Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Историография, источники и методология исследования 15
1.1. Историография темы 15
1.2. Источники 84
1.3. Методология и методы исследования 103
Глава II. Особенности реализации правительственной политики в отношении духовного сословия 112
Глава III. Социальные стратегии уральского духовенства 189
3.1. Традиционные стратегии замещения штатных мест 189
3.2. Образование как основной социальный ресурс духовенства: способы его реализации 226
Глава IV. Социально-экономическое положение приходского духовенства и особенности его культуры 263
4.1. Основные источники доходов 263
4.2. Дополнительные доходы 319
4.3. Бытовая культура уральского духовенства 335
Глава V. Самосознание приходского духовенства и восприятие его обществом 377
5.1. Развитие сословного самосознания. Соотношение сословного и профессионального нарратива в самооценке духовенства 377
5.2. Тема духовенства в творчестве Д.Н. Мамина-Сибиряка 393
Заключение 413
Список источников и литературы 421
Список сокращений
- Методология и методы исследования
- Образование как основной социальный ресурс духовенства: способы его реализации
- Дополнительные доходы
- Тема духовенства в творчестве Д.Н. Мамина-Сибиряка
Введение к работе
Актуальность темы. В последние полтора десятилетия наблюдается значительный рост работ, посвященных приходскому духовенству. При этом исследования, отличающиеся методологической новизной, глубокой разработкой традиционных вопросов и постановкой новых, встречаются редко. В частности, отсутствуют комплексные исследования, посвященные социокультурному облику приходского духовенства.
Интерес историков к духовенству понятен в дореволюционный период тема эта не пользовалась особой популярностью, а в советское была и вовсе почти полностью забыта. Между тем, православное духовенство играло значительную роль в общественной жизни страны, оказывая влияние на мировоззрение всего населения и пополняя ряды других социальных групп. Без учета этой относительно малочисленной социальной группы невозможно представить объективную картину российского общества. В изменениях, происходивших в жизни приходского духовенства, отразились наиболее значимые процессы, определившие эволюцию социума в целом.
Сегодня, в связи с ростом значения Русской Православной Церкви в социальной жизни, необходимо пересмотреть многие идеологические мифологемы, сложившиеся в общественном сознании, в том числе и связанные с приходским духовенством. Прежде всего, необходимо изменить устоявшийся взгляд на духовенство как на группу, мешающую модернизации российского общества, необходимо исследовать действительное отношение духовенства к модернизационным процессам. Объективная оценка роли духовенства в истории Российской империи должна способствовать формированию более обоснованных взглядов на роль РПЦ в современном социуме, установлению спокойного, полноценного диалога между РПЦ и обществом.
Объектом исследования является белое приходское духовенство и члены их семей, предметом - эволюция социокультурного облика приходского духовенства Пермской губернии в XIX - начале XX в. Под социокультурным обликом понимается комплекс признаков, характеризовавших положение социальной группы в обществе, ее оценку обществом и самооценку. Такими признаками являются: официальный статус социальной группы, ее реальное положение в структуре общества, социальные связи, материальное положение, уровень образования, социальные стратегии, позволявшие приспособиться к изменяющимся условиям жизни и новым социальным структурам, степень развития своей особой культуры, степень культурного воздействия на общество.
Цель. Исследование направлено на выявление изменений в социокультурном облике уральского духовенства XIX - начала XX в., связанных с модернизацией российского общества. Для достижения этой цели в ходе работы были поставлены и решены следующие задачи:
- изучены основные мнения, сложившиеся в историографии об эволюции социокультурного облика приходского духовенства;
проанализирован комплекс источников, дающих сведения о социокультурном облике духовенства, дана оценка информационных возможностей отдельных видов источников, прежде всего - клировых ведомостей как массового источника, а также литературных произведений;
разработаны новые методы исследования социокультурного облика приходского духовенства и его роли в российском социуме;
выявлены условия (экономические, социальные, политические), влиявшие на эволюцию социокультурного облика уральского духовенства в XIX -начале XX в.;
определены социальные стратегии, выработанные белым духовенством для адаптации к модернизационным процессам, происходившим тогда в России;
выявлены изменения, произошедшие в повседневной жизни белого духовенства в изучаемый период;
проанализировано состояние самосознания духовенства и его оценка обществом.
Хронологические рамки исследования охватывают период от рубежа XVIII-XIX вв. до начала XX в. Нижняя хронологическая граница приходится на время правления Павла І. В отношении белого духовенства правительство в этот период осуществляло перенос акцентов с преимущественно репрессивных мер XVIII в. на повышение общественного статуса духовенства. На этот же период приходится приведение границ епархий в соответствие со светским административно-территориальным делением, в ходе которого в 1799 г. из состава Тобольской и Вятской епархий выделились Пермская и Оренбургская, для духовенства которых заметно сократились возможности перемещения. Снизившаяся мобильность пермских клириков создает более благоприятные условия для изучения внутренних процессов, происходивших в данной социальной страте.
Верхней хронологической границей исследования стали революционные события 1917 г. Временное правительство осуществило ряд мер, направленных на отделение церкви от государства (упразднение обер-прокуратуры, создание Министерства исповеданий, разрешение на созыв Поместного собора), РПЦ открывает Поместный собор, на котором происходят выборы патриарха - все это знаменует конец Синодального периода. Еще более радикально изменились взаимоотношения РПЦ и государства после октябрьских событий, когда естественный ход развития церковных институтов был нарушен, и само существование РПЦ поставлено под угрозу.
Важной внутренней вехой рассматриваемого периода стали церковные реформы Александра П. Они были направлены на превращение сословия в профессию, и, хотя в целом преобразования потерпели неудачу, но привели к существенным внутрисословным изменениям. Таким образом, заданные хронологические рамки охватывают несколько периодов в жизни духовного сословия, когда его статус и социокультурный облик претерпевали значительные изменения.
Территориальные рамки исследования в основном определяются границами Пермской губернии, на территории которой в рассматриваемый период существовали две епархии: Пермская и выделившаяся из ее состава в 1885 г. Екатеринбургская. Входившие в состав губернии 12 уездов (Верхо-турский, Екатеринбургский, Ирбитский, Камышловский, Красноуфимский, Кунгурский, Осинский, Оханский, Пермский, Соликамский, Чердынский, Шадринский) значительно отличались друг от друга по природным условиям, что приводило к различиям в хозяйственной деятельности населения этих территорий.
Основное внимание в работе уделяется зауральским уездам Пермской губернии (Верхотурский, Екатеринбургский, Ирбитский, Камышловский, Шадринский), по которым сохранилось больше массовых источников, позволяющих провести полноценное исследование темы. К тому же на территории этих уездов были представлены различные типы уральских приходов: городские, сельские, заводские (частных и государственных заводов), что дает возможность наиболее полно осветить не только экономические, но и культурные различия в жизни духовенства на этих приходах. По мере возможности при необходимости сравнительного анализа в работе привлекаются и доступные материалы по Приуралью, а также по другим уральским губерниям (Вятской, Оренбургской, Уфимской).
На защиту выносятся следующие основные положения диссертационного исследования:
-
Специфические черты экономической и общественной жизни Пермской губернии сказывались на социокультурном облике приходского духовенства, которое, тем не менее, оставалось частью единого духовного сословия, поскольку действовало в рамках, обозначенных российским законодательством.
-
Приходское духовенство вовлекалось в происходившие в стране мо-дернизационные процессы постольку, поскольку под воздействием модернизации менялась жизнь прихожан, от которых духовенство зависело прежде всего материально. В то же время участие в жизни прихожан заставляло духовенство чувствовать ответственность за них, что приводило к росту общественной активности клириков (чему способствовала и постоянная вовлеченность духовенства в различные правительственные мероприятия по улучшению условий жизни на селе и в городе).
-
Поскольку численность приходского клира жестко регулировалась государством, белое духовенство становится «поставщиком кадров» для других социальных групп, причем с ростом уровня образования выходцев из духовного сословия растут и их возможности перейти в страты с достаточно высоким социальным статусом. Поддержка отношений с покинувшими сословие родственниками вовлекает представителей духовенства в сферу интересов других общественных слоев.
-
Формально высокий социальный статус и относительно высокий уровень образования духовенства вели к росту сословного самосознания, что проявлялось в противопоставлении духовенства другим социальным груп-
пам. В то же время под воздействием происходящих в обществе изменений начинает формироваться и профессиональный подход к церковному служению, проявляющийся, в частности, в сознательном приравнивании духовенства к служащим. Проявляются эти процессы как на уровне самосознания, так и на бытовом уровне.
Научная новизна работы определяется следующими факторами:
социокультурный облик приходского духовенства до сих пор был изучен крайне слабо, при том, что его эволюция является отражением существенных изменений в жизни российского социума;
для выявления особенностей социокультурного облика белого духовенства рассматриваются не только традиционные характеристики (социальный статус, материальное положение, уровень образования), но и те, которые до сих пор редко привлекали внимание исследователей (социальные стратегии духовенства, его положение в местном социуме, особенности повседневной жизни, самооценка и восприятие обществом);
для решения поставленных задач применяются новые научные подходы и методы исследования. В качестве теоретико-методологической основы работы используется теория модернизации, в частности, ее акторная модель исследования социальных процессов, в основе которой лежит признание возможности активного воздействия индивидов на социальную среду, и которая предполагает изучение взаимного влияния социальных структур и индивидов. Такой подход позволяет понять суть противоречий в деятельности духовенства, вызванных сосуществованием в его сознании традиционных и новых установок;
на основе данных такого массового источника как клировые ведомости автором впервые составлена и используется база данных по служащему духовенству Екатеринбургского уезда XIX - начала XX в. (1449 персоналий), послужившая основой для изучения как социальных и материальных условий жизни приходского духовенства, так и его инвестиционных стратегий. Ее дополняет база данных по другим зауральским уездам губернии за первую треть ХГХв.;
для изучения повседневной жизни духовенства и его взаимоотношений с другими социальными группами привлекается такой «нетрадиционный» источник как художественная литература, а также изобразительные источники (картины, фотографии);
в целом в научный оборот вводится значительный пласт новой информации, извлеченной из федеральных и местных архивов.
Практическая значимость. Материалы исследования могут быть использованы в обобщающих и специальных трудах по истории РПЦ, по социально-экономической и социокультурной истории Урала, в исследованиях социальной истории России, в разработке общих и специальных курсов на гуманитарных факультетах высших учебных заведений. База данных по служащему духовенству может быть использована в качестве основы для дальнейшей коллективной работы в области просопографии. Изучение социокультурного облика православного духовенства должно способствовать пре-
одолению сложившихся стереотипов восприятия духовенства и выработке более взвешенного отношения в обществе к духовенству и РПЦ.
Апробация работы. По теме диссертации издана персональная монография (15,75 п. л.), написаны разделы (6 п. л.) в коллективной монографии, опубликованы 49 работ, в том числе 16 - в изданиях, рекомендуемых ВАК, общим объемом 28,2 и 10,5 п. л. соответственно. Отдельные положения исследования были изложены и обсуждены на 14 научных конференциях различного уровня: международных научно-практических конференциях «Христианство на пороге нового тысячелетия» (Москва, 20-22 июня 2000 г.), «Христианство в Волго-Уральском регионе: история и культура» (Казань, 19-23 июня 2002 г.), международной первой богословской научно-практической конференции «Современные проблемы теологического образования (культурологический, богословский, педагогический и лингвистический аспекты)» (Екатеринбург, 9-10 декабря 2003 г.), VII международной научной конференции «Литература Урала. Литература и история - грани единого (к проблеме междисциплинарных связей)» (Екатеринбург, 11-13 октября 2012 г.), международной научной конференции «VII Уральские археографические чтения: Культурные элиты России: истоки формирования и модели развития. К 40-летию Уральского археографического центра» (Екатеринбург, 24-26 октября 2013 г.), международной научной конференции «Актуальные проблемы отечественной истории, источниковедения и археографии», посвященной памяти академика РАН Н.Н. Покровского (Новосибирск, 19-20 июня 2014), III международной научно-богословской конференции «Церковь. Богословие. История» (Екатеринбург, 06-07 февраля 2015 г.), всероссийской богословской научно-практической конференции «Проблемы теологического образования в современной России (культурологический, богословский, педагогический и лингвистический аспекты)» (Екатеринбург, 30 мая 2005 г.), IV межрегиональной научно-практической конференции, посвященной памяти М.И. Рижского (Новосибирск, 29-30 октября 2009 г.), V и VI всероссийских научных конференциях «Литература Урала: история и современность» (Екатеринбург, 8-9 октября 2009 г. и 12-13 октября 2011 г.), всероссийской научно-практической конференции «Православие в судьбе Урала и России: история и современность» (Екатеринбург, 18-20 апреля 2010 г.), всероссийской научно-богословской конференции «Церковь. Богословие. История», посвященной памяти Собора Екатеринбургских святых и 400-летию Дома Романовых (Екатеринбург, 12 февраля 2013 г.), II всероссийской научно-богословской конференции «Церковь. Богословие. История», посвященной памяти Собора Екатеринбургских святых (Екатеринбург, 12 февраля 2014 г.).
Структура. Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения,
списка источников и литературы. Приложения включают 22 таблицы и 2
графика, иллюстрирующие основные положения работы.
Методология и методы исследования
Основной проблемой духовенства П.В. Знаменский считает его замкнутость, которая, в конечном итоге, привела к отрыву духовенства от общества. Причины же замкнутости он видит как в складывающейся еще в допетровской Руси наследственности духовных мест, так и в действиях государства, стремящегося не допустить ухода на церковную службу тяглых людей. Результатом замкнутости стал избыток претендентов на церковные места, от которого государство избавлялось путем военных разборов духовенства. Разборы прекращаются с расширением возможностей для детей духовенства покинуть сословие, но полностью проблема замкнутости не была решена до реформ Александра П. П.В. Знаменский с сочувствием пишет о проводимых правительством мероприятиях, но отмечает, что зримых результатов от них придется ждать долго: «впереди предстоит решение его [вопроса о замкнутости -A.M.] на практике, в жизни, решение гораздо более трудное, которое должно коснуться уже не внешней только, а внутренней стороны этой замкнутости, того сословного духа и склада жизни, который зависит от воспитания, наследственных привычек в среде духовенства и множества часто неуловимых обстоятельств его частной, общественной и экономиче-ской жизни» . В главе о «способах содержания» духовенства П.В. Знаменский пишет о плате за требы, руге, земельных наделах, крестьянских помочах (толоках), казенном жаловании. Оканчивается глава (и вся работа) сообщением о росте же. История Казанской духовной академии за первый (дореформенный) период ее существования (1842-1870 гг.). М., 2012.
Благовидов Ф.В. Деятельность русского духовенства в отношении к народному образованию в царствование императора Александра I. Казань, 1891; Дьяконов К.П. Духовная школа в царствование императора Николая I. Сергиев Посад, 1907; Папков А.А. Упадок православного прихода (XVIII-XIX века). Историческая справка. М., 1899; Он же. Церковно-общественные вопросы в эпоху Царя-Освободителя (1855-1870). СПб., 1902; Преображенский И.В. Духовенство и народное образование. СПб., 1900; Титлинов Б.В. Духовная школа в России в XIX столетии. Вып. 1. Вильно, 1908; Вып. 2. Вильно, 1909; Чистович И.А. Руководящие деятели духовного просвещения в России в первой половине текущего столетия. СПб., 1894.
Знаменский П.В. Приходское духовенство на Руси. Приходское духовенство со времени реформы Петра. СПб., 2003. С. 425. Время показало, что скепсис П.В. Знаменского был оправдан: духовенство осталось довольно замкнутой социальной группой. выплат из казны в последнее время и прозрачным намеком на незавидную, в целом, участь приходского духовенства .
Следует также отметить как характерную черту периода обращение авторов к законодательным источникам. Прежде всего это касается, опять-таки, П.В. Знаменского, строившего свои исследования по схеме: императорские и синодальные указы — их применение на практике — результаты. Причину такой организации материала можно видеть в том, что именно в этот период разрабатывается новое законодательство о духовенстве, поэтому историк анализирует уже имеющийся опыт законотворчества в этой сфере, дабы показать наиболее перспективные и, напротив, тупиковые пути развития ситуации.
С другой стороны, постоянное обращение к теме законодательства не толь-ко П.В. Знаменского , но и других историков , писавших на тему духовенства Синодального периода, наводит на мысль о том, что законы, касающиеся духовенства, были неизвестны не только широкой общественности, но и церковной профессуре, и членам правительства, собиравшимся проводить реформы. Действительно, текст книги П.В. Знаменского свидетельствует о том, что значительная часть указов не выполнялась на местах, а в Синоде на это смотрели сквозь паль «Все эти правительственные пособия должны будут навсегда остаться в памяти благодарного духовенства, далеко не избалованного благодеяниями и заботливостью об его участи, и сделают настоящее царствование самою светлою страницею в истории этого сословия» (Там же. С. 768).
Руновский Н.П. Церковно-гражданские законоположения относительно православного духовенства в царствование императора Александра П. Казань, 1898 (автор довольно оптимистичен в своей оценке церковных реформ: он считает, что замкнутость духовенства была разрушена, но вот вопрос о материальном обеспечении духовенства должного разрешения не получил); Знаменский И.П. Положение духовенства в царствование Екатерины II и Павла I. М., 1880.
В основном на законодательных и делопроизводственных источниках строится также исследование: Рункевич С.Г. Русская Церковь в XIX в. СПб., 1901. Первое статистическое исследование положения духовенства: Преображенский И. Отечественная Церковь по статистическим данным с 1840-41 по 1890-91 гг. СПб., 1901. цы, понимая, что добиться их выполнения просто невозможно, так что со временем неработающие законы должны были попросту забываться .
Итак, особенностью дореволюционного периода развития историографии было обращение историков прежде всего к тем вопросам, которые являлись злободневными и для современности. Анализу подверглось законодательство Синодального периода, определившее положение духовенства, помимо него речь велась о правилах замещения штатных должностей (приходском праве выбора и его отмене, наследовании мест, образовательном цензе для кандидатов на места), замкнутости духовного сословия и ее причинах, зависимости духовенства от прихожан и от церковной администрации, необходимости для него заниматься сельским хозяйством, угасании приходского самоуправления и, в связи с этим, об отчужденности прихожан от проблем Церкви и духовенства. Как одно из направлений общественной деятельности духовенства рассматривается его преподавательская работа , причем подчеркивается, что духовенство создавало начальные школы раньше, чем земства, и всегда проявляло готовность к сотрудничеству с последними.
В целом в этот период в историографии сложилась негативная оценка Синодального периода истории, при этом авторы критически относятся и к проводимым правительством преобразованиям, считая главной причиной существую-щих проблем сращивание Церкви с государственным аппаратом . Влияние доре О том, что законодательство о духовенстве «выпало» из практики и было во многом забыто, свидетельствуют и публикации прежних указов, предпринятые в этот период. Прежде всего следует назвать многотомное «Полное собрание постановлений и распоряжений по ведомству православного исповедания», но выходили также и сборники действующих законов. Некоторые исследователи включают в обзор историографии работы И.Г. Айвазова (Айвазов И.Г. Законодательство по церковным делам в царствование императора Александра III. М., 1913; Он же. Церковные вопросы в царствование императора Александра III. М., 1914), но они носят не столько аналитический, сколько справочный характер, да и имеющиеся в них элементы аналитики позволяют отнести их не к историческим, а к юридическим трудам.
Благовидов Ф.В. Деятельность русского духовенства по отношению к народному образованию в царствование императора Александра П. Казань, 1891; Преображенский И.В. Духовенство и народное образование. СПб., 1990.
Более подробную характеристику отдельных работ этого периода см.: Мангилева А.В. Духовное сословие на Урале в первой половине XIX века (на примере Пермской епархии). Екатеринбург, 1998. С. 8-12, 14. волюционного периода до сих пор ощущается в историографии как в части постановки вопросов, так и в отношении оценок и выводов.
Начало нового периода в историографии связано с появлением «Истории русской церкви» Н.М. Никольского , первое издание которой было осуществлено в 1930 г., а второе - уже в 1931 г. Такая «востребованность» объясняется не столько читательским интересом, сколько политическим заказом: подготовка к коллективизации сельского хозяйства предполагала проведение и антицерковной кампании, которая должна была лишить крестьянство возможного союзника и идеолога. В связи с этим и понадобилась книга, разоблачающая антинародный характер православия.
Образование как основной социальный ресурс духовенства: способы его реализации
Один человек, рукоположенный во священника епископом Иустином, полу-чит сан протоиерея . 35 человек были рукоположены во диакона, из них 15 человек получили причетнические места еще при предшественниках архиепископа Аркадия . 14 человек из тех, кто получил причетническое место при архиепископе Аркадии, а затем были им рукоположены, а также 3, рукоположенных сразу же после учебы, обучались до философского класса семинарии . Лишь 3 человека имели более низкий уровень образования . В целом можно отметить значительное повышение уровня образования диаконов, но, опять же, отсрочка рукоположений выпускников среднего отделения семинарии должна была вызывать негативную реакцию у духовенства, привыкшего к более быстрому продвижению семинаристов старших классов.
Шесть человек, посвященных в стихарь при епископе Дионисии до или во время учебы, получили причетнические места сразу же после исключения из ду Последнее предположение кажется вполне правдоподобным. Уже в 1841 г. викарный епископ Екатеринбургский Анатолий (Мартыновский) писал архиепископу Аркадию: «Есть священники, которые хотя не были под судом, а хорошо бы сделали, если бы перешли на другой приход, таков известный Алексей Георгиевский. Но он при всех моих убеждениях не хочет в этом послушаться и перейти на другой приход: жалуются на его гордость и требования большой платы за требы» (РГИА. Ф. 796. Оп. 205. Д. 838. «Письма Анатолия, епископа Екатеринбургского, потом Острожского и наконец Могилевского, архиепископу Аркадию». Л. 41 об. Письмо от 19 февраля 1841г.) ховной школы . 31 человек были посвящены в стихарь и направлены на причет-нические места после окончания учебы при архиепископе Аркадии .
Еще в августе 1830 г. епископ Мелетий сообщил Синоду, что «в Пермской епархии недостаточно окончивших курс семинарского учения для занятия праздных священнических мест, и что таковых окончивших курс излишних и в ближайших епархиях не оказалось». В октябре того же года Мелетий вновь обратился к Синоду с рапортом о том, что все выпускники семинарии «уже распределены на священнические места, и еще остается праздных священнических мест при церквах Пермской епархии 63, а из диаконов и причетников, обучавшихся в среднем и низшем отделениях семинарии оказалось только 12 человек, кои по летам и поведению могут быть удостоены священнического сана», и просил разрешить в порядке исключения рукополагать «и из необучавшихся в школе диаконов» . Разрешение было дано, но и это проблему не решило.
В декабре 1831 г. уже епископ Аркадий обратился в Синод с подробным рапортом о кадровых проблемах в епархии: «Окончивших академический и семинарский курс учения, не произведенных еще в священнослужители, в Пермской епархии нет ни одного человека; учеников, имеющих в 1831 году окончить курс Богословского учения только 30 человек, из коих некоторые поступят в академию и к учительским при низших духовных училищах должностям; исключенных учеников без мест трое; между тем праздных мест в епархии священнических 78, диаконских 66, дьячковских и пономарских по 60; некоторые прихожане просьбами своими настоят о даче им священно- и церковнослужителей и в особенности священников, изъявляя опасение, чтобы слабые из собратий их, без пастырского назидания не были увлечены беглыми раскольническими попами и раскольническими лжеучителями в пагубный раскол, и сверх того некоторые и духовные правления представляют необходимость в наличных священно- и церковнослужителях; по таковым представлениям епархиальное начальство вызывало беспорочных и от роду 30-летних диаконов на священнические праздные места, но они туда, где особенная есть нужда, идти не соглашаются; предместник его, Мелетий, сообщал о количестве праздных священнослужительских мест соседственным епархиальным архиереям - Казанскому, Тобольскому, Вятскому, Вологодскому и Оренбургскому, и просил прислать для замещения оных, буде есть, сколько нибудь безместных, окончивших семинарский курс, но от всех их получил одинаковые уведомления, что в их епархиях таковых учеников нет, и что сами они должны заимствовать их из других епархий». В связи с этим Аркадий просил разрешения на перемещение окончивших семинарский курс из отдаленных епархий .
Насколько заметным явлением при архиепископе Аркадии стали переселенцы из других епархий становится очевидным из сопоставления двух цифр, полученных при изучении клировых ведомостей Екатеринбургского уезда: изменили свой служебный статус в это время 341 уроженец Пермской губернии, а получили церковные места 50 переселенцев (то есть 13 % от общего числа). Не вызывает никаких вопросов рукоположение и назначение на значимые должности трех выпускников духовных академий: в Пермскую епархию они попали не по собственному желанию, а уровень их образования, разумеется, давал им право на те места, которые они заняли после завершения преподавательской деятельности.
Два клирика перешли в Пермскую епархию из Оренбургской. Оба они были связаны с епископом Аркадием прежней службой. У выпускника Оренбургской семинарии Александра Петровича Милордова служба была вполне успешной и до назначения епископа Аркадия на Оренбургскую кафедру: в 1824 г. он был награжден набедренником и назначен благочинным по Бугурусланскому уезду. В 1829 г., после появления на Уфимской кафедре нового преосвященного, Милордов был произведен в протоиерея, а затем назначен первоприсутствующим в Оренбургском духовном правлении и благочинным по Оренбургу и его уезду. В 1832 г., уже после перевода епископа Аркадия в Пермь, Милордов будет награжден фиолетовой скуфьей, но в 1836 г. по какой-то причине уволен от должностей присутствующего и благочинного. Вероятно, именно утратой благосклонности епархиальных властей и была вызвана его просьба о переводе в Пермскую епархию. В 1838 г. он получил разрешение на перевод и получил место при Екатеринбургском Екатерининском соборе, в 1843 г. был назначен благочинным .
Василий Степанович Должниковский проучился лишь до третьего класса Оренбургской семинарии, но в 1819 г. был назначен в Уфу «со включением в архиерейский хор». К моменту назначения в Уфу епископа Аркадия Должниковский уже был рукоположен во диакона к одной из уфимских церквей, но, вероятно, также посчитал, что именно при епископе Аркадии его служебное положение было наиболее выгодным. Он получил разрешение на перевод в Пермскую епархию уже в 1832 г., причем получил место иподиакона и был зачислен в архиерейский хор. В 1833 г. он будет рукоположен во священника в Осинский уезд, а через полгода будет переведен в Уфалейский завод Екатеринбургского уезда . Эти переводы вполне можно оправдать, поскольку оба переселенца были известны архиерею своими способностями.
Дополнительные доходы
Разрешение выпускникам семинарий поступать в отдаленный (с точки зрения Центральной России) Томский университет без предъявления гимназического аттестата было дано временно, но 15 марта 1899 г. императорским указом льготный прием выпускников семинарий в университет был пролонгирован , так что внимание к Томскому университету было привлечено: можно было найти претендентов на места и с безупречными характеристиками. П.П. Бажов, вероятно, выбрал Томск из-за его доступности для уральцев: достаточно одного взгляда на железнодорожную карту Российской империи рубежа веков, чтобы понять, что добраться до Томска из Екатеринбурга или Перми было гораздо проще, чем до Дерпта (или Киева). Однако выпускники Пермской семинарии, рискнувшие податься в прибалтийский Дерпт, университет которого лишь недавно стал для них доступен, не прогадали. В выпуске 1899 г. числятся три студента Томского уни-верситета и четыре - Юрьевского . Не помешал поступить в Юрьевский университет отказ от академического места и Василию Зотину. То ли он был более «политически благонадежен», чем П.П. Бажов, то ли руководство Юрьевского университета сквозь пальцы смотрело на отрицательные характеристики семинаристов (разрешение на их прием было дано с целью русификации университета), то ли все-таки своевременный отказ от академического места не рассматривался как проступок.
Таким образом, события в жизни П.П. Бажова в период 1899-1093 гг. можно восстановить следующим образом. По окончании семинарии он получает предложение поступить на льготное место в Киевской духовной академии, от которого отказался В. Зотин. То ли П.П. Бажов слишком поздно сообщает о своем отказе от поездки в Киев, то ли отказывается от места уже после испытаний в Академии, но от раздраженного его поведением руководства семинарии он получает отрицательную характеристику. Несмотря на отказ от Киева, П.П. Бажов задумывается о возможности продолжения обучения (если даже он не рассматривал такую перспективу раньше) и пытается поступить в Томский университет, но получает отказ из-за злополучной характеристики. Она, однако, не помешала ему поступить на преподавательское место в Екатеринбургском уездном духовном училище и в отпочковавшейся от него псаломщической школе. Начинает он с преподавания в младших классах, но видеть в этом какое-то ущемление его прав нельзя: такова была практика духовной школы в целом. Занять преподавательское место в школе духовного ведомства могли лишь лучшие выпускники семинарий, причем начинать они должны были именно с младших классов, становясь преподавателями старших классов лишь по мере выслуги лет. Вторичная попытка поступления в Томский университет также провалилась: либо в университете сохранилась характеристика, выданная семинарией, либо (что вероятнее) в документах университета сохранились сведения об отказе П.П. Бажову в льготном поступлении без указания причин отказа. В любом случае вряд ли в характеристике была дана «оценка политического лица», как предполагал П.П. Бажов, поскольку такая оценка вряд ли позволила бы ему получить место в духовной школе.
Данные по выпускникам-«перворазрядникам», продолжившим обучение в духовных академиях, отражены в прил. Р. В первой строке таблицы указан год выпуска семинаристов, во второй - количество человек, направленных в академии, и ученые степени, которые они получили (в случае, если степень не указана, приводится только число поступивших в академии), в третьей - должность, которую впоследствии занимал тот или иной студент академии.
В соответствии с данными таблицы, выпускники Пермской семинарии довольно охотно пользовались возможностью обучения в духовной академии, меньшее число их поступает в академию лишь в 1870-х гг., что выглядит вполне естественным в связи с разрешением семинаристам в этот период поступать в университеты. После запрета на поступление в университеты в 1879 г. приток семинаристов в академии снова возрастает. Можно сказать, что данные Пермской семинарии подтверждают мнение традиционной историографии о том, что выпускники академий неохотно принимали священнический сан: доля священнослужителей среди выпускников академии за все годы (без учета студентов последних трех лет) составляет 26 %, доля преподавателей духовных школ - 39 %. Только шесть обладателей ученых степеней приняли сан. При этом семинаристы, значащиеся в выпуске 1828 г., на самом деле были посланы в академию самой семинарией в 1826 г. после окончания философского класса для изучения татарского языка . Так что их выбор был не вполне самостоятелен: вероятно, их готовили к миссионерской работе (в «Справочной книге», правда, значится, что они были посланы в Казанскую академию, но она к тому времени была преобразована в семинарию, так что неясно, действительно ли эти два священника обучались в академии). В выпуске 1864 г. также значатся после разрядного списка два семинариста, вызванные в 1863 г. в Петербургскую духовную академию: один из них в дальнейшем стал священником, а другой - книгопродавцем . Цель их вызова не указана, как и то, доучились ли они до конца курса. Удивляет также, что их вызвали в Петербургскую академию, хотя Пермская семинария принадлежала к Казанскому учебному округу, а академия в Казани была уже снова открыта.
Перешли в дальнейшем на статскую службу по одному выпускнику 1842 г., 1846 г., 1850 г., 1883 г., два выпускника 1886 г., один - 1894 г. . Выпускник 1852 г. Стефан Шиловский перешел из академии в университет, затем поступил на статскую службу. Перешли на службу в светскую школу выпускники 1866 г., 1874 г. и 1884 г. Таким образом, расстались с духовным ведомством 15 % выпускников духовной академии. Яков Попов из выпуска 1844 г. был мировым судьей в Перми, как и младший брат архимандрита Антонина Михаил Капустин, выпускник 1858 г., преподававший в Пермской семинарии. Два выпускника 1862 г. не окончили курса академии; один из них стал священником, как и недоучившийся выпускник 1864 г. - без учета этих двоих процент священников с высшим богословским образованием будет еще ниже - 22 %. Один из выпускников 1896 г., получивший степень кандидата богословия, поступил на службу в Синод, зато другой кандидат из этого же выпуска вовсе не смог найти себе подходящее место и проживал у отца . В 1885 г. в данных содержится опечатка: у двух выпускников указана одинаковая биография ; тем не менее, они оба учтены.
Тема духовенства в творчестве Д.Н. Мамина-Сибиряка
Показательна в этом отношении фраза, которую приводит в своих воспоминаниях о детстве Д.Н. Мамин-Сибиряк. На просьбы сына что-либо купить его отец, заводской священник, «отвечал обыкновенно»: «Ты - сыт, одет, сидишь в тепле, а остальное - прихоти» . При этом быт семьи Маминых в значительной степени отличается от того, что описывал М.И. Капустин. Главной ценностью в доме являются книги (они, впрочем, ценились и в семье Капустиных, но мемуарист не упоминает о том, что могло бы нарушить целостность гротескной картины), причем, поскольку денег на их приобретение было мало, священника снабжали книгами и представители заводской администрации.
Вообще, с точки зрения Д.Н. Мамина, заводское духовенство отличалось от сельского более высокими культурными запросами и выраженным чувством соб-ственного достоинства . С одной стороны, в этом сказывалось общее противопоставление заводских и городских жителей крестьянству , с другой - проявлялось реально существовавшее различие в образе жизни. Духовенство уральских заводов прекращает заниматься обработкой земли, получая денежное жалование и/или натуральные выплаты от заводоуправлений. Это в значительной степени снижало зависимость духовенства от прихожан, а также высвобождало время для досуга. Зачастую отказ от занятий сельским хозяйством приводил к снижению доходов, поэтому выбор заводского прихода мог свидетельствовать о сознательной жизненной установке: «Приход у отца был маленький, и соответственно с этим были
Мамин-Сибиряк Д.Н. Отрезанный ломоть. С. 396.
Описание новичков, поступивших в Екатеринбургское духовное училище: «Оба были поповичи и притом состоятельные. Они были откуда-то с дальних заводов и во всем отличались от деревенских поповичей - чистенькие, вежливые, воспитанные. Вероятно, именно выдававшаяся культурность и вызвала то, что все как-то сразу отнеслись к ним с скрытой враждебностью» (Мамин-Сибиряк Д.Н. Отрезанный ломоть. С. 438);
«Отец Николай, как большинство заводских священников, держал себя с достоинством» (Мамин-Сибиряк Д.Н. Бойцы. Очерки весеннего сплава по реке Чусовой / Мамин-Сибиряк Д.Н. Собр. соч. в 10-ти томах. М., 1958. Т.4. С. 53).
«Александр Иванович, в качестве цивилизованного заводского поповича, относился ко всякой деревенщине с величайшим презрением, как к низшим существам» (Мамин-Сибиряк Д.Н. Отрезанный ломоть. С. 436). малы доходы. Деревенские приходы, конечно, были лучше, особенно в благословенном Зауралье, но отец ни за что не хотел туда идти, потому что там священники ходят по приходу с «ручкой», собирая «петровское», «осеннее» и «ругу». Он предпочел свою бедную заводскую независимость» .
Впрочем, абсолютизировать разницу между заводским и сельским духовенством не стоит. Так, например, священник Кушвинского завода Максим Георгиевич Козельский по сведениям клировых ведомостей за 1808 г. «живет весьма до-статочно по причине, что держит постой, имеет лавки и работает на копях». С другой стороны, и жизнь сельского духовенства состояла не только из «собирания в житницы». Из дневника Андрея Капустина: «Утром при перенесении книг из одной комнаты в другую сделалась известною одна белая книга, и как Т[ятенька] не знал, чем записать ее, то я придумал сделать ее сборником стихотворений всех наших доморощенных поэтов, и дал ей название: родное стихо действо. До обеда и после обеда и вечером я переписывал грустную часть сего новоприобретенного стиходейства» . В целом можно сделать вывод, что отличия в образе жизни и поведении заводского и сельского духовенства диктовались скорее кругом общения, который на заводах составляли по преимуществу представители администрации, пусть и «из крепостных», но получивших образование «в заводской школе» , соответственно, отличавшихся сравнительно высокими культурными запросами. Таким образом, здесь духовенству было легче проявить свой культурный и образовательный потенциал, который, однако, был примерно одинаков как у заводского, так и у сельского духовенства.
Главным критерием, по которому духовенство начинает отличать себя от других социальных групп, становится все-таки «ученость», а не «достаточность». Духовенство было единственным сословием, для которого получение специального образования стало обязательным условием, позволявшим индивидууму сохранить свою сословную принадлежность. Духовная школа стала тем местом, где формировалось чувство сословной гордости. Интересны в этом отношении воспоминания архимандрита Антонина и Д.Н. Мамина (поступление которых в духовное училище произошло с разницей в сорок лет). Оба они свидетельствуют о том, что в духовной школе, при всех ее недостатках, складывался особый дух если не уважительного, то почтительного отношения между учениками. В ходу были не только клички, но и обращение по имени-отчеству (Мамин-Сибиряк упоминает даже прозвище, подразумевавшее определенное сочетание имени и отчества: «Товарищи по классу называли его Хвостом, на что он нимало не обижался, потому что это была переходившая из поколения в поколение кличка всех Павлов Иванычей: Павел Иваныч Хвост, и только» . Такое подчеркнуто вежливое обращение как бы компенсирует тот факт, что за стенами училища сыновья духовенства превращаются в «кутейников», к которым окружающие в лучшем случае относятся «Дни отпусков на рождественские и летние каникулы также сопровождались попойками. [... ] Разливанное море бывало тогда на постоялых дворах ближайших к Крутозерску сел, где имели обыкновение кормить лошадей "протяжные" ямщики, приезжавшие, по их выражению, за "церковными вещами", т.е. за семинаристами. Любители выпивки, не стесняемые никаким контролем, расходились здесь вовсю: бродили по селу и своим громогласным зёвом оглашали мирные селения, обыватели которых поэтому уже прекрасно знали, что "кутейники" на Рождество едут» (Мангилева А.В. «Шесть лет в Крутогорской семинарии»: Воспоминания Крутогор-ца (Ивана Андреевича Ардашева). // Вестник церковной истории. № 1-2 (13-14), 2009. С. 221.
В то же время в духовной школе зарождается не только более высокая сословная самооценка, но и профессиональное сознание. Проявление подхода к церковному служению как к профессии проявляется, в частности, в разделении семинаристами (и преподавателями) учебных предметов на «полезные» и «бесполезные», с соответствующим отношением к последним . Развитие профессионального подхода к пастырству становится одним из побудительных мотивов (обычно не учитывавшимся) к уходу части семинаристов из духовного сословия.
Так, к примеру, И.Я. Порфирьев объясняет свое нежелание становиться священнослужителем осознанием своей «профнепригодности»: «Мне не по силам представлялось хождение по неделе с крестом по приходу зимой, во время Рождества, иногда в сильные морозы, и весной, на Пасху, во время разлива реки и половодья, когда несколько раз можно было выкупаться и получить горячку, лихорадку, ревматизм и проч. Меня пугало также исправление треб по приходу. Я часто видел, как зимой, иногда в полночь приезжали за батюшкой из деревни верст за 10 или 15 от села, с требою исповедать и приобщить умирающего, и он должен был ехать, но едва он успевал отдыхать, как к воротам дома подъезжал иногда другой крестьянин из другой деревни с таким же требованием» .
Семинарист Дмитрий Мамин, уже решивший поступить в университет, пишет родным о сложности выбора будущей профессии, о легкомыслии, с которым многие его товарищи подходят к этому вопросу: «Одни при решении своей будущей карьеры главным образом обращают внимание на деньги, другие на общественное положение, третьи на примеры товарищей и знакомых и т.п. Но все это не так, как бы должно быть. Чтобы быть похожим на человека, нужно отыскать свое место, которое более всего способно удовлетворить мои наклонности, но как и где мне его найти?»