Введение к работе
Предмет и актуальность исследования. В последние годы, в связи с обострением проблемы терроризма во всем мире, возникновение и развитие этого явления в России привлекают повышенное внимание ученых. Исследователи терроризма сходятся в убеждении, что его особенностью, характерной для всех исторических этапов, является публичность насилия. Логика террористической деятельности не может быть вполне понята без адекватной оценки показательной природы террористического акта. Конечная цель любого террористического акта - воздействие на цель посредством покушения на другую цель1. Террористический акт нуждается в ответе общества на послание, отправляемое с помощью насилия, в формировании общественного мнения. По сути, общество является «третьей заинтересованной стороной» конфликта между правительством и террористической организацией. Его реакция на терроризм становится неотъемлемой частью событий, определяет характер протекания террористической кампании и ее исход.
В данной работе под обществом понимается группа людей, отделявших себя как от правительства, так и от народа, основными признаками которой являются уровень образования, род занятий, а также влияние на политическую жизнь страны (или стремление к такому влиянию). Соответственно, общественное мнение - это форма политического поведения данной группы, совокупность высказанных мнений по общественно значимым вопросам. В изучаемый период общество не являлось гомогенной средой. Внутри него существовало деление по социальному положению («высшее общество», «средний слой», интеллигенция и пр.), по политическим взглядам (консерваторы, либералы, радикалы), по возрасту («взрослые», «молодежь»). Принадлежность к той или иной группе внутри общества накладывала своеобразный отпечаток на восприятие терроризма ее представителями, оказывая влияние на формирование общественного мнения.
Террористическая кампания «Народной воли» 1879-1881 гг. представляет собой важный этап в истории российского терроризма благодаря двум обстоятельствам. Во-первых, на смену индивидуальным террористическим актам приходят покушения революционной партии, использование которых в качестве метода политической борьбы закрепляется в основных организационных документах. Во-вторых, изменяется техническая сторона террористического акта: вместо кинжалов и револьверов народовольцы прибегают к динамиту. Эти перемены оказывают серьезное влияние на восприятие терроризма русским обществом. Ранее покушения на монарха и должностных лиц вызывали опасения общества из-за вероятных последствий, таких как перемена правительственного курса или ожидаемые
1 LaqueurW. Interpretations of terrorism: fact, fiction and political science//Journal of Contemporary History. 1977. №.12. Pp. \-A2; Crenshaw M. The concept ofrevolutionary terrorism // Journal of Conflict Resolution. 1972. Vol. 16. №3. P. 384.; McCormick G.H. Terrorist Decision Making II Annual Reviews Political Science. 2003. №6. P. 474.
массовые крестьянские восстания в случае убийства императора. Теперь они несли угрозу сами по себе: гибель 11 нижних чинов при взрыве в Зимнем дворце наглядно продемонстрировала возможность случайных жертв. В условиях повышенной личностной значимости террора для представителей русского общества происходило формирование обшественного мнения по проблеме терроризма. Более того, покушения на монарха актуализировали ранее обсуждавшиеся обществом острые проблемы российского государства. В 1879-1881 гг. совершалось переосмысление вопросов о системе образования, свободе слова, степени участия русского общества в политическом процессе, необходимости введения представительной формы правления, которое происходило сквозь призму восприятия народовольческого террора. Реакция общества на покушения «Народной воли» стала важной частью террористической кампании 1879-1881 гг., оказавшей влияние на ее протекание и результат.
Анализ восприятия русским обществом народовольческого террора тесно связан с другими проблемами истории России. Прежде всего, он дает возможность изучить собственно русское общество на коротком историческом отрезке в условиях острого политического кризиса. Речь идет не столько о социальном составе, сколько о политических течениях, идеологических установках, вопросе «отцов» и «детей». Проблемой оказывается само существование общества как единого агента социального действия, способного оказывать целенаправленное влияние на политический процесс. Вместо этого находим конгломерат раздробленных политическими противоречиями групп, не способных сплотиться ни для того, чтобы противодействовать террористической угрозе, ни для того, чтобы повлиять на правительство, шедшее, по мнению большинства, разрушительным курсом.
Изучение восприятия русским обществом народовольческого террора позволяет обратиться и к более общей проблеме формирования общественного мнения. В первую очередь, речь идет о влиянии информации об определенных событиях и ее интерпретации. Эта проблема позволяет обратиться к вопросу о формировании и функционировании информационного поля и исследовать воздействующие на него факторы.
Объектом данного исследования является общественное мнение в России во второй половине XIX века. В качестве предмета исследования избрано общественное мнение по поводу террористической кампании «Народной воли» 1879-1881 гг. и его влияние на ее протекание и результат.
Цель настоящего исследования: изучить процесс формирования общественного мнения, выявить факторы, определяющие содержание данного процесса, а также установить его влияние на террористическую кампанию 1879-1881 гг.
В исследовании ставятся следующие задачи:
изучить способы воздействия правительства на информационное поле террористической кампании и оценить степень их успешности;
проанализировать участие Русской православной церкви в создании информационного поля, рассмотреть предложенную ее пастырями интерпретацию террористической кампании;
изучить нелегальную литературу и содержащиеся в ней различные объяснения проблемы терроризма, выявить связи с другими источниками формирования информационного поля;
выделить точки зрения на проблему терроризма трех сторон террористической кампании 1879-1881 гг., содержащиеся в материалах судебных процессов; показать их влияние на информационное поле;
рассмотреть периодическую печать как часть информационного поля, обозначить основные дискуссии по поводу причин возникновения терроризма и способах борьбы с ним;
проанализировать слухи, бытовавшие во время террористической кампании, выяснить их влияние на общественное мнение;
выявить модели восприятия террориста, показать их влияние на решение проблемы терроризма;
охарактеризовать общественные настроения периода террористической кампании; рассмотреть проекты участия общества в борьбе с терроризмом;
выяснить позиции представителей общества в вопросе о цареубийстве и их влияние на обсуждение проблемы терроризма.
Хронологические рамки исследования: 19 ноября 1879 г., первое покушение «Народной воли», - 3 апреля 1881 г., казнь первомартовцев. Поскольку общественное мнение является непосредственной реакцией на то или иное событие, то внутри этой рамки можно выделить несколько событий - покушения и народовольческие процессы, - которые вызывали всплеск интереса к проблеме террора, а также длившиеся иногда месяцами периоды, когда общественное мнение было занято другими актуальными вопросами. Следует отметить - что дата 3 апреля 1881 г. - довольно условна. Казнь первомартовцев была последним ярким событием, вызвавшим сильную реакцию в исследуемый период. Окончательно проблема терроризма отодвинулась в общественном мнении на второй план
после манифеста 29 апреля 1881 г., когда в центре внимания оказался новый политический курс. На общественное мнение также оказывали влияние ранее сложившиеся стереотипы. Это обусловило обращение к более ранним событиям, таким как покушения Д.В. Каракозова, А.К. Соловьева и процесс В.И. Засулич, и их восприятию.
Методологические основы диссертационного исследования включают в себя принцип историзма, которым руководствовалась диссертант при анализе источников и интерпретации полученных данных. При написании работы использовались такие общенаучные методы как анализ, синтез и описание. Также использовались историко-типологический метод (для классификации мнений, характеристики публикаций в прессе, описания существовавших слухов по поводу террористической кампании) и историко-генетический (его применение дает возможность рассмотреть эволюцию общественного мнения от первых вспышек революционного террора накануне террористической кампании через покушения 1879-1880 гг. до её апогея 1 марта 1881 г.).
Научная новизна исследования состоит в новом подходе к изучению общественного мнения на историческом материале. Так как формирование общественного мнения обусловлено информацией и ее интерпретацией, имеющимися в распоряжении общества, то в работе было предпринято комплексное изучение информационного поля террористической кампании 1879-1881 гг. Такого рода исследование проводится в отечественной историографии впервые. Также автор отказалась от ставшего традиционным изучения общественного мнения на основании публикаций в периодической печати исследуемого периода. Вместо этого был использован комплексный анализ разнородных документов - записок о борьбе с терроризмом, верноподданнических адресов, дневников, переписки и воспоминаний. Следует отметить, что в работе впервые детально анализируются 174 записки, посвященные проблеме терроризма, созданные в 1879-1881 гг.
Специальное изучение общественного мнения и его влияния на террористическую кампанию «Народной воли» осуществляется впервые.
Степень изученности темы. История «Народной воли» является предметом пристального внимания исследователей. Существует огромная литература, освещающая как народовольчество в целом2, так и отдельные аспекты этой темы, в частности террористическую деятельность партии3. Вопрос о реакции русского общества на покушения
Троицкий ИЛ. Русское революционное народничество 1870-х годов (история темы): Пособие к спецкурсу для студентов исторического факультета. Саратов, 2003.
Гинее В.И. Народовольческий террор в историографических оценках и мнениях // Проблемы социально-экономической и политической истории России XIX-XX веков. Сборник статей памяти Валентина Семеновича Дякина и Юрия Борисовича Соловьева. СПб., 1999. С. 26-43.
«Народной воли» не раз поднимался в различных работах, но так и не стал предметом специального исследования.
В дореволюционной историографии сложилось несколько концепций народовольческого террора. Последователи «охранительной концепции» (А. Мальшинский, В.К. Плеве, Н.В. Муравьев, Н.Н. Голицын) изображали террористическую кампанию как конфликт между властью и «мятежниками», при этом во всех возможных случаях «власть» и «общество» авторы ставили через запятую. Негативное отношение общества к терроризму доказывалось ссылкой на верноподданнические адреса4. Иначе роль общества оценивали консерваторы-публицисты. В работах Ф.А. Гилярова и Л.А Тихомирова ответственность за революционный террор возлагалась на либеральное общество, «воспитавшее» террористов и допустившее цареубийство5.
На взаимосвязь «Народной воли» и русского общества обращали внимание авторы, анализировавшие деятельность партии с радикальных позиций. Г.В. Плеханов, указывая на «ошибки» народовольцев, рассматривал террористические акты как борьбу за политическую свободу, во имя которой народовольцы пошли на компромисс с либерально-оппозиционным элементом общества . Главный вывод Г.В. Плеханова: террористическая борьба велась в интересах общества7.
Либеральная концепция «Народной воли» была сформулирована в трудах А.А. Корнилова, Л. Барриве, Б.Б. Глинского и В.Я. Богучарского8. Ответственность за революционный террор либералы возлагали на правительство, которое само довело революционеров «до крайности». В условиях, когда власти было «плевать на общественное мнение», общество имело право оставаться равнодушным к призывам правительства о помощи и даже «косвенно пособничать революционерам»9. Острую полемику вызвала опубликованная в 1912 г. работа В.Я. Богучарского. В ней специально была выделена глава «Связи с обществом», однако она посвящена не обществу в целом, а тем кругам, которые поддерживали «Народную волю», и формам их помощи. Исследуя
Хроника социалистического движения в России 1878*1887. Официальный отчет. М., 1906. s Гшшров Ф.А. 15 лет крамолы (4 апреля 186бг.-1 марта 1881г.). Т. 1.4. 1. М., 1883; Тихомиров Л. Начала и концы. Либералы и террористы. М., 1890; Он же Конституционалисты в эпоху 1881 г. М., 1895; Он же. Борьба века. М., 1896.
Плеханов Г.В. Социализм н политическая борьба // Плеханов Г.В. Сочинения. М., 1925. Т. 2. С. 29. 7 Он же. Наши разногласия. М.-Пг., 1923. С. 76. Также: Григорович С. Социализм и борьба за политическую свободу. Лондон, 1898. С. 59-60.
Корнилов А.А. Общественное движение при Александре II (1855-1881). Исторические очерки. М., 1909. Глинский Б.Б. Революционный период русской истории (1861-188ІГТ.). Исторические очерки. Ч. 2. СПб, 1913. Барриве Л. Освободительное движение в царствование Александра Второго. Исторические очерки. М., 1909. Богучарский ВЛ. Из истории политической борьбы в 70-х и 80-х годах ХЇХ века. Партия «Народной воли», ее происхождение, судьба и гибель. М., 1912 9 Корнилов А.А. Указ. соч. С. 239.
историю «Священной дружины», В.Я. Богучарский описал настроения, царившие в консервативной части общества в период террористической кампании.
В советский период интерес к революционному прошлому и широкое празднование 50-летнего юбилея «Народной воли» сменились в 1935 г. фактическим запретом на ее изучение, продолжавшимся вплоть до хрущевской оттепели. В отличие от дореволюционных историков, которые при изучении террористической кампании1879-1881 гг. ставили не только научные, но и этические вопросы, рассуждая о допустимости террора и ответственности общества, исследователи советского периода сместили акценты. В центре их внимания оказались проблемы классовой сущности «Народной воли», эффективности террора как метода революционной борьбы и исторического значения партии.
В основу концепции истории «Народной воли были положены работы В.И. Ленина, который писал о неэффективности террора и указывал на отсутствие его связи с «настроением масс»10. С точки зрения В.И. Ленина, во время «второй революционной ситуации» «либеральное общество» доказало свою «политическую незрелость, неспособность поддержать борцов [народовольцев - Ю.С] и оказать настоящее давление на правительство»". В целом, несмотря на ряд критических замечаний, В.И. Ленин положительно отзывался о народовольцах, так как они способствовали «последующему революционному воспитанию русского народа»12.
Официальная трактовка событий 1879-1881 гг. была выработана в ходе дискуссии, посвященной 50-летнему юбилею «Народной вопи». Критике подверглась концепция М.Н. Покровского, отождествлявшего народовольцев и «буржуазию»13, и взгляды И.А. Теодоровича, видевшего в них непосредственных предшественников большевиков1 . Дискуссия о «Народной воле» была прервана, тем не менее, можно подвести некоторые ее итоги. В ходе дискуссии начала побеждать точка зрения, восходившая к ленинским оценкам: классовый характер «Народной воли» определялся как мелкобуржуазный, крестьянский. Отсутствие массовой поддержки вынудило партию обратиться к террору, в котором она исчерпала свои силы. Победа этой концепции привела к смещению акцентов в сторону исследования работы партии в крестьянской и рабочей среде и преуменьшению, а иногда и игнорированию, связей народовольцев с обществом. Таким образом, решение вопроса о
"Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т. 12. С. 180. "Там же. Т. 4. С. 170.
12 Там же. Т. 30, С. 315.
13 Покровский М.Н. Избранные произведения в 4 кн. Кн. 2. М., 1965. С. 468.
Теодорович И. Побольше исторической объективности // Правда. 1929.26 декабря; Он же. Историческое значение партии «Народной воли». М., 1930; Он же. 1 марта 1881 года. М.,1931. Он лее. Надо рассеять недоразумение // Большевик. 1930. №3-4. С. 116-121; Дискуссия о «Народной воле». Стенограммы докладов В.И. Невского, И.А. Теодоровича, И.Л. Татарова и прений с докладами, с приложением тезисов Культпропа ЦК ВКП(б) о пятидесятилетии «Народной воли». М., 1930.
классовой природе партии автоматически перевело вопрос о роли общества и общественного мнения в террористической кампании 1879-1881 гг. в разряд второстепенных.
Исследования «Народной воли» возобновились только после XX съезда, однако уже в конце 40-х началось монографическое изучение темы, непосредственно связанной с исследуемым вопросом - «второй революционной ситуации». С точки зрения М.И. Хейфеца, русское общество делилось на три течения: революционно-демократическое, либерально-оппозиционное и реакционно-крепостническое". Либералы использовали революционную ситуацию в качестве «благоприятной обстановки для успешного торга с правительством»16. Конфликт в обществе, названный М.И. Хейфецом «основным водоразделом общественных сил», проходил не между либералами и реакционерами, а «между революционной демократией и реакционным лагерем, к которому примыкал либерально-монархический "центр"»1 . Изучавший эту же тему П.А. Зайончковский сделал упор на кризис верхов. Особенно историка интересовали попытки привлечения общественного мнения на сторону правительства и реакция общества на них18.
Собственно «Народной воле» посвящены две вышедшие в 60-х гг. монографии С.С. Волка и М.Г. Седова19, однако специально вопрос об отношении русского общества к террористическим актам в них не исследуется. К взаимоотношениям общества и народовольцев обращается также В.А. Твардовская. Она стремится объяснить внимание «Народной воли» к общественному мнению изменением идеологии: новая постановка вопроса о политической борьбе вызвала новый взгляд на либеральное движение .
Проблема общественного мнения в связи с историей партии «Народной воли» впервые четко поднята в работах Н.А. Троицкого21. В центре внимания автора находится не вся история «Народной воли», а только судебные процессы членов партии, соответственно, Н.А. Троицкий сосредотачивается на реакции русского общества на процессы народовольцев и их казни. Главу, посвященную этой проблеме, автор начинает с вопроса об определении «общества». Автор склонен разделить его на «активную интеллигенцию» и «узковзглядых обывателей», мнение которых не следует принимать в расчет. Собственно исследование общественного мнения Н.А. Троицкий начинает с анализа
Хейфец М.И. Вторая революционная ситуация в России (конец 70-х - начало 80-х годов XIX века). Кризис правительственной политики в России. М, 1963.С. 69. ''Тамже, С. 79. 17 Там же, С. 128. 1 Зайончковский П.А. Кризис самодержавия на рубеже 1870-1880-х гг. М., 1964. С. 16.
СедовМ.Г. Героический период революционного народничества. М., 1966; ВожС. С. «Народная воля». (1879-Ш2).М., 1966.
20 Твардовская В.А. Социалистическая мысль в России на рубеже 1870-1880-х годов. М-, 1969 С. 225. 1 Троицкий Н.А. «Народная воля» перед царским судом (1880-1894). Саратов, 1983; Он же. Безумство храбрых. Русские революционеры и карательная политика царизма 1866-1882 гг. М., 1978; Он лее. Царизм под судом прогрессивной общественности; 1866-(895гг. М, 1979.
источников информации о судебных процессах, имевшихся в распоряжении общества. Интересно, что наряду с публикациями прессы и официальными заявлениями правительства, а также сообщениями нелегальных изданий, он обращается к неофициальным каналам информации, в частности, к хлопотам родственников осужденных, имевшим широкий резонанс.
Несмотря на громадный интерес, который вызывает эта работа, отдельные тезисы Н.А. Троицкого можно оспорить. В первую очередь это касается вывода о том, что общество проявляло симпатии «не столько к деятелям, сколько к делу революции»22. Сама специфика поднятого Н.А. Троицким вопроса об отношении общества к судебным вопросам над революционерами ориентирует читателя на более широкий, чем революционный, гуманистический идеал. Зачастую не поддерживая идеи и действия «Народной воли», общество протестовало против смертной казни и прочих жестокостей режима. Протест этот вовсе не означал однозначную революционность общества.
Важным этапом в изучении второй революционной ситуации стала коллективная монография «Россия в революционной ситуации на рубеже 1870-80-х годов»23. Большой раздел работы посвящен исследованию деятельности революционно-демократической интеллигенции — народовольцев и чернопередельцев. Специально освещается в монографии деятельность либералов, студенческое движение, дается анализ демократической журналистики, рассматривается отражение революционных событий в русской и зарубежной культуре.
Серьезные политические и экономические изменения 90-х гг. XX века не могли не сказаться на состоянии историографии народовольчества. При общем спаде интереса к революционному движению XIX века, единственной проблемой, вызывавшей подчас бурные дискуссии, оставался терроризм, истоки и причины его появления. Наиболее подробно этот вопрос рассмотрен в ряде работ О.В. Будницкого, посвященных идеологии русских террористов, психологическим и этическим сторонам террористической борьбы4. Психологии и идеологии членов Исполнительного комитета «Народной воли» посвящена работа Г.С. Кана25. Попытка разобраться в особой психологии представителей революционного подполья предпринята в книге Е.И. Щербаковой «"Отщепенцы". Путь к терроризму (60-80-е годы XIX века)»26.
22 Там же, С. 277.
23 Россия в революционной ситуации на рубеже 1870-80-х годов. М, 1983.
4 БудницкийО.В. Кровь по совести: терроризм в России//Отечественная история. 1994. №6. С. 205-213; Он же. Терроризм глазами историка. Идеология терроризма // Вопросы философии. 2004. № 5. С. 3-19; Он же. Терроризм в российском освободительном движении: идеология, этика, психология (вторая половина XIX -начало XX века). М., 2000.
23 Каи Г.С. «Народная воля». Идеология и лидеры. М, 1997. 36 Щербакова Е.И. «Отщепенцы». Путь к терроризму (60-80-е годы XIX века). М., 2008.
В то же время в 1990-х гг. вновь был поднят вопрос о поддержке, оказанной русским обществом террористам и причинах этой поддержки. Одной из первых на него обратила внимание американская исследовательница А. Гейфман, изучавшая эсеровский террор. Она пишет об особом отношении общества к террористам как к людям, в действиях которых видели «примеры самопожертвования и героизма»2. О взаимосвязи особого состояния общества («явно выраженной отчужденности от власти») и всплеска революционного террора также на примере событий начала XX века пишет М.И. Леонов28.
К этой же проблеме на более широком материале, охватывающем период от покушения Д.В. Каракозова до революции 1905 г., обращается А.С. Баранов. В статьях «Образ террориста в русской культуре конца XIX - начала XX веков»29 и «Терроризм и гражданское мученичество в европейской политической культуре Нового и Новейшего времени»30 он пытается найти психологические причины, сделавшие террористов мучениками идеи, осуждение которых со стороны кого бы то ни было невозможно и приравнивается к преступлению против совести. Автор рассматривает, как сами революционеры при помощи пропаганды формируют в сознании общества положительный образ террориста, а также как этот образ проявляется и преломляется в произведениях культуры.
Несколько иначе к этому вопросу подходит М.Б. Могильнер. В работе «Мифология "подпольного человека": радикальный микрокосм в России начала XX века как предмет семиотического анализа» она поднимает вопрос об ответственности русского общества за создание системы политического террора. Отказываясь признать общество «пассивным объектом перманентного прессинга власти, который порождает соответствующие этому прессингу формы противодействия революционных сил»31, она обращается к анализу литературной мифологии «подпольной России». С точки зрения исследовательницы, образ террориста как «героя-жертвы», который служил моральному оправданию политических убийств, был создан не самими террористами, а литераторами. Следовательно, «общество давало моральную санкцию не политическому радикализму как таковому, а его литературному двойнику» 2.
Поднятая в диссертации проблема влияния общественного мнения на ход террористической кампании «Народной воли», несмотря на отдельные попытки ее изучения,
Гейфман А. Революционный террор в России 1894-1917. М, 1997. С. 22-23.
Леонов М.И. Терроризм и русское общество (начало XX века) // Индивидуальный политический террор в России XIX - начала XX века. М., 1996.
29 Баранов А.С. Образ террориста в русской культуре конца XIX - начала XX веков // Общественные науки и современность. 1998. №2. С. 181-191.
Он же. Терроризм и гражданское мученичество в европейской политической культуре Нового и Новейшего времени //Общественные науки и современность. 2004. №12. С.77-88.
Могильнер М. Мифология «подпольного человека». М., 1999. С. 56. "Там же. С. 57.
так и не стала предметом специального исследования. Изучение этой проблемы позволит по-новому взглянуть на террористическую кампанию «Народной воли» и, более широко, на русское общество конца 70-х начала 80-х годов XIX столетия.
Источниками для реконструкции информационного поля террористической кампании служат манифесты и правительственные постановления, газеты, журналы, церковные проповеди, отчеты о судебных процессах и нелегальные издания. Влияние правительства на информационное поле изучалось не только на основе официальных изданий, манифестов, законодательных актов, но также по документам Главного управления по делам печати и Санкт-Петербургского цензурного комитета (РГИА. Ф. 776, 777). Участие Русской православной церкви в формировании информационного поля раскрывают такие источники как послания Святейшего Синода, проповеди, а также статьи в специализированных религиозных журналах. Наибольший интерес представляют проповеди, которые публиковались в «Епархиальных ведомостях», журналах «Церковный вестник», «Церковно-общественный вестник», «Православный собеседник», «Православное обозрение» и др.
Одним из основных средств формирования информационного поля была пресса. В основу исследования положено изучение газет и журналов, которые можно отнести к столичной прессе. Материалы, содержавшиеся в газетах, были очень неоднородны. Анализ ситуации, выявление причин террористических актов, поиск возможных путей решения существующих проблем, образы террористов и их жертвы - все это содержалось в передовых статьях газет и в фельетонах. Такие разделы газет, как «Хроника», «Дневник» и т.д. состояли из коротких заметок о происшествиях, зачастую они содержали непроверенную информацию, даже городские слухи.
Важнейшим источником формирования информационного поля, дававшим возможность представителям общества услышать голос не только правительства, но и самих террористов, были материалы судебных процессов. Особый интерес представляют материалы процессов «16-ти» и «первомартовцев», так как именно благодаря им широкая публика смогла познакомиться с фактической стороной дела (прежде всего благодаря обвинительным актам), а также прочитать, как сами террористы объясняют свои действия.
Наконец, участие самих народовольцев и шире - революционеров - в формировании информационного поля можно выявить при анализе комплекса нелегальной литературы этого периода, печатавшейся как в России, так и за границей. Среди нелегальной литературы интересны, прежде всего, издания самой «Народной воли»: журнал, листок, а также прокламации, печатавшиеся после покушений. Кроме того, проанализированы издававшийся
в России журнал «Черный передел», эмигрантские журналы «Общее дело», «Набат», брошюры П.Ф. Алисова, М.П. Драгоманова, Г.Г. Романенко, Н.А. Морозова.
Важнейшей областью информационного поля были слухи, активно циркулировавшие в течение всей террористической кампании. Информацию о них можно извлечь из дел «о распространении ложных слухов» и «государственных преступлениях», хранящихся в фондах Ш Отделения и Департамента государственной полиции (ГАРФ. Ф. 109, 102). Следует отметить специфику зафиксированных в этих источниках слухов. Правительство интересовали лишь те из них, которые вызывали опасения, т.е. слухи о возможных новых покушениях, готовящихся крестьянских восстаниях и т.п. Более ясно пестроту слухов позволяет увидеть анализ разделов «Хроника», «Дневник» и пр. в газетах. Наконец, слухи зафиксированы в дневниках и переписке современников, а самые яркие из них - в мемуарах.
Общественное мнение по поводу террористической кампании 1879-1881 гг. исследуется с помощью комплекса разнообразных по характеру материалов. Основным источником являются записки, проекты, письма, поданные на высочайшее имя или отправленные влиятельным политикам (М.Т. Лорис-Меликову, Н.П. Игнатьеву, Д.Н. Набокову, П.А. Валуеву, Н.М. Баранову, К.П. Победоносцеву, А.А. Сабурову), а также опубликованные за границей брошюры, в которых анализировались причины возникновения терроризма и предлагались методы борьбы с ним. Всего в фондах различных архивов удалось выявить 174 подобных документа. К этой же категории можно отнести коллективные заявления различных земств, органов городского самоуправления и обществ, верноподданнические адреса. География записок, социальный состав их авторов, высказанные в них политические пристрастия отличаются чрезвычайной пестротой. Как мне кажется, неоднородность указанных записок является положительным моментом для исследования, так как позволяет говорить о репрезентативности этой случайной выборки.
Важным источником исследования являются дневники современников, в которых зафиксированы не только мнения их авторов по поводу того или иного события террористической кампании, но и наблюдения за реакцией на них окружающих. Ряд дневников принадлежит людям, близко стоявших к императору Александру II, занимавших высокие должности и имевших возможность наблюдать за настроениями придворных и чиновных кругов. Это дневники военного министра Д.А. Милютина, государственного секретаря Е.А. Перегца, председателя комитета министров П.А. Валуева, петербургского предводителя дворянства А.А. Бобринского, министра внутренних дел Н.П. Игнатьева. О мнениях по поводу террора различных по политическим пристрастиям кругов российского образованного общества можно судить по дневникам их представителей. Так, сведения о настроениях консервативных кругов можно найти в дневниках А.В. Богданович, А.Ф.
Тютчевой, А.С. Суворина, В.П. Мещерского, И.А. Шестакова, Н.П. Литвинова; либеральных - Е.А Штакеншнейдер, М.И. Семевского, В.А. Бильбасова, Н.Ф. Фан-дер-Флита. Возможность судить об общественном мнении дает анализ частной переписки. К сожалению, сведения, содержащиеся в ней, очень разрознены и могут служить только в качестве дополнения к другим источникам.
Наблюдением за общественным мнением и настроениями населения империи занималось сначала III Отделение, а затем Департамент государственной полиции. Сведения такого рода содержатся в регулярных (ежегодных, ежемесячных, еженедельных) отчетах о политических настроениях в губерниях, которые направлялись представителями местной администрации. К информации в них следует подходить с большой осторожностью. Так, в ежегодных отчетах губернаторов указывалось на безусловную преданность населения империи, отсутствие волнений и возмущение, вызванное террористическими актами. В то же время в еженедельных сводах сведений, заслуживающих внимания, по тем же губерниям содержатся сведения о студенческих волнениях, делах об «оскорблении величества» и т.п.
Дополнительным источником для реконструкции общественного мнения являются мемуары. При работе с мемуарами следует помнить политические взгляды автора, его социальное положение, цели, которые он преследовал при создании текста, а также время их публикации. Вскоре после I марта 1881 г. стали появляться воспоминания, в которых описывалась история «охоты на царя». Среди них можно выделить ряд работ, в которых возвеличивается Александр II, террористы описываются в самых мрачных тонах, вина же за цареубийство всецело возлагается на либеральную общественность. После революции 1905 г. стали появляться воспоминания, в которых события 1879-1881 гг. представали совершенно в ином свете. Среди них можно назвать мемуары А.И. Фаресова, НО. Бунакова, Г.К. Градовского. После революции 1917 г. стали выходить воспоминания самих народовольцев либо людей, принадлежавших к революционному движению и бывших свидетелями террористической кампании или ее непосредственными участниками. Среди них можно назвать мемуары В.Н. Фигнер, Н.А. Морозова, Л.А. Тихомирова, М.Ф. Фроленко, Н.С. Тютчева, Н.С. Русанова, М.Р. Попова, В.И. Дмитриевой и др. Эти мемуары требуют особой осторожности, так как их авторы стараются подчеркнуть оппозиционность российского общества самодержавию и общую поддержку покушений на императора.
Практическая значимость работы. Материалы диссертации в дальнейшем могут быть использованы при подготовке методических пособий и курсов по следующим дисциплинам: истории революционного движения XIX в., истории терроризма, истории российского общества.
Апробация работы. Основные положения работы обсуждались на заседаниях диссертационного семинара факультета истории Европейского университета в Санкт-Петербурге. По материалам диссертации были сделаны доклады на научных конференциях и опубликованы научные статьи.
Структура работы. Диссертационная работа состоит из введения, двух глав, заключения, списка литературы и приложения.
