурге вместо этого предписывалось «витаться», т.е. здороваться за ру 195 г ку . Ьсли о здоровье государя дополнительно спрашивала «цесаревна», то ее также требовалось уведомить о его добром здравии, а если и она звала «к руке», то тоже надо было идти196. Римский папа мог не снимать головной убор, задавая вопрос о здоровье русского царя. Если он «упрямился» и задавал вопрос сидя или вообще не спрашивал о здоровье, то послы должны были сразу переходить к вручению верительной грамоты, которую надлежало отдать лично в руки папы. Все ссылки приближенных главы католической церкви на предыдущие случаи рекомендовалось отвергать, так как прежние русские дипломаты «чинили не гораздо, государские чести не остерегали», за что на них возложен «гнев и опалы великие». Особо оговаривался запрет на целование папы в ногу, а не в руку, причем следовало «стоять о том накрепко» . На королевские аудиенции в Дании послы должны были приходить «без шпаг непо-кровенными головами», что соответствовало условиям договора, заключенного в Москве 10 августа 1684 г. с Гильденбрантом фон Горном. Кроме того, согласно этому постановлению датская сторона должна была обеспечивать русскую миссию едой и транспортом («корм» и «подводы») на обратной дороге до самой границы199. В Бранденбурге перед официальной аудиенцией обязательно обговаривались условия приема, которые должны были соответствовать постановлению, заключенному с В. Посниковым в 1687/88 г. Курфюрст, помимо стандартного вставания и снятия шляпы при вопросе о здоровье царя, должен был дополнительно «челом ударить»200.
Условия приема в Риме интересны тем, что российским послам предписывалось по существу нарушить устоявшуюся традицию. Римский папа, несмотря на слабость своей светской власти, являлся духовным главой всего католического мира, куда входили крупнейшие государства Европы. Просьбой о вставании папы и передачи грамоты только в его собственные руки авторы Наказа пытались заставить «наместника св. Петра» проявить к русскому царю уважение как к равному собрату. Причем аргументировалось это ссылками на необходимость «о дружбе и о любви радети, а на ссору и на досадительство не чинити» .
Пребывание на торжественном застолье тоже подчинялось строгим условиям, подробно описанным лишь в австрийской части. Во-первых, все обстоятельства визита фиксировались документально. Во-вторых, при поднятии здравицы в честь царя послы должны были обязательно вставать и выходить из-за стола. В-третьих, дворяне из свиты послов, переводчик и подьячие получали особое предупреждение о благообразном поведении за столом, чтобы «не упивались и слов непригожих междо собою не говорили». Во время разговоров особое внимание обращалось на осторожность речей русских дипломатов, чтоб «его царского величества имяни к чести было и к возвышению»202. Кроме того, во время обеда в Бранденбурге второй тост полагалось поднимать за здоровье курфюрста203.
В Австрии поездки на совместные заседания с уполномоченными министрами должны были совершаться в «цесарских» каретах. В случае отказа и присыпки менее представительного транспорта, послам полагалось ездить в собственных экипажах204.
Содержание деловых бесед в общем Наказе четко не регламентировалось, их лишь требовалось вести «применяясь к прежним цесарским (папиным, венецыйским, галанским и т.д.) ...делам, с которых даны им ис Посольского приказу списки» . Также предписывалось следить за повышением престижа и чести русского царя, прибыли для государства и укреплением дружеских двусторонних связей.
Просьба о заключительной аудиенции у цесаря содержала в себе еще и описание необходимых атрибутов грамоты, которую послы получали при отъезде. Особое внимание уделялось соответствию титула и имени царя «его го-сударскому достоинству» с использованием терминов «величество», «пресвет-лейшество и державнейшество». В качестве образца могла послужить «люби-тельная» грамота, поданная послами на первом приеме. Кроме того, выражалось пожелание предварительно ознакомиться с текстом отпускной грамоты, как это делалось раньше во время приездов других русских дипломатов206.
На последнем официальном приеме послам предписывалось на всякий случая проверить соответствие титулов грамоты желаемому образцу и лишь после этого взять ее. Возможный вариант протестов при расхождении в текстах особо не оговаривался.
В странах, через которые посольство следовало лишь проездом, послам запрещалось наносить официальные визиты каким-либо должностным лицам, а в случае необходимости «видется приватно»207. Можно было давать краткие ответы об общей цели путешествия и требовать беспрепятственного проезда до границ. Во время пребывания за рубежом дополнительно наказывалось собирать информацию по любым важным вопросам «тайным обычаем», записывая ее в статейный список
Грамоты
Однако без собственного латинского перевода русские дипломаты вообще не могли обоснованно защищать свою позицию в спорах. Поэтому все претензии были отметены со ссылкой, что «на Москве в канцелярии...» царские переводчики «люди ученые и как по-латине титлу царского величества писать, и то они знают», причем всегда они правильно писали, и раньше спора о том не было174. В итоге спор так и остался неразрешенным, а Великое посольство получило специальную выписку с изложением всех обстоятельств. Кроме того, конфликт лишний раз подтвердил востребованность комплектации грамот латинскими переводами.
В целом, анализ конкретного формуляра полномочных грамот подтверждает наличие в нем четко трехчастного деления на начальный протокол, основную часть и конечный протокол. Основная часть включает в себя преамбулу (в «возницьшовской» — нотификацию) небольшую наррацию, развернутую диспозитивную часть и корроборацию. В конечный протокол вошли лишь выходные данные. Полностью отсутствуют санкция и аппрекация. Постатейный разбор показал следующее: весь начальный протокол (3-4 компонента) вошел в статью-обращение; преамбула (или объявление) и наррация объединены в уведомительной статье; в свою очередь диспозицию составляют целых четыре статьи — процессуальная, просительная, просительно-рекомендательная и договорная (в грамоте для П.Б. Возшщына вместо первых трех — уведомительно-описательная). Последние статьи, удостоверительная и описательная, совпадают, соответственно, с корроборацией и датумом. Наличие сведений об удостоверительных знаках (корраборация) и отсутствие заключительного бла-гопожелания (аппрекация) говорят о более официальном и строгом характере полномочных грамот по сравнению с «верющими».
Разбор основной части показывает, что полномочные грамоты в целом имеют договорно-удостоверительный вид. Помимо передачи великим послам полномочий для ведения переговоров, они закрепляли за дипломатами право на заключение соглашений, выполнение которых гарантировалось государевым обещанием. Данные акты передавались противоположной стороне в ходе деловых бесед и обсуждения назревших вопросов.
Подводя общий итог, можно отметить, что разобранные документы относятся к удостоверительному виду публично-правовых актов, составляя при этом две его разновидности: удостоверительно-рекомендательную и договор-но-удостоверительную.
Сравнение конкретных формуляров показывает ряд существенных различий. Так, в полномочных грамотах преамбула носит более выраженный характер и четко указывает на задачи поездки. Наррация более сложна и развернута в «верющих», а диспозиция — в полномочных грамотах. Данное обстоятельство свидетельствует о большей практической нагрузке последних, закреплявших реальные полномочия, в отличии от первых, где доминирует повествовательная сторона. В полномочных четко указан статус документа, т.е. его процессуальная функция, обоснованы потребности противоположной стороны в контакте, и, что самое важное, письменно закреплены условия договора по обязательной ратификации всех заключенных послами обязательств. Причем в «верющей» с «полной верой» рекомендовалось лишь «слушать» предлагаемое послами, а в полномочной — «верить» всему, что будут не только «говорить», но и «становить». Отсутствие санкции указывает на удостоверительный характер грамот, которые не устанавливали имущественных правоотношений и поэтому не могли привести к нарушению их. Т.е. нет возможности нарушения — нет и возможности наказания. На вспомогательный вид «верющих» указывает и исчезновение корроборации.
В целом, назначение «верющих» грамот, преподносившихся на первой торжественной аудиенции посольства у местного правителя, заключалось в предварительном удостоверении-рекомендации дипломатов, как представителей, выступающих от лица своего государя. Потребность же в полномочных грамотах возникала уже на стадии основных переговоров с уполномоченными чиновниками, когда требовалось закрепление слов и действий послов реальными полномочиями.
Кроме того, анализ грамот показал прямую зависимость в их оформлении и содержании от иерархического статуса правителя. Суверенные властители, несмотря на их политический вес, пользовались большим почетом и уважением. Поэтому случалось, что королевство Дания по официальной актовой документации была важнее для российской политики, чем республики Голландия и Венеция. Однако данный вывод верен лишь в отношении грамот, так как дальнейший разбор Наказов покажет, что в практической деятельности дипломаты пользовались более совершенными сведениями, адекватными ситуации на международной арене Европы.
Вопрос о наказах, полученных Великим посольством, давно поднимался в русской историографии. Со времен Н.Г. Устрялова, опубликовавшего знаменитый Наказ о найме морских специалистов, написанный собственноручно Петром І, в науке бытует мнение о двух вариантах этого важного документа175. Историки полагают, что Наказ, составленный в Посольском приказе по всем правилам делопроизводственного формуляра, был ширмой, прикрывавшей истинные задачи миссии. Подлинное же руководство к действию находилось в петровском Наказе, включавшем всего 12 пунктов. В одной из последних работ речь вообще идет об отсутствии «традиционного наказа», и замене его указаниями царя, изложенными «в письмах послам или устных распоряжениях»176. Хотя в своих работах Н.И. Павленко и Г.А. Санин отходят от данной точки зрения177, однако возможность всесторонней критики еще не была реализована.
Анализ посольской книги № 45
В некоторых столбцах имеются другие документы, которые в статейном списке никак не отражены [перечисляются в порядке возрастания архивных номеров документов]: почти все отписки думных дьяков Е.И. Украинцева и А.А. Виниуса к великим послам с прилагавшимися извлечениями о делах Посольского приказа137; большинство писем с переводами и приложениями от цесарского секретаря А.С. Свейковского к великим послам из Вены и отпуски ответных посланий138; послания: за 22 марта 1697 г. от Ф. Морица к неизвестному лицу, за 25 марта 1697 г. от И. Шмита к Ф.Я. Лефорту, от П. Мермана к Э. Дальбергу, от М. Ларионова к П.Б. Возницьшу139; подборка материалов об отправлении 5 апреля 1697 г. из Риги в Москву двадцати человек прислуги140; память, роспись и отписка о нанятых Великим посольством лошадях и оплате за них141; черновой отпуск проезжей грамоты от 8 апреля уряднику А. Михайлову с 35 товарищами142; текст речи на греческом языке, произнесенной 7 (17) мая 1697 г. в честь прибытия миссии в Мемель и стихи на немецком языке, исполненные музыкантами при въезде в Тильзит (с переводом)143; грамоты: проезжая за 9 марта 1697 г. Г. Коншину и просительная к цесарю о содействии Г. Кобылину, П. Михайлову с 22 товарищами144; письма за февраль—март 1698 г. от великих послов к Е.И. Украинцеву, Б.А. Голицыну, К.А. Нарышкину о пропуске П.П. Пальма через Россию в Персию и за 10 (20) декабря 1697 г. от П.П. Пальма к цесарю с сообщением о нападениях турок145; отписки П.М. Апраксина к великим послам и отдельно к Ф.А. Головину с описанием посылки И.Ю. Татищева в Швецию146; перевод письма за 26 февраля 1698 г. от руго-дивского губернатора О.В. фон Ферсена к П.М. Апраксину с объяснением причин отказа в допуске И.Ю. Татищева в другие города147; выписка из дел о ксендзе, разглашавшем слухи о бунтах в России148; послания: Б. Пристова к Ф.Я. Лефорту за 30 марта, 1 и 5 апреля 1698 г., Б. Пристова к великим послам за 13, 25, 30 апреля, 1 июня 1698 г., от Б. Пристова, Н. Иванова и Ф. Буслаева к великим послам за 9, 12, 22 апреля, 7 мая 1698 г. — из отпуска Б. Пристова с товарищами из Амстердама в Вену149; почти все бумаги отпуска и приезда И. Гумера из Амстердама в Архангельск с разными вещами на 4 кораблях150; письмо Ф.А. Головина из Амстердама к Е.И. Украинцеву за 13 мая 1698 г. о миссии В. Борзого и причинах задержки предыдущих писем151; перевод статей от голландских послов в Турции к цесарю за март 1698 г.152; все материалы дела сербского патриарха А. Черневича, кроме письма с просьбой о покровительстве153; список волонтеров с росписью конюшен (лошади, инвентарь) и карет, отпущенных с У.Я. Синявиным в Москву, проезжая грамота солдату М. Моляру с двумя товарищами154; росписи участников миссии по званиям и должностям с указанием кормовых выплат и количества полагавшихся лошадей в Гааге, описание визита Великого посольства в Гаагу 25 сентября 1697 г., выписка из намерений Генеральных штатов, список послов европейских государств посетивших Великое посольство, текст речи амстердамских бургомистров при отпуске посольства 14 мая 1698 г. — из пребывания в Голландии155; росписи: выдач кормовых денег Великому посольству в Кенигсберге за 17 мая — 14 июня 1697 г., купленных на корабль запасов для проезда по Балтике, покупок Ф.А. Головина и П.Б. Возницына; предложения французского посла и статьи П.Б. Возницына; список участников церемонии отпуска Великого посольства из Кенигсберга; выписка о выплатах послам других стран, находящихся при дворе бранденбургского курфюрста; восхваления в честь Великого посольства, поданные курфюрстовыми музыкантами; запись о выплатах за перевозку посольской почты; рассказ о приеме Великого посольства в Бранден-бурге — из проезда по бранденбургским землям156.
Не удалось найти в статейном списке соответствие столбцу с описанием визита графа Кинского к великим послам 17 июля 1698 года157. В это время шла активная подготовка аудиенции Великого посольства у цесаря, состоявшаяся 19 июля. Среди большого количества материалов, касающихся подготовки визита, урегулирования спорных вопросов, выработки взаимоприемлемых точек зрения на проблему войны с Турцией (тексты статей и предложений обеих сторон) мог легко затеряться небольшой столбец из полутора листов.
Исключительным случаем является прямое использование столбца при формировании ЧСС. Так, большая часть описания визита голландских депутатов к великим послам 2 октября 1697 г. была изъята из первоисточника и помещена в статейной список158. Причем в начале составитель ЧСС переносил текст своей рукой, но потом, по непонятной причине, бросил это дело и, отделив оставшиеся восемь листов из оригинала, подклеил их к окончанию собственных записей159. В столбце осталась делопроизводственная помета, указывающая на судьбу фрагмента: «Колен сего розговору отодран и вклеен в статейной черной список»160.
Копии и списки на иностранных языках в статейный список, а следовательно и в посольские книги, не заносились161.
Подводя предварительный итог, можно отметить, что приказные подьячие при составлении статейного списка в большинстве случаев придерживались достаточно четких принципов отбора и копирования материала. Полностью или с небольшими купюрами в него попали почти все официальные документы: разнообразные грамоты; наказы лицам, отправляемым из состава основной миссии с самостоятельными поручениями; отписки великих послов в Посольский приказ; их переписка с государственными и должностными деятелями других стран; статьи с предложениями и тексты договоров; описание церемоний; отдельные важные письма и памяти как дипломатического, так и делового характера. Данные бумаги играли основополагающую роль во взаимоотношениях на международной арене и приказной практике, поэтому их содержанию придавался особый смысл.
Менее существенные материалы обычно перелагались от 1-го или 3-го лица с купюрами. К ним относились: ординарная и служебная переписка великих послов второстепенного характера; информация о внешнеполитических событиях, не имеющих прямого отношения к Великому посольству. Здесь значение имело лишь общее содержание документа, а не его точные формулировки. Встречались и исключения из правил, когда важные бумаги переписывались в урезанном виде или опускались. Например, указ посольской свите о запрещении посылать в Россию письма мимо великих послов и выступление председателя Генеральных штатов фон Эссена на отпуске посольства из Гааги в октябре 1697 г. переданы с сокращениями, а грамота к цесарю с просьбой о содействии Г. Кобылину и П. Михайлову, описание приема Великого посольства в Бранденбурге и визита в Гаагу 25 сентября 1697 г., речь амстердамских бургомистров при отпуске посольства 14 мая 1698 г. — вообще отсутствуют.
Разбор случаев смысловой правки показал, что ей не придавалось особого значения на данном этапе создания посольской книги, т.е. при включении столбцов в статейный список. За исключением двух небольших отрывков, касавшихся приезда послов в Ригу и встреч с представителями Генеральных штатов, серьезных изменений первоисточника не наблюдалось. Более основательное редактирование шло, как будет показано ниже, при переносе информации из ЧСС в беловик.
События, оставившие после себя «бумажный» след, но не имевшие сколько-нибудь значительного влияния на деятельность посольства, иногда кратко упоминались в тексте статейного списка. Такая практика применялась при получении Великим посольством объемной корреспонденции из Москвы, Польши или Украины, при отпусках в Россию вспомогательного персонала миссии и других отдельных эпизодах. Однако чаще всего такие моменты поездки вообще опускались при описании, а отложившиеся после них документы сохранялись исключительно в столбцах. Обычно в статейном списке отсутствовали следующие материалы (речь идет только о неоднородных столбцах, другие фрагменты которых могли использоваться): переписка участников миссии с европейскими корреспондентами и между собой, если они выступали как частные лица; некоторые полуофициальные письма (например, от Ф.А. Головина к Е.И. Украинцеву) и информационные отписки (со сведениями о событиях в России, Польше, Австрии); различные выписки; росписи кормовых выдач и покупок.