Введение к работе
Представленная на соискание ученой степени доктора исторических наук.работа посвящена исследованию имеющихся в нашем распоряжении японских текстов УШ-ХШ вв, в системе, культуры. Основной задачей работы был анализ' того, как: I) культура порождает текст, который является ее производной; 2) как готовые тексты участвуют в самовозрастании культуры.
Сознательная деятельность человека по порождению нового текста, его сохранению и трансляции является одним из основных отличий его от всех известных нам форм жизни» Способности к порождению текста, а также потребности и возможности в его трансляции, фиксаций и хранении исторически обусловлены. Количество порождаемых текстов возрастает лавинообразно по мере приближения к сегодняшнему дню, и внетекстовое существование человека представляется невозможным. Эти тексты представляют собой овеществленную коллективную память человечества. Лишь с их помощью человечество способно к самоидентификации.
Текстовые способности развиваются и изменяются» Сами тексты развивают и изменяют человека. Триада человек-текст-человек (создатель текста-текст-аудитория) и опосредующие ее отношения представляют собой единство,, расторжимое лишь в процессе исследования, но не в реальной культуре,
В настоящее время "Ьордальным" является рассмотрение конкретного текста в рамках определенного жанра - исторического, поэтического, прозаического и т.д», как если бы жанры была самодостаточными образованиями, не подверженными взаимовлиянию, перекрестному скрещиванию, что с неизбежностью происходит в ходе информационной деятельности человека» На самом деле каждый жанр обеспечивает лишь какую-то из информационных (интеллектуальных, эмоциональных) сторон жизнедеятельности человека и общества» .Изолированное рассмотрение конкретного произведения и жанра, к которому оно принадлежит, есть, по существу, отказ от попытки восприятия человека как единства, образованного разнонаправленными текстами, - единства, всегда находящегося в становлении»
Своеобразие культурной ситуации в Японии УН-ЭДН вв, состо-
ит в том» что оформление государственности и соответствующего ей типа культуры (и, следовательно, типа личности) происходило во многом сообразно с критериями, предъявляемыми китайской цивилизацией» Заимствование в готовом виде ряда литературных форм не только ускорило развитие местной словесности, но и лишило ее на некоторое время самостоятельности.
В связи с этим переход от мифопоэтического сознания к историческому происходил чрезвычайно быстро, не задерживаясь на промежуточных этапах. Помимо китаизированной культуры, отображенной в материальной культуре и памятниках словесности, имеющих своим основным центром порождения столицу* существовало и мощное "подводное" течение местной культуры, находившейся длительное время на периферии письменной культуры» И изменения, происходившие в словесности, не могут быть объяснены исключительно исходя из нее самой, без учета эффекта невидимого присутствия устного творчества.
Сосуществование письменной китайской и устной японской словесной культуры ведет не только к их взаимообогащению, синтезу в виде японоязычной письменной культуры» Со временем происходит и отбраковка тех заимствованных форм культуры в текстовой деятельности, которые входят в противоречие или же не получают подкрепления в местной традиции. В свою очередь далеко не все элементы местной культуры способны доказать свою плодотворность: часть из них вымывается под воздействием информационного потрка, направленного о материка, В связи с этим в работе постоянно рассматривается проблема соотношения китайского и японского языков как носителей различных культурных смыслов, способных к трансляции только через определенный канал и язык.
Хронологические рамки работы охватывают период с УШ по ХШ в., т.е. о нижней границы появления японской словесности, оформленной оозданием мифологическо-летописных и законодательных сводов, и до упадка родо-племенной аристократии, сопровождавшегося сменой центра власти, переместившегося из императорского дворца в ставку сегуна, С этого момента текстовая культура претерпевает серьезные оущностные изменения, для описания которых рамки данной работы представляются ограниченными.
Наполненность избранного наїли временного отрезка анализи-/емыш текстами каждого из жанров неравномерна. Свою задачу j видели в том, чтобы показать зарождение каждого вида ело-зености (история, поэзия, художественная проза, религия) и звести его до того момента, когда основные закономерности азвития жанра уже проявились в достаточной мере. Таким образы, мы руководствовались не столько внешней хронологией, сколь-э внутренней пульсацией жанрав
Свое изложение мы начали с исторических сочинений - мифо-згическо-летописных сводов и хроник - как вида словесности, Услуживающего наиболее фундаментальные идеологические потреб-зсти государства, В период У1Ц—X вв, историческое творчество зеит коллективный, деперсонализированный характер. Личностная денка исторического процесса появляется намного позднее и овя-ша с именем дзиэна (II55-I225), Однако для того, чтобы такая *енка могла бы быть высказана» сознание должно было пройти штельный путь развития личности, созидаемой поэтическим и эозаическим творчеством, религиозным опытом буддизма. Исто-яческое сочинение Дзиэна "Гукансё" представляет собой синте-іческую форму, образованную слиянием различных интеллектуаль-jx и художественных подходов, образуя, таким образом, некую ітеллектуально-жанровую вершину. До определенной степени она эляет итог пятивекового роста японской культуры и совесности, ія того, чтобы подвести к нему и показать его логичность, їм пришлось разделить исторический раздел работы на две час-1, В первой из них рассматривается коллективное историческое зорчество, во второй - более индивидуалистичное» оплодотворен-)е художественным видением мира.
Важность поэтического раздела определяется тем, что поэ-ія являлась неотъемлемой частью быта и сознания придворных, шятия.ею почитались несравненно более важными, чем писание юноязычной прозы, многие установки японской письменной поэ-ш были унаследованы от устного фольклорного творчества, хо-і и приобрели эстетизированные формы. Прозаические сочинения сладывались под непосредственным влиянием поэзии (приятии ее >этики или же отталкивании от нее), л потому поэтический раз-!Л был предпослан рассмотрению прозы. Анализ поэзии мы дово-
дим до X в,, когда тенденции ее последующего развития оказались уже вполне выявленными. К этому времени формируется и авторское творчество, создается и воплощается концепция антологии (ограничивающая поэтический индивидуализм), пишутся поэги< ческйе трактатыр
В прозаический раздел, основу которого составили сочинения Х-ХІ вв, на японском языке, вошли произведения смешанного поэтическо-прозаического жанра ута-моногатари, повесть (моно-гатари)t лирический дневник0 Проза придворного круга очень быстро достигла своего расцвета и канонизации, продемонстриро вав чрезвычайно высокую для средневековья степень развития ре лекоии и самоанализа, что неизбежно сказалось на всех видах словесности,
В раздел, посвященный религии, произведения религиозно-философской мысли (з данном случае это понятие эквивалентно буддийской традиций) вошли лишь в минимальной степени, ибо с принятой нами точки зрения они представляю* наименьший интерес ввиду высокой степени зависимости религиозно-философсной мысли Японии этого времени от развитой буддийской традиции Ки тая, а основные вопросы, поднимаемые работой применительно к этому виду словесности, имеют однозначное и неоспоримое решение. Поэтому основное внимание в этом разделе уделяется обсуж дениц буддийской повествовательной прозы, описание и определе ние инфраструктуры текстов которой связано с не вполне преодо ленными сложностями.
Научная актуальность темы диссертации обусловлена нескол кими взаимообусловленными факторами. Во-первых, наука о тексте является сыстро прогрессирующей областью гуманитарной науки. Текст, будучи основным средством для познания прошлого, всегда был едва ли не центральной темой классических штудий по Востокув Однако, если раньше тексту придавалось по преимуществу прикладное значение (конкретный текст как источник по конкретным отраслям гуманитарного знания), то в последние 10-15 лет текст все более становится объектом изучения как особое явление культуры, В обсуждении этой проблематики принимают активное участие как зарубежные, так и отчественные специалисты. Однако теоретический багаж мировой японистики остает-
ся далек от достижений последнего времени. Отсюда со всей очевидностью вытекает необходимость в осмыслении мирового опыта применительно к текстовому наследию древней и средневековой Японии.
Во~вгорыхв в период, рассматриваемый в диссертации, были заложены основы не только современной японской словесности, но и культуры вообще» Именно в это время складываются те особенности японской культуры, которые "работают" на всем протяжении японской истории, включая новейшее время. В условиях культурной преемственности, которую демонстрирует Япония, выявление архетипов культуры на возможно более раннем этапе, позволяет не только глубже объяснить специфику исторического пути Японии, но и спрогнозировать некоторые черты культуры Японии в будущем»
В-третьих, конкретно-исторический анализ предлагаемой в диссертации проблематики позволяет сделать вклад в общую теорию текста, которая до сих пор развивалась по преимуществу на текстах, принадлежащих к европейской традициио
Степень изученности проблематика Настоящая работа была бы невозможна без впечатляющих успехов, достигнутых мировой японистикой в последние десятилетия. Особенно велики заслуги японских ученых. Для нашего исследования были особенно полезны высокопрофессиональные издания текстов ("Нихон котэн бунгаку тайкэй", издательство "Иванами"і "Нихон'котэн бунгаку дзэнсю", издательство "Сегаккан"; "Нихон сисо тайкэй", издательство "Иванами"), выведшие классическую филологию на новые рубенл. В этих изданиях важнейшие произведения литературы, общественной мысли, религиозные сочинения сопровождаются обширными комментариями. Однако осмысление этих классов текстов с точки зрения общей теории текста еще далеко от завершения» И хотя надежда на встречу с текстами первостепенной эстетической и религиозно-философской важности весьма слаба, концентрация усилий на произведениях второго ряда, еще не введенных по-настоящему в научный оборот, обещает еще немало открытий за счет уточнения "среднего" уровня интеллектуального сознания,
Что касается произведений исторической мысли, то здесь ситуация намного хуже, и исследователь вынужден прибегать за-
частую к стереотипным изданиям, увидевшим свет еще в довоєнні время.
Примерно таким же образом обстоит с изданиями памятнике: на Западе. И если корпус переводов поэзии, прозы, религиозні философских произведений Си сопутствующих ш комментариев) постоянно пополняется и в'оборот вводятся все новые произведі ния, то сочинения исторического характера представлены намного менее полно, что создает неадекватное представление об и» теллектуальной жизни древности и средневековья. Такое положение особенно неприемлемо в отношении Японии, поскольку осозн; ние исторической преемственности является едва ли не ОСНОВНО] чертой общественного сознания этой страны.
Своеобразие конкретной культуры выявляется не только в ее содержательных особенностях, но и в тех механизмах, которые обеспечивают (или не обеспечивают) передачу информации в пространстве и времени. Поскольку тексты исторического содер жания представляют собой материализацию этих механизмов на текстовом уровне, то анализ исторических источников именно о данной точки зрения представляется неотъемлемым условием для понимания закономерностей функционирования культуры вообще.
Несмотря на заметно возросшую активность отечественных японоведов в области описания и осознания реалий японской ис тории, литературы, религии, культуры вообще, их деятельность в области текстовой культуры страдает общими для мировой япо нистики недостатками,
В целом, однако, нам представляется, что уровень изучен ности основных текстов японской древности и раннего с^едневе ковья позволяет перейти от конкретно-текстологических исследований (разумеется, отнюдь их не отменяя) к более общему осмыслению места и роли текста в системе культуры» Именно в этой сфере западные исследователи могли бы внести определенный вклад в развитие мировой японистики, ибо японская тек отология настолько зависима от собственной многовековой традиции изучения, что оказывается в целом не в состоянии принять подходы, предлагаемые западными теоретиками текста. Такое положение включенности .ученого в культурную я исследовательские традиции создает ситуацию, когда исследователь про-
дуцирует авт,опредставление культуры, а не объективное представление о ней.
В свете вышесказанного основные цели и задачи диссертации состояли в следующем:
представить основные тексты исторического, поэтического, прозаического и религиозного содержания как составляющие единого текстового потока;
уточнить жанровое своеобразие каждого типа анализируемых текстов;
показать механизмы порождения текста;
исследовать способы циркуляции текстов в обществе и дать характеристику аудитории, к которой они обращались;
установить взаимосвязь между устным и письменным типом творчества;
установить тип личности, формируемый каждым классом текстові
выявить приоритетность определенных типов текстов в конкретный историко-культурный период.
Научная новизна диссертации обусловливается постановкой новых для мировой японистики проблем и их решением. При этом выявляются несколько "сквозных" принципов, имеющих наджанро-вый характер и являющихся, таким образом, принадлежностью культуры вообщев
Уже первые письменные японские тексты демонстрируют одно из основных этнокультурных свойств японцев - стремление обеспечить преемственность развития, т.ев передачу информации во времени: условием адекватного бытования любого культурного феномена является наличие у него истории» В связи с усиленным подчеркиванием в любом процессе его связи с прошлым обновленческие и реформаторские движения в Японии имеют своим идеологическим обеспечением возврат к некоторым исходным ценностям, ибо ь противном случае они будут обречены на неудачу.
Помимо историчности сознания анализируемые тексты выявляют еще одну особенность национального самосознания - диало-гичность. Наиболее полно она проявлена в поэзии. Это свойство, происходящее от фольклорной предорганизации поэзии, становится и ее литературным свойствомв Каждое звено такой цепи
(поэтическая реплика) является одновременно предшествующим и последующим, подобно тому, как человек исторических хроник -потомком и предком* Диалогичность находит выражение как в структуре поэтического текста, так и в формах его бытования» В ходе поэтической деятельности такого рода вырабатывается и закрепляется тип личности, постоянно подстраивающий себя к с< беседнику, партнеру, канону, традиции, что исключает в исторической перспективе проявление такого феномена западной цивилизации как самообожеотвление человека, приводящего, с одной стороны, к раскрытию творческого потенциала личности, а с другой - ведущего к дестабилизирующим общественным и экзи-стенциональныы последствиям.
Еще одним наджанровым принципом текстового сознания инте ресовавшей нас в диссертации эпохи должна быть признана моза-ичность, т.е, составленность текста из уже готовых элементов, Этот принцип справедлив и для исторических хроник, и для поэ« зии, и для сборников буддийской прозы» Текст, таким образом, не входит в границы личности, не принадлежит ей» "Составленность" письменного текста равняется его санкционированности роль, которая отводится аудитории фольклорного произведения при его прослушивании.
Эволюция концепции пространства в'исторических памятниках и поэтических сочинениях сходна в главных своих чертах. Если в УШ в, пространственный охват объемлет собой всю'"Поднебесную", то с течением времени он сужается, все более сжимаясь до пределов столицы, императорского дворца, собственного дома. Что касается художественной прозы, то порождение теї стов этого типа происходит в тош момент, когда бескрайнего текстового пространства уже не существует Модели пространен ва разнятся в зависимости or жанра (поджанра) словесности, но указанная закономерность имеет в целом наджанровое овойст* во и реализуется не только в словесности, но и в культуре . вообще (концепция вещи, архитектура, живопись и т.д.). Достижения современной Японии в части технологической умелости в первую очередь связаны с традиционной .концепцией сужающегося пространства, зафиксированного, в частности, в памятниках ранней словесности. Эта концепция пре іолагаеї деталь-
ное освоение и структуризацию пространства, непосредственно принадлежащего человеку.
Другая социально-культурная страта - буддизм - порождает принципиально иную модель пространства, отраженную в буддийских легендах,. Она характеризуется гораздо более широким географическим охватом, отсутствием единого сакрального центра - как в смысле объекта описания, так и в смысле субъекта текстопорожденияв Как и во всяком другом типе религиозного текста, пространство обретает многомерность, т.е. перзмещение в нем имеет не только горизонтальную (профанную), но и вертикальную (сакральную) направленность (спуск в ад и вознесение в рай)» Эта многомерность принципиально отлична от мифологического синтоистского текста, описывающего по преимуществу перемещение божества сверху вниа (с неба на землю), что является важной характеристикой мифологического (в отличие от исторического) временно
Описание широкого пространства-коррелирует в буддийской субкультуре с "широкой" аудиторией. Если исторические, поэтические и прозаические тексти не предполагают максимальной пространственной экспансии (обслуживают определенную социальную группу, не ставя своей целью выход за ее пределы), то буддийские легенды расчитаны на преодоление социальных гра-ний и расширение своей аудитории, что, однако, не исключает эзотерических способов передачи информации. Но отнюдь не тайные методы передачи учения определяют главное направление текстовой деятельности в буддийской субкультуре.
Определенный тип пространства достаточно жестко сопряжен с типом времени,. Для всех видов словесности (прежде всего поэзии и прозы), имеющих центром порождения двор, основным" типом "малого времени" является циклическое время природного годового цикла о особым акцентированием весны я осени (основные сезоны аграрной обрадности синтоизма). Так ритуальное время обретает эстетические коннотации.
Буддийские тексты сезонное время интересует в гораздо меньшей степени - оно "распрямляется" в линию жизни отдельного человека» События приобретают смысл личной "священной истории" и являются следствием волевой активности, направленной
на возрастание добродетели и уничтожение порока, трактуемых с точки зрения буддийской этики.
Таким образом, придворная и буддийская субкультуры образуют несколько типов культурного единства, в которых сопрягаются определенные типы пространства, времени и человека» Пер вая порождает "человека чувствительного", "человека государственного" и "человека исторического", вторая - "человека спасающегося"*
Описанные модели пространства, времени и человека сосуществуют синхронно и осознаются как противоречащие друг другу лишь до некоторой степени» Несмотря на определенное взаимоотталкивание аристократической и буддийской субкультур, оно не вызвало ни непримиримого противостояния, ни неразрешимого внутреннего конфликта личности» Каждая из субкультур актуализируется лишь при определенной ситуации, обусловлена и избираема ею. Ни одна из выделяемых нами субкультур не является поэтому самодостаточной, что приводит к их контамица-ции при создании текстовых построений всеобъемлющей направле; ности, В массовом сознании фрагменты различных по своему про* исхождению систем находятся не в антагонистических, а во вза ямодополняющих отношениях.
Эта закономерность прослеживается и на поведенческом уровне в исторической перспективе с большой последовательностью. Так, один и тот же человек придворного круга с равным успехом может быть определен и как "человек чувствительный" (в делах любовных), и как "человек государственный" (при исполнении чиновничьих обязанностей), и как "человек историчес ний" (брачно-семейные отношения)» и как "человек спасающийся (в ипостаси последователя учения Будды) и т.д., причем определение зависит в данном случае не столько от точки зрения исследователя, сколько от ситуации, в которой эти свойства проявлены с наибольшей последовательностью. Поэтому всякие попытки реконструкции психотипа личности или же этноса, пред принимаемые, на основе ограниченного количества типа текстов (в европейской традиции изучения - обычно на материале поэзи и прозы аристократов), заведомо неполноценны и искажают реальную картину. Задача исследователя состоит прежде всего в
зыделении и описании ситуаций, сопряженных с типом эмоцио-іальной и интеллектуальной активности. Только совокупность :аких ситуаций дает приближение к ускользающей реальности» [рименительно к прошлому жанр словесности позволяет выделить ?акие ситуации в наиболее чистом виде,, в чем состоит гумани-?арная, т.е. общекультурная» значимость этого понятия, позво-іяющего преодолевать его узколитературные рамки.
Методологической основой диссертации послужили не только ;овреыенные нощденсные историко-текстологические подходы, ю и достижения классической историографии и филологии - япон-іной, западной и отечественной. Накопленный мировой японистикой латериал в области издания и комментирования текстов создает ;итуациюа при которой становится возможным создание обобщающих трудов»
Что касается современной теории науки о тексте, то суще-:твуют два основных подхода, выделяемых Ю,м»Лотыаном: семио-іический (изучающий собственно текст, его структуру с помощью іемиотических методов) и коммуникативный (исследующий условия і методы порождения текста как коммуникативной системы), Од-гако даже соединение указанных подходов (что встречается на [рактика достаточно редко) не способно создать адекватно функ-[ионируюдую модель, ибо в гаком случав из объекта рассмотрения ісключается аудитория.
Всякий анализ текста, как такового, является ущербным, 'ак как текст в его реальном бытовании никогда не равен само-іу себе в силу различного понимания его как в синхронном тол-ювании его отдельными индивидами, так и в процессе историчес» :ого восприятияо Текст может быть равен самому себе только :ак материальная вещь, лишенная слушателя или читателя, В оте-:ественной науке данная точка зрения была впервые высказана ^.А.Рубакиным (некоторые его идеи в области теории текста еще :е оценены вполне ни самой наукой, ни ее историей)» который 'бъект науки о тексте определял следующим образом? "10 Провесы, создавания ценностей печатного,.рукописного и устного лова, 2, Процессы их циркуляции... 3, Процессы их утилизами".
В диссертации мы придерживались именно такого подхода,
ибо только он рассчитан на построение модели, которая, будучи распространена на всю совокупность текстов, может быть опредв' лена как оверхтекстовое единство культуры, где каждый текст включен не только в текстовое единство, но и в систему культу ры вообще.
Источники» Диссертация основана более чем на 60 оригинал ных текстах, охватывающих сочинения по истории, поэзии, художественной прозе и религии» иіногие.из них впервые вводятся в научный оборот за пределами Японии, Автор стремился использовать все доступные издания и 'Материалы, Домино источников, в своей работе.мы постоянно-опирались на конкретно-исторические и текстологические исследования,выполненные в Японии, страна Запада и в СССР.
Научно-практическая значимость исследования состоит в со здании новых подходов в науке о тексте применительно к древне и средневековой Японии, которые, одновременно, могут представ лять и общетеоретический интерес. Систсемный анализ текстов различной направленности, которые рассматривались ранее как изолированные, позволил внести существенные корректировки в картину мира древних и средневековых японцев, Диссе.|/гация может служить основой общего курса по историографии и источнико ведению ранней Японии, а также может использоваться для постр ения специальных курсов по отдельным отраслям японской тексто логии. В отечественной науке еще не предпринимались подобные попытки, а многие анализируемые диссертантом источники, связанные с ними историографические и текстологические проблемы, впервые ставятся в мировой японистике*
Апробация работы. Диссертация была обсуждена и рекомендована к защите на заседании Отдела истории и культуры древне го-Востока Института востоковедения АН СССР 30 сентября 1991 В качестве плановой монографии она была рекомендована к публи кации в сентябре 1989 г» и вышла в свет в августе 1991 г» Основные результаты исследования были отражены диссертантом в коллективных трудах, журнальных статьях и четырех монография)! список которых приводится в конце автореферата. Автор неоднократно излагал идеи диссертации в докладах и выступлениях, которые обсуждались, в частности , на Совещании советских буді
дологов (кюсква, 1983)» советско-японских симпозиумах историков (Ленинград,1985'; шосгва, 1988), конференции японистов социалистических стран (Москва, 1988), лекциях в университетах Стэнфорд и Фуллертон (США, 1989), Рицумэйкан и Киото (Япония, 1990) и др.
Выводы и научно-исследовательские подходы использовались автором при написании ряда статей в следующие готовящиеся к печати издания и публикации: "ДневникЫурасаки-сикибу" (4 а.л.), том "Религии древнего Востока" (3 а.л.), "Японский буддизм" (3 а.л.) и др.
Структура работы» Диссертация состоит из Предисловия, пяти глав, Заключения, списка литературы и индекса имен авторов и названий произведений.