Внешняя политика СССР в общественном мнении советских граждан 1964 – 1982 гг. Чернявский Алексей Викторович

Содержание к диссертации

Введение

Глава 1. Положение в социалистическом лагере глазами простых советских граждан 27

1.1. Советско-китайский раскол и связанные с ним опасения рядовых граждан СССР 27

1.2. Ввод войск стран Варшавского договора в Чехословакию в 1968 г. в оценках советских граждан 44

1.3. Польские политические кризисы в советском общественном мнении 77

Глава 2. Отражение процессов разрядки международной напряженности в общественном мнении 91

2.1. Нормализация отношений СССР и ФРГ в отражении советского общества 91

2.2. Ожидания и опасения советских граждан по поводу разрядки в советско-американских отношениях 109

2.3. Совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе 1973 – 1975 гг. в восприятии советского общества 130

Глава 3. Успехи и неудачи политики СССР в “третьем мире” в восприятии советского общества 148

3.1. Позитивные и негативные оценки советской помощи арабским странам в Ближневосточном конфликте 148

3.2. Достижения советско-индийского сотрудничества в восприятии рядовых граждан СССР 169

3.3. “Интернациональная помощь” дружественному Афганистану в оценках современников 180

Заключение 201

Список источников и литературы 209

• Ввод войск стран Варшавского договора в Чехословакию в 1968 г. в оценках советских граждан
• Ожидания и опасения советских граждан по поводу разрядки в советско-американских отношениях
• Совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе 1973 – 1975 гг. в восприятии советского общества
• Достижения советско-индийского сотрудничества в восприятии рядовых граждан СССР

Введение к работе

Актуальность темы исследования.

В современном мире, и в частности в России, общественное мнение является одним из важнейших аргументов власти в процессе принятия различных политических решений. В качестве примеров могут служить любые крупные внешние и внутренние политические события, затрагивающие интересы значительной части граждан. Это объясняется тем, что в каждом демократическом государстве власть стремится осуществлять волю народа, а для того, чтобы узнать, в чём именно заключается эта воля, необходимо исследование мнения граждан, мнения общества. Проблема взаимодействия общественного мнения и политики как внутренней, так и внешней оказывается связанной с более широкой проблемой взаимодействия общественного мнения и власти. В концентрированном виде это выражается в вопросе: «Какая роль отводилась мнению рядовых граждан в процессе осуществления внешней и внутренней политики государства?» Применительно к изучению истории Советского Союза в рассматриваемый период возникали дополнительные вопросы: «Существовало ли в СССР общественное мнение в современном его понимании, и если да, то каким оно было?», «Насколько велико было влияние общества на власть в вопросах внешней политики, или же оно отсутствовало совсем?» В истории есть немало примеров, когда успехи во внешней политике способствовали росту популярности власти, а неудачи, наоборот, вынуждали правительство изменить свою политику или даже уйти в отставку. Вопросы оценки гражданами СССР действий своего руководства на международной арене могут дать представления об общей лояльности советского общества к правящему режиму. Актуальность диссертации определяется ещё и тем, что само общественное мнение может служить самостоятельным источником для изучения исторических процессов, происходивших в СССР в рассматриваемый период. Поставленные вопросы и возрастающая сегодня в России роль общественного мнения как инструмента легитимации политических решений придают данной теме всю необходимую для подобных исследований актуальность.

В интервью, данном «Российской газете» в 2013 г., академик РАН, директор Института социологии РАН М.К. Горшков подчёркивал значение изучения общественного мнения в России для принятия властью политических и социально-экономических решений, касающихся большого числа граждан: «С помощью массовых и

углублённых опросов общественного мнения и узких экспертных групп необходимо сначала оценить отношение общества к тем или иным мерам»¹.

Объект исследования.

Объектом данного исследования стало советское общественное мнение в 1964— 1982 гг. В «Новой философской энциклопедии», созданной Институтом философии Российской академии наук, даётся следующее определение понятия общественное мнение - «состояние массового сознания, заключающее в себе отношение (скрытое или явное) различных совокупностей людей, именуемых общественностью или публикой, к событиям и фактам социальной действительности»².

Предмет исследования.

Предметом данной диссертации стало отношение советских людей к внешнеполитическим событиям и внешней политике своего государства в период 1964-1982 гг.

Хронологические рамки исследования.

Хронологические рамки исследования определены временем нахождения у власти первого, а затем генерального секретаря ЦК КПСС Л.И. Брежнева. Это объясняется персонифицированным характером советской внешней политики, в которой личность главы партии и государства играла главенствующее, решающее значение.

Территориальные рамки исследования.

Территориальными рамками исследования являются государственные границы Советского Союза в рассматриваемый временной период. В тоже время в ходе работы над диссертацией нами учитывался «региональный компонент» в общественном мнении и были отмечены существенные различия во взглядах, например, жителей Прибалтики, Западной Украины, Москвы и Средней Азии. Собранные источники позволили показать, в чем состояли эти различия.

Степень разработанности темы.

Основоположниками изучения общественного мнения среди зарубежных исследователей назвать, прежде всего, У. Липпмана³, Э. Ноэль-Нойман⁴.

¹ Капитал не по Марксу. Академик РАН Михаил Горшков - о том, зачем нужна социология и какую цену
имеет для власти человек // Российская газета. 2013. 08 ноября. С. 11.

² См.: Новая философская энциклопедия Института философии Российской академии наук [Электронный
ресурс]. URL:(дата обращения: 09.10.2016).

³ См.: Липпман У. Общественное мнение / пер. с англ. Т.В. Барчуновой; Фонд «Общественное мнение». М.,
Ин-т Фонда «Общественное мнение», 2004.

⁴ См.: Ноэль-Нойман Э. Общественное мнение. Открытие спирали молчания: пер. с нем. / общ. ред. и
предисл. Мансурова Н.С. М.: Прогресс-Академия; Весь Мир, 1996.

В существующей отечественной и зарубежной историографии по данной теме можно выделить несколько основных проблем, находившихся в центре внимания авторов.

Первой такой проблемой при изучении общественного мнения стало понятие «образ врага» в советском обществе и существование стереотипов по модели «свой — чужой».

Данная тема представляла интерес не только для отечественных историков, но и социологов, крупнейший из которых Б.А. Грушин в своей работе «Четыре жизни России в зеркале опросов общественного мнения. Очерки массового сознания россиян времён Хрущёва, Брежнева, Горбачёва и Ельцина» исследовал представления о зарубежных странах, существовавшие у советских людей в 1960-е гг.⁵.

Второй проблемой изучения общественного мнения в СССР является оценка эффективности и успешности усилий власти по формированию общественного мнения в рассматриваемый период.

Этой проблеме, например, посвящена диссертация Ю.Н. Щеглова «Власть и формирование массового сознания на региональном уровне в середине 1960-х - начале 1980-х гг. (на примере Пензенской области)»⁶.

Третьей и одной из центральных для историографии данной темы, на наш взгляд, является проблема изучения общественного мнения советских граждан по поводу ввода войск стран Варшавского договора в Чехословакию в 1968 г.

Это, пожалуй, самое яркое внешнеполитическое событие брежневского периода давно привлекает внимание как отечественных, так и зарубежных авторов⁷. Данные события неоднократно становились темой международных научных конференций, особенно в сороковую годовщину «Пражской весны» в 2008 г.⁸. А, например, появление в

⁵ См.: Грушин Б. Четыре жизни России в зеркале опросов общественного мнения: очерки массового
сознания россиян времён Хрущёва, Брежнева, Горбачёва и Ельцина: в 4 кн. Жизнь 2-я. Эпоха Брежнева
(Часть 2); [Кн. 3]. М.: Прогресс-Традиция, 2006.

⁶ См.: Щеглов Ю.Н. Власть и формирование массового сознания на региональном уровне в середине 1960-х
- начале 1980-х гг.: (на примере Пензенской области): автореферат дисс. ... канд. ист. н. Пенза, 2005. 24 с.

⁷ См.: Гланц Т. Позор. О восприятии ввода войск в Чехословакию в литературных и гуманитарных кругах /
авториз. пер. с чешского Е. Гланц // Новое литературное обозрение. 2011. №5, С. 76-90; Латыш. М.
«Пражская весна» 1968 г. и реакция Кремля. М.: РАН, 1998; Moldova, Romania, and the Soviet Invasion of
Czechoslovakia. Introduction, translation and annotation by M. Kramer // Cold War International History Project
Bulletin. Issue 12/13. Washington, 2001. P. 326-333;

⁸ См.: Гудов Л. Пражская весна 1968 года в оценках российского общества (сорок лет спустя) //
Неприкосновенный запас. 2008. № 4. С. 141-151 (Статья написана на основе доклада Л.Д. Гудкова на
международной конференции «"Пражская весна": сорок лет спустя», состоявшейся в Мессине (Италия) 4-5
июня 2008 г.); 1968 год. "Пражская весна": историческая ретроспектива: сборник статей: [по материалам
международной конференции «"Пражская весна" 1968 года и эволюция общественных настроений в СССР и
странах Центральной и Юго-Восточной Европы», 23-24 октября 2008 г.] / отв. ред. Мурашко ГЛ., Фонд
«Президентский центр Б.Н. Ельцина». М., РОССПЭН, 2010; Стыкалин А.С. Советская Молдавия:
восприятие «Пражской весны» и особой позиции Румынии во время Чехословацкого кризиса // Сборник
материалов конференции. В поисках новых путей. Власть и общество в СССР и странах Восточной Европы
в 50-е-60-е гг. XX в. М.: Институт славяноведения РАН, 2011. С. 125-137.

б

2009 г. сборника «"Пражская весна" 1968 года и советские республики. Реакция власти и общества» подтверждает существующий в бывших советских республиках интерес к данной проблеме⁹.

Внимание к данной теме проявляется не только в среде учёных-историков, но и у представителей диссидентского сообщества России¹⁰, деятелей культуры¹¹, социологов. Одним из последних социологических исследований, посвященных влиянию ввода войск в ЧССР на советское общественное мнение, стала статья социолога, директора «Левада-Центр» Л.Д. Гудкова «"Пражская весна" 1968 года в оценках российского общества (сорок лет спустя)»¹².

Четвертая проблема историографии связана с изучением восприятия отношений с КНР в советском обществе в 1964-1982 гг., а особенно опасений и страхов, возникших после пограничного советско-китайского конфликта 1969 г.

Данная тема оказалась менее изученной, по сравнению с реакцией советских граждан на ввод войск стран Варшавского договора в Чехословакию в 1968 г. Поэтому мы ограничимся лишь упоминанием тех книг, которые тем или иным образом в то время повлияли на настроения некоторой части нашего общества, интересовавшейся этой проблемой¹³. Кроме того, нами были использованы издания по истории советской внешней политики в целом¹⁴ и отношениям СССР с КНР в частности¹⁵.

Среди появившихся в последнее время работ стоит отметить статьи Е.В. Каменской, раскрывающие механизм формирования общественного мнения в СССР с помощью газетной периодики¹⁶. В 2015 г. ею была защищена диссертация по теме

⁹ См.: «Пражская весна» 1968 года и советские республики. Реакция власти и общества: сборник научных
статей. Москва; Грац; Вена; Ставрополь; Ростов-на-Дону: Изд. СГУ, 2009.

¹⁰ См.: Алексеева Л. История инакомыслия в СССР: Новейший период. Вильнюс: Весть, 1992.

¹¹ См.: Вайль П., Генис А. 60-е. Мир советского человека М.: Новое литературное обозрение, 1998.

¹² Гудов Л.Д. Пражская весна 1968 года в оценках российского общества (сорок лет спустя) //
Неприкосновенный запас. 2008. № 4. С. 141-151.

¹³ См.: Опасный курс. Выпуск первый М., Политиздат, 1969; Китай сегодня / отв. ред. Л.П. Делюсин,
Г.Д. Сухарчук. М.: Наука, 1969; Территориальные притязания Пекина: современность, история. М.:
Политиздат, 1979; Борисов О., Колосков Б. Советско-китайские отношения, 1945-1980. М., 1980.

¹⁴ См.: История внешней политики СССР 1945-1985 гг.: в 2 т. / под ред. А.А. Громыко, Б.Н. Пономарева.
Т. 2. М.: Наука, 1986; Советская внешняя политика в годы «Холодной войны» (1945-1985). Новое прочтение
/ отв. ред. Л.Н. Нежинский. М.: Междунар. отношения, 1995; Военная история Отечества с древних времён
до наших дней: в 3-х т, Т. 3. М., 1995; Коллектив авторов. Россия (СССР) в войнах второй половины
XX века М.: Триада-фарм, 2002; Лавренев С, Попов И. Советский Союз в локальных войнах и конфликтах.
М.,2003.

¹⁵ См.: Кулик Б. Советско-китайский раскол: причины и последствия / РАН. Институт Дальнего Востока. М.,
2000.

¹⁶ См.: Каменская Е.В. Образ социалистического мира в свердловской областной печати: (публикации
«Уральского рабочего» в середине 1960-х—1970-е гг.) // Известия Уральского государственного
университета. Серия 2. Гуманитарные науки. 2011. № 3 (93). С. 138-145; Каменская Е.В. «Культурная
революция» в Китае во второй половине 1960-х годов на страницах советской прессы и в восприятии
населения // Вестник Пермского университета. Серия «История». 2014. №4. С. 159-167; Каменская Е.В.,
Трофимов А.В. Советская пресса «брежневской эпохи» как инструмент формирования биполярной картины

«Конфликты в мировой системе социализма: образы в советских газетах (вторая половина 1960-х - начало 1980-х гг.)»¹⁷. Акцент в работе сделан на процессе формирования газетного образа отдельных социалистических стран, а также анализе частоты появления тех или иных материалов на страницах периодической печати.

Вопросам советско-китайских отношений в 1960-1970 гг., их отражению в официальной пропаганде и восприятию рядовыми гражданами и представителями диссидентского движения посвящен ряд публикаций аспиранта Магнитогорского государственного технического университета им. Г.И. Носова В.В. Переверзева¹⁸.

Пятая существующая в историографии проблема связана с изучением такого явления, как советское общественное мнение и общественные настроения по поводу разрядки международной напряжённости в отношениях между СССР и США.

Данная тема практически не исследовалась до последнего времени. Лишь в 2013 г. появились две статьи аспиранта факультета государственного управления МГУ Д.В. Ложкова, косвенно связанные с этой тематикой¹⁹.

Шестой проблемой историографии можно называть вопрос отношения советских граждан к Ближневосточному конфликту и помощи, оказываемой СССР арабским странам.

Например, в статье доцента Благовещенского государственного педагогического университета, к.и.н. Д.В. Кузнецова основное внимание уделяется реакции российской общественности на ближневосточные события после 2000 г. Описывая историю вопроса, автор заявляет, что, по его мнению, «узнать, какова же была их (советских людей - А.Ч.) точка зрения на проблемы Ближнего Востока, очень сложно»²⁰.

мира // Известия Уральского государственного экономического университета. 2012. № 5(43). С. 115-121; Каменская Е.В. «Мнение нас - рабочих, по этому поводу одно...»: социальная стратификация в пропагандистских внешнеполитических кампаниях второй половины 1960-х - начала 1970-х гг. // Границы и маркеры социальной стратификации в России XVII-XX вв.: материалы I Всерос. науч. сем. Екатеринбург, 2014. С. 174-180.

Каменская Е.В. Конфликты в мировой системе социализма: образы в советских газетах (вторая половина 1960-х - начало 1980-х гг.): дисс. ... канд. ист. наук. Екатеринбург, 2015.

¹⁸ См.: Переверзев В.В. Перспективы развития советско-китайских отношений в отражении диссидентской
публицистики СССР 1960-70-х годов // Исторические, философские, политические и юридические науки,
культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. 2015. №4-1(54). С. 136-140;
Переверзев В.В. Визит китайской партийно-правительственной делегации в Москву (ноябрь 1964 г.) и
советская пропаганда // Актуальные проблемы гуманитарных и естественных наук. 2015. № 5-1. С. 119-122.

¹⁹ См.: Ложков Д.В. Роль пропаганды в Советском Союзе по проблеме формирования общественного
мнения по вопросам советско-американских отношений в 1970-е годы [Электронный ресурс] //
Государственное управление. Электронный вестник Выпуск № 38. Июнь 2013 г. С. 189-200. URL: (дата обращения: 07.09.2015); Ложков Д.В. Цензура в СССР в условиях
разрядки международной напряженности (1970-е гг.) // Вестник Московского университета. Серия 21.
Управление (государство и общество). 2013. № 1. С. 146-166.

²⁰ См.: Кузнецов Д.В. Арабо-израильский конфликт в зеркале российского общественного мнения (по
данным социологических опросов) [Электронный ресурс] // Арабо-израильский конфликт и роль России в
его урегулировании. Материалы Международного научно-практического симпозиума (Казань, 14-15 мая

Седьмой проблемой историографии является вопрос изучения советского общественного мнения по поводу войны в Афганистане в 1979-1982 гг., представленный главным образом в зарубежных исследованиях²¹.

Восьмой и одной главных проблем при изучении общественного мнения в СССР стала проблема соотношения понятий «общественное мнение» и «общественные настроения». То есть, вопрос о том, существовало ли в принципе в СССР как в закрытом обществе общественное мнение в его классическом понимании?

Среди зарубежных исследований по этой теме можно выделить работу С. Дэвис, раскрывающую проблемы общественного мнения и отношения к власти в период сталинских репрессий²².

В современной российской историографии существует немалое количество работ, прямо посвященных проблеме общественных настроений и общественного мнения в СССР в период НЭПа²³, в предвоенный период²⁴, в годы Великой Отечественной войны²⁵, в послевоенный период²⁶ и в эпоху «хрущевской оттепели»²⁷. Последней теме посвящена, например, статья профессора Московского государственного областного университета Ю.В. Аксютина «Общественные настроения в СССР (1953-1982)», написанная на основе нового вида источников - «устных свидетельств и оценок» современников²⁸.

2010 г.): в 2 т. Т. 1. Казань: Типография ООО «АВЕНТА», 2013. С. 238-250. URL: (дата обращения: 27.10.2015).

²¹ See Ronald R. Pope, "Afghanistan and the Influence of Public Opinion on Soviet Foreign Policy," Asian Affairs,
An American Review, July-August 1981, p. 346-352; Ronald R. Pope, "The Soviet Public and Moscow's Foreign
Policy," Asia Pacific Community, Fall 1983, pp. 96-103. Подробнее о Рональде P. Поупе и его статьях - в
третьей главе диссертации.

²² См.: Дэвис С. Мнение народа в сталинской России: террор, пропаганда и инакомыслие, 1934-1941 / пер. с
англ. В.Н. Морозова; Уполномоченный по правам человека в Российской Федерации. М.: РОССПЭН Фонд
«Президентский центр Б.Н. Ельцина», 2011.

²³ См.: Лозбенев И.Н. Общественные настроения и протестные движения в период НЭПа в Центральной
части Европейской России (1921-1929): дисс. ... док. ист. наук. Москва, 2013.; Ливший А.Я. Общественные
настроения в Советской России 1917-1929 гг.: дисс. ... док. ист. наук. Москва, 2004; Ливший А.Я.
Настроения и политические эмоции в Советской России: 1917-1932 гг. М.: РОССПЭН Фонд
«Президентский центр Б.Н. Ельцина», 2010.

²⁴ См.: Голубев А.В. «Если мир обрушится на нашу Республику»: Советское общество и внешняя угроза в
1920-е - 1940-е годы. М.: Кучково поле, 2008.; Дьяченко М.В. Общественно-политические настроения в
СССР накануне Великой Отечественной войны /1939-1941 гг.: дисс. ... канд. ист. наук. Москва, 2009.

²⁵ См.: Дроздов Ф.Б. Общественные настроения в Красной Армии в начальный период Великой
Отечественной войны (Июнь 1941 - апрель 1942 гг.): дисс. ... канд. ист. наук. Нижний Новгород, 2004.

²⁶ См.: Зубкова Е.Ю. Общественные настроения в послевоенной России, 1945-1953 гг.: дисс. ... док. ист.
наук. Москва, 2000.

²⁷ См.: Аксютин Ю.В. «Оттепель» 1953-1964 гг. и общественные настроения в СССР: дисс. ... док. ист.
наук. Москва, 2000.; Егоров А.Н. Общественно-политическая ситуация «оттепели» (1953-1964 гг.) в
восприятии современников - преподавателей и студентов Казанского государственного университета: дисс.
... канд. ист. наук. Казань, 2010.; Плужников СВ. Журнал «Новый Мир» и общественные настроения в
СССР в 50-х-начале 70-х годов XX века: дисс. ... канд. ист. наук. Ростов-на-Дону, 2014.

²⁸ Аксютин Ю.В. Общественные настроения в СССР (1953-1982) // Россия в XX веке: Реформы и революции
: сб. науч. тр. : в 2 т. / Ин-т российской истории Рос. акад. наук; под ред. Г.Н. Севостьянова. Т. 2. М., 2002.
С. 339.

А вот период нахождения у власти Л.И. Брежнева, с точки зрения существования в Советском Союзе общественного мнения по поводу внешней политики, до сих пор находился вне поля зрения большинства зарубежных и отечественных авторов. Итак, историография советского общественного мнения по поводу внешней политики СССР в 1964-1982 гг. носит фрагментарный характер, а степень изученности отдельных его направлений весьма и весьма различна, некоторые из них оказываются не изученными вовсе.

Цель работы.

Цель работы состоит в том, чтобы на основе привлечения широкого круга источников, в том числе впервые введённых в научных оборот архивных документов, изучить, каким было общественное мнение в СССР по поводу основных внешнеполитических событий в 1964-1982 гг., а также насколько соответствует действительности распространенная в научной и обывательской среде убеждённость в отсутствии общественного мнения в СССР или, в крайнем случае, его полном совпадении с мнением власти.

Задачи исследования.

Исходя из поставленной цели, были сформулированы следующие задачи исследования:

1. Выяснить, каким было общественное мнение в СССР по поводу отношений с
социалистическими странами в рассматриваемый период, особенно во время таких
кризисов социализма, как чехословацкие события 1968 г., польские кризисы 1968 г.,
1970 г., 1980—1982 гг. и пограничные столкновения с КНР во второй половине 1960-х гг.

2. Исследовать мнение советских граждан по поводу отношений СССР с
капиталистическими странами в 1970-1982 гт. на примере таких ведущих держав, как
ФРГ и США, а также участия СССР в Хельсинкском процессе 1973—1975 гг.

3. Выяснить, каким было восприятие советскими гражданами понятий «разрядка
международной напряжённости» и «холодная война».

4. Исследовать мнение советской общественности по поводу отношений со
странами третьего мира, в частности, действий СССР в арабо-израильском конфликте в
1967—1982 гг., советско-индийских отношений в 1971-1982 гг. и участия СССР в войне в
Афганистане в 1979-1982 гг.

1. Выяснить, какую роль, по мнению советских граждан, должен был играть СССР в странах третьего мира в 1967-1982 гг.

2. На основании данных, полученных в результате исследования, составить общую картину советского общественного мнения по поводу внешней политики в изучаемый

период и ответить на вопрос о степени удовлетворённости советских граждан внешней политикой своего государства. Было ли действительно всеобщим «чувство глубокого внутреннего удовлетворения» - самый распространённый отклик среди советских граждан?

7. Определить, какова была степень влияния общественного мнения в СССР в 1964-1982 гг. на внешнюю политику государства.

Источниковая база исследования.

Решению поставленных целей и задач способствовало использование самого широкого круга источников. Источники по данной теме в основном носят характер личных оценок, мнений, свидетельств, воспоминаний, высказанных или опубликованных в тех или иных формах.

Представляется целесообразным при изучении общественного мнения данного периода условно разделить его на «официальное» и «неофициальное».

Под «официальным» понимается то общественное мнение, которое власть пыталась сформировать и представить как единственную существующую в обществе точку зрения, практически сливающуюся с позицией самой власти. Для изучения «официального» общественного мнения нами были использованы: отчётные доклады Л.И. Брежнева на XXIII²⁹, XXIV³⁰, XXV³¹ и XXVI³² съездах КПСС, а также материалы пленумов ЦК КПСС³³, газеты «Правда», «Московская правда», «Ленинское знамя», «Литературная газета»³⁴, опубликованные письма читателей в центральные газеты и неопубликованные архивные документы.

Под «неофициальным» понимаются все те взгляды, мнения, высказывания, которые выходили за рамки официальных объяснений внешнеполитических событий, предлагали свою трактовку этих событий. В данной работе мы стремились к получению целостной картины общественного мнения в СССР, которая включала бы в себя как «официальную» и «неофициальную» сторону этого явления. Для изучения «неофициального»

²⁹ См.: XXIII съезд Коммунистической партии Советского Союза. 29 марта- 8 апреля 1966 г. Стеногр. отчёт.
В 2-х т. Т. 1. М., Политиздат, 1966.

³⁰ См.: КПСС. Съезд, 24-й. Стенографический отчет. 30 марта - 9 апр. 1971 г. В 2-х т. Т. I. М.: Политиздат,
1971.

³¹ См.: КПСС. Съезд, 25-й. Стенографический отчет. 24 февраля - 5 марта 1976 г. [В 3-х т.]. Т. 1. М.,
Политиздат, 1976.

³² См.: XXVI съезд КПСС, 23 февр. - 3 марта 1981 г. Стенографический отчет. Т. 1. М.: Политиздат, 1981.

³³ См.: Версию о заговоре придумали в ЦК. Речь Н.Г. Егорычева на пленуме ЦК КПСС 20 июня 1967 г. //
Коммерсант власть. Аналитический еженедельник. 02.07.02 №25 [478]. С. 51; Коммунистическая партия
Советского Союза. Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях и решениях съездов,
конференций и Пленумов ЦК (1898-1988). В 15т./ Ин-т Марксизма-Ленинизма при ЦК КПСС; под общ.
ред. А. Г. Егорова, К. М. Боголюбова. М., Т. 11: 1966-1970. 1986;

³⁴ См.: Евтушенко Е. На красном снегу уссурийском // Литературная газета. 1969. 19 марта. № 12. С. 12.

общественного мнения нами были использованы: научные публикации , дневники, воспоминания, сборники материалов по истории диссидентского движения в СССР³⁶, сборники документов, изданные под эгидой ведущих российских архивов³⁷ и неопубликованные архивные документы.

Дневники участников и очевидцев, описываемых нами событий, обладают высокой степенью достоверности. В отличие от воспоминаний, они дают неприкрашенную и неадаптированную картину общественных настроений³⁸.

Особенностью опубликованных воспоминаний как источника является их субъективный характер, а потому они заслуживают внимательного анализа как на стадии отбора материала, так и на этапе включения его в текст работы. Для удобства рассмотрения разделим воспоминания на группы, согласно профессиональной деятельности их авторов. К первой группе можно отнести воспоминания людей, находившихся на партийной или государственной службе, приближённых к власти и осведомлённых о механизмах и причинах принятия внешнеполитических решений³⁹. Ко второй группе можно отнести воспоминания представителей научной и творческой

³⁵ См.: Попов СВ., Тебиев Б.К., Чернев А.Д. «...Отчужденное от партии состояние»: КГБ СССР о
настроениях учащихся и студенчества. 1968-1976 гг. // Исторический архив. М., 1994. № 1. С. 175-207.

³⁶ См.: Политический дневник Т. I. 1964-1970. Амстердам. Фонд им. Герцена. 1972; Политический дневник
Т.Н. 1965-1970. Амстердам: Фонд им. Герцена. 1975; Хроника текущих событий. М.: Самиздат. 1980.
Вып. 56. Переиздано: Нью-Йорк: Издательство «Хроника», 1980; Документы Московской Хельсинкской
группы. М.: Моск. Хельсинк. группа, 2006.

³⁷ См.: Чехословацкий кризис 1967-1969 гг. в документах ЦК КПСС М., Российская политическая
энциклопедия (РОССПЭН); Фонд «Президентский центр Б.Н. Ельцина», 2010; Холодная война. Новые
подходы, Новые документы. М., 1995; Ближневосточный конфликт: Из документов Архива внешней
политики РФ. 1947-1967: в 2 т. Т. 2: 1957-1967 / отв. ред. В. Наумкин. М.: МФД, 2003; «Пражская весна» и
международный кризис 1968 года: документы гл. редакторы: Н. Томилина, С. Карнер, А. Чубарьян. М.:
МФД., 2010; Пражская весна и международный кризис 1968 г. Т. 2. Документы, Bohal Verlag Koln Weimar
Wien, 2008; Надзорные производства Прокуратуры СССР по делам об антисоветской агитации и
пропаганде. Март 1953-1991. Аннотированный каталог / под ред. В. Козлова и С. Мироненко. М.:
Международный фонд «Демократия», 1999.

³⁸ См.: Самойлов Д. Поденные записи: в 2 т. Т. 2. М., 2002; Шелест П. «...Да не судимы будете»:
Дневниковые записи, воспоминания члена Политбюро ЦК КПСС. М. 1994; Бушин В. «Я посетил сей мир»:
Дневники, воспоминания, переписка разных лет. М.: Алгоритм (Серия «Солдаты победы»), 2012; Черняев А.
Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972-1991. М.: РОССПЭН, 2008; Геллер М. Российские заметки
1969-1979 М.: Изд. МИК, 1999; Твардовский А. Новомирский дневник Т. 2. 1967-1970. М., 2009;
Чуковский К. Дневник. 1901-1969. В 2 т. Т. 2. Дневник. 1930-1969. М.: ОЛМА-ПРЕСС Звездный мир, 2003;
Нагибин Ю. Дневник. М.: РИПОЛ Классик, 2009.

³⁹ См.: Громыко А. Памятное. Кн. 2. М., Политиздат, 1990; Брутенц К. Тридцать лет на Старой площади. М.,
«Международные отношения», 1998; Кеворков В. Тайный канал: [Воспоминания начальника
контрразведывательного упр. КГБ]. М.: ТОО Фирма «Гея», 1997; Добрынин А. Сугубо доверительно. Посол
в Вашингтоне при шести президентах США (1962-1986 гг.). Мемуары. 2-е изд. М.: Международные
отношения, 2008; Кашлев Ю.Б. Человек разрядки (А.Г. Ковалеву - 75 лет) // Дипломатический вестник МИД
РФ. 1998. Июль. № 7. С. 59-62; Гриневский О. Перелом. От Брежнева к Горбачеву. М.: ОЛМА-ПРЕСС,
2004; Бовин А. XX век как жизнь: Воспоминания. М.: Захаров, 2003; Александров-Агентов А. От Коллоитай
до Горбачёва. Воспоминания дипломата, советника А.А. Громыко, помощника Л.И. Брежнева,
Ю.В. Андропова, К.У. Черненко и М.С. Горбачёва М.: Международные отношения, 1994; Суходрев В. Язык
мой - друг мой. М.: Олимп; Издательство ACT. 1999; Суходрев В. Язык мой - друг мой: от Хрущева до
Горбачева... Воспоминания. 2-е изд. М., 2008; Фалин В. Без скидок на обстоятельства. М.: Республика:
Современник, 1999; Яковлев А. Омут памяти. От Столыпина до Путина. Мемуары: в 2 кн. Кн. 1. М.:
Вагриус,2001.

интеллигенции⁴⁰. К третьей группе мы отнесли воспоминания участников диссидентского движения в СССР, инакомыслящих и несогласных⁴¹.

Архивные источники представлены в виде неопубликованных документов, самостоятельно найденных автором и впервые введённых в научный оборот. На этапе сбора материалов нами был проведён анализ некоторых фондов двух расположенных в г. Москве архивов. Так, в Российском государственном архиве новейшей истории (РГАНИ) особый интерес для нас представляли как материалы рассекреченной в 1990-е гг. 89 коллекции документов ЦК КПСС (89 фонда), так и 5 фонда (Аппарат ЦК КПСС 1952-1984 гг.). В 89 фонде собраны документы из архивов Кремля и Старой площади, рассекреченные по «делу КПСС». Главным источником для нас стали хранящиеся в 5 фонде РГАНИ описи двух отделов: организационно-партийной работы и отдела пропаганды и агитации.

Мы использовали следующие виды архивных источников: а) материалы первых секретарей обкомов, горкомов и райкомов партии о реагировании населения или откликах коммунистов и простых граждан на различные внешнеполитические события; б) материалы Всесоюзного общества «Знание»; в) приветственные письма и поздравительные телеграммы от рабочих коллективов предприятий, учреждений и газет в адрес высших государственных и партийных органов и лично Л.И. Брежнева; г) направлявшиеся в отдел пропаганды и агитации ЦК КПСС главными редакторами ведущих газет и журналов справки и сводки о количестве и содержании поступивших писем читателей по поводу внешнеполитических событий; д) надписи на избирательных бюллетенях.

⁴⁰ См.: Мирский Г. Жизнь в трёх эпохах. М.; СПб.: Летний сад, 2001; Неизвестный Э. Говорит Неизвестный.
Сборник. Пермь: Перм, новости, 1991; Евтушенко Е. Волчий паспорт. М.: Вагриус, 1998; Евтушенко Е.
Первое собрание сочинений: в 8 т. Т. 3. 1965-1970. М.: Нева, 2000; Перельман В. Покинутая Россия:
Журналист в закрытом обществе. Нью-Йорк, Иерусалим, Париж «Время и мы», 1989; Черкасов П. ИМЭМО.
Портрет на фоне эпохи. М.: Издательство «Весь Мир», 2004; Коржавин Н. Время дано: Стихи и поэмы /
послесл. Б. Сарнова. М.: Худож. лит., 1992; Гранин Д. Причуды моей памяти. М.: ЗАО Центрполиграф,
2010; Шинкарев Л. «Я это все почти забыл...»: опыт психологических очерков событий в Чехословакии в
1968 году. М.: Собрание, 2008; Панков Ю. «Поколение, глотнувшее свободы» // «Совершенно секретно».
2012. № 10/281. С. 4-5; Людмила Улицкая, Михаил Ходорковский Диалоги // «Знамя». 2009. № 10. С. 126;
Аксенов В.П. Нас тянет в Коктебель ушедших лет // Наше наследие. Иллюстрированный историко-
культурный журнал. 2007. № 82. С. 106.

⁴¹ См.: Алексеева Л.М. Юрий Орлов - руководитель Московской Хельсинкской группы // Континент.
Париж. 1979. №21. С. 177-203; 1980. №22. С. 195-221; Орлов Ю. Опасные мысли // Аргументы и факты.
1992; Григоренко П. В подполье можно встретить только крыс. М.: Звенья, 1997; Гинзбург. А. Один год
российской свободы. К десятилетию Московской Хельсинкской группы // Русская мысль. Париж. 1986.
16 мая. С. 6; Амальрик А. Записки диссидента. М.: Слово, 1991; Щаранский Н. Не убоюсь зла. М.: Век,
Олимп, 1991; Сахаров А. Воспоминания. В 2 т. Т. 1. М.: Права человека, 1996; Заступница. Адвокат
СВ. Каллистратова (1907-1989) / сост. и предисл. Печуро Е.Э. М.: Звенья, 1997; Боннэр Е. Постскриптум:
Книга о горьковской ссылке. М.: Интербрук, 1990; Алексеева Л. Поколение оттепели: Воспоминания. В
соавт. Голдберг П. М.: Захаров, 2006; Поликанов С. Разрыв: Записки атомного физика. Франкфурт-на-
Майне, Посев, 1983; Солженицын А. Бодался теленок с дубом. М.: Согласие, 1996.

Среди материалов Центрального государственного архива г. Москвы (ЦГА Москвы) нами были использованы документы Отдела хранения документов общественно-политической истории Москвы⁴². Определённый интерес для нас представляли документы фонда П-4 (МГК КПСС), фонда П-3 (МК КПСС) и фондов отдельных райкомов г. Москвы⁴³. Наиболее полезными оказались описи общего и особого (после 1970 г. секретного) делопроизводства общего отдела (до 1966 г. называвшегося особым сектором), а также отдела писем. Общее количество одних только рассекреченных по нашему требованию дел за время работы в ЦГА Москвы составило 64.

Среди документов ЦГА Москвы особый интерес для нас представляли дела под общим названием: «Копии писем секретарей МГК, МК, РК КПСС в ЦК КПСС». Именно в этих делах содержалась уже знакомая нам по РГАНИ «Информация» о реагировании коммунистов и беспартийных на важнейшие внешнеполитические события. Этот тип документа, а именно «Информация» вместе со сведениями о ходе выборов и надписях, сделанных избирателями на бюллетенях для голосования, стал основным в нашей работе.

Методологическая основа исследования.

При определении теоретико-методологической основы данной диссертации был проведён анализ существующих концептуальных подходов к изучению общественного мнения. Для большинства исследователей данного явления важнейшим был вопрос определения понятия «общественное мнение». Так, У. Липпман, подчёркивая значение стереотипов в формировании общественного мнения, выделял две его ступени: первая — общественное мнение с маленькой буквы как знания и представления простых людей об окружающей мире и вторая - общественное мнение с большой буквы как сформированный образ реальности, в соответствии с которым действуют индивиды или группы людей.

Концепция общественного мнения Э. Ноэль-Нойман основывается на предположении о том, что люди, находящиеся в закрытом обществе с господством государственных СМИ и официальной идеологии, склонны скрывать свои взгляды, боясь оказаться в меньшинстве и, в конечном счёте, в изоляции от общества. Она даёт следующее определение общественного мнения: «Это ценностно окрашенное, в частности имеющее моральную окраску, мнение и способ поведения, которые, если речь идёт об устоявшемся, закрепившемся согласии, например, догме или обычае, следует

демонстрировать прилюдно, если не хочешь оказаться в изоляции, или которые в

До 01.04.2013 - Центральный архив общественно-политической истории Москвы (ЦАОГТИМ). Например, Дзержинского, Пролетарского, Сокольнического, Таганского и других.

проходящих состояниях молено прилюдно демонстрировать, не боясь изоляции»⁴⁴. Именно эта концепция во многом определила теоретико-методологическую основу данного исследования.

Уже упоминавшийся нами выше М.К. Горшков предложил концепцию динамического общественного мнения, согласно которой, главными свойствами общественного мнения являются подвижность, текучесть, способность изменяться со временем.

Методология настоящего исследования основывается на принципах историзма, объективности и системности. Первый принцип выражается в том, что как сами политические события, послужившие причиной возникновения общественного мнения, так и высказывания отдельных советских граждан рассматриваются в строгом хронологическом порядке с учётом их возникновения и развития. Использование принципа объективности заключается в стремлении автора избежать предвзятости и каких-либо идеологически окрашенных оценок при изучении общественного мнения советских граждан. Третий принцип, а именно представление общественного мнения как системы, позволяет создать целостную картину мнения граждан, в которой каждый из элементов является отдельным направлением советской внешней политики.

В диссертации применены как общенаучные, например, дедуктивный, так и специальные исторические методы исследования. К последним можно отнести историко-сравнительный метод, использованный при сопоставлении общественного мнения по поводу различных событий в рамках одного внешнеполитического направления (социалистические страны, капиталистические страны и третий мир) или по поводу самих направлений. Применение историко-типологического метода позволило группировать высказывания отдельных граждан, учитывая наличие у них схожих признаков, повторяющихся слов и выражений, дифференцируя, таким образом, кажущуюся однородной реакцию советского общества на важнейшие события. Историко-системный метод дал возможность не только выделить несколько уровней общественного мнения в Советском Союзе и определить основной вид источников для изучения каждого из них, но и установить существовавшие между ними связи. А историко-генетический метод помог понять, как формировались и развивались взгляды советских граждан по поводу внешней политики на указанном отрезке времени.

⁴⁴ См.: Ноэль-Нойман Э. Общественное мнение. Открытие спирали молчания: пер. с нем. / общ. ред. и предисл. Мансурова Н.С. М.: Прогресс-Академия; Весь Мир, 1996. С. 341.

Научная новизна.

Новизна результатов, полученных в ходе исследования, заключается в том, что данная работа восполняет пробелы, существующие в отечественной историографии такой темы, как внешняя политика СССР в общественном мнении советских граждан в 1964-1982 гг. На основе привлечения широкого круга источников, в том числе ранее неопубликованных архивных документов, исследована не только реакция советских граждан на важнейшие внешнеполитические события рассматриваемого периода, но и основные факторы её формирования.

Научная новизна диссертации заключается в следующем:

1. Впервые введены в научный оборот архивные документы РГАНИ и ЦГА Москвы, относящиеся к реакции советских граждан на внешнюю политику своего государства в 1964-1982 гг. А многие из использованных документов ЦГА Москвы были рассекречены по инициативе автора диссертации.

2. Установлены региональные различия, существовавшие в общественном мнении СССР в период 1964-1982 гг. На конкретных примерах показано влияние идеологического, национального и конфессионального факторов на восприятие гражданами событий внешней политики.

3. Впервые дана оценка состояния общественного мнения по поводу польских кризисов 1968-1982 гг., советско-западногерманских отношений в 1970-1981 гг., участия советской делегации в работе Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе в 1973—1975 гг., советско-индийских отношений в 1971— 1982 гг.

4. С помощью сопоставления различных видов исторических источников нами был показан шаблонный характер значительного количества выступлений граждан, которые в своих откликах повторяли, зачастую дословно, тезисы выступлений первых лиц партии и правительства и передовицы ведущих газет.

5. На многочисленных примерах показано, что главная причина одобрения советскими гражданами действий СССР на международной арене заключалась в способности власти уловить настроения и чаяния широких народных масс, а именно, стремление к миру, и воплотить их в своей внешней политике. Основные положения, выносимые на защиту:

1. Проанализированные нами источники позволяют говорить о положительной реакции советских граждан на действия власти в периоды кризисов в социалистических странах в 1968 — 1982 гг. Однако общественное мнение по поводу оказываемой им помощи, включая военную, не было полностью

единодушным. Часть граждан видели в этих кризисах доказательство несовершенства социалистической системы, а сравнивая ситуацию в европейских социалистических странах и у себя в стране, приходили к выводам о вероятности возникновения кризисных явлений в самом Советском Союзе.

2. Политика, проводимая руководством СССР в отношении капиталистических стран в 1964 - 1982 гг., в целом, вызывала положительную реакцию советских граждан. Часть из них выступала за улучшение отношений СССР с капиталистическими странами. Главным препятствием на этом пути оставался сохранявшийся в массовом сознании страх перед возможной войной. Он вызывал опасения, с одной стороны, оказаться обманутыми и беззащитными перед лицом враждебного империалистического окружения, с другой стороны, попасть в экономическую зависимость к Западу, связав свою экономику с ним.

3. Понятия «холодная война», «разрядка международной напряжённости» и «мир» являлись наиболее распространёнными при обсуждении событий, связанных с капиталистическими странами. Первое воспринималось как результат действий агрессивной верхушки капиталистического мира, «разрядка» и «мир», напротив, связывались с политикой советского руководства, воплощавшей добрую волю народов СССР.

4. Советские граждане, в большинстве своем, положительно воспринимали оказание помощи Индии, арабским странам и Афганистану, считая, что развивающиеся страны нуждаются в ней и заслуживают ее; в противовес этому, объемы экономической помощи европейским социалистическим странам порой вызывали недоумение или даже возмущение. Ведь, согласно официальной идеологии, они являлись государствами с передовым общественным строем и должны были сами успешно справляться со всеми возможными трудностями.

5. Советские граждане по-разному видели то, какую роль должен был играть СССР в странах третьего мира, какова должна быть степень участия в их делах. Одна часть граждан, разделяя официальную идеологию и руководствуясь интернационалистскими взглядами, считали, что на Советском Союзе лежит задача оказания помощи национально-освободительным движениям по всему миру. Другая часть граждан разделяла принципы изоляционизма, считая, что подобное вмешательство идёт не на пользу самому СССР, его экономике и политике разрядки. Однако весьма распространённой реакцией было, если и не безразличие, то лояльное отношение к действиям власти в странах третьего мира.

6. Как видим, степень удовлетворённости советских граждан внешней политикой своего государства в рассматриваемый период не была однородна. А ставшее клише «чувство глубокого внутреннего удовлетворения» хоть и являлось наиболее употребляемым, но не может быть признано всеобщим.

7. Степень влияния общественного мнения в СССР на внешнюю политику государства определялась уровнем развития каналов обратной связи. Благодаря им, в обществе, в основном, сохранялся консенсус по вопросам борьбы за мир и международную безопасность. Роль, отводимая властью общественному мнению, зачастую заключалась в одобрении, хотя и осознанном, уже готовых внешнеполитических решений.

Теоретическая значимость исследования.

Впервые выполнена реконструкция картины советского общественного мнения по поводу внешней политики в период 1964-1982 гг. Определены основные направления и события внешней политики указанного периода, вызвавшие наибольший общественный резонанс. В ходе исследования впервые выявлены и показаны существовавшие различия в восприятии событий внешней политики представителями разных национальностей и конфессий СССР. В научный оборот введены архивные документы РГАНИ по истории общественного мнения в СССР, а также рассекречены и использованы в диссертации новые документы по истории общественного мнения жителей г. Москвы и Московской области, хранящиеся в ЦГА Москвы.

Практическая значимость исследования.

Практическое значение диссертации заключается в возможности дальнейшего использования её текста при разработке учебников и учебно-методических пособий по истории России, а также преподавании данного предмета в системе среднего и высшего образования. Положения и выводы, содержащиеся в диссертации, могут быть использованы при разработке тем, посвященных современному российскому общественному мнению, в частности при сопоставлении его с общественным мнением в СССР периода 1964-1982 гг.

Апробация исследования.

Основные положения диссертации озвучивались в виде докладов на ежегодных научно-теоретических конференциях студентов, аспирантов и преподавателей МГОУ в 2012-2015 гг., а также на V Московской областной научно-практической конференции «История и культура Подмосковья: проблемы изучения и преподавания» (г. Коломна) МГОСГИ в 2011г. и на X региональной научной студенческой конференции «Студенческая молодёжь и общественные науки» (г. Коломна) МГОСГИ в 2015 г. На

основании докладов были подготовлены 6 научных статей, 4 из которых опубликованы в ведущих научных журналах из перечня рецензируемых научных изданий. Общий объём опубликованных работ составляет 3,54 п.л. Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на заседании кафедры новейшей истории России Московского государственного областного университета.

Структура работы.

Диссертация состоит из введения, трёх глав, заключения, списка источников и литературы.

Ввод войск стран Варшавского договора в Чехословакию в 1968 г. в оценках советских граждан

С приходом к власти 14 октября 1964 г. Л.И. Брежнева прежний политический курс в отношении КНР был сохранен71. По мнению некоторых советских историков, новое руководство продолжило усилия по урегулированию конфликта72. Например, в начале февраля 1965 г. советская делегация во главе с председателем Совета Министров СССР А.Н. Косыгиным совершила поездку в ДРВ и КНДР. Воспользовавшись остановкой в Пекине, была предпринята попытка установить контакт с китайскими руководителями73. А.Е. Бовин, сопровождавший советского премьера в той поездке, хотя “по глупости” лично не присутствовал на встрече, так вспоминал о ней: “Судя по рассказам, Мао Цзэдун переиграл Косыгина. Он свободнее ориентировался в сложностях мировой политики, его логика была изощренней и весомей. Помню, как в самолете мучились помощники Косыгина, пытаясь “выровнять” стенограмму беседы, уравновесить в ней советский и китайский вклады.

Первоначально территориальные претензии китайского руководства выражались в газетных статьях и направлении китайских крестьян через советско-китайскую границу на советскую территорию, где они демонстративно занимались сельскохозяйственными работами, пытаясь доказать свои права на спорные приграничные участки. “С конца марта 1965 г. участились попытки явочным порядком захватить отдельные участки советской территории”75.

Следующий этап эскалации советско-китайского конфликта был связан с началом культурной революции в КНР. К этому периоду относится разрыв советско-китайских межпартийных отношений, который наглядно проявился отказом КПК принять участие в XXIII съезде КПСС76. 29 марта 1966 г., выступая на съезде с отчетным докладом, Л.И. Брежнев сказал: “Говоря об укреплении мировой социалистической системы, приходится вместе с тем отметить, что наши отношения с партиями двух социалистических стран – с Коммунистической партией Китая и Албанской партией труда, к сожалению, остаются неудовлетворительными. Наша партия и советский народ искренне хотят дружбы с народным Китаем и его Коммунистической партией”77.

Вслед за межпартийным разрывом началось дальнейшее обострение ситуации на советско-китайской границе. “В 1966 – 1969 гг. происходила дальнейшая эскалация враждебных действий КНР против СССР”78.

В 1967 г. число нарушений со стороны КНР китайско-советской границы увеличилось по сравнению с предыдущем годом более чем в 2 раза и составило свыше 2 тыс.79. Дело доходило до того, что, обсуждая перспективы китайско-советских отношений, министр иностранных дел КНР Чэнь И в феврале 1967 г., заявил: “Возможен разрыв отношений, возможна война”80. 26 января 1967 г. советское посольство в Пекине подверглось осаде со стороны молодежи. Газета “Правда” писала: “Толпа участников этих безобразных сборищ блокировала въезд на территорию советского посольства. Через громкоговорители, установленные на автомашинах, раздается антисоветская брань”81. 29 января МИД СССР вручил посольству КНР ноту по поводу этих событий. 5 февраля советское правительство выступило с заявлением, в котором предупреждало, что вся полнота ответственности за последствия “актов беззакония” ложится на правительство КНР82. 7 февраля на многих предприятиях и в учреждениях СССР состоялись митинги. “Одобрили заявление советского правительства” участники митинга коллектива московского чугунолитейного завода “Станколит”83, ленинградского Металлического завода имени XXII съезда КПСС84, тепловозовагоноремонтного завода имени Октябрьской революции в Ташкенте85, Дальзавода во Владивостоке86. Выступая на последнем, мастер Ф.Г. Даниленко сказал: “Правильно, что Советское правительство настаивает на том, чтобы власти КНР приняли меры к прекращению разгула бесчинствующих хулиганов”87.

Подавление в августе 1968 г. “Пражской весны” способствовало углублению советско-китайского раскола. Среди историков мнения по поводу реакции руководства КНР на события в

ЧССР в 1968 г. разнятся88. “23 августа 1968 г. премьер Госсовета КНР Чжоу Эньлай в речи на приеме в посольстве Румынии резко осудил действия СССР в ЧССР, утверждая, что это означает “варварскую агрессию” и “ничем не прикрытую измену марксизму-ленинизму”89. Перспективы предполагаемой реализации “доктрины Брежнева” в отношении КНР предстали перед Мао Цзэдуном во всей их устрашающей реальности90. В сентябре 1968 г. в телеграмме албанским руководителям он объявил о том, что начинает “новый исторический период борьбы” против СССР и КПСС91.

Позиция китайского руководства по поводу ввода войск стран Варшавского договора в ЧССР вызвала особое возмущение у советского руководства и части рядовых граждан, поддержавших эту меру.

Важной составляющей межгосударственных разногласий стал территориальный конфликт. Так, еще 17 января 1965 г. министр иностранных дел КНР Чэнь И в беседе с членом японского парламента завел речь о том, что “Советский Союз захватил у Китая около 1,5 млн. км его территории”92. Аналогичные заявления прозвучали годом ранее от самого Мао Цзэдуна в беседе с японскими социалистами93.

Произошедшие в марте 1969 г. пограничные конфликты стали кульминацией советско-китайского раскола. Одним из спорных участков границы двух стран был остров Даманский на реке Уссури. 2 марта 1969 г. на нем произошел первый из двух вооруженных конфликтов, приведший к гибели как советских, так и китайских военнослужащих94. Китайское нападение было отбито советскими пограничниками, вызвав бурю возмущения в советском обществе. Мало того, китайские власти, организовали антисоветские митинги у стен посольства СССР в Пекине.

2 марта 1969 г. состоялась пресс-конференция МИД СССР. Сделанное на ней и в газете “Правда” изложение об инциденте, по мнению москвичей “явилось своевременным и способствовало более правильному пониманию действительных целей политики Мао Цзэдуна”95.

О пограничном конфликте советская общественность узнала из специального сообщения ТАСС и последовавшей за тем ноты советского правительства, адресованной правительству КНР от 4 марта 1969 г. В ней заявлялся “решительный протест по поводу опасных провокационных действий китайских властей на советско-китайской границе”96. Как отмечал секретарь МГК КПСС, жители г. Москвы с негодованием и возмущением восприняли это известие. Так, 4 марта 1969 г. выступая на Московском автомобильном заводе им. Лихачева, заточник, ударник коммунистического труда, член КПСС С.К. Стецюк сказал: “Я целиком и полностью поддерживаю заявление Советского правительства, сделанное в связи с провокацией китайских властей”97. Схожими были оценки рабочих завода “Станколит”, Моспищекомбината, сотрудников Института народов Азии АН СССР, преподавателей и студентов МВТУ им. Баумана, Московского инженерно-физического института98.

Москвичи, выступая на собраниях, выражали уверенность в том, что провокационные действия китайских властей на советско-китайской границе будут встречать решительный отпор. Например, бригадир бригады коммунистического труда чугунно-литейного завода им. Войкова Понтяков, заявил: “Надо строго наказывать всех, кто будет нарушать наши границы”99. Подобные взгляды разделяли рабочие и служащие других заводов и учреждений100.

Меры, предлагаемые трудящимися г. Москвы, сводились к обычным призывам о повышении бдительности и укреплении обороноспособности страны, в тоже время выражалась поддержка действиям пограничников. Например, выступая на собрании металлургического завода “Серп и молот”, старший вальцовщик И.А. Савельев заявил: “Правильно поступили наши пограничники, что дали должный отпор этой гнусной провокации”

Ожидания и опасения советских граждан по поводу разрядки в советско-американских отношениях

В Польше, родине Варшавского договора, в 1968 г. у власти, в отличие от Чехословакии, оставалось консервативно настроенное руководство во главе с первым секретарем ЦК Польской объединённой рабочей партии В. Гомулкой. Известна позиция, которую занимал В. Гомулка в отношении “Пражской весны”. В течение весны – лета 1968 г., начиная со встречи в Дрездене 23 марта, В. Гомулка вместе с лидерами Болгарии Т. Живковым и Венгрии Я. Кадаром, занимал более радикальную позицию, чем Л.И. Брежнев, настаивая на необходимости применения решительных мер, вплоть до использования военной силы для подавления демократических процессов в ЧССР. Стремление предотвратить повторение чехословацких событий и затормозить развитие свободомыслия в среде интеллигенции вылилось в цензурирование польской классики, в том числе запрете спектакля по пьесе А. Мицкевича “Дзяды”. В связи с этим в марте 1968 г. в Польше возникли студенческие волнения. Кроме того, в ПНР проходила, направляемая правительством, антисемитская кампания. Советский Союз прямо не вмешивался в происходящие события.

Среди документов, хранящихся в РГАНИ и ЦГА Москвы, не удалось обнаружить практически никаких сведений о реакции советских граждан на действия СССР в период польского кризиса 1968 г. Возможно, это связано с тем, что основное внимание руководства КПСС, местных партийных органов и рядовых граждан было приковано к происходящим в ЧССР событиям. Польский политический кризис в этой обстановке ушел на второй план и не вызывал особого интереса. Нам удалось обнаружить только одну “Информацию” о разъяснительной работе, проводимой в Черниговской области в связи с событиями в ПНР и ЧССР. В ней секретарь обкома КПУ В. Демидов, используя принятую терминологию, докладывал начальству о том, что “члены партийных комитетов одобрили линию ЦК КПСС, направленную на укрепление единства коммунистических партий социалистических стран, на сплочение всего международного коммунистического и рабочего движения”. Какие-либо личные отклики в данной информации отсутствуют.

Следует также заметить, что своего рода “занозой” в отношениях между гражданами ПНР и СССР, между членами ПОРП и КПСС всё послевоенное время оставалось так называемое “Катынское дело”. Если в Польше были больше склонны верить немцам, весной 1943 г. раскопавшим под Смоленском 14,5 тыс. трупов бывших польских офицеров и обвинивших в их гибели НКВД, то в Советском Союзе до 1990 г. не было другого истолкования этого дела, кроме официального, согласно которому лагерь с этими военнопленными не успели эвакуировать, а уж немцы их в провокационных целях расстреляли, а вину за это возложили на И.В. Сталина, чтобы внести раскол в ряды антигитлеровской коалиции. Не все советские граждане согласны были верить этому и пытались каким-то образом искать правду.

10 июня 1968 г. в редакции журнала ЦК ВЛКСМ “Молодой коммунист” делился своими воспоминаниями генерал-лейтенант Михаил Фёдорович Лукин. И когда он рассказывал, как 10 июля его 16-я армия вступила в первый бой с рвущимися к Смоленску немцами, имея командный пункт в Катыне, его спросили, не напоминало ли ему тогда там что-нибудь о существовавшем некогда в этом месте лагере, он ясно и чётко ответил: “Я смысл вашего вопроса понял. И отвечаю: там никогда никакого лагеря не было. Мой штаб находился в доме отдыха местного НКВД”. Другие участники беседы, в отличие от М.Ф. Лукина, смысла заданного ему вопроса не поняли и когда потом спросили об этом у задавшего его Ю.В. Аксютина, то можно понять их удивление: раз летом 1941 г. в Катыне не было лагеря с пленными польскими офицерами, значит, с ними было покончено ещё до этого! 426.

Однако в 1968 г. подобные открытия были доступны разве лишь единицам. Между тем, спустя всего два года в ПНР начался новый кризис, вызванный на этот раз экономическими причинами. Поводом для волнений послужило объявленное 12 декабря 1970 г. повышение в среднем на 30% закупочных цен на продовольствие, промтовары и строительные материалы. Уже 14 декабря о своей забастовке объявили судоверфи Гданьска и Гдыни, затем начались волнения на предприятиях Эльблонга, Слупска, Щецина. В ряде случае они переросли в массовые беспорядки.

А.Е. Бовин вспоминал о декабрьских событиях 1970 г. следующее: “Начало кризиса я мог наблюдать из Завидово. По-моему, поляки просили задействовать наши войска. Во всяком случае, я слышал слова Брежнева: в Чехословакии бузила интеллигенция, а здесь протестует Черниговской области в связи с событиями в Польской Народной Республике и Чехословацкой Социалистической Личный архив Ю.В. Аксютина и беседа с ним 11.08.2014. рабочий класс. Эти принципиально меняет дело”427. Это высказывание генерального секретаря показывает, что отношение к чехословацким и польским кризисам у руководства КПСС было различным, и объясняет отказ от применения со стороны СССР военной силы.

Удивительно, но в советской прессе, в частности, в “Правде”, первые материалы о событиях в ПНР появилось лишь 17 декабря, и то виде короткого сообщения Польского агентства печати. В нем говорилось о “серьезных уличных эксцессах в Гданьске 14 и 15 декабря”428. Однако события представлялись результатом деятельности “авантюристических и хулиганских элементов, не имеющих ничего общего с рабочим классом”429 и воспользовавшихся “положением, создавшимся среди коллектива судостроителей Гданьской верфи”430. Сообщалось также о том, что в результате столкновений среди блюстителей общественного порядка оказались убитые и тяжелораненые, а всего погибло шесть человек, несколько десятков ранено431. Информация заканчивалась уверениями о восстановлении порядка в городе.

Тем не менее, столкновения бастующих с милицией и военными продолжились. Первый секретарь ЦК ПОРП В. Гомулка отдал приказ о силовом подавлении забастовок. В результате, “согласно официальным данным на улицах Гданьска, Гдыни, Щецина и Эльблонга погибло 44 человека, более 1160 было раненных”432.

П.Е. Шелест в дневниках-воспоминаниях от 16 – 19 декабря 1970 г. признается, что информация о положении в ПНР его очень тревожила. По его мнению, “обстановка была довольно сложная, и решительные действия Гомулки надо было поддержать”433. Однако, как он заметил, Л.И. Брежнев придерживался иных взглядов: “Внутренне чувствовалось, что Брежнев был не столько против мер, проводимых Гомулкой, сколько лично против Гомулки”434. В дневнике отчетливо выражено личное неприязненное отношение автора к Л.И. Брежневу: “Мстительный и трусливый, Брежнев, решил воспользоваться сложной политической ситуацией и убрать Гомулку с политической арены”435. По мнению П.Е. Шелеста, это был “нечестный, нехороший” прием, но в “политике”, оказывается, все допустимо”

Совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе 1973 – 1975 гг. в восприятии советского общества

Часть граждан связывали с началом совещания надежды на окончание “холодной войны” и установление прочного мира в Европе. Так, “верили, что “климат” в Европе, да и во всем мире потеплеет и навсегда уйдут с горизонта мрачные тучи войны”, считали, что “в проекте генеральной декларации и в речи А.А. Громыко красной нитью пронизана готовность нашей страны сделать все возможное для того, чтобы навсегда исключить войну, сделать Европу зоной прочного мира” инженер-конструктор завода им. Королева Л.С. Анфимов, заместитель председателя колхоза им. XXI партсъезда Кинешемского района И.Ф. Князев775, инженер треста “Тулдорстрой” Л.И. Елагин776. Высказали “удовлетворенность тем, что СССР стремится к успешному завершению Совещания уже в” 1973 г. бригадир совхоза “Белгородье” Веневского района В.Н. Попков, работница Одоевского консервного завода П.А. Жевлакова777. А некоторые граждане в ходе собраний интересовались, в том числе, таким вопросом: “Почему Албания отказалась участвовать в общеевропейском совещании?”778.

Вопреки ожиданиям советского руководства и рядовых граждан, работа второго этапа совещания по подготовке совместного Заключительного акта растянулась вместо пары месяцев на целых два года. Дело в том, что советскую сторону изначально интересовали лишь первые две “корзины” (безопасность и торговля), особое значение при этом придавалось признанию законченности послевоенных европейских границ”779. Гуманитарные же вопросы, на которых особенно настаивал Запад, считались Москвой “своим внутренним делом”, поэтому она “стремилась всячески ослабить третью “корзину”. По воспоминаниям А.Ф. Добрынина, все члены Политбюро ЦК КПСС “поддерживали первую “корзину”, а также вторую, хотя оставалось еще немало несогласованных вопросов. Упорный спор шел вокруг третьей “корзины”. Поскольку речь шла о “принципиальном решении”, многие участники обсуждения

“считали неприемлемым принятие на себя международных обязательств по вопросам, которые до сих пор Москвой рассматривались как чисто внутренние”780.

Один из советских диссидентов, бывший генерал-майор, кандидат военных наук П.Г. Григоренко вспоминал, что, хотя “советская печать в то время много писала о Хельсинкском совещании, он лично считал, что подготовка не завершится никогда и совещание не состоится”781. Он придерживался мнения, что созыв подобного совещания – “это “фокус”, трюк советской дипломатии с целью уклониться от мирной конференции”782, которая должна провозгласить “прекращение состояния войны и вывод всех войск с чужих территорий”783. Это, по его мнению, противоречило бы интересам СССР, который “хочет не выводить свои войска, а бессрочно оккупировать захваченные районы и держать оккупационные войска в готовности к дальнейшей агрессии”784. В вопросе об “установлении послевоенных границ между участвовавшими в войне государствами” позиции Советского Союза и западных стран, по мнению П.Г. Григоренко, также расходились: “СССР важны только те границы, что определяют рубеж, с которого он намеревается вести дальнейшую агрессию. Эти границы, пока советские войска не двинутся вперед, он изменять не хочет, а другие его не интересуют”785. Исходя из подобных соображений, П.Г. Григоренко приходил к выводу, что мирная конференция Советскому Союзу не нужна. “Агрессивным намерениям” СССР “больше всего соответствовала обстановка неразрешенности противоречивых ситуаций”786.

В результате многочисленных обсуждений в советском руководстве восторжествовала “компромиссная” точка зрения А.А. Громыко. Она аргументировалась тем, что “признание послевоенных границ и сложившейся политической карты Европы, было бы большой политической и пропагандистской победой СССР”, перевешивая значение гуманитарных вопросов787.

А.Е. Бовин, бывший в то время политическим обозревателем газеты “Известия”, называл проблемы демократии и прав человека “Ахиллесовой пятой” Л.И. Брежнева и подчеркивал, что “хотя удалось уговорить Брежнева принять “третью корзину” Хельсинкского акта, для него это были фикции, навязанные непонятным временем”788.

Признание “нерушимости границ”, по свидетельству А.Е. Бовина, воспринималось, как “сертификат на уравнивание в правах ФРГ и ГДР”. Однако за эту условную, по его мнению, “нерушимость” “Восток вполне безусловно признавал “ненарушимость” прав человека и его основных свобод”. Как писал А.Е. Бовин, советские иерархи, понимавшие данную ситуацию, руководствовались при подписании Заключительного акта следующими соображениями: “во-первых, не было убедительных контраргументов. Во-вторых, надеялись на привычное: “собаки лают, а караван идет”. В-третьих, никто вообще серьезно к правам и свободам не относился”

По воспоминаниям члена советской делегации на совещании по безопасности и сотрудничеству в Европе, дипломата Ю.Б. Кашлева, “Те люди в Москве, которые конструировали СБСЕ и процесс разрядки в целом, стремились использовать достигнутые международные договоренности, подписываемые общеевропейские документы для демократизации внутренней жизни советского общества, для принятия нашей страной через международные обязательства цивилизованных норм в области прав человека, свободы слова и передвижения и т.д.”790. “Давалось это, – оговаривался он, – с большим трудом, особенно в том, что касалось прав человека”791.

30 июля 1975 г. в Хельсинки, “во дворце “Финляндия” в торжественной обстановке начал свою работу завершающий этап Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе792. Отвечая на вопросы корреспондентов по поводу начала его работы, Л.И. Брежнев сказал: “Я хочу, чтобы в Европе был мир, чтобы государства жили в мире, не вмешивались во внутренние дела друг друга, чтобы строго уважались суверенные права каждого государства”793. 31 июля, выступая уже с трибуны совещания, он заявил, что СССР “рассматривает результаты совещания не просто как подведение необходимого политического итога второй мировой войны, а как осмысливание будущего”794. Его речь транслировалась всеми радиостанциями и телевизионными центрами СССР, передавалось по системе “Интервидение”795. 1 августа “высшие руководители государств – участников Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе скрепили своими подписями Заключительный акт”796.

Полный текст этого документа был опубликован на следующий день на страницах газеты “Правда”. Он содержал договоренности по трем группам вопросов, получившие также название “корзины”: первая, о “вопросах, относящихся к безопасности в Европе”, вторая, о “сотрудничестве в области экономики, науки и техники и окружающей среды” и третья, о “сотрудничестве в гуманитарных и других областях”.

Заключительный акт по правду считался многими советскими гражданами венцом внешней политики Л.И. Брежнева, символом его успеха.

При изучении архивных документов о реагировании советских граждан на итоги совещания в Хельсинки, обращает на себя внимание, что большое количество людей, чьи отклики приводятся как примеры, отмечены властью за те или иные заслуги. Эта особенность относится не только к данному виду высказываний по поводу общеевропейского совещания, но и к другим внешнеполитическим событиям.

Достижения советско-индийского сотрудничества в восприятии рядовых граждан СССР

А.С. Черняев записал в своем дневнике 30 декабря 1979 г.: “Наши войска вошли в Афганистан. Привезли с собой Б. Кармаля, скинули Амина (“кровавую собаку”). Бабрак занял все надлежащие посты, произнес все необходимые речи, в том числе о том, что он пригласил Советскую Армию, выпустил политических заключенных и обещал всем всё”. По его мнению, это событие нанесло вред не только процессу разрядки, но и отношениям с развивающимися странами: “Все те в “третьем мире”, которые собирались или уже сориентировались на социализм, думают только о том, чтобы не связывать себя с нами a la Афганистан, ибо ясно продемонстрировано, чем это может кончиться”. А.С. Черняев, как следует из его дневника, терялся в догадках, для чего именно был осуществлен ввод войск, и кому это было нужно: “Неужели мы только ради революционной филантропии и человеколюбия учинили акцию, которая встанет в ряд с Финляндией 1939 г., с Чехословакией 1968 г. в мировом общественном сознании”. Аргумент, приводившийся в письме ЦК КПСС к членам партии, что надо было обезопасить границу казался ему просто смешным. “Советскому народу это ни с какой стороны не нужно”, – был убежден автор дневника1029.

В.М. Фалин также недоумевал, почему было принято такое решение, которое, как он считал, только подыгрывает США в разжигании “холодной войны”: “В голове плохо умещалось, что кто-то, знакомясь с информацией, которая в обрывках перепадала отделу, мог этого не понимать. Или ты сам недотепа? И не знаешь чего-то исключительного, что придает совершенно иной ракурс происходящему не в Афганистане, а вокруг него”. Масштабы вовлечения в конфликт других стран, по его мнению, наталкивали на любые предположения1030.

Не все представители политической элиты скептически восприняли ввод войск в Афганистан. Например, А.Ф. Добрынин в целом разделял официальное советское объяснение причин использования военной силы: “Это была локальная – хотя и чрезмерная – реакция на ситуацию, которая могла угрожать безопасности южных границ СССР ввиду нестабильности в Афганистане и в соседнем Иране”. Определенным движущим фактором, по его мнению, была и “пресловутая концепция об “интернациональном долге”1031. Как следует из воспоминаний А.Е. Бовина, его первоначальной реакцией было одобрение ввода войск, который он рассматривал как помощь молодому, революционному государству: “Поначалу я принял официальную версию: защитим Кабул от внешней контрреволюции, от проникновения американского империализма. Вспоминал Испанию, Китай, где Советский Союз активно выступал на стороне революции”

Как и в случае других важных внешнеполитических событий, коммунисты г. Москвы были ознакомлены с “Информацией ЦК КПСС о событиях в Афганистане”. Второй секретарь МГК КПСС В.Н. Макеев докладывал начальству о том, что, поддерживая действия ЦК КПСС и советского правительства в целях защиты завоеваний Апрельской революции, жители столицы ссылались на советско-афганский Договор о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве от 5 декабря 1978 г.1033. Аналогичные мероприятия были проведены также среди партийного актива, коммунистов и рядовых жителей Московской области.

Найденные среди архивных документов высказывания по поводу ввода советских войск в Афганистан, учитывая их общий положительный характер, можно, однако, расположить в зависимости от акцентов, расставленных их авторами при оценке данного события.

Часть граждан с одобрением восприняли решение советского правительства об оказании помощи Афганистану, включая военную, рассматривая ее как осуществление интернационального долга в отношении дружественной соседней страны. Например, доцент 2-го медицинского института В.М. Мироненко подчеркнул в своем выступлении: “О желании советского народа развивать мирное сотрудничество с Афганистаном, готовности выполнить свой интернациональный долг свидетельствует приветствие Леонида Ильича по случаю избрания Кармаля Бабрака генеральным секретарем ЦК НДПА”1034. “Целиком и полностью одобряли и поддерживали решение советского правительства об оказании помощи, в том числе и военной, Афганистану в его борьбе за укрепление завоеваний апрельской революции”, видели в этом не только “общий интернациональный долг народов, борющихся против империализма, но и долг дружественных соседних стран по отношению друг к другу”, считали, что “вмешательство внешних и внутренних врагов афганской революции создает угрозу сохранения безопасности южных границ страны” первый секретарь Домодедовского горкома КПСС В.Г. Раткин, первый секретарь Электростальского горкома КПСС А.И. Рассадин, первый секретарь Истринского горкома КПСС В.С. Захаров, председатель исполкома Чеховского городского Совета народных депутатов Н.Н. Климов1035.