Русская эмиграция во Франции в годы Второй мировой войны Турыгина Наталья Валерьевна

Содержание к диссертации

Введение

ГЛАВА 1. Источниковая база и историография исследования 12

1.1 Источники .12

1.2 Историография .23

ГЛАВА 2. Русская эмиграция во франции накануне и в годы второй мировой войны в контексте миграционных процессов в Европе ...

2.1 Численность русской эмиграции в 1930-е гг 45

2.2 Правовой статус русской эмиграции во Франции накануне и в годы Второй мировой войны 57

2.3 Русская эмиграция и еврейский вопрос накануне и в годы Второй мировой войны 68 CLASS ГЛАВА 3. Отношение русской эмиграции во франции к СССР и ее участие в событиях второй мировой войны CLASS

3.1 Русская эмиграция и советско-финская война 83

3.2 Коллаборационизм русской эмиграции во Франции в годы Второй мировой войны 97

3.3 Патриотизм и космополитизм русских эмигрантов во Франции в годы Второй мировой войны 114

Заключение 134

Список использованных источников и литературы 140

Список сокращений и аббревиатур 175

Приложения .

• Историография
• Правовой статус русской эмиграции во Франции накануне и в годы Второй мировой войны
• Русская эмиграция и еврейский вопрос накануне и в годы Второй мировой войны
• Патриотизм и космополитизм русских эмигрантов во Франции в годы Второй мировой войны

Введение к работе

Актуальность темы исследования. Массовая русская эмиграция после Октябрьской революции и гражданской войны в России стала толчком для урегулирования беженского вопроса в истории международных отношений. Именно тогда формируются термины «политический эмигрант», «беженец» и «апатрид», которые определяют социально-правовой статус новой категории иностранцев на территории зарубежных государств. То, что этот вопрос возникает в последнее время в связи с иными событиями, требует более глубокого анализа предыдущих попыток контролировать миграционные потоки, чтобы избежать повторения неблагоприятных сценариев.

Актуальность исследования обусловлена также и необходимостью грамотного построения диалога государства со своими соотечественниками за границей. В критических условиях и военных угрозах не только соотечественники, но и апатриды не забывают о своей родине, и мудрая внешняя политика страны в их отношении пмееі и стратегические задачи.

Русская послереволюционная эмиграция, несмотря на утрату российского гражданства и неприятие большевизма, никогда не забывала о родине. Начавшаяся Вторая мировая война стала вызовом их патриотическим (и псевдопатриотическим) чувствам.

Степень научной разработанности темы. Несмотря на обширную историографию русской эмиграции, непосредственно проблеме «Русской эмиграции во Франции в годы Второй мировой войны» посвящено не так много работ. Среди них условно можно выделить отечественную и зарубежную литературу, а внутри отечественной историографии выделяют два периода: советский и постсоветский, что отражает разные методологические подходы и разную политическую обстановку.

В советский период (1950-е - середине 1980-х гг.) происходило расширение источниковой базы исследований по проблемам, связанным с историей русской эмиграции, за счет пополнения из эмигрантских архивов, прежде всего. Пражского Русского Заграничного исторического архива, переданного СССР в 1946 г., а гакже публикаций мемуаров реэмигрантов. В 1960-1970-е годы появляются работы, основной темой которых было отражение подвига борьбы против нацизма. В публикациях Н. Ф. Кюнга, М. А. Кокорина, А. А. Стручкова, Г. Нечаева, 3. Н. Тихоновой, М. И. Семиряги, Т. А. Логуновой¹ поднимается проблема участия советских граждан в

Кюнг Н.Ф. Мужество непокоренных. (Борьба советских людей в гитлеровских застенках). М., 1964; Кокорин М.А., Стручков А.А. О боевой деятельности советских партизан на территории Франции в 1943-1944 гг. // Вопросы истории. М., 1960. № 3. С. 88-101; Нечаев Г. Участие советских граждан в движении Сопротивления во Франции // Военно-исторический журнал. М., 1966. № 6; Тихонова З.Н. Василий Порик -герой Движения Сопротивления во Франции в период фашистской оккупации // Новая и новейшая история.

движении Сопротивления в Европе в целом и во Франции, в частности. Также в это время начинают печататься воспоминания эмигрантов-репатриантов о Второй мировой войне², нацеленные на поднятие советского патриотического духа.

В 1970-х и 1980-х гг. выходят в свет работы советских историков, посвященные вопросу сотрудничества эмигрантов с фашистами. Важно отметить, что в конце 1970-х гг. появились первые комплексные работы, где рассматривался сложный процесс размежевания эмиграции по отношению к фашизму и борьбе с ним. Несомненно, такой работой является труд В. В. Комина , в котором автор приводит обзор политической жизни русской эмиграции военного периода. Используя, в основном, данные периодической печати и мемуарную литературу, автор дал характеристику позиций различных слоев русской эмиграции к идеологии и политике фашизма. Заслуживает внимания вывод автора о преобладании «пораженческих» настроений в среде русской эмиграции вообще и во Франции, в частности, хотя количественных оценок работа не содержит.

Л. К. Шкаренков в своем фундаментальном труде «Агония белой эмиграции»⁴, занимающем важное место в историографии проблемы, проанализировал основные причины политического провала русской послереволюционной эмиграции. Отдельная глава его монографии посвящена судьбам русских эмигрантов в годы Второй мировой войны. Но живые образы и примеры разного поведения русской эмиграции в Европе и во Франции, в частности, не представляют собой анализа происходивших событий, все это только наброски для будущих работ. Кроме того, из недостатков работы - ее политическая ангажированность, просоветская риторика. Несмотря на обилие архивных данных из ЦГАОР (ныне - ГАРФ) и Архива внешней политики, с которыми работал автор, в исследовании явно не хватает сведений из заграничных архивов, эмигрантских и зарубежных исследований.

Постсоветский период способствовал облегчению доступа к так называемым «закрытым» фондам в архивах и библиотеках, развеивались конфронтационные идеологические стереотипы. Развивался диалог с представителями зарубежья и иностранными учеными, чего так не хватало в предшествующий период. Несомненным

М., 1964. № 3. С. 94-95; Тихонова З.Н. Иван Троян - герой французского Сопротивления // Вопросы истории. М., 1966. № 11. С. 151-155; Куликов ИГ. Честь и достоинство русского имени. М., 1973; Семиряга М.И. Советские люди в европейском сопротивлении. М, 1970; Смирнов В.П. Движение Сопротивления во Франции в годы второй мировой войны. М, 1974; Советские люди во французском движении Сопротивления / Под ред. канд. воен. наук генерал-майора И.В. Паротькина. М., 1972; Логунова Т. Л. Участие советских граждан в европейском движении Сопротивления. М., 1978.

² О чем не говорилось в сводках: Воспоминания участников движения Сопротивления. М.. 1962.

³ Комин В. В. Белая эмиграция и Вторая мировая война. Калинин. 1979.

⁴ Шкаренков Л. К Агония белой эмиграции. Изд. 3-е. М.. 1987.

подспорьем в обмене результатами научных изысканий и определением направлений дальнейшей исследовательской работы служит Интернет. Однако работы различных центров изучения русской эмиграции еще недостаточно скоординированы между собой.

Что касается публикаций начала 1990-х годов, то и для них, несмотря на кажущееся снятие шор и идеологических завес, была характерна та или иная степень претенциозности и субъективизма'. Однако, как в любую эпоху, есть ряд работ, которые сохраняют свою значимость, несмотря на открытие доступа к новым источникам и появление новых подходов.

В первую очередь необходимо отметить работы С. С. Ипполитова, В. М. Недбаевского, Ю. И. Руденцовой и В. М. Кабузана⁶. Эти авторы не только рассматривают географию рассеяния русских эмигрантов, но и вводят в научный оборот количественные данные, что позволяет оценить масштабы этого явления и обозначает новые проблемы в его изучении. Это первые работы, в которых каждая цифры, выявленная в архивах и отчетах, подвергается анализу.

2000-е гг. отмечены интенсивной разработкой эмигрантской тематики и публикацией большого количества обобщающих монографий. Среди них отдельно необходимо выделить труд Е.И. Пивовара «Российское зарубежье: социально-исторический феномен, роль и место в культурно-историческом наследии»⁷, рассматривающий основные этапы формирования российской диаспоры и эволюцию государственной политики РФ в отношении соотечественников. Автор представляет комплексный историко-социологический портрет русской эмиграции в своей динамике.

В начале XXI в. развиваются отдельные направления научной работы по истории русской эмиграции. Крупным блоком выделяются исследования военно-политического зарубежья, занимавшего ключевые позиции в эмиграции, в том числе и прежде всего во Франции⁸.

⁵ Большаков ВВ. Русские березы под Парижем. М., 1990; Коваленко Ю.М. Париж. Очерки о русской
эмиграции. М., 1991; Костиков ВВ. Не будем проклинать изгнание... Пути и судьбы русской эмиграции.
М, 1990; Куликов Н.Г. Я твой, Россия! М., 1990.

⁶ Ипполитов С.С, Недбаевский В.М., Руденцова Ю.И. Три столицы изгнания. Константинополь, Берлин,
Париж. М., 1999; Кабузан В.М. Русские в мире. Динамика численности и расселения (1719-1989).
Формирование этнических и политических границ русского народа. СПб., 1996.

⁷ Пивовар Е.И. Российское зарубежье: социально-исторический феномен, роль и место в культурно-
историческом наследии. М., 2008.

⁸ Бегидов A.M. Военное образование в зарубежной России 1920-1945 гг. М, 2001; Волков СВ. Трагедия
русского офицерства. М., 2002; Голдин В.И. Армия в изгнании: Страницы истории Русского общевоинского
Союза. Мурманск, 2002; Ершов В.Ф. Российское военно-политическое зарубежье в 1918-1945 гг. М., 2000;
Кузнецов И.А. Русский флот на чужбине. М., 2009; Окороков А.В. Русская эмиграция. Политические, военно-
политические и воинские организации 1920-1990 гг. М., 2003 и др.

В последнее время осуществляется реализация различных биографических проектов, что придает истории Русского Зарубежья человеческое измерение⁹. Развиваются исследования по проблемам культурной жизни и творчества русской послереволюционной эмиграции, появляются труды по истории зарубежной Русской Православной Церкви. На страницах этих трудов вскользь упоминается и о жизни ряда представителей русской диаспоры во Франции в годы Второй мировой войны. Но, как правило, от монографии к монографии упоминаются одни и те же имена и судьбы, обходят вниманием исследование коллективного поведения, заостряя его на отдельных фактах.

По-прежнему особую дискуссию вызывает участие эмигрантов в войне как на стороне вермахта, так и на стороне движения Сопротивления¹⁰. Научный интерес представляет монография В. И. Голдина «Роковой выбор. Русское военное зарубежье в годы Второй мировой войны» за объективное и всестороннее представление русского военного зарубежья в ходе войны, за привлечение большого массива архивных документов, ГА РФ прежде всего, и стремление беспристрастно их проанализировать. Но исследование касается представителей бывших Белых армий, а значит, отражает только часть общей картины и не позволяет сделать выводы о выборе эмиграции в целом.

Пожалуй, наиболее полную информацию о русском военном зарубежье, симпатизировавшем фашистским и национал-социалистическим режимам Европы накануне и в годы Второй мировой войны, можно получить из монографии А. В. Окорокова «Фашизм и русская эмиграция (1920-1945 гг.)»¹¹. На основании ранее неизвестных документов и материалов периодической печати, автор дает всестороннюю характеристику деятельности таких эмигрантских организаций, как: Российская фашистская партия, Всероссийская фашистская организация, Российское национал-социалистическое движение (РОНД), Русский национальный союз участников войны (РНСУВ), Российское народно-имперское движение, Национально-Трудовой Союз нового поколения (НТСНП). Однако на страницах указанной работы деятельность русских

⁹ Русское зарубежье. Золотая книга русской эмиграции. Первая треть XX века. М., 1997; Незабытые могилы:
Российское зарубежье: некрологи 1917-1997: В 6 т. М., 1999-2007; Шмаглит Р.Г. Русское зарубежье в XX
веке. 800 биографий. М., 2007; Судьбы поколения 1920 - 1930-х годов в эмиграции: Очерки и воспоминания
М.,2006 и др.

¹⁰ Голдин ВИ. Роковой выбор. Русское военное зарубежье в годы Второй мировой войны. Архангельск,
2005; Дробязко СИ. Вторая мировая война 1939-1945: Восточные легионы и казачьи части в вермахте. М..
1999; Кривошеева Е.Г. Российская эмиграция накануне и в период Второй мировой войны (1936-1945 гг.).
М., 2001; Крикунов ПИ. Казаки. Между Гитлером и Сталиным: крестовый поход против большевизма. М.,
2005; Между Россией и Сталиным: Российская эмиграция и Вторая мировая война. М., 2004; Окороков А.В.
Фашизм и русская эмиграция (1920-1945 гг.). М., 2001; Цурганов ЮС. Неудавшийся реванш. Белая
эмиграция во Второй мировой войне. М., 2001; Урицкая Р.Л. Они любили свою страну... Судьба русской
эмиграции во Франции с 1933 по 1948 г. СПб., 2010.

¹¹ Окороков А. В. Фашизм и русская эмиграция (1920-1945 гг.) М., 2001.

эмигрантов во Франции освещается вскользь, не хватает более подробного рассмотрения региональных особенностей коллективного поведения.

В последнее десятилетие вышло немало работ, посвященных российскому освободительному движению и разным аспектам формирования армии под командованием А. А. Власова в годы Второй мировой войны¹². Однако в большинстве из них нет разграничения между советскими военнопленными и русскими эмигрантами довоенного периода, тем более отсутствует репрезентативная выборка по странам проживания последних.

Одна из новейших работ по теме диссертационного исследования - монография Р. Л. Урицкой «Они любили свою страну... Судьба русской эмиграции во Франции с 1933 по 1948 г.»¹³. Данное исследование отличается привлечением документов из французских архивов: Национального архива Франции, Центра архивов Новейшего времени, Архива Министерства иностранных дел Франции, Архива Префектуры полиции Парижа, Архива музея человека, при этом некоторые из них публикуются впервые. Автор ярко описывает условия жизни русской эмиграции во Франции времен оккупации, коллаборационизм русских эмигрантов, а также их участие в движении Сопротивления. В данной работе вновь за долгое время поднимается такой малоизученный вопрос, как сотрудничество русских эмигрантов и советских военнопленных, сбежавших из немецких концлагерей. Однако работа не содержит количественной оценки участия российской эмиграции в военных событиях и даже использует завышенные и уже порядком устаревшие сведения об общем числе русских беженцев накануне Второй мировой войны. В монографии собран богатый фактический материал, но нет анализа общей картины происходившего.

Принимая во внимание результаты предшествующих исследований, приходится констатировать тот факт, что по-прежнему остается спорным вопрос о численности русской эмиграции во Франции накануне войны. Без всякого сомнения, эти данные, в первую очередь, необходимы для определения того, какая позиция преобладала в среде русских эмигрантов, какая часть проявила себя в Сопротивлении, а какая - сотрудничала с врагом. Заполнить эту лакуну и входит в задачи данного диссертационного исследования.

¹² Александров К. М. Офицерский корпус армии генерал-лейтенанта А. А. Власова, 1944-1945:
биографический справочник. Изд. 2-е, испр. и доп. М., 2009; Казанцев А. С Третья сила: Россия между
нацизмом и коммунизмом 1941-1945. 4-е изд., испр. М., 2011; Смыслов О. С «Пятая колонна» Гитлера. От
Кутепова до Власова. М.: Вече, 2004; Смыслов О. С. Проклятые легионы: изменники Родины на службе
Гитлера. М, 2007; Жуков Д. А. 29-я гренадерская дивизия СС "Каминский". М., 2009; Шкаровский М. В.
Русская Православная Церковь и власовское движение // Вестник церковной истории. 2006. № 4. С. 150—
175; Маньков С. А. Русские добровольцы в составе Валлонского легиона, 1941 —1945 гг.// Новый часовой
(Санкт-Петербург). 2006. № 17-18. С. 173—182; Дробязко С. //., Романько О. В.. Семенов К. К. Иностранные
формирования Третьего рейха. М., 2011.

¹³ Урицкая Р. Л. Они любили свою страну... Судьба русской эмиграции во Франции с 1933 по 1948 г. СПб.,
2010.

Первые работы иностранных авторов, посвященные проблеме русских беженцев в Европе, появляются уже в 1920-е гг. Они интересны, в первую очередь, тем, что дают общее представление о юридически статусе и правах русских эмигрантов. Поскольку эти вопросы решались на международном уровне, неудивительно, что в 1920-1930-е гг. велись подсчеты численности русских эмигрантов в разных странах, проводимые как под эгидой Лиги Наций и Международного Красного Креста, так и при поддержке правительств стран-реципиентов. Результаты этих исследований были опубликованы и до сих пор активно используются как в зарубежной, так и в отечественной историографии¹ , в то время как требуется более критический анализ этих данных. Новейшие исследования демографических процессов представлены в трудах российского историка В. И. Хрисанфова¹⁵ и французского социолога из эмигрантской среды К. Гусефф¹⁶. Подсчеты К. Гусефф, проведенные на основе статистических данных, совпадают с данными, приводимыми В. И. Хрисанфовым, которые он получил при сопоставлении материалов эмигрантской периодической печати. Выявленные по разным источникам показатели заслуживают доверия и могли бы положить конец существующей полемике при определении численности российской диаспоры в межвоенный период. Оба автора приходят к выводу, что русская эмиграция во Франции накануне войны насчитывала не более 70 тысяч человек. При таких показателях по-новому оценивается и ее участие в военных событиях.

В зарубежной литературе, посвященной событиям Второй мировой войны во Франции, особое внимание традиционно уделяется организации движения Сопротивления как на территории страны¹⁷, так и в пределах Европы¹⁸. Появляются исследования,

Simpson John Н. Refugees: Preliminary Report of a Survey. London, July 1938; MaucoG. Les etrangers en France: leur role dans l'activite economique. Paris, 1932; Huntington W.C. The Homesick Million Russia out of Russia. Boston, 1933; Del age J. La Russie en exil. Paris, 1930; Kulischer E. M. Europe on the Move: War and Population Changes, 1917-1947. NY., 1948; Johnston R.H. "New Mecca, new Babylon". Paris and the Russian exiles, 1920-1945. Kingston & Montreal, 1988 и др.

Хрисанфов В. И. Российский "исход": мифы и реальность. Историографическое исследование о численности «первой волны» российской эмиграции 1917-1920 гг. СПб., 2014.

Gousseff С L'exil russe. La fabrique du refugie apatride (1920-1939). Paris, 2008; Гусефф К. Русская эмиграция во Франции: социальная история (1920-1939 годы). М., 2014.

¹⁷ Ehrlich В. Resistance: France 1940-1945. Boston, 1965; Amowoux H. La vie des Francais sous l'occupation. T.
1.2. Paris, 1967; Chambard С Maquis: A History of the French Resistance Movement. Indianapolis, 1976;
Garmont A., de. Between Hell and Reason: Essays from the Resistance Newspaper Combat 1944-1947. Boston,
1991; Belot R. La Resistance sans de Gaulle, politique et gaullisme de guerre. Paris, 2006; Vichy, resistance,
liberation. New perspectives on wartime France / Ed. by Hanna Diamond & Simon Kitson. Oxford, 2005; "Faire
l'histoire de la Resistance", colloque international. Actes du Colloque international (18-19 mars 2008) / Sous la dir.
de Laurent Douzou. Rennes, 2010 etc.

¹⁸ Seth R. Undaunted: The Story of Resistance in Western Europe. New York, 1956; Macksey K. Partisans of Europe
in the Second World War. New York, 1975; Michel H. Shadow War: European Resistance, 1939-1945. New York,
1972; Foot M.R. Resistance: European Resistance to Nazis, 1940-1945. New York, 1977; Haestrup, J. European
Resistance Movements, 1939-45. London, 1981; Semelin J. Sans armes face a Hitler: La resistance civile en Europe,
1939-1945. Paris, 1989; Moore B. Resistance in Western Europe. Oxford, 2000 etc.

посвященные участию женщин во Второй мировой войне и движении Сопротивления, в которых находят отражение героизм и мужество и русских эмигрантов, и советских граждан¹⁹.

Что касается жизни русских эмигрантов во Франции в годы оккупации, этот вопрос вскользь упоминается на страницах трудов, посвященных участию иностранцев в движении Сопротивления , а также в общих работах по истории русской эмиграции на Западе²¹. В последних при этом встречается столь распространенная в отечественной историографии классификация по политической позиции: «пораженчество», «оборончество» и «третья сила».

Особое внимание следует уделить работам, посвященным деятельности отдельных групп Сопротивления. В них находит отражение судьба русских эмигрантов, проявивших в годы войны мужество и героизм .

До конца 1960-х - начала 1970-х гг. вопрос сотрудничества французов с врагом в годы Второй мировой войны не поднимался, и даже сейчас тема коллаборационизма является весьма противоречивой и неизменно вызывает острую полемику²³. Эти исследования незаменимы для понимания, в каких условиях жила русская эмиграция, чем были обусловлены ее решения и действия в годы Второй мировой войны.

Анализ имеющейся литературы показал, что несмотря на ряд достижений современной исторической науки в области изучения русской эмиграции в годы Второй мировой войны, остаются малоизученными вопросы коллективного поведения, недостает количественной оценки в определении степени участия в событиях, требует изучения региональный аспект проблемы.

¹ Cottam К. J. Women in War and Resistance: Selected Biographies of Soviet Women Soldiers. Nepean, 1998; Diamond H. Women and the Second World War in France, 1939-1948: Choices and Constraints. London, 1999; Weitz Margaret Collins. Les combattantes de l'ombre. Histoire des femmes dans la Resistance, 1940-1945. Paris, 1997 etc.

¹⁰ Peschanski D. Des Etrangers dans la Resistance. Paris, 2002; Georges-Picot G. L'innocence et la ruse: des Strangers dans la resistance en Provence (1940-1944). Paris, 2000; Courtois S., Peschanski D., Rayski A. Le Sang de l'etranger: les immigres de la МОЇ dans la Resistance. Paris, 1989 etc.

²¹ Massip M. La verite est fille du temps: Alexandre Kasem-Beg et l'emigration russe en Occident, 1902-1977.
Geneve, 1999; Johnston R.H. "New Mecca, new Babylon". Paris and the Russian exiles, 1920-1945. Kingston &
Montreal, 1988; Robinson P. The White Russian army in exile, 1920-1941. Oxford, 2003 etc.

²² Calmette A. L'OCM. Organisation Civile et Militaire. Histoire d'un mouvement de la Resistance de 1940 a 1945.
Paris, 1961; Blumenson M. Le Reseau du Musee de 1'Homme. Paris, 1979; Krivopissko G. Anna Marly, auteur du
Chant des partisans // Des femmes dans la vie sociale et culturelle de 1939 a 1945. Paris, 2007. P. 6-7.

¹ Dank M. French against the French: Collaboration and Resistance. Philadelphia, 1974; Resistants et collaborateurs: Les Francais dans les annees noires. Paris, 1985; Hirsch/ield G. and M, P. Collaboration in France: Politics and Culture during the Nazi Occupation, 1940-1944. Munich, 1989; Paxton R. O. Vichy France: Old Guard and New Order, 1940-44. 1st edition. New York, 1972; Le regime de Vichy et les Francais / Sous la dir. de Jean-Pierre Azema et Francois Bedarida. Paris, 1992; Lloyd С Collaboration and Resistance in occupied France. representing treason and sacrifice. Basingstoke, 2003; Gildea R. Marianne in Chains: In search of the German Occupation, 1940-1945. London, 2003; Alary E. La ligne de demarcation, 1940-1944. Paris, 2003 etc.

Цель данного исследования - дать характеристику поведения русской эмиграции. проживавшей в годы Второй мировой войны в одном из политических и культурных центров русского зарубежья - Франции. Любая характеристика включает в себя качественную и количественную оценки, и в задачи научной работы входит:

выявить и проанализировать новый архивный и опубликованный материал по исследуемой проблеме

определить численность, правовой статус и социально-экономические условия существования русской эмиграции во Франции накануне и в период Второй мировой войны

охарактеризовать основные модели поведения русской эмиграции во Франции в годы Второй мировой войны

преодолеть зависимость научных исследований от политической конъюнктуры и рассматривать идеологические представления и мотивы поведения русской эмиграции с учетом психологических особенностей человеческого поведения и мышления

- проанализировать восприятие русской эмиграцией понятий «родина» и
«патриотизм», особенно трансформацию отношения к родине после нападения
фашистской Германии на СССР

провести анализ и дать количественную оценку коллаборационизма русской эмиграции во Франции

провести анализ и дать количественную оценку участия русских эмигрантов во Франции в движении Сопротивления

Объектом исследования является русская эмиграция во Франции накануне и в годы Второй мировой войны.

Предметом исследования является численность русской эмиграции во Франции. эволюция ее социально-правового статуса в годы войны, отношение к СССР до и после нападения Германии, формы ее участия в событиях Второй мировой войны.

Хронологические рамки исследования. Диссертационное исследование охватывает период с конца 1930-х по 1945 г. Верхняя граница исследования обусловлена окончанием Великой Отечественной войны и военных действий на территории Европы и началом нового этапа в институционализации правового статуса беженцев в мировой практике.

Географические рамки исследования ограничиваются регионом Францией крупнейшим политическим и культурным центром российской эмиграции 1920-1930-х 11.

Методологическую основу диссертационного исследования составили принципы историзма, объективности и системности научного анализа. Они позволили выявить

взаимосвязи между различными историческими фактами. В частности, принцип историзма дал возможность исследовать проблему применительно к конкретным условиям жизни и дальнейшей миграции русской диаспоры во Франции в годы Второй мировой войны. Принцип объективности позволил исключить элементы предвзятости, показать, как в условиях Второй мировой войны происходила эволюция идейно-политических взглядов эмигрантов, размежевание по профашистским и просоветским симпатиям. Системный метод стал основой для рассмотрения изучаемой проблемы как целостного явления, помог исследовать коллективное поведение, а не акцентировать внимание на индивидуальных особенностях.

Из специально-исторических методов при написании работы использовались хронологический метод и метод ретроспекции. В исследовании использовался также историко-антропологический подход, для которого характерно изучение истории повседневности, образа жизни, обычаев, привычек рядового человека и его семьи в непривычных для них условиях. При анализе процесса принятия решений учитывались особенности человеческой психологии, личные чувства, потребности и желания.

Диссертационное исследование опирается на широкую источниковую базу: архивные материалы, опубликованные сборники документов, периодическую печать. деловую и личную переписку и мемуарную литературу.

Основные архивные источники были почерпнуты в следующих архивах: -Государственном Архиве Российской Федерации (ГАРФ), фонды: Русский Обще-Воинский Союз (РОВС). 1924-1937 гг. (Ф. Р-5826): Дневники генерала А.А. фон Лампе. 1920-1930 гг. (Ф. Р-5853.); Канцелярия Донского атамана (Граббе М. П.). 1936-1942. Переписка с руководителями белоказачьей эмиграции о подготовке белого казачества к войне против СССР и по другим вопросам (Ф. Р-6461); Коллекция отдельных документов различных эмигрантских организаций. 1918-1945 гг. (Ф. Р-9145);

-Архиве Внешней Политики Российской Федерации (АВП РФ) фонды: «Отдел печати (56"б")»: «Посольство СССР во Франции» (Ф.197);

-Российском государствен ном архиве социально-политической истории (РГАСПИ) фонд «Коллекция документов об участии советских граждан в движении Сопротивления в странах Западной Европы в период Второй Мировой войны (Франция). 1943-1944 гг.» (Ф. 553):

-Российском государственном архиве литературы и искусства (РГАЛИ) фонд «Роїцин І Іиколай Яковлевич (Федоров) (1896-1956) - писатель» (Ф. 2204); -отделе «Русское Зарубежье» Библиотеки Российской Академии Наук; -Доме Плеханова Российской национальной библиотеки;

-Библиотеке-фонде «Русское Зарубежье», основанном А. Солженициным;

-Федеральном архиве Германии (Bundesarchiv) (фонд R70/FRANKREICH/31 - условия

фашистской оккупации Франции).

Из опубликованных источников особо следует отметить полицейский ОТЧЄ1 1948 года «La colonic russe de Paris» ("Русская колония в Париже") из фондов Архива префектуры полиции Парижа, введенный в научный оборот Д. Гузевичем и Е. Макаренковой на страницах восьмого выпуска издания «Диаспора»" . По существу, он охватывает жизнь русской эмиграции во Франции накануне войны и в 1940-е годы. информация носит справочный характер, но просто незаменима при разработке проблемы диссертационного исследования.

Соискателем в фондах ГА РФ был обнаружен отчет Донского атамана в эмиграции М. фон Граббе префекту полиции Парижа «Русская колония во Франции», составленный в январе 1941 г.²⁵ Документ был переведен автором с французского языка, снабжен комментарием и опубликован в журнале «Stud і a Slavica et Balcanica Petropolitana» , Схожие названия и структура этих отчетов требовали их сопоставления и глубокого анализа, что позволило по-новому взглянуть на жизнь русской диаспоры, прочувствовать ее насущные проблемы и потребности.

В годы Второй мировой войны на территории оккупированной нацистами Европы действовала цензура, поэтому либо издавались профашистская газеты и журналы, либо циркулировала подпольная пресса. Эмигрантская пресса представлена газетами и журналами: «Русский патриот» (Париж). «Новое слово» (Берлин). «Часовой» (Бельгии). «Парижский вестник» (Франция). «Современные записки» (Франция), «Возрождение» (Франция). «Последние новости» (Франция). Данный тин источников был незаменим при разработке вопроса об отношении русской эмиграции к советско-финской войне 1939-1940 гг. Статьи видных представителей общественно-политической эмиграции публиковались на страницах «Новой России». «Социалистического вестника», «Последних новостей». «Возрождения». «Часового», однако работа с ними осложнена отсутствием полных комплектов изданий в фондах архивов и библиотек. Анализ публикаций, особенно объявлений, в «Парижском вестнике» дает представление о повседневной жизни русской эмиграции в оккупированной Франции.

Российская эмиграция во Франции в 1940-е. Полицейский отчет 1948 года "La colonie russe de Paris" ("Русская колония в Париже") / Публ. подгот. Гузевич Д. и Макаренкова Е. // Диаспора: Новые материалы. СПб.; Париж, 2007. Вып. 8. С. 341-655.

²⁵ Русская колония во Франции. Граф Михаил Граббе префекту полиции Парижа, 24 января 1941 г. // ГАРФ.
Ф. Р-6461. On. 2. Д. 34. Л. 8-25.

²⁶ Русская колония во Франции (24 января 1941 г.) (Публикация и комментарии Н. В. Турыгиной) // Studia
Slavica et Balcanica Petropolitana. 2016. № 1 (19). С. 46-81.

Большую ценность для исследования представляет мемуарная литература: воспоминания советских людей, встречавшихся с эмигрантами, реэмигрантов, а также воспоминания русских эмигрантов, изданные за рубежом.

Научная новизна исследования:

в диссертации предпринято системное исследование на стыке истории, политологии. психологии, социологии различных аспектов деятельности русской послереволюционной эмиграции во Франции накануне и в период Второй мировой войны;

показана эволюция отношения эмиграции к СССР и возможному участию в военных событиях;

исследуются мотивы антифашистской деятельности русской эмиграции, участия многих эмигрантов в движении Сопротивления или в «Сражающейся Франции» генерала Ш. де Голля;

- проанализирована профашистская деятельность русской эмиграции во Франции.
проведен сравнительный анализ ее действий в период советско-финляндской и Великой
Отечественной войны:

впервые вводятся в научный оборот документы, выявленные автором в архивах (ГАРФ и Федеральном архиве Германии), раскрывающие различные аспекты представленной темы. в частности, социально-конфессиональный состав русской эмиграции во Франции. положение русских евреев в оккупированной Франции:

Определены возможные направления дальнейших исследований. Изучение поведения русской эмиграции в разных ее центрах в Европе и Азии позволит выявить общие и особенные черты, сделать выводы о массовом поведении или опровергнет всю концепцию ценностно-ориентированной модели поведения, использованной автором.

Положении, выносимые на защиту:

- Правовое положение русских эмигрантов накануне Второй мировой войны еще не было
окончательно урегулировано. Зачастую они воспринимались как «нежелательные
иностранцы» и подвергались ограничениям в правах;

- Советско-финляндская война доказала несостоятельность русской эмиграции в
реализации политических акций и подтвердила ее номинальную самостоятельность и
удельный вес на мировой арене. Однако опыт участия эмигрантов и военнопленных в
формировании антисоветских воинских частей в годы советско-финляндской войны был
использован в дальнейшем и нацистским командованием;

Предлагается авторская классификация русских эмигрантов на обывателей, коллаборационистов, патриотов и космополитов, исходя из мотивов их поступков и

ценностных ориентации. Такое деление отражает жизненный выбор и преодолевает ограничения стратификации по социальному положению или политическим убеждениям:

- По предварительным подсчетам, большинство русских эмигрантов во Франции
оставались обычными обывателями, руководствовавшимися эгоистическими мотивами
сохранения жизни и обеспечения безопасности себе и близким. Процею активных
сопротивленцев-патриотов и ярых коллаборационистов был минимальным. И та. и другая
группа включала в себя не более 3 тысяч человек. Но эти подсчеты носят относительный
характер, их скорректировать предстоит в ходе дальнейших исследований.

- Основные причины затруднения количественной оценки участия русской эмиграции в
событиях Второй мировой войны: использование вымышленных имен и прозвищ,
отсутствие статистической информации, изменение позиции в ходе войны, неполно I а II
закрытоеть архивных материалов, утрата многих цепных источников.

Практическая значимость исследования определяется тем, что поставлена и решена крупная малоизученная исследовательская проблема мотивация русской эмиграции в годы Второй мировой войны. В научный оборот введены новые источники, что может способствовать преодолению сложившихся в исторической науке и общественном сознании стереотипов. Корректно и всесторонне изучаемая история данного феномена может способствовать выработке грамотной государственной политики по взаимовыгодному взаимодействию с соотечественниками за рубежом.

Результаты исследования могут быть использованы в учебном процессе, в изучении историй Русского Зарубежья, Второй мировой войны, для подготовки общих и специальных курсов, связанных с историей 1920-40-х годов XX в.

Апробация результатов исследования. Результаты исследования по теме диссертации обсуждались на научных конференциях: «Великая Отечественная: навеки в памяти народной» (Санкт-Петербург. 21 апреля 2010 г.). «История и проблемы современности» (Выборг, 22 марта 2013 г.), SGEM 3rd International Multidisciplinary Scientific Conference on Social Sciences and Arts (Albena, Bulgaria, 24-30 August, 2016). Предварительные выводы были апробированы в ходе стажировки в Свободном университете Берлина по совместному научному гранту Немецкой службы академических обменов и Санкт-Петербургского государственного университета в ноябре 2014 г.

Основные положения и выводы изложены автором в 12 научных статьях (общим объемом - 7.36 печатных листов). 5 из которых опубликованы в журналах. аккредитованных ВАК. Результаты исследования представлялись в форме докладов и выступлений на региональных научных конференциях и в ходе семинарских занятий.

Диссертация состоит из введения, трех глав, разделенных на восемь параграфов. заключения, списка сокращений, списка источников и использованной литературы. приложений.

Историография

Воззвания и обращения видных представителей белой эмиграции: главы Российского Императорского дома, главы Русской Православной церкви за рубежом, лидеров военной и казачьей эмиграции – в связи с началом Великой Отечественной войны дают представление об их восприятии войны и родины. Рефреном шел лозунг о борьбе с «большевицкой властью» и «освобождении нашего Отечества от страшного ига коммунизма»1. Эти мысли нашли отражение в реальных действиях и выборе многих русских эмигрантов. В связи с этим особо ценной оказалась информация о деятельности Комитета по организации представительства русской национальной эмиграции во Франции (со дня его основания 1 января 1941 г.), а также сведения о привлечении русских во Франции на работы в Германии.

Важно отметить послание донского атамана графа М. Граббе префекту полиции Парижа от 24 января 1941 г. о русской колонии во Франции, которое проливает свет на ее численность и социально-политическое положение в преддверии начала Великой Отечественной войны в Советской России2. А без решения вопроса о численности Русского Зарубежья невозможно оценить масштаб участия эмигрантов в военных событиях. Указанный документ, судя по описи дела, вводится в научный оборот впервые.

Надо отметить, что некоторые документы отложились одновременно в нескольких фондах архива, в частности, стенограммы официальных выступлений главы Управления по делам русской эмиграции во Франции Ю. С. Жеребкова от 25 июля и 22 ноября 1941 г. (одни и те же документы хранятся в фонде Р-5853. Оп. 1. Д. 69 и Р-6461. Оп. 2. Д. 18). Так или иначе, указанные выступления были введены в научный оборот в 1983 г. французскими историками3.

В целях изучения участия русских эмигрантов и советских военнопленных в движении Сопротивления анализировались материалы фондов ГАРФ Р-9541 — Советский комитет ветеранов войны. Москва. 1956– 1993 гг., РГАСПИ Ф. 553 – Коллекция документов об участии советских граждан в движении Сопротивления в странах Западной Европы в период Второй Мировой войны (Франция). 1943–1944 гг.

В связи с нацистской оккупацией Франции с июня 1940 г., деятельность организаций и союзов русской эмиграции была запрещена, поэтому в архивах верхней границей собраний являются 1939–1940 гг. Исключение составляют комитеты и управления русской эмиграции, существовавшие при поддержке оккупационных властей. Но и эти сведения нельзя назвать полными, т. к. перед освобождением Франции и вступлением в Париж союзных войск многие коллаборационисты постарались скрыть факты своей неприглядной деятельности, обеспечив себе безопасность и благополучие в будущем. Этими обстоятельствами обусловлена кропотливая работа по сопоставлению отрывочных сведений, почерпнутых из разных архивных источников (в том числе опубликованных) с данными периодической печати и мемуарной литературы.

То, что удалось почерпнуть из архивов, это, в первую очередь, приказы, сообщения, циркулярные распоряжения, деловая и личная переписка лидеров военной русской эмиграции, информационные бюллетени по Объединению Русских Воинских Союзов, а также разрозненные документы – брошюры, стенограммы выступлений, листовки.

Так, в Ф. Р-5759 (ГАРФ) отложились приказы и циркуляры РОВС от 1939-1940-х гг. (копии), которые дают представление не только об организационной и политической структуре военных союзов, но и об отношении русской военной эмиграции ко Второй мировой войне и возможному нападению нацистской Германии на СССР. Сложившиеся в это время взаимоотношения военной русской эмиграции с германским командованием характеризуются секретными распоряжениями и приказами Начальника Объединения генерала фон Лампе за 1942–1943 гг. Приказ по Объединению Русских Воинских Союзов от 31 января 1944 г. содержит списки представителей на местах с указанием их званий и полномочий, а также сведения о контактах руководства организации с командованием Русской Освободительной Армии (РОА). Также в фонде отложились протоколы общих собраний членов Общества русских офицеров Генерального Штаба во Франции.

О правовом и организационном положении оккупированной Франции можно судить по материалам, почерпнутым из Федерального архива Германии (Bundesarchiv). Оттуда были извлечены и материалы судебных разбирательств по признанию евреями c последующими преследованиями в адрес русских эмигрантов, проживавших во Франции (фонд R70/FRANKREICH/31). При организации работы с архивами были использованы и справочные издания. Так, из книги «Фонд Русского Заграничного исторического архива в Праге. Межархивный путеводитель»4 были почерпнуты сведения о составе и содержании документов этого хранилища. Положение об архиве было введено в действие постановлением комитета Земгора от 14 августа 1924 г. 13 июня 1945 г. правительство Чехословацкой Республики приняло постановление о передаче Русского заграничного архива в Праге Академии наук СССР в честь её 220-летия.

Правовой статус русской эмиграции во Франции накануне и в годы Второй мировой войны

Принимая во внимание результаты предшествующих исследований, приходится констатировать тот факт, что по-прежнему остается спорным вопрос о численности русской эмиграции во Франции накануне войны. Без всякого сомнения, эти данные, в первую очередь, необходимы для определения того, какая позиция преобладала в среде русских эмигрантов, какая часть проявила себя в Сопротивлении, а какая – сотрудничала с врагом.

Согласно отечественным исследованиям разных лет, русская эмиграция во Франции накануне Второй мировой войны насчитывала, по разным оценкам, от 70 до 400 тысяч человек. Этим вопросом занимались многие исследователи, среди которых: С. С. Ипполитов, В. М. Недбаевский, Ю. И. Руденцова69, В. И. Хрисанфов70. Интересные численные данные об участии русской эмиграции во Франции во Второй мировой войне приводятся в коллективном труде «Между Россией и Сталиным: Российская эмиграция и Вторая мировая война» (ответственный редактор С. В. Карпенко)71, в работах Л. К. Шкаренкова72, А. В. Окорокова73. Однако в силу неоднозначности оценок, несмотря на многочисленные попытки ученых их систематизировать, вопрос о численности русских эмигрантов во Франции накануне Второй мировой войны остается открытым и требует дальнейшего изучения, с учетом данных как правительственных источников и прессы тех лет, так и результатов зарубежных исследований.

Неоднозначность оценок, сохраняющаяся и в современных исследованиях, вызвала очередной всплеск интереса к проблеме определения численности русской эмиграции в межвоенный период. Стоит отметить, что 2014 г. был отмечен выходом в печать нескольких трудов, в которых была предпринята попытка разобраться в подсчетах. Один из них – работа профессора Санкт-Петербургского университета В. И. Хрисанфова «Российский “исход”: мифы и реальность. Историографическое исследование о численности “первой волны” российской эмиграции 1917-1920 гг.»74. На материалах эмигрантской периодической печати 1920-х гг., всего более 25 изданий, выходивших в главных центрах рассеяния русской эмиграции, историк приходит к выводу, что общая численность российской эмиграции первой послереволюционной волны не превышала 1 миллиона человек75, а скорее всего, составляло не более 600 тысяч беженцев и политических эмигрантов76. При этом В. И. Хрисанфов признает, что относительно численности российских диаспор в отдельных странах расселения нужно еще разбираться. Автор стремится преодолеть недостатки опубликованных ранее работ, затрагивавших вопрос о численности российской эмиграции. В отличие от многих из них им рассматриваются эмиграционные потоки в своей динамике, учитываются процессы реэмиграции, переселения из одной страны в другую и даже из одного города в другой, а также демографические показатели смертности и рождаемости.

Другая работа, о которой следует упомянуть особо, – это шеститомное издание «Русский мир в XX веке», где вопросы географии и численности русской эмиграции исследуемого периода посвящены главы в томе 2 «Феномен зарубежной России 1920-х годов»77, составленном профессором Московского государственного университета З. С. Бочаровой, давно и продуктивно занимающейся историей российского зарубежья и его правовым статусом в 1920-30-е годы, и томе 4 «На фронтах Второй мировой и «холодной» войн: русские эмигранты в 1939 – начале 1950-х гг.»78, составленном профессором Уральского федерального университета М.; СПб., 2014. А. В. Антошиным. Это прекрасный пример скоординированной совместной работы ученых из разных центров изучения российской эмиграции. Обзор отечественной историографии проблемы показывает, что несмотря на появление большого числа работ, посвященных жизни русской эмиграции, нередки были случаи идеализации Русского Зарубежья, ведь поменялась и сама политическая установка: эмигранты стали рассматриваться как жертвы советских репрессий, потерянное поколение, вторая Россия, соотечественники, играющие немалую роль в построении позитивного имиджа России за рубежом. Кроме того, в новых условиях доступности многих произведений эмигрантской и иностранной литературы зачастую использовались и даже заимствовались зарубежные оценки и выводы. Особенно это касается работ первой половины 1990-х гг79. Только в последнее десятилетие появляются работы, стремящиеся преодолеть заблуждения прошлых лет.

Первые работы иностранных авторов, посвященные проблеме русских беженцев в Европе, появляются уже в 1920-е гг. Они интересны, в первую очередь, тем, что дают общее представление о юридически статусе и правах русских эмигрантов. Поскольку эти вопросы решались на международном уровне, неудивительно, что в 1920–1930-е гг. велись подсчеты численности русских эмигрантов в разных странах, проводимые как под эгидой Лиги Наций и Международного Красного Креста, так и при поддержке правительств стран-реципиентов. Результаты этих исследований были опубликованы и до сих пор активно используются как в зарубежной, так и в отечественной историографии80. Однако, как уже отмечалось выше, вопрос о численности русских эмигрантов во Франции накануне Второй мировой

Русская эмиграция и еврейский вопрос накануне и в годы Второй мировой войны

В предыдущей главе было рассмотрено положение русской эмиграции во Франции накануне и в период Второй мировой войны. Главной его чертой являются тяжелые материальные условия и практически полное бесправие. В таких условиях единственной заботой было выжить, а основной мотивирующей силой был страх – страх за свою жизнь и жизнь близких. В таких условиях большинство занимало выжидательную позицию и приспосабливалось к жизни в оккупированной Франции.

Русская эмиграция во Франции, как и в других странах, не была едина. Наоборот, каждая группа единомышленников старалась противопоставить себя остальным. Эта разобщенность породила совершенно разные позиции в отношении Родины, с мыслью о которой жил каждый русский эмигрант.

Угроза Второй мировой войны и возможное участие в ней Советского Союза породили новое размежевание в среде русской эмиграции.

По воспоминаниям Д. Мейснера, тема возможной войны владела сознанием эмиграции с 1933 г. и «к началу второго мирового столкновения она уже совершенно ясно формулировала свое отношение к войне, резко разойдясь на три основные группы». Представители первой группы, т. н. пораженцы, видели в наступлении Германии на Советский Союз «единственный путь освободиться от большевиков. … Потом уже видно будет, как освободиться от немцев»194. К ним относятся, в первую очередь, члены Русского Обще-Воинского Союза (далее – РОВС), Русского Национального Союза Участников Войны (РНСУВ), Народно-Трудового Союза (НТС). Пораженческая позиция находила отражение на страницах еженедельной газеты «Возрождение».

Вторая группа, как считал Мейснер, в предвоенные годы ярче всех была представлена А. И. Деникиным, который желал Красной Армии, чтобы отразив немецкое нашествие, она нанесла поражение германской армии, а затем ликвидировала большевизм. Свою точку зрения на роль русской эмиграции в случае войны между Германией и СССР Деникин формулировал в декабре 1938 г. в докладе «Мировые события и русский вопрос», в 1939 г. опубликованном отдельной брошюрой. Он говорил: «Наш долг, кроме противобольшевистской борьбы и пропаганды, проповедовать идею национальной России и защищать интересы России вообще. В крайнем случае молчать, но не славословить. Не наниматься и не продаваться»195. А. И. Деникин с самого начала выступал с осуждением политики Гитлера и крайне критически относился к возможности сотрудничества русской эмиграции с нацистами. Он считал необходимым оказать поддержку Красной Армии против любого иностранного агрессора, с последующим пробуждением русского духа в рядах этой армии, который, по замыслу генерала, и должен свергнуть большевизм в России и при этом сохранить у России саму армию196.

Третья группа эмигрантов представляла собой оборонческое движение. Мейснер вспоминал, что «оборонцы» устами Милюкова (газета «Последние новости» - прим. Н. Т.), евразийцев и других пореволюционных политических формирований, утверждали, что в случае войны никакой борьбы с советской властью для эмиграции быть не может – эта власть будет защищать родину и никакой двойной задачи желать Красной Армии нельзя197. Такую позицию занял образованный в 1935 г. Союз русских оборонцев. Частично такое отношение было и у видного общественно политического деятеля, эсера и бывшего министра Временного правительства России А. Ф. Керенского. Одной из наиболее крупных военно-политических организаций накануне Второй мировой войны был РОВС. В состав I отдела РОВСа, центр которого находился в Париже, входило около 80 организаций, которые включали 12 тысяч человек198. Неофициальным печатным органом РОВСа был журнал «Часовой», основанный в январе 1929 г. В. В. Ореховым совместно с Е. В. Тарусским и С. К. Терещенко. Спустя несколько дней после начала войны редактор журнала В. В. Орехов в статье «В эти дни» писал относительно позиции русских эмигрантов: «Спокойно и беспристрастно мы должны будем оценить положение и произвести неизбежную переоценку и совершенно неизбежную критику всего происходящего. … Пора нам делать нашу русскую политику и, сохраняя признательность и уважение к странам, нас приютившим, с достоинством вести работу и борьбу только за Россию и во имя России»199.

В следующем номере журнала было опубликовано сообщение о прошедшем 28 сентября 1939 г. собрании V отдела РОВСа, на котором Начальник РОВСа генерал Архангельский сделал заявление о международном положении и высказал точку зрения РОВСа на происходящие события: «Западно-европейская война обязывает русских людей к честному выполнению возложенных на них правительствами обязательств. Но русский вопрос по-прежнему не разрешен, ни одно государство не включило в цели войны восстановление национальной России. Это обязывает и нас в политическом отношении к сохранению своеобразного нейтралитета». Закончил ген. Архангельский свое сообщение твердой верой в скорое возрождение нашей Родины. Присутствовавшие горячо восприняли точку зрения Начальника РОВСа, вполне соответствующую взглядам подавляющего большинства русского воинства за рубежом200. В декабре 1939 г. на страницах издания уточнялось: «Политическая эмиграция не имеет никакого права вмешиваться в настоящий европейский конфликт до тех пор, пока одна из стран не объявит, 198 ГАРФ. Ф. 5826. Оп. 1. Д. 25 (1). Л. 40. 199 Орехов В.В. В эти дни // Часовой. 1939. № 243. С. 3. 200 В. Брюссель // Часовой. 1939. № 244. С. 5. что в числе целей войны есть и борьба с узурпировавшими русскую власть большевиками»201. Такова была официальная позиция организации на начальном этапе Второй мировой войны.

Патриотизм и космополитизм русских эмигрантов во Франции в годы Второй мировой войны

Между тем, на территории самой Франции укреплялось и все шире распространялось протестное движение против оккупантов. Стремление к действию искало формы своего выражения. К осени 1940 г. поднялась волна забастовочного движения. Зимой 1940/41 гг. уже неоднократно вспыхивали стачки и демонстрации, в которых участвовали представители самых различных слоев населения. Начался саботаж на предприятиях, выпускавших продукцию для гитлеровцев.

А одной из первых и активных групп Сопротивления в первоначальный период борьбы была группа «Резистанс», основанная молодыми учёными этнографами-антропологами выходцами из России Борисом Вильде и Анатолием Левицким при Антропологическом музее (Музее Человека) Парижа в июле 1940 г. В 1939–1940 гг. Борис Вильде (1908, СПб.–1942, Форт Мон-Валерьен) как французский гражданин служил в армии, был в немецком плену. Именно он дал название газете «Rsistance», выпускавшейся за подписью Национального комитета общественного спасения (группа «Музея человека»). Первый номер газеты вышел уже 15 декабря 1940 г., всего же было распространено 5 номеров. Помимо выпуска газеты, организация «Музея человека» готовила побеги из немецких лагерей французских солдат и переправляла их в армию де Голля, укрывала и помогала перебраться на родину сбитым английским летчикам, а также начала сбор разведывательных данных для английской секретной службы. В частности, в Англию был отправлен план подземного ангара около Шартра и базы подлодок в Сен-Назере. Появилась даже идея взорвать ангар, но арест группы в марте 1941 г. помешал этому. Следует отметить, что Б. Вильде с самого начала деятельности группы «Музея человека» понимал всю опасность данного предприятия: «Многие из нас будут расстреляны, и все мы окажемся в тюрьме»319. Б. Вильде и А. Левицкий были арестованы гестапо за подпольную деятельность и расстреляны в числе других обвиняемых по «делу Музея человека» 23 февраля 1942 г. в форте Мон-Валерьен. 3 ноября 1943 г. Ш. де Голль в Алжире подписал приказы о посмертном награждении медалью Сопротивления Бориса Вильде и Анатолия Левицкого. За мужество и отвагу, проявленные в антифашистский борьбе во Франции в годы Второй мировою войны, Президиум Верховного Совета СССР наградил Вильде Бориса Владимировича и Левицкого Анатолия Сергеевича орденом Отечественной войны I степени (посмертно). Приказ был подписан 7 мая 1985 года320.

В 1945 г. журнал «Europe» опубликовал «Диалог в тюрьме», написанный Вильде после ареста в октябре-ноябре 1941 г321. На русском языке «Дневник и письма из тюрьмы. 1941–1942» Б. Вильде были впервые опубликованы в 2005 г.322 Эти записи и сегодня являются памятником фантастического мужества и веры. Остановимся подробнее на анализе этого документа. С первых строк читатель чувствует глубину переживаний автора, его философский поиск смысла жизни и смерти, его отношение к любви, которую он считает бессмертной. Несмотря на физические лишения и мрачные перспективы, заключенный не терял присутствия духа, анализировал все свои переживания, мыслил и творил. Призыв Вильде к человечности актуален во все времена: «Быть человеком (выделено автором) прежде, чем быть немцем, солдатом, судьей, самцом, отцом, католиком, художником»323. Размышляя об упадке Франции, автор пришел к выводу: «Если бы люди плевали на свои интересы так же, как они плюют на родину, государство и т. д., мы смогли бы чего-то добиться»324. При этом Вильде был чужд ненависти и предвзятого отношения к своим врагам и предостерегал от этого и других: «Не хотелось бы, чтобы наша смерть стала поводом для ненависти к Германии. Я боролся за Францию, но не против немцев. Они выполняют свой долг, как мы выполняли свой»325. Что касается писем Б. Вильде жене Ирэн, датированные 28 мая 1941 г. – 23 февраля 1942 г., то их по праву можно назвать памятниками любви и нежности, вызывающими восхищение мужеством и стойкостью человека, поднявшегося над суетностью бытия.

Стоит, однако, вернуться к военным событиям и деятельности ячеек Сопротивления. Вслед за организацией Музея человека в конце 1940–начале 1941 гг. появляются небольшие подпольные группы в Париже, Марселе, Лионе и других городах северной и южной зон. В них проявляют себя представители самых разных социальных слоев, объединенные борьбой за свободу, равенство, братство.

В оккупированной зоне одной из самых крупных организаций Сопротивления была «Organisation Civile et Militaire» ОСМ («Гражданская и военная организация»), созданная в декабре 1940 г. предпринимателем Жаком Артюисом. Установив связь с военными и разведывательными органами «Свободной Франции», ОСМ по их заданиям вела разведку и доставляла в Лондон военные сведения о немцах, организовывала побеги французских военнопленных, принимала добровольцев во французские войска, формировавшиеся в Северной Африке и Англии, организовывала прием из-за границы оружия, боеприпасов, техники и денежных средств, формировала будущий гражданский аппарат власти для генерала де Голля