Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Становление польского монголоведения 14
1.1. Монголоведные исследования польских ученых в Российской империи .14
1.2. Работы польских не-монголоведов 44
ГЛАВА II. Монголоведение в ПНР (1945 - 1989 гг.) 50
2.1. Влияние нового миропорядка на монголоведные исследования в Польской народной республике 50
2.2. Секция народов Центральной Азии Варшавского университета .58
2.3. Польские этнографические экспедиции в МНР 74
2.4. Монголия и монголы в работах польских историков 97
ГЛАВА III. Монголоведение в постсоциалистической Польше (1989-2013 гг.) 108
3.1. Развитие монголоведных исследований в секции народов Центральной Азии Варшавского университета 108
3.2. Этнологические исследования монгольского региона в современной Польше 116
Заключение 132
Источники 138
- Работы польских не-монголоведов
- Секция народов Центральной Азии Варшавского университета
- Монголия и монголы в работах польских историков
- Этнологические исследования монгольского региона в современной Польше
Работы польских не-монголоведов
Польша, как самостоятельное государство, прекратила свое существование в конце XIX в., когда ее территории были поделены между Пруссией, Австрией и Россией. Речь Посполитая вновь возникла на политической карте Европы лишь после I мировой войны. Эффектом очередных восстаний (1794, 1830, 1863) и дальнейшей конспирационной деятельности стало огромное количество политических ссыльных, многие из которых оказались в Восточной Сибири. Среди них Александр Чекановский, Ян Черский, Бенедикт Дыбовский, Виктор Годлевский, Михал Янковский, Бронислав Пилсудский, Вацлав Серошевский. Они стали не только известными исследователями Сибири и проживающих там народов, но и героями борьбы за польскую независимость. Все-таки отсутствие независимого польского государства сводило на нет возможность существования отдельных польских академических структур. Большинство польских ссыльных-ученых издавали свои труды на русском языке, пользовались протекцией и финансовой помощью имперских научных институтов, а свои знания развивали в дискуссиях с другими русскоязычными учеными. Так, польское монголоведение второй половины XIX в. состоялось благодаря российской ориенталистике. У польских ученых была возможность обучения и работы в крупнейших университетах Российской империи, участия в экспедициях РГО, работы в библиотеках и книгохранилищах, публикаций материалов на русском языке в российских научных сборниках. Подобная ситуация сложилась с немецкими монголоведами (И.Я. Шмидт, И.Э. Фишер, Г.Ф. Миллер и др.). Немецких академиков, не только монголоведов, всегда считали российскими учеными, хотя в Германии их считают немецкими учеными.
Можно смело утверждать, что вышеупомянутые ученые являются блестящими представителями российского научного мира. Однако это не мешает современным польским историографам называть их польскими учеными. В России те же самые люди могут определяться как «выдающиеся российские ученые». Нужно подчеркнуть, что эти идентификационные противоречия никогда не вызывали межнациональных конфликтов. Польский историк, автор «Истории Монголии», Л. Базылов иногда подвергал сомнению польскость некоторых монголоведов: «Среди бурят монгольский язык изучал другой блестящий монголист, тоже поляк как Потоцкий, Иосиф Ковалевский (1801-1878). К сожалению, к концу жизни польскость Ковалевского угасла так, что уже трудно было ее разглядеть»5. «Польскости» О.М. Ковалевского уделил много внимания В.Л. Котвич в своем объемном труде «Иосиф Ковалевский», более подробно он будет рассмотрен в первой главе диссертации.
Проблема идентичности так называемых польских исследователей царского периода также затрагивает ученых. Их родовые истоки уходят корнями в территории Первой Речи Посполитой и они не всегда являлись этническими поляками. Такая участь постигла, например, большевика-исследователя Урянхайского края Феликса Яковлевича Кона, которого можно одновременно назвать еврейским, польским, российским и даже советским этнографом. По нашему мнению, данные проблемы связаны с исторической эволюцией значения терминов «Польша» и «поляк».
Ассимилируясь в русской среде, многие поляки теряли связь с польской этнической культурой. Единственное, что их связывало с ней, было их «польское происхождение» («поляки в роду»). Более отчетливо ассимиляционные тенденции проявлялись во втором поколении ссыльных. Ярким примером этому утверждению могут служить такие имена, как К.Э. Циолковский, В.Г. Белинский, Н.Г. Чернышевский, Н.М. Пржевальский и др.6
По мнению иркутского монголоведа Ю.В. Кузьмина, труды немцев и поляков необходимо включать в историю русской науки: они были приглашены на службу русским правительством, Петербургской Академией наук, работали в тесном контакте с другими русскими учеными, производили исследования на русские средства, обычно по русским программам и эти исследования обогащали русскую науку и становились ее органической частью7.
Задачи внешней и внутренней политики Российской империи способствовали развитию востоковедной науки, в том числе монголоведения. И к его развитию привлекались лучшие кадры, получившие образование в европейских университетах. Так основы научного монголоведения как отдельной отрасли науки заложили российские и немецкие востоковеды. В XIX в. основатели монголоведения как научной дисциплины работали в российских университетах, являлись сотрудниками научных центров и институтов, проводили исследования в Сибири и Монголии. Создателями российского монголоведения были немцы (И.Я. Шмидт, И.Э. Фишер, Г.Ф. Миллер), русские (А. Игумнов, А.М. Позднеев, Б.Я. Владимирцов, В.В. Радлов), буряты (Д. Базаров, Г. Цыбиков) и др.
Секция народов Центральной Азии Варшавского университета
С 1975 г. полько-монголькие отношения опирались на Договор о дружбе и сотрудничестве между ПНР и МНР, в котором обе тороны единодушно выразили свое стремление к «укреплению единства и сплоченности социалитического сотрудничества», к сближению польского и монгольского народов. Самый большой опыт по сотрудничеству двух стран был накоплен в области торговли, начало которой положило соглашение, заключенное в марте 1957 г. В течение 24 лет внешнеторговый оборот между МНР и ПНР возрос в 25 раз. Значительно изменилась структура товарооборота, что способствовало изменению очередных реализуемых задач и структуры экономики обеих стран.
В поставках Польши в МНР в 1982 г. половину составило промышленное оборудование, другую половину – промышленные товары широкого потребления. Монголия экспортировала в Польшу сырье животноводческого происхождения (46,6% поставок), мясные продукты (24,6%) и промышленные товары (28,8%), в том числе ковры, шевро, шеврет, кожевенные изделия.
Польско-монгольское экономическое сотрудничество распространилось также на основную отрасль монгольской экономики – сельское хозяйство, особенно ветеринарное дело. Польские ветврачи участвовали в профилактических обследованиях сельскохозяйственного скота в Монголии, проводимых в 1966-1968 гг. странами-членами СЭВ. С 1976 г. польские геологи участвовали в работавшей на территории Монголии Международной Геологической Экспедиции.
На основе договора 1958 г. проходил обмен делегациями деятелей культуры, писателей, музыкантов, обмен художественными выставками, и т.д. С 1975 г. сотрудничество было организовано на основе пятилетних планов. В реализации плана культурного и научного сотрудничества между двумя странами в 1976-1980 гг. с польской стороны, кроме МИД, участвовало 15 министерств, центральных учреждений и творческих союзов.
В рамках первого кредитного соглашения в 1961-1966 гг. в западной Монголии работала польско-монгольская геологическая экспедиция, которая провела предварительные геологические исследования в районе котловины Больших озер, в окрестностях городов Алтай, Кобдо, Улангом.
С 1961 г. начало развитие научное сотрудничество между МНР и ПНР, в соответствии с соглашением между Польской Академией наук и Академией наук МНР от 29 сентября 1961 г. В начальные годы сотрудничество охватывало в основном обмен научными работниками и научной литературой. С 1963 г. началось сотрудничество в области палеонтологии и этнографии.
С 1974 г. обе академии наук ведут совместные географические исследования в области геоморфологии, гляциологии и водных ресурсов районе Хангая. Изучению особенностей социалистического развития в Монголии и проблем ее социально-экономического развития на этапе интенсивного строительства материально-технической базы, необходимой для преобразования Монголии в промышленно-сельскохозяйственную страну. Научные исследования по проблемам монголоведения положили начало Отделу внеевропейских социалистических стран и сектору Социалистических стран Дальнего Востока. Варшавский и Улан-Баторский университеты сотрудничали в области подготовки специалистов монгольского языка для дальнейшей работы в Польше. Польские студенты стажировались в Улан-Баторе, а в Варшавском университете монгол преподавал монгольский язык. Начиная с 1961 г. в Польше по разным специальностям обучались монгольские студенты. Согласно плану культурного и научного сотрудничества на 1981-1985 гг., как и прежде, польская сторона приняла за свой счет 15 студентов, 3 аспирантов и 3 стажеров65. Отдельно следует сказать о польских палеонтологических экспедициях. В 1961 г. в Варшаве прошел первый съезд представителей академий наук социалистических стран. На этот съезд прибыл президент Академии наук МНР проф. Б. Ширендыб. На съезде отделение палеозоологии Польской академии наук выступил с проектом организации совместных польско-монгольских палеонтологических экспедиций в Монголии. Этот проект был одобрен обеими академиями. В сентябре 1962 г. в Улан-Батор выехала делегация президиума ПАН с целью подписания договора о научном сотрудничестве между академиями двух стран. Договор предполагал организацию трех польско-монгольских палеонтологических экспедиций в 1963, 1964 и 1965 гг. Первая экспедиция, согласно договору, имела ознакомительный характер, и масштабные раскопки не проводились. Участники проекта посетили места предполагаемых полевых работ и обозначили необходимые подготовительные мероприятия для проведения дальнейших раскопок. Экспедиция 1964 г. проходила в пустыне Гоби в течение четырех месяцев. В экспедиции приняли участие 11 человек с польской стороны и 5 – с монгольской. Экспедиция 1965 г. стала самой многочисленной, в ней участвовали 15 человек из Польши и 8 – из Монголии. После завершения трех экспедиций польско-монгольское сотрудничество в палеонтологии не закончилось. В отделение палеозоологии ПАН в Варшаве на научные стажировки приезжали молодые монгольские палеонтологи, чтобы участвовать в научной обработке совместно собранных коллекций. Совместные полевые исследования продолжались, хоть и в меньших масштабах. В 1967, 1968 и 1969 группы польских палеонтологов из 2-3 человек выезжали на 3-4 недели в Монголию для проведения раскопок черепов динозавров и млекопитающих мелового периода в местности Баянзаг в Южногобийском аймаке.
Монголия и монголы в работах польских историков
Работы С. Шинкевича этого периода были переведены на многие языки (в т.ч. на русский, английский, немецкий) и используются монгольскими учеными до сих пор. Другой сотрудник Института Этнологии и культурной антропологии Варшавского университета Ежи Василевский, также участник экспедиций В. Дыновского в МНР, сегодня является руководителем отделения Неевропейской этнологии и глобалистики, членом Совета Исторического факультета Варшавского университета. В сфере его научных интересов: символическая антропология, традиционные верования, духовная культура; поле исследований: Центральная Азия, Дальний Восток. В 1984 г. Е. Василевский издал монографию, посвященную шаманизму «Путешествие в ады. О шаманских мистериях»108. В этой работе он описал обряды сибирских и североамериканских шаманов, представил древние ритуалы, культовые предметы и редкие письменные источники. Автор также проанализировал психологические аспекты шаманского мировоззрения, используя концепции М. Элиаде. М. Элиаде в своей известной работе «Шаманизм» пишет: «Шаманизм в строгом смысле – это, прежде всего, сибирское и центральноазиатское религиозное явление. Шаманизм является одной из архаических техник экстаза и одновременно мистикой, магией и религией в широком значении этого слова. В шаманизме мы имеем дело с настоящим духовным миром, который, хоть и отличается от нашего, является таким же целостным и интересным109. Е. Василевский описал явление шаманизма широко и на разных уровнях, опираясь на примеры и сравнения из собственных наблюдений. Шаман является не только человеком, способным установить контакт с духами, принять их в свое тело и ум, но и человеком, которого эти духи уважают и с которым они хотят сотрудничать. Как отметил сам Василевский: «чтобы стать шаманом, нужно научиться управлять духами, а не быть их пассивным инструментом. Шаман не может им подчиниться, иначе он не сможет исполнять свои функции110. Шаман это человек – институт: священник, лекарь, предсказатель, сказитель, поэт-песенник. Он передавал традиции своего народа следующим поколениям, являлся духовным наставником. Шаманами были сильные харизматичные люди, выполнявшие множество социальных функций, и сами являлись важным необходимым элементом своего общества. В результате антирелигиозной деятельности большевиков большая часть шаманского наследия Сибири была уничтожена.
Вкладом польских ученых в исследование шаманизма можно считать работы таких ученых, как Людвик ерошевский.
Сеницкий, Иосиф Копец, Мария Антонина Чаплицкая, Бронислав Пилсудский, Вацлав СИнтересно, что многолетний интерес этнологов к Монголии не привел к более длительной интеграции филологов-монголоведов с этнологами и историками. Филологи продолжали свои довоенные исследования классических монгольских текстов, а также мифов и фольклора, а историки концентрировались на письменных источниках, касающихся контактов Европы с Монгольской империей.
В 1978 г. в Варшаве состоялся Международный симпозиум монголоведов на тему «Традиции в современной культуре Монгольской Народной Республики». Симпозиум организовали кафедра этнографии Варшавского университета и Отдел этнографии Института истории материальной культуры Польской академии наук. Мероприятие было одновременно посвящено 75-летию профессора Витольда Дыновского, организатора польских этнографических исследований в Монголии. В симпозиуме приняли участие ученые из Монголии (Г. Цэрэнханд, Ч. Лувсанжав), Австрии, Финляндии (П. Аалто), Франции (Р. Амайон), Японии (К. Сугита), ФРГ (В. Хайссиг), ГДР (Э. Таубе), Венгрии, США, СССР (А. Хазанов) и Польши. Это была первая в истории монголоведения конференция, посвященная, прежде всего, этнографической проблематике111. Из польских ученых на симпозиуме выступили С. Соколевич («Функции традиционной культуры в современном монгольском обществе»), С. Калужиньский («Система собственных имен в «Сокровенном сказании монголов»), С. Шинкевич («Свадьба – обряд освящения супружества через культурное прошлое»), Е. Василевский («Основные категории символического языка в традиционной культуре торгутов Алтая»), Я. Олендзкий и Л. Мруз («Образ хорошего скотовода»).
Основная часть работ за рассматриваемый период была опубликована в нескольких научных журналах, которые издаются в Польше сегодня. Среди них: «Востоковедное обозрение», «Востоковедный ежегодник», «Польская этнография», «Народ». Квартальник «Востоковедное обозрение» («Przegld Orientalistyczny») издается с 1949 г. Польским обществом востоковедов (ПОВ). «Востоковедное обозрение» это первый в Польше востоковедный научно-популярный журнал. Он представляет деятельность и достижения польского востоковедения, распространяет знания об истории, культуре, языках и литературе народов Востока, об отношениях Польши с Востоком. Его первым главным редактором с 1953 по 1962 гг. был турколог проф. Ян
Райхман. В 1963-2002 гг. эту функцию исполнял монголист проф. С. Калужиньский. С 2003 г. его сменила индолог проф. Данута Стасик. В «Востоковедном обозрении» публикуют свои работы льские и зарубежные востоковеды – историки, языковеды, религиоведы и представители других специальностей. В нем также публикуются рецензии на польские востоковедные работы.
«Востоковедный ежегодник» («Rocznik Orientalistyczny») издавался Польским обществом востоковедов с 1919 по 1924 гг. Он выполнял ту же функцию, что и «Востоковедное обозрение». Общество также издало серию «Восточная библиотека» («Biblioteka Wschodnia») (1925-1988 гг.) и издало серию публикаций в цикле польских переводов классиков Востока. С 2006 г. под патронажем Польского общества востоковедов и по инициативе издательства Варшавского университета вышла серия «Библиотека произведений Востока» как продолжение серии «Восточная библиотека».
«Польская этнография» (Etnografia Polska) - это междисциплинарное издание, которое затрагивает вопросы этнографии, этнологии, социо культурной антропологии, истории и социологии. Журнал был основан на базе Института археологии и этнологии Польской Академии Наук. В течение многих лет на его страницах велись дискуссии между польскими этнологами. Сегодня журнал представляет не только социальные и гуманитарные науки в Польше, но и за рубежом. В нем публикуются статьи, отчеты по исследованиям, конференциям, книжные рецензии по разным аспектам гуманитарных наук. Журнал создает платформу для ученых, чтобы представить свои взгляды и мнения по теориям, методологии, истории и будущем этнологии и антропологии, а также интересные случаи из полевых исследований.
Этнологические исследования монгольского региона в современной Польше
Польское монголоведение имеет недолгую историю, как и вообще монголоведение. Возникновение монголоведения как отдельной ветви востоковедения в Европе было также связано с польскими учеными.
В первой главе рассмотрен период формирования польского монголоведения, исторические условия его возникновения и его первые представители. Царство Польское (или Конгрессовая Польша) входило в состав Российской империи с 1815 г. до окончания I мировой войны и, соответственно, польская наука развивалась в этот период в соответствии с интересами царской России. В дальневосточной политике России в середине XIX в. Монголия играла немаловажную роль, и частые сношения с ней были бы невозможны без глубокого изучения монгольского языка, литературы, истории и культуры. Бурятские и тунгусские племена, кочевавшие в Восточной Сибири и Забайкалье в составе Российской империи, представляли большой интерес для царского правительства как монгольские народы, говорившие на монгольском языке и исповедовавшие буддийскую религию.
Планы российского правительства между прочими было суждено осуществить молодому польскому преподавателю латыни Осипу Михайловичу Ковалевскому. Сосланный за незаконную деятельность из Вильно в Казань для изучения восточных языков он внес огромный вклад в комплексное изучение монгольских народов. Он стал руководителем первой в Европе кафедры монгольского языка в Казанском университете и воспитал следующее поколение российских специалистов. Его труды, о которых речь идет в первой главе, стали первыми качественными научными работами, составленными на высоком уровне и стали большим достижением для мирового монголоведения в целом. Среди них: «Монгольско-русско-французский словарь», в трех томах, изданный в 1844-1849 гг., «Монгольская хрестоматия», «История монголов» в двух томах, «Буддийская космология» и др. В.Л. Котвич был учеником и продолжателем изучения народов монгольского мира в Санкт-Петербургском университете. Как и его предшественник, он больше внимания уделял алтайским языкам, но также стал автором работ по истории монголов и ойратов.
После получения Польшей независимости, В.Л. Котвич основал кафедру монгольского языка во Львове, бывшим тогда одним из главных научных центров в Польше. Под его руководством в 1922 г. было образовано Польское общество востоковедов и проводились съезды польских востоковедов (1931-1938). На базе Львовского университета стал издаваться «Востоковедный ежегодник» (Rocznik Orientalistyczny), посвященный филологии, истории и культуре стран Востока. В нем публиковались польские и заграничные исследователи, в том числе российские. В. Котвич в первой половине XX в. дополнил комплексные исследования монгольских народов изучением калмыков. Так, польская монголоведение постепенно стала отходить от российской и развивать собственные научные центры.
Одновременно с научным монголоведением в конце XIX – нач. XX вв. ценные сведения о монгольских народах содержатся в дневниках и работах польских ссыльных, военнопленных, миссионеров, научных сотрудников. Среди них мы выделили Фердинанда Оссендовского, Камила Гижицкого. Они стали очевидцами событий, происходивших в Восточной Сибири и Монголии в 20-е гг. XX в. В их работах можно найти описание политической и экономической ситуации в Монголии, монгольского народа, буддийских монастырей и деятельности барона Унгерна.
Во второй главе рассмотрен период после II мировой войны, когда Польша (ПНР) снова попала под политическое и экономическое влияние России (СССР), что обусловило основные направления и особенности польского монголоведения. Экономические и политические интересы СССР в Азии способствовали развитию сотрудничества между странами социалистического лагеря, в который вошли ПНР и МНР. Были опубликованы работы по истории МНР в соответствии с новой 134 идеологией, переводы литературных произведений, проведены этнографические экспедиции в монгольских аймаках, совместные археологические, палеонтологические раскопки. Польские ученые стали постоянными участниками международных конгрессов монголоведов. Тогда возрос интерес общественности и академических кругов к изучению современного Востока. С одной стороны, монголоведным исследованиям способствовал прорыв информационной блокады вокруг Монголии, а с другой препятствовал «железный занавес» и политика непризнания и дискриминации МНР.
В 1961 г. Польская Народная республика заключила договор о научном сотрудничестве, что дало широкие возможности не только монголоведам-филологам Варшавского университета, но и этнографам, антропологам, археологам, палеонтологам и др. В этот период в МНР проводили исследования несколько больших международных экспедиций. Все эти ученые внесли свой неоценимый вклад в изучение Монголии. Одновременно с проведением исследовательских работ, польские специалисты обучали методике ведения исследований молодых монгольских ученых, которые впоследствии стали самостоятельно проводить научные работы в своей стране.
Варшавский институт материальной истории начал долгосрочные систематические этнографические исследования в Монголии под руководством проф. Витольда Дыновского. Экспедиции продлились до конца 1970-х гг. Результатом исследований стало большое количество собранного материала, многочисленные статьи и сборники, несколько монографий. Среди них: «Современная Монголия», «Монгольские исследования». Эти труды затронули практически все сферы социальной и культурной жизни монгольского общества: модернизацию страны, последствия перехода монголов с кочевого на оседлый образ жизни, систему родства, быт, обрядность, вопросы религии и т.д.