Кормчие книги XIV - первой половины XVII вв. как исторический источник Корогодина Мария Владимировна

Содержание к диссертации

Введение

Глава 1. Историографический обзор 17

1.1. Истоки изучения Кормчих книг в России 17

1.2. От Г.А. Розенкампфа до В.Н. Бенешевича 34

1.3. Исследования русских редакций Кормчих книг в XX веке 44

Глава 2. Источники изучения канонических книг конца XIII - начала XV веков

2.1. Постановка проблемы 64

2.2. Первоначальная русская редакция Кормчей книги: к вопросу об архетипе 65

2.3. Воскресенский список Кормчей книги 74

2.4. Источники и происхождение Мерила праведного 78

2.5. Свидетельства бытования русских редакций Кормчих книг в XIV веке 94

2.6. «Власфимия» 99

2.7. Мясниковская редакция Кормчей книги 101

2.8. Выводы 107

Глава 3. XIV век: Чудовская редакция Кормчей книги

3.1. Постановка проблемы 110

3.2. Старшие списки Кормчей книги Чудовскои редакции 111

3.3. Состав и источники Чудовскои редакций Кормчей книги

3.3.1. «Каноническая» часть Кормчей книги и Сборник в 70 главах 114

3.3.2. «Энциклопедическая» часть Кормчей книги

3.4. Взаимоотношение Мерила праведного, Чудовскои и Мясниковской редакций 158 Кормчей книги

3.5. О времени создания Чудовскои редакции Кормчей книги 175

3.6. Выводы 183

Глава 4. XV век: распространение Кормчих и Софийская редакция Кормчей книги

4.1. Постановка проблемы 186

4.2. Использование Кормчих книг в XV веке 187

4.3. Псковская Кормчая 192

4.3.1. Канонические книги в Пскове в XIV-XV веках 193

4.3.2. Состав и источники Псковской Кормчей 197

4.3.3. Палеографические особенности Тихомировского списка Кормчей книги 201

4.3.4. Время и обстоятельства создания Псковской Кормчей 203

4.4. Софийская редакция Кормчей книги 205

4.4.1. Особенности состава 206

4.4.2. Взаимоотношение видов Софийской редакции 208

4.4.3. Источники Софийской редакции 218

4.4.4. «Сказание о болгарской и сербской патриархиях» 222

4.4.5. Время и обстоятельства возникновения Софийской редакции 226

4.5. Выводы 230

Глава 5. Авторские редакции Кормчих книг первой половины XVI века: Вассиан Патрикеев и Нифонт Кормилицын

5.1. Постановка проблемы 232

5.2. Кормчая книга Вассиана Патрикеева

2 5.2.1. Рукописная традиция 234

5.2.2. Появление Ферапонтовского вида Чудовской редакции Кормчей книги 244

5.2.3. «Вторая книга» Кормчей Вассиана Патрикеева 256

5.2.4. Источники Кормчей Вассиана Патрикеева 263

5.2.5. Переводы с греческого языка в Кормчей Вассиана Патрикеева 2 5.3. Кормчая книга Нифонта Кормилицына: источники и принципы составления 286

5.4. Выводы 300

Глава 6. Сводные редакции Кормчих книг второй половины XVI века

3 6.1. Постановка проблемы 3 02

6.2. Кормчая книга в частных и монастырских библиотеках 302

6.3. Судьба исправлений Вассиана Патрикеева 310

6.4. Погодинская редакция Кормчей книги 322

6.5. Никифоровская Кормчая 329

6.6. Толстовская редакция Кормчей книги 333

6.7. Выводы 342

Глава 7. Первая половина XVII века: Кирилло-Белозерская редакция Кормчей книги

7.1. Постановка проблемы 344

7.2. Обращение к Кормчей книге в первой половине XVII века 345

7.3. Кирилло-Белозерская редакция Кормчей книги 349

7.3.1. Рукописная традиция 349

7.3.2. Состав и источники Кирилло-Белозерской редакции 351

7.3.3. Обстоятельства создания Кормчей книги Кирилло-Белозерской редакции

3 7.4. Белокриницкий извод Кирилло-Белозерской редакции Кормчей книги 366

7.5. Выводы 371

Глава 8. Галицкие редакции Кормчих книг

3 8.1. Постановка проблемы 373

8.2. Рукописные канонические книги на украинских землях: археографические 374 данные

8.3. Краткий и Пространный виды Лукашевичской редакции Кормчей книги 376

8.4. Источники Лукашевичской редакции Кормчей книги

3 8.4.1. Волынский извод Первоначальной русской редакции Кормчей книги 382

8.4.2. Дополнительные статьи Лукашевичской редакции 389

8.4.3. Сборник выписок из Чудовской редакции Кормчей книги 396

8.4.4. Сборники смешанного состава 403

8.5. Антилатинский Толстовский сборник и Лукашевичская редакция Кормчей 405

книги

8.6. Происхождение Лукашевичской редакции Кормчей книги 411

8.7. Люблинская редакция Кормчей книги: источники и обстоятельства 416

составления

8.9. Выводы 422

Заключение 424

Список использованных источников и литературы 476

Список сокращений

• Исследования русских редакций Кормчих книг в XX веке
• Воскресенский список Кормчей книги
• Состав и источники Чудовскои редакций Кормчей книги
• Кормчая книга в частных и монастырских библиотеках

Введение к работе

Актуальность темы исследования. Кормчие книги - источник, который уже более двух столетий привлекает внимание исследователей, оставаясь малоизученным. Кормчая книга - славянский сборник канонических правил, предназначавшийся для управления церковью. Взаимоотношение церкви и государства, положение церкви как института, действующего внутри государства, принципы и механизмы решения возникающих проблем с точки зрения канонического права -все эти вопросы давно волнуют исследователей. Очевидно, что для их решения необходимо привлекать те сборники канонического права (Кормчие книги), на которые опирались средневековые иерархи в управлении церковью на всех уровнях - от прихода до митрополии и патриархии. Со временем эти сборники церковного и светского права редактировались - в них вносились новые тексты (как переводные, так и принадлежащие перу древнерусских авторов), представлявшие новые аспекты церковного и государственного строительства. Каждая редакция характеризует свою эпоху и раскрывает систему взаимоотношений как внутри церкви, так и между церковью и государством.

Тем не менее, исследователи редко обращаются к Кормчим книгам, опираясь в выводах преимущественно на летописные известия или на послания и поучения иерархов и не пытаясь понять, какие канонические правила лежали в основе решений, принимаемых церковными иерархами. Даже в тех случаях, когда исследователи обращаются к Кормчим, эти книги часто воспринимаются как нечто неизменное, без учета истории их развития и возникновения новых редакций. Между тем каждая новая редакция возникала в особых исторических условиях как попытка решить наиболее актуальные для современников вопросы, будь то автокефалия русской церкви, вопрос о церковных имуществах и еретиках или ответы Стоглавого собора. Ссылки на канонические правила, приводимые исследователями по принципу наибольшей доступности, без учета истории возникновения, распространения и развития редакций Кормчих книг, часто грешат анахронизмами. Исследование происхождения различных русских редакций Кормчих книг, обстоятельств их возникновения, территории распространения, источников и вносимых в них исправлений, имеет большую актуальность и насущно необходимо не только для историков церкви, но и для всех историков и филологов-славистов.

Многие древнерусские тексты содержат ссылки на Кормчую книгу; многие авторские сборники содержат выписки из Кормчих. Изучение состава разных редакций Кормчих позволит исследователям, не являющимся специалистами в истории канонического права, определять, из канонического сборника какого состава делал выписки тот или иной древнерусский книжник. Такое понимание открывает новые возможности перед исследователями. Во-первых, определение редакции Кормчей книги, которой пользовался древнерусский книжник при составлении своих сочинений или сборников, позволит понять, какие еще произведения находились в книге, бывшей у него в руках. В некоторых случаях это позволяет найти дополнительные источники, не поддававшиеся отождествлению раньше. Во-вторых, знакомство со списками Кормчих, принадлежащими данной редакции, иногда дает возможность определить, какая конкретно рукопись была в руках у книжника. Такой выход на конкретные списки часто позволяет найти следы редакторской работы древнерусского книжника с источником (Кормчей книгой), например, пометы на полях рукописи. Таким образом, изучение Кормчих книг является одним из актуальных направлений изучения древнерусской книжности и послужит толчком для развития исследований по древнерусской литературе в целом.

Степень разработанности темы. Кормчие книги привлекают внимание исследователей с начала XIX века, поскольку являются тем сборником, который вобрал в себя основные церковные и гражданские законы. Еще в XIX веке исследователями были обозначены основные этапы в истории славянских переводов канонических текстов: выделен древнейший этап, к которому относился перевод в Болгарии в X веке правил без толкований; подготовка нового сербского перевода правил с толкованиями в конце XII - начале XIII века; создание на Руси в последней трети XIII века канонической книги, вобравшей в себя древнерусские тексты наряду с текстами из двух предшествующих переводов.

Наибольшее внимание историками в XIX-XX веках уделялось таким юридическим текстам в составе Кормчих, как Правда Русская и княжеские уставы¹. Однако эти исследования охватывали лишь одну

¹ Юшков СВ. Исследования по истории русского права. Новоузенск, [1925]. Вып. 1; Правда Русская / подг. В.П. Любимов, Н.Ф. Лавров, М.Н. Тихомиров, Г.Л. Гейерманс и Г.Е. Кочин. Под. ред. акад. Б.Д. Грекова. М., Л., 1940. Т. 1; М., Л., 1947. Т. 2; М., Л., 1963. Т. 3; Тихомиров М.Н. Исследование о Русской

сторону Кормчих книг и не могли помочь реконструировать историю создания юридических и канонических сборников и понять их значение для истории России. Тем не менее, при изучении древнерусских юридических текстов была выявлена и кратко охарактеризована значительная часть списков Кормчих книг. На основании изучения отдельных текстов из Кормчих было выделено большинство редакций Кормчих книг, в том числе созданных на Руси в XIV-XVII веках, но их состав не был ни описан, ни изучен. Выводы, сделанные на основе локальных наблюдений над Правдой Русской и княжескими уставами, возводившиеся в ранг закономерности для редакций в целом, порой оказывались ошибочными.

Новый этап в изучении Кормчих книг начался благодаря Я.Н. Щапову, который посвятил специальное исследование формированию Древнеславянской, Сербской и Русской редакции Кормчей книги, в том числе рассмотрев историю создания новой Кормчей книги на Руси в последней трети XIII в.² Именно эта редакция легла в основу большинства последующих русских редакций Кормчих XIV - первой половины XVII веков. Работы Я.Н. Щапова получили продолжение в исследованиях Е.В. Беляковой, посвятившей ряд работ изучению различных славянских канонических сборников и редакций Кормчих книг, в том числе Мазуринской, Софийской, Кирилло-Белозерской, а также печатной Кормчей книге (Москва, 1653)³.

Как продолжение изучения древнейшего этапа формирования славянских канонических книг были подготовлены издания отдельных редакций: Древнеславянской (В.Н. Бенешевичем, завершенное Я.Н.

Правде. Происхождение текстов. М.; Л., 1941; Щапов Я. Н. Древнерусские княжеские уставы XI-XV вв. М., 1976; и др.

² Щапов Я.Н. Византийское и южнославянское правовое наследие на Руси в XI-
XIII вв. М.,1978.

³ Белякова Е.В. Особые редакции Сборника XIV титулов в византийско-
славянской традиции // Церковь в истории России: Сб. 3. М., 1999. С. 21-43; Она
же. Обоснование автокефалии в русских кормчих // Церковь в истории России.
Сб. 4. М., 2000. С. 139-161; Она же. Источники печатной Кормчей // Вестник
церковной истории. Вып. 3(11). М., 2008. С. 99-115; Она же. Сказание об
именах из Кормчей Кирилло-Белозерской редакции // Slovene. International
Journal of Slavic Studies. Vol. 2. № 2. M., 2013. С 184-198; и мн. др.

Щаповым, Ю.К. Бегуновым и И.С. Чичуровым)⁴ и части Сербской редакции (подготовлено М.М. Петровип и Л>. Штавл>анин-Тюр1)евип)⁵. Также Сербская редакция легла в основу Кормчей книги, изданной на Московском печатном дворе в 1653 году. В качестве продолжения исследований Е.В. Беляковой, было подготовлено издание Мазуринской редакции Кормчей книги⁶. Некоторые древнерусские тексты, входившие в Кормчие книги, были изданы А.С. Павловым⁷, однако в целом созданные на Руси редакции Кормчих книг остаются неизданными, что существенно затрудняет изучение древнерусских редакций Кормчих.

Таким образом, до настоящего времени большинство созданных на Руси в XIV-XVII веках редакций не имеют полного описания своего состава, время и обстоятельства их создания остаются невыясненными. Для решения этих вопросов необходим комплексный подход к изучению истории русского канонического права.

Объект и предмет исследования, цели и задачи. Объектом исследования являются славянские памятники канонического (церковного) права, в число которых входят Кормчие книги -исторически сложившийся комплекс славянских канонических сборников устойчивого состава, сформировавшихся на основе сборника XIV титулов и предназначавшихся для церковного управления. Предметом исследования стали Кормчие книги, создававшиеся и распространявшиеся на территории Киевской (а после разделения в середине XV века — Московской и Киевской) митрополии на протяжении конца XIII - первой половины XVII веков. Цель исследования заключается в реконструкции этапов преобразования и составления древнерусских редакций Кормчих книг, и в понимании тех церковных и социально-политических проблем, которые приводили к

⁴ Бенешевич В.Н. Древнеславянская кормчая XIV титулов без толкований. СПб.,
1906. Т. 1; София, 1987. Т. 2 / подг. Ю.К. Бегуновым, И.С. Чичуровым, Я.Н.
Щаповым. Под общ. руков. Я.Н. Щапова.

⁵ Законоправило светога Саве. Београд, 2005. Т. 1 / приредили и превели М.М.
Петровій!, Jb. Штавл>анин-Т)орї)еви1ї.

⁶ Мазуринская кормчая. Памятник межславянских культурных связей XIV-XVI
вв.: Исследование и тексты / отв. ред. Я.Н. Щапов. Изд. подг. Е.В. Белякова, К.
Ижевская, О.А. Князевская, Е.И. Соколова, И.П. Старостина, Я.Н. Щапов. М.,
2002.

⁷ Русская историческая библиотека. СПб., 1880. Т. 6: Памятники древнерусского
канонического права. Ч. 1: Памятники XI-XV века.

созданию новой переработки Кормчей и которые современники пытались разрешить с помощью этой канонической книги. Задачи исследования состоят в изучении происхождения различных редакций Кормчих книг в историческом контексте, обстоятельств их возникновения, рукописной традиции, территории распространения, источников, вносимых в них исправлений.

Научная новизна. В исследовательской литературе встречаются упоминания примерно десяти редакций, созданных на протяжении конца XIV - первой половины XVII века. Хотя этим редакциям даны названия, ни в одном исследовании не описывается состав и характерные особенности каждой редакции. Таким образом, в современной историографии сложилась парадоксальная ситуация: для того, чтобы понять, какие статьи входят в состав «Чудовской», «Софийской», «Мясниковской» и других редакций, упоминаемых в исторической литературе, каждый исследователь должен провести собственные изыскания. Часто узнать состав той или иной редакции можно только обратившись к рукописям. Таким образом, информация о составе различных Кормчих книг оказывается доступна только исследователям, специализирующимся на изучении канонических сборников и истории канонического права. Для дальнейшего изучения Кормчих книг и их влияния на судьбу церкви и государства в России необходимо изучение и описание состава различных редакций с последней трети XIII века (времени появления первой русской редакции при митрополите Кирилле) до середины XVII века (времени издания первой печатной Кормчей, вытеснившей более ранние рукописные редакции).

Теоретическая и практическая значимость работы. Изучение состава русских редакций Кормчих книг XIV-XVII веков открывает новые возможности в изучении истории создания этих редакций. До сих пор исследователями высказывались предположения об источниках и времени составления некоторых редакций на основе изучения отдельных статей, входящих в них; при этом, как правило, не делалось попыток рассмотреть Кормчую книгу в полном объеме, сопоставить входящие в нее тексты. Изучение состава, истории происхождения и бытования различных редакций Кормчих книг позволяет ответить на вопросы, часть из которых не только не имеет ответа, но даже не ставилась до сих пор в отечественной науке: какие темы в наибольшей степени волновали составителей данной редакции? К каким предшествующим редакциям Кормчих обращались составители и какие заимствовали из них статьи? Каковы принципы композиции

канонического материала в данной редакции (хронологический, тематический, по авторам или другие)? Какие статьи меняют свое место в сравнение с источником (передвигаются вперед или, напротив, отодвигаются в конец Кормчей книги)? Проведенное нами исследование предоставляет наиболее полную на сегодняшний день информацию о редакциях Кормчих и позволяет выявить этапы развития представлений об управлении церковью, построении иерархии внутри церкви, взглядах на монашество, церковный клир и мирян, защите церковных имуществ, взаимоотношениях светской и церковной власти, отношении к инакомыслящим и инославным, отношении к браку, женщинам, детям, рабам и многим другим вопросам. Эти вопросы затронуты в текстах, входящих в состав Кормчих книг, но для их решения канонический материал до сих пор почти или совсем не привлекался.

Проведенное исследование значительно расширяет наши теоретические знания об истории и методах редактирования Кормчих книг в России в XIV-XVII веках. Сопоставление состава разных редакций и выявление их источников позволяет получить новые данные о процессе создания новых редакций. Нами показано, как путем отбора отдельных статей из более ранних редакций Кормчих создавалась новая редакция; как путем перестановки статей и их редактирования акцентировалось внимание на тех темах, которые больше всего волновали современников. Это дает новый материал для ответа на более широкий вопрос о методах работы древнерусского книжника и о закономерностях в создании анонимных компиляций. Кроме того, сравнительное сопоставление структуры разновременных редакций позволяет поставить еще одну задачу: изучение эволюции русских канонических сборников в частности и церковного управления в целом в исторической перспективе.

Методологической основой исследования является сравнительно-исторический метод, используемый с учетом требований источниковедческого анализа письменных источников с применением методов археографии и текстологии.

Основой исследования стало изучение происхождения и источников различных русских редакций Кормчих книг. В ходе работы было рассмотрено более 180 списков Кормчих, которые были распределены по редакциям; кроме того, было привлечено еще около 100 рукописей иного содержания. Основными методами исследования являются методики изучения рукописного материала: выявление списков Кормчих книг по описям и печатным описаниям и по

исследовательской литературе; кодикологическое и палеографическое описание каждой рукописи; изучение состава списков и выявление устойчивого состава для каждой редакции; распределение найденных списков по редакциям и по группам внутри редакций в зависимости от характерных особенностей состава рукописи и конвоя; текстологическое сопоставление списков и построение стемм, показывающих взаимоотношение списков внутри редакции. Это позволяет выявить ключевые списки, имевшие значение для рукописной истории всей редакции или наилучшим образом отразившие архетип редакции или группы списков. Выявленные списки служат опорой для изучения отдельных текстов внутри редакции.

Дальнейшее исследование велось в нескольких направлениях: 1) изучение вопросов, интересовавших составителя каждой редакции. Выявить эти вопросы можно на основе изучения тематических блоков (или групп) статей внутри редакции; 2) изучение основного комплекса источников каждой редакции. Для решения этой проблемы были выделены блоки статей, заимствованных в данную редакцию из более ранних редакций Кормчих книг или из сборников. Выявление блоков или комплексов статей стало возможно в ходе постатейного описания каждой редакции; 3) определение наиболее поздних по происхождению статей, что позволяет очертить нижнюю границу времени возникновения редакции; 4) выявление локализующих признаков в отдельных статьях, что позволяет определить место происхождения редакции; 5) определение времени и территории распространения редакции, что позволяет перейти к анализу целей, для которых была составлена редакция, личности ее составителя и степени влияния, которое она оказала на дальнейшее развитие канонического права в России. Решение этих задач позволяет собрать сведения о составлении, бытовании и использовании Кормчих книг с XIV до середины XVII века; выявить источники новых редакций; и очертить круг вопросов, волновавших составителей разновременных редакций Кормчих книг. Изучение церковно-правовых и назидательных памятников, современных созданию Кормчей, дает возможность определить значение Кормчей книги, ее восприятие современниками и роль, которую она играла в истории России.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. При составлении Кормчей книги на Руси в последней трети XIII века был собран и отредактирован комплекс материалов, не полностью включенных в Первоначальную русскую редакцию Кормчей, но

использованных впоследствии при создании Мерила праведного, Чудовской и Мясниковской редакций Кормчей.

1. Мерило праведное было сформировано целиком, во всех своих частях, на рубеже XIII-XIV века, с привлечением Сербской редакции и Первоначальной русской редакции Кормчей.

2. Чудовская редакция Кормчей (называемая также «Кормчей в соединении с Мерилом праведным») была создана в середине XIV века при митрополичьей кафедре.

3. Софийская редакция Кормчей была подготовлена в 60-х годах XV века при митрополите Феодосии для распространения по епархиям в связи с установлением автокефалии русской церкви.

4. В первой половине XVI века при подготовке «авторских» редакций Кормчей (Вассиана Патрикеева, митрополита Даниила, Нифонта Кормилицына) была значительно изменена структура Кормчей книги и привлечены многочисленные дополнительные источники, включавшие как древнерусские тексты, так и специально подготовленные переводы с греческого языка.

5. Подготовительный этап работы Вассиана Патрикеева над Кормчими книгами привел к созданию нового вида Чудовской редакции Кормчей - Ферапонтовского.

6. «Вторая книга» Вассиана Патрикеева представляет собой сборник подготовительных материалов к Кормчей книге.

7. Кормчая Нифонта Кормилицына составлена по тем же принципам, что и Кормчая Вассиана Патрикеева, но независимо от нее и на основе иных источников. Основным источником Кормчей Нифонта Кормилицына послужил дополненный игуменом Иосифо-Волоколамского монастыря Даниилом, будущим митрополитом, список Кормчей Сербской редакции, легший в основу Даниловской подгруппы Кормчей.

8. Лукашевичская редакция Кормчей была сформирована во второй четверти XVI века во Львове в связи с возобновлением православной Львовской епископии.

9. Основным источником Люблинской редакции Кормчей являлась Лукашевичская редакция Кормчей.

10. Сводные редакции Кормчих книг второй половины XVI века (Погодинская, Никифоровская, Толстовская) носят компилятивный характер; их источниками преимущественно служили Чудовская, Софийская и Сербская редакции Кормчей.

12. Кирилло-Белозерская редакция Кормчей книги была подготовлена на рубеже XVT-XVTI века. Основным ее источником является Сербская редакция Кормчей.

13. Кирилло-Белозерская редакция легла в основу новой обработки Кормчей книги, подготовленной старообрядцами в Белой Кринице во второй трети XIX века в связи с появлением белокриницкой иерархии.

14. Восприятие Кормчей книги современниками и ее назначение менялось в разные эпохи; при этом идеальное предназначение Кормчей и ее действительная роль в управлении церковью могли сильно отличаться.

15. На протяжении XIV - первой половины XVII веков Кормчая книга в основном имела значение не в качестве сборника действующего права или «книги для чтения», но в качестве свода законоположений, формировавшего идеал христианской церкви и государства.

Структура исследования. Диссертация состоит из введения, восьми глав, заключения, списка использованных источников и литературы, списка сокращений и списка рисунков.

Исследования русских редакций Кормчих книг в XX веке

Интерес к Кормчим книгам и критическое отношение к ним возникло впервые в середине XVII в., с появлением первого московского печатного издания (1653 г.). Появление печатной книги сразу привлекло внимание к Кормчей и сделало очевидным ее недостатки: неясность древнего перевода, легшего в основу печатного издания; сомнительность некоторых включенных в нее текстов. Печатной Кормчей явно не хватало для решения острых церковно-канонических вопросов, с которыми столкнулась русская церковь во второй половине XVII в. Резкой критике печатная Кормчая подверглась со стороны Евфимия Чудовского, готовившего собственные переводы канонических книг, которые должны были бы заменить печатную Кормчую книгу [Исаченко 2009: 236-237]. Из украинских изданий Номоканона, перепечатывавшихся в Москве, стало известно о многих иных канонических книгах, дотоле незнакомых русским иерархам: книге Константина Арменопула, сочинениях Дмитрия Хоматина и иных [Корогодина 2012г: 16-17]. Все это повлекло за собой подготовку новых переводов различных канонических книг, выполненных Епифанием Славинецким и Евфимием Чудовским; к концу XVII столетия эти переводы составили обширное собрание в четырех томах (ГИМ, Син. 223-226).

Несмотря на надежды Евфимия Чудовского, новые переводы (язык которых местами еще более темен, чем язык Кормчих книг) так и не заменили собой печатную Кормчую. Для церковных иерархов на рубеже XVII-XVIII в. Кормчая книга продолжала оставаться действующим сборником церковных постановлений, причем наряду с печатной Кормчей привлекались и наиболее авторитетные рукописные списки. Обращение к рукописям было вызвано тем, что в печатной Кормчей отсутствовали статьи русского происхождения. Так в 1700 г. при патр. Адриане по указу царя Петра Алексеевича был составлен сборник «О святительских судах», куда сделаны выписки в том числе из хранившегося в патриаршей ризнице Новгородского Синодального списка. Несомненно, эта древнейшая рукопись была привлечена благодаря своему авторитету, хотя уже в кон. XVII в. сотрудники патриарха Адриана не смогли прочитать в выходной записи дату, от которой сохранились лишь первые две цифры [Калачов 1850. Приложения: 14].

На протяжении XVIII в. Кормчая продолжает привлекаться в качестве действующего сборника церковных постановлений - из нее делаются выписки как в сборники законов по уголовному праву, так и в церковные постановления [Корогодина 20096]. Парадоксальным образом после издания печатной Кормчей в XVIII в. византийские законы оказываются в русском праве более востребованы, чем в средневековье. Ссылками на Прохирон из Кормчей книги, с указанием гражданских казней, наполнены тексты XVIII столетия, в то время как в средневековых текстах подобных ссылок мы почти не найдем. Однако в синодальный период новейшие постановления, касающиеся церковного управления, все больше вытесняют статьи из Кормчей книги. Во второй половине XVIII столетия рукописные Кормчие почти неизвестны и воспринимаются учеными, как диковинка. Об этом красноречиво говорит «находка» сделанная В.В. Крестининым, который обнаружил в рукописной Кормчей Правду Русскую и княжеские уставы, отослал сообщение о них Н.И. Новикову в Москву, который и опубликовал их по найденной Крестининым рукописи в Продолжении древней российской вивлиофики [Рудаков 1895; Продолжение вивлиофики: III, 16-45]. Как мы знаем сейчас, рукописных Кормчих, сохранивших Правду Русскую и княжеские уставы, сохранилось около 70, однако в кон. XVIII в. существование подобной книги явилось для ученых удивительной находкой. Это говорит о полном незнакомстве с рукописными Кормчими книгами знатоков славянской книжности в этот период.

Находка Крестинина и публикация Новикова стали предвестниками дальнейшего интереса и бурного изучения Кормчих книг в первой трети XIX в. Отчасти этот интерес был спровоцирован тем, что с 1798 г. преподавание церковного права, чтение и толкование Кормчей стало обязательным в духовных академиях [Белякова 2004: 27]. Еще одним толчком, спровоцировавшим пристальное внимание к Кормчим книгам, было ее новое издание. Не переиздававшаяся более ста лет, Кормчая книга одновременно была переиздана в Варшаве (1786 г., старообрядческое издание) и в Москве (1787 г.). Всего на протяжении полувека (1786-1834 гг.) появилось шесть переизданий Кормчей книги, повторявших, с некоторыми изменениями, издание 1653 г. Новые издания, очевидно, должны были утвердить Кормчую в ее значении действующего сборника церковных законов; однако это оказалось невозможным. Вобравшая в себя соборные правила первых веков христианства и постановления византийских императоров; основанная на сербских переводах рубежа ХП-ХШ вв. (рукописные Кормчие, наряду с этим содержали древнеболгарские переводы X в.), печатная Кормчая представлялась ГИМ, Муз. 798. устаревшей и непонятной уже во второй половине XVII в. В еще большей степени Кормчая книга казалась неясной, а перевод ее - неудовлетворительным в нач. XIX в. Наиболее точно отношение к Кормчей книге выразил архимандрит Нежинский Виктор в письме И.С. Орлаю по поводу поручения, данного Н.П. Румянцевым разыскивать старинные списки Кормчих книг: «Книга сия во сколько есть драгоценна для нашей церкви, во столько старинный ея переводь непотребенъ. Она въ переводе своемъ есть: Темна вода на облацЪхъ воздушныхъ» . В это время Кормчая книга воспринималась во многом не как исторический памятник, а как собрание церковных канонов, необходимых для православного государства, что вызывало потребность в новом, современном переводе, в котором ясно и четко излагались бы церковные правила. Претерпев несколько переизданий в начале XIX в., Кормчая книга, наконец, была отвергнута, и на смену ей по решению Синода начали готовить новый перевод, для чего в 1836 г. была сформирована комиссия, во главе которой был поставлен архимандрит Новоторжского монастыря Платон (Казанский); сводил воедино работу переводчиков митрополит Филарет (Дроздов). Работа комиссии и ее состав описаны Е.В. Беляковой и С.Г. Рункевичем [Белякова 2004: 26; Рункевич 2005: 228]; к названным ими лицам следует добавить бывшего ректора Московской Духовной академии Поликарпа (Гайтанникова) и архиеп. Иннокентия (Борисова) [Брокзауз, Ефрон. Т. 24: 287; ПЭ. Т. 22: 686-707]. Новый перевод, названный «Книгой правил святых апостол и святых соборов», был впервые выпущен в 1839 г. [Белякова 2004: 25-26]. В первом издании был параллельно приведен греческий текст и новый русский перевод; в последующих изданиях ХГХ в. был оставлен только перевод, без греческого оригинала. Крупнейшим недостатком первых изданий «Книги правил» было отсутствие толкований; правила с толкованиями стали издаваться лишь с 1874 г. [Белякова 2004: 26-35].

Официальный перевод «Книги правил», подготовленный в первой трети ХГХ в., был далеко не единственным. Интерес к церковным правилам и к Кормчим книгам спровоцировал создание целого ряда переводов, в том числе частных, история создания которых остается неизученной. Один из них был подготовлен архимандритом Нежинским Виктором. Архимандрит Виктор сообщает о своем труде в цитировавшемся выше письме И.С. Орлаю с просьбой передать черновик перевода Н.П. Румянцеву в надежде, что его труд будет принят и востребован: «На досугФэ книгу сию я перевелъ, вычерпнулъ самую силу изъ оригинала для Церквей славянскаго народа, сущихъ внЪ предЪловъ России. Видя же горячность и любовъ къ словесности Его Сиятельства, въчернФэ такъ сказать, препровождаю къ вамъ съ гЬмъ, что ежели угодно сему новому Мецинату всероссийскаго Августа приказать, чтобъ переписать книгу сию и издать для РГБ, ф. 255, к. 12, № 40. помянутаго народа, я со благоговениемъ Его Сиятельству посвящаю сей посильный трудъ мой, а для Церкви Божией весьма необходимый и полезный» .

Это далеко не единственный перевод канонических правил, подготовленный частным лицом, знатоком и ценителем церковных правил. Сохранился черновик перевода кон. XVIII в., выполненный с греческого языка, в 15 главах охватывающий апостольские и соборные правила без толкований, к которым в конце прибавлены толкования Иоанна Зонары . Еще одна рукопись, принадлежавшая И.П. Лаптеву, содержит копию 1827 г. с «подлинника» так называемой «Сравнительной Кормчей». И.П. Лаптев, знаток и ценитель Кормчих книг, разыскивавший старинные рукописи и изучавший их, заказывал порой копии с заинтересовавших его рукописных книг . К числу таких копий относится и «Сравнительная Кормчая», представляющая собой роскошную рукопись в александрийский лист, в белой коже, с гравированными заставками и инициалами, в которой даже запись о принадлежности И.П. Лаптеву выполнена в виде гравюры . Писанная аккуратным книжным полууставом в два столбца, «Сравнительная Кормчая» содержит два перевода церковных правил: «прежний» и «нынешний». Впрочем, сходство переводов заставляет предполагать, что перед нами два варианта одного перевода, представленные для сравнения на суд заказчика. На последних листах «Сравнительной Кормчей» находятся «сумнительные речи» - выписанные переводчиком греческие слова, относительно перевода которых составитель колебался и обращался к заказчику с просьбой выбрать наиболее точный вариант перевода. Не называя имени заказчика, переводчик обращается к нему «Ваше святейшество», что, несомненно, говорит о том, что инициатором составления перевода был один из архипастырей . «Подлинник», с которого был заказан лаптевский список, в настоящее время неизвестен, но этот перевод был использован позже Георгием Антоновым, готовившим в 1869-70 гг. новый свод церковных правил по благословению старообрядческого митрополита Московского и Владимирского Антония .

Воскресенский список Кормчей книги

В последней трети XIII в. митр. Кирилл II, неудовлетворенный присланным из Болгарии Законоправилом (больше известным в отечественной историографии как Сербская редакция Кормчей), решил подвергнуть его переделке, соединив правила старой Древнеславянской Кормчей с новой Сербской редакцией. История создания на Руси новой Кормчей книги подробно изложена Я.Н. Щаповым [Щапов 1978], назвавшим созданную при митр. Кирилле книгу «Русской редакцией Кормчей». Для нашего исследования такая терминология ведет к значительной путанице, поскольку все созданные на Руси редакции Кормчей, независимо от их источников, являются русскими. Чтобы избежать подобной двусмысленности, нам пришлось уточнить определение Я.Н. Щапова; в дальнейшем мы называем Кормчую, сформированную при митр. Кирилле II, «Первоначальной русской редакцией».

По существу к исследованию Я.Н. Щапова на данном этапе можно добавить немного. Тщательное изучение рукописных хранилищ позволило выявить неизвестные списки самых разных редакций Кормчих, но ни одного нового, неучтенного Я.Н. Щаповым, списка Первоначальной русской редакции не прибавилось, - что, несомненно, свидетельствует о тщательности, с которой ученым было проведено исследование. Из числа списков Первоначальной русской редакции Кормчей, указанных Я.Н. Щаповым, пришлось исключить рукопись ГИМ, Барс. 158, попавшую сюда по недоразумению и представляющую собой список Кормчей Софийской редакции с многочисленными утратами и путаницей листов (подробнее об этой рукописи будет сказано в главе 4). Таким образом, в нашем распоряжении 9 списков: Новгородский Синодальный (ГИМ, Син. 132, 1280-х гг.); Варсонофьевский (ГИМ, Чуд. 4, кон. XIV в.); Тихомировский (состоящий из двух частей, хранящихся в ГПНТБ СО РАН, Тих. 536 и Тих. 539, 1460-е гг.) и восходящие к нему списки XVI в. РГБ, Рогож. 256 и РГБ, Егоров 931; а также четыре списка XV-XVII вв. Волынского извода (рукопись 1286 г. не сохранилась) .

Немало вопросов вызывала датировка старшего списка Кормчей книги, созданного при митр. Кирилле - Новгородского Синодального (ГИМ, Син. 132). Поскольку рукопись сохранила один из ранних этапов формирования Кормчей, от времени ее написания зависит датировка работы

В.П. Козлов упоминает о поисках Н.П. Румянцевым некоего списка Кормчей во Владимире Волынском; список сгорел в Орловской духовной консистории в 1821-1822 гг. Возможно, это был список 1286 г., присланный во Владимир Волынский для кн. Владимира Васильковича или же копия с него [Козлов 1981: 82]. Кроме того, существует пятый список Кормчей Волынского извода - выполненная в XIX в. копия одного из ранних списков; при подсчете рукописей мы эту копию не учитывали. составителей Кормчей в кон. XIII в. Последние цифры в дате, указанной в выходной записи, затерты (или изначально не были вписаны), - остались только цифры 6700, причем невозможно даже достоверно определить, стерта ли в конце одна или две цифры. Это заставляет исследователей колебаться в оценке времени ее создания. Из выходной записи, помещенной на первом листе, известно, что книга была написана «повелением благовернаго князя Новъгородьскаго Дмитрья, а стяжаниемь боголюбиваго архиепископа Новгородьскаго Климента». К.Ф. Калайдович сообщил, что рукопись написана в 6790 г. [Калайдович 1815. Ч. 1: 19], что послужило для ряда ученых свидетельством того, что последняя цифра еще была видна в нач. XIX в. Однако, в 1700 г. последних цифр уже не было. В это время рукопись находилась в патриаршей ризнице и упоминалась как написанная в 6700 г. в выписках о святительских судах, подготовленных в марте 1700 г. по повелению патр. Адриана в ответ на запрос бояр, трудившихся над Уложением [Калачов 1850. Приложения: 14]. Можно полагать, что Калайдович «увидел» последнюю цифру, исходя из тех же общих соображений о датировке рукописи, которыми руководствовались и позднейшие исследователи. К 1280 г. относил Новгородскую Синодальную Кормчую М.Н. Тихомиров и составители «Сводного каталога рукописных книг XI-XIII вв.» [Тихомиров 1941: 82; Сводный каталог XI-XIII вв.: 207-208]. Я.Н. Щапов в разных работах датировал рукопись 1282 и 1284-91 гг. [Щапов 1962; Щапов 1978: 272]. Опираясь на сообщения об астрономических явлениях в Никоновской летописи, В.Л. Янин датировал Кормчую 1285-91 гг.; эта датировка была принята Л.В. Столяровой [Янин 1978; Столярова 1998: 312-314; Столярова 2000: 141-144]. Таким образом, различные исследователи датировали рукопись 1280-ми гг. (1280-91); при этом большинство современных исследователей опираются на последнюю работу В.Л. Янина (1978), в которой Кормчая отнесена к 1285-91 гг.

Однако в последние годы гипотеза В.Л. Янина была подвергнута справедливой критике. Опираясь на сообщение Никоновской летописи о лунном затмении 24 февраля 6787 г. и о бывшем вслед за ним солнечном затмении, В.Л. Янин по неким «таблицам» датировал эти астрономические явления 1281 г. Это привело ученого к выводу, что в Никоновской летописи даты этого и последующих годов «сдвинуты» на два года. Таким образом, события следующего 6788 г., когда умер митр. Кирилл, а вел. кн. Дмитрий Александрович поссорился с новгородцами, В.Л. Янин относит к 1282 г., а период лишения Дмитрия Александровича великого княжеского ярлыка и Новгородского стола (6789-91) датирует 1283-85 гг.

Эти выводы вызвали сомнения А.А. Горского, поскольку осталось неизвестным, к каким «таблицам» солнечных и лунных затмений обращался В.Л. Янин. Новые расчеты, проведенные А.А. Горским и Н.Г. Гришиной, позволили определить дату лунного затмения 6787 г. - 18 марта 1280 г. [Горский 2000: 16; Гришина 2003]. Некоторые уточнения к этой дате предложил М.Л. Городецкий, отнесший лунное затмение 18 марта 1280 к началу мартовского 6787 г. [Святский 2007: 109-112].

Хотя современные расчеты позволяют достаточно надежно выяснить вопрос о том, какие затмения действительно наблюдались на территории средневековой Руси, однако на данном этапе выводы ученых, как представляется, в большей степени запутали хронологию летописных известий, чем прояснили ее. Действительно, если датировка 6786-го года не вызывает сомнений, поскольку для него названа дата недели всех святых, указывающая на 1288 г., то следующий, 6787 г., согласно современным расчетам, начался в марте 1280 г. Следующее лунное затмение, зафиксированное в конце летописной статьи 6787 г., отнесено Н.Г. Гришиной и М.Л. Городецким к марту 1281 г. [Святский 2007: 112]. В то же время астрономическое явление в конце статьи 6788 г. (уже после смерти митр. Кирилла II) М.Л. Городецкий идентифицирует как полярное сияние и относит к зиме 1280 г. [Святский 2007: 541]. Таким образом, 1279 г. оказывается совсем не описан, а события 1280-81 гг. вперемежку, в хаотическом порядке описаны в 6787-88 гг.

Чтобы разобраться в этой путанице, надо обратиться к летописям. Исследователи во многом опирались на сообщение Никоновской летописи, в которой лунное затмение датировано 24 февраля, предпринимая безуспешные попытки отыскать сколько-нибудь значительное затмение для этой даты. Между тем, дата в Никоновской летописи не вызывает доверия. Как было показано А. А. Горским, в Никоновской летописи продублировал известие Симеоновской летописи, поместив рассказ о полном лунном затмении, читающийся в Симеоновской летописи в конце годовой статьи, дважды: первый раз в начала статьи под 24 февраля; второй раз - в конце годовой статьи, как в источнике [Горский 2000: 15-16]. Таким образом, следует опираться на описание небесных явлений в Симеоновской летописи: «Toe же весны бысть знамение въ лунЪ и въ солнци ... Toe же зимы бысть знамение въ лунЪ, нощи погибе вся и не бысть ее долго, и явися до зори, и освФэлонь исполнися» [ПСРЛ. Т. 18: 77]. Как видим, в Симеоновской летописи говорится о том, что в 6787 г. в середине года было некое «знамение» в луне и солнце, но в чем именно оно заключалось, не уточняется. В конце года наблюдалось еще одно астрономическое явление - полное лунное затмение, подробно описанное, которое отнюдь не сочеталось с солнечным затмением.

Состав и источники Чудовскои редакций Кормчей книги

Наконец, в Троицком списке есть утраты листов, указанные еще В.П. Любимовым: в «Наказании» ап. Петра к Клименту Римскому; в «Правиле о церковных людях»; две утраты в сборнике выписок из Номоканона патр. Фотия («От книг божественныя кончины Иустиниана») [ПР. Т. 1: 90]. Эти утраты также не отразились в позднейших списках, но они могли возникнуть и позже, поэтому не являются показательными.

Все это наводит на мысль, что известные списки восходят к единому протографу, который уже в момент создания Троицкого списка имел ряд утрат в тексте. Возможно, переписчики Троицкого списка стремились копировать расположение текста в протографе; об этом говорят оставленные пустыми строки в разных частях рукописи и незаписанный лист в Эклоге. Очевидно, этот протограф существовал еще в XVI в. в полном виде, без утрат листов в начале или конце, и использовался при создании списков Мерила праведного XV-XVI вв. Как и другие известные списки, он должен был начинаться с толкования псалмов и оканчиваться статьей о 12 ветрах, приписанной, вероятно, для интереса на последнем листе, поскольку к замыслу и содержанию книги она не имеет отношения. Возможно, предполагаемый протограф был лицевым, как и Троицкий список, поскольку во всех рукописях сохраняется одинаковое расположение текста - после толкования псалмов записаны киноварью слова о праведном судье: «Который праведный судья по достоиньству смотря, аки от степени на степень, от разума на разумъ и от силы в силу, смерть и животь в руцФэ языка». Эти слова служат надписанием к миниатюре, на которой изображен праведный судья, взвешивающий на чаше весов смерть и жизнь человеческую. Без миниатюры процитированные слова непонятны, поскольку они не связаны ни с предшествующим толкованием псалмов, ни с последующим заглавием книги. Между тем, миниатюра присутствует только в древнейшем Троицком списке; в других списках (не восходящих к Троицкому, как было показано выше) сопроводительный текст переписан, но миниатюра отсутствует, хотя для нее оставлено пустое место . Это позволяет предполагать, что в архетипе Мерила праведного также была выходная миниатюра, скопированная в Троицком списке. Сопроводительные слова к миниатюре частично заимствованы из открывающего Мерило праведное Предисловия, обращенного к великому князю . Это также свидетельствует о единстве замысла и единовременности составления Мерила праведного, начиная с программного Предисловия, заканчивая пояснением к выходной миниатюре рукописи, служащей не просто украшением, но зримым воплощением идеи всей книги.

Итак, обращение к источникам Мерила праведного убеждает нас в том, что книга возникла не ранее кон. XIII в., а сопоставление различных списков Мерила приводит к мысли, что все они восходят к одному протографу. Это заставляет нас еще раз попробовать ответить на вопросы: когда, где и для кого создавалось Мерило праведное?

До сих пор исследователи пытались разгадать, какие имена князей стояли в Предисловии к Мерилу первоначально, но эти попытки ни к чему не привели. Во всех списках имена князей либо разнятся, либо отсутствуют, и доказать, что первоначальное имя сохранил старший список, а не один из младших, невозможно. Вероятно, следует попытаться подойти к вопросу об обстоятельствах создания Мерила праведного с другого конца: со стороны его источников. Действительно, при создании Мерила праведного, помимо целого комплекса четьих книг (Пчелы, Шестоднева и других, о времени появления которых известно крайне мало, а об обстоятельствах бытования списков в кон. XIII - первой половине XIV в. и того меньше) , было использовано по крайней мере две редакции Кормчих книг: Сербская и Первоначальная русская редакция. Таким образом, в руках создателя Мерила праведного был редкий по тем временам набор канонических и четьих книг. Сам автор был весьма начитанным и знающим

ГИМ, Син. 524, л. 5; ГИМ, Син. 525, л. 2; РНБ, Кир.-Бел. 145/1222, л. 144 об. Другим источником сопроводительной записи, как показал Д.М. Буланин, стала Книга притчей [КПДП: 414]. Новейшее лингвистическое издание Пчелы и библиография исследований этого сборника [Пчела 2008]. человеком, способным не просто выписывать выбранные тексты, но анализировать их, сокращать без ущерба для смысла, пересказывать и, в конечном счете, сформировать стройную, продуманную систему подачи материала. О незаурядных способностях автора свидетельствует и Предисловие к великому князю, в котором автор излагает основную идею книги: ответственность государя за управление всей землей, в том числе и церковью. Как и все средневековые писатели, автор щедро заимствует высказывания и целые отрывки из более ранних текстов, но при этом выделяет из основного текста афористичные фразы, используя их для заголовков, которые таким образом служат конспектом мыслей, пространно раскрытых в последующих текстах. Поэтому нам следует прежде всего ответить на вопрос: где в кон. XIII -сер. XIV в. могла быть такая обширная подборка книг, какая требовалась для создания Мерила праведного?

Кормчая книга Сербской редакции появилась на Руси в 1262 г., когда болгарский деспот Святослав прислал ее по просьбе Киевского митр. Кирилла; рукопись не сохранилась. Единственный дошедший до нас список Сербской редакции XIII в. написан в 1284 г. по заказу Рязанского епископа Иосифа ; присущее ему большое количество индивидуальных чтений и ошибок, заставляет нас отвергнуть предположение, что он использовался при создании Мерила праведного.

Первоначальная русская редакция Кормчей книги составлялась на протяжении 1270-х гг. по инициативе того же Киевского митр. Кирилла П. Однако сделанный для митрополита список также до нас не дошел. Новгородский Синодальный список 1280-82 гг., написанный по просьбе Новгородского архиеп. Климента копировал Кормчую митр. Кирилла на завершающем этапе ее формирования. Этот список постоянно находился в Новгороде, но там не переписывался; в последней четверти XV в. он был вывезен в Москву и использован Вассианом Патрикеевым, а затем снова возвращен в Новгород. Воскресенская Кормчая, работа над которой в нач. XIV в., по всей видимости, не была завершена, также бережно хранилась. В Воскресенской Кормчей, как и в Мериле праведном, мы сталкиваемся с одновременным использованием нескольких редакций Кормчей.

К чему же приводят нас попытки определить местонахождение источников Мерила праведного? Мы вынуждены отвергнуть Новгород и Рязань: текстологические особенности находившихся там списков не позволяют возвести к ним Мерило праведное; кроме того, ничто не указывает на бытование в этих городах списков иных редакций Кормчей книги. Более того, текстологическое сопоставление различных статей Мерила праведного и Кормчей показывает, что Мерило ближе всего к Варсонофьевскому списку, написанному в кон. XIV в., возможно, в

РНБ, F.n.II. 1. Москве . Сам Варсонофьевский список не мог быть использован при создании Мерила праведного, но возможно, составитель Мерила обращался к антиграфу Варсонофьевской рукописи.

Итак, где же и у кого в кон. XIII - сер. XIV в. могло быть сразу две недавно появившиеся редакции Кормчей? Где могло быть продолжено редактирование канонических сборников? Ответ напрашивается сам собой: у митрополита. У митрополита должен был остаться список Сербской редакции Кормчей, присланный из Болгарии, и список новой Первоначальной русской редакции, созданный при митр. Кирилле; в существовании этих рукописей не приходится сомневаться, но обе они утрачены. Опираясь на наши соображения относительно митрополичьего происхождения Мерила праведного, К.В. Вершинин предположил, что инициатором его создания был митр. Кирилл II [Вершинин 2014: 263-264]. Основанием для этой гипотезы послужили наблюдения исследователя над общими источниками Предисловия к Мерилу праведному и некоторым текстам из Первоначальной русской редакции Кормчей, что, по мнению исследователя, позволяет атрибутировать эти канонические книги одному автору. Единственный, по мнению исследователя, более поздний текст - Наказание Семена Тверского -Вершинин считает добавленным после формирования всего сборника [Вершинин 2014: 221-222].

Кормчая книга в частных и монастырских библиотеках

В начале XVI века в русской церкви возникает новое, нехарактерное для предшествующего периода явление - появляются авторские редакции Кормчих книг. Таких редакций известно три: Вассиана Патрикеева, митр. Даниила и Нифонта Кормилицына. Отличающиеся необычной структурой, эти редакции призваны отстоять правоту их авторов в спорах, охвативших русскую церковь в последней трети XV - первой трети XVI в. Сформированные по разным принципам, имевшие различную судьбу и оказавшие неравнозначное влияние на историю русского канонического права, эти редакции требуют особого исследования каждая.

Редакция Вассиана Патрикеева - первая из авторских редакций, отличавшаяся новаторским подходом. Несмотря на давний интерес к ней исследователей, ее рукописная традиция оставалась недостаточно изученной, а списки Кормчей лишь частично выявлены. Изучение рукописной традиции Кормчей Вассиана Патрикеева позволяет по-новому взглянуть на этапы формирования книги и работы над ней составителей. Особенное значение имеет найденный нами список, написанный при жизни Вассиана Патрикеева и отразивший начальный этап его работы над Кормчей, остававшийся до недавнего времени неизвестным исследователям. Изучение этого списка показывает, по каким принципам формировалась Кормчая.

Исследование списков Кормчих книг кон. XV - нач. XVI в. разных редакций позволяет разыскать те рукописи, к которым непосредственно обращался Вассиан Патрикеев. Изучение оставленных в них помет, выполненных Вассианом Патрикеевым и его помощниками, раскрывает черновые материалы древнерусского книжника и проливает свет на возникновение в нач. XVI в. особого вида Чудовской редакции Кормчей - Ферапонтовского.

Еще одной задачей, давно поставленной исследователями, но до сих пор остававшейся нерешенной, является выявление так называемой «второй книги», не раз упоминаемой Вассианом Патрикеевым в его Кормчей. Скрупулезное изучение отсылок ко «второй книге» и сопоставление с сохранившимися рукописями позволяет понять, что входило в этот сборник и для чего он был сформирован Вассианом, а также выявить копии подготовленной Патрикеевым рукописи.

Помимо выписок, сделанных Вассианом Патрикеевым из более ранних редакций Кормчих, в его каноническую книгу был включен целый ряд новых текстов, переведенных с греческого языка. Их изучение позволяет разыскать греческие тексты, с которых были сделаны переводы; высказать предположение о времени и авторе перевода.

Другая авторская редакция Кормчей книги была подготовлена Нифонтом Кормилицыном. Она до сих пор оставалась малоизученной; исследование вошедших в нее текстов дает возможность определить источники, привлеченные Нифонтом, и методы его работы, а также определить значение Нифонтовой Кормчей для истории русской церкви. Разыскания среди рукописных книг Иосифо-Волоколамского монастыря дают возможность выявить подготовительные материалы Нифонта Кормилицына для составления Кормчей.

Одна авторская редакция Кормчей, подготовленная митр. Даниилом, остается за рамками нашего исследования. Редакция митр. Даниила столь необычна по составу, и в ходе ее подготовки было привлечено столь большое число разнообразных источников, что она требует отдельного изучения. В то же время эта редакция была подробно описана еще в XIX в., поэтому ее состав хорошо известен, и нет необходимости рассматривать его в нашей работе.

Наиболее известная из авторских редакций - Кормчая, составленная Вассианом Патрикеевым. И ее особенности, и внимание, которым она пользуется у исследователей, обусловлено личностью автора Кормчей, Вассиана Патрикеева. Вассиан не был человеком, сызмала выбравшим себе духовную стезю. Его отец, Иван Юрьевич Патрикеев, был московским наместником почти тридцать лет (с 1472 г. до 1499 г., когда был пострижен в монахи вместе со своими сыновьями Иваном и Василием - будущим Вассианом). И.Ю. Патрикеев занимал весьма высокое положение при великом князе Иване Васильевиче; показательно, что в 1492 г. именно к нему в хоромы переселился Иван III на время строительства нового дворца [Черепнин. РФ А. Ч. 2: 307-308]. И.Ю. Патрикеев оказался причастен и к решению самых острых церковных вопросов своего времени: в 1490 г. он участвовал в соборе на еретиков [Зимин 1988: 31]. Его сын Василий Иванович упоминается с 1491 г., когда он «поймал» детей кн. Андрея Углицкого. В 1490-х гг. он ходил в походы на Вязьму (вместе с Д.В. Щеней), на Казань (с А.В. Оболенским), в Можайск и др. [Зимин 1988: 32-34, 49], но, по всей видимости, предназначался отцом не для военной службы. В.И. Патрикеев вместе с отцом вел переговоры о сватовстве литовского князя Александра Казимировича к дочери вел. кн. Ивана Васильевича Елене Ивановне, и в 1494 г., отправившись в посольство с СИ. Ряполовским, заключил мирный договор в Вильно [АЗР. Т. I: 137-142, № 116; Черепнин 1988: 315-316; Хорошкевич 1980: 101]. Именно этот не вполне удачный договор, умалявший титулатуру вел. кн. Ивана Васильевича, послужил поводом для осуждения Патрикеевых и Ряполовского в 1499 г. Во второй половине 1490-х Василий Иванович в основном находился при отце в Москве. В 1497 г. он наравне с отцом был свидетелем при подписании жалованной грамоты вел. кн. Иваном Васильевичем волоцким князьям Федору и Ивану Борисовичам [ДДГ: 341-345, № 85; Зимин 1988: 34]. Возможно, он принимал участие в оправлении суда по земельным делам [Алексеев 1998: 118-122]; Л.В. Черепнин полагал, что И.Ю. и В.И. Патрикеевы были основными составителями Судебника 1497 г. [Черепнин. РФА: 306-309] (хотя это предположение оспаривается Ю.Г. Алексеевым [Алексеев 2001: 59-61]). Все это показывает В.И. Патрикеева как человека, знакомого с делопроизводством. Однако нет никаких данных, чтобы судить о том, интересовала ли Василия древнерусская книжность в те времена, когда он еще не знал, что ему предстоит принять постриг, сменить имя и на долгие годы быть отлученным от участия в политических делах великого князя. Нам неизвестно рукоприкладство В.И. Патрикеева, но исходя из его биографии до 1499 г., можно предположить, что он владел делопроизводственной скорописью.

1499 год стал переломным в судьбе В.И. Патрикеева. Приняв постриг не по своей воле, он вынужден был жить монашеской жизнью. Не имея возможности участвовать в решении политических вопросов, он начал интересоваться церковным управлением, что, в конечном счете, привело к созданию собственной Кормчей книги.

РГБ: собр. Д.В. Пискарева (ф. 228) № 39 (далее П); это список, написанный при жизни Вассиана [Викторов 1871: № 39; Судные списки: 183; Клосс 1980: 69; Белякова 1999: 41-43]. Следующий по времени извод отразился в двух списках, относящихся к середине - третьей четверти XVI в., весьма близких по составу, хранящихся ныне в РГАДА: собр. МГАМИД (ф. 181), № 1597 (далее А) и РНБ, из собрания Ф. А. Толстого: F.11.74 (далее Т). Список А подробно описан Л. В. Мошковой; список Т был описан Н. П. Лихачевым [Лихачев. Ч. 1-3: № 2714-2722; Каталог РГАДА XVI в. Вып. 1: 227-239, 380-442. (автор описаний Л.В. Мошкова)]. Заключительный этап редактирования сохранился в списке ВСМЗ, № 5636/399 (далее С) и относится к 1520-м годам. Как следует из записей, рукопись в конце XVI в. была вложена архиепископом Иовом в суздальский Спасо-Евфимиев монастырь, которому и принадлежала в XVII-XVIII вв. Иов, бывший архимандрит Спасо-Евфимиева монастыря, был архиепископом Суздальским в 1589-1592 годах [Строев: 655]; этим периодом определяется время вклада рукописи в монастырь. Вторая запись о принадлежности рукописи Спасо-Евфимиеву монастырю была сделана при архимандрите Ефреме, занимавшем эту должность в 1762-1774 гг. [Строев: 655]. Эта рукопись была известна уже К.Ф. Калайдовичу и И.А. Шляпкину, однако Н.А. Казакова считала, что книга представляет собой переработку, соединившую Кормчую Вассиана с другими источниками [Шляпкин 1888. Вып. IV: 53, № 16; Казакова 1960: 182-183]232, и лишь А.И. Плигузов показал, что эта рукопись является последним вариантом Кормчей Вассиана Патрикеева [Плигузов 2002: 143-144]. Список С изобилует редакторской правкой, сделанной разными почерками (на некоторых листах исписаны кругом все поля). Исследователи располагали известные списки в хронологическом порядке составления изводов следующим образом: П - А, Т - С.