Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Изучение Нижнего Поволжья в XVIII в. 28
1.1. Деятельность государственных органов по сбору информации о Нижнем Поволжье 28
1.2. Изучение Нижневолжского региона путешественниками и участниками научных экспедиций 41
1.2.1. Топографо-картографические работы в Нижнем Поволжье в 1720–1740-х гг 41
1.2.2. Нижнее Поволжье в описаниях, путевых заметках, дневниках путешественников и ученых 1700-х – начала 1760-х гг. 51
1.2.3. Нижнее Поволжье в материалах экспедиций Академии наук 1760–1770-х гг. 87
1.2.4. Нижнее Поволжье в записках ученых-путешественников 1780–1790-х гг. 144
1.3. История и экономическое развитие Нижнего Поволжья в трудах ученых XVIII столетия 157
Глава 2. Становление и развитие местной научной традиции в Нижнем Поволжье (конец XVIII – начало XX вв.) 224
2 2.1. Летописание в городах Нижнего Поволжья в конце XVIII – первой половине XIX в. 224
2.2. Топографические описания Нижнего Поволжья в последней четверти XVIII – начале XIX в 243
2.3. Научная деятельность православного духовенства Нижнего Поволжья по изучению региона в первой половине XIX в. 274
2.4. Изучение региона местными учеными в XIX – начале XX в 295
Глава 3. Проблемы истории, культуры и экономики Нижнего Поволжья в научной мысли России конца XVIII – начала XX в. 326
3.1. Роль научных обществ и организаций в изучении Нижнего Поволжья в XIX – начале XX в 326
3.2. Вопросы истории, культуры и экономического развития Нижнего Поволжья в трудах российских ученых XIX – начала XX столетия 352
Глава 4. Нижнее Поволжье в научной мысли 1920–1930-х гг. 384
4.1. Проблемы экономического районирования и управления в трудах региональных исследовательских групп в начале 1920-х гг 384
4.2. Изучение Нижнего Поволжья научными обществами и организациями в 1920–1930-х гг. 437
4.3. Исследование проблем истории, культуры и экономики Нижнего Поволжья в 1920–1930-х гг. 458
Заключение 480
Источники и литература 490
Приложение 1. Карты Нижнего Поволжья XVIII в. – 30-х гг. XX в. 554
1.1. Течение реки Волги от Самары до Царицына. 1745 г 554
1.2. Положение мест между Черным и Каспийским морями, представляющее Кубань, Грузинскую землю и достальную часть реки Волги с ея устьем. 1745 г. 555
1.3. Карта Саратовского наместничества (фрагмент). 1792 г. 556
1.4. Карта Кавкзаского наместничества (фрагмент). 1792 г. 557
1.5. Генеральная карта Саратовской губернии. 1823 г. 558
1.6. Генеральная карта Астраханской губернии. 1823 г 558
1.7. Карта Саратовской губернии. 1871 г 559
1.8. Карта Астраханской губернии. 1871 г. 560
1.9. Карта населенных пунктов Саратовской губернии в административных границах на 1 марта 1928 г. 562
1.10. Карта Царицынской губернии 1924 г 563
1.11. Карта Нижне-Волжского края 1928 г. 564
Список сокращений 565
- Деятельность государственных органов по сбору информации о Нижнем Поволжье
- Летописание в городах Нижнего Поволжья в конце XVIII – первой половине XIX в.
- Вопросы истории, культуры и экономического развития Нижнего Поволжья в трудах российских ученых XIX – начала XX столетия
- Исследование проблем истории, культуры и экономики Нижнего Поволжья в 1920–1930-х гг.
Деятельность государственных органов по сбору информации о Нижнем Поволжье
Со времени присоединения к Русскому государству в середине XVI в. после завоевания Казанского и Астраханского ханств и до конца XVII в. Нижнее Поволжье оставалось одним из окраинных, пограничных регионов России. Удаленность от центральной России, соседство с землями донских казаков, степями, где кочевали калмыки и татары, близость к враждебно настроенным Османской империи, Персии, Крымскому ханству затрудняли колонизацию региона оседлым земледельческим населением. Единственными форпостами российского влияния в данном обширном регионе были Саратовская, Царицынская и Астраханская крепости, ограничивавшие продвижение по Волге воровских казаков, а также создававшие препятствия для нападений на Центральную Россию со стороны ногайцев и крымских татар.
Государственные органы обладали лишь фрагментарными, очень поверхностными сведениями по географии, истории Нижневолжского региона, основным источником которых были описания путешествий по Волге отечественных и иностранных купцов, а также донесения астраханских, царицынских и саратовских воевод.
Начало планомерной работе по сбору и анализу информации об истории, географии, природном мире, экономическом потенциале Нижневолжского региона было положено в последние годы XVII в. и было связано с активной государственной деятельностью недавно пришедшего к власти Петра I.
Необходимость задействования больших финансовых и человеческих ресурсов для активного ведения внешней политики, военных действий в ходе Северной войны, проведения административных, социальных и экономических преобразований Петра I требовали максимального использования экономического потенциала России, что, в свою очередь, было невозможно без комплексного изучения территории Российского государства в экономическом, географическом, историко-культурном отношении.
Экономическая политика Петра на протяжении большей части его правления велась в экстремальных условиях, когда от успешности открытия новых производств, освоения новых транспортных путей и решения других экономических задач зависел успех в Северной войне43. В военных условиях, при дефиците квалифицированных научных кадров, проведение комплексных исследований территории, где планировалась реализация тех или иных петровских проектов, проводилось в крайне сжатые сроки, что не могло не сказываться на ходе исследований и их результатах.
Именно в таких чрезвычайных условиях было положено начало научному изучению Нижневолжского региона.
Первым крупным петровским проектом, предпринятым в Нижнем Поволжье и активизировавшим научное изучение региона, стало строительство Волго-Донского канала. По-видимому, первая рекогносцировка местности будущего строительства была проведена в 1695–1696 гг.44, а уже в 1697 г. были начаты строительные работы45. Первый руководитель стройки инженер Иоганн Брекель, поняв, что не может довести реализацию данного проекта до конца, бежал в Турцию. Джон Перри, руководивший дальнейшим строительством канала в 1698–1701 гг., бывший более опытным инженером и ученым, провел новые инженерно-гидрографические изыскания, при помощи астрономических наблюдений определил широтный астрономический пункт г. Царицына46, однако из-за начавшейся Северной войны, потребовавшей задействования всех экономических и военных ресурсов страны, также не смог завершить начатую работу.
С начала 1700-х и до второй половины 1710-х гг. внимание Петра было обращено на боевые действия на фронтах Северной войны, проведение реформ в системе государственного управления. Нижнее Поволжье в это время привлекало внимание монарха как территория, охваченная народными бунтами – астраханским и булавинским восстаниями, а не как район реализации экономических или военно-политических проектов.
Во второй половине 1710-х гг. – начале 1720-х гг. в Нижнем Поволжье было построено одно из крупнейших оборонительных сооружений своего времени – Царицынская сторожевая линия. Возведение такого объекта требовало тщательного изучения территории в междуречье Волги и Дона. Однако, как отмечает Т.И. Лавринова, предварительного географического и геодезического обследования местности не проводилось, изучение территории было начато практически одновременно со строительными работами в 1718–1720 гг.47 Причина спешки, помешавшей заранее произвести более детальные исследования в месте строительства, заключалась в напряженной военно-политической ситуации, сложившейся на южных границах России в этот период: в 1717 г. на юго-восточные территории страны был совершен разорительный набег крымских и кубанских татар во главе с Бахты-Гиреем. Необходимо было предпринять срочные меры, которые могли бы обезопасить данный регион, и, в связи с этим, уже в 1718 г. под руководством генерала Г.С. Кропотова были начаты военно-инженерные работы. Как установила Т.И. Лавринова, обязанность определить географические контуры линии, места расположения крепостей, наметить размеры рва и высоту вала была возложена на прапорщика А. Колобова. Однако выполнить это поручение в полном объеме он не смог, и в 1719 г. на Царицынскую линию был направлен новый и достаточно опытный специалист – капитан де Кофенант, расчеты которого легли в основу создания укрепленной системы. Сам инженер де Кофенант, однако, не увидел свои проекты воплощенными в жизнь, так как скончался в первой половине 1720 г., ещё до окончания строительства48.
С 1720-х гг., когда Северная война была закончена, правительство перешло к более планомерной работе по изучению российских территорий. В качестве нового способа сбора данных о регионах страны стали использовать рассылку местным чиновникам анкет, содержавших перечень вопросов по той или иной тематике.
В 1720 г. по личному распоряжению Петра I, заботившегося об изучении и сохранении памятников старины, губернаторам, вице-губернаторам и воеводам было разослано распоряжение Сената, согласно которому необходимо было во всех монастырях и соборах найти «прежние жалованные грамоты, и другие куриозные писма орегиналные, такжде и гисторические, рукописные, и печатные книги»49, составить описи этим рукописям и книгам и предоставить их в Сенат.
В ответном письме в Сенат из Астраханской губернии было указано, что в Астрахани старинные рукописи хранились в архиерейском доме, Спасском, Троицком и Ивановском монастырях, но это были рукописи богослужебных книг – уставов, миней, требников и т.д., информация об астраханских летописях не была предоставлена.
В Царицыне поиск старинных рукописей и книг в церквях и монастырях проводился под руководством майора Филиппа Тобучина, который сообщил в Сенат, что, по словам протопопа царицынской соборной церкви, все книги в Царицыне были новопечатные, «а ныне де гисторических рукописных и печатных и прежних жалованных грамот и куриозных и оригиналных писем нет»50.
В 1724 г. подобные «вопросные пункты» были разосланы Сенатом по российским городам в связи с необходимостью сбора исторической информации для сочинения городских гербов51.
К середине 1720-х гг., по мнению исследовательницы жизненного пути и научной биографии одного из первых выдающихся российских ученых И.К. Кирилова М.Г. Новлянской, в Сенате уже хранилось достаточно много описаний российских городов, присланных в ответ на рассылавшиеся анкеты52. Подобного рода документы послужили источниками для книги И.К. Кирилова «Цветущее состояние Всероссийского государства…».
Труд И.К. Кирилова представлял собой уникальное по объему информации энциклопедическое издание, посвященное истории и географии России. Книга состояла из десяти разделов, каждый из которых был посвящен одной из российских губерний. И.К. Кириловым были приведены статистические сведения о городах Астраханской губернии (Астрахани, Черном Яре, Царицыне, Дмитровске и Саратове): об их месте расположения и расстоянии от губернского центра; о деревянных и каменных строениях; о количестве храмов и монастырей; об органах власти, штате чиновников и числе военных в каждом городе и ряд других53. Кроме того, автор подробно описал Царицынскую сторожевую линию как крупнейшее фортификационное сооружение в Нижнем Поволжье и отметил ее большое значение для обеспечения безопасности в регионе: после её строительства «за Божиею помощию Низовая Украина от тех Кубанских набегов успокоена, и где было не токмо прежнее жилье, но и в новых пустых местах селитьба умножается»54. Особое внимание И.К. Кирилов уделил также описанию торговли Астрахани и астраханскому купечеству55. Отдельный очерк автор посвятил описанию калмыцкого народа, находившегося в подданстве Российской империи, их образа жизни, служб и повинностей56. Примечательно, что в книгу И.К. Кирилова вошла информация о развалинах татарского города на Ахтубе. Данный факт свидетельствует о том, что сведения о памятниках старины, не имевшие практического значения для управления территорией страны, также поступали в Сенат и подвергались анализу и изучению57.
Летописание в городах Нижнего Поволжья в конце XVIII – первой половине XIX в.
Летописание XVIII–XIX вв. – одна из малоизученных страниц в истории отечественной культуры. В дореволюционной историографии было положено начало изучению позднего летописания и были подготовлены к публикации отдельные летописи516. В советской историографии была исследована история вологодского и устюжского летописания в XVIII веке517. В 1990-х гг. были написаны несколько специальных работ, посвященных историописанию в русской провинции в XVIII–XIX вв., в которых, наряду с другими, были проанализированы отдельные вопросы, связанные с историей позднего русского летописания518. До настоящего времени не были выявлены и введены в научный оборот многие летописные сочинения XVIII–XIX вв. Многие источниковедческие и историографические проблемы, связанные с развитием летописания в этот период, еще не подвергались специальному изучению.
В конце XVIII – начале XIX века в Нижнем Поволжье был написан ряд исторических сочинений, среди современников и потомков получивших название летописей – рукопись Никифора Туркина и Ключаревская летопись (написаны в Астрахани), летопись Петра Лугарева (в Царицыне), Камышинская летопись (в Камышине). В историографии есть единичное упоминание городской летописи конца XVIII в., написанной в Черном Яре519, однако попытки найти рукопись данной летописи пока не увенчались успехом. По мнению ряда исследователей, в качестве городских летописей следует также рассматривать дневники саратовских священников Г.А. и Н.Г. Скопиных, написанные в это же время520.
Вопросы, связанные с историей написания, авторством, содержанием летописей, написанных в Нижнем Поволжье, то есть в Астрахани, Царицыне, Камышине (Дмитриевске) и Саратове рассматривались в работах А.В. Дубакова, В.М. Захарова, А.Л. Клейтмана, А.С. Майоровой, С.А. Мезина, И.О. Тюменцева. Специального изучения данных сочинений, не как отдельных сочинений, а как особой группы исторических и историографических источников, в контексте русской исторической мысли XVIII–XIX вв. до настоящего времени не проводилось.
Поскольку летописи, написанные в городах Нижнего Поволжья, были посвящены событиям городской истории, не были связаны с летописными памятниками, написанными в других городах, мы рассмотрим летописи каждого города в отдельности и в заключении постараемся выделить общие и особенные черты летописей Нижнего Поволжья конца XVIII–XIX вв., охарактеризовать нижневолжское летописание этого периода как научное, историографическое и социокультурное явление.
Со времени вхождения Нижнего Поволжья в состав Российского государства в середине XVI в. и до конца XVIII в. крупнейшим административным, военно-политическим, экономическим и культурным центром региона была Астрахань. В Астрахани, в отличие от других городов Нижнего Поволжья, существовали традиции летописания, восходившие к 20-м года XVII века, к первым десятилетиям после присоединения региона к Российскому государству. В XVII в. велась летопись астраханского Троицкого монастыря, был составлен хронограф астраханского архиепископа Пахомия, написан Золотаревский летописец, посвященный событиям, разворачивавшимся в Астраханском крае во время восстания Степана Разина.
На протяжении большей части XVIII столетия летописи в Астрахани не велись, и только в 1790-х гг. была составлена «Рукопись Никифора Туркина». Это сочинение было опубликовано в 1896 г.521 До настоящего времени труд Н. Туркина не подвергался специальному изучению. А.В. Дубаков в небольшой статье, посвященной летописанию Нижнего Поволжья XVIII–XIX вв., анализируя текст сочинения Никифора Туркина, отметил, что в рукописи были приведены две редакции памятника, описание событий в которых начиналось 1553 г. и заканчивалось 1693 г., а в конце рукописи Н. Туркин привел «особые сведения», которые представляют собой список астраханских архиереев от Феодосия до Платона522. По мнению исследователя, рукопись не является сочинением собственно Никифора Туркина, он лишь снял копию со списка летописи Троицкого монастыря и поставил свою подпись под ней.
На наш взгляд, перу Никифора Туркина принадлежала только вторая редакция (далее – б), поскольку текст, который А. В. Дубаков назвал первой редакцией сочинения Никифора Туркина (далее – а), заканчивался словами: «Вышеписанное – выписано в Астраханском Троицком монастыре в сочиненных книгах бывшеми властьми, – по благословению Преосвященного Савватия Митрополита Астраханского и Терского, – при Архимандрите Рафаиле за братиею, а именно – Ис книг имянуемых Синодика, Изоктоиха четвертаго гласа на 16 листе»523. Таким образом, редакция а представляет собой воспроизведение текста, написанного в Троицком монастыре, в 1680–1690-х гг. В этой части рукописи приведено описание чудес почитаемого в Астрахани православного святого Кирилла, основателя Троицкого монастыря, умершего в 1576 г.: спустя несколько лет после смерти святой спас жителей Астрахани во время пожара; в 1677 г. спас «некого человека купецкого града Юрьевца поволскаго Емельяна Перфентьева сына», корабль которого попал в шторм и начал тонуть; возле гроба Кирилла местные жители, молящиеся святому, получали исцеление.
Редакция б, которую А.В. Дубаков назвал «краткой редакцией (без чудес)», также структурирована в виде таблицы («От Адама лет», «От Христа лет» и столбца, в котором приведено описание событий). События во второй части рукописи, действительно, описаны более кратко. Ее хронологические рамки так же, как и первой части, охватывают период с 1553 г. до 1693 г. В отличие от а, в этом тексте уже не было ссылки на то, что этот текст был списан во время митрополита Савватия, то есть в конце XVII в. Кроме того, в б были опущены описания чудес святого Кирилла.
Рукопись завершалась разделом «Особое сведение выписано», в котором были приведены краткие сведения о правлении астраханских архиепископов и митрополитов с 1591 г. по 1794 г. В конце рукописи приведена пометка: «Для памети записано, живши мною на квартире… Никифор Туркин подписал»524.
На наш взгляд, вторая часть редакции б представляет собой результат самостоятельной авторской работы Никифора Туркина. Сочинение не предназначалось для читателей, а было написано автором «для памяти». Никифор Туркин, работая над своей рукописью, основывался, главным образом, на одном, бывшем в его распоряжении источнике, – астраханской летописи конца XVII в. Он не стал дословно воспроизводить текст своих предшественников, а пересказал его своими словами. Проанализировав текст конца XVII в., автор критически отнесся к описанию чудес, творимых святым, посчитал лишним фиксировать их в своем сочинении. При этом, автор не стал дополнять текст своего сочинения сведениями устных преданий и легенд, то есть непроверенными фактами. Информация о времени правления астраханских архиереев, как очевидно, была почерпнута Никифором Туркиным в документах епархиального архива.
В первой половине XIX века в Астрахани ключарем кафедрального Собора Кириллом Васильевым была написана так называемая «Ключаревская летопись» – сочинение, посвященное преимущественно церковной истории Астрахани, хронологические рамки которого охватывают период с середины XVI в. до 1830-х гг. Ключаревская летопись представляет собой единый, связный, литературный текст, разделенный на параграфы, выделенные по времени правления астраханских епископов и митрополитов.
Известны несколько списков летописи, имеющих между собой незначительные разночтения. Наиболее известные списки начинаются описанием завоевания Астрахани в 1553 г. и заканчиваются событиями 1825 г. Один из списков летописи был доведен до 1840-х гг.
Ключаревская летопись неоднократно издавалась. В 1877 г. летопись была опубликована на страницах Астраханских епархиальных ведомостей и в виде отдельной брошюры525. В 1899 г. профессором А.А. Дмитриевским было осуществлено издание другого списка Ключаревской летописи, в котором были описаны события до 1844 г.526 В 2010 г. в Астрахани было осуществлено красочное переиздание летописи, с комментариями и иллюстрациями527.
До настоящего времени в Астрахани сохраняется особое отношение к Ключаревской летописи как к уникальному произведению местной культуры и информативному историческому источнику, а к ее автору, как к образованному человеку, который, работая над летописью, основывался на более ранних источниках и литературных произведениях, которые позднее были утрачены.
При этом исследователи различных аспектов истории Нижнего Поволжья, обращавшиеся к Ключаревской летописи как историческому источнику, неоднократно отмечали, что очень детально и красочно описанные в летописи факты коренным образом противоречат данным других источников, что заставляет задуматься о том, на каких источниках основывал свои построения К. Васильев и как он работал с ними.
Вопросы истории, культуры и экономического развития Нижнего Поволжья в трудах российских ученых XIX – начала XX столетия
В первой половине XIX столетия продолжалось становление отечественной исторической науки. Этому способствовало открытие университетов, основание и активная деятельность научных исторических обществ, издание научных исторических журналов и целый ряд других факторов.
Большое влияние на развитие теории и методологии отечественной исторической науки в это время оказали труды представителей классической немецкой философии – Г.В.Ф. Гегеля, Ф.В.Й. Шеллинга и других философов. В трудах российских историков на первое место стали выступать историко-философские проблемы – о месте России в мировой цивилизации, об историческом пути России, об уникальности российской истории, о возможности сравнения исторических процессов в России и в странах Европы и другие.
Важнейшим достижением отечественной исторической науки первой половины XIX в. стала «История государства Российского» Н.М. Карамзина – уникальный труд, посвященный российской истории IX – начала XVII вв., сочетавший достоинства высокохудожественного литературного произведения и профессионального научного исследования.
Проблемы, связанные с историей Нижнего Поволжья, были рассмотрены в VIII–XII томах «Истории государства Российского». Астраханского ханства способствовало усилению российского политического влияния на южных границах страны, установлению тесных военно-политических и торговых отношений с Ногайской ордой, Тюменским ханством, Грузией, Хивой, Бухарой791.
Используя, главным образом, сведения из «речей» Семена Мальцева, которые были введены в научный оборот М.М. Щербатовым, Н.М. Карамзин описал военный поход турецкого султана Селима на Астрахань в 1569 г.792
На основе летописей, а также записок английских путешественников, уже известных и неоднократно использовавшихся в отечественной историографии, исследователь проанализировал, как во второй половине XVI в. развивалась российско-английская торговля, важным транзитным пунктом в которой была Астрахань793.
В качестве важного достижения внешней политики Бориса Годунова Н.М. Карамзин выделил установление мирных отношений с одним из ногайских князей Иштереком, который, в обмен на право кочевать в астраханских степях, по Тереку, Куме и Волге около Царицына, обязался служить русскому царю и при помощи донских казаков склонять к союзу или воевать против других ногайцев, совершавших нападения и грабежи на российские территории794.
В последнем, XII томе, «Истории государства Российского» Н.М. Карамзин проанализировал события Смутного времени, разворачивавшиеся в Нижнем Поволжье и на землях донских казаков. Основываясь на летописях, разрядных книгах, записках иностранцев и ряде других источников, исследователь показал, как повлияли действия волжских и донских казаков, воевавших под знаменами казачьих самозванцев, на ход первой гражданской войны в России. Астрахань, по его верному замечанию, в годы Смуты представляла собой «гнездо мелких самозванцев», фактически отделилась от России и существовала в виде особого царства795.
Таким образом, в «Истории государства Российского» Н.М. Карамзина, в основном, был проанализирован тот же круг вопросов региональной истории, которые были рассмотрены в трудах его предшественников, авторов обобщающих трудов по российской истории – А.Я. Хилкова, В.Н. Татищева, М.М. Щербатова. Н.М. Карамзиным были введены в научный оборот только несколько новых источников по истории Нижнего Поволжья, относящихся, в первую очередь, к периоду Смутного времени. Тем не менее, его вклад в научное изучение истории региона нельзя недооценивать. В отличие от предшественников, Н.М. Карамзин смог дистанцироваться от текстов привлекаемых им источников. Основная часть его труда представляет собой авторский текст, написанный хорошим литературным языком, легкодоступным для восприятия современниками, а не дословное воспроизведение или даже компиляцию текстов источников, что характерно для трудов многих историков XVIII в. Важнейшим достижением Н.М. Карамзина стало то, что он смог выявить причины, определить последствия, показать историческое значение завоевания Астраханского ханства, а также осмыслить, как влияли события, разворачивавшиеся в Нижнем Поволжье, на военно-политическую обстановку, на расстановку сил в стране в годы Смуты.
В первой половине XIX столетия было положено начало научному изучению истории бунта Е. Пугачева. Первой специальной работой, посвященной данной теме, стала книга А.С. Пушкина «История пугачевского бунта», опубликованная в 1834 г.796
Книга была написана на основе документов архива Министерства иностранных дел, а также материалов, которые были собраны поэтом и историком в ходе поездке по местам, где разворачивались описываемые события – Поволжью и Уралу. Однако Нижнее Поволжье А.С. Пушкин не посещал и материалы местных архивов остались для него неизвестными.
Опираясь на официальные документы и рассказы старожилов, писатель восстановил хронологию основных событий, связанных с историей восстания. В том числе были освещены боевые действия заключительного этапа восстания, в 1774 г. разворачивавшиеся в Нижнем Поволжье. А.С. Пушкин в основных чертах описал события, связанные с захватом Е. Пугачевым Саратова, Дмитровска и Царицына, разгромом его войска 25 августа около Черного Яра. По-видимому, автор располагал недостаточным количеством источников по данному этапу восстания и они были недостаточно информативными, поскольку все факты были описаны очень схематично. Тем не менее, работа А.С. Пушкина положила начало научному осмыслению темы, на протяжении долгого времени бывшей под запретом, и познакомила широкий круг читателей с историей пугачевского бунта.
Таким образом, в первой половине XIX столетия внимание отечественных историков было уделено в первую очередь теоретико-методологическим, историко-философским проблемам. Вопросы о региональном устройстве России, о формировании и эволюции территориального устройства страны в первой половине XIX в. фактически вышли из поля зрения профессионального исторического сообщества. Весомый вклад в научное осмысление истории Нижневолжского региона в середине XVI – начале XVII вв. в контексте общероссийской истории был сделан Н.М. Карамзиным. А.С. Пушкин в рамках работы по истории пугачевского восстания восстановил общую хронологию событий, разворачивавшихся в 1772–1774 г. в Нижнем Поволжье.
Изучение истории и культуры Нижнего Поволжья во второй половине XIX – начале ХХ вв. велось в нескольких основных направлениях.
1. Изучение истории народных движений и бунтов.
Одной из тем, связанных с историей региона, привлекавших внимание исследователей в данный период, были бунты С. Разина и Е. Пугачева.
В 1850-х гг. чиновником 2-го отделения императорской канцелярии А.Н. Поповым было проведено специальное исследование, посвященное истории восстания С. Разина. Его результатом стала статья «История возмущения Стеньки Разина», опубликованная на страницах журнала «Русская беседа», а также вышедший отдельной книгой сборник документов и материалов по истории восстания797.
Работа А.Н. Попова имела большое значение с источниковедческой точки зрения, поскольку автор впервые в историографии постарался выявить все источники по истории восстания, разделить их на группы в зависимости от полноты и достоверности содержащихся в них сведений. К первой группе источников исследователь отнес делопроизводственные материалы из Разрядного архива и архива Министерства иностранных дел, справедливо решив, что они являются наиболее достоверными и информативными источниками по данной теме. Ко второй группе – «частные сказания», то есть рассказы и дневники. С одной стороны, эти источники содержали некоторые сведения о восстании С. Разина, которые дополняли информацию официальных документов, но, с другой сторон, их данные могли быть недостоверными и требовали проверки по делопроизводственным документам. К третьему типу источников по истории разинского восстания исследователь отнес дневники, записки иностранцев, бывших очевидцами описываемых событий или, по крайней мере, в 1660–1670-х гг. находившихся в России – дневники К. Стрюйса, К. Шурцфлейша и ряд других. Подобные источники А.Н. Попов считал достаточно достоверными и информативными, их данные подтверждались другими источниками.
Используя указанный круг источников, А.Н. Попов смог детально восстановить действия повстанцев и правительственных войск по подавлению восстания. Данные, содержавшиеся в официальных документах, дополненные детальными и живыми описаниями, почерпнутыми в дневниках и рассказах русских и иностранных очевидцев, позволили ему создать цельную, яркую картину событий.
Исследование проблем истории, культуры и экономики Нижнего Поволжья в 1920–1930-х гг.
Одной из важнейших тем, к изучению которой в 1920–1930-х гг. обращались многие исследователи и над разрешением которой трудились специально созданные для этого научно-исследовательские учреждения, было строительство Волго-Донского канала. Уже в 1918 году по распоряжению В.И. Ленина под руководством М.М. Гришина был доработан проект дореволюционного исследователя Н.П. Пузыревского. В начале 1920-х гг. специалист по ирригации инженер Ф.П. Моргуненков предложил новые направления его использования: для орошения калмыцкой степеи и получения гидроэнергии976.
В 1920-е годы Волго-Донской канал стал рассматриваться как часть Волго-Доно-Азовской магистрали. Обсуждение целесообразности строительства Волго-Дона было инициировано уже не только центральными, но и региональными коллегиальными органами управления: Северо-Кавказской Областной Плановой Комиссией, Губисполкомом Царицынской губернии977.
Ученые 1920-х гг. стали рассматривать Волго-Донской канал как часть непрерывного водного пути, объединяющего Поволжье, Ленинград, север (Архангельск), Урал, Пермь, Туркестан, западное побережье Каспийского моря, Северный Кавказ, Донбасс через шлюзованный уже Донец, Черное и Средиземное моря.
Сотрудники Царицынской губернской плановой комиссии полагали, что проведение Волго-Донского канала должно было стать решающим фактором активизации развития территории Нижнего Поволжья в целом и Царицынской губернии в частности. Ожидалось, что у Царицынской губернии появятся следующие возможности: 1) повысится спрос на хлеб из-за удешевления его подвоза, что приведет к росту закупочных цен и увеличению посевов Заволжья; 2) как альтернатива нефтепроводам водные перевозки позволят более гибко реагировать на изменения спроса; 3) удешевится доставка продукции горнозаводской промышленности Урала и угольного Донецкого района, что расширит рынок их сбыта, 4) отмечалась хлопковая роль канала – заключение оросительной концессии в Туркестане, поставки хлопка во Францию, 5) вывоз на экспорт леса, 6) смычка с Донбассом для развития оборонной промышленности Поволжья, 7) совместное развитие промышленности Поволжья и Северного Кавказа с загрузкой простаивающих мощностей, 8) поддержка голодающего крестьянства, так как будут созданы рабочие места для 20 тыс. человек на 5 лет978.
Основным местом строительства канала называлась линия Сталинград-Калач. Рассматривались экологические вопросы (утверждалось, что забор воды из Дона на мелиорацию будет минимальным), необходимость строительства новых элеваторов для обеспечения сохранности возросших объемов экспорта хлеба, рост кустарных промыслов, которым нужен дешевый транспорт. Отмечалось и отрицательное воздействие канала на экономику губернии: повысится конкуренция донецких заводов за поставки на Черноморское побережье и Западный Кавказ с металлургическим заводом «Красный Октябрь». Поэтому предлагалось его переоборудовать, электрифицировать, а поставки продукции ориентировать на рынки Баку и Восточного Кавказа979.
В 1927 г. были созданы специальные научно-исследовательские и административные учреждения, которые должны были разработать конкретный план реализации задачи по соединению Волги и Дона: Комитет по сооружению Волго-Донской водной магистрали под председательством Г. М. Кржижановского и Управление Волго-Донского строительства при Северо-Кавказском краевом исполнительном комитете в Ростове-на-Дону. Результаты географических, экономических и инженерно-технических изысканий этих учреждений в 1929– 1930 гг. были опубликованы в виде серии книг «ВолгоДонская водная магистраль. Проект 1927–1928 гг.». Недостатком проведенных научно-исследовательских работ было рассмотрение канала исключительно с точки зрения решения транспортной задачи, без учета проблем получения электроэнергии и ирригации, которые также могли быть решены в результате соединения Волги и Дона.
На рубеже 1920–1930-х гг. проблема строительства Волго-Донского канала стала рассматриваться в контексте схемы «Большая Волга», которая предусматривала реконструкцию течения Волги с целью обеспечения прохода по реке больших морских судов, строительства нескольких гидроэлектростанций, снабжающих электроэнергией крупные промышленные производства центральной России и Урала, а также создания водохранилищ, которые позволили бы создать крупные ирригационные системы, необходимые для ввода в эксплаутацию новых сельскохозяйственных угодий. В начале 1930-х гг. проблемами реконструкции разных участков Волги занимались более 20 организаций, в основном в составе «Гидроэлектростроя», проекты которых практически никак не увязывались между собой980.
Наряду с несколькими другими был разработан проект строительства гидроэлектростанции у г. Камышина.
Руководство работами по проектированию Камышинского гидроузла осуществлял глава секции энергетики Госплана проф. И.Г. Александров.
В течение двух лет проводились геологические изыскания на Волге и в Заволжье, и параллельно с ними велась собственно проектировочная работа.
Согласно составленному под руководством И.Г. Александрова проекту, крупная плотина Камышинской ГЭС должна была образовать водохранилище с площадью акватории до 7665 км2. Из этого водохранилища при помощи насосов должны были снабжаться водой еще несколько водохранилищ в Заволжье, которые, в свою очередь, должны были осуществлять непосредственное питание оросительных сетей. Половина мощности проектируемой ГЭС должна была уходить на обеспечение электроэнергией ирригационной системы.
Площадь, на которой должна была вестись работа по строительству ирригационных и силовых сооружений, составляла более 420000 км2 и, таким образом, превышала площадь всех подобных сооружений в мире.
Расчеты, осуществленные в проекте И.Г. Александрова, показали, что активно обсуждавшаяся опасность снижения уровня Каспийского моря в результате строительства плотин на Волге и использования большого количества волжской воды для орошения территории Заволжья, была сильно преувеличена. Проведенное в рамках разработки проекта исследование показало, что строительство водохранилища и ирригационной системы не должно было критически сказать на рыбном хозяйстве Волги и Каспийского моря981.
Проект И.Г. Александрова имел очень серьезный недостаток: при создании Камышинского водохранилища в тех размерах, которые были необходимы для обеспечения водой ирригационной системы и работы гидроэлектростанции запланированной мощности, в зону затопления попадали 142 населенных пункта, в том числе 12 городов. Под воду должны были уйти часть Саратова, целиком г. Энгельс, частично или полностью города Камышин, Вольск, Балаково, Хвалынск и другие982.
В 1932 г. Академией наук была организована комплексная Нижневолжская экспедиция, которая должна была решить ряд научных вопросов, связанных с влиянием на почвы и климат Заволжья планируемой к постройке в районе Камышина ирригационной системы. В организации данной экспедиции участвовали несколько академических институтов: Почвенный, Ботанический, Физиологии растений и Микробиологии. Начальником экспедиции Президиумом АН СССР был назначен академик Б.А. Келлер, а его заместителем – В.А. Ковда983.
Экспедиция состояла из трех частей: почвенной, геоботанической и агрофизиологической. В общей сложности исследования проводили 95 научных сотрудников.