Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Основные этапы жизни и научной деятельности академика Р. М. Масова 19
1.1. Жизненный путь, научная и организационная деятельность Р. М. Масова 19
1.2. Становление Р. М. Масова как ученого- историографа 41
1.3. Роль академика Р. М. Масова в развитии исторической науки и организации музейных учреждений Таджикистана 72
Глава II. Исследование новейшей истории таджикского народа в трудах академика Р. М. Масова 100
2.1. Исторические взгляды Р. М. Масова на национально территориальное размежевание Средней Азии 100
2.2. Исследования Р. М. Масова о роли России в исторических судьбах таджикского народа 128
Заключение 151
Список использованных источников и литературы 165
- Жизненный путь, научная и организационная деятельность Р. М. Масова
- Становление Р. М. Масова как ученого- историографа
- Роль академика Р. М. Масова в развитии исторической науки и организации музейных учреждений Таджикистана
- Исследования Р. М. Масова о роли России в исторических судьбах таджикского народа
Жизненный путь, научная и организационная деятельность Р. М. Масова
Рахим Масович Масов родился 16 ноября 1939 года в семье колхозника в селе Мдехарв Ванчского района Горно-Бадахшанской Автономной области Таджикской ССР. Отец – Тегаков Мас (1912 – 1953 гг.) – уроженец кишлака Мдехарв Верхнего Ванджа, Памирская волость, Ферганская область (Российская империя), в период Советской власти был колхозником колхоза им Куйбышева. Мать – Давлатова Салима (1915— 1993гг.) – уроженка кишлака Мдехарв Верхнего Ванджа, работала колхозницей колхоза им В. В. Куйбышева.1
Р. М. Масов воспитывался сначала в Ванчском (1946г., несколько месяцев), затем в Хорогском (1946-1949гг.) детских домах. С детских лет он выделялся среди своих сверстников интересом к учебе и жаждой знаний. В раннем возрасте проявлял самостоятельность, уважение к старшим, воспитателям и педагогам. Как вспоминал ученый: «Хотя я сам был еще ребенком, но уже понимал, что можно так распределять хлеб, чтобы он достался и нашим воспитателям, у которых были свои семьи. И я выкраивал для них по буханке хлеба. Я до сих пор помню своих воспитателей – это нан Гамон, нан Озода и нан Хайри. Нан в переводе с шугнанского означает «Мама». Когда я уезжал на учебу в Сталинабад, педагоги не хотели меня отпускать, а некоторые даже плакали. Но я стремился в столицу, понимая, что меня там ждет что-то новое, интересное».2
В 1949 году Р. М. Масова, как способного к учебе ребенка, перевели в Сталинабадский республиканский дом для одаренных детей, где он стал обучаться игре на рубабе.1 Нужно сказать, что вместе с ним учились ребята и девочки из разных районов республики, которые впоследствии стали известными людьми, такими как композиторы Миратулло Атоев и Фаттох Одина, художник Вафо Назаров, поэтесса Хадиса Курбанова, актеры Хашим Гадоев и Турахон Ахмадхонов, музыкант Саидислом Шамсов и другие. По воспоминаниям Р. М. Масова, ему преподавали Даниил Айрапетянц и Лора Саркисова, которые пророчили ванчскому мальчику будущее музыканта. Однако Р. М. Масов, который одновременно учился и в общеобразовательной средней школе № 15, свое предпочтение отдавал такому предмету как история. По рекомендации учителя истории И.Юсуфи, который заметил в ученике задатки будущего исследователя, Р.М. Масов в 1956 году поступает на исторический факультет Таджикского государственного университета им. В. И. Ленина.
В период учебы в ТГУ им. В. И. Ленина Р. М. Масов проявил себя не только как молодой человек, самостоятельно изучающий архивные источники, но и как активный студент, участвовавший во многих трудовых акциях, организуемых для молодежи не только в республике, но и за ее пределами.
В числе преподавателей на историческом факультете в те годы были такие известные ученые, как Д. Е. Хайтун, Ю. А. Шибаева, З.Ш. Раджабов, А. П. Окладников, А. Г.Слонимский, В. С. Библер, а также выдающийся советский антрополог М. М. Герасимов. Вспоминая студенческие годы, Р.М. Масов отмечал: «Нашему поколению и лично мне повезло с преподавателями. Хотя я и не учился в Москве, но можно сказать, получил московское образование, ведь в Таджикистан приехали талантливые историки. Они-то и научили нас многому».2
После окончания университета в 1961 году по рекомендации известного историка, академика З. Ш. Раджабова Р. М. Масов был направлен в Институт истории им. А. Дониша республиканской Академии наук, где начал трудовую деятельность в должности старшего лаборанта. С тех пор, на протяжении почти 60 лет Институт оставался для Р. М. Масова родным домом, в котором он последовательно прошел все ступени: от лаборанта до директора этого крупного научного учреждения.
Учеба в аспирантуре при Институте истории открыла Р. М. Масову такое направление науки, как историография. Его научным руководителем стал А. Г. Слонимский, который будучи требовательным к себе, заставлял и Р. М. Масова упорно трудиться. Кандидатская диссертация на тему «Историография социалистической реконструкции сельского хозяйства и дальнейшего развития колхозного строительства в Таджикистане» была защищена Р. М. Масовым досрочно, до окончания аспирантуры.1 «Успешно защищенная молодым ученым тема, – отмечает Х. Пирумшоев, – была в то время первой по историографической проблематике в республике. Осознавая это, Р. Масов в дальнейшем стал упорно заниматься в новом научном направлении – историографии новейшей истории Таджикистана…2 И в этом качестве Р. М. Масову было суждено стать не только лидером в таджикской историографии, но и примером объективного подхода к изложению исторических фактов, их беспристрастной, непредвзятой интерпретации. Этим он, как бы преодолевая робкий, несмелый взгляд на изучение судьбоносных событий в истории, по-настоящему положил начало новому подходу к их исследованию. Если выразиться еще точнее, Р.М.Масов положил начало принципу подлинного реального историзма в таджикской историографии».1
После защиты диссертации Р. М. Масов был переведен на должность старшего научного сотрудника. А в 1974 году он возглавил сектор советского общества Института истории имени А. Дониша. Работая с такими известными учеными, как В. Казачковский, К. Марсаков, Б.Антоненко, В. Пак, А. Вишневский, Л. Сечкина, Т. Каширина и другие, он стремился к более глубокому изучению истории Таджикистана советской эпохи. Именно в эти годы под руководством Р. М. Масова сектором были подготовлены двухтомная «История культурного строительства в Таджикистане» (1979, 1981гг.),2 учебник для вузов «История Таджикской ССР» (1983г.),3 «Очерки по истории Советского Бадахшана» (1981, 1985 гг.)4 и ряд фундаментальных исследований, которые не потеряли свою актуальность и по сей день, служа основой многих научных и учебных работ.
В 1983 году Р. М. Масов успешно защищает в Московском историко-архивном институте докторскую диссертацию на тему «Историография социалистического строительства в Таджикистане».5 В 1988 г. коллектив Института истории, археологии и этнографии АН Таджикистана избирает Р. М. Масова на должность директора. Несмотря на солидную конкуренцию (документы подали еще три профессора: Н. Негматов, А.Мухтаров, М. Бабаханов), Р. М. Масов был избран абсолютным большинством голосов. «Когда его избрали директором, – отмечает Х.Пирумшоев, – действительно избрали, тогда избирал коллектив, это было тяжелое время, первые годы независимости. Р. М. Масов чувствовал требования времени. С конца 1980-х и начала 1990-х годов ученый обратил внимание на проблему национально-территориального размежевания Средней Азии 1924 года, и он старался объяснить ситуацию, написав отличные работы».1 Академик З. Ш. Раджабов в своем поздравительном письме из Москвы на имя Масова отмечал следующее: «Я надеюсь, что будет написана история таджикского народа на основе только правды» (слово «правда» выделено красным цветом – Х. Н.).2 Находясь на посту директора в течение нескольких десятилетий и возглавляя отечественную академическую историческую науку, Р. М. Масов внес огромный вклад в ее поступательное развитие не только как руководитель и организатор науки, но и как исследователь.
В 1990 году Высшей Аттестационной Комиссией СССР Р. М. Масов был утвержден в ученом звании профессора по кафедре методики преподавания истории и историографии Таджикистана. В 1991 году он был избран членом-корреспондентом республиканской Академии наук, а спустя три года, в 1994 году – академиком (действительным членом) Академии наук Республики Таджикистан.
Вклад академика Р. М. Масова в развитие отечественной исторической науки был отмечен многими государственными наградами Таджикистана, а также России, в том числе Почетной грамотой Верховного Совета Таджикской ССР (1987г.), Орденом Спитамен (1999г.), Орденом «Дружбы» за большой вклад в развитие сотрудничества между Россией и Таджикистаном (2000г.),3 Орденом «Дружбы» (Таджикистан, 2001г.), медалью «10 лет XVI сессии Верховного Совета Республики Таджикистан двенадцатого созыва» (2002г.), медалью «20 лет независимости Республики Таджикистан» (2011г.).
Становление Р. М. Масова как ученого- историографа
Становление ученого – процесс сложный, противоречивый. Истинных ученых не готовят серийно, поскольку есть нечто специфичное, что обязательно должно присутствовать в процессе формирования подлинного исследователя. Его феномен – результат сплава интеллекта и многих других качеств, которые воплощают в себе новаторы, первооткрыватели.
Занимаясь в молодости музыкой, особенно народной, Р. М. Масов так и не стал профессиональным музыкантом. Но вполне возможно, что именно народное творчество пробудило в его душе глубинный интерес к познанию истории самого народа. С первых научных шагов Р. М. Масова сферой его познания стали не только история, но и историография различных периодов истории, в то время Советского Таджикистана. В отличие от многих ученых, которые исследовали историографию вопроса лишь в определенной области, либо давали общую историографическую характеристику по истории Таджикистана, в числе которых были А.А.Семенов, З. Ш. Раджабов, Б. А. Антоненко, Х. Н. Дриккер, В.А.Казачковский, М. Б. Бабаханов, Р. М. Масов сделал историографию как основную сферу всех своих исследований.
Первая научная публикация Р. М. Масова, посвященная историографии разрешения аграрного вопроса в Таджикистане накануне массового колхозного движения, явилась как бы путеводной к последующим работам1. В ней, в частности, было отмечено, что именно советский строй открыл исторической науке республики новый, более широкий простор для ее всестороннего и глубокого развития.
Уже тогда, в начале своей научной деятельности, Р. М. Масов понял, что историками республики не был создан историографический труд, дающий в целом глубокий анализ и объективную научную оценку работам по истории Советского Таджикистана. Он первым попытался раскрыть историографию социалистической реконструкции сельского хозяйства республики – одной из наиболее важной в то время проблемы. Проанализировав историческую литературу за 50 лет Советской власти, он сумел определить реальное состояние исторической науки в этом плане. Ему удалось в полной мере оценить степень изученности узловых вопросов, отметить наиболее характерные недочеты в их разработке, выявить спорные положения и обратить внимание исследователей на освещение вопросов, требующих дальнейшего изучения. Главное внимание ученым было уделено на решение аграрного вопроса в Таджикистане периодов 1917-1929 гг., коллективизации сельского хозяйства 1929-1937 гг. и колхозному строительству в послевоенные годы.
Как отмечает С. Р. Мухидинов, – молодой историк определил для себя верное направление в научном исследовании, опираясь на использование архивных материалов с целью оценки достоверности некоторых противоречивых фактов, цифровых данных, спорных вопросов и отдельных неточных теоретических выводов, имевших место в отдельных работах. Глубокий анализ и объективная оценка событий Р. М. Масовым с тех пор характеризуют все труды учёного».2 Заметим также, что при анализе источников ученый неизменно строго следовал одному из главных требований исследования -«подвергать критическому историографическому анализу труды и статьи различных исследователей в строгой хронологической последовательности выхода их в свет».1
Проблема изучения и предпосылок начала массовой коллективизации в Таджикистане являлась одной из важных задач историков того периода. Обращение Р. М. Масова к этой проблеме мотивировалось тем, что прежде она еще не была глубоко освещена в историографии истории таджикского народа. Одним из условий создания предпосылок и подготовки массовой коллективизации в республике явилась организация переселения и расселения дехканских хозяйств из густонаселенных районов республики в те места, из которых в годы гражданской войны за границу эмигрировало большое число жителей. Масов подвергает анализу работы по данному вопросу. Рассматривая труды Б. А. Антоненко и М. Мирзоева,2 и соглашаясь с их мнением о том, что советское государство оказывало большую помощь переселенцам в переезде и обеспечении их необходимыми материальными средствами, Р. М. Масов в тоже время считал, что история создания важнейших предпосылок массового колхозного движения в республике, сельскохозяйственной кооперации ещё не нашла своего достаточного отражения. По мнению Р. М. Масова, историки должны в будущем уделять больше внимания всестороннему и углубленному анализу деятельности первых сельскохозяйственных коопераций и вовлечению в них дехканских масс республики до начала массового колхозного движения.
Р. М. Масов не только подверг тщательному историографическому анализу имевшиеся работы, но и активно участвовал в научной полемике, порою отвергая те или иные точки зрения. Так, по вопросу истории начального этапа массового колхозного движения в республике существовало два различных мнения. Одни ученые считали, что начало массового колхозного движения в Таджикистане относится к 1929 году. Другие утверждали, что оно относится к более позднему периоду – 1930 году. Молодой историограф Р. Масов, отдавая предпочтение второй точке зрения, полагал, что дальнейшая разработка истории колхозного строительства в Таджикистане на основе тщательного изучения архивных материалов и других источников привела бы к более точной периодизации начала массового колхозного движения в республике1.
Р. М. Масов верно определял существо аграрной проблематики в Таджикистане, фокусируя свое внимание на анализе и выявлении ошибочных позиций, различного рода упущений при рассмотрении процесса становления аграрной политики в республике. Отметим, в частности, тот факт, что ряд работ, которые являлись предметом анализа ученого, а именно работы Б. Антоненко, М. Мирзоева, Х. Дриккери др.,2 в содержательном плане фактически дублировали друг друга. Многие работы периода 50-х годов прошлого столетия в силу разных причин не ставили целью отдельное рассмотрение наиболее проблемных аспектов деятельности Советской власти, связанной с реализацией аграрной политики, а если и затрагивали их, то не подвергали тщательному анализу, всестороннему и глубокому осмыслению. Именно это положение, создавшееся в исторической науке, во многом обусловило необходимость формулирования следующего вывода, который сделал Р. М. Масов: необходимо проведение дополнительных исследований на основе всестороннего изучения соответствующей литературы, архивного материала и периодической печати того времени.1
Данная позиция обусловила активизацию исследовательской работы, результатом которой стала публикация в 1967 году нового труда Р.М.Масова «Историография предпосылок и начала массового колхозного движения в Таджикистане».2 В нем основное внимание ученым было сосредоточено на всестороннем осмыслении проблем массовой коллективизации в Таджикистане. Этот аспект отечественной истории привлекал многих ученых своей большой актуальностью. Последнее во многом определялось тем, что обозначенная проблематика не была еще должным образом освещена. В этом контексте вполне объяснимо обращение Р. М. Масова к этой теме.
Как известно, коллективизация в Таджикистане являлась сложным социальным процессом, связанным с организацией массового перемещения и расселения обустройства дехканских хозяйств. Во многом это было связано с последствиями гражданской войны, во время которой значительное число жителей республики эмигрировало за границу. В итоге появилась проблема заполнения возникших «территориальных пустот» новым населением из густонаселенных районов. Эта ситуация привлекла внимание Р. М. Масова, который справедливо полагал, что выяснение основных причин массового колхозного перемещения населения, формирования сельскохозяйственной кооперации еще не получило должной научной разработанности.
Роль академика Р. М. Масова в развитии исторической науки и организации музейных учреждений Таджикистана
Трудовая деятельность Р. М. Масова до предела была насыщена неутомимыми научными поисками и исследованиями, а также большой насыщенной и ответственной организаторской работой. Достаточно отметить, что в должности директора Института истории, археологии и этнографии им. А. Дониша Академии наук Таджикистана Р. М. Масов проработал 27 лет, с 1988 по 2015 годы.
Личность ученого и организатора науки – академика Р. М. Масова – одна из ярких в истории Таджикистана. Он неустанно вел активную научную и общественную деятельность. Встав во главе одного из крупнейших в республике академических учреждений, в расцвете сил, творческих и организаторских способностей, ученому удалось воплотить в жизнь немало идей, озарить своим природным талантом исследователя и незаурядного руководителя всю жизнедеятельность коллектива одного из ведущих Институтов Академии наук республики.
Опыт работы Р. М. Масова, как выдающегося ученого, крупного организатора науки и эффективного администратора представляется весьма позитивным и ценным. Оценка деятельности ученого на посту руководителя академического Института дает возможность для выработки эффективной политики организации научной работы такого масштаба, которым он обладал.
Несмотря на крайне неблагоприятную политическую и социально экономическую ситуацию в Таджикистане в 90-е годы прошлого столетия Р. М. Масов сумел не только сохранить в основном кадровый и материальный потенциал этого крупного научного учреждения республики, но даже поднять его на качественно более высокий уровень. Причем, в этот нелегкий период, когда практически было не до науки, Р.М.Масов сумел создать на принципах уважения и доверия коллектив ученых, людей увлеченных, талантливых и трудолюбивых, плодотворно работающих над важными фундаментальными проблемами истории, археологии, этнографии и культуры таджикского народа. И сам коллектив Института стал для его руководителя надежной опорой во всех начинаниях и свершениях. По количеству и качеству подготавливаемых и издаваемых трудов Институт истории оставил далеко позади многие известные академические центры и учреждения на просторах СНГ. В числе работ, изданных самим Р. М. Масовым и выпущеных под его редакцией, особое место занимали труды, посвященные 110,120 и 130-летию со дня рождения выдающегося государственного и партийного деятеля, Героя Таджикистана Нусратулло Махсума, 90 и 100-летию со дня рождения Героя Таджикистана, государственного и партийного деятеля академика Б. Г. Гафурова, 90-летию со дня рождения государственного и партийного деятеля Таджикистана Джабара Расулова, 1100-летию Государства Саманидов, Года арийской цивилизации, 60, 65, 70-летию Победы в Великой Отечественной войне и др. Поистине выдающимся событием в научной и культурной жизни Таджикистана явился выход в свет шеститомной «Истории таджикского народа».
Р. М. Масов возглавил Институт истории в 1988 году по просьбе его коллектива. Поинициативе руководителя этого научного учреждения оно было переименовано в Институт истории, археологии и этнографии имени А. Дониша.
Сложное перестроечное время, период развала и нестабильности в Таджикистане предъявили руководителю Института небывалые требования. Как отмечал научный сотрудник Института В. А. Ранов, «Рахиму Масову выпало руководить в самое сложное время, когда были разрушены все прежние приоритеты, аннулированы стабильные источники финансирования и сотрудники воочию столкнулись с ранее совершенно неведомой им проблемой полного прекращения материального обеспечения для осуществления научных исследований. Кроме того, из-за нестабильности ситуации республику стали покидать многие квалифицированные специалисты. Словом, Рахиму Масовичу пришлось руководить в поистине экстремальных условиях, ведя практически постоянную борьбу за выживаемость и сохранение коллектива. И что особенно важно, в то трагическое, очень неспокойное, время, как к выходцам из разных регионов Таджикистана, так и русским сотрудникам, в Институте не наблюдалось, благодаря ровному отношению директора ко всем, ни местнических настроений, ни националистических тенденций. Наоборот, в эти трудные для всех дни Институт стал для его работников как бы своеобразным оазисом в той тревожной реальности».1
Именно в эти сложные годы, когда из республики уезжали профессиональные кадры, чтобы сохранить и объединить коллектив, Р.М.Масов с присущими ему врожденными организаторскими способностями выдвинул идею подготовки и издания фундаментальной шеститомной «Истории таджикского народа» с привлечением новейших исследований по истории, археологии и этнографии в республике. Это, по сути дела, был смелый шаг в условиях братоубийственной войны в Таджикистане, когда сотрудникам Института, да не только им, месяцами не выплачивали зарплату. Идея директора Р. М. Масова стала животворной для сотрудников Института, которые с рвением, несмотря на все трудности того времени, взялись за ее реализацию в жизнь.
Со времен выхода в свет трехтомной (в пяти книгах) «Истории таджикского народа» под редакцией академика Бободжана Гафурова (1965 г. Москва) появилась необходимость издания, которое бы не ставило целью проследить роль отдельных династий – караханидов, газневидов, тимуридов, шейбанидов, мангитов и других народов Средней Азии, а по-новому раскрыть содержание событий и процессов тех периодов древней и средневековой истории.
Оценивая подготовку и издание всех шести томов «Истории таджикского народа», можно констатировать, что была проведена поистине колоссальная научно-исследовательская работа с введением в научный оборот новых архивных и других источников. Уже в связи с выходом в свет первого тома этого труда академик Б.А.Литвинский в своем послании из Москвы на имя Р. М. Масова отмечал следующее: «Я с огромной радостью ознакомился с присланным Вами первым томом «Истории таджикского народа». Это прекрасный том, в котором много великолепно написанных глав…У меня невольно возникли воспоминания о первом издании многотомника истории. У истоков ее стояли два великих ученых: незабвенный Бабаджан Гафурович Гафуров и Александр Александрович Семенов. Начиналось это более 40 лет назад…У истоков нового издания стояли Вы, дорогой Рахим Масович. И я должен сказать, что то, что Вы совершили, явилось настоящим подвигом! В тяжелую для таджикского народа годину Вы сумели собрать коллектив таджикистанских и российских ученых, воодушевляя их своей верой и энтузиазмом, смогли преодолеть невероятные организационные и финансовые трудности. При поддержке руководства Академии наук и руководства Республики Таджикистан, которые оценили научное и общественно-политического значение этой «Истории», Вы добились завершения работы и издания этого труда. Я уверен, что он сыграет свою роль в консолидации здоровых сил таджикского народа и в мировом признании его культуры. Честь и хвала Вам, дорогой Рахим Масович!».1
В издании всех шести томов «Истории таджикского народа» проявилась воля, настойчивость и авторитет академика Р. М. Масова. Его письма в правительство страны нашли поддержку со стороны основоположника мира и единства, Лидера нации Президента Республики Таджикистан Эмомали Рахмона. Сформировав вокруг себя команду единомышленников, Р. М. Масов сам упорно трудился, и заставлял двигаться коллектив только вперед.
Р. М. Масов, осознавал, что требовалось привлечение к этой гигантской по значению работе и ведущих историков, особенно из России. «Совершенно ясно, – отмечал В. А. Ранов, – что исторический труд, охватывающий почти миллион лет существования человека на территории современного Таджикистана, требовал привлечения компетентных специалистов разного исторического профиля. Особенно это относилось к первому тому, в котором преподносилась древнейшая и древняя история. Так, в узкой специализации нуждалось проведение описания памятников каменного века, что предъявляло требования не только знаний по собственно древнейшей археологии Средней Азии, но и всего Старого Света, а также по геологии, палеоботанике, географии и многим другим дисциплинам. Вопросы, связанные с самой древней религией – зороастризмом, невозможно было разрешать, не зная древних языков и не обращаясь к обширной литературе.
Исследования Р. М. Масова о роли России в исторических судьбах таджикского народа
Среди многочисленных трудов академика Р. М. Масова, посвященных различным аспектам социально-политической жизни таджикского народа и Таджикистана в новейшее время, видное место занимают исследования по вопросам роли России в судьбе таджиков, а также проблемы взаимоотношений Таджикистана и России. Сам ученый аргументировал это следующим образом: «Тесные взаимоотношения между таджикским и русским народами имеют давнюю, многовековую историю. Основу взаимной близости двух народов составляют общие корни индоевропейского генезиса, антропологическая и расовая близость, принадлежность к единой индоевропейской группе языков».1
Р. М. Масов внес значительный вклад в разработку этого важного направления. К числу трудов ученого, раскрывающих данный аспект исследования, относятся такие как «Россия и Таджикистан» (в соавторстве, 1984г.), «Помощь великого русского народа в построении социалистического общества в Таджикистане» (1984г.), «Историческое значение добровольного присоединения Горного Бадахшана к России» (1998г.), «Россия и Таджикистан» (1998г.), «Роль России в исторических судьбах таджикского народа и его национально – государственном строительстве» (2001г.), «Евразия – наш общий дом в Содружестве независимых государств» (2003г.), «К вопросу о присоединении Средней Азии к России» (2016г.) и др. Во всех работах ученого красной нитью проводится идея о роли и значении России в исторической судьбе таджикского народа.
В отличие от того, как складывались и развивались взаимоотношения между русским и другими народами среднеазиатского региона, русско-таджикские связи, сточки зрения Р. М. Масова, были всегда намного динамичнее и более успешными. Причинами тому были следующие факторы: близость географического расположения, оседлый образ жизни таджиков и русских, общие черты государственных образований двух народов, выгодные для каждой стороны торгово-экономические контакты, расово-языковое сходство, которые развивались, укреплялись в соответствии с теми переменами, которые происходили в их жизни и продолжаются в наши дни в новом качестве как отношения между суверенными, самостоятельными государствами – Республикой Таджикистан и Российской Федерацией. Однако отношения между таджикским и русским народами, как показывает исторический опыт, сыграли огромную позитивную роль в судьбе таджиков.
Начало этим связям было положено еще в период Государства Саманидов, о чем убедительно свидетельствуют исторические факты, успешно развивавшихся в тот период его торгово-экономических контактов с Россией. Торговые отношения между таджикскими и русскими купцами осуществлялись столетиями. Таджики были и остались продолжателями торгово-коммерческих традиций своих прямых предков-согдийцев, которые с караванами товаров направлялись во все края Российской империи – от Дальнего Востока до Великого Новгорода, от Тихого океана до Балтийского моря, омывающих границы Русского государства. Кроме того, Государство Саманидов имело тесные политические, дипломатические и культурные контакты с соседями благодаря Великому Шелковому пути. Ярким примером являлись прочные и многообразные связи Саманидского государства и Киевской Русью в Х веке. Лишь с начала 20-го столетия к такому роду деятельности приобщились и отдельные купцы, торговцы из числа номадов Средней Азии. Важно и то, что таджикский язык был практически официальным языком в создаваемых в регионе и сменяющих друг друга государственных образованиях – вплоть до Октябрьской революции и установления Советской власти1.
В своих работах академик Р. М. Масов смог с новых позиций убедительно раскрыть многие ключевые события совместной истории двух народов – таджикского и русского. Одним из таких ярких судьбоносных событий явилось присоединение Средней Азии к России, что получило широкое освещение как в русской дореволюционной, так и в советской историографии. Однако, несмотря на большое количество работ и в Средней Азии, и в России, оценка этого события в разные периоды была неоднозначной. Если русские дореволюционные исследователи стремились отразить этот процесс как благородное, гуманистическое действие передовой цивилизованной страны по отношению к народам, находящихся на стадии феодализма, то советские ученые, оценивая этот акт как проявление завоевательской политики царизма, отмечали в то же время его прогрессивные последствия. И это было в полне оправдано, поскольку в советский период, – отмечает Р. М. Масов, – всё было подчинено главной задаче – теоретическому обоснованию необходимости включения среднеазиатского региона в революционную ситуацию, в последующие преобразования и строительство социалистического общества на территории всей бывшей Российской империи.1
И если до конца 30-х годов XX столетия многие ученые применяли в основном термин «завоевание Средней Азии», то позже, в послевоенный период, в научной литературе утвердились другие понятия– «присоединение» или «добровольное присоединение к России». Расхождения в этих понятиях обострились в 80 – 90-х годах, в период так называемой перестройки, когда свобода критики или горбачевский плюрализм мнений, получила государственный статус. «Как обычно, – писал Р. М. Масов, – с изменением политической и идеологической конъюнктуры, многие, в том числе и исследователи истории, начали пересматривать свои убеждения. По существу такие «ученые» стали заново переписывать историю, забыв о самой исторической правде и объективном подходе к событиям прошлого. Проще говоря, эти «исследователи» смогли приспособиться к конъюнктурным требованиям новой обстановки. Поэтому, как правило, понятие «завоевание» брало верх и вытесняло термин «присоединение». Справедливости ради нужно отметить, что были и остаются и те, кто одновременно использовал оба эти понятия – как «завоевание», так и «добровольное присоединение».1
В итоге в исторической науке по отношению к данной проблеме утвердилось неоднозначное мнение, в связи с чем стали употребляться такие понятия, как «завоевание Средней Азии Россией», «присоединение Средней Азии к России», «добровольное присоединение», «экспансия Средней Азии», «колониальный захват Туркестана или Средней Азии», «колонизация края», «вхождение края к России», «освоение края Россией». Безусловно, такие расхожие термины появились вследствие того, что этот акт происходил неодинаковым путем: с одной стороны – путем завоевания, с другой – в мирной форме.
Все перечисленные версии, очевидно, имеют свое право на жизнь, считал Р. М. Масов. Однако историк, придерживаясь требований объективного исторического подхода к событиям, сосредотачивал свое внимание на том, что наиболее точным, на его взгляд, является термин «присоединение», ибо в нем как бы объединяются оба понятия: «добровольное» и «насильственное» вхождение края к России. Исходя из такой логики и целесообразно, по мнению Р. М. Масова применение терминов «хамрох намудан» в таджикском языке и «присоединение» – в русском языке.2
Но в то же время, – отмечал ученый, – следует определить, и это очень важно, какое значение для таджикского народа имело присоединение Средней Азии к России? Что произошло с территориями, на которых компактно проживали таджики, а также с их языком, культурой, бытом, самой историей народа».1
Так как присоединение Средней Азии к России трактуется современными историками неоднозначно, Р. М. Масов в своих работах дал оценку, в чем же заключалось положительное и негативное для таджиков после присоединения среднеазиатского региона к России?
«Бесспорным, – писал Р. М. Масов, –можно считать то, что с присоединением Средней Азии к России исчезла, прежде всего, угроза насильственного уничтожения таджикского народа. Была прекращена имевшаяся прежде продажа таджиков в рабство, произошли изменения в социально-экономической жизни нашего народа. Он был относительно избавлен не только от голодной смерти, но и от распространенных в то время массовых заболеваний. Благодаря всё тому же процессу присоединения, таджикский народ получил возможность приобщаться к передовой культуре русского народа и народов Европы. Русскими учеными-востоковедами с тех пор систематически и последовательно началось изучение прошлой истории и культуры таджикского народа. Благодаря тому же акту были прекращены внутриусобные кровавые войны. Территории, на которых компактно проживали таджики, были избавлены от насильственного захвата их внутренними и внешними врагами. И совсем не случайно, что многие горные районы с исконным таджикским населением, как, например, Памир, еще раньше настоятельно обращались к русским властям с просьбой о добровольном присоединении к России, что и было наконец осуществлено в действительности».2