Содержание к диссертации
Введение
Глава І. Военная и дипломатическая деятельность С.Р.Воронцова в царствование Екатерины II
1.1 Происхождение. Начало службы 26
1.2 Посол России в Англии 42
Глава II. Дипломатическая миссия в царствование Павла I 73
2.1 Период оформления второй антифранцузской коалиции 73
2.2 Борьба СР. Воронцова за сохранение англо-русского союза 89
Глава III. СР. Воронцов в царствование Александра I 107
3.1 Деятельность С. Р. Воронцова в 1801-1806 гг. Отставка 107
3.2 Оценка СР. Воронцовым внутренней политики и международной обстановки после отставки. 130
Заключение 146
Список источников и литературы
- Посол России в Англии
- Период оформления второй антифранцузской коалиции
- Борьба СР. Воронцова за сохранение англо-русского союза
- Оценка СР. Воронцовым внутренней политики и международной обстановки после отставки.
Посол России в Англии
Начало военной службы. Семен Романович Воронцов происходит из древнего рода, ведущего происхождение от боярского рода Протасьевичей, который восходит к эпохе легендарного Ивана Калиты. Родоначальником рода считается Федор, по прозвищу Воронец. Воронцовы служили воеводами, стряпчими, стольниками, окольничими и боярами. В отдельные исторические периоды род заметно возвышался. Так, боярин Федор-Демид Семенович Воронцов снискал расположение Ивана IV. Но в ожесточенной борьбе боярских родов за влияние Воронцовы не сумели удержать свои позиции. Федор и его племянник Василий Михайлович были в 1546 г. казнены, как утверждают летописи, по оговору, а в 1570 г. в числе других московских бояр, обвиненных в связях с новгородцами, казнен и один из сыновей Федора - Иван.
Следующее возвышение Воронцовых произошло в 40-е годы XVIII в, в царствование дочери Петра I Елизаветы Петровны (1741-1761) -. Михаил Илларионович Воронцов(1714-1767гг.) оказался самым удачливым из братьев. Он сумел правильно оценить обстановку и вовремя примкнуть к Елизавете Петровне, оказавшись однихМ из трех смельчаков, сопровождавших ее в казармы Преображенского полка, а затем арестовывал регентшу Анну Леопольдовну с ее семейством. Императрица не забыла услуг Михаила Илларионовича, ставшего по ее милости вице-канцлером, а с 1758 по 1762 г.-канцлером Российской империи.
Он также был возведен Карлом VII, императором Священной Римской империи, в графское достоинство. А так как у русского канцлера не оказалось мужского потомства, он добился распространения титула на своих братьев, Романа и Ивана Илларионовичей Воронцовых. Между тем, если бы не счастливое стечение обстоятельств, Михаил Илларионович так бы и остался небогатым помещиком. Это вызывало среди недоброжелателей Воронцовых толки, будто их семья не имеет никакого отношения к древнему боярскому роду. Впоследствии Воронцовы даже судились с князем П.В. Долгоруким, издателем «Родословной книги», стремясь доказать древность и знатность своей фамилии.51 Но указ сената о причислении Воронцовых к графским родам Российской империи, был издан в 1797году при Павле I, и вручен Александру Романовичу Воронцову.
Отставка М. И. Воронцова в 1765 г. не повлекла за собой отстранения от политической деятельности семейства в целом. Именно тогда на политическую сцену вступили представители следующего поколения - в первую очередь дети старшего из братьев Романа Илларионовича Воронцова (1707-1783 гг.). Он служил офицером в лейб-гвардейском Измайловском полку. В 1730 г. ссужал деньгами цесаревну Елизавету Петровну. После дворцового переворота 1741 г. ему было поручено сопровождать в заточение правительницу Анну Леопольдовну и ее семью. Собственные заслуги и протекция младшего брата позволили ему в царствование Елизаветы стать генерал-поручиком и сенатором. Он также пользовался доверием при Петре III, фавориткой которого была его дочь, Елизавета. С 1760 г. владел крупными имениями, заводами. После переворота в пользу Екатерины II был арестован и выслан в Москву, лишен ряда имений в Малороссии. Однако позже получил назначение наместником Владимирским, Пензенским и Тамбовским. За лихоимство и поборы в этой должности он получил прозвище «Роман большой карман». В исследовании В.Н.Алексеева высказана точка зрения, что никаких документальных подтверждений прозвищу не существует.
Шкляж И.М. Сокровища семьи Воронцовых. М.Д992.С.5. 52 РГАДА. Фонд 1261. Опись 1, д. 21.л. 1 "Алексеев .А.А. Воронцовы и Воронцовы-Дашковы в истории России.М.,2002.С56. Он считает его добросовестным и умелым губернатором. К концу жизни Роман Илларионович был кавалером практически всех российских орденов, включая высший - Святого Андрея Первозванного. От брака с Марфой Ивановной Сурминой (1718-1745) имел 5 детей. Марфа Ивановна была дочерью конюшего Патриаршего приказа и владельца рыбных промыслов на Волге. С женитьбой на Сурминой Роман Илларионович стал не только владельцем богато приданого, но и упрочил свое положение при дворе. Мария и Елизавета были определены, во фрейлины. Екатерина приобрела известность под именем княгини Дашковой, впоследствии стала президентом Российской и Петербургской Академии наук. Старший сын Александр при Екатерине II был сенатором, президентом коммерц-коллегии, находясь вдали от двора, пользовался огромным уважением и влиянием.
Долгая жизнь младшего из сыновей Романа Илларионовича графа Семена Воронцова (1744-1836) охватывает собой почти целое столетие. Его раннее детство прошло при неблагоприятных условиях, так как он рано лишился матери. Отец, оставшись молодым вдовцом, вел веселую жизнь и мало обращал внимания на детей. Кроме того граф Роман Илларионович прижил с англичанкой Брокет побочных детей, известных впоследствии под именем дворян Ронцовых.54 К ним родитель питал особенную нежность и тратил на них немало средств, что причиняло боль братьям Воронцовым, в отношении которых отец всегда был скуп, суров и взыскателен. Если в родительском доме жилось угрюмо, то веселее оказалось у дяди Михаила Илларионовича. Он и его жена Анна Карловна были ласковы и внимательны к племянникам. В доме дяди-канцлера им привили любовь к чтению и занялись их образованием. Принятый девятилетним мальчиком в число пажей при дворе Елизаветы, он через несколько лет состоял уже камер-пажом. При дворе Елизаветы Петровны непрерывной вереницей тянулись праздники, пиры и маскарады.
Эта добрая государыня собирала у себя толпы детей придворных и сама веселилась вместе с ними. Она позволяла им бывать во дворце в приемные дни, вместе с взрослыми, а иногда только специально для детей, давала обеды и балы в своих внутренних апартаментах. Такая близость с самого детства к большому свету выработала у Воронцова умение свободно держаться в обществе, благородные и изящные манеры. Он получил дома «французское воспитание», очень рано ознакомился с французским языком и с лучшими образцами французской литературы. Специально для этого дядя нанял гувернантку из Берлина, которая пользовалась хорошей репутацией. С ранних лет у Семена Романовича развилась любовь к чтению, для чего было достаточно времени и книг. Библиотека СР. Воронцова, уже в 1766 г, состояла из 900 томов.55 Семен Романович не имел систематического образования, поскольку в России того времени его не было. Школой служила сама жизнь, в которой он набирался и опыта и знаний. Примерно в 1754г. Семен Романович совершил продолжительную поездку по России, посетил Москву, Казань, Ирбит, Тобольск. Проезжая по безграничным пространствам своей родины он присматривался к особенностям русской жизни, набрался впечатлений, которые глубоко запали в его душу. Отголоском возмущения тогдашними порядками в России может служить письмо Семена Романовича к отцу из Тулы. В этом городе был воеводой некий Строев. Он пишет, что Строев «великое нашей фамилии бесславие наносит, ибо говорит, что нам ближайший родич, грабил и разорял, но на него не жаловались, боялись, что вы и дядя Михаил Илларионович заступитесь».56 Уже намного позже, живя в Англии и сравнивая порядки этой страны с условиями жизни на родине, он с тяжелым чувством вспоминал о своей неустроенной отчизне.
Период оформления второй антифранцузской коалиции
Настроения широких масс нашли свое политическое выражение в деятельности партии вигов, возглавляемая Чарльзом Фоксом. Эта партия систематически разоблачала в парламенте и в печати агрессивную политику Питта. Они резко критиковали политику территориальных захватов в Индии, и особенно восставали против англо-прусского союза, направленного против России. Виги утверждали, что между Англией и Россией нет непримиримых противоречий, что, напротив, конфликт с Россией подорвет англо-русскую торговлю и нанесет огромный ущерб британскому судоходству и мануфактурам. Грей, один из видных вигов, говорил: «Наша торговля с Россией всегда была наиболее выгодной. Она снабжала материалами наши мануфактуры и была отличным питомником для наших моряков. Наш экспорт в Россию доходил ежегодно до 2 миллионов фунтов стерлингов, а наш импорт-1 миллиона. Пошлины на экспортную торговлю составляли ежегодно ЗООтысяч. В этой торговле было занято свыше 350 кораблей, почти сплошь за исключением британские. Спросим: мудро ли, осмотрительно ли прерывать такую торговлю?».105
Правительство Питта, подогреваемое стараниями прусской дипломатии, упрямо продолжало свою агрессивную политику. К весне 1791г. была снаряжена английская эскадра для отправки в Балтийское море. Они даже не скрывали, что война с Россией - дело решенное. Воронцов принял необычное для дипломата того времени решение: минуя, двор и правительство, апеллировать к широким кругам британской общественности. Воронцов заявил министру иностранных дел г. Лидсу : «Поскольку я вижу, что министерство в своей слепоте настаивает (под предлогом сохранения Очакова для Турции,
Архив кн. Воронцова. Кн.8.1876.С20. что Англии должно было быть безразлично) на войне несправедливой и наносящей ущерб обеим странам, мой долг воспрепятствовать злу».106 Это решительное заявление русского посла снискало ему лестную репутацию смелого человека и уважение в лондонских политических кругах . Далее Воронцов сказал буквально следующее: «Вы, без сомнения, получите большинство голосов в обеих палатах, но я достаточно изучил вашу страну, чтобы знать, что и министерство, и самый парламент сильны, только если их поддерживает воля графств и независимых собственников, которые, в конечном счете, правят страной. Я заявляю вам, господин герцог, что приложу все возможные старания, дабы нация была осведомлена о ваших проектах, столь противоречащих интересам страны; я держусь слишком хорошего мнения об английском здравом смысле, чтобы не надеяться на то, что общенародный глас за ставит вас отказаться от этого неправедного предприятия». Это заявление показывает не только то как быстро Воронцов разобрался в своем первоначальном непонимании сложной английской системы управления, но и то насколько зрелой при нем стала русская дипломатия в Англии. Ведь за его словами стоит сознание своей способности направлять общественное мнение, манипулировать прессой и издательствами, отказаться от грубых физических форм борьбы с противниками. Не менее красноречиво заявление Воронцова свидетельствует о его восхищении тем, что может быть сделано в рамках английской системы.
В поисках содействия СР. Воронцов обратился к вигам, а именно к Чарльзу Фоксу (известный государственный деятель, парламентский оратор, талантливо руководил оппозицией против Питта)), который поддержал усилия Воронцова в деле предотвращения столкновения между двумя странами. Воронцов обратился к Фоксу, потому что чувствовал в нем и его партии си лу, заинтересованную в поддержании дружественных отношений. Их сближение произошло, несмотря на то, что среди вигов было немало сторонников, и даже горячих поклонников, в том числе сам Фокс, французской революции. Виги не ограничились парламентской трибуной для пропаганды идей англо-русского сближения. Они организовали множество публичных митингов, писали статьи в различных газетах, издавали брошюры, в которых осуждали колониальные захваты и связанные с ними войны.
Вся кампания, которая развернулась весной 1791 г, протекала при активном участии СР. Воронцова. «Дабы скорее разрешить вопрос и при нудить Питта к разоружению, пишет граф, я велел сочинить записки, для которых доставлял самые точные и убедительные материалы, с целью доказать Англичанам, что их влекут к разорению посредством уничтожения торговли, и что все это делается ради интересов для них чуждых. В 20-ти и более газетах, выходящих здесь ежедневно, появлялись постоянные статьи, происходившие от меня, хоть и негласно и убедительные для народа, который со дня на день все больше негодовал на министерство. Во все время борьбы я и моя канцелярия не знали покоя. Мы целые ночи писали, а днем бегали во все стороны, приходилось по ночам разносить во все конторы разных газетных редакций статьи, которые должны были появляться в печати на следующий день.».108 В результате вся страна и особенно промышленные центры - забили тревогу. То и дело собирались многолюдные митинги, выносившие резолюции протеста против политики Питта. Десятки депутации от крупных фабрикантов, коммерческих компаний и судовладельцев отправлялись к Пипу и герцогу Лидсу, требуя гарантий мира и беспрепятственных торговых отношений с Россией. Вести о размахе атаки на политику кабинета Питта, произвели впечатление на русскую императрицу: «Там пишут на всех домах: не хотим войны с Россией».
Так выражали свой протест докеры и моряки, боявшиеся потерять твердый заработок, который они имели от торговли с Россией. В апреле 1791г. Воронцов сообщил правительству, что Питт, оказавшись в критическом положении, вынужден был « отступиться от всех мер, в кои было он толь неблагоприятно вошел, угождая двору берлинскому».110. В дальнейшей депеше Воронцова говорилось, что правительство тори «потеряло большую часть своего кредита в земле и, оказавшись не в состоянии отразить в парламенте атаки оппозиции, должно было решиться на крайний шаг и распустить парламент».111 Питту пришлось признать свое поражение. Эскадра, предназначенная для отправки в Балтийское море, была разоружена, переговоры со Швецией о предоставлении ей субсидий для войны с Россией были прерваны, а в Петербург был отправлен специальный уполномоченный для переговоров. Война была предотвращена, и в этом деле Воронцову принадлежала большая и почетная роль. В письме к Безбородко, граф напишет: «В кои было вплелись державы, желающая предписать нам законы, но кои кончились с полным достоинством нашей Государыни». Чтобы иметь силу действовать с таким успехом на общественное мнение чужой страны, нужно было не только ее хорошо знать, но и высоко себя поставить в ней. Нужно было не только уметь защищать интересы своего отечества, но и найти для этого оружие в самом арсенале противника, в их общественных видах и потребностях. И здесь Воронцовым было показано, образцовое умение пользоваться обстоятельствами и личными отношениями, хотя по складу своих природных качеств и по предварительной подготовке, едва ли имел призвание быть дипломатом. В одном из писем брату, Воронцов пишет:
«Если бы даже Англия не отступилась от своих притязаний и затеяла снами войну, то нанесла бы несравненно менее вреда России, чем самой себе, по отношению к своим торговым интересам».113
Восточный кризис весной 1791 г. разрешился дипломатическим поражением Питта и победой Екатерины. Чтобы окончательно взбесить Питта, Екатерина приказала Воронцову демонстративно купить для нее в Лондоне бюст знаменитого оратора парламентской оппозиции Фокса и распорядилась установить его в галерее своего Царскосельского дворца между статуями Цицерона и Демосфена.114 Коллегия иностранных дел, подала прошение Екатерине о необходимости отметить заслуги СР. Воронцова по урегулированию отношений между Англией и Россией, указывая, что его деятельность по отстаивании интересов России заслуживают высочайшей милости.115 Усилия графа не были оставлены без внимания императрицей. «Я получил, - писал он в автобиографической записке,- красноречивый рескрипт, в котором меня осыпали похвалами и в награду прислали мне орден св. Владимира(1 класса), тогда как я уже имел орден св. Александра Невского, гораздо старший и более почетный, и прибавили бтыс рублей к моему жалованью, так как я был уже в долгах по горло. Назначив за год, перед тем, такую же прибавку Симо-лину ( посол России в Париже - прим. авт), который богаче меня и не имея детей, жил в стране, где нет такой дороговизны как в Англии».
Борьба СР. Воронцова за сохранение англо-русского союза
Наблюдая за развитием событий как частное лицо, Воронцов больше всего опасался окончательного разрыва между Россией и Англией и войны между ними. В октябре император наложил секвестр на все торговые английские суда. Россия, Швеция, Дания и Пруссия образовали в декабре 1800г. «Северную Лигу», направленную против Англии. С родины ему сообщали: «У нас все по старому: угрюмое желчно-меланхоличное расположение духа в нашем правителе развивается прогрессивно и действует на все мероприятия, как в области административной, так и в политической». Нет никаких сомнений, что двойственная политика бывших союзников по антифранцузской коалиции, имела большое влияние на зигзаги в настроении императора. Тем временем Наполеон решил воспользоваться моментом для сближения с Россией. Бонапарт летом 1800г. предпринял широкий дипломатический маневр, направленный на то, чтобы еще больше отдалить друг от друга своих главных противников Британию и Россию. Стремясь завоевать расположение Павла I и склонить его к началу мирных переговоров, первый консул распорядился возвратить на родину русских пленных, захваченных во время кампании 1799 г.
Вследствие дипломатического сближения России и Франции отношения с Англией были прерваны и посланники с обеих сторон отозваны. Разрыв с Англией ускорил направление в Париж русского генерала Спренгпортена формально для ведения переговоров о возврате пленных, а фактически для восстановления дипломатического контакта между Петербургом и Парижем. Вслед за ним в начале 1801г. в Париж выехал в качестве официального представителя царя опытный русский дипломат С.А. Колычев. Несмотря на то, что Англия и Россия не объявляли друг другу войны, британский флот под командованием адмирала Нельсона разгромил союзный России датский флот на рейде в Копенгагене и двинулся дальше на Кронштадт и Ревель. В конце 1800г. открылась перспектива почти всеобщей европейской войны, Воронцов считал такой ход дел нежелательным в политическом контексте. Но в значительной степени его беспокойство было продиктовано личными мотивами. В случае войны его пребывание в Англии даже в качестве частного лица стало бы нежелательным. Но он знал примеры, когда в Англии чужие подданные воюющих с ней держав, имели от своего и от британского правительства, дозволение проживать частным образом. Воронцов начал хлопотать через Ростопчина о подобном разрешении от Павла I. Ответ из Петербурга не обнадеживал: «В настоящих обстоятельствах, вам необходимо покинуть Англию, иначе можно подвергнуться неприятностям неисчеслимым». Граф принял решение, уехать из Англии через Гамбург в Пирмонт. Дело осложнилось из-за отсутствия у него французского паспорта. «Можешь себе представить, - писал он брату, - сколько расстройства мне наделает это новое переселение, со стороны спокойствия, здоровья моего и дочери и огромных затрат, как вследствие напрасных издержек на мое первоначальное обзаведение в здешнем убежище (в Соутгамптоне.), так и требуемые на предстоящее нам путешествие».2 Собираясь к выезду, граф еще не получил последних петербургских новостей: об удалении от службы графа Панина (ноябрь 1800 г.) и графа Ростопчина (февраль 1801 г.). Но главное - не знал о своей собственной беде, которая грянула как раз накануне того дня, когда Ростопчин попал в немилость. Так как Воронцов находился в Англии, то его невозможно было арестовать. Тогда Павел решил нанести строптивому послу экономический удар. 19 февраля был дан высочайший указ следующего содержания: «Его императорское величество высочайше указать соизволил: за неоплаченные Лондонскими банкирами Пишелем и Брогденом казне принадлежащие деньги 499 фунтов стерлингов, 14 шиллингов и 5 пенсов, конфисковать на такую сумму имения генерала- графа Воронцова: прочее же его имение за пребывание в Англии взять в казенный секвестр»215 Пишель и Брогден были банкирами, через которых велись денежные дела посольства, и взыскание задержанных ими денег было возможно обычным судебным порядком. Более того, как указывал Воронцов, «Пишель и Брогден имеют в России свой капитал, только лишь арестованный при последнем эмбарго, какой капитал и должен быть оконча-тельно у них удержан в пользу нашей казны». Это внезапное и несправедливое решение, отнимавшее средства к жизни, поразило посла. Он решился представить свои объяснения по делу, в котором был обвинен и наказан без всякого расследования. Воронцов направил свои объяснения на имя вторично вступившего в руководители Иностранной коллегии А.Б. Куракина. Он хотел обелить свое имя, так как считал виновными лондонских банкиров. «А я не знавший этих людей и имевший с ними дело единственно в силу полученного мною приказания, неужели должен поплатиться за них?»217 - вопрошал опальный посол. Он так рассказывал об обстоятельствах дела: «В январе
1801 г., я случайно осведомился о постыдном поведении Пишеля и Брогдена, которые под предлогом ареста в России части принадлежащего им капитала, отказали здесь произвести выдачу на содержание наших офицеров и учащихся и вследствие того, самым недобросовестным образом, удержали в свою пользу около пятисот фунтов стерлингов, оставшихся у них их русских казенных сумм. Как же я могу быть виновен в их бесчестном поступке. Тем более, в это время я получил приказ и сдал все дела действительному статскому советнику Лизакевичу, в исполнение чего я уже не во что не вмешивался».218 Воронцов писал, что в этой истории его беспокоит не столько конфискация имущества, сколько мысль о том, что его считают изменником. «Прослужив более 45 лет и проведя жизнь в этой деятельности и в честном быту, как следовало честному человеку, на склоне моих дней, у дверей гроба, закончить жизнь мою бесчестием и изменою Государю...»219 - заканчивал он свое письмо. Известие о карательном распоряжении, внезапно, обрушившемся на уважаемого человека, произвело в британской столице тяжелое впечатление. Оно вызвало многочисленные проявления живейшего участия к опальному послу, с предложениями услуг и денежных ссуд, что впрочем, случалось и прежде, когда граф Воронцов нуждался в деньгах из-за задержки жалованья из России. Воронцов в связи с опалой не был оставлен друзьями. Так, узнав о конфискации и секвестре, К. С. Рындин, товарищ по военной службе, поспешил послать в Лондон 4000р, переводным векселем.220 Поступок, истинно героический в тех условиях. Постигшая Воронцова кара считалась в свете возмутительной несправедливостью.
Оценка СР. Воронцовым внутренней политики и международной обстановки после отставки.
Главными соперниками России Воронцов считал Францию и Пруссию и неизменно выступал против сближения с ними. Начало его дипломатической деятельности выпало на время, когда идея англо-русского союза в силу политических обстоятельств не была популярна ни в Петербурге, ни в Лондоне. Воронцов сделал ставку на экономические рычаги роль русского рынка для английской промышленности и торговли. Именно такой подход в значительной степени помог ему предотвратить в 1791 г., англорусское столкновение, связанное с недовольством Англии усилением России на Востоке в результате второй русско-турецкой войны. Уже в этом эпизоде, Воронцов проявил свою способность договариваться с политическими противниками, в данном случае с вигами, чьи взгляды он не разделял. А еще через два года, в 1793г, Воронцов сумел обеспечить условия для подписания англо-русской конвенции. И хотя она была лишь промежуточным этапом на пути к союзу двух держав, Семен Романович видел в этом важный шаг к осуществлению своей политической цели. Англо-русская конвенция 1793, также заложила основу антифранцузской коалиции, что определяло ее ценность в глазах Воронцова.
Екатерина II ценила своего посла в Лондоне за его знания и дипломатический талант, она также нередко согласовывала с ним шаги в своей европейской политике. При этом политические представления императрицы, особенно в конце ее царствования, и Семена Романовича расходились. Различия касались вооруженного нейтралитета, по мнению Воронцова, невыгодного для России, разделов Польши, которые, с его точки зрения, были несправедливы, кадровой политики в коллегии иностранных дел. Граф имел собственные суждения по многим политическим вопросам, в том числе не имевшим никакого отношения к его должности. Свои взгляды он высказывал откровенно и настойчиво, со временем императрицу стала раздражать назидательность Воронцова и стремление давать советы по всякому поводу. Окончательное недовольство императрицы и ее последнего «баловня судьбы» П.Зубова вызвали замечания Воронцова о необходимости ограничить власть фаворитов. В силу всех этих причин, кончину Екатерины II Воронцов встретил почти опальным и с клеймом «англомана».
Однако было бы упрощением объяснять ухудшение положения Воронцова только следствием происков П. Зубова. К концу правления Екатерины II стал очевидным крах антифранцузской коалиции, на фоне которого явственно проступило стремление Англии использовать международную ситуацию для оформления своего полного морского господства. В таких обстоятельствах позиция Воронцова в пользу отказа от системы вооруженного нейтралитета, которая препятствовала морской монополии англичан, была ошибочной. Воронцовское стремление форсировать перерастание англо-русской конвенции в полновесный союз игнорировало существующие расхождения внешнеполитических целей обеих держав. Таким образом, ухудшение положения Воронцова в конце екатерининского царствования в значительной степени явилось отражением нараставших противоречий в англо-русских отношениях.
С воцарением Павла I Воронцов был возведен в ранг чрезвычайного и полномочного посла в Лондоне. Расположение нового монарха связано с сохранением графом верности Петру III во время переворота 1762 г. Благожелательное отношение Павла к Семену Романовичу не изменилось и после его отказа от постов воспитателя великого князя Николая Павловича, вице-канцлера и канцлера.
В период царствования Павла I Воронцов продолжал отстаивать курс на сближение с Англией. В 1797г. ради интересов Британии пошел на прямое нарушение приказа императора, задержав по просьбе правительства Питта находившуюся в Англии русскую эскадру. В данной ситуации, это был учет конкретных обстоятельств, а не следование интересам Англии. В 1798 г. Воронцов добился, наконец, подписания англо-русского договора, который заложил основу второй антифранцузской коалиции, однако противоречия между участниками коалиции, двойственная политика британского кабинета заставили СР. Воронцова в течение 1798/99 гг. лавировать между различными силами во имя сохранения союза с Англией. Несмотря на все усилия посла, столкновение англо-русских интересов в Средиземноморье разрушало англорусский союз.
Деятельность Воронцова в павловский период осложнялась импульсивными и непоследовательными действиями императора. Настойчивые попытки посла удержать распадающийся союз шли вразрез с изменчивыми настроениями и политикой императора, поэтому в 1800 г. Воронцов был отправлен в отставку. Опальный посол считал ошибочным курс на сближение России с Францией, а разрыв с Англией - позором. Он осуждал введенное Павлом I эмбарго на английские суда, справедливо указывая, что урон наносится не только британской торговле, но и экономике России.
Царствование Александра I СР. Воронцов встретил уже стариком, но был восстановлен в прежнем посольском статусе. Александр І в начале правления сформулировал в качестве принципа своей внешней политики отсутствие ориентации на какую-то одну державу. Воронцов с его отчетливой про-английской позицией для этого курса не подходил. Однако развитие событий на международной арене заставило императора пойти на сближение с Англией. К руководству министерством иностранных дел пришли единомышленники Воронцова - его брат А.Р. Воронцов и А.А. Чарторыйский. Семен Романович вновь приобрел влияние и политический вес. Тем не менее из-за явной проанглийской позиции Воронцова ему не доверили переговоры о заключении нового союза. Их вел Н.Н. Новосильцев. Наряду с последовавшей вскоре отставкой А.Р. Воронцова этот факт был и для Семена Романовича своеобразным знаком, что им стали тяготиться. Усложнившаяся политическая ситуация, возраст, семейные невзгоды заставили графа в 1806 г. уйти в отставку. Вместе с тем заключение вскоре новой англо-русской конвенции и создание третьей антифранцузской коалиции означали торжество политических целей Воронцова.