Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Татарское общество и мусульманское образование в Саратовской губернии в 1850-90-е годы 34
1.1. Государственная политика в сфере мусульманского образования и ее реализация в Саратовской губернии 34
1.2. Социально – экономические изменения в татарском обществе губернии и их влияние на систему образования .59
Глава 2. Школьное образование у татар губернии в начале XX века 90
2.1 Революция 1905-1907 гг. и переход к новометодной школе 90
2.2 Начало введения в России всеобщего обучения и татарское образование 122
Заключение .150
Список источников и литературы .156
Приложения .193
Сокращения .202
Терминологический словарь 203
- Государственная политика в сфере мусульманского образования и ее реализация в Саратовской губернии
- Социально – экономические изменения в татарском обществе губернии и их влияние на систему образования
- Революция 1905-1907 гг. и переход к новометодной школе
- Начало введения в России всеобщего обучения и татарское образование
Государственная политика в сфере мусульманского образования и ее реализация в Саратовской губернии
В разные исторические периоды отношение Российского самодержавия к традиционной системе конфессионального образования у волго-уральских татар было разное. В общем и целом, царизм старался держать ее под своим контролем, исходя из интересов укрепления абсолютизма и сохранения сословных привилегий русского дворянства. После того, как поволжско приуральские тюрко-татары потеряли в середине XVI в. свою государственность, а их земли вошли в состав Российского государства, на протяжении последующих двух столетий мусульманская мечеть и мусульманское духовенство стали объектом всяческих ограничений и притеснений со стороны царских правительств и иерархов Русской православной церкви. Соответственно и система конфессионального образования, сформировавшаяся еще в Волжской Булгарии (X-XIIIвв.) как социокультурный институт, фактически перестала существовать.83
Ситуация стала меняться к лучшему с середины XVIII века. В 1756 г. был подписан указ «О допущении Татар Магометанского закона, жительствующих особыми деревнями в Казанской, Воронежской, Нижегородской, Астраханской и Сибирских губерниях, к постройке мечетей». По указу при наличии в деревне «мужских душ от 200 до 300», разрешалась постройка мечети 84 . Это явилось во многом следствием крупного восстания татар и башкир 1755-1756 гг. Во главе восстания стоял авторитетный мусульманский лидер Батырша (настоящее имя Габдулла Галиев). Он обратился к Императрице Елизавете Петровне с письмом, в котором объявлял злодеянием против татарского и башкирского народов то, что «…архиереи русской церкви, или попы, и прочие наших братьев по вере, то есть правоверных мусульман [живущих]…в Казанской, Оренбургской и Тобольской губерниях, переводят из веры ислама в русскую веру путем угроз, хитрости, запугивания и как только можно путем примирения 85 . Батырша требовал прекратить деятельность Новокрещенской конторы, предоставить крещеным право вернуться в мусульманскую веру, снять с некрещеных дополнительные налоги и повинности и т.д. 86 . По оценке С.М. Соловьева, татары и башкиры «…поднялись под знамена, выставляя основной причиной недовольствия притеснения магометанской веры»87.
Восстание Батырши было жестоко подавлено, а сам он был схвачен и брошен в Шлиссельбургскую крепость, где умер в 1792 г. Но, несмотря на поражение, восстание не было безрезультатным. В 1760-70-е гг. произошел серьезный поворот в политике правительства по отношению к Исламу. Открытые религиозные гонения были прекращены. Правительство должно было более лояльно относиться к «инородцам» и «иноверцам».
При Екатерине II в целях большего воздействия на массы в духе покорности и подчинения, правительство входит в контакт с мусульманским духовенством. В 1788 г. было учреждено Оренбургское магометанское духовное собрание (ОМДС) с муфтием во главе, являвшимся духовным лидером мусульман Поволжья, Приуралья и Сибири. В указе Екатерины II об учреждении должности муфтия и мусульманского духовного собрания предписывалось, «…чтобы к исправлению духовных должностей магометанского закона употребляемы были люди, в верности надежные и доброго поведения»88.
Первый оренбургский муфтий Мухаммеджан Хусаинов приложил немало усилий для становления Духовного собрания89. Им был подготовлен проект реорганизации системы мусульманского образования, предполагавший создание мусульманских училищ при Казанском университете и в Оренбурге, где наряду с религиозными науками намечалось преподавание светских дисциплин. М. Хусаинов считал обязательным для духовенства знание русского языка90.
При втором муфтии, Габдессаляме Габдрахимове (1824-1840 гг.), в мечетях были введены метрические книги (1828 г.). Муллы, как и православные священники, начали регистрировать в своих приходах акты гражданского состояния91. Из-за незнания большинством имамов русского языка было разрешено вести метрические книги на татарском языке.
В правление Александра I и Николая I начатая Екатериной II гибкая политика, основанная на религиозной терпимости, была продолжена. Ее главной целью была более широкая интеграция татарского населения в различные сферы российской жизни92.
В Саратовской губернии татарское население, как уже указывалось выше, было сосредоточено в основном в четырех северных уездах: Вольском, Кузнецком, Петровском и Хвалынском. Оно проживало в деревнях, абсолютное большинство которых были исключительно татарскими, а некоторые - со смешанным населением (татары, русские, мордва, чуваши). Первые татарские деревни на этой территории, на реках Сура, Кадада, Труев, Уза, Терешка и других, появились на рубеже XVII– XVIII вв. Их основали на пожалованных правительством «порозжих» землях служилые мурзы и татары. Это были выходцы из расположенных западнее и севернее уездов: Темниковского, Кадомского, Карсунского, Саранского, Симбирского и др.
Ко времени первой ревизии податного населения (1719-1724 гг.) здесь имелось уже несколько десятков татарских деревень, входивших в состав Узинского стана Пензенского уезда, Засурского стана Саранского уезда и Завального стана Симбирского уезда.
В дальнейшем образовались новые татарские деревни, в большинстве случаев за счет перехода части первопоселенцев на соседние земли и основания ими выселков. На протяжении XVIII в. татарское население Саратовской губернии выросло до 30 тысяч человек.
Это население в этноязыковом плане относится к южному (темниковскому) культурному району этнографической группы субэтноса татар-мишарей. Язык темниковских татар близок к золоотордынско-тюркскому суперстрату93 . В XIX в. на этой территории сложились два подрайона темниковского района: пензенско-кузнецкий и хвалынско-кулаткинский94.
На рубеже XVIII- XIX вв. начался процесс переселения части кузнецких и кулаткинских татар, испытывавших земельный голод, на свободные земли в саратовском Заволжье. Здесь выходцами из крупных татарских деревень были основаны деревни: Алтата, Верхазовка (Ильмин), Сафаровка (Новопенделка), Осинов-Гай, Новая Елюзань. В 1850 г. все эти деревни вместе с остальными населенными пунктами саратовского Заволжья вошли в состав вновь образованной Самарской губернии.
Указами Петра I и его преемников татарские дворяне – служилые мурзы были низведены в состояние податного сословия государственных крестьян. Большинство татарских общин были приписаны к Казанской адмиралтейской конторе для выполнения тяжелейшей лашманской повинности. Они несли также рекрутскую повинность. Правительства Анны Ивановны и Елизаветы Петровны совместно с православной церковью оказывали на татар-мусульман сильнейшее экономическое, политико-правовое, административное давление с целью заставить их перейти в христианство. Однако политика крещения татар не дала ожидаемого результата. Число крестившихся было незначительно.
Как показывают архивные материалы, даже в петровское время разгула антимусульманской компании в татарских деревнях были свои «абызы» - духовные наставники. В основанной в 1700 г. деревне Труевские Вершины Засурского стана им стал князь Роман Кодряков (Кадралеев) сын Мамин95. В основанной в 1713 г. деревне Мостяк Завального стана «абызом» был Исмаил Смольянов96.
На Указ Екатерины II 1784 г., разрешавший бывшим татарским князьям и мурзам записываться в российское благородное дворянство, откликнулись сотни жителей татарских деревень. Общее количество претендентов, подавших соответствующие прошения, превысило в Саратовской губернии одну тысячу человек. Особенно много оказалось потомков служилых мурз в Кузнецком уезде. Из одной только деревни Средняя Елюзань поступило более 20 прошений97. Однако ожидания и расчеты татар не оправдались. В дворянство записывали из числа просителей с татарскими фамилиями только тех, кто носил русские имена и был христианином.
Социально – экономические изменения в татарском обществе губернии и их влияние на систему образования
Пореформенный период стал временем глубоких, зачастую болезненных, изменений в татарском обществе, прежде всего социально-экономического характера. Это можно наблюдать на примере татар-мусульман Саратовской губернии 1860-90-хх гг. Богатый материал для изучения данного процесса дают такие официальные документы статистики, как изданные в 1862 г. «Списки населенных мест Российской империи» и итоговые данные Всеобщей переписи населения Российской империи 1897 г. 160 . В них содержится богатый материал, позволяющий видеть начальную и конечную точки названного процесса. Важное значение для целей нашего исследования имеют материалы обследований, проведенных статистическим комитетом Саратовской губернской земской управы в 1882-1887гг.161. Используются также документы из архивных фондов, в частности, отчеты начальников Саратовской губернии разных лет. Названные источники позволяют проследить характер и динамику социально – экономических процессов, касающихся татарского населения Саратовской губернии, оценить их влияние на сферу культуры и образования.
Согласно данным первого из названных официальных изданий, накануне крестьянской реформы, в 1860 г., в Саратовской губернии проживало 55 тысяч татар. Это составляло 3,48% всего населения губернии (пятое место после великороссов, малороссов (украинцев), немцев и мордвы) 162 . Почти все татарское население – до 98 процентов – было сосредоточено в сельской местности, занималось преимущественно земледелием. По сословному положению оно относилось к государственным крестьянам. В 1860 г. в губернии имелось 63 деревни с татарским населением. Число мечетей достигло 126-ти 163 . Ко времени отмены крепостного права произошел фактически повсеместный переход татарского крестьянства с четвертного владения землей на подушевое. При этом размер среднедушевого надела неуклонно сокращался. Если в начале XIX в. в Саратовской губернии на каждую ревизскую душу государственных крестьян приходилось 15 десятин земли, то к 1852 г. уже только 6,62 десятины 164 . В дальнейшем данный показатель продолжал только сокращаться.
В 1866 г. в России началась реформа государственных крестьян, осуществление которой растянулось на 20 лет. Крестьяне получили гражданские права. Теперь они могли самостоятельно вести хозяйство на надельной земле. По закону от 24 ноября 1866г. «О поземельном устройстве государственных крестьян» сельские общества сохраняли земли, находившиеся в их пользовании, но не свыше 8 десятин на душу мужского пола в многозаселенных и 15 десятин – в малозаселенных губерниях165 . Однако в действительности крестьяне получили в среднем по России на одну душу лишь 5,7 десятины166. При этом земля признавалась собственностью казны, и сельские общества обязывались выкупить ее. Таким образом, бывшие государственные крестьяне должны были, помимо подушной подати, ежегодно вносить выкупные платежи.
Малоземелье как следствие аграрного перенаселения, непосильное бремя государственных сборов, низкая производительность труда в земледелии и в животноводстве – все это обрекало большую часть российского крестьянства на полуголодное, нищенское существование. Реформа 1866 г. нисколько не улучшила его положение. Это отражалось на демографической и социокультурной ситуации в деревне.
Хронически неблагополучным оставалось финансовое и продовольственное положение татарского крестьянства. В неурожайные годы сельские общества вынуждены были обращаться к государству за продовольственной ссудой. Последняя ложилась тяжелой ношей на слабое крестьянское хозяйство. Отсутствие у крестьян необходимых финансовых средств приводило к такому хроническому явлению, как недоимки. В отчете Саратовского губернатора М. Галкина-Врасского за 1871г. указывалось, что «опасение недоимок предвидится… по отношению только к татарским селениям Хвалынского, Кузнецкого и отчасти Петровского уездов, т.к. татары хлебопашеством занимаются в самых малых размерах, а ведут обыкновенно какую-нибудь ничтожную торговлю…, причем большинство сих татар никакого домашнего обзаведения не имеет, кроме избы без двора и одной или двух коз»167 . По смыслу доклада начальника получалось, что татарские крестьяне сами виноваты в своих бедах. Отсюда недалеко было до принятия жестких административных мер воздействия на «нерадивых» татар. Так и произошло в 1876 г. с населением деревень Погорелый Чирчим, Бикбулат, Старое Алеево Кузнецкого уезда, Старый Атлаш и Мостяк Хвалынского уезда. По сообщениям, поступившим в Канцелярию губернатора, местные приставы произвели без решения волостных судов, т.е. своевольно, экзекуции за недоимки податей. Крестьяне-задолжники подвергались битью розгами. Кроме того, у крестьян отбирались козы, овцы, домашнее имущество (например, подушки) для продажи в счет погашения недоимки168.
Дело приняло скандальный оборот. Действия пристава 2-го стана Кузнецкого уезда Сморчкова и станового пристава из Хвалынского уезда князя Енгалычева были квалифицированы как «незаконные»169. Однако это не привело, разумеется, к улучшению материального положения татарских крестьян. Просто власти стали с большим пониманием относиться к фактам неисполнения татарскими сельскими обществами своих финансовых обязательств перед казной, где-то даже выражать сочувствие. В 1881 г. Саратовскую губернию по заданию МВД Российской империи посетил граф Кутайсов с целью проверки продовольственных средств сельского населения. В отчете по итогам командировки указывалось, что высокий гость не успел посетить «…ту часть Хвалынского уезда, которая населена преимущественно татарами, а между тем татарское население находится, по его словам, в крайней нужде относительно продовольствия»170. Было решено «употреблять оставшиеся неизрасходованными из назначенных монарших щедрот …суммы в пособие на продовольствие наиболее нуждающимся татарским семействам Хвалынского уезда…». Было израсходовано 3 тысячи рублей, при этом интересно отметить, что нуждающимся великороссам раздавали по 10 рублей, а татарам – по 5 рублей на человека171.
Понятно, что эта раздача казенной «милостыни» не изменила к лучшему ситуацию с тяжелым материальным положением татарского населения. В следующем 1882 г., губернатор А. Зубов в своем «всеподданнейшем отчете» вновь был вынужден констатировать, что в Хвалынском и Кузнецком уездах «…недоимки накопились преимущественно на татарах, вследствие особых причин. В Хвалынском уезде 12210 ревизских душ татар, образующих 25 общин в 7 волостях. При годовом окладе всех сборов в 142762 рубля, сумма недоимок на них достигла к началу отчетного года 904830 рублей, что на ревизскую душу составляет 74 рубля, а на работника 114 рублей»172. Это была непосильная для крестьян ноша.
Малоземелье, тяжелое экономическое положение крестьянского хозяйства, отсутствие акушерской и медицинской помощи привели к значительному снижению темпов роста татарского населения губернии. Если в период 1833-1857 гг. среднегодовой темп прироста составлял 3.3%, то в период 1857-1897 гг. он снизился до 1.5 %173 . Происходило уменьшение размеров татарской семьи. Так, в Хвалынском уезде Саратовской губернии в 1858 г. среднестатистическая татарская семья насчитывала 9,1 человек, 1885 г. – 5,6 человек174.
В поисках источников пропитания все больше татарских крестьян вынуждены были искать работу на стороне, уезжать из деревни на какое-то время или даже навсегда. В деревне Старый Мостяк Хвалынского уезда, состоявшего из 290 домохозяйств, в 1880-1884 гг. выдавалось в среднем 3,2 паспорта на год, 65 паспортов полугодовых, 130 – двух- и трехмесячных175. Росло число постоянно отсутствующих в деревне семей. В том же Старом Мостяке это число в 1885 г. равнялось 61, что составило свыше 20% всех семей деревни176. Определенная часть отходников и выделенцев оседала в городе, переходила в мещанское или купеческое сословие.
Революция 1905-1907 гг. и переход к новометодной школе
К началу XX в. система национального образования татар достигла, как мы видели, весьма неплохих количественных показателей. Однако, содержание и качество образования, носившего сугубо конфессиональный характер, не удовлетворяли растущие потребности татарского общества, вступившего на путь буржуазной модернизации. Даже в губернском городе Саратове не было ни одного татарина хотя бы со средним специальным образованием. Татарскому обществу предстояло избавиться от конфессиональной школы бухарского типа и построить новую, современную школу244.
Борьба за новую школу началась еще в 1880-1890-е гг., но в решающую фазу вступила в первое десятилетие XX в. Она разворачивалась под знаменем джадидизма. Последний, начавшись с введения в мусульманскую среду нового, более эффективного, звукового метода обучения детей грамоте, охватил все стороны жизни татарского общества, стал синонимом национального обновления и прогресса. Основу джадидистского движения составляла модернизация школьного образования.
В эту крайне важную для будущего нации работу свой вклад внесли как передовые представители мусульманского духовенства (Г. Баруди, Р. Фахретдин и др.), так и светские интеллигенты (Ю. Акчура, И. Гаспринский, Ф. Карими и др.). Реформаторы получили мощную поддержку со стороны многих представителей нарождающейся буржуазии. Среди них можно назвать казанских купцов Апанаевых, М. И. Галеева, оренбургских купцов братьев А. и Г. Хусаиновых, золотопромышленников братьев М. и С. Рамиевых, купца из г. Троицка Яушева, симбирских фабрикантов Акчуриных, фабрикантов из Кузнецкого уезда Саратовской губернии Дебердеевых и др.
Несомненным стимулом для деятельности татарских прогрессистов стал бурный рост в России в первые годы XX в. антимонархического, либерально-демократического движения. В 1905г. оно переросло в народную революцию.
Революция 1905-1907 гг. была сродни очистительной буре для всех народов Российской империи, в том числе и татарского. Последний словно пробуждался после векового сна для активной политической жизни.
Однако следует отметить, что в освободительную, революционную борьбу русского рабочего класса саратовские татары втягивались довольно медленно. В начале XX в. это была политически неразвитая, аморфная масса с преобладанием в ней консервативных, охранительных настроений. Но в этой массе подспудно зрели другие настроения. О возможности нежелательного для властей политического пробуждения татар с тревогой писал еще в 1901 г. Хвалынский уездный исправник в своем рапорте губернатору: «…о магометанском татарском населении можно высказаться, что хотя оно непреклонно подчиняется Высочайше созданным Основным государственным законам Российской империи, но тем не менее тайно противодействует духу верноподданничества и желало бы жить собственными законами»245.
Опасения царского чиновника оказались не напрасными: не прошло и пяти лет как татары оказались в рядах борцов против самодержавия. Однако они хотели жить не по каким-то особым «собственным» законам, а по новым, демократическим и более справедливым законам общего Отечества - России. Разные группы и слои татарского общества втягивались в революционную борьбу по-разному и неравномерно. В 1905-1906 гг. татарский угол Хвалынского уезда оставался своеобразным спокойным и мирным островком в окружающем бурном море аграрно-крестьянского движения. Архивные документы сообщают нам о волнениях крестьян в таких близлежащих русских и мордовских селениях, как Безобразовка, Павловка, Шаховское, Поселок, Калмантай, Покурлей и др. В то же время посетивший татарские деревни Старо-Атлашской, Старо-Кулаткинский и Шиковской волостей уездный исправник рапортовал губернатору П. А. Столыпину: «…население найдено в хорошем и мирном настроении»246.
Можно, однако, полагать, что это было временное явление. К тому же в ряде других волостей уже имелись случаи присоединения татар к своим соседям русским крестьянам в их борьбе с помещиками. Рассмотрим два дела, хранящиеся в фонде канцелярии Саратовского губернатора - №7114 и №7115. Они касаются следствия и высылки за пределы края крестьян татарских сел Карлыган и Усть-Уза Петровского уезда, обвиненных в участии в «аграрных беспорядках» осенью 1905 г. В первом селе к ответственности были привлечены 5 человек, во втором - 22 человека247. Возбудив в августе 1906 г. дела против них «о высылке в порядке статьи 34 Положения о государственной охране», власти решили расправиться с беспокойными и неугодными крестьянами руками односельчан. 20 августа 1906 г. по требованию и под наблюдением земского начальника и волостного старшины состоялся сход крестьян села Карлыган. На сход явились лишь 194 домохозяина из общего числа 288. Было принято решение удалить из общества Хасяна Сурмина, Сатдыка Аипова, Ахметжана Хабибуллина, Павла Антонова и Амина Садретдинова «...за порочное и вредное их поведение, за грабежи, воровство лошадей, участие их в аграрных беспорядках осенью 1905 года.., за буйное поведение, неповиновение властям и угрозы своим однообщественникам» 248 . Все удалённые постановлением Министерства внутренних дел были высланы в Архангельскую губернию сроком на 3 года.
По такому же сценарию происходила расправа с крестьянами села Усть-Уза Муртазой Айсиным с товарищами. Приговор сельского схода «об удалении и высылке на поселение порочных членов общества» состоялся 23 сентября 1906 г. Постановлением министра внутренних дел 12 человекам срок высылки в Вологодскую губернию определялся 3 года, остальным 10 -ти человекам - 2 года249.
В ходе революции 1905-1907 гг. татары не только «проснулись» для общественно-политической жизни, но и приобрели определенные инструменты и навыки для отстаивания своих национальных и социальных интересов. Сразу же после обнародования Манифеста 17 октября 1905 г. в одном городе за другим стали появляться легальные газеты на татарском языке. Начало этому процессу было положено издававшейся в Петербурге газетой «Нур», первый номер которой вышел 2 сентября 1905 г. Затем последовали газеты: «Казан мухбире» (Казань), «Фикер» (Уральск), «Азат» (Казань), «Баянельхак» (Казань), «Борган-и тараккый» (Астрахань), «Вакыт» (Оренбург), «Йолдыз» (Казань) и др.250.
Татары довольно активно участвовали в избирательной кампании по выборам депутатов в Первую Государственную Думу (январь-март 1906 г.). В номере газеты «Казан мухбире» от 20 января 1906 г. было помещено обращение к саратовским татарам с призывом подготовить и провести общее собрание, наметить своего кандидата в депутаты Думы. Конкретно назывались имена представителя семейства фабрикантов Дебердеева Юсуфа, который являлся членом финансовой комиссии ОМДС, и мещанина из г. Кузнецка Ахмеджана Агишева251.
В одном из следующих номеров газеты сообщалось, что Саратовский губернатор П. А. Столыпин не дал разрешения на проведение собрания. Тем не менее было решено провести совещание представителей татарских общин в деревне Татарский Канадей Кузнецкого уезда 12 февраля252. Состоялось ли это совещание, неизвестно. В номере от 27 марта та же газета сообщила о неудаче, постигшей татар на предвыборном собрании с участием всех землевладельцев Кузнецкого уезда. Предложение представителя татарского населения Мусы Еникеева отдать одно из пяти мест выборщиков татарам, которые занимали в населении уезда не менее 25%, было проигнорировано большинством участников собрания. К тому же под грубым давлением председательствующего 19 из 21 татарина, участвовавших в собрании, были вынуждены покинуть зал заседаний. В этих условиях тайное голосование превратилось в фарс. В качестве выборщиков от уезда были избраны 2 православных священника и трое русских крестьян253.
В результате от 100-тысячного татарского населения губернии в Думу не попал ни один человек. Всех российских мусульман, составлявших около 15% населения Империи, в Первой Государственной Думе представляли 25 депутатов (из общего числа 524)254. Однако мусульманские депутаты, как и Дума в целом, не успели проявить себя в законодательной работе, так как по воле царского правительства функционирование первого в истории России представительного законодательного органа продолжалось лишь 6 недель.
В открывшейся 20 февраля 1907 г. Второй Государственной думе представительство тюрко-мусульманских народов увеличилось до 35 депутатов. Была создана Мусульманская фракция, примыкавшая к партии кадетов. Небольшая группа из 8 депутатов стояла на позиции русских трудовиков (особенно в земельном вопросе)255. Судьба Второй, «красной», Думы оказалась такой же печальной, как и Первой, - она была распущена царским указом 3 июня 1907г.
Начало введения в России всеобщего обучения и татарское образование
Первое десятилетие XX в. ознаменовалось серьезными изменениями в татарском образовании, причем как в плане отношения самого татарского общества к данной сфере, так и с точки зрения корректировки государственной политики.
Вопросы народного образования заняли ключевое место в жизни формирующейся татарской нации и в жизни всего российского общества. Среди наиболее важных вопросов состоявшегося в августе 1906 г. в Нижнем Новгороде III Всероссийского мусульманского съезда значилось реформирование системы мусульманского образования и установление общественного контроля над ней341. Данный вопрос занимал значительное место в деятельности мусульманских фракций I–IV созывов Государственной Думы342 . В рамках общего подъема политической активности татар под воздействием российской революции на страницах татарской прессы развернулось широкое, живое обсуждение проблем образования.
Столь широкое и настойчивое обращение к названным проблемам имело основанием неудовлетворенность татарского общества состоянием системы национального образования, носившего конфессиональный характер. В поисках путей и способов модернизации данной системы татарское общество все чаще и все настойчивее стало обращаться к государственной власти. Последняя была вынуждена так или иначе откликаться на общественное настроение, тем более, что среди выдвигавшихся идей и предложений встречались и такие, которые не отвечали видам верховной власти. Важную роль в обсуждении и выработке законодательных актов по «мусульманскому школьному вопросу» играли так называемые «Особые совещания» при правительстве. Такие совещания проводились в 1905, 1906, 1910, 1911, 1914 гг.
Главным результатом проведенного в мае-июне 1905 г. «Особого совещания по вопросам образования восточных инородцев» при Министерстве народного просвещения стали «Правила о начальных народных училищах для инородцев, живущих в восточной и юго-восточной России», утвержденные 31 марта 1906 г. Согласно им, для получения разрешения на открытие новых мектебов и медресе требовалось удостоверение об обеспечении их содержания необходимыми средствами, увеличивался образовательный ценз на должности заведующего мектеба или медресе343. Это вызвало протесты мусульманского населения. Правительство пошло на некоторые уступки, и 1 ноября 1907 г. с небольшими поправками были приняты «Правила о начальных училищах для инородцев». Из прежних «Правил» были изъяты пункты об обязательной организации русских классов при конфессиональных школах, о моноэтничном составе учащихся русско-национальных школ, исключена статья об обязательности русской транскрипции в книгах на арабской графике и др. 344 . О стремлении правительства идти навстречу интересам и желаниям инородческого населения свидетельствовало включение в «Правила» пункта о преподавании в русско-национальных школах родного языка учащихся. В учебную программу двухклассных училищ дополнительно вводились такие предметы, как российская история, география, естествознание, черчение и геометрия345.
Все это указывало на возможность диалога между государством и мусульманским обществом по вопросам народного образования.
Компромиссный вариант возможно было найти в ходе практической работы. Такой работой стало введение в России всеобщего обучения.
Потребности промышленно-технологической модернизации, с одной стороны, и резкая активизация либеральной и демократической общественности в области народного просвещения, - с другой, заставили правительство Николая II приступить к разработке мер по введению всеобщего обучения детей младшего школьного возраста (8-11 лет).
27 августа 1907 г. в Дирекцию народных училищ Саратовской губернии поступило письмо от попечителя Казанского учебного округа, в котором, в частности, говорилось, что «Министерством народного просвещения в настоящее время разработан проект «Основных положений по вопросу всеобщего обучения». В нем обозначено, что « а) обязанность открытия достаточного числа училищ соответственно числу детей школьного возраста лежит на земствах и городах; б) обязательность начального обучения устанавливается постановлениями органов местного самоуправления; в) Министерство народного просвещения, в случае постановления земства или городского общества о введении всеобщего обучения, обязано принимать на себя расходы в размере минимального оклада содержания учащих лиц, а остальные расходы по содержанию училищ удовлетворяются из средств местного населения; г) ведомствам, сословным и иным законным организациям, частным обществам, если содержимые ими училища входят в общую сеть правильно организованных училищ данной системы, так же как земствам и городам, представляется возможность пользоваться пособием от Министерства народного просвещения на содержимые ими училища; и д) максимальный срок введения всеобщего обучения для всех местностей России устанавливается в 10 лет»346.
О серьезности намерений Правительства свидетельствовал тот факт, что уже 1 ноября 1907 г. законопроект о введении всеобщего обучения был внесен в только что открывшуюся III Государственную думу 347 . Не дожидаясь итогов обсуждения данного законопроекта, правительство предложило в экстренном порядке принять закон, предусматривающий увеличение государственных расходов на народное образование. Этот закон, одобренный Государственным Советом и Государственной Думой, был подписан Николаем II 3 мая 1908 г. 348 . Законом предусматривалось увеличение бюджетных расходов на образование на 6900 тысяч рублей в год. 26 марта 1909 г. правительство внесло в Госдуму еще один законопроект, касающийся правового положения начальных училищ349.
19 мая 1911 г. были подписаны одобренные Госдумой «Основные положения всеобщего начального обучения в Российской империи» 350 . Именно данный документ определял общие политико-правовые основания для осуществления крайне важного для российского социума дела. В документе от 19 мая 1911 г. нашли отражение все основные положения министерского проекта 1907 г. В добавление к приведенным выше были включены также положения о бесплатности начального образования для детей, о необременительности его для сельских обществ и некоторые другие.
Российскому государству и обществу предстояла огромная по масштабам и сложности работа. Для того, чтобы обеспечить всех детей ученическими местами, необходимо было за 10 лет построить по России 265042 школы351. Очень многое предстояло сделать в плане комплектования начальных училищ педагогическим персоналом. Только в Саратовской губернии, по данным губернского земства, для обеспечения всеобщего обучения требовалось 5256 учащих. В 1909 г. весь учительский состав губернии включал 1038 человек, причем половина из них имели низшее образование352.
В качестве главных исполнителей закона о всеобщем обучении определялись органы местного самоуправления – земства и городские думы, а также духовное ведомство. Государство брало на себя денежное содержание всех учащих, а также выделение денежных средств (в виде ссуд) на частичное возмещение расходов на школьное строительство. За правительством оставались функции общего руководства и контроля за учебным процессом.
Судя по документам, органы земского и городского самоуправления Саратовской губернии с полным пониманием и одобрением отнеслись к начинаниям правительства. Вопрос о введении всеобщего обучения занял центральное место в повестках сессий 1908 г. Причем в некоторых уездах, как, например, в Кузнецком, Петровском и Хвалынском данный вопрос был вынесен на обсуждение чрезвычайных (экстренных) собраний: в Кузнецком уезде – 2 октября 1908 г., в Петровском 14 декабря, в Хвалынском – 25 сентября того же года353. Все уездные земства и городские думы губернии одобрили Закон 3 мая 1908 г. и соответствующие инструкции Министерства народного просвещения (МНП) о введении всеобщего обучения и заявили о своем желании участвовать в реализации планов правительства.
Это было вполне ожидаемо, с учетом того, что некоторые земства еще несколькими годами ранее, по собственной инициативе, стали разрабатывать планы введения всеобщего обучения, увеличивать расходы на школьное образование. Так, Саратовским уездным земством такой план был разработан еще в 1904 г 354 . В соответствии с ним расходы земства на народное образование увеличились с 72508 рублей в 1904 г. до 179037 рублей в 1906 г., то есть примерно в 2,5 раза. Удельный вес расходов на образование в общей смете земства вырос за это время примерно в 1,5 раза – с 28,5% до 41,9%355. После некоторого спада в 1907 г., вызванного объективными причинами экономического порядка, расходы на образование вновь выросли в 1908 г., достигнув 188483 рублей (43,2% всей сметы)356.