Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Жизненный и творческий путь В. И. Ламанского . 23
1. Формирование личности ученого (1833-1865 гг.) 23
2. Расцвет творческого потенциала .И. Ламанского (1865-1914 гг.) 71
Глава II. Исторические и общественно-политические взгляды В.И. Ламанского . 156
1. Ранняя история славянства в научном наследии В.И. Ламанского . 156
2. Идея славянского единства и актуальные проблемы развития славянства конца XIX — начала XX вв. в работах В.И. Ламанского . 179
3. Формирование «концепции трёх миров» (антропогеографические построения В.И. Ламанского). 244
Заключение. 266
Список источников и литературы. 273
- Формирование личности ученого (1833-1865 гг.)
- Расцвет творческого потенциала .И. Ламанского (1865-1914 гг.)
- Ранняя история славянства в научном наследии В.И. Ламанского
- Идея славянского единства и актуальные проблемы развития славянства конца XIX — начала XX вв. в работах В.И. Ламанского
Введение к работе
Общая характеристика работы. Исследование событий, происходивших в России во второй половине XIX — начале XX вв., когда страна переживала период капиталистической модернизации, продолжает оставаться важнейшей задачей отечественной исторической науки. При этом весьма интересной и значительной является проблема изучения научного наследия крупных российских учёных - историков, философов, мыслителей, игравших в данный период важную или, по крайней мере, заметную роль в общественной жизни страны. В числе других ученых, наиболее активно работавших в рассматриваемый период и невольно участвовавших в политической жизни России в эти десятилетия, был известный академик - славист, декан историко-филологического факультета Санкт-Петербургского университета Владимир Иванович Ламанский (1833 - 1914), представлявший собой выдающуюся личность крупного самобытного исследователя и прозорливого политика.
В.И. Ламанский, вступивший на путь многообразной научной и политической деятельности в 50-х годах XIX в., когда страна находилась накануне крутых перемен в социально-экономической и политической сферах, вызванных «великими реформами» Царя - Освободителя Александра-П и продолжавший эту деятельность вплоть до своей кончины в ноябре 1914 г., представляется для исследователя не только современником, но и активным участником важных событий этого огромного и судьбоносного периода отечественной истории в жизни страны.
Безусловно, что научное познание закономерностей развития России во второй половине XIX — начале XX вв. требует изучения, и рассмотрения деятельности представителей всех направлений общественной мысли, существовавших в эти годы.
Несмотря на то, что в советский период эпохи «великих реформ» 60-х — 70-х гг. XDC в., жизни пореформенной России и основных её государственных и общественных деятелей, уделялось немалое место, и было посвящено большое количество научных работ, публикаций, они не в полной мере освещают эти проблемы. Данную эпоху, как и любую другую, нельзя правильно понять и оценить, не проанализировав объективно деятельность всех наиболее заметных политиков, мыслителей и общественных лидеров, которые в совокупности и создавали эту эпоху своей жизнью и работой. Однако, объективное рассмотрение деятельности этих исторических личностей долгие десятилетия было подменено абсолютизацией роли представителей сначала революционно-демократического направления социального движения страны, а затем - большевистского направления в РСДРП и показом ярких сторонников и руководителей других направлений общественной мысли России как второстепенных, не обладающих влиянием и опорой в обществе. Особенно это характерно для изображения русских консервативных мыслителей XIX — начала XX вв. Это направление рассматривалось наиболее поверхностно и тенденциозно. Вследствие этого оно изучено недостаточно и требует более объективного и непредвзятого освещения. Особенно актуальным изучение проблем истории русского консервативного направления общественной мысли, а также творческого наследия наиболее известных деятелей, принадлежавших к нему, стало на современном этапе развития российского общества, характеризующимся постепенным формированием многопартийной политической системы, пришедшей менее десятилетия назад на смену длительному безраздельному господству одной партии. Анализ деятельности политиков и учёных дореволюционного периода, их мысли и идеи представляют собой интересную информацию, определённый исторический, политический опыт, который, несомненно, может и
должен учитываться, а также использоваться современными политиками, участниками новых общественных организаций и движений. Это позволит избежать многих ошибок, глубже узнав прошлое, поможет найти верные решения тех проблем, которые встают в их повседневной жизни. В современной России существует целый спектр общественных организаций традиционного православно-патриотического и национально-консервативного направления, возникших и действующих в последние десятилетия. Хотя они не многочисленны, но играют заметную роль в общественной жизни, занимают в ней свою нишу. Данное исследование может представлять значительный интерес для сторонников умеренного православно-консервативного патриотического направления, а также для всех тех, кто любит Россию, уважает и изучает её прошлое, размышляет о её будущем.
Актуальность исследования определяется наличием
серьёзных пробелов в изучении отечественной историографии, что проявляется в недостаточной разработанности проблем истории российского консерватизма второй половины XIX — начала XX в., и, кроме того, значительным влиянием консервативного мировоззрения на политику и идеологию Российского государства в 1881 -1917 годах, а также на деятельность и программные принципы многих современных общественных организаций и движений, существующих в нашей стране с середины 80-х годов.
До настоящего времени не было опубликовано специальных исследований, содержащих всеобъемлющий анализ деятельности известного в России и за её пределами крупного учёного - слависта В.И. Ламанского. Не изучены также в комплексе все его научные труды и публицистические произведения.
В.И. Ламанский являлся одним из наиболее ярких и значительных представителей позднего славянофильства, хотя сам себя с этим направлением русской консервативной мысли он не
отождествлял. Многие идеи В.И. Ламанского, высказанные учёным ещё в 70-х — 80-х годах XIX в., особенно, затрагивающие российско-германские отношения, оказались в определённой мере пророческими, что было отмечено в политических и научных кругах России к моменту вступления нашей страны в Первую мировую войну.1 Вскоре после кончины учёного - слависта, последовавшей в ноябре 1914 г., в январском номере «Исторического вестника» за 1916 г. была опубликована статья К.Я. Грота «В.И. Ламанскии», в которой автор говорит о необходимости «охарактеризовать жизнь, труды и огромное духовное наследие почившего учёного и деятеля», биография которого «широко построенная, была бы вместе с тем историей целой интереснейшей и важной эпохи нашего культурного и национального развития », в которой «Ламанскии занимает такое центральное, видное и почётное место ... Ламанскии и его жизнь станут для всех яркой и увлекательной страницей русской культурной истории XIX века».2
Однако, вскоре Россия вступила в эпоху новых революционных потрясений, приведших к коренному изменению социально-экономической системы, политического строя, идеологических основ государства. Произошедшие перемены оказали серьёзное воздействие на отечественную историческую науку и привели к радикальной смене приоритетов внутри неё. В условиях господства в советский период в нашей стране вульгарно-идеологизированного подхода к общественным наукам, когда большая часть многовекового исторического прошлого России сознательно очернялась, либо замалчивалась, творческое, научное и публицистическое наследие большинства учёных и мыслителей, взгляды которых вступали в серьёзный антагонизм с идеями марксизма-ленинизма, с установками советского государства, подверглись резкой, зачастую предвзятой, критике и на него был
1 Князев Г.М. Славянский «восточный вопрос» в определении В.И. Ламанского.//Журнал
Министерства народного просвещения. 1916, № 9 - 12.
2 ГротК.Я. В.И. Ламанскии. Пг., 1915. С.209.
повешен идеологический ярлык «реакционности». Это был своеобразный «приговор», долгие десятилетия запрещавший саму возможность объективного исследования этих богатейших пластов общественной мысли дореволюционной России, к которым принадлежит в числе других и наследие В.И. Ламанского. Этим, главным образом, и объясняется то, что длительный период оно было лишено комплексного, детального и непредвзятого научного изучения.
Неверно было бы утверждать, что труды петербургского профессора - слависта В.И. Ламанского специально и сознательно замалчивались подобно работам других консервативных мыслителей — К.П. Победоносцева, К.Н. Леонтьева, священника - черносотенца И.И. Восторгова, И.А. Ильина, И.Л. Солоневича. С ними поступили несколько иначе. Ещё в 30—40-е годы нашего столетия в советском славяноведении они прочно получили «оценку» реакционных, славянофильских и панславистских, после чего стали подаваться с официальной точки зрения как неинтересные, неактуальные и даже вредные в этих своих качествах, что до определённого времени делало наследие В.И. Ламанского бесперспективным для серьёзного научного анализа и последующей его публикации. Данные в первые послеоктябрьские десятилетия принципиальные оценки трудов известного учёного - слависта вскоре стали мировоззренческими ярлыками и более полувека довлели над ними, препятствуя их объективному изучению. Только в конце XX в., когда в нашей стране завершилось непререкаемое господство одной идеологической системы, и было заявлено на государственном уровне о возможности существования в обществе различных идеологических воззрений, появилась возможность восстановить историческую справедливость и по-новому, объективно исследовать труды всех незаслуженно забытых учёных, мыслителей, на чьё наследие долгое время было наложено
идеологическое табу. К числу которых по праву относится и профессор В.И. Ламанский.
Степень изученности проблемы. Как уже было отмечено, жизнедеятельность и труды В.И. Ламанского не получили комплексной оценки ни в XIX в., ни в советское время. Тем не менее, на отдельные аспекты его биографии и воззрений внимание всё же было обращено. Это, в частности, критические разборы его трудов1, исторические очерки2, политические заметки и статьи3, некрологи4, юбилейные издания5, материалы по деятельности общественных и учебных организаций и учебных заведениях второй половины XIX — начала XX в.6, тематические статьи7, словарные статьи8. Определённым
1 Срезневский И.И. Разбор сочинения В.И. Ламанского «О славянах в М. Азии, Африке и в Испании».
Спб., 1869. XXIX присуждение демидовских наград. С. 125-130.
Пыпин A.H. Новые славянские исследования. // Современник. 1860. Т. LXXX, отд. Ill, с.309 - 328. Шахматов А.А. Записка об учёных трудах засл. профессора Санкт-Петербургского университета В.И. Ламанского. СбоРЯ, 1901, т.69
2 Пыпин A.H. Русское славяноведение в XIX столетии. Вестник Европы, 1889, кн. 9.
Попов Н.А. Из истории славянского благотворительного комитета в Москве. М., 1871 -1872.
3 Гейссман П.А. Несколько мыслей по вопросу об отношениях стратегии к политике. (По поводу
статей Ламанского). Спб., 1895.
Пыпин А.Н. Давность славянской идеи в русском обществе// Вестник Европы, 1878, кн. 5. Слонимский Л.З. Славянофильство и либерализм. По поводу мнений проф. Ламанского и его единомышленников. // Вестник Европы. 1884, кн. 10.
4 Линниченко И. В. Патриарх русского славяноведения // Голос минувшего. 1915, №2.
Грот К.Я. В.И. Ламанский. ПГ., 1915.
Грот К.Я. В.И. Ламанский.// Исторический вестник, 1915, №1.
Попруженко М.Г. Памяти В.И. Ламанского. Одесса, 1915.
Семенов Тян-Шанский В.П. В.И. Ламанский как антропогеограф и политикоэтнограф. Пг., 1915.
Шахматов А.А. В.И. Ламанский. Некролог. Пг., 1914.
Ястребов Н.В. Памяти В.И. Ламанского как друга. / В кн.: Материалы по истории
библиотековедения в России. Пг., 1916.
5 Новый сборник статей по славяноведению. Спб., 1905.
Гамарро. По поводу юбилея В.И. Ламанского. Спб., 1905.
Сборник статей, посвященных почитателями академику и заслуженному профессору В.И.
Ламанскому по случаю пятидесятилетия его деятельности. 4.1. Спб., 1907.
Сборник статей по славяноведению, изданный учениками В.И. Ламанского по поводу 25-летия его
учёной деятельности. Спб., 1883.
6 Лавров П.А. Отчёт о состоянии и деятельности Петроградского университета за 1914 г. Пг., 1915.
Попов Н.А.. Краткий отчёт о 10-летней деятельности(1858—68) Славянского благотворительного комитета в Москве, составленный его секретарём Н.А. Поповым. М., 1868. Никитин C.A. Славянские съезды 60-х гг. XIX века. М., 1948.
7 Князев Г.М. «Славянский восточный вопрос» в определении В.И. Ламанского. ЖМНП, 1916, №9 -12.
Русская идея. В кругу писателей и мыслителей русского зарубежья. М., 1994.
Русская идея. Сост. М.А. Маслин. М., Республика, 1992.
Лаптева Л.П. Развитие славяноведения в России с 90-х гг. XIX в. до 1917г. // Историкия на
славистиката от края на XIX и начало на XX века. София, 1981.
8 Славяноведение в дореволюционной России: библиографический словарь. М., 1979.
Советская историческая энциклопедия. Т. М.,
Отечественная история. Энциклопедический словарь. М., 1999.
# водоразделом в восприятии В.И. Ламанского отечественной историографией стал 1917 год. Дореволюционными авторами он воспринимался как личность яркая, незаурядная. «Он, несомненно, принадлежит к тем избранным, редким людям, которых жизнь и деятельность представляют и знаменуют целую эпоху... Современники редко умеют их понять: в широких кругах общества они слывут часто чуть ли не отсталыми, благодаря хотя бы своему особому интересу к национальной старине, фантастами, неисправимыми идеалистами — мечтателями, людьми не от мира сего ... но в действительности они оказываются наиболее передовыми, дальновидными и яркими провестниками грядущего развития и судеб своего народа », — писал об учёном К.Я. Грот.1
И. В. Линниченко считал, что общественное значение Ламанского «следует оценивать не столько его историософическими воззрениями («не всегда ... оригинальными, иногда не оправдываемые действительностью»), сколько его личностью, его верой в высокое призвание славян под гегемонией Руси, в великое будущее которой он глубоко верил и всю веру умел передать многочисленным ученикам и
(* адептам». «В эпоху интенсивной писательской и преподавательской деятельности, — продолжает Линниченко, — я не знаю никого из славянофилов, кроме Аксакова, чьи идеи имели бы такое влияние на известную часть нашей интеллигенции, как идеи этого высокообразованного знатока и поклонника славянства».2
Его значимость для России XIX столетия, писавшее о Ламанском, определяли его местом в развитии идей славянофильства и русского славяноведения.
Об идейной принадлежности В.И. Ламанского его современники (сторонники и оппоненты) не спорили: в их глазах он однозначно был
1 Грот К.Я. В.И. Ламанский. Пг., 1915. С 209.
2 Линниченко ИВ. Указ. Соч.
славянофилом. А.Н. Пыпин считал, что Ламанскии «примыкает к старым славянофильским теориям об особенной цивилизации, которую должно создать славянство, но в настоящем случае исходит не из отвлечённой теории «предназначения», а исходит из одного соображения, чисто практического, и из фактов исторических»1, правда, вместе с этими теориями ему привились и «исключительность, и нетерпимость этой школы»2. Л.З. Слонимский видит во многих воззрениях Ламанского «славянофильский туман», «в сущности, совершенно невинный»3. Далее он замечает, что все эти странности славянофильства есть всего лишь оболочка «для воззрений либеральных по существу»4. Генерал А.А. Киреев настаивает на единстве славянофильского лагеря. В его представлении Ламанскии - славянофил, несколько «заблудившийся» в своих теориях. Поэтому А.А. Киреев и пытается «вернуть» Ламанского в лоно истинного учения.5 К.Н. Бестужев-Рюмин рассматривает деятельность Ламанского как целый этап в развитии славянофильской теории, дополнивший учение теорией о противоположности двух миров: романо-германского и греко-славянского.6 У К.Я. Грота Ламанскии также славянофил, обогативший эту теорию уникальными и глубокими историко-философскими построениями.7
И.В. Линниченко признаёт «большой заслугой Владимира Ивановича... то, что, будучи убеждённым славянофилом, он был далёк от шовинизма Леонтьевых и Данилевских».8 «Он был гуманистом и в своих идеях, и в своей жизни».9 М.Г. Попруженко отмечает, что хотя необходимость переноса «отвлечённых идей славянофильства на
1 Пыпин A.H. Давность славянской идеи. Вестник Европы. 1878. № 5 -6. С. 298.
2 Пыпин А.Н. Русское славяноведение в XIX столетии. Вестник Европы. 1889, сентябрь, с. 284.
3 Слонимский Л.З. Указ соч.
4 Там же.
5 Киреев А. А. Открытое письмо проф. Ламанскому. //Известия Санкт-Петербургского Славянского
благотворительного общества. 1888, №4-5.
6 Бестужев-Рюмин K.H. Теория культурноністорических типов. В кн. Данилевский Н.Я. Россия и
Европа. Спб, 1995. С. 434.
7 Грот К.Я. . В. И. Ламанскии. Исторический вестник. 1915, №1..
8 Линниченко ИВ. Указ Соч: с. 252.
9 Там же.
# научную почву была создана и другими исследователями судеб славянства, например Гильфердингом, но у Ламанского это отношение к вопросам данного порядка получило характер и вид исключительный, весьма строго и выдержанно продуманной системы».1 Исключение среди писавших о славянофильстве Ламанского составляет, пожалуй, лишь А.В. Васильев, которому учёный представляется, чуть ли не изменником идей, забывшим основное положение славянофильства о единстве славянского мира в целом при разнообразии «в своих частях».2 Итак, славянофил, придерживающийся «старых» славянофильских теорий, дополнивший учение теорией о противоположности греко-славянского и романо-германского миров, либерал, далёкий от шовинизма, имеющий расхождения во взглядах со своими сторонниками — всё это Ламанский в понимании его современниками.
Рассматривая в целом вклад Ламанского в развитие русского славяноведения большинство учёных - историков той эпохи, признавали наличие в направлении «школы Ламанского». А.Н. Пыпин говорит о «школе Ламанского», которая сумела отойти от исследований
^ частного характера по истории и этнологии славянских племён и поставить славянский вопрос как вопрос политический.
На «трудах учеников Ламанского — констатирует А.Н. Пыпин — действительно заметно двоякое действие учителя: с одной стороны, он передал им приёмы точной учёной работы с хорошим знанием источников и начитанностью в литературе предмета; с другой, очевидно, передал им также свою точку зрения на славянский вопрос, между прочим, с теми специальными мнениями, какие её отличают».3
1 Попруженко М.Г. Указ Соч. С. 15.
2 Васильев А.В. Против редакции «Известий». Известия С-Петербургского благотворительного общества. 1888,
№ 4 - 5.С. 191 - 192.
3 Пыпин А.Н. Русское славяноведение... С.289.
М.Г. Попруженко считает «лучшим свидетельством, что деятельность Ламанского в истории русской науки, в истории русского просвещения оставила крупный навсегда неизгладимый след» исключительные достоинства трудов его учеников — Ф.И. Успенского, К.Я. Грота, А.С. Будиловича, Т.Д. Флоринского, И.С. Пальмова, М.И. Соколова, Р.Ф. Брандта в области славяноведения.1
Наличие научной «школы» В. И. Ламанского как фактора
развития славяноведения на рубеже Х1Х - XX вв. было отмечено и
современными российскими историографами. В частности, Л.П.Лаптева
в монографии «Славяноведение в Московском университете в Х1Х -
начале XX вв.» среди причин определенного застоя в развитии
славистики в этом крупнейшем научном центре страны в указанный
период, отмечает именно отсутствие личности, которая бы «свою жизнь
посвятила изучению славянской истории»2. В Петербургском
университете, по ее мнению, такой личностью был «профессор В.И.Ламанский, который, занимая кафедру славяноведения, сумел создать целую школу славистов-историков, работавших затем почти на всех кафедрах российских университетов».3 Л.П.Лаптева видит заслуги В.И.Ламанского в организации научного изучения и преподавания славяноведческих дисциплин в С-Петербургском университете и дает высокую оценку особенно двум его ученикам - Р.Ф. Брандту и М.И. Соколову.
В честь 50-летнего юбилея ученики В.И. Ламанского выпустили* в свет «Новый сборник статей по славяноведению»4 с подробным библиографическим указателем его работ.
1 Попруженко А.Г. Указ соч.
, Ац 2 Лаптева Л.П. Славяноведение в Московском университете в XIX - начале XX в Изд-во Московского
^ университета. 1997. С. 231.
Там же. 4 Новый сборник статей по славяноведению. Спб., 1903.
* т—. ...»
Как уже было отмечено Е.П.Аксеновой, дореволюционная славистика не соответствовала целям и задачам советской власти и представлялась большевистскому правительству как оплот реакции.1 А со «второй половины 20-х гг. и государство начало решительное наступление на сохранившиеся с дореволюционных времен академические структуры и научные традиции за установление полного идеологического контроля над наукой.»2
В начале 30-х гг. XX столетия, спустя почти двадцать лет после смерти В.И.Ламанского, предпринимались попытки осмыслить в новых исторических условиях творческое наследие учёного - слависта. Такую попытку предпринял в 1932 г. один из последних по времени его учеников В.Н. Кораблёв, опубликовавший в «Вестнике Академии наук СССР» (1932 г., №10) историографическую статью «Из бумаг академика В.И. Ламанского. Русские славянофилы и чешские реалисты». В ней, давая краткую характеристику деятельности известного учёного, автор на основе анализа неопубликованного наследия академика, рассматривает проблему отношения поздних отечественных славянофилов, к числу активных представителей которых принадлежит и сам Ламанский, к возникшему в начале 90-х гг. XIX в. на территории входившей тогда в состав Австро-Венгерской империи Чехии движению так называемых реалистов, которые относились к лагерю чешской национальной оппозиции. Приоритет национальных ценностей в основе идеологических концепций, безусловно, сближал эти два славянских течения и вызывал интерес в России. Чешские реалисты данной эпохи представляли собой национально-демократическое движение, преимущественно состоящее из представителей интеллигенции, боровшееся за независимость своей
1 Аксенова Е.П. Академическое славяноведение в предвоенный период (Документальные этюды по истории
славяноведения в конце 1930-х - начале 1940-х гг.)// Славистика СССР и русского зарубежья 20-40-х гг. Сб.
статей и материалов. М, ИСБ, 1992.
2 Робинсон М.А. Государственная политика в сфере науки и отечественное славяноведение 20-х гт. //
Исследования по историографии стран Центральной и Юго-Восточной Европы. М, 1991. С. 112.
ф страны от империи Габсбургов. Его лидером тогда был профессор
философии Пражского университета, будущий первый президент Чехословацкой республики Т.Г. Масарик. В.Н. Кораблёв, давая оценку отношения В.И. Ламанского и других его единомышленников к этому движению, отмечал, что, по мнению поздних русских славянофилов, теории чешских реалистов отличались туманностью и неопределённостью, а сами они не в состоянии были без чужой, вероятнее всего, русской помощи, добиваться политической свободы
для своего народа. В.Н. Кораблёв также показал идейные различия
между поздними славянофилами, сторонниками идеи объединения всего славянского мира под эгидой России, к числу которых относился, прежде всего, и сам Ламанский, и чешскими реалистами. По мнению русских панславистов конца XIX в., которое приводит В.Н. Кораблёв, чешские реалисты — идейные враги славянской взаимности и, в частности, Востока, т.е. России.1
В то же время, не касаясь самого Ламанского, его ученик - автор статьи в «Вестнике Академии наук СССР», подвергает резкой критике
позиции других учеников академика — профессоров И.П. Филевича,
#
А.С. Будиловича и И.С. Пальмова, которые в начале 1890-х годов
уничижительно характеризовали самого Т.Г. Масарика и созданное им
движение реалистов, считая, что его разгром австрийской полицией
станет благом не только для империи Габсбургов, но и для России с
точки зрения её претензий на лидерство в славянском мире.2 В.Н.
Кораблёв писал свой очерк спустя сорок лет после этих событий, когда в
Советском Союзе уже почти пятнадцать лет находились большевики,
убеждённые идейные противники дореволюционных русских
славянофилов, полным ходом шло формирование сталинского
тоталитарного режима, а на территории бывшей Австро-Венгрии
Ф
1 Вестник Академии наук СССР. 1932. №10. С. 69-70.
2 Там же. С. 71-72.
# образовалась в 1919 г. независимая Чехословацкая республика, создателем и первым президентом которой был именно Т. Г. Масарик, ещё находившейся в 1932 г. у власти. Поэтому, положительно характеризуя деятельность своего учителя в целом, но, критикуя наиболее видных его учеников, чью позицию, без сомнения, тогда разделял и сам академик, В.Н. Кораблёв, видимо, вынуждено, косвенно критикует и самого В.И. Ламанского, упрекая в ошибочных оценках по данной проблеме всё его научное направление.
Однако, несмотря на это, можно предположить, своеобразную
дань тогдашней эпохе, когда упрекнуть в недальновидности, ошибочности дореволюционных оппонентов спустя десятилетия считалось хорошим тоном. В.И. Кораблёв, на наш взгляд, совершил мужественный с точки зрения учёного поступок, позволив себе в официальном центральном советском научном издании дать объективную, положительную характеристику деятельности и научного вклада своего учителя академика В.И. Ламанского. В то время похвала, особенно в печати, в адрес тех, чьи взгляды не вписывались в
господствовавшие в стране идеологические схемы, могла стоить
^ человеку не только карьеры, но свободы и даже жизни. Но уже с
середины 30-х гг. XX столетия, когда тоталитарный режим в СССР
окончательно сформировался, наука, как и всё общество, были
поставлены в столь жёсткие идеологические рамки, что писать
положительно о славянофилах, других представителях русской
консервативной мысли XIX — начала XX вв. и в том числе о В.И.
Ламанском стало просто невозможно.
Вторая половина 80-х гг. XX в. стала определенным рубежом в
отечественной исторической науке, новый этап которой был
ознаменован, прежде всего, расширением проблематики исследований.
ф Появляются первые отечественные биографические публикации о
советских партийных руководителях. Жанр историко-художественной
биографии прочно занимает свое место в числе историографических
публикаций. «Но призванная в очередной раз оправдать легитимность
выбора (исторического - авт.) в настоящем, российская наука вновь
была вынуждена вернуться в слишком тесные рамки, запестрев новыми
«белыми пятнами». 1 Этими рамками и была так называемая
либеральная западническая концепция российской истории. Данная
ситуация вовсе не способствовала грамотному изучению отечественной
консервативной мысли. К этому же следует добавить и отсутствие у
исследователей, если так можно сказать, церковной православной
культуры. Атеистическое мировоззрение не позволяло исследователям
проникнуть в духовный мир русских консерваторов, основу которого
составляло Православие. Отсюда, на наш взгляд, исходит и
достаточно примитивная трактовка их творческого наследия. Эта участь не миновала и научно-публицистического наследия В.И. Ламанского.
В публикациях последнего десятилетия В.И. Ламанский представлен как проповедник идеи славянского единства2, что, впрочем, традиционно для нашей историографии, а также как историософ,3 этнограф, и что особенно актуально в настоящее время -как геополитик, националист и активный борец с российской и западной русофобией.4 Творческое наследие В.И.Ламанского заинтересовало довольно широкий спектр исследователей: это и академические
Феретти М. Сталин умер вчера... А действительно ли умер Сталин ? // Советская историография. М: Российский гос. гумм, ин-т., 1998. С. 437.
2Лабанов С. В.Ламанский: теоретик славянского единства. Интернет.; Хевролина В.М. Идея славянского единства во внешнеполитических представлениях поздних славянофилов.(кон. 70-сер. 90-х гг. XIX ,в.Славянский вопрос: вехи истории. Сб. статей. М., ИСБ, 1997.; Лаптева Л.П. В.И.Ламанский и славянская тема в русских журналах рубежа XIX - XX вв. // Славянский вопрос: вехи истории. М., 1997.; Славянство в условиях глобализации и информационной войны. Сб.ст. Рук. Коллектива, составитель и автор вступ. Ст. Е.С.Троицкий. ML, АКИРН, 2002.
3 Цымбурский В.Л. «Европа-Россия»: «Третья осень» системы цивилизаций. //Полис. 1997. № 2, 7.Робинсон
М.А. В.И.Ламанский и его историософский трактат « Три мира Азийско-Европейского материка»// Славянских
альманах. 1996. М.,1997.: Гудков А.Д. В.И.Ламанский (Историк-славист) С публ. фрагмента работы «Три мира
Азийско-Европейского материка» /Гудков А. Д., Ширинянц А. А. // Вестник Моск. ун.та. сер. 12. Политические
науки. 2001, № 1.
4 Лабанов С. Русофобия в России: её исследователи и критики. Интернет.; Робинсон М.А. Отражение
славянофильских концепций в работе В.И.Ламанского «Три мира Азийско-Европейского материка» //
Общественная мысль и славистическая историография. Калинин, 1989.; Егоров Б.Ф. О национализме и
панславизме славянофилов»//Славянофильство и современность. Сб.ст. ИСБН, 1994.
научные круги, и политики, и представители национальных и религиозных организаций. Одни - находят в нем единомышленника, другие - противника. Но всеми ими В.И.Ламанский воспринимался либо через призму отдельных его работ, либо через призму свойственных дореволюционной славистике дифирамбов ученому. Есть опасность «растаскивания» политических трудов В.И.Ламанского на цитаты, что может привести к искажению восприятия идей слависта нашими современниками превратить его служение Богу, славянству и России в политическую игру, где на карту была поставлена судьба славянских народов.
Изучение жизни и творческого наследия В.И.Ламанского так и не приобрело систематического и глубокого характера, хотя некоторые попытки были предприняты.1 В наследии ученого наименее исследованными остаются его взгляды на историю славянства в средневековый период; на насущные проблемы славянских народов и государств последней четверти Х1Х в. - начала XX в. - источники современной политической нестабильности и конфликтов в Восточной и Южной Европе; на национальный вопрос в России; на славянофильство. Неопределенными также остаются и возможности использования идей В.И.Ламанского для решения внутрироссийских, внутриславянских проблем и проблемы глобализации.
Предметом исследования являются жизненный и творческий путь учёного - слависта Владимира Ивановича Ламанского, его научные труды и публицистические произведения. Цель исследования — объективное и непредвзятое изучение жизненного, научного и общественно-политического пути В. И. Ламанского на фоне исторического развития России и зарубежных стран Европы с конца 40-х
1 Саприкина О.В. Академик В И Ламанский: патриарх русского славяноведения.//Новый исторический вестник 2001, № 4.; Нечаева Г. «Чтобы было с кем душу отвести».// Русское самосознание.2001 .№ 5. .
годов XIX в. до 1914 г., анализ его научного и публицистического наследия.
Реализация выдвинутой автором цели потребовала постановки и решения следующих конкретных задач:
На примере изучения личности В.И. Ламанского проследить процесс формирования национального мировоззрения учёного и общественного деятеля России середины XIX — начала XX вв.
Воссоздать реальную картину становления и развития личности учёного - слависта В.И. Ламанского.
Проанализировать отношение В.И. Ламанского к важнейшим политическим событиям конца 40-х годов ХЕХ в. — 1914 г.
Изучить и проанализировать труды и публицистические произведения В.И. Ламанского.
Выделить основные мировоззренческие идеи, которые выдвигал и разделял В.И. Ламанский.
Определить место и значение В.И. Ламанского в истории славянофильства, панславизма XIX — начала XX вв., его вклад в развитие прикладного славяноведения.
Источниковая база исследования. Все источники, необходимые для исследования данной проблемы, можно условно разделить на две группы. Первую группу составляют источники, относящиеся к изучению жизнедеятельности В.И. Ламанского. Это, прежде всего, документы и материалы, содержащиеся в фондах Петербургского филиала архива РАН (ф.35) и в рукописном отделе Российской Государственной библиотеки. К данной группе также относятся опубликованные источники, позволяющиеся разработать рассматриваемый вопрос. Это, в частности, автобиографии, переписка В.И. Ламанского с Н.Г. Чернышевским, Ф.М. Достоевским, А. Толстым, Ф.И. Тютчевым, Н. Щербиной (опубликована в журнале «Русская мысль»
в ноябре 1915 г.), с И.С. Аксаковым («Русская мысль», 1916 г., № 9,12; 1917г., №2), переписка с Н.В. Костомаровым («Голос минувшего», 1917г., №1), переписка с К.Я. Гротом, Ф. Палацким, В. Ягичем, Э. Ягичем, Э. Грегом, К. Иречку и многими другими видными российскими и зарубежными славяноведами и славянскими общественными деятелями (Сборник «Документы к истории славяноведения (1850 -1912 гг.)» М., - Л., 1948 г.), воспоминания Е.И. Ламанского, брата учёного («Русская старина», 1915 г., № 1—5, 9 - 12).1
Вторая группа источников представляет собой собственно научное и публицистическое наследие петербургского слависта. Причем в ней значительно преобладают публицистические работы ученого. Большинство исследовательских трудов В.И. Ламанского вышли в свет ещё при жизни автора отдельными изданиями («Национальности итальянская и славянская в политическом и литературном отношении» Спб., 1865; «Об историческом изучении греко - славянского мира в Европе». Спб., 1871; «Могущество турок - османов в Европе». Спб., 1892 и другие) или были опубликованы в различных журналах.2 В архивных фондах ПФА РАН содержатся черновики многих его опубликованных работ, а также подготовительные материалы к ним.3 Источниковую базу данного исследования составляют также сохранившиеся в фондах РГБ РФ и ГПИБ литографии лекций В.И.
1 Ещё в 1905 г. В.И. Ламанский считал, что «кое-что из его» писем и бумаг заслуживает издания, так
как касается или людей более или менее исторических, известных общественных деятелей или разных более или менее интересных движений наших в прошлом столетии. Но эти письма и бумаги не должны быть отдаваемы в печать ранее, например 1930 и следующих годов. Все места этих писем, где есть укореэнения, резкие оскорбительные выражения о лицах живых или недавно умерших и оставивших близких потомков, должны быть заменены многоточиями, вместо фамилий и имён этих лиц можно поставить N .» Издание бумаг было завещано дочери Анастасии. В том случае, если она не сможет по каким-либо причинам осуществить это самостоятельно, то помощь в издании должны оказать Владимир, Сергей, Ольга. ( См. ПФА РАН Ф. 35, оп. 3, № 26, с. 10) Именно Ольга в 1915 -1917 гг. и издаст часть переписки отца.
2 См. «Распространение русского языка у славян». //ЖМНП. 1867, июнь; «Чтения о славянской
истории в Санкт - Петербургском университете». // ЖМНП, 1867, январь; «Новейшие памятники древнечешского языка».//ЖМНП, 1879, январь - апрель, август, 1880, июнь; «Славянское житие Св. Кирилла как религиозно - эпическое произведение и как исторический источник». // ЖМНП, 1903, №2, 4-7, 12,1904, № 1,4, 5).
3 См. ПФА РАН. Ф. 35. Оп. 2.
Ламанского, прочитанных им в Санкт- Петербургском университете. (Это, прежде всего, «Польша времён Ягеллоновых (1386—1572)», 1882/83 гг.; «Лекции по славяноведению», 1881; «История Чехии, Польши и Венгрии до XIV в., 1883—84 гг.: Образцы наречий болгарского, сербского и словенского», 1884; Очерк грамматики польского языка, 1884; «Очерк грамматики чешского языка», 1885; «Обозрение славянских наречий», 1887 и др.) Среди неопубликованных лекций можно назвать следующие: «Задунайские славяне», «Исторический очерк западного славянства», «О главных эпохах и развитии польской историографии», «История новой польской литературы», «Лекции по истории болгар и сербов», «Лекции по истории славянских литератур», «Лекции об истории славян и о современном их положении», «Записки по славяноведению».1 «Жилка публициста, пропагандиста излюбленных идей была очень сильна у Ламанского».2 Его публицистические работы можно было встретить в таких журналах и газетах различных общественно-политических направлений как «Русская беседа», «Известия Санкт-Петербургского Славянского благотворительного общества», «Живая старина», «Отечественные записки», «Славянский век», «День», «Новое время», «Санкт-Петербургские ведомости», «Москва», «Русь».3 Неопубликованными остались такие работы: «Исторические письма об отношении русского народа к его соплеменникам», «Проекты славянских федераций», «Славянская община», «О характеристике Великороссиян и малороссиян», «Нейтралитет России», «Россия - мир славянский»,
1 ПФА РАН. Ф.35. Оп.2..
2 Пинниийнкп И R Укяя гли.
3 См. Иерусалим, Рим и Париж // Москва, 1967, №187. Русское общественное и народное движение в
пользу славян // Новое время, 1874, №294. Историческая миссия Австро-Венгрии // Там же. 1878, №907. Евреи и немцы в Привислянском крае // Русский вестник, 1879, №3. Западнославянские вопросы занимательны для нас и в мирное время // Известия Санкт-Петербургского Славянского благотворительного комитета, 1884, №3. Что нам особенно желать и что нам нужно делать в Западнославянских землях. Там же. 1886, №12. Восточный славянский вопрос. Там же, №9. О современном положении Болгарии. Там же, №10. Славянский западный вопрос. Там же, №11-12. Взгляд на судьбы Юго-Западного славянства // Славянский век, 1900, № 9—10.
# «Изучение славянства и народное самосознание», «Русское общество
перед Восточным вопросом», «Славянство вне России и восточный вопрос», «Славяне вне России», «Славянский союз», «Сербия, Австрия и Россия», «О русском западничестве», «О современном славянстве», «Балкан освобожден», «Об отношении Чехии и Германии», «Элементы государственного могущества Пруссии», «О болезнях государств и народов», «Политические склады», «О том, что было, что может быть и что, вероятно, будет», «Об отношении петербургской интеллигенции к статьям «Руси» о Берлинском трактате» и др.1 Также для анализа привлекались материалы по истории Санкт-Петербургского Славянского благотворительного общества, Санкт-Петербургского университета.2
Методологическую основу данного исследования составляют принципы объективности, историзма, критического подхода к использованию информации и всестороннего рассмотрения объекта исследования.
Многие проблемы, ранее не рассматривавшиеся в
исторической литературе, на современном этапе оказались в поле
зрения науки и могут быть раскрыты в соответствии с требованиями
;* этих принципов, путем объективного анализа содержащейся в
исторических источниках информации с учётом исторических условий и конкретных обстоятельств их появления.
Научная новизна диссертации определяется тем, что в связи с отсутствием в отечественной историографии исследований, рассматривающих эту проблему, данная работа представляет собой первое специальное исследование, рассматривающее в комплексе
1 См. ПФА РАН. Ф. 35. Оп. 2.
2 ПФА РАН. Ф.35. Оп. 3. № 46 - 60. Отчет о состоянии деятельности Петроградского университета за
1914 г. Пг., 1915. Попов Н.А. Указ соч. Протоколы заседания Совета Императорского Санкт-Петербургского университета за 1874 - 1880 гг., 1883 - 84 гг.
жизненный путь, научную и общественно-политическую деятельность профессора - слависта В.И. Ламанского. Впервые в работе даётся анализ его научных трудов и публицистических произведений по различным аспектам научной и общественной мысли. Данное исследование представляет собой вклад в изучение так называемого позднего славянофильства в дореволюционной России, представителем которого являлся В.И.Ламанский.
Хронологические рамки исследования. Диссертация охватывает хронологический период с конца 40-х годов XIX в. до 1914 г.
Практическая значимость исследования состоит в том, что содержащиеся в нём выводы и положения дают возможность объективного и непредвзятого рассмотрения данной проблемы — изучения жизни, научной и политической деятельности, а также творческого наследия В.И. Ламанского. Материалы диссертации могут быть использованы:
научными работниками при разработке проблем отечественной истории и историографии;
преподавателями высших учебных заведений при подготовке курсов лекций, спецкурсов, спецсеминаров по отечественной истории и историографии;
студентами при подготовке курсовых и дипломных работ при изучении историографии отечественной истории;
выявленный в исследовании опыт общественной деятельности В.И. Ламанского может использоваться с учётом новых условий современными политиками, участниками политических организаций и общественных движений.
Формирование личности ученого (1833-1865 гг.)
Отец Владимира Ивановича Ламанского, Иван Иванович Ламанский (1793 - 1879) происходил из дворян. Свою службу он начал в 1804 г. писцом правления Государственного Земского банка, сразу после окончания Санкт-Петербургской гимназии. Вся его дальнейшая биография — это жизненный путь весьма добросовестного чиновника, не знавшего ничего, кроме «чувства явной привязанности к интересам казны».1 «Честолюбив по службе» — так характеризует его сын Владимир, что собственно достойно уважения.2 Это «служебное честолюбие» многократно было отмечено высокими государственными наградами. Иван Иванович Ламанский был награжден орденами Святого Равноапостольского князя Владимира IV степени (1832 г.), Святой Анны II степени (1825 г.), Святого Равноапостольского князя Владимира III степени (1829 г.), Святого Станислава II степени (1835 г.), Станислава I степени (1841 г.), Святой Анны I степени с Императорской короной (1847 г.), Святого Равноапостольского князя Владимира II степени (1849 г.) и знаками за 15, 20, 25 и 30 лет безупречной службы.1
Начав службу простым канцеляристом, мелким рядовым чиновником, он завершил её, став, статским (гражданским) генералом, уйдя в отставку в высоком чине Действительного статского советника, члена Сената. Таким образом, отец будущего ученого занимал довольно высокое общественное положение в эпоху Николая -1, что, безусловно, создавало определённые стартовые позиции в материальном и социальном отношении для последующего становления его сына — Владимира Ивановича Ламанского.
Мать Владимира Ивановича — Вера Яковлевна, всю свою жизнь посвятила воспитанию детей, как было принято в дореволюционной России, особенно в тех семьях, где муж был в состоянии нормально содержать семью. Она была женщиной доброй, кроткой, терпевшей обиды и унижения не только от мужа, но и от сыновей.2
Владимир Иванович Ламанский родился 26 июня ( 8 июля) 1833 г. К моменту появления его на свет в семье уже было четверо детей — Яков, Порфирий, Евгений, Александр, родившиеся соответственно в 1822, 1824, 1826, 1829 годах.
После Владимира в семье появилось ещё четверо детей — дочь Олимпиада и сыновья Константин, Нестор, Сергей, родившиеся соответственно в 1837, 1839, 1840 и 1841 гг. Наличие девятерых детей в семье отнюдь не было чем-либо необыкновенным в дореволюционной России. Но и в это время содержать столь многочисленных иждивенцев было делом непростым даже для столь высокопоставленного и заслуженного государственного чиновника, каким являлся Иван Иванович Ламанский.1 Тем не менее, именно благодаря его усилиям все его сыновья смогли получить систематическое образование, что позволило им в дальнейшем найти достойное место в жизни.2
О своём детстве В.И. Ламанский воспоминаний не оставил. Сохранились лишь его ученические тетради, впечатляющие своей небрежностью. Учитывая то, что будущий профессор окончил гимназию с отличием и был награждён золотой медалью, можно с уверенностью предположить, что учёба давалась ему легко. И он, не будучи чрезмерно усидчив и аккуратен, схватывал всё «на лету», что свидетельствует о его недюжих способностях, проявившихся уже в юные годы.
Когда В.И. Ламанскому исполнилось 15 лет, Европу потрясли одновременно буржуазные революции во Франции, Германии, Италии и Австрийской империи, ставшие самым заметным и значительным явлением зарубежной истории в середине ХЕК столетия. Революции эти по-разному воспринимались как на Западе, так и в России. Но и в нашей стране в конце 40-х годов, несмотря на доминирование консервативных настроений в обществе в эпоху царствования императора Николая -1, были уже люди, симпатизировавшие революционному брожению в зарубежных странах.
Оно нашло определённое сочувствие, прежде всего в среде прозападной и либерально настроенной части столичной интеллигенции, которая, прислушивалась к отзвукам далёкой борьбы за политические свободы, сама в этот период вела себя крайне осторожно и никаких активных действий не предпринимала.
На часть столичной молодёжи, к которой относился и будущий ученый-славист, оказало сильное впечатление развернувшееся в 1848 -1849 годах на просторах соседней с Россией Австрийской империи революционное славянское национально-освободительное движение. Особенно бурлила в этот период Чехия, которая открыто, добивалась независимости.
Подобные студенческие настроения будоражили в тот период и семью Ламанских, где ими были охвачены старшие братья Владимира, через которых и он впитывал в своё юношеское сознание новые для себя сведения, новые идеи, впоследствии повлиявшие на становление его личности. Особенно активно разделял тогда революционные настроения брат В.И. Ламанского Евгений1, активно посещавший «пятницы» М.В. Буташевича - Петрашевского.
Расцвет творческого потенциала .И. Ламанского (1865-1914 гг.)
Период 1865 - 1914 годов насчитывал 49 лет, почти полвека, ставших самыми яркими, интересными и плодотворными в жизни и научном творчестве В.И. Ламанского. И хотя хронологически этот период в несколько раз превосходит предыдущий, разделять его на несколько отдельных частей не представляется, на наш взгляд, целесообразным. Логически это единый этап, в течение которого ученый занимал достаточно высокие посты в научной иерархии, а также вел активную исследовательскую и преподавательскую работу. 1865 год стал знаменательным и удачным для В.И. Ламанского по двум причинам. 29 января этого года он возглавил отделение этнографии Императорского русского географического общества, а вскоре, весной 1865 года он был избран доцентом по кафедре славянской филологии Санкт-Петербургского университета. Данные события означали, прежде всего, получение исследователем официального статуса в научной и преподавательской иерархии, что является немаловажным фактором в жизни любого ученого, особенно в России как в 60-х годах XIX века, так и в современный период, спустя почти 140 лет. Поскольку для того, чтобы иметь право и возможность выражать и отстаивать собственные мысли, идеи и взгляды, ученый и преподаватель должен иметь официальный статус, включающий определенную должность, ученое звание и тому подобное. Именно это и получил В.И. Ламанский в 1865 году. Став председателем этнографического отделения Императорского русского географического общества, 29 января 1865 года В.И. Ламанский на заседании Совета этого отделения выступил со своей программной речью, которая заслуживает обстоятельного анализа. В своем выступлении перед коллегами ученый определил только ещё зарождавшуюся в середине XIX столетия русскую этнографию как науку, имеющую «своим предметом систематическое описание всех обитающих в России племен и народностей в их физических, лингвистических и религиозно-бытовых особенностях и сравнительно генетическое изложение, с помощью возможно точных статистических данных, как взаимных отношений инородцев между собой, так и отношений их к господствующей славяно-русской народности, изучение способов и мер, облегчающих или задерживающих процесс поглощения инородческих элементов народностью господствующей».1
В этом отрывке выступления В.И. Ламанского, современного исследователя не могут не заинтересовать два момента, характеризующих принципиальный подход не только самого председателя этнографического отделения, но вероятнее всего его коллег и государственной власти России в целом к национальным проблемам и многонациональному составу населения страны в тот период. Во-первых, «славяно-русская» народность четко и совершенно конкретно здесь определена В.И. Ламанским как «господствующая», а не просто как государствообразующая, как её стыдливо характеризует большинство современных публичных политиков и нынешняя российская государственная власть. Вероятно, ученый отражал действительно существовавшее в дореволюционной России положение вещей.
И, во-вторых, в качестве перспективной цели развития национального многообразия России, В.И. Ламанский видит именно «процесс поглощения» русскими неславянских этносов, живущих в Империи.
Ученый выступает в данном случае не только как славянофил, но также и как государственник, патриот своего Отечества, смело выражающий позицию, которую во все времена русофобы назвали бы не иначе, как проявлением «великодержавного русского шовинизма». Хотя с точки зрения внутренней логики существования многонациональной Российской Империи того периода, её укрепление и дальнейшее существование в исторической перспективе было только и возможно через укрепление самой крупной численно доминирующей во всех отношениях «славяно-русской» народности, главной опоры государства и нивелирование этнических особенностей всех других народностей, особенно неславянских и, прежде всего исповедовавших противоречащие господствовавшим в России православным христианским духовным основам религиозные верования. Именно прямо противоположные процессы, выразившиеся в серьёзном ослаблении русского национального ядра государства на фоне усиления этнократического, регионального сепаратизма и направленного, прежде всего, против русского большинства и Центра воинствующего национализма малых этносов привели сначала, в период кровопролитнейшей Первой мировой войны, к разрушению и гибели сначала Российской Империи, а затем, спустя почти три четверти столетия - к произошедшему уже на наших глазах крушению её исторического и геополитического наследника Советского Союза, который был хотя и «красной», но так же, как и его предшественница «русской империей». Поэтому исторический опыт последующих десятилетий позволяет увидеть четкую логику в этой позиции В.И. Ламанского.
Ранняя история славянства в научном наследии В.И. Ламанского
Проблемы истории славянских народов Европы являлись главным содержанием многосторонних научных интересов В.И.Ламанского. Систематические занятия по истории славянства он начал еще будучи студентом С-Петербургского университета, на историко-филологическом факультете которого в то время преобладали тенденции к скрупулезному анализу отдельных исторических фактов на основе глубокого изучения источников, которые, однако, не перерастали в целостный анализ исторического процесса. Заведующим кафедрой славянской филологии был И.И. Срезневский, который, по словам самого В.И.Ламанского, « вообще не любил никаких общих вопросов, идей и строго держался области эмпиризма»1. Лекции И. И. Срезневского сообщали студентам результаты новейших филолого-исторических исследований памятников славянской письменности, содержание научной полемики вокруг многих из них. Тщательность эмпирических исследований, определенный уровень обобщения, анализ отдельных исторических фактов на основе великолепного знания источников оказывали положительное воздействие на студенческую молодежь, вырабатывая у нее требовательность к себе и уважение к исследовательскому труду. В целом все исследования по славяноведению середины XIX века были выдержаны в рамках позитивистской исторической науки. Именно такими возможностями истории определялся процесс научной подготовки В. И.Ламанского.
И.И.Срезневский заинтересовал студента В. И. Ламанского источниковедческой работой. Обращение В.И. Ламанского к изучению древнеславянских рукописей было закономерным и необходимым для подготовки будущего ученого историка-славяноведа. Студенческие работы, посвященные теоретическим вопросам, как правило, компилятивны или мало обоснованы. Студенты еще не освоили всю совокупность исторических источников по изучаемой проблеме -исходный «материал» исторического исследования. К тому же использование источников конструктивно только с учетом их источниковедческого анализа, с установлением обстоятельств появления данного источника и истории его текста. Изучение теоретических вопросов требует также творческого осмысления всего опыта, накопленного предшествующими поколениями ученых, хорошей подготовки в теоретических вопросах исторического анализа и в методологии исторического знания. К такому подходу студенты еще не готовы. Поэтому И.И. Срезневский педагогически был совершенно прав, направив интересы молодого В. И. Ламанского на изучение первоисточников славянской письменности. Студенческой работой В.И. Ламанского было «Рассуждение о языке «Русской правды», на которую И.И. Срезневский дал положительную рецензию. Позднее, уже в качестве темы будущей магистерской диссертации профессор предложил своему ученику исследовать «Законник Стефана Душана».1 Но В.И. Ламанского эта тема мало интересовала. Хорошо знакомый с географией, этнографией и антропологией юноша выбрал другую тему -«О славянах в Малой Азии, Африке и в Испании», которая бы по его мнению позволяла от конкретных фактов, через их сопоставление и соотношение перейти к объяснению истории славянства в целом, В данном подходе прослеживается влияние так называемой «органической» теории, весьма распространенной в России в XIX веке. Она представлена именами довольно авторитетных общественно-политических деятелей, со многими из которых В.И. Ламанский был знаком лично: Н.И.Надеждина, А.С. Хомякова, И.В. Киреевского, К.С. Аксакова, М.В. Буташевича-Петрашевского, К.Д. Кавелина, Т.Н. Грановского, Н.А. Добролюбова, Н.Н. Страхова, А.А. Григорьева, Ф.М. Достоевского, Ф.И. Тютчева, Н.К. Михайловского. «Приведенный далеко не полный перечень русских мыслителей и ученых свидетельствует о том, что «органическое» объяснение природы и общества в их специфике и цельности принадлежит к числу «сквозных» концепций в истории русской истории, философии, социологии. Ей следовали люди различных, порой абсолютно противоположных политических и теоретических взглядов, она существовала в многообразных вариантах и приводила, естественно, к несовпадающим выводам.»1 Как верно замечает А.. Галактионов, представители данной теории «понимали русскую историю (а применительно к Н.Я.Данилевскому , В.И. Ламанскому - и всемирную историю - авт.) как «развивающийся организм» и поэтому в исторических событиях различали органические. или внутренне обоснованные . нормальные, естественные, и неорганичные, или внешние, искусственные, чуждые жизни народа процессы и влияния. Народ они представляли в качестве «живого» социального тела, организма - носителя исторической жизни».2
Органическая теория являлась общим принципом методологии исторических и теоретических построений ранних славянофилов, к которым идейно причислял себя В. И Ламанский.1 В 40-х годах XIX века эта теория получила распространение и в «Обществе» М.В. Буташевича-Петрашевского. Есть основания полагать, что, под его влиянием первоначально формировалось мировоззрение Н.Я, Данилевского, А.А. Григорьева, Ф.М. Достоевского и других видных деятелей культуры той эпохи.
Бывшие петрашевцы Н.Я. Данилевский, А.А. Григорьев и Ф.М. Достоевский в 60-е годы образовали неославянофильское идейное-политическое течение, получившее название «почвенничество». Имея общую с традиционным славянофильством духовную основу, «почвенничество» стало его логическим продолжением. К ним примкнули Н.Н. Страхов и К.Н.Леонтьев. Идеологи почвенничества как сторонники органической теории создали достаточно цельную и стройную систему воззрений, включающую в себя философию и науку (Страхов - Данилевский), историю, социологию и политику (Данилевский - Леонтьев), эстетику и литературную критику (Григорьев), антропологию, этику и теософию (Достоевский).2
Формирование «почвеннического» мировоззрения в 60-е - 70-е гг. XIX в. происходила на базе синтеза культурно-этнических основ славянской общности и роста интереса в среде национально мыслящей русской интеллигенции к традиционным основам российского православия, главным носителем которых являлось отечественное старообрядчество. Пережившее к этому времени уже почти два столетия непрерывных гонений со стороны царского правительства и господствующей православной церкви и представленное миллионами социально активных русских людей - купцов, крестьян, промышленников, старообрядчество в эпоху либеральных реформ Александра П вызвало значительный интерес у умеренно-оппозиционной либерально-патриотической интеллигенции, размышлявшей о путях исторического развития славянства.
Идея славянского единства и актуальные проблемы развития славянства конца XIX — начала XX вв. в работах В.И. Ламанского
Гуманитарная катастрофа, угрожавшая на протяжении всего XIX века уничтожением почти половины славянского мира, подталкивала ученых к попыткам осмысления исторического процесса и определения в нем достойного места и объективной оценки деятельности славянских народов. Они стремились создать своеобразную «славянскую» философию истории в противовес уже имевшейся к тому времени западноевропейской и, прежде всего, германской. Именно на конструировании этих историософских теорий и формировалось в XIX веке национальное самосознание славянских народов Восточной Европы и Российской Империи.
Вызванные к жизни бурными и драматическими политическими событиями в славянском мире, идеи, касавшиеся перспектив развития славянства и всей Европы, рождались в политических и научных кругах России и Австро-Венгрии. Как правило, все эти теоретические построения уходили своими корнями в достаточно давние национальные историографические традиции и, одновременно, опирались на новейшие для того времени философские трактовки прошлого, настоящего и будущего. Такое причудливое сочетание новой философии и традиционных национальных идей захватывало умы общественности Восточной Европы. В результате новейшие национальные идеи и связанные с ними теоретические построения, возымев обратное действие, формировали широкое общественное мнение в рассматриваемую эпоху относительно острейших вопросов современности.
В России XIX века на этапе болезненной ломки социально-экономических отношений, сопровождавшей грандиозный переход от аграрно-феодальной системы к буржуазной, впервые формируется широкое национальное мировоззрение, аккумулировавшее в себе как традиционные православные духовные основы русского общества, так и новые для того периода политико-идеологические концепции. Этим мировоззрением, внесшим огромный исторический вклад в формирование национального самосознания русского народа, стало славянофильство. Как верно замечает исследователь Е. Иванова, особенностью славянофильства являлось и то, что «это было прежде всего духовное и идейное, а не политическое течение, и поэтому у его сторонников преобладало не столько стремление объединиться вокруг общих догматов ради достижения конкретных целей, сколько стремление к бескорыстному исканию истины, исключающему любые тактические уловки» и «поэтому история славянофильства складывалась как история мыслителей, объединенных прежде всего общим стремлением к национальному самоопределению и самопознанию».1 Именно отсюда вытекает широта определения понятия славянофильства, которая учитывает и почти полное отсутствие «общих основополагающих догматов» этого учения, и невыясненность до конца взаимоотношений между основными его представителями-теоретиками на разных временных этапах развития данного движения.
Славянофильство зародилось на переломе исторических эпох, феодально-крепостической и капиталистической, как попытка идейного спасения России от предшествовавшей ей революционной катастрофы, к которой она, как, впрочем, и другие европейские державы того времени, в частности, Германия и Австро-Венгрия, неумолимо приближались всю первую половину XIX века. Буржуазные отношения неизбежно разрушали державшееся веками сословное устройство, в рамках которого каждый человек, как правило, рождался, жил и умирал в рамках своей общественной группы, имевшей особые права и обязанности в обществе, собственное предназначение в рамках общей социальной модели. Выйти за границы своего сословия и перейти в другое в рамках афарно-феодальной модели было крайне сложно. Эти сословные перегородки до определенного времени стабилизировали общество, препятствуя его распаду и внутренним катаклизмам. Каждый молча делал в жизни своей дело, выполнял свою функцию и не роптал на судьбу. Так веками жили страна и народ.
Однако в ходе зарождения и развития в Европе и в России буржуазного экономического уклада, капиталистические отношения входили в неизбежное, непримиримое противоречие со старой феодальной сословной системой. Она значительно тормозила экономический рост и поэтому должна была отмереть, уйти в прошлое. Но гибель сословного строя не могла быть безболезненной и составляла внешнюю основу происходившей общественной ломки. Теперь в большей степени личные способности, социальная активность, деловые качества конкретного человека, а отнюдь не его происхождение определяли его место в обществе. Кто-то при этом повышал свой социальный статус, кто-то, наоборот, оказывался выброшенным на периферию жизни, даже являясь обладателем дворянского титула. Капитализм оказывался, неумолим в этом отношении. Между тем всякие попытки затормозить искусственным, силовым путем крушение старого сословного социального деления в истории европейских стран в XIX веке были тщетны и обречены. Они настолько грубо и неприкрыто ущемляли интересы молодого буржуазного класса, в основе своей состоящего из талантливых выходцев из «низов», что неизбежно вызывали революционные потрясения, прокатывавшиеся по Европе мощными волнами в 1830-м, 1848 - 1849-м годах. Деструктивные, антинациональные силы в каждой из стран, переживавших эти катаклизмы, использовали эту социальную конфронтацию в своих политических целях в борьбе за власть. Россия с некоторым опозданием только во второй половине XYH7 века вошла в стадию ускоренного кризиса аграрно-феодальной системы и развития буржуазных отношений. Но и ей грозили все те же процессы, что и другим странам. Законсервировать полностью прежнюю сословную систему было в принципе невозможно. Необходима была либо относительно мирная длительная, менее болезненная модернизация, сопровождавшаяся глубокими реформами во всех сферах жизни. Либо, если эта модернизация являлась недостаточно глубокой и быстрой или не происходила вовсе, страну ждала неизбежная, жестокая и кровавая революция, которая в одночасье разрушала скопившиеся за века межсословные противоречия, но уже путем уничтожения в полном составе целых в прошлом привилегированных сословий. Консерваторы долго и упорно не желали смотреть правде в глаза и видели в стремлении разрушить прежние социальные устои лишь «крамолу», рассчитывая подавить ее силой армии, полиции и жандармского корпуса. Так они могли лишь на время, даже на несколько десятилетий сохранить существующий порядок, оттянуть крушение сословного строя. Но уже затем его обвал происходил в значительно более болезненных и катастрофических масштабах, чем это могло произойти ранее. Подавление политической оппозиции государственной власти и господствующим сословиям со стороны низших сословий и их представителей могло быть эффективным лишь в случае, когда силовое давление на радикальные элементы параллельно дополнялось бы глубокими социально-экономическими преобразованиями в интересах талантливой, активной части выходцев из «низов», раскрепощавших их творческий потенциал.